Текст книги "VIP значит вампир"

Автор книги: Юлия Набокова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Получив ее согласие, чужестранец уехал, чтобы испросить разрешения старейшин. Через месяц состоялся неизбежный разговор с директором цирка, предложившим Мэй устроить прощальную гастроль по всем провинциям Китая и официально перейти в тренеры. На тур Мэй согласилась с воодушевлением, о тренерстве обещала подумать. В тот же вечер позвонил Глеб, сообщив о благополучном решении вопроса. Мэй предупредила о гастролях и пообещала по окончании их приехать в Москву для инициации. Гастроли прошли с успехом и собрали полные залы. Вечерами Мэй блистала на арене, днем учила неимоверно трудный русский с репетитором. Это отвлекало от мыслей о стремительно приближающейся свадьбе Кима…

В Китай на разрешенные десять лет она решила не возвращаться, а сразу остаться в Москве. На родине ее карьера гимнастки завершилась, в Москве она сможет выступать. Пусть не в цирке, пусть на корпоративных вечеринках, которые Глеб и его начальник Филипп организуют для богачей и организаций, но она будет выступать! Танец подсвечников в ее руках будет по-прежнему завораживать публику, а совершенная пластика ее тела – срывать аплодисменты… Мэй несколько страшила плата за цирковое долголетие, но слова Глеба о банке донорской крови успокоили ее.

Московская тусовка встретила ее тепло и с интересом. К удивлению Мэй, она была многонациональной. Соотечественников китаянка здесь не нашла, зато встретила вьетнамца, кореянку и японку. Мэй не стала экзотической пташкой, но быстро сделалась своей. Номер, который она показала на вечеринке в честь своего посвящения, вызвал фурор. Глеб обещал, что отбоя от приглашений на праздники не будет. Мэй сияла от счастья.

Первая жажда настигла ее на третьи сутки. Она была мучительной и неутолимой. Мэй хлестала кровь из пробирок, как воду, но жажда не отступала. Глеб, чья кровь стала для нее пропуском в мир братства, откликнулся на ее поздний звонок и очаровал для нее симпатичного студента, возвращавшегося из ночного клуба… Мэй навсегда запомнила его глаза – большие, голубые, остекленевшие. И вкус крови – хмельной, обжигающий, пряный. И ту бессмысленную улыбку на его устах, когда она, насытившись, оставила его. С той ночи талончики на донорскую кровь стали копиться неиспользованными в ящике стола – ничто не могло сравниться с живой кровью.

Глеб не обманул: номера Мэй пользовались успехом, иногда за одну ночь она выступала на трех площадках. Ее звали на свадьбы и детские праздники, на юбилеи и корпоративные вечеринки. Она демонстрировала свое мастерство искушенным олигархам и непроницаемым бандитам, пьяненьким менеджерам и восторженным детям. И везде срывала аплодисменты. Благодарные заказчики часто платили ей двойные гонорары. Мэй зарабатывала достаточно, чтобы выступать всего раз в неделю, но она с радостью хваталась за все приглашения – она жила своим искусством.

После каждого выступления Мэй чувствовала сильнейшую жажду, но терзаться долго не приходилось. Мужчины, разгоряченные алкоголем и необыкновенным зрелищем, валом валили по пятам. Мэй не была красавицей даже у себя на родине и не могла составить конкуренцию холеным и белокурым как одна русским девушкам, которые для нее все были на одно лицо. Лицо куклы Барби. Но ее фантастическое владение собственным телом и невероятная пластика делали ее желанной добычей для искушенных сластолюбцев. Кто-то с ходу предлагал провести с ним ночь, кто-то галантно приглашал на ужин. Попадались и такие, кто неуклюже цитировал японские хокку, путая их с китайской поэзией, или вспоминал учение Конфуция, чтобы произвести впечатление на уникальную циркачку. Мэй не пренебрегала ни одним. Бывало, что за одну ночь в ее желудке перемешивался целый коктейль из трех – пяти ингредиентов, и тогда Мэй чувствовала себя опьяневшей от восторга и желания. Эти чувства, вызванные ее талантом, придавали крови зрителей особый вкус и богатство оттенков. Каждый раз, погружая зубы в чужую плоть с ароматом дорогого одеколона и табака, Мэй переживала те же азарт и эйфорию, какие переживала на арене, исполняя особенно сложный трюк под барабанную дробь. Утоление жажды было захватывающим приключением, как и вся ее жизнь в цирке. Опасность была ей по вкусу, и она жадно отпивала ее у красивых, богатых, знаменитых европейских мужчин, которые никогда не взглянули бы в ее сторону, не будь она искусной гимнасткой.

На сегодняшней первой вечеринке она уже успела полакомиться кровью веселого светловолосого исполина по имени Егор. Из-за этого и припозднилась с выездом, а пробки еще больше задержали в дороге. Егор был похож на русского медведя, цитировал Аристотеля, выдавая его за Конфуция, и звал ее в Куршевель, обещая, что она будет бесподобна на горных лыжах. Пожалуй, надо будет и впрямь махнуть. Мэй млела от плечистых и высоких русских мужчин, а кровь Егора к тому же была особенно восхитительной и бодрящей… Быть может, с русским медведем Панде повезет? Разве не заслужила она простое человеческое счастье?

Мэй показала язык вредному зеркалу, спрятала кисти и косметику и поднялась с места. Публика ждет.

Глава 6
ВАМПИР, КОТОРЫЙ МЕНЯ СОБЛАЗНИЛ

Все когда-нибудь должно случиться в первый раз. В том числе и секс, факт которого не установлен по причине пьяной отключки главных фигурантов.

Маша Царева. Московский бестиарий

Нам ведь, если задуматься, нужна вовсе не кровь. Кровь только носитель различного вида энергий. И высшими животворящими силами ее способна наполнить одна лишь любовь.

Челси Куин Ярбро. Хроники Сен-Жермена

– Ну и бледна ты, мать! – радостно заявил наутро массовик-затейник, которого я обнаружила в своей постели.

Натянув на себя простыню и покопавшись в памяти, я извлекла его имя – Глеб, и события прошлой ночи, начиная с танцев и рок-н-ролла и заканчивая… Последние события напрочь стерлись из памяти, как будто кто-то прошелся по ним ластиком.

Определенно, шампанского было много, ибо я попала в те десять процентов девушек из статистики «Космо», которые хоть раз да имели секс на первом свидании. Впрочем, я в эту статистику вписываюсь с трудом: свидания как такового у нас не было, если не считать за оное наш зажигательный рок-н-ролл… Может, с кровью Жана мне передалось и легкомыслие? Хотя меня можно понять.

Я окинула Глеба оценивающим взглядом: даже после бурной ночи и неизбежного похмелья после банкета в мою честь парень выглядит ослепительно. Светлые кудряшки, пронзительно-голубые глаза с хитрой искоркой, пухлые губы, тонкие черты лица – как тут не потерять голову?

– Знаешь, а ты ничего, – признался Глеб.

– В смысле? – отчего-то смутилась я.

– Ну, нормальная, – улыбнулся он. – А то когда ты произнесла тот тост про почившее пальто, я уж решил, что ты совсем чокнутая. А потом оказалось, что ты Мильтона читала, Уайльда на английском цитируешь…

– Мы еще и поговорить успели? – нахмурилась я, мучительно напрягая память. – Извини, но что-то я не помню этих литературных бесед…

– Неудивительно, – хмыкнул Глеб, – шампанское вчера лилось рекой. Кстати, – он пытливо глянул на меня, – ты за это время ни разу не принимала?

Я сразу поняла, о чем речь, хотя можно было подумать, что парень говорит о витаминах или лекарстве от гриппа.

– Так я и думал! – укорил меня Глеб. – Эх ты, дурында! Уже почти неделя прошла! Ну что с тобой делать? Ведь ноги так протянешь!

Он вскочил с постели и потопал в прихожую, откуда вернулся уже с борсеткой. Сев ко мне спиной, он заскрипел молнией.

– Сейчас оживлять тебя буду! – пообещал он через плечо.

– Не надо, – просипела я, похолодев от ужаса, и широко раскрыла глаза при виде пробирки, которую протягивал мне Глеб.

– Тьфу ты! Ты что, подумала, что я ножичком себе вены взрежу и тебе дам отпить? – восхитился моей наивности он. – Это только в кино и книжках бывает. А тебе с моей крови все равно толку не будет – зараза заразу не лечит. Пей давай!

Он вынул пробку и насильно вложил мне в руку пробирку.

– А чья она? – с дрожью спросила я.

– Какая разница? – удивился он. – Кровь донорская, чистая. Не волнуйся, не подхватишь ничего, в лаборатории сто раз все проверяют.

– Я не могу, – пролепетала я, представив во рту вкус крови. – Противно…

– Это лекарство, Жанна, – строго, как доктор неразумному малышу, сказал Глеб. – Лекарство быть приятным не может. Хочешь жить – пей.

– А если не буду? – заупрямилась я.

– Я тебя покусаю, – пообещал он, и в глазах его заплясали чертики.

Я машинально закрыла одной рукой шею, широко глядя в завораживающей голубизны глаза Глеба.

– Пей… – донесся до меня его голос, и, словно во сне, я коснулась губами стеклянного горлышка…

Когда я пришла в себя, в руках у меня была уже опустевшая пробирка. Я с брезгливостью отбросила ее на пол и помотала головой – вкуса крови я не помнила. Подняла недоумевающий взгляд на сидящего на постели Глеба.

– Извини, пришлось тебе помочь, – мягко сказал он. – В первый раз всегда трудно…

– Ты… – Я набросилась на него с силой волчицы. – Что ты сделал?!!

– Тише, тише. – Он легко скрутил меня и подмял под себя. – Понимаю… Сам таким был… До первой крови кажется, что все это сон, что это игрушки, что ты никакой не вампир, что можешь сопротивляться жажде…

– Ты даже не дал мне попробовать сопротивляться! – разъярилась я.

– Нет никаких мук жажды, – покачал головой Глеб. – Есть только болезнь, которая делает тебя слабой и беспомощной, если ты отвергаешь единственное лекарство.

– Все равно – ты меня заставил!..

– Я вернул тебе силы. Глупо думать, что, если ты не будешь пить кровь, ты не станешь одной из нас. Ты уже с нами, хочешь ты того или нет.

– А меня никто и не спрашивал! – огрызнулась я.

– Меня тоже, – тихо признался Глеб.

– Как? – Я так и обмякла в его руках. – Светлана говорила, что по вашим правилам вампирами становятся только по согласию.

– Когда заразили меня, никаких правил еще в помине не было, – огорошил меня Глеб. – Как ты думаешь, сколько мне лет?

Я взглянула в его безмятежные голубые глаза, провела рукой по мягким юношеским кудрям, по бархатистой коже. Когда его сделали вампиром, ему было не больше двадцати двух.

– Я имею в виду, сколько мне на самом деле, – глухо уточнил Глеб.

– Сорок? – затаив дыхание, предположила я.

– Семьдесят четыре, – усмехнулся он. – И мне было гораздо трудней, чем тебе: в те годы еще не было пунктов переливания и донорской крови по купонам. Добывать кровь приходилось самим. Так что не ной и не хнычь, – жестко добавил ровесник моего деда, – у тебя хотя бы есть выбор, охотиться или нет. У меня его не было.

– Сожалею…

– Ну все? – Его взгляд потеплел. – Прекратили муки совести? Жизнь продолжается?

– Разве ж это жизнь, – угрюмо буркнула я.

– Ой, ну не надо этих трагедий новичков, ладно? – Глеб скорчил уморительную рожицу. – Что сделано, того уже не изменишь. Привыкай жить по-новому.

Он стянул с меня простыню, которой я укрывалась, как щитом, и уткнулся носом в живот.

– Мне нравится твоя штучка, – промурлыкал он, проводя языком у ободка серебряного колечка пирсинга. – Она меня просто с ума сводит.

Из постели нас заставил выбраться только настойчивый звонок в дверь.

– Кого нелегкая принесла? – проворчала я, запрыгивая в тапки и запахивая халат.

Нелегкая принесла Сашку.

– Жива! – всхлипнула подруга, порывисто заключив меня в объятия. – А я-то уж не знала, что думать!

– Да ты что, Саш? – удивилась я.

– Это ты что! – сердито шмыгнула носом она. – На работе не появляешься, домашний отключен, мобильный не берешь. И что я должна думать?!

– Мобильный разрядился, – пробормотала в свое Оправдание я, думая, как бы выпроводить Сашку раньше, чем Глеб высунет нос из спальни. – А домашний… Может, на станции неполадки?

– А вчера ты где гуляла? Я полдня у твоей двери продежурила. И звонила, и стучала!

Я смущенно потупилась. Не признаваться же подруге, что я нагло дрыхла, пока она за меня переживала. Хорошо еще, что к вечеру Сашка поняла тщетность своего ожидания под дверью и ушла. А то представляю себе ее реакцию, когда я бы вышла из квартиры при полном параде!

– Чего-то ты темнишь, Жан, – покачала головой Сашка. – Ну, так и будешь держать меня в коридоре или хоть чаю предложишь? Между прочим, погодка на улице препакостная, я ноги промочила, пока к тебе по лужам допрыгала.

– Конечно, проходи.

Я нехотя посторонилась. И, пока Саша наклонилась за тапками, порысила к спальне, чтобы предупредить Глеба сидеть тихо.

Но Глеб меня опередил.

Видение незнакомца, обнаженного по пояс, в одних джинсах и с такими взъерошенными волосами, что не оставалось никаких сомнений в том, чем мы с ним занимались все это время, потрясло подругу до глубины души.

– Так вот, значит, в чем дело? – протянула она. – Вот, значит, как выглядит тот микроб, который уложил тебя в постель на четыре дня?

Глеб слегка разочарованно повел плечами, признавая свою вину только в одном дне моих прогулов.

– Это и есть тот брюнет? – Сашка с подозрением оглядела светло-русые кудри Глеба.

– Нет, – вмешался вампир, – я ее новый парень.

Я ошалело вытаращилась на него: это еще что за новости?! Очевидно, изумление большими буквами читалось на моем челе, потому что Саша насмешливо спросила Глеба:

– А она-то об этом знает?

– Ну что ты взъелась, в самом деле, – отмерла я. – У меня что, не может быть личной жизни?

– Только в следующий раз, когда увлечешься личной жизнью, помни, что у тебя есть подруга, которая за тебя переживает! – оскорбленно провозгласила Сашка, направляясь к двери.

– Куда же вы, Саша? – остановил ее чарующий голос Глеба, и я вздрогнула: откуда он знает ее имя, я его вслух не произносила. В мыслях прочитал? – Вы же промокли и замерзли. Давайте хоть чаю вместе попьем, – любезно продолжил вампир.

Я с еще большим удивлением уставилась на него. Он что, решил завоевать симпатию Сашки? Но зачем?

Подруга с сияющим видом обернулась и одарила Глеба одобряющим взором:

– Вот теперь я вижу, что насчет Жанны у вас серьезные намерения.

«С чего это ты взяла?» – хотела поинтересоваться я. Словно услышав мой немой вопрос, Саша добавила:

– Раз уж вы со мной хотите подружиться, то Жанна вас серьезно зацепила.

– Тогда давайте официально познакомимся. Глеб. – Он склонил голову в шутливом поклоне.

– Александра, – прочирикала Сашка и в ответ на его ждущий взгляд, смущаясь, протянула ладошку, на которой Глеб запечатлел целомудренный поцелуй. Подружка зарделась от смущения, а я зашагала на кухню и сердито загремела чайником.

Что за абсурд? Случайный любовник-вампир называет меня своей девушкой и целует руки моей подруге! Может, Глеб покривил душой, называя свой возраст, и на самом деле ему далеко за сотню – это объясняет и старомодные манеры? Может, он еще как честный вампир предложит мне руку, сердце и талоны на донорскую кровушку? Может, он уже и детей со мной планирует завести? Кстати, надо бы поинтересоваться, как у вампиров с этим вопросом. Полное бесплодие, как вещают в книгах, а может, и наоборот? Я запоздало охнула – надеюсь, мы хотя бы предохранялись? А то не хватало мне стать мамой мини-вампирчика и смешивать в бутылочке для кормления кровь с молоком!

– Не волнуйся, я об этом позаботился, – шепнул на ушко Глеб и чмокнул меня в шею, заставив задрожать всем телом от этого многозначительного поцелуя с привкусом опасности.

– Где Саша? – прошипела я.

– Руки моет, – доложил он. – Кстати, я ей понравился.

– Я заметила, – сердито пробурчала я. – Ты мне не говорил, что ты еще и телепат!

– Разве? – простодушно удивился Глеб. – Наверное, некогда было… – хитро добавил он, заставив меня покраснеть. – А дети у вампиров бывают, – предупредил он мой немой вопрос, – только забеременеть и выносить ребенка нашим женщинам намного труднее из-за вируса. Но шансы есть, если тебя этот вопрос так волнует.

Я вспыхнула еще больше и замахнулась на него коробкой с печеньем.

– Вот! Выложи! – Коробка полетела в него, Глеб ее ловко поймал и осторожно вытряхнул курабье на блюдо.

– Нашу кулинарную книгу ты еще не читала? – невинно поинтересовался он. – А то на таком корме я долго не протяну.

– Я тебя кормить не собираюсь, – отрезала я, грохнув на стол чашки.

– Вот те на! Кто ж меня кормить будет, как не жена? – удивленно заметил Глеб, приобняв меня за талию.

– Чья жена? – замерла на пороге подоспевшая Сашка.

Я сердито вырвалась из объятий Глеба. Вот ведь нахал! Прекрасно слышал, что Саша идет, и специально разыграл эту сцену, да еще голос повысил на слове «жена», чтобы подружка, будь даже глухой, расслышала. И лапает меня, расхаживая по квартире с голым торсом, демонстрирует, кто в доме хозяин! Ну, я ему устрою грандиозный спуск с лестницы! Только Сашку выпровожу сперва!

– У меня очень серьезные намерения насчет Жанны, – с серьезным видом признался вампир. – Но Жанночку они почему-то пугают… Надеюсь, вы, Саша, поможете убедить ее принять мое предложение?

Сашка зарделась от важности возложенной на нее миссии.

– А мы вас обязательно в свидетельницы пригласим! – окончательно покорил подружку Глеб.

– Я подумаю, – церемонно кивнула подружка. Но как только Глеб отлучился в комнату за футболкой, горячо зашептала: – Красавец – обалдеть!

– И нахал – очуметь! – пробурчала я, разливая заварку по чашкам.

– По-моему, он просто очаровашка, – восторженно закатила глаза Саша. – Не пойму я тебя, Жанка, ты что, недовольна?

– Потом поговорим, – свернула обсуждение я.

– Ну не знаю, – Сашка пожала плечами, – уж если этот тебе не по вкусу, кого тебе тогда искать? Учти, Дэвид Бэкхем замужем за Викторией и она его держит крепко! А у Глеба, насколько я разглядела, и с маникюром порядок, и со стрижкой, – шепотом присовокупила она, намекая на мой пунктик.

Ну да, я люблю, чтобы мой мужчина был ухожен! Чтобы от него пахло хорошим парфюмом, а не трехдневным потом. Чтобы у него были гладкие щеки, а не колючая щетина. Чтобы волосы были чистыми и аккуратно подстриженными, а не свисали бесформенными сальными сосульками. (Кладоискатель Федор – досадное исключение и помрачение ума!) Чтобы губы были мягкими и необветренными, чтобы он не кривился при слове «гигиеническая помада» и чтобы не считал геями тех, кто подравнивает ногти керамической пилкой, а не портновскими ножницами.

Честно говоря, вампиры, которых я видела вчера, в этом плане – образец для подражания. Конечно, у них есть существенный недостаток в виде попорченной вирусом кровушки и, например, телепатии, но ведь совершенства не бывает, не правда ли? Так чего же я сейчас ворчу и сержусь?

Я нервно схватила печенюшку и запихнула в рот. Глеб – чуткий любовник, душа компании, балагур и весельчак. Наверняка он к тому же и интересный собеседник (в его-то почтенном возрасте!). Он красив, молод внешне, мудр в душе, нежен и горяч. Чего еще мне желать?

– У него что, джинсы поддельные? – не выдержала Саша, косясь в сторону дверного проема, где вот-вот должен был появиться Глеб.

– Чего? – Я поперхнулась крошками.

– У него на кармане лейбл «Дольче и Габбана», – пояснила Саша. – Фальшивый, что ли? Я же знаю, с каким неодобрением ты относишься к тем, кто покупает подделки.

– Какая ты глазастая, – удивилась я. – Я и не заметила.

– Ладно уж, не ври! – одернула меня подружка. – У кого любимая присказка – лучше «Дольче» могут быть только «Габбана»? Я же знаю, что ты первым делом обращаешь внимание на лейбл, а уже потом – на самого человека. Мы и с тобой-то познакомились только благодаря сумочке «Фенди», которую мне дядя из загранки привез.

Сашка напомнила мне события пятилетней давности. Тогда, получив громоздкую и весьма непривлекательную, на ее взгляд, модную торбу, Саша поместила объявление в газету, решив продать дорогую сумку и купить на вырученные деньги пару-тройку подешевле на свой вкус. А я как раз пристраивала котят бабушкиной кошки и просматривала газету объявлений. Изучив рубрику «Живой уголок», из любопытства открыла раздел аксессуаров и наткнулась на Сашкино объявление о продаже фирменной сумочки за смешные для такой марки деньги. Сначала я решила, что речь о подделке, но хозяйка сумки, когда я шутя набрала номер, клялась, что вещь привезена из-за границы и самая что ни на есть фирма. Не особо веря ее словам, я договорилась о встрече. Так я, без сожалений грохнув всю свою тогдашнюю зарплату промоутера, стала обладательницей фирменной сумочки «Фенди» и лучшей подруги Сашки. Со временем Сашка перетащила меня в свою контору, а мне так и не удалось обратить ее в свою веру – подружка не понимала моего маньячества вокруг модных марок и ГУМу предпочитала Лужники.

На пороге возник Глеб, и, памятуя о словах Саши, я придирчиво оглядела его джинсы. Перехватив мой взгляд, блуждавший ниже пояса, вампир расценил его лестным для себя образом и, приземлившись на стул рядышком, под столом сжал мою коленку, намекая на продолжение прерванного времяпрепровождения. Я не стала брыкаться, а позволила его руке скользнуть под полу халата. Саша, делая вид, что слепа и глуха, цедила чай.

– Саш, ты уже чемодан собрала? – осторожно затронула я больную тему.

– А как же, – угрюмо ответила подруга.

– Так ты все-таки едешь?

Сашка бросила подозрительный взгляд на меня и на Глеба и ответила:

– Не пропадать же путевкам! Твою я, как ты и советовала, на Ленку переоформила.

– Сашк, ну не обижайся… – заскулила я.

– Да ладно уж, – отмахнулась подружка, – все я понимаю. Был бы у меня такой вирус, – она со значением посмотрела на Глеба, – я бы, может, тоже не полетела.

– Как там на работе? – запоздало поинтересовалась я.

Саша пристально посмотрела на меня.

– А ты мне ничего не хочешь рассказать?

– Я? – Я запнулась, гадая, на что она намекает. – Нет, ничего.

– Точно? – проявила настойчивость подруга.

– Точно!

– Ну-ну, – недовольно промычала Саша. – Тогда слушай новость: у Ангелины новая жертва.

Рука Глеба замерла на моем колене и чуть стиснула кожу, но я даже не заметила этого.

– Да ты что? – ахнула я. – И кто же?

– Евгений Михайлович. – Саша назвала имя главного юриста.

Я едва сдержала смешок. Похоже, вся бурная деятельность Дьяволины по завоеванию женихов – не что иное, как отведение стрелок от Однорога. Жалко, что Сашке не скажешь.

– Бедняга! – посочувствовала я. – Даже жена и четверо детей не спасли его от преследований Гели. И что он?

– Держит оборону как может.

– Надолго ли его хватит? – усомнилась я.

– Выйдешь завтра – сама посмотришь, – подмигнула мне Саша.

– Саш, – запнулась я и отвела глаза. – Я ведь увольняюсь…

– Как?! – Сашка аж подпрыгнула на табуретке. – Сейчас?! После того как…

– Мне Глеб работу предложил, – перебила ее я, сочиняя на ходу. – Интересную, перспективную…

– Модным обозревателем! – пришел на помощь вампир. – В Жанне такой талант пропадает.

Саша перевела ошарашенный взгляд с меня на Глеба, как-то мигом скисла и отодвинула чашку с чаем.

– А, понятно… Это твоя стезя. Ну я пойду, а то завтра последний рабочий день, а мне еще до дома добираться, и чемоданы до послезавтра надо успеть собрать.

– Саш, ну побудь еще! – взмолилась я.

Подружка отстранение посмотрела на меня и поднялась из-за стола:

– Нет, пора мне.

Холодно распрощавшись со мной и Глебом, Сашка натянула не успевшую высохнуть обувь и ушла из моей новой жизни, где ей больше не было места. Я долго смотрела ей вслед из окна, пока зеленая Сашкина куртка не превратилась в мутное пятно. По стеклам бежали дорожки дождя, а по щекам текли слезы.

– Не переживай, помиритесь. – Глеб обнял меня за плечи.

Его пальцы были холодными как лед, и властными, как у скульптора. Я была пластилином в его умелых руках. Захотел – провел со мной ночь, пожелал – и очаровал подругу, а потом вычеркнул ее из моей жизни.

– Ты в это веришь? – усмехнулась я. – Ты что-то сделал с Сашкой, у нее никогда в жизни не было такого взгляда!

– Я лишь намекнул ей, что вы очень разные, – легко сознался вампир. – Тебе следует порвать прежние связи.

– Почему? – разозлилась я.

– Потому что, общаясь со здоровыми людьми, ты всегда будешь чувствовать свою ущербность. Сперва тебе придется объяснять, почему ты не можешь составить ей компанию в поездке в Египет. Потом ты не сможешь забеременеть так легко, как твоя подруга, тебе придется терпеть ее сочувствующие взгляды и выслушивать сотни ее добрых советов, которые тебя будут только раздражать. Со временем, когда у нее появятся морщины, она будет выпытывать телефон твоего несуществующего пластического хирурга и выспрашивать подробности о косметических операциях и процедурах, которых не было.

– Ты так говоришь… – всхлипнула я.

– Все через это проходят, чтобы набить шишек и убедиться: единственные, кто может нас понять, это такие же, как мы, – жестко сказал Глеб, и я обмерла, заглянув в его глаза – глаза семидесятичетырехлетнего старца на лице двадцатидвухлетнего юноши. Из них исчезла вся безмятежность июньского неба, теперь они сделались грозовыми тучами – такими же, которые застилали небо за окном.

Словно испугавшись того, что позволил мне заглянуть в свою душу, Глеб моргнул, и радужка вновь стала светлой и ясной. Он улыбнулся улыбкой детсадовского сорванца:

– У тебя будет много новых друзей, Жанна. Не надо ни о чем жалеть.

– Не хочу новых, – упрямо прошептала я.

По сути Саша и Настя – мои единственные подруги. Со школьными подругами я давно потеряла связь. И хотя мы разыскали друг друга на сайте «Одноклассники» и время от времени перебрасываемся сообщениями, а в этом году пару раз даже встречались, дружбой это уже не назовешь. За годы, прошедшие с выпускного бала, мы стали бесконечно далекими друг от друга. Мои институтские подружки, с которыми мы азартно штудировали модные журналы и безбашенно тратили всю стипендию на полюбившуюся шмотку, дружно повыскакивали замуж и нарожали детей – теперь их интересы ограничены памперсами, а не гриндерсами. Настя, с которой так приятно было скоротать вечерок за чашечкой кофе, теперь за что-то на меня злится. Неужели я и Сашу потеряю?

Перед глазами пронеслись эпизоды нашей с Сашкой дружбы. Знакомство – в фойе метро смущенная Сашка достает из пакета тряпичного уродца (она была уверена, что сумка безобразна), а я чуть не прыгаю от радости, обнаружив внутри фирменный лейбл. Наши походы на курсы английского – Сашке была нужна компания, и совместные занятия фитнесом – компания была нужна мне. Поездка на турбазу, где я зализывала раны после неудачного романа, а Саша утешала меня и героически кормила злющих лесных комаров. Наша общая влюбленность в нового риелтора и великодушный отказ от собственного счастья ради счастья подруги. Мы тогда единогласно дали от ворот поворот пылкому мачо, на поверку оказавшемуся обычным бабником и в ближайшую пару месяцев вскружившему головы всему нашему женскому коллективу. Мечты о поездке в Египет, искреннее волнение Сашки за мое здоровье в последние дни… Разве вампиры способны так дружить?

– Дружба между нами крепче и вернее, чем у людей, – тихо сказал Глеб.

– А любовь? – машинально спросила я.

– А любовь горячее, – улыбнулся Глеб и притянул меня к себе.

Я проснулась вечером и с удивлением посмотрела на тускневшее небо. Обычно в это время я уже торопилась домой после рабочей смены, сейчас же мой понедельник только начинался. Судя по шуму воды, Глеб плескался в ванной. Без меня? Непорядок! Я босиком прошлепала по коридору и уже дотронулась до дверной ручки, когда до меня донесся приглушенный голос Глеба:

– Все идет по плану. Да… Да… Нет, я ничего такого не заметил. Да нормально все! Нет, она ни о чем не догадывается.

Это еще что за интриги за моей спиной? Я толкнула дверь, и моему взору предстала картина «Аполлон в душе, вид сзади». Влага, блестевшая на обнаженном теле Аполлона, не оставляла сомнений в том, что в момент звонка он принимал душ. Сейчас же вода била в стену, а Глеб, отклонившись так, чтобы не замочить мобильный, раздраженно шипел в трубку:

– Да ни о чем она не догадается, если вы не будете трезвонить без конца! Все, пока.

– И о чем я не должна догадаться? – ледяным тоном спросила я.

Глеб от неожиданности вздрогнул, и телефон выскользнул из его рук. Я машинально метнулась вперед и поймала трубку, прежде чем она коснулась шапки пены на дне ванны. Да этот пижон вылил на себя полфлакона дорогущего ванильного геля для душа!

– Спасибо, ты спасла мой сотик от бесславной гибели, – обезоруживающе улыбнулся Глеб.

Я положила мобильный на полочку, рядом с зубной пастой, которой Глеб уже тоже по-хозяйски успел воспользоваться, и, стараясь смотреть не на его вызывающую наготу, а в глаза, повторила:

– Так о чем я не должна догадаться?

– Жан, – с укором протянул Глеб, – это клиент один был. Мы его невесте сюрприз организуем. Свадьба еще через неделю, а он уже всех достал своими звонками.

– А ты всегда берешь мобильный в душ? – не сдавалась я.

– Да он у меня в кармане джинсов был! – оскорбленно ответил Глеб, покосившись на одежду, сваленную на стиральной машине.

Гордо задрав нос и коря себя в душе за чрезмерное любопытство, я вышла из ванной. Надо же так опозориться перед парнем моей мечты!

Но Глеб, явившись к завтраку (правильнее, конечно, сказать – к ужину, учитывая сумерки за окном, но на столе были только бутерброды и чай), ничем не показал своей обиды на меня и не стал напоминать о случившемся, чем еще больше очаровал меня.

Пока Глеб смаковал по глоточку чай, я быстро проглотила бутерброд и схватилась за телефон – надо было разобраться с одним срочным делом, пока еще рабочий день не закончился.

Я сложила фигу от дурного глаза и ядовитого языка, когда Дьяволина прошипела в трубку свое приветствие, и стала ждать соединения с Однорогом.

– Да? – Голос шефа был взволнованным и напуганным.

– Борис Семенович, я увольняюсь, – выпалила я.

– Жанна, – жалобно заблеял Однорог, – я же был уверен, что мы обо всем договорились…

– Не беспокойтесь, Борис Семенович, к вам у меня нет никаких претензий, – милостиво ответила я. – Я просто… я…

Шаловливая рука Глеба скользнула под шелковый халат, совершенно сбив меня с толку.

– Я замуж выхожу! – выпалила я.

Рука замерла, Глеб заинтересованно хмыкнул.

– И жених мне работать запрещает! Ревнивец страшный! – поведала я, стукнув Глеба по рукам. – Так что спасибо за любезное предложение, но, увы, вынуждена отказаться.

Однорог заметно повеселел:

– Значит, Бэллу увольнять не надо?

– Борис Семенович, а как же направленность компании в будущее и поощрение новых кадров? – пожурила его я. – Александра Воронцова – специалист еще более ответственный и опытный, чем я. Под ее руководством отдел элитной недвижимости пойдет в гору семимильными шагами.

Однорог молчал.

– И Хуану она понравилась, – привела решающий аргумент я.

– Понял, – обреченно вздохнул Однорог.

Однако уверенности в том, что Сашке предложат хлебную должность, у меня не было.