Текст книги "Нарисуй мне любовь (СИ)"
Автор книги: Юлия Николаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Он, поймав мой взгляд, усмехнулся, словно догадываясь, о чем я думаю.
– Так ты сюда приехала, надеясь найти камеру? – задал вопрос.
– Ага, надеялась, как выяснилось, зря.
– Если бы ты сразу после смерти художника пришла, может, и был шанс, с другой стороны, нашла бы ты камеру, и что? На ней инициалы не стоят.
– А отпечатки пальцев?
– Ты бы её ментам отдала?
Сложный вопрос.
– В общем, сама не знаешь, чего хочешь, – резюмировал он, – комнату будешь осматривать?
– Зачем?
– Не знаю, может, найдёшь дневник с единорогом, где парень записывал свои чувства.
– Очень смешно.
А вдруг найду? Не дневник, конечно, но что-нибудь интересное? А что? Снова нет ответа, но раж появился. Илья, заметив это, стянул перчатки, передавая мне. Натянув их, я открыла шкаф с одеждой: беспорядок жуткий, но он такой и был тут.
– Думаешь, есть смысл? – спросила, перебирая вещи. – Менты тут, наверняка, все осмотрели.
– Насколько я понял, у парня передоз? Так что вряд ли они особенно напрягались.
– Поначалу да.
– А теперь?
Я вздохнула, думая, не слишком ли много я рассказываю Рогожину? И не найдя ответа, продолжила:
– Говорят, Гарри не был наркоманом, и вообще дурь терпеть не мог.
– Вот как, – протянул Илья задумчиво, – то есть гипотетически от художника могли избавиться, инсценировав передоз?
– Вот именно, что гипотетически. Я даже представить не могу, кому мог насолить безобидный Гарри.
Эти слова Рогожина повеселили.
– Иногда ты бываешь очень наивна.
– Хорошо. Твои версии?
– Например, он узнал то, что ему не полагалось. Это как раз тот случай, когда парень, действительно, не в теме. Во-вторых, ему в руки могло попасть что-то, что ему не принадлежит. Случайно или нет. И в-третьих, его безобидность вовсе не означает, что парень не мог тайком вести незаконные дела, за которые его и порешили.
Да, в разумности Рогожину не откажешь. Но в таком случае тут все до нас перерыли. Озвучивать это я не стала, просто перешла в кухню, Рогожин за мной.
– Зачем ты продала машину? – спросил, прислонившись к гарнитуру. – Художнику нужны были деньги?
– Нет. Деньги были нужны мне.
– Зачем?
Покосившись на него, я все же ответила:
– Собиралась сбежать с Гарри.
У Рогожина было такое удивлённое лицо, что стало даже забавно.
– Боюсь спросить, это тебя от большой любви так переклинило?
– А что такого?
– Не знаю, что из себя представлял этот художник, но обычно творческая элита мало на что способна, кроме как вести разговоры о высших сферах. Ты же понимаешь, что тебе бы пришлось тащить вас обоих?
– Ну… Может, я не планировала так долго с ним быть.
Илья покачал головой.
– А ты прагматичная особа. Знаешь, ты сумела меня удивить. Если любовью там не пахло, зачем вообще с ним связалась?
– А ты со всеми своими девушками по любви спишь, конечно, – не удержалась я. На это ответить было нечего, и ещё десять минут прошли в молчании. Наконец, я заявила:
– Чисто. Ничего интересного тут нет.
Рогожин задумчиво пялился на настенные часы, я зачем-то пояснила:
– Они уже не работали, когда Гарри заселился, ему часы не нужны были, так что батарейку он не менял.
Рогожин, нахмурившись, бросил на меня взгляд:
– Это он тебе говорил?
– Да. Ну не такими словами, конечно.
Илья продолжал пялиться, я тоже посмотрела, но ничего не увидела. Часы, как часы.
– Иди сюда, – потянув за руку, Рогожин поставил меня перед собой лицом к часам, – видишь, свет из окна падает, и на стекле видны цветные отпечатки. Кто-то трогал часы испачканными в краске руками. Логично предположить, что это твой художник, как считаешь?
– Гарри их снимал? – высказала я мысль, а Илья вдруг обнял меня сзади. То есть так мне показалось в первое мгновенье, и я застыла, растерявшись. Оказалось, он просто хотел стянуть перчатки с моих рук. Надев их, легко залез на стол и снял часы с гвоздя.
– Пилочка есть? – спросил, осмотрев, я полезла в сумку. Нам повезло, и вскоре Илья откручивал винтики. Я относилась к затее скептически, хотя внимательность Рогожина впечатление произвела. А ещё сильнее оно стало, когда сняв крышку, мы увидели внутри маленький бумажный блокнотик, самый обычный, дешёвый. Тут у меня даже во рту пересохло. Ничего себе, значит, все-таки Илья прав, и Гарри было что скрывать? Это разворачивает все произошедшее совершенно в новый ракурс.
Сунув мне блокнот, Рогожин быстро собрал часы и повесил на место. Я в это время просмотрела записи. Их было немного, и все одного характера. Я пришла к выводу, что сначала шла дата, потом буквенный шифр, обозначающий что-то, а потом цифра, которая могла быть, к примеру, денежной суммой. Рогожин, заглянув в блокнот, пришёл к тем же выводам.
– Буквы – это или данные сделки, или наименование чего-то, – высказал мысль, – вначале дата, в конце сумма. Вопрос в какой валюте? В любом случае, парень явно располагал деньгами. Вопрос: где они сейчас?
– Если это было незаконно, он их, скорее всего, спрятал. Может, собирался начать использовать после выставки, типа на волне успеха. Интересно, чем же он занимался?
– Да хоть чем. И совершенно необязательно, что это связано с его родом деятельности. Ладно, пойдём отсюда, и так долго торчим.
В молчании мы покинули квартиру, Илья закрыл дверь, аккуратно приклеив бумажку, снял перчатки. Быстро спустившись, мы потопали к машине.
– А если он занимался подделкой картин? – не удержалась я. – Что-то пошло не так, и его убили.
– Чья была идея сбежать? – спросил вдруг Илья. Вот он явно думает о чем-то другом, нет бы поделился мыслями, а то все молчит.
– Гарри. Он начал мне её толкать через неделю. Потом я согласилась, но сказала, что продам машину, получу деньги, и поедем.
– А он?
– Он уговаривал ехать так, говорил, деньги не проблема.
– Потому что они у него были, – усмехнулся Илья.
– Я об этом не знала, и Гарри не говорил. Он только твердил, что достанет денег и что надо бежать.
– Возможно, бежал он вовсе не ради большой любви, – заметил Рогожин, открывая машину. Юркнув внутрь, я спросила:
– Думаешь, догадывался, что с ним могут разделаться? Но тогда зачем ждал?
– Ты же никак не решалась, а правду рассказать, видимо, боялся.
– Кто станет рисковать жизнью ради мимолетного увлечения?
Рогожин, покосившись, ответил:
– Может, ты для него была больше, чем увлечение?
Встретившись с ним взглядом, я отвернулась к окну. Неужели он прав? Ведь Гарри признался мне в любви, и друг его говорил, что никогда не видел парня таким влюблённым. Гарри решил сбежать со мной, чтобы начать новую жизнь, избавившись от угроз в свой адрес? Влюбился настолько, что рискнул жизнью, а я даже не планировала надолго с ним связываться… Впервые в жизни на душе стало как-то очень хреново. Человек мог погибнуть из-за меня, а я…
– Эй, – позвал Рогожин, – не впадай в самобичевание. Может, я не прав.
Я не ответила, глядя в окно. Может, не прав, но если прав… Мне с этим надо как-то жить.
Вскоре мы тормознули возле дома. Илья, вытащив ключи, сунул мне в руки, я посмотрела с недоумением.
– У меня есть дела, думаю, вернусь через пару часов.
– Ладно, – неуверенно кивнув, я вылезла и потопала к подъезду. Охранник посмотрел с интересом, но ничего не сказал. Войдя в холл, я закрыла дверь на щеколду, зажигая свет. И поняла: я тут одна на несколько часов. Чем не шанс узнать о Рогожине больше?
Глава 4
Первым делом отправилась в его комнату, до жути было любопытно, какая она. Оказалось, ничего эдакого, стильная, хайтек, под стать остальной квартире. Зато выяснилось, что в его комнате отдельный санузел, я задумку оценила. Открыв створки шкафа, увидела аккуратно сложенные на полках вещи, рубашки, выглаженные до блеска, висели на вешалках. Интересно, он сам их гладит или к нему домработница приходит? Впрочем, если вспомнить, что он сразу после еды помыл посуду, можно предположить, что Илья парень чистоплотный.
В прикроватной тумбочке обнаружилось несколько мужских журналов, парочка географических, и очень много презервативов. Я хмыкнула, видимо, насчёт бурной личной жизни Рогожин не соврал. Хотя я пока не видела и не слышала ни об одной девушке. Впрочем, я тут всего полдня, так что ничего странного.
Ноутбук, стоящий на тумбочке, был запаролен. Предприняв несколько попыток, я оставила эту затею, отправившись в гостиную. Обследовала все ящики и полки, но не нашла ничего интересного, разве что документы и ключи на мою машину. Выходит подружке он её не отдал? Может, они поссорились? Или он ждёт подходящего случая, а машину загнал на стоянку. Для меня это только плюс. Не хватало Андрею увидеть какую-то девицу за рулём подаренного мне автомобиля. Интересно, как он сейчас, не остыл? Подумав, я набрала его номер. Длинные гудки без ответа. Ничего нового. Покусав губу, написала смс: давай поговорим. Ответа не получила. Ну и пошёл он. Зло отбросив телефон, подошла к книжным полкам. Они пестрили обилием книг на любой вкус. Читать я любила, наверное, это связано с тем, что вечерами было много времени, а ходить особо некуда. Я либо читала, либо смотрела кино. Интересно, а Рогожин сам-то открывал свою коллекцию?
Я села на диван. Да, удивительный человек Илья. Вроде обычный парень, весь на виду, а информации ноль. Это и кажется подозрительным. Взяв телефон, я вылезла в интернет. Потратив минут двадцать, нашла старый справочник города такого лохматого года… Я тогда даже не родилась. Удача? Наверное. Из семи Рогожиных остановилась на том, у которого инициалы Д.И. Это мог быть отец Ильи, если, конечно, повезёт. Адресом стояла улица Чапыгина, дом семнадцать, квартира двенадцать. Скататься туда, что ли? И что я им скажу? Расскажите мне, пожалуйста, откуда ваш сын умеет пользоваться отмычками?.. Рогожин мне голову открутит.
Но жажда деятельности гнала вперёд, и через тридцать минут я подходила к дому, он располагался в стороне от соседних, спиной к трассе, лицом на детский сад. Перед домом детская площадка, скамейки, все засажено молодыми деревьями. Ладно, положим, в этом доме живут родители Ильи, но я же не могу ввалиться вот так, нахрапом. Нужна какая-то история. Тут из третьего подъезда вышла старушка, усевшись на скамейку, достала пакетики с кошачьим кормом. Тут же выползло два жирных кота. А я подумала: бабули все знают, попытаю-ка счастья.
В этот момент меня настиг звонок Рогожина, и я в первое мгновенье испугалась, решив: он узнал, что я здесь. Тут же одернула себя, понимая, что подумала глупость, и ответила.
– Ты дома? – негромко спросил Илья.
– Нет. Гуляю.
– Отлично. Сделай одолжение, погуляй ещё часика полтора.
– А что случилось?
– Ну какая тебе разница?
– Ладно, – буркнула я, он, поблагодарив, повесил трубку. Что ещё задумал этот парень? Может, он тоже хочет в моих вещах порыться? Я хихикнула данной мысли и направилась к старушке, решив не забивать голову, через пару часов сам расскажет.
– Добрый день, – улыбнулась во весь рот, старушка, кивнув, стала меня рассматривать, – не подскажете, в каком подъезде Рогожины живут?
– Рогожины, – удивилась старушка, – да уж они тут года четыре не живут, – что-то прикинув в уме, добавила, – ну точно, четыре. Как сын им дом купил загородный, так и умчали. А квартиру продали сразу. А тебе они зачем?
Грустно вздохнув, я села на скамейку.
– Понимаете, я Илью ищу, – и посмотрела на неё со вселенской печалью во взгляде. Бабуля чуть глаза не закатила.
– Бросил? – в голосе одновременно жалость и надежда на то, что будет, о чем поговорить.
– Бросил, – я даже всхлипнула, наклонив голову, спрятав лицо за волосы, – все так хорошо было, а потом он взял и пропал. Телефон недоступен, адреса я не знаю… вот нашла справочник старый, думала, может, родители подскажут…
– Так если он пропал, может, плюнь на него и забудь, – дала бабуля ценный совет, – оно даже к лучшему, с таким парнем связываться ни к чему.
– С каким? – тут же спросила я.
– Наглым и беспринципным. Маленький был с гонором, а с возрастом ещё хуже стал, – тут бабуля спохватилась, – впрочем, я его давно не видела, может, он изменился.
– Выходит, и здесь неудача, – снова вздохнула я, – а где его родители живут, не знаете?
– Нет. Знаю, что за городом. Они сами-то неместные, но приехали давно. Такая пара красивая, что тогда, что сейчас. Илюша-то весь в отца, только характерный, а родители оба интеллигентные люди, спокойные. Они сразу тут всем понравились, – бабулю понесло, но останавливать её я не собиралась, наоборот, радуясь информации. Надеюсь, она не скоро спохватится, что болтает лишнее. – Лена в положении была, дома сидела, а Дима инженером устроился. Потом у них девочка родилась, Аня. – Интересно, не знала, что у Рогожина есть старшая сестра. – Девочка была загляденье, все её тут любили. Пропала в три года.
– Как это? – уставилась я на старушку, а сердце поневоле екнуло.
– Вот так, во время прогулки в детском саду увели. Воспитательница молодая была, недосмотрела. Территория большая, вроде все в одном месте играют, а потом опомнились, Ани и нет.
– И не нашли?
– Ну как… Тела не нашли, но в ту зиму маньяк орудовал, девочек как раз крал. Ужас, да и только, – она быстро перекрестилась, – весной стали тела находить. Девять пропало в зиму, семь нашли. Аню нет. Дима с Леной, конечно, надеялись, но…
Бабуля махнула рукой, а я пыталась переварить информацию. Рогожиных было невыносимо жалко. Как они это пережили?
– Благо, Лена весной забеременела, – словно прочитав мои мысли, сказала старушка, – а то как такое пережить? Илья им отдушиной стал. Но уж тряслись они над ним, конечно… Боялись, понятное дело, после такого… Лена на работу так и не вышла, только Илюшей занималась. Носились с ним, как с хрустальной вазой, вот и вырос он таким.
– Наглым?
– Если бы только наглым. Шпана он, самая натуральная.
– Родители такие интеллигентные люди, а он с детства сорви голова. Постоянно какую-нибудь пакость удумает… То муку в почтовый ящик засыплет, то яйцами с балкона кидается. И дня не проходило, чтобы на него не жаловались, но с него, как с гуся вода. Ещё и отомстит потом тому, кто приходил. Лена с Димой не знали, что и делать. Вечно то к одним с извинениями, то к другим. А как подрос, так вообще всякие рамки потерял. Пропадёт на несколько дней, его найти не могут. В полицию даже обращались, бывало. А он потом объявится, и как будто так надо. Лена с Димой на него большие планы строили, думали, он в Москву поедет учиться, да какое там. Нет, Илья бы, может, и с радостью, но побоялись они его отпускать. Поступил в наш институт на юридический и вылетел после первой сессии. Не потому, что дурак, а потому что не появлялся там вовсе… – я слушала, затаив дыхание, думая о том, как все это похоже на Рогожина, а бабуля продолжала, радуясь, что нашла, с кем поболтать. – В общем, скрепя сердце, Дима отправил его в армию, потому что дело уже начинало плохой оборот принимать. Поговаривали, со шпаной местной он связался, а тут путь один, когда-нибудь точно посадят… Вот и отправили в армию, не зная, чего потом ждать. А уж оттуда он вернулся другим человеком. Не знаю, служба так повлияла или просто смена обстановки, но все старые связи порвал. В институте восстановился, окончил с отличием заочное. Работал, и как-то поперло у него, разбогател в несколько лет. Парень-то он головастый, просто характер вздорный. Но если целью задался, будет идти до конца, сметая все преграды. Вот и тут, раньше не пойми где пропадал сутками, а теперь стал на работе пропадать. Видно было, как дела в гору пошли. Потом уж квартиру себе купил в центре, Лена рассказывала, им загородный дом. Машина у него тоже дорогая, ну её ты видела, наверное.
– Видела, – кивнула я.
– Ну вот. Но как года четыре назад съехали, так я их больше не видела, да и что им тут делать? Так что Илью здесь не сыщешь, скорее уж где-то в центре, наверняка, он по всяким кафе и ресторанам ходит… А вообще, бросил, так забудь. Знаешь, сколько у него девиц? Парень он видный, конечно, так и пользуется этим. Лена с Димой боялись, как бы ещё по юности ребёнка кому не заделал, менял девок, как перчатки… Но тут обошлось.
– Ясно, – я печально вздохнула, пытаясь соответствовать образу, – значит, тут у него ни родных, ни друзей не осталось?
– Нет. После армии ни с кем не сошёлся, а шпану послал подальше, славу Богу. Раньше бывало, идут всем скопом, аж страшно, к стенке жмёшься, и Илья с ними, чистенький такой, красивый. Этого у него не отнять, следил за собой всегда… Ну вот, думаешь, что забыл в такой компании? А он там чуть ли не заводила… Внешность обманчива.
Действительно, обманчива, думала я на обратной дороге. Если бы не хамское отношение в день знакомства, я бы, может, так предвзято к нему не относилась. Вот сейчас же мы неплохо общаемся. А сколько в его жизни людей, считающих Рогожина милым парнем? Да наверняка, много. Когда надо, он может прикинуться, кем угодно. И тут главный вопрос: какой он на самом деле и чего хочет от меня? О доброте душевной старушка не обмолвилась ни разу, зато о жестком характере сказала не единожды. Надо держать ухо в остро с этим парнем, пока не пойму, откуда у него ко мне такая большая любовь. Может, съехать? А как же поговорка: держи друзей близко, а врагов ещё ближе? Мы, конечно, не враги, но находясь рядом, я, по крайней мере, смогу за ним наблюдать.
С такими мыслями я вошла в подъезд, наткнувшись на девицу, спешным шагом покидающую дом. Красивая брюнетка в мини-юбке, волосы немного растрепанны. Я бы, наверное, не обратила на неё внимания, если бы охранник, поздоровавшись со мной, не отвёл поспешно взгляд, скользнув им по девице. Это навело на определённые мысли, которые подтвердились, как только я увидела довольное лицо Рогожина, выглянувшего из гостиной. Одет он был опять в одни штаны. Это у него форма домашней одежды такая, что ли?
Илья скрылся в кухне, разувшись, я не спеша прошла туда. На сковороде жарилось мясо, я не удержалась от язвительного замечания:
– Проголодался?
– Точно, – усмехнулся он, – быка бы съел.
– А чего девушку не накормил? Она, наверное, тоже утомилась.
Бросив на меня взгляд, Рогожин улыбнулся.
– Чуть-чуть не разминулись, – заметил весело.
– То есть ты меня выставил, чтобы сексом заняться? – я опёрлась на гарнитур, скрещивая на груди руки.
– Должен же я им где-то заниматься? И это мой дом. Так что если хочешь, чтобы я никого сюда не приводил, удовлетворяй мои потребности сама, – весело улыбаясь, он посмотрел на меня, сунув в рот лист салата, а я, не удержавшись, улыбнулась в ответ, качая головой.
– Что готовишь? – решила перевести тему.
– Не поверишь, то, что нашёл в холодильнике. Кстати, – он сунул мне нож и, развернув за талию, добавил, – помогай.
Я резала овощи, помимо воли косясь на Рогожина, он жарил мясо, чуть ли не пританцовывая. Все-таки гормоны такая штука… Вот занялся человек сексом, и настроение сразу появилось. А ещё я не могла не признать, что выглядит он отлично, волей-неволей любуешься им. Если бы не паскудный характер, цены бы ему не было. Хотя, кажется, самого Рогожина все устраивает. Недостатка в женском внимании он не испытывает, а серьёзные отношения ему не нужны.
Я так сильно задумалась, что не заметила, как Илья оказался сзади, и когда коснулся спины грудью, замерла, перестав резать, нож завис в воздухе. И только потом поняла: он тянулся за перечницей, стоящей на полке, и случайно задел меня. Однако Илья мою реакцию заметил и спросил:
– Ты, что, меня боишься?
Я усмехнулась, то есть, постаралась усмехнуться. Боюсь ли я его? Пожалуй, нет, но когда он оказывается близко, почему-то теряюсь. Потому что не знаю, что ожидать?
– С чего мне тебя бояться? – ответила, старательно нарезая салат.
– Тогда чего зажимаешься каждый раз?
– Тебе показалось.
Поглазев, Илья, отставив перечницу, снова оказался сзади, но на этот раз ни о какой случайности речи не было. Поставив руки на столешницу с двух сторон от меня, наклонился, касаясь губами уха, прошептал:
– Сейчас мне тоже кажется?
А я снова застыла, чувствуя, как от его дыхания по коже побежали мурашки. Эта близость пугала, будоражила, сбивая дыхание, заставляя сердце биться быстрее. Постаравшись сохранить равнодушный вид, я повернула к нему голову, и мы оказались невероятно близко, практически губы в губы, и я подумала, как пару дней назад: сейчас он меня поцелует. И снова стало страшно, но уже иначе. Страшно оттого, что я не хочу бить его между ног и убегать. Но и одноразовой игрушкой быть не хочу. Илья опустил взгляд на мои губы и снова посмотрел в глаза, а сердце предательски пропустило скачок. Нет, так нельзя. И вообще, он только что слез с девицы, и не прочь уложить в ту же постель следующую. Эти мысли помогли отрезвиться. Резко отвернувшись, я принялась остервенело кромсать помидоры. Илья вернулся к мясу, и дышать стало легче.
– Учти, – процедила, не глядя на него, – спать с тобой я не буду.
– Так ты за свою честь переживаешь? – усмехнулся он, выключая огонь. – Не стоит. Посягать на неё я не буду, насиловать не собираюсь. Подожду, пока сама побежишь.
–Что? – хмыкнула, не удержавшись. Нет, я, конечно, поняла уже, что наглости ему не занимать, но чтобы настолько… – А ты однако фантазёр. Я сказала, что не хочу с тобой спать, и вряд ли моё мнение поменяется.
– Посмотрим, – его мой ответ не смутил, даже не уверена, что он принял его всерьёз.
– Ну-ну, пусть эта нелепая надежда согревает тебя в зимние вечера, – взяв миску с салатом, я прошествовала в гостиную, Илья следом за мной с тарелками с мясом. За обедом мы все больше молчали, однако поглядывали друг на друга. Интересно, он и впрямь решил уложить меня в постель? И моё нежелание для него не аргумент. Однако такое нахальство заставляет ещё больше быть настороже, так что не обломится тебе, парниша. Рогожин, видимо, думал о другом, а может, просто хотел начать диалог, потому что спросил:
– Какие планы? – Я пожала плечами. – Что думаешь делать с блокнотом?
С семейством Рогожиных я как-то отвлеклась от истории с Гарри, но делать, действительно, что-то надо.
– Может, отнести его следователю?
– Со словами: смотрите, что я нашла в мастерской, – усмехнулся Илья.
– Скажу, что он забыл его у меня дома. Ведь это важная улика.
– Как сказать, менты поди не чают закончить все это под предлогом того, что дела особенно и нет. Передоз никто расследовать не будет.
– Мне кажется, Шавров не уверен в передозе, при последней встрече он задавал разные вопросы, захотел увидеть моего любовника. Вполне возможно, что Николаева ему напела на тему того, что Гарри наркоманом не был, и теперь он копается в его смерти.
– Ладно, но ты тут при чем? Или он тебя подозревает?
– Как человека, который мог увлечь Гарри наркотиками, если только так. Зачем мне его убивать?
– В день смерти где ты была с восьми до девяти вечера?
– Дома. Звонила ему как раз. А что?
– Шавров сказал, художник умер в этот промежуток. Алиби у тебя особенно нет, но и причин желать парню смерти тоже.
– А если Николаева ещё что наговорит? И Шавров начнёт меня подозревать?
Илья, поднявшись, пошёл к раковине, я за ним с тарелкой в руках.
– Хорошо. Предположим, дамочка его заболтает, он начнёт тебя проверять и ничего не найдёт. Так что причин паниковать нет.
– Как сказать. Шавров может раскопать, что ты не мой любовник, тогда нам обоим не поздоровится.
– А твой любовник, кстати, не бросится тебя спасать? Как у вас с ним?
– Кажется, любовь прошла окончательно и бесповоротно.
– Ты не особенно огорчена, – заметил Илья, выключая воду. Я пожала плечами, прислушавшись к себе. Действительно, не особенно. А ещё до сих пор надеюсь, что все разрешится благополучно. Хотя если делу о смерти Гарри дадут ход, вряд ли Андрей обрадуется. Может, он приструнит свою женушку, чтобы избежать ненужной огласки? Пока что Николаева активно работает по всем фронтам. С неё станется упечь меня за решетку просто из-за того, что она решила, будто я погубила Гарри. Деньги способны на многое, если уже Шавров к ней прислушивается… Нужно что-то предпринять, чтобы себя обезопасить. Поможет ли мне в этом блокнот, найденный у Гарри? Сложно сказать, для этого нужно узнать, что в нем зашифровано, а как это сделать?
Я села на диван, Илья разместился рядом, вытягивая ноги.
– По-хорошему, тебе нужно просто поговорить с моей соседкой, – заметил мне.
– Это невозможно. Она и слушать меня не станет.
– Она спонсор, наверняка, знает много о его, скажем так, творческом пути. Если блокнот связан с его сферой деятельности, надо копать в этом направлении, и тут как раз она бы могла помочь.
– Да её трясёт от одного моего вида.
– И все из-за того, что ты переспала с её любовником. Как у вас, женщин, сложно. Его даже в живых нет, а вы готовы друг другу волосы повыдёргивать.
– Не нужны мне её волосы, – фыркнула я, – просто хочу жить спокойно, как раньше. Слушай, – воодушевившись, я села боком, забравшись на диван с ногами, – может, ты мне поможешь вместо неё?
Рогожин весело рассмеялся.
– Ты, наверное, не знала, но у меня есть работа. И ей надо заниматься.
– И где ты работаешь?
– В юридической фирме.
– То есть если меня посадят, я смогу нанять у тебя адвоката?
– У тебя денег не хватит.
– А как же скидка по знакомству?
– Ты очень хочешь за решетку?
Я хмыкнула. Несмотря на смутные вопросы Шаврова и неоднозначность ситуации в целом, я чувствовала себя достаточно уверенно. Наверное, потому, что знала: вины за мной нет.
– И кем ты работаешь в фирме? – задала вопрос. Рогожин посмотрел с интересом.
– Она принадлежит мне.
– Ого, то есть ты большой начальник. А на что раскрутился?
– С чего вдруг такие вопросы?
– Должна же я хоть что-то узнать о человеке, с которым живу под одной крышей.
Илья, усмехнувшись, поглазел, пока я думала, расскажет или нет.
– Сначала трудился на дядечку, потом решил открыть своё дело, знакомый помог деньгами, которые я потом долго и упорно возвращал. Но мне повезло, фирма заработала. Хотя ещё вопрос, сколько было везения, а сколько труда, первые годы я просто пропадал на работе.
– Зато теперь можешь себе позволить все, что хочешь.
– Это, конечно, аргумент, – усмехнулся Илья. Посерьезнев, спросил:
– Могу и я задать вопрос?
Я встретилась с ним взглядом, и что-то подсказало мне, вопросы будут личного характера. Но все же ответила:
– Попробуй.
– У тебя было много мужчин?
Я почувствовала, что краснею.
– С Гарри пять. Но первые три очень давно.
– То есть ты с этим своим любовником много лет?
– Шесть.
Очень странный разговор, Рогожин взглядом в душу лезет просто, а я не могу его послать, и отвечаю.
– И кроме художника, значит, не изменяла?
– Нет.
Кивнув, Илья уставился перед собой, а мне даже легче стало. Что ж так колбасит-то?
– Любишь его? – и снова взгляд в упор, резкий, прямой, пронизывающий. Под таким не соврёшь, как ни пытайся. И я ответила:
– Не знаю. Что такое любовь? Я в неё не верю.
Рогожин в удивлении вздёрнул брови.
– Необычный ответ для молодой девушки. Родители не прививали все самое лучшее?
– Я детдомовская, – ответила резче, чем хотела. Разговор мне перестал нравиться, хотелось быстрее его закончить.
– Вот оно что. Это многое объясняет.
– Например? – скрестила я на груди руки.
– Твоё отношение к жизни и людям. Отстранённо-потребительское.
А мне стало так обидно, я даже зубы сжала, чувствуя, как подбираются слезы. Какое он имеет право сидеть тут и покровительственным тоном рассуждать обо мне? Делать выводы на основе своих измышлений, равнодушно прикладывая словами. Он-то с рождения обласкан, с ним носились, как с сокровищем, а вырос эгоистичный хам. И не ему мне высказывать. Он не знает, каково это расти брошенкой с рождения, не понимая, почему именно с тобой судьба так обошлась. Зная, что где-то есть женщина, которая родила тебя и выкинула. Где-то есть мужчина, которого я могла бы назвать папой, сильный, он бы оберегал меня от зла. Но их не было со мной, они были где-то, и возможно, счастливо смеялись и радовались жизни, пока я росла, всеми силами стараясь не оскотиниться. А это было трудно. Очень трудно.
Тети и дяди приходили в детский дом, смотрели на нас и уходили. Иногда возвращались, но везло всегда кому-то другому, не мне. И лет в семь я поняла: меня никогда не выберут. И когда они приходили, я начинала вести себя плохо, чтобы не взращивать тщетных надежд. Я знала: не понравлюсь сразу, не будет слез потом. И грубила, кричала, капризничала. И никто за этим не разглядел крика об одиночестве, крика маленького запутавшегося человека, который уже сейчас бьет себя, колет в рану, чтобы научиться не чувствовать ту боль, что каждую секунду выворачивает наизнанку.
Я помню, последние годы к нам ходил психолог, мужчина лет тридцати пяти, вёл душещипательные беседы. Но было слишком поздно, кокон закрылся намертво несколько лет назад.
Ни психолог, ни Андрей, ни тем более Рогожин не пробьют мою оборону.
