Текст книги "Сотвори для себя мужчину"
Автор книги: Юлия Михайлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
– Может быть, Боя к ней запустить для компании, он уже скребется под дверью… – уверенно предложил Мел.
– Нет, пусть одна посидит! Да и мы с тобой хороши… Забрались в постель, оставив детей без присмотра…
– Да, старушка, вины с себя не снимаю, но уж больно ты была вкусная!
– Перестань, Мел! Нашел время… Лучше спроси, что я ей сказала!
– Ну и что ты ей сказала, дорогая?
– Сказала, что она будет обедать отдельно, в детской. Даже головы не соизволила повернуть, где уж там прощения попросить!
– Да… Характер! – с оттенком восхищения протянул Мел.
Вскоре с озера вернулись проголодавшиеся сыновья. Все сели за стол, рядом улегся Бой.
Пес никогда ничего не выпрашивал, но и не отказывался, если ему что-то перепадало от хозяев. На сей раз он получил котлетку, тайком от матери брошенную близнецами.
– Как же вы, мальчики, не усмотрели за сестрой? Выходит, на вас нельзя положиться? – с упреком начала Даша распекать сыновей.
– Мамочка, все произошло так быстро… – виновато потупился Георгий.
– Дашенька, они все поняли, – заступился за мальчиков Мел. – С этой непоседы глаз нельзя спускать. Но… они же и вытащили сестру из озера. Одним словом – молодцы, парни, а если еще не будут зевать, им вообще цены не будет!
Жорж-Алекс, уткнувшись в тарелки, молчали, Даша же, наоборот, расцвела гордой материнской улыбкой.
– Но все же нужно, чтобы Настя вас слушалась! – на всякий случай сказала она.
– Она и тебя с папой не очень-то слушается, – деликатно заметил Александр.
Не в бровь, а в глаз! Услышав это, Даша сконфуженно замолчала. Деваться некуда, сыновья правы.
Виновница суматохи выползла из детской только под вечер, перед самым ужином. Днем к ней заглядывала Даша. Остывшая еда стояла нетронутой на низеньком столике, вокруг которого чинно сидели, поблескивая стеклянными глазами плюшевые медведи, зайцы и тигры – безмолвные Настины друзья. Сама Настя мирно спала, положив лохматую головенку на жесткий валик дивана. Полюбовавшись на строптивую дочку, Даша решила ее не будить. Вслед за Дашей в комнату проскользнул Бой, глубоко сочувствовавший своей юной подружке. Молча приложив палец к губам, Даша взяла Боя за ошейник и вместе с ним вышла из комнаты.
Но голод, как известно, не тетка. С утра не евшая Настя сочла наконец за благо восстановить отношения с семьей. Спустившись по лестнице, она забралась к Мелу на колени и молча уставилась в пол.
– Что, Настюша, осознала? – серьезно спросил Мел, игравший с близнецами в шахматы.
– Есть хочу, – угрюмо ответила девочка.
– Как же так? А мама говорила, что ты от обеда отказалась…
– Мне одной неинтересно…
– Тогда тебе нужно спросить у мамочки разрешения поужинать вместе со всеми. Иди в кухню, мама там…
Настя обиженно завозилась на его коленях. Идти в кухню ей явно не хотелось.
– Александр, я бы на твоем месте сделал ход конем, – сказал Мел сыну, прижимая дочку ксебе.
– Лоша-а-дка, – протянула девочка и сняла с поля фигуру.
– Не лошадка, а конь, – раздраженно поправил Георгий. – Поставь фигуру на место!
– А это… башенка, – пропела Настя, которой очень хотелось быть в центре внимания. Протянув Александру коня, она схватила ладью.
– Папа, Настя нам мешает! – возмутился Александр. – Мы уже почти выиграли!
– Ну до выигрыша вам еще далеко. Настюша, перестань мешать братьям! А вы, парни, давно бы выучили с Настей названия фигур! Играть-то она пока не сможет, но названия запомнит запросто. А потом легко научить ее и остальному.
– Сделаем, папа, – вяло откликнулся Георгий, обдумывавший очередной ход.
Настя, прижавшись к отцу, замурлыкала песенку. "Мы хулиганчики, держи карманчики", – вслушавшись, уловил Мел.
– Настя, кто тебя научил этому?
– Гоша с Сашей, – невозмутимо ответила она.
– Да, парни… – только и оставалось сказать ему.
Заглянув в комнату, Даша предупредила, что через четверть часа можно садиться ужинать. Настя не сделала ни малейшей попытки наладить отношения с матерью, еще крепче прижавшись к отцу.
– Дашенька, Настя хочет поужинать с нами, – осторожно заступился за дочку Мел. – Ты разрешишь? Она поняла, что набедокурила, и обещает впредь слушать старших…
Даша и сама уже хотела восстановить мир в семье.
– Настя, ты и вправду все поняла и больше не будешь своевольничать? Ведь ты же могла утонуть!
– Угу, – пробормотала строптивая Настя, изучая белоснежный потолок. Глядя на ее забавную мордашку, все, включая Дашу, рассмеялись.
– Тогда будешь ужинать с нами, – милостиво разрешила мать, в очередной раз искренне удивляясь, как ненадолго хватило ее воспитательного рвения.
– Ну вот и хорошо, Настюша, – поставил точку Мел. – Ты у нас хорошая девочка, умница, только непослушная немножко, но это пройдет.
– Пройдет, – эхом отозвалась малышка, целуя отца.
Дружно вымыв руки, все пошли ужинать. Мальчики, как и Мел, ели мясо, Даша – салат, Настя получила мягкую куриную котлетку с картофельным пюре. Потом все пили душистый чай с печеньем. В распахнутые окна с озера залетал прохладный ветерок. Легкие сумерки постепенно сгущались… Хорошо, спокойно, по-семейному уютно. Именно о таком покое и мечтали Мел с Дашей, выросшие в суете и шуме столичного города, когда обсуждали покупку собственного дома на Лаго Маджоре. Но иногда им нестерпимо хотелось вновь окунуться в московский бестолковый шум.
11
Спустя неделю после досадного приключения с Настей, к счастью, завершившегося вполне благополучно, Мел сказал за завтраком:
– Не нравится мне, парни, что чужие моторки без конца бороздят нашу акваторию. Давайте-ка поставим буек. Новый покупать не будем, возьмем тот, что валяется в ангаре. Но его надо покрасить. Краску я уже купил, сохнет она очень быстро. Так что дело за вами. У матросов есть вопросы? Доедайте оладьи и – вперед! Если понадобится моя помощь – позовете.
– Да знаем мы все, папа, – нетерпеливо ответили близнецы, собираясь бежать.
А ты куда? – обратилась Даша к дочери, так же поспешно слезающей со своего высокого стульчика.
– Я с мальчиками… хочу посмотреть… – неопределенно ответила самостоятельная Настя, предпочитавшая общество близнецов всем остальным.
Ближе к полудню братья позвали отца. Сделав по трафарету предупреждающую надпись "Private property" ("Частное владение"), Мел сказал:
– Ну, парни, все готово! Теперь надо взять лодку и укрепить буек на нашей якорной площадке. Справитесь?
– Обижаешь, папа! Конечно, справимся, – хором ответили близнецы, отвязывая лодку.
– И я с вами, и я хочу, – пронзительно заверещала Настя.
– Нет, заинька, ты останешься на берегу, сделаешь из кулачков "бинокль" и будешь наблюдать за братьями, потом мне все доложишь!
– Хорошо, – тут лее согласилась девочка: перспектива оценивать работу братьев оказалась ей по душе.
Мальчики провозились с буйком не менее часа: заранее просверленные Мелом пазы заливало поднявшейся волной. За сыновей Мел не волновался, оба прекрасно плавали. Наконец работа была закончена; развернув лодку носом к берегу, Александр сел за весла и начал ритмично грести.
– Саша, ты посмотри, что это с Настей? – закричал Георгий, когда они высадились на причал.
Под навесом стояло странное существо, лишь отдаленно напоминавшее их родную сестру. Коротенькие – по колено – штанишки были вымазаны красной краской, ноги – желтой, лицо – голубой. В густых волосах существа торчали сухие веточки, подобранные невесть где.
– Что ты с собой сделала? Зачем ты перемазалась краской? – в один голос ахнули братья.
– Я – вождь индейцев Чин… – Чук… Чин… – Ган…
– Чин-Ган! Это же масляная краска! Ее не ототрешь! Сейчас тебе родители за это уши оторвут!
Схватив Настю за руки, они потащили ее к дому.
– Теперь и нам попадет от папы! Скажет, как всегда: "не уследили"! Ты, Настя, итальянское недоразумение, – причитал по дороге Георгий, подражая матери, которая в сердцах называла дочку именно так.
– Я вот скажу папе, как вы меня обзываете! – остановившись, топнула крепенькой ножкой девочка.
– Только попробуй, мы тебя так отвалтузим, – начал Георгий, – что…
– …что твой рот закроется навсегда, – закончил за брата Александр.
Не зная, что такое "отвалтузим", девочка быстро поняла, что это странное слово не сулит ей ничего хорошего. На ходу изменив тактику, она начала поскуливать:
– Глазки… больно… ой, как щипет… – Глазки, кстати, действительно щипало.
Мальчики испугались.
Папа, папа, – закричали они, перебивая друг друга, – выйди к нам скорее!
На крыльцо, щурясь от солнца и удовольствия (он только что пил чай в обществе Даши), вальяжно вышел Мел.
– Ну что там у вас опять стряслось? – спросил он и вдруг осекся. Господи Иисусе! Что это за чудо в перьях? В чем это она, парни?
– Масляная краска… кисти… все оставалось на берегу, когда мы поплыли устанавливать буек…
– Отойдите-ка в сторону, Жорж-Алекс. – Мел подхватил дочку под локти и на вытянутых руках, как кипящий самовар, пронес через весь дом в ванную комнату.
– Даша, посмотри, что сотворила с собой твоя дочь!
Из столовой донесся иронический голос Даши:
– Значит, опять набедокурила, если "моя дочь"! Если бы все было в порядке, ты бы сказал "папина принцесса". О Боже! – вскрикнула она, появляясь на пороге. – В чем это она?
– Масляная краска, – хором ответили близнецы.
– Так… Чем же ее теперь оттирать?
– Жорж-Алекс, вот вам ключ от ангара. В правом дальнем углу стоит трехлитровая бутыль с керосином, – сказал Мел. – Она тяжелая… Допрете?
– Сделаем, папа, – близнецы бросились со всех ног из дома.
Настя тем временем вопила, как сирена. Глаза Жгло и резало не на шутку. Кожу тоже начало пощипывать.
– Мел, принеси, пожалуйста, вату, марлю, салфетки – все это ты найдешь в ванной комнате, в шкафчике. Только побыстрей, прошу тебя!
Даша обильно смочила борной кислотой ватные тампоны и, соблюдая все меры предосторожности, промыла Насте глаза. Роговица была красная от воспалившихся сосудов, но, к счастью, серьезно не пострадала.
Близнецы к тому времени принесли из ангара керосин. Передав бутыль Даше, они вместе с Мелом вышли на крыльцо.
– Папочка, а она не ослепнет? – забеспокоился Георгий.
– У Насти такие красивые глазки, зеленые, как у мамы, – вздохнул Александр.
– Сам волнуюсь, парни, но надеюсь, что все обойдется простым конъюнктивитом…
– А что такое конъюнктивит?
– Потом, потом, парни… Пойду посмотрю, что там у них делается. Ну непоседа, когда только он а поумнеет…
Из ванной доносился раздраженный голос Даши, на чем свет стоит ругавшей дочь. По ее тону Мел догадался, что с Настей ничего страшного не произошло. Постояв еще немного, он вернулся к сыновьям.
– Вроде все о'кей, парни, Настя не плачет. Через некоторое время Даша позвала Мела.
– Получай свою дочь в прежнем виде. Распаренная докрасна Настя сидела на низенькой скамеечке и лучезарно улыбалась:
– Папа, я больше не донаруба… не нарудо… – попыталась выговорить она сложное слово, но не смогла.
Ах ты, мое недоразумение! – Подхватив дочку на руки, Мел высоко подбросил ее.
– Значит, так, – строго сказала Даша. – Настя будет сидеть в своей комнате весь сегодняшний день. Она наказана за опасные шалости. Форма одежды – только трусики, чтобы не вздумала выходить!
Мел отнес дочку в детскую.
– Захочешь в туалет – позовешь, – сказал он. – Еду тебе принесут, вниз не спускайся, а то мама рассердится. – С этими словами он вышел из комнаты, плотно прикрыв дверь.
Часа через два, в самую жару, он заглянул в комнату дочки. Настя сладко спала, прикрывшись банной простыней. Близнецы резвились на пляже. Все было тихо и спокойно. Лишь бутыль с керосином одиноко жалась на крыльце. "Вот шалопаи, забыли отнести в ангар, – лениво подумал он. – Ладно, пусть постоит, чуть позже сам отволоку". Ему захотелось поболтать с Дашей, затеявшей на ужин русскую окрошку. Давно она ее не готовила! Да еще из самодельного кваса, да еще с хреном! – кулинарные способности его жены росли день ото Дня.
– Ну, малышка, это будет шедевр! – спустившись в кухню, сказал он. Готовь побольше. Я один заказываю три глубоких тарелки, да и парни схлебают не меньше. Вам с принцессой останется по малю-юсенькой мисочке. Подрежь-ка еще мясца и квасу подбавь! Потребуется не меньше пяти литров!
– Мел, отстань и угомонись, – незлобно прикрикнула Даша. – Лучше взгляни, что там делают наши дети.
– Докладываю. Настя из комнаты не выходила, вниз не спускалась, спит крепким сном. Ну-ка признайся, дорогая, копчик ты ей помассировала изрядно!
Даша засмеялась:
– С нее как с гуся вода, только кряхтела, ни одной жалобы, ни одного слова раскаяния по поводу моего внушения! Чингачгук! Сейчас смешно, а вначале я испугалась не на шутку!
– Конечно, если разобраться серьезно, она все время около мальчиков, развивается быстро, а умишко еще трехлетний. Ну и натура, конечно, активная, вся в меня, – прихвастнул Мел.
– Да уж лучше бы была в меня, – усмехнулась Даша.
– По-моему, старушка, ты явно преувеличиваешь свои достоинства.
– Неужели? – прервала его Даша и заставила рубить яйца для окрошки.
Через полчаса кушанье было готово.
– Зови мальчиков, Мел, пусть пока примут душ. А мы давай выпьем чего-нибудь…
– Мне – скотч, – на ходу бросил Мел, отправляясь за сыновьями.
Даша налила мужу треть стакана скотч-виски, себе плеснула кампари, опустив в него ягодку и лимон, села в кресло поблаженствовать несколько минут. Отправив сыновей в ванную, Мел присоединился к жене. Когда близнецы отмытые, причесанные и в свежих футболках – появились в столовой, они застали родителей, сидящих рядышком; отец обнимал мать за плечи, оба наслаждались аперитивом.
– Ну что, добры молодцы, готовы? Сегодня у нас окрошка. Давно мама ее не готовила! – поприветствовал их Мел.
Ура! – закричали братья. – Нам по две тарелки!
– А мне больше всех, – поддразнил их отец, – лично я съем три, а может, и четыре! – С этими словами он поставил на стол большую пятилитровую супницу.
– Вот что, мальчики, для начала пойдите-ка разбудите сестру – она у себя в спальне.
Даша уже начала разливать окрошку по тарелкам, когда сверху раздался голос Георгия:
– Папа, ее здесь нет!
– Как это нет? Она спала и никуда не выходила! Посмотри в ванной, в туалете!
– Да нет же ее нигде, папочка! Посмотри сам. Удивленный Мел поднялся наверх. Вместе с близнецами они обшарили все комнаты, заглянули под кровати, осмотрели шкафы. Насти и в самом деле нигде не было. Окна наверху были открыты. Спуститься вниз по пожарной лестнице Настя не могла – для этого она была еще слишком мала. Но проверить все же не мешало бы.
– Парни, быстро идите во двор, обшарьте все кусты. Кто-нибудь из вас пусть подскочит на велосипеде к синьору Никколо; она ведь другой дороги и не знает. А я пойду успокою маму. Жаль, что Бой в Милане у ветеринара, он бы быстро ее отыскал.
Внизу бледная как простыня сидела неподвижно Даша. Увидев Мела, она прошептала:
– Мел, ее похитили… – Слезы ручьем потекли из ее глаз. – Ее… похитили. Помнишь… как тогда… близнецов…
– Даша, успокойся, – строго прикрикнул на жену Мел, чтобы привести ее в чувство. – Она или в доме, или на участке. Девочка обиделась и решила нас проучить. Нужно этой паршивицей заняться по-настоящему. Сейчас мы ее отыщем. Выпей успокоительного и приляг, дорогая. А еще лучше – обойди все нижние комнаты, а я поищу на улице. Она ведь в одних трусиках. Значит, надолго ее не хватит: продрогнет и вылезет из своего укрытия. Уж я ей тогда покажу, где раки зимуют!
Успокаивая жену, Мел старался показаться уверенным, но волнение и страх все более охватывали его. Где им искать дочку? Не могла же она бесследно исчезнуть из дома, когда они с Дашей были здесь внизу, возясь с этой теперь никому не нужной окрошкой…
На улице быстро темнело: юг и горы делали наступление темноты внезапным. От озера тянуло прохладой. Глядя на него, Мел вздрогнул: а вдруг Настя свалилась с мостков и, не умея плавать, пошла ко дну? Нет, только не это! – возопило все его существо.
Выскочив во двор, он едва не сбил с ног Георгия, только что вернувшегося от синьора Никколо. Опережая вопрос отца, он отрицательно покачал головой. Вслед за Георгием подошел Александр, старательно обшаривший весь двор.
– Вот что, парни, принесите-ка мне из подсобки фонарь на подвеске, только так, чтобы мама не видела, придется нам с вами осмотреть с лодки дно и бухту.
– Папочка, неужели ты думаешь… – с ужасом выдохнул Александр.
– Я ничего не думаю, но проверить нужно… Георгий, беги за фонарем, да посмотри, что там делает мама; а ты, Александр, готовь лодку; я же выведу машину. Удостоверимся, что она… не нырнула. Потом я поеду по дороге к Стрезе. Если что, она не могла уйти далеко…
Вернувшись с фонарем, Георгий сообщил, что "мамочка сидит как неживая и только повторяет "ее похитили"".
Мужчины быстро погрузились в лодку. Подсвечивая воду, осмотрели дно под мостками, покружили по бухточке, покопались в негустых зарослях прибрежной травы. У Мела слегка отлегло от сердца. Самого страшного не случилось.
– Ну все, Жорж-Алекс, идите к маме, а я поеду к Стрезе. Вернусь скоро: дальше чем на два-три километра, она уйти не могла, но…
Ему не хотелось допускать возможность похищения. Однако, если он не найдет дочь, придется звонить в полицию.
– Итак, парни, домой, а я буду искать!
Мел проехал километра три, всматриваясь во все движущиеся предметы… Дочки нигде не было.
Постояв у развилки, уже ни на что не надеясь, он повернул назад.
Вилла "Доротея" была ярко освещена. Из раскрытых окон раздавались кромкие крики. Поспешно захлопнув дверь машины, Мел, спотыкаясь, вбежал в дом.
– Папочка! Нашлась!!! Настя нашлась!!! – Близнецы с размаху повисли у него на шее.
С трудом сдерживая слезы, Мел обнял сыновей.
– Мужики вы мои настоящие! И где же она нашлась?
– Ты только подумай, папа, эта хитрюга незаметно мимо вас с мамочкой пробралась в ангар. Мы его не закрыли. А когда Сашка туда заходил, она и голоса не подала!
– Мы забыли бутыль с керосином отнести, – виновато добавил Александр. Когда ты уехал, Гоша понес ее в ангар. Тут-то Настя и вышла… Говорит: подожди, я замерзла; она ведь была в одних трусиках…
Георгий нетерпеливо переминался с ноги на ногу, дожидаясь, когда брат закончит.
– Папа, ты подумай, спряталась в паутине, – наконец сказал он. – Я вначале просто онемел от радости, потом осветил ее, стал целовать, обнимать, а потом надавал ей поджоп… шлепков и привел к мамочке.
– А я в это время был с мамочкой, – продолжал Александр. – Я старался ее успокоить, а она смотрит мимо меня и все повторяет: похитили…
– Да, мамочка никак не может забыть, как похитили вас, – вздохнул Мел. – Сыны вы мои дорогие, мужички… Ладно, пойду посмотрю, что там делается у женщин. Давно мамочка ругает Настасью?
Мальчики замялись.
– Не очень, но тебе лучше подняться.
В спальне он застал такую картину: Настя лежала поперек кровати и истошно орала во все горло, Даша же от души награждала ее шлепками.
– Ну все, все, перестань, – сказал он, обнимая жену за плечи, но потом, не удержавшись, сам шлепнул дочку.
Настя закричала еще громче, не столько от боли, сколько от обиды: ведь отец до сих пор даже пальцем не трогал свою "принцессу".
– Слушай меня, Анастасия! Ты сегодня устроила для всей семьи такую гадость, что мне даже не хочется разговаривать с тобой! Я понимаю, тебе обидно, что мама тебя наказала, но наказала она тебя вполне справедливо. А ты, видите ли, решила нам отомстить! Этот твой поступок ставит тебя фактически вне семьи – out of the family, – повторил он машинально по-английски. – Ты становишься "ничья"! А это самое страшное для взрослого человека, но особенно – для ребенка. Для человека самое главное – быть "чьим". Вот я, например, чей? Я – мамочкин муж, я отец Жорж-Алекса. Наша мама – она чья? Она – моя жена, она – хозяйка нашего дома, она – мать мальчиков. Почему мы все, кроме тебя, "чьи-то"? Потому что мы любим друг друга, подчиняемся законам семьи, не огорчаем друг друга.
– И я "чья"! – закричала в отчаянии Настя, – я – ваша дочка, я – сестра Жорж-Алекса. Я – ваша!
– Нет, – сказал Мел, – наша дочка не может мстить! Да, у нас все "чьи-то", даже Бой, который сегодня скучает без нас в Милане у врача. Даже Бой! А теперь представь на минуточку, что Бой – ничей, что его выгнали из семьи… Голодный, он ходит из дома в дом, выпрашивая косточку или миску супа… Вот что такое ничей! А ты к этому стремишься! Потому что не желаешь подчиняться обязательным для всех правилам.
Настя рыдала в полный голос: образ голодного Боя ее доконал.
– Вот сейчас, – не слушая ее воплей, продолжил Мел, – я выведу тебя за ворота виллы – и все! Ты – ничья! Тебя спросят: "Девочка, ты чья?" А ты ничья, у тебя нет ни мамы, ни папы, ни братьев!
– Нет, нет, – зашлась в крике Настя, – я ваша! Я – дочка. Я никогда больше не буду прятаться! Я буду слушаться! Папочка, прости меня, я не хочу быть ничьей! Я буду хорошей девочкой, как Жорж-Алекс!
– Прощения проси у мамочки: видишь, до чего ты ее довела своим поступком!
Настя вскарабкалась на кровать и устроилась где-то в подбрюшье неподвижно лежавшей Даши.
– Мамочка, миленькая, прости меня! Я никогда больше не буду мстить тебе! Я люблю тебя, я всегда буду слушаться тебя, папу и братьев. Я не хочу уходить из семьи! Я же дочка! Ты простишь меня, мамочка?!
Даша уже "отошла"; она целовала Настю, обнимавшую ее за шею, гладила ее шелковистые вьющиеся волосы, нашептывала на ушко ласковые слова.
– Ну вот и хорошо, мои дорогие женщины!
Настя наша дочка, она все поняла. Правда, дочка?
– Поняла, поняла, – успокаивалась Настя, – я всех буду слушаться.
– Тогда идем вниз к мальчикам; они там заждались!
Внизу близнецы с аппетитом уминали окрошку. Увидев родителей и Настю, они в смущении отложили ложки.
– Мама, мы решили, если Настя уже нашлась, то можно поесть… краснея, сказал Георгий.
– Да, ведь с "недоразумением" все в порядке, – как всегда поддержал брата Александр.
– Настя больше не "недоразумение", она – наша дочка, она остается в семье и будет подчиняться нашим законам, – поправила сына Даша.
