Текст книги "Любовь на фоне беспредела (СИ)"
Автор книги: Юлия Панченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
Как бы я не храбрилась, как бы не забивала сознание всякой ерундой, от себя было не скрыться. И, бродя по кромке воды, кутаясь в плед или вязаную кофту, я переживала свою обиду снова и снова.
Ненавидела себя за то, что люблю. До сих пор продолжаю любить его образ, ибо смылись черты из сознания, а ощущения – нет. Само осознание того, что я могу чувствовать так глубоко, удивляло, и в то же время угнетало. Я не понимала, как буду жить дальше. А еще я ругала себя за глупые поступки. Один из которых останется со мной навечно. Однажды я пошла в салон и попросила освежить шрам, оставленный в подарок. И обработать чем-то, что сделает надпись не такой временной. Мне предложили тату и я согласилась. Да, я знаю. Дура.
В один из вечеров мы выбрались на прогулку позже обычного – солнце уже садилось, пуская по воде золотые разводы. Дул мягкий ветер: путался в волосах и приносил соленый запах морской воды.
Эрнесто убежал далеко вперед, а я шагала по песку в тонких мокасинах, и глазела на пенящуюся кромку воды, что мочила обувь. На плечах лежал клетчатый плед, от влажности кончики волос стали завиваться, я шагала не спеша и в очередной раз старалась не думать, но удавалось так себе.
Время неумолимо приближалось к тридцатилетию – еще несколько лет и бальзаковский рубеж, а я все еще одна. Без семьи. Без возлюбленного. Как перекати-поле. С болью на дне души и дурацкой татуировкой под грудью.
Вздохнула поглубже, медленно выдохнула, и постаралась быть оптимисткой.
В конце концов, тридцать – не конец света, а начало новой жизни. Да, решила я. Брошу курить, заведу кота – чтоб Эрнесто было не скучно, придумаю себе интересное хобби и будет мне счастье.
Мысленно улыбнулась и вскинула голову – куда убежал пушистик?
Эрнесто бегал вокруг мужчины, что шел мне навстречу. В белом пуловере и закатанных по щиколотку светло-синих джинсах, мужчина пытался погладить пса, но тот то и дело отскакивал. От увиденного улыбнулась: мы с незнакомцем были одеты как близнецы.
Я не спеша брела им навстречу и уже готовила слова извинения за поведение своей собаки, как что-то внутри напряглось. В движениях мужчины было что-то знакомое. Эта походка – широкий шаг военного, плавный поворот головы… Узнавание судорогой прошило мышцы.
Сердце пропустило удар, а потом пустилось вскачь. Не может быть. Этого просто не может быть! Ладошки вспотели, захотелось побежать, но я была благоразумна. Не спеша приблизилась, остановилась в шаге. Это в самом деле был Стас.
Он таки потрепал Эрнесто по лобастой башке, и улыбнулся мне – тепло, искренне.
Я напряженно стояла напротив, скрывая изумление, неверие и шок за полуулыбкой.
Стас потер руки, а потом сказал:
– Прохладно. Пригласишь в дом?
Я кивнула, и мы пошли к дому, срезав большую часть пути напрямую через пляж.
Стас оглядывался, пока я ставила чайник и заваривала чай.
– Отличный дом. Осталось еще что-то от бабушкиного наследства?
Я обернулась и успела увидеть в его глазах мелькнувшую улыбку.
– Ты даже не представляешь сколько. На три жизни хватит.
– У меня такая же проблема. Денег куча, а счастья почему-то все равно нет. Странно да?
В ответ я пожала плечами, подумав, что никакие деньги не заменят толпы мурашек, снующих по коже, когда я рядом с ним, а Стас продолжил:
– Я уже две недели наблюдаю за вашими с Эрнесто прогулками. Думал, может ты вышла замуж, но ты изо дня в день вышагивала в одиночестве, а окна дома оставались темными.
Его глаза смотрели пытливо, где-то на дне зрачка уже разгоралось знакомое мне адово пламя.
– Да, я одна, – скрестила руки на груди, оперлась об столешницу поясницей.
Поза была не столько враждебная к постороннему любопытству, сколько удерживающая меня на месте. Из последних сил я держалась, чтоб не кинуться Стасу на шею. Это было похоже на сумасшествие – так любить человека, с кем в общей сложности не провела и суток. Все во мне кричало, вопило, просило – прикоснись! Но, я стояла на месте и смотрела в его пылающие глаза.
– Как ты живешь? – спросил он, и отставил в сторону недопитый чай.
– Как видишь, – усмехнулась в свою очередь. – Размеренно, неторопливо.
– Счастливо? – улыбка стекла с его губ, и я увидела, как он неестественно бледен.
Как я могу быть счастлива, когда ты так бесконечно далеко! Мне хотелось заорать и вцепиться ему в волосы, но я этого не сделала. Пожала плечами и ответила лживо:
– Вполне.
Пришлось обхватить тебя покрепче, чтоб остаться на месте и не наделать глупостей. Не время было раскрываться и изливать душу, ведь я не знала, для чего он приехал, и как надолго здесь останется.
– Зачем ты приехал? – спросила, и сердце забилось сумасшедше.
Может, это был озноб от насквозь промокших ног, а может быть, я просто до чертиков боялась услышать ответ, который окончательно меня распнет.
– Затем, чтоб исправить глупость, которую однажды совершил.
– И что это за глупость? Не та ли, что оставил ненужного свидетеля поглощать кислород? Если да, то молчи. Мы выпьем еще чаю, потом я постелю тебе в гостевой спальне и уйду к себе. Дом не такой большой, чтоб заблудиться или спрятаться – ты меня найдешь. И я больше не хочу издевательств в виде секса перед гильотиной. Или еще более изощренной пытки – третьего шанса, когда я останусь с очередным шрамом, а ты укатишь на курорт и появишься снова через год-другой. Довольно этого дерьма. Просто сделай то, что собираешься. Такому как ты – это раз плюнуть.
В конце тирады я гневно дышала, и пальцы, что добела вцепились в предплечья, свело судорогой.
Стас опустил глаза и еще больше побледнел, но затем резко вскинул голову и заговорил не менее горячо:
– Все не так.
– А как? – перебила я.
Более странного диалога в моей жизни не случалось.
– Ты устала, продрогла. Давай мы поговорим позже, – с вернувшимся самообладанием проговорил Стас и поднялся с дивана.
– Нет. Хватит с меня недомолвок. Говори как есть или выметайся, – нервы были на пределе.
Только сейчас я осознала, насколько последний год была напряжена, взвинчена.
И сегодня все грозило прорваться.
Стас прошелся из угла в угол – кухня большая, для маневров в самый раз.
– Все слишком сложно и бестолково, чтоб понять, чтоб объяснить, но я попытаюсь, – он вскинул глаза, и я кивнула, дала понять, что слушаю.
– Когда я ушел от тебя в последний раз – был удовлетворен. Мне казалось, что так и должно быть, что так правильно. Но спустя время… все чаще ловил себя на мысли, что сглупил. Деньги и свобода перестали радовать, и это осознание злило, бесила собственная тупость – но, откуда мне было знать, что блага не принесут удовлетворения? Не тот характер был, чтоб оглянуться и признать ошибки. Всегда я был уперт как мул. А однажды увидел в толпе девчонку похожую на тебя, на другом конце планеты. Понимал, что это не ты, что тебе там взяться неоткуда, но все равно пошел следом, гадал что скажу, целый диалог придумал. Она обернулась, а я остановился. Не ты. Похожа очень, но не ты…
Стас приблизился, а я отвернулась. Положил руки мне на плечи, повернул к себе лицом, и первое, что я увидела – горькую складку между его бровей.
Он прижал меня к себе, сжал почти до боли. Я уткнулась носом ему в грудь и зажмурилась. Господи, пускай это будет не сон.
– Когда я понял, что окончательно потерял покой, то заказал билет до твоего города.
– Немного самоуверенно с твоей стороны, – отстранилась, решив его наказать.
Самую малость, подразнить даже. Я была без ума от его слов, сердце трепетало и пело, но сдаваться сиюсекундно, так в одночасье позорно капитулировать – было не в моем духе. Не та натура. Пусть я сдамся через минуту или две, этого времени будет достаточно, чтоб помучить этого сильного мужчину.
– Я, в самом деле, могла бы выйти замуж, или уехать. А еще, я могла бы пройти мимо тебя – не узнавая. Не пожелав узнать.
Стас усмехнулся горько.
– Да. И я чертовски рад, что этого не случилось.
Что на это ответить я не знала. Запрокинула голову и рассмеялась. От всей своей израненной души – заливисто и чисто. Стас обнял меня за плечи, и я оказалась в его надежных тисках.
Но, было еще кое-что, что не давало мне покоя.
– Это был ты? – спросила бестолково, но он понял.
– В Афганистане? Конечно. Увидел раненную девочку – хрупкую, маленькую, и сердце дрогнуло, веришь? У такого как я – замерло. Отвез тебя в госпиталь, по дороге слушая бред пополам с шутками, и, наверное, еще тогда влюбился. Гладил тебя по волосам и от души отпускало. А потом сам попал в передел, некогда было навестить. Когда явился, узнал, что тебя давно выписали, и ты вернулась домой. Я знал только имя, фамилию и гражданство – посмотрел в больничной карте. Воевать мне враз надоело. Потянуло домой, к родным степям и загаженному, но такому сладкому воздуху. Но, вернуться быстро не получилось. Снова началась заварушка, следом еще одна, ранение за ранением, шрамы и бесконечные швы – я становился похожим на Франкенштейна. Казалось, еще один порез, еще одна шальная пуля – и все, отвоевал, но бог меня берег.
Стас усмехнулся горько и продолжил:
– Вернулся, а тут все другое. Чужое, враждебное. Пенсия военного – слезы. Друзья спивались, из родных не осталось никого, и я подумал: какого черта? Набрал ребят, стали промышлять помаленьку и тут как гром – революция. Грех было не воспользоваться. Время бежало, о тебе почти забыл и тут снова явление – кто-то стукнул на миниатюрную блондинку, что ведет репортажи и снимает на видео политические грехи наших ребят. Один из моих снял тебя на телефон, и когда я увидел фото, понял, что это судьба. Мы столкнулись нос к носу, не могу сказать, что не планировал встречу, но в тот вечер я, и правда, явился туда по делам. Так вот, мы столкнулись, и ты не узнала меня. Детка, не могу передать, как это разозлило, вывело меня из себя. Ты смотрела так холодно, равнодушно. От той милой девочки, что я вез в больницу, не осталось и следа. Я злился, говорил и делал глупости, а сам не мог поверить, что мой ангелок, девочка из фантазий рядом – только руку протяни.
– И ты протянул. Приставил к груди беретту, – вспомнив, усмехнулась я.
Но не отстранилась, а прижалась к нему покрепче.
– Не знал что сделать, чтоб ты хоть как-то ожила: чтоб посмотрела внимательнее и узнала. Достал пушку и понял, что снова сделал глупость, но отступать было некуда. Как же я был удивлен, когда ты не отреагировала даже на это. Глядела равнодушно, словно мимо.
– Я всматривалась в твои черты, не понимала, почему меня так к тебе тянет. Это казалось жутким – с одного взгляда полюбить и простить незнакомца.
Стас отстранился и поцеловал меня в губы. Я зарылась руками в его волосы и с жаром откликнулась на поцелуй. Как же я ждала этого, кто бы знал!
В тот раз мы разделись полностью, впервые увидев друг друга обнаженными. Рассматривали тела, чувствуя, как быстро закипает кровь. Стас погладил мой шрам от пули, потом тот, что поставил сам, удивленно поднял брови, когда увидел красную надпись, но ничего не сказал. Поцеловал, и, глядя в глаза, попросил:
– Прости меня, девочка.
В ответ я усмехнулась и потянулась к его губам.
Он пах так маняще, так сладко, что хотелось покусать. И я делала то, что хотела, а потом зализывала саднящие отметины.
Вечер незаметно перетек в ночь, но мы не могли насытиться. Сплетались тела, соединялись вздохи. Сминались простыни, пропитываясь жаром наших тел.
Я кричала, стонала, целовала его руки, губы, плечи.
Стас то сжимал меня до синяков, то едва прикасался, и целовал бережно, будто я была фарфоровой статуэткой.
Мы растворялись, появлялись снова, летали и падали.
И только под утро уснули мертвым сном.
Он остался со мной.
Не знаю, что есть между нами – безумная страсть или все же любовь. В чем я уверена, так это в том, что не смогу без него прожить и дня.
Мы вместе уже шесть лет, четыре из которых счастливо женаты.
Живем в Англии. У нас подрастает дочь, и в доме полно животных – порядком поседевший Эрнесто не справляется с капризами подрастающего монстрика и часто просто убегает, едва слышит топот маленьких ножек. Поэтому пришлось в помощь старичку заводить котят, хомяков и рыбок.
Я работаю в популярном политическом журнале – снимаю все, что кажется важным и достойным внимания общественности. Стас в Англии открыл несколько проектов: книжное издательство, сеть магазинов, а на родине – небольшой завод по изготовлению каких-то важных металлических штуковин.
Мы часто путешествуем, проводим вместе много времени.
Стас предлагал убрать надпись на ребрах, но я отказалась. Только шутя ответила, что благодаря его дурацкой выходке у меня есть красивая надпись, а не уродливое убожество, и более того – со смыслом, пусть и не всем понятным.
На самом деле я люблю это тату. Мне нравится помнить боль жизни без него. Это заставляет ценить то, что я имею сегодня и – не делать глупостей.
Думаю, Стас это понимает. Он сам в раздумьях часто поглаживает бровь, словно ощущает прежнюю метку.
Мы больше не пытаемся бороться с системой.
Игорь женился и уже не так часто ворует деньги со счетов политиков и крупных магнатов. Ленкин муж снял свою кандидатуру со следующих выборов. Наигрался. Сама же подруга открыла для него новое увлечение – охоту и рыбалку, походы в горы и иной экстремальный спорт. Я часто посмеиваюсь над ними: воистину – седина в бороду – бес в ребро.
В целом – все просто замечательно. Мы счастливы и беззаботны.
Но, если вдруг мы заметим тотальную несправедливость и безнаказанную жестокость, то снова сыграем в Робин-Гуда. А дятел Вуди сдержит свое громкое обещание.
Просто потому что, кто – если не мы?
