Текст книги "Салон мадам Кассандры, или Дневники начинающей ведьмы"

Автор книги: Юлия Перевозчикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Саша, – спросила она, глядя на меня фамильными папиными глазами, – Саша, что-то случилось? Почему ты такая потерянная?

– Разве? Что, так заметно?

Тетя кивнула. Глянула с прищуром:

– Влюбилась?

Я растерянно улыбнулась:

– Угу.

– И что? Хотя зачем я спрашиваю, старая дура! Было бы все хорошо, ты бы на дачу не приехала и книжки писать не стала! Ладно, девочка моя, наплюй! Ты У нас умница и красавица, у тебя все будет хорошо. Он еще пожалеет! Спи, моя деточка, утро вечера мудренее, сама знаешь.

И тетя Люся ушла, поцеловав меня на ночь, как маленькую, а я еще немного поплакала в подушку и заснула.

И потянулись идиллические дни на даче. Конец лета оказался теплым, вода Оредежа не остывала за ночь, и мы с папой и мамой каждый день ходили купаться. Удивительно, но на даче мне почти не хотелось спать. Я вставала раньше всех и садилась работать. Потом просыпался отец, и мы ехали на велосипедах на реку окунуться. Завтрак – и опять работа. Позже всех просыпалась мама и, отогнав меня от ноутбука, садилась редактировать старое и просматривать новое, а я снова прыгала на велосипед и ехала на пляж думать и загорать. После позднего обеда где-то около часа я спала – и опять за компьютер. Иногда по вечерам я зачитывала уже готовые куски. Меня слушали, обсуждали, «как большую», но в основном хвалили и подбадривали. Несколько раз мы с отцом сходили на рыбалку, однажды даже пришли с добычей, из которой тетушка приготовила обед и ужин. Я как губка впитывала уют, заботу, родительскую любовь, и мне хотелось, чтобы этот отпущенный мне кусочек лета длился и длился. Видимо, желание оказалось настолько сильным, что произошло маленькое чудо: позвонила Александра Петровна и сообщила, что на работу нужно выходить на неделю позже, потому что соседи сверху залили часть помещений, когда устанавливали новые батареи. Сейчас в салоне ремонт, поэтому я могу отдохнуть лишнюю неделю. Она ждет меня на работу где-то 28 августа, но просила предварительно позвонить, мало ли что. Я обрадовалась несказанно, потому что родители тоже собирались в город не раньше 28-го и я могла еще немного насладиться своим «вторым детством».

Только без бабушки. Но этого не поправишь. Пару раз звонил Глеб, один раз я даже взяла трубку. Он поинтересовался, не нужен ли мне тренажер для отработки моих «тайских» навыков? Если да, то он готов предоставить себя, любимого, для дальнейших экспериментов. На что я глазом не моргнув соврала – и рада бы попрактиковаться, но в данный момент отдыхаю с родителями в Тверской губернии – и предложила перенести тренировки на осень.

– А кто твои родители? – поинтересовался дотошный Глеб.

– Преподаватели, – уклончиво ответила я.

– Учителя?

– Нет. Преподаватели.

– Чего и где?

– Словесности и истории в гуманитарном вузе.

– Так ты девочка из хорошей семьи! Приятно! Когда приедешь-то? – поинтересовался Глеб.

– Числа тридцатого, скорее всего. Как отец решит.

– Вы на машине?

– Да, так удобнее.

– Позвони мне, когда будешь в городе. Скучаю. Пока.

И Глеб быстро повесил трубку. Кажется, я зацепила его, может быть, тем, что ему не удалось зацепить меня. Вариант. Не стоит отказываться. С этим человеком можно позволить себе такую роскошь – получать удовольствие и не любить. А если надоест… Он не утруждает себя состраданием к женщинам, значит, и я могу его не жалеть. Почему нет? Осенью появится Аристарх, а у меня нет ни одного страховочного варианта. Пусть будет Глеб. Как-то же надо защититься. Катерина пропала. Один раз проявилась коротким звонком в ночи: «Ты где, Сашка?» Я ответила, что на даче. «А, – протянула она, – тогда понятно, ну ладно, пока», – и отключилась, видимо, хотела зайти перекусить, а меня не оказалось дома. И все, ни тебе спасибо, ни рассказать, как дела. Я помнила бабушкины нравоучения о том, что не стоит обижаться на эгоизм талантливых людей, но… обидно, черт возьми!

Как все хорошее, дачное время подходило к концу. Уже зарядили дожди, и мы всей семьей несколько раз сходили за грибами. Обрел форму и близился к концу «Дневник начинающей ведьмы», который издатель ждал от меня в конце сентября. Подходила к концу моя «бонусная» неделя отпуска. Надо же! Я даже и не думала, что уложусь, а вот ведь получилось! Вот что значит трудолюбие и настойчивая родительская помощь. Всего-то и надо работать каждый день и не отвлекаться на светскую жизнь. Единственное, что меня не устраивало в написанном, – совершенно «проваливалась» любовная линия. Романтическая жизнь моей лирической героини была какой-то невнятной. Как у меня сейчас. Я же все-таки пишу с натуры. Со своей непутевой натуры. А что я могла придумать? «Хороший» герой исчез, с «плохим» тему развивать не хотелось. Лучше маркиза да Сада все равно ничего не напишу. В голову не заглядывала даже самая завалященькая идейка. Развести ведро розового киселя, как в дамских романах, мне не позволял вкус, привитый родителями и хорошей литературой еще в детстве. А жизнь все никак не подкидывала чудес в виде счастливой развязки отношений с Аристархом. Чудес в моей жизни пока не предвиделось.

А вот сюрприз все-таки случился. Как-то поутру, когда я вовсю стучала по клавишам, слушая, как тетушка внизу погромыхивает кастрюлями, позвонила Катерина.

– Привет, Сашка! А ты где? Все еще на даче?

– Да. А что? Покормить некому?

– Не хами. Ты когда в город?

– Через три дня. Приеду вместе с родителями.

– Так, понятно. Ну, жди меня тогда. Где твоя дача, я помню, скоро приеду. Если начну блуждать – перезвоню.

Вот это новости! Чего это она ко мне собралась? Устала от грязного и пыльного мегаполиса? Так три дня шли дожди, посвежело. Солнышко только со вчерашнего дня радует, прорываясь сквозь облака и раскрашивая небо сочными августовскими радугами.

Катерина заявилась к обеду. И не одна. У калитки загудела знакомая машина Андрея. Залаял Ромка.

Я вышла на балкончик. Мне было прекрасно видно, как Катька и Андрей вытаскивают из машины какие-то вместительные сумки. Пожить они, что ли, у нас на даче собрались? Не дай бог! Только вошла в рабочий ритм, а тут эта сумасшедшая парочка! Я в первый раз была не рада Катерине. А может, я еще злилась на нее? Катька заметила меня и заорала как оглашенная:

– Сашка! Спускайся! Я приехала к вам жарить шашлыки и устраивать прощальный ужин! Я лечу в Париж. На полтора года! По контракту!

– Когда?

– Завтра. Я приехала за тобой, хочу, чтобы ты меня проводила.

– А мама? Твоя мама?

– Нет. Я с ней дома попрощаюсь. Она будет в аэропорту рыдать так, как будто я в Магадан улетаю, тюремные робы шить. Что ты там стоишь? Спускайся!

Так вот в чем дело! Мое сердце упало и покрылось пупырышками от холода и одиночества. Вот почему она таилась! Все-таки Париж. На целых полтора года! Какая удача! Какая жалость! А как же я? Как же я без нее? Я спустилась вниз. Через полчаса суматохи и неразберихи мы, наконец, сидели с Катькой и следили за костром, чтобы не прозевать угли, а папа с Андреем собирали мангал под шашлыки. Мясо Катька купила уже замаринованным в каком-то, по ее мнению, проверенном месте. Тетя Люся и мама деликатно удалились резать помидоры. Катька привезла им подарки. Маме она сшила длинное платье из голубого шелка с росписью в виде тонкого цветочного орнамента из незабудок, а тете Люсе яркий блузон. Темные маки на алом поле. Куда тетушка будет в нем ходить – неясно. Но выглядела она в этом наряде невероятно молодо. Лет десять улетело, как ласточки с проводов.

– Сашка, – Катерина шевелила палочкой горящие поленья, – а я ведь вбила в свой контракт одну русскую модель на показы. По моему выбору. Два дня бодались. С оплатой проезда и проживания. За сам показ тоже деньги будут, но так, ерунда. Хотя… Это для европейских ерунда, для наших девушек это даже… Они здесь о таком не мечтают… Приедешь? Я тебя, между прочим, имела в виду. Плохо ли, четыре раза в год в Париж сгонять? Я думаю, неплохо.

На душе у меня потеплело, как будто жар от костра внезапно проник в самую середину груди. Мурашки на сердце исчезли. И дело было не в Париже. Я так же обрадовалась бы и поездкам в Караганду, если бы знала, что меня зовет подруга детства. Катька, которую я знаю с песочницы.

– Ты серьезно?

– Да. Мне будет очень трудно. Особенно в Париже. Какие там друзья? Улыбайся и присматривайся, за чьей пазухой особенно крупный каменюка. Я себя придушу, выполню все условия, обзаведусь связями и вернусь. Ты же знаешь, я всегда мечтала о своем модном доме. На свои деньги и под своим именем. Ну вот и буду работать над «сбычей мечт». А ты будешь прилетать ко мне и вдохновлять. Ты всегда была моим талисманом. Может, и задержусь, но не надолго. Как карта ляжет. Кстати, погадаешь?

– У меня колода в городе. Приедем – погадаю. Когда ты планируешь ехать?

– Часов в десять. Посидим и поедем, Андрей сегодня в режиме полной трезвости. Кстати, а где его расписки?

– Дома в городе, где еще? Ты думаешь, я их повсюду таскаю? А зачем тебе?

– Я привезла тебе деньги и хочу забрать Андрюшкины расписки с собой.

– Зачем? Ты думаешь, я на него в суд подавать буду? Совсем с ума сошла?

Нет, Сашка, не обижайся. Ведь если бы не ты, у меня просто не было бы ни Парижа, ни контракта, а виноват Андрей. Но дело-то не в этом! Дело в том, что все это нас… ну не знаю, разделило, что ли! Он как собака побитая ходит, а мне это не нравится! Я хочу, чтобы он вылез из дерьма и приехал ко мне за расписками. Как взрослый. Не получится, пусть знает – я никогда не буду требовать с него деньги. Я хочу, чтобы мы были вместе как равные. Не выйдет – тогда совсем не надо. Он сломается. Или бросит меня, или станет паразитом. И первое еще не так страшно, как второе. А получится, что ж, я тоже буду учиться быть женщиной. Я люблю его, Сашка. И хочу уважать.

– Не знаю, Кать, не знаю. Ты меня ставишь в неловкое положение.

– Саша, пойми, эти долги – наше дело. Тем более, что коллекцию я продала вчистую и задорого. Деньги у меня есть. И маме с папой оставила, и с собой возьму. А его отцу ты все так и расскажешь, как было. Что тут неудобного? Возьмешь деньги?

– Возьму. Только давай дома, ладно?

– Хорошо. Я тебе подарочек приготовила. Тоже дома отдам.

– Надеюсь, не свадебное платье?

– Не дождешься! Его бандюки купили за бешеные бабки. Их девочка просто кипятком писала и ножками топала.

– А как ты так быстро оформила визу?

– А что тут оформлять? Контракт есть, я благонадежная гражданка, у меня с папой и мамой квартира в собственности, мама и папа тут работают на госпредприятии, я преподаватель лицея моды. Знаешь, какую мне характеристику накатали! Как некролог! Я даже говорила с ними по-французски, ну и по-английски, когда слова французские забывала. Они и не смеялись. Почти.

– Да, забавно.

– И ничего забавного. Все как у больших.

Еще через полчаса мы уже всей компанией собрались у костра, пили грузинское вино из глиняных бутылок. Папа с Андреем следили за мангалом. Катька рассказывала про конкурс, я пересказала диалог, подслушанный в уборной.

– А куда ты потом подевалась? Я тебе всю ночь звонила, – поинтересовалась немного захмелевшая Катерина.

– Гуляла, – уклончиво ответила я.

– С выключенным телефоном?

– Да, нечаянно нажала кнопку.

Катька хмыкнула, родители переглянулись. Наконец подоспели шашлыки. Мы еще вспоминали наши показы, смешные случаи, забавные нестыковки и хохотали. Андрей не смеялся, только улыбался иногда. По большей части он печально смотрел на огонь и поглядывал на Катерину. Постепенно стемнело. Пришло время возвращаться в город. Ромка объелся шашлыка так, что ему было лень лаять на пробежавшую в темноте соседскую кошку. Я посмотрела на родителей. Надо бы им сказать, что я уезжаю. Если сами еще не догадались.

– Папа, мама, я еду в город проводить Катю. Наверное, нет смысла возвращаться. И так послезавтра домой…

– Да, Сашенька, езжай, конечно. Только оставь мне ноутбук. Ты передохнешь, а я как раз доделаю две последних главы. Надо же чем-то заниматься по вечерам.

– Хорошо, мама.

– А ноутбук мы с папой тебе занесем. Или ты к нам зайдешь. Думаю, что теперь у тебя есть повод заходить к нам почаще.

– Повод? Стимул! Где я еще найду такого любящего и тактичного редактора, как ты, мама?

– А критика?

– Пап! Ну какой ты критик! Ты только смеешься! Я поднялась к себе собрать свои вещи. Дверь скрипнула, в комнату тихо вошла тетя Люся:

– Сашенька! Хотела тебя поцеловать на прощание! Не забудь, я тебе огурчиков и зелени собрала, возьми на веранде. И Катюше собрала.

– Тетя Люся! Ты что! Я в Париж пока не уезжаю, я еще приеду. На даче так работать хорошо. Ты же здесь весь сентябрь живешь.

– Приезжай, детка. Со своим ухажером приезжай. Не стесняйся.

– С хорошим или с плохим?

– А с любым. Лишь бы тебе нравился. Мне-то что? Главное, чтобы дрова поколол и тебя не обижал.

– Ладно, привезу как-нибудь, покажу. Правда, пока не знаю кого. Тот, кого хотела бы, пропал. А тот, который рядом… не думаю, что это надолго. Интересно?

– А как же!

Внизу засигналили. Я чмокнула тетушку и спустилась на веранду, там меня перехватили родители и сунули пакет с огурцами. Я поцеловалась с папой, обняла маму и побежала в машину.

– Мама, ты сохраняй, пожалуйста, оба варианта. Свой редакторский и мой первичный. Ладно?

– Ладно, ладно. Не беспокойся.

Мы с Катериной уселись на заднее сиденье, и она стала вполголоса рассказывать мне все перипетии истории с французским контрактом. Дорога пролетела незаметно. Вот уже сияющие огнями автострады, ведущие в родное Купчино. Мы с Катькой поднялись ко мне. Андрей остался ждать в машине. Подруга тащила с собой какую-то огромную сумку, по виду набитую доверху. Когда мы поднялись, я полезла за расписками, а Катька вывалила из сумки кучу вещей, сшитых за этот год.

– Это тебе, Сашка.

– У тебя что, приступ патологической щедрости?

– Отнюдь. Это то, что я или не смогла продать, или не захотела. Тут со всех сезонов. Не нравится – раздай. И не комплексуй, все логично! Пока я там – все устареет. А с собой я лишнего не потащу. Кристинке и Ксюше я уже все подарила. Девочкам тоже. Так что это все тебе.

– Вот еще, раздай! Я лучше свое старое раздам. А это носить буду. На целый год я самая модная девушка в Купчине! На вот расписки Андрея.

– Держи деньги. – Катька сунула мне пачку долларов пополам с евро.

Пересчитывать я не стала. Просто убрала в тумбочку. Теперь у меня есть спасательный круг от Аристарха. Спасибо, Катя, ты сама не знаешь, что для меня сделала. Можно и Глеба прогнать, если тошно станет. Я достала карты. Усевшись за стол в кухне-столовой, накрытый египетским платком, я разложила карты. По всему получалось, что дела у Катерины в Париже пойдут хорошо и приедет она на родину с большими деньгами и почетом. Только не так быстро, как думает. На полгодика задержится. А вот любовь… Тут все в руках Божьих. МЫ не стали углубляться, чтобы своей интуицией не проторить дорожку тому, что еще не решилось на небесах. Когда Катька ушла, меня осенило: а ведь часть предсказаний Юлианы сбылась! Вот оно, новое дело, в которое меня втравили Андрей и Катя! Так, может, и все остальное?.. Окрыленная надеждой, я отправилась в душ и спать.

ПРОВОДЫ И ВСТРЕЧИ

Утром я вскочила раньше будильника и стала собираться. На кресле навалом лежали Катькины подарки, я так и не повесила их в шкаф. Но для этого надо делать ревизию барахла. Освобождать место, выбрав из нарядов те, что уже надоели, и подготовить их к раздаче. Раздать есть кому. Обычно сначала я несла их матушке, и она отбирала то, что ей подходило. Остальное раздавала своим подругам и коллегам для дочерей или подросших внучек. Они окрестили эту ежесезонную раздачу моих тряпок «секонд-хенд от-кутюр».

Я быстро собралась и стала думать, что дать Катерине с собой в дорогу, чтобы «на французской стороне» ей жилось веселее. Взгляд скользил по полкам, и неожиданно я увидела фотографию с показа самой первой большой коллекции Катерины, где мы все: Катька, я, Кристина, Ксюша и моя дорогая и любимая бабушка. Пять лет назад. Альтернативное шоу в каком-то ангаре какого-то предприятия на проспекте Обуховской обороны. Как было весело! Как давно!

Я положила карточку в сумку и, не дожидаясь Катькиного звонка, пошла к ней домой. Утро стояло погожее, питерское небо не собиралось плакать по отъезжающей подруге, ни намека на облачко. Если верить приметам, то дорога у Катерины будет легкой и она обязательно вернется с добычей в этот нереальный го-Род на берегу широкой и медленной реки, в которую Мы с Глафирой так отчаянно кидали огурцы. А ведь сработало! Надо же!

Дверь открыла Катина мама. Глаза мокрые и припухшие. Катька не зря боялась, что Ольга Валентиновна будет рыдать. Она уже плакала. Из глубины квартиры доносился Катькин голос:

– Мама! Кто там пришел?

– Саша.

– Привет, Сашка, уже хотела тебе звонить. – Катька вышла в прихожую. – Ма, ну перестань же ты, наконец! Мамочка, хватит плакать. Я же еду в Париж! В Париж, а не в джунгли Амазонки! Меня там никто не съест!

– Катенька, ты там поосторожнее. Там столько соблазнов! Там СПИД!

– Снова здорово! Началось! Здесь тоже. Все, все, перестань! Саш, давай присядем на дорожку. Мама, папа, садитесь. Андрей уже приехал, девочек надо забрать по дороге.

– Каких девочек?

– Моих.

Под «моими» Катька подразумевала двух самых верных своих учениц, Лялю и Иру, они уже год как закончили училище, но продолжали работать над ее шедеврами. Лютаева купила им по навороченной швейной машине и доверяла им самые убойные вещи. По всему видно, что из Катерины получится прекрасная хозяйка модного дома. Рачительная, разумная, умеющая работать с персоналом, уважающая чужой труд и талант и вместе с тем жесткая, властная, авторитарная… и обожаемая.

Внизу засигналил Андрей. Катька засуетилась, Ольга Валентиновна активнее завсхлипывала, Катин папа хряпнул рюмочку за счастливый отъезд, и мы все стали искать местечко, где бы нам угнездиться для ритуального присаживания «на дорожку». В квартире все было вверх дном. Сели на кухне. Катька вскочила первая. Поцеловала мать, обняла отца и, схватив в одну руку чемодан на колесиках, в другую сумку на длинном ремне, поволокла все к двери. Я двинулась следом. Ольга Валентиновна перекрестила нас обеих. Умоляюще посмотрела на дочь:

– Катенька, позвони мне сразу же, как прилетишь.

– Обязательно.

– Сашенька, заглядывай ко мне иногда.

– Конечно, тетя Оля. Мне Катька будет писать по Интернету для себя и для вас, вы будете ко мне приходить письма читать.

– Все. Саша, побежали, некогда. На Московском всегда пробки. Мама, прекращай, ты мне уже всю душу вымотала.

– Катенька, может, я с вами в аэропорт?

– Ни за что, – отчеканила Катя и прогрохотала к лифту.

Внизу около вымытой машины стоял очень грустный Андрей. Просто ослик Иа-Иа в свой день рождения. Мы погрузили вещи в багажник и поехали. Девочек взяли на углу, у казино «Слава». Когда-то это был обычный кинотеатр, в который мы с Катериной ходили прогуливать школу. Давно. В прошлом веке.

В аэропорту мы суетливо метались, пока не нашли нужную стойку для регистрации, в очереди напряженно и нелепо шутили в ожидании разлуки. Потом все замолкли, и повисла грустная пауза. Объявили посадку. Катька летела через Москву, и таможня ей еще только предстояла. Перед тем как пройти через арку металлоискателя, Катерина повисла на шее у Андрея, затем порывисто подбежала к девчонкам, что сиротами жались в сторонке, и произнесла короткую прочувствованную речь:

– Так! Не киснуть. Ляля! Лариса! Работай над собой! Ира, не забывай – больше творчества. Все частные клиентки попроще отойдут вам. Я их обзвонила. Не пропадете, деньги будут. Приеду – возьму к себе. Если, конечно, не деградируете. – Потом обернулась ко мне: – Саша! Держи документы в порядке. Я имею в виду заграничный паспорт. Я пришлю тебе приглашение от модного дома. Займешься визой. Если не получится, то сама сделай, ладно? Через турфирму какую-нибудь.

Я кивнула. Она бросилась меня обнимать и тискать. Когда отпустила, я протянула ей старую фотографию:

– На. Это тебе. Для пущей ностальгии.

– Надо же. В рамочке.

– Бабушка сохранила. Возьми. Скучай и помни.

– Забудешь вас, как же!

Спрятав фотографию в сумочку, Катя подбежала к Андрею, и они, как положено возлюбленным, слились в долгом объятии. Голос судьбы в лице диспетчера аэропорта Пулково объявил, что посадка заканчивается, и Катерина, вырвавшись из рук Андрея, не оглядываясь, нырнула в арку. Уже на той стороне она обернулась и достала расписки и помахала ими в воздухе:

– Андрей, ты ничего Саше не должен. И никому не должен.

Она резко повернулась и исчезла за спинами улетающих. Ляля и Ира прослезились. Андрей стоял еще более потерянный. Похоже, Катькино великодушие совсем раздавило его. Я подошла к девчонкам:

– Девушки, хорош плакать. Она обязательно вернется. Насовсем не останется. Париж для нее слишком буржуазен.

Ляля и Ира заулыбались. Они хорошо знали Катерину, мои слова здорово походили на правду. Подошел Андрей, ослик без хвоста, горшочка и шарика, и мы все трое обняли его. Так и стояли, как идиоты, обнявшись вчетвером, пока Катькин самолет не взмыл в небо. А может, это был и не ее самолет, кто его знает. Погода была летная, их много взлетало. В небогатом оттенками питерском небе горело бледное августовское солнце. Мы все вдруг остро ощутили, как стало не хватать апельсинового оттенка в спектре солнечного света. Сумасшедшего апельсина Катькиных волос. Пронзительная печаль разлуки, как и все эмоции, переживаемые вместе, объединила нас лишь на миг. Мы расцепили руки, и каждый спрятался в свою норку. Спустя минуту нас уже ничто не связывало. Связующее звено улетело в Париж. Мы пошли к машине. Андрей довез нас до метро «Московская» и поехал по делам, девицы нырнули в переход, а я осталась на остановке. Мне стало тоскливо, как собаке, которую легкомысленные садоводы забыли на даче. Я совершенно не знала, куда себя деть. Набрала номер Глеба. Потом передумала и послала сообщение: «Я в городе». Он перезвонил почти сразу.

Глеб откровенно обрадовался. Мы договорились встретиться в центре города в шесть вечера у маленького китайского ресторанчика, он тоже оказался поклонником китайской кухни. Что же, отлично, вкусы совпади. Осталось только придумать, чем занять себя до шести, чтобы не завыть от стремительно подступающего одиночества. На часах всего лишь десять утра. Домой не хотелось, ноутбук родители привезут только вечером, надо что-то придумывать. Я решила использовать проверенный женский способ убить время и поднять настроение: салоны красоты. Денег у меня достаточно, зачем себе отказывать? Не стоит недооценивать степень воздействия сферы услуг на жизнь женщины. Удачное посещение парикмахерской может обеспечить тебе душевный подъем на неделю. Неудачное – вогнать в жуткую депрессию. Только женщина, выйдя от парикмахера, может зарыдать так, будто потеряла близкого человека, и только представительница прекрасного пола может утешиться, посмотрев на себя в зеркало. Сказать себе: «А я еще ничего!» – и развеселиться. Куда же пойти? Можно попробовать позвонить Ритке, маникюрше из «Суллы», которую Катерина по моей просьбе пристроила в какой-то салон в центре. Заодно и приглядеться, что за место. И Лильке, моему любимому парикмахеру. Мне повезло, они обе были готовы принять меня в удобное время. Сначала отправилась к Ритке. Оказалось, она теперь работает в неплохом, даже можно сказать, модном салоне красоты. В таких местах утром народу почти не бывает. За вполне приемлемую плату мне, а точнее, моим верхним и нижним конечностям оказали весь комплекс услуг, включая эпиляцию каким-то новейшим французским препаратом, останавливающим рост волос аж на три недели. Я рассказала Ритке про нашу Жанну, которая с моей подачи вела сеансы эротического и сексуального ликбеза в салоне «Кассандра». Я так расписала результаты, что девицы, включая Ритку, загорелись расширить сексуальный кругозор. Заинтриговала я их тем, что пускают далеко не всех, а только избранных, после девчонкам, естественно, захотелось попасть на ВИП-занятия еще сильнее. Ритка посулила мне пожизненную скидку на маникюр с педикюром. Девчонки тоже стали соблазнять меня всякими косметическими благами по сниженным ценам. Простые работники салона красоты твердо решили стать богинями. Уходя, я торжественно поклялась за неделю сообщить им о Жаннином мастер-классе. В общем, сделала себе пиар. Потом, перекусив в кафе, отправилась к Лильке: Ей я тоже рассказала про курсы, но она хохотала так, что чуть не отстригла мне ухо. Лиля в красках представила себе Инеева, Жанку и всех участников шоу. Однако изучать тонкости эротики Востока не рвалась. Лилька была женщиной замужней, и, если бы вдруг мужику своему законному выдала такой класс, он удавил бы ее прямо на супружеской постели, потому что точно заподозрил бы неладное. И ничем бы Лилька не оправдалась. Даже красивые корочки об окончании ей бы не помогли. Хоть с семью печатями. Лилькин муж и так нарадоваться не мог, что она теперь женский мастер, а не мужской. Когда она работала в «Сулле», он каждый раз ждал ее со смены на своей потрепанной «четверке», выглядевшей божьей коровкой среди бегемотоподобных иномарок клиентов. Боялся, что яркую, как китайский фейерверк, Лильку у него уведут. Я рассказала про Катерину, которая, наверно, уже прилетела в столицу Франции. Лилька задумчиво бросила, колдуя над оттенками моих прядей:

– Да, вот прославится наша Катерина, помяни мое слово, на весь мир. Будем с тобой мемуары писать на старости лет. Как с ней встречались.

– Думаешь, будем?

– А как же! Я же ей гадала на кофе, Катька обязательно прославится!

– А ты на кофе гадаешь?

– Да. А ты не знала? У меня же мама из Сочи. Она меня и научила. Там у нас все гадают.

«Ну что за город! Плюнуть нельзя – попадешь или в предсказательницу, или в ведьму! И эта туда же!» – подумала я. Тем временем Лилька закончила заворачивать мои пряди в алюминиевую фольгу и велела мне пересесть в другое кресло.

– А хочешь, тебе погадаю?

– Хочу.

– Пошли к нам на кухню, я кофе должна сама сварить.

Мы пошли в маленький закуток, именуемый кухней, Лилька достала из шкафчика заветный пакетик, заварила кофе в эмалированной кружке. Потом велела мне выпить кофе не спеша, перевернула чашку и долго смотрела то внутрь, то на меня и разродилась, наконец, загадочной фразой:

– А вот и не скажешь…

– Что? Что ты там увидела? Что я – маньяк-убийца, профессионал с тридцатилетним стажем? Или разгадала, что я не девочка Саша, а мальчик Саша, удачно оперированный трансвестит?

– Дура ты… Судьба у тебя… интересная. Ты ведь, как Катька, и богатой будешь, и знаменитой… Через себя, через свой талант и любовь к тебе людей. Книжки какие-то вижу… Ты что, книжки пишешь втихаря?

– Пишу. И не втихаря. У меня договор с издательством.

– Да ты что! Значит, и вправду чего-то я в этой кофейной гуще понимаю! И еще, мужиков вокруг тебя много. Ну, это и так ясно. И ребеночек у тебя будет, не скоро, правда, и дело какое-то прибыльное через родственные связи. Только кто с тобой рядом, мне не разглядеть. Знаешь, так бывает, когда или знать не надо, или… как тебе сказать… когда от бабы зависит, кого рядом с собой оставить. Выбор большой. Или когда судьба определилась уже. Но ее от нас, слишком любопытных, прячут. Но точно не одна. И точно с любимым. Да, дела… В общем, полный шоколад. Будет у меня что в старости вспомнить про встречи с богатыми и знаменитыми. Ну, ты посиди тут, подумай, я пока пойду поработаю. Через двадцать минут краску смывать, смотри на время.

Лилька ушла, а я задумалась. Странно как! Вот уже второй человек мне пророчит! Притягиваю я, что ли, к себе мистические откровения, с тех пор как стала работать у Кассандры, или город мой такой мистический? Каждая вторая баба – ведьма. А может, ведьмовство просто часть женской натуры? Меня ведь тоже посещают озарения. Я, например, чувствовала, что Аристарх исчезнет! А может, такое все чувствуют? Да наверняка! Женщины существа чувствительные. Мое время подошло, и я напомнила Лильке про свои волосы. Теплая вода на какое-то время смыла мысли о будущем, а подкрашенная и подстриженная голова от них вовсе отвлекла. Лилька критически меня осмотрела:

– Макияж не в стиль. Хочешь, сделаю? Сейчас девочку постригу и попробую. Я тут тоже на курсы сбегала, только по макияжу, точнее, по визажу. Практика нужна. Побудешь кроликом? Тебе не привыкать! У меня после этой клиентки вроде никто не записан. Время есть?

– Да. Навалом. – Я села в любимое кресло и стала листать глянцевые страницы дамского чтива.

Городская жизнь. Салоны, журналы. Сплетни. Суета. В деревне было проще. Пока я читала гламурные издания, мой парикмахер закончила стричь клиентку и позвала меня. Непонятно, или Лиля открыла в себе новый талант, или я так долго не замечала, что изменилась. Немного ярче глаза, другой оттенок теней и туши, немного бледнее губы и совсем иное выражение лица. Более взрослое, что ли? Еще одна загадка на сегодня: это мы меняем грим или он меняет нас? Или мы вырастаем из одного стиля и перерастаем в другой? Или стиль подтягивает? Почему так часто бывает: женщина меняет стрижку и неожиданно меняется ее жизнь? Новый цвет волос – и вот уже новый мужчина? Или новая работа? Почему это совпадает? Что мы делаем: подстраиваем себя под перемены или грядущие перемены подталкивают нас поменять имидж?

Однако, как бы я ни старалась тянуть время, на свидание я пришла вовремя. Даже чуть раньше. Терпеть не могу опаздывать, даже когда это и не помешало бы. Достоинство, плавно перетекающее в недостаток. Вот сейчас, например, я опять ухитрилась прийти первая. Со мной все время так. Я не стала ждать Глеба на улице, а зашла в ресторанчик и села у окна, так чтобы видеть вход. Видно было не слишком хорошо, потому что ресторан находился в полуподвале, но я рассчитывала опознать Глеба «по ноге». Ко мне подбежала молоденькая китаянка и на ломаном русском спросила, что я буду заказывать. Я попросила принести чай, а там посмотрим. Через три минуты она материализовалась с чайником и чашкой. Я очень люблю зеленый чай именно в китайских ресторанах. Он какой-то особенный. Я много раз пыталась купить подобный в чайных магазинах, но у меня не получалось даже сколько-нибудь похожего вкуса. Может, я просто не умею заваривать? Кстати, надо посмотреть, что у них есть из моих любимых лакомств. Я принялась изучать меню.

– Саша?

Знакомый глубокий бархатный голос отвлек меня. Я подняла голову.

Передо мной стоял Аристарх. Красивый, стильный, с оливковым загаром. Мужчина в полном расцвете сил. Как Карлсон, который живет на крыше. От неожиданности мое сердце даже не прыгнуло, а просто садануло по ребрам.