Текст книги "Грэйс"

Автор книги: Юлия Магарцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Магарцева Юлия

Грэйс

Лондон. Психиатрическое приёмное отделение клиники “Хардс”. Наши дни.

“ – Итак, мы начинаем… ты готова? Сеанс второй, запись первая… Грэйс, расскажи, пожалуйста, немного о себе.

– Я уже рассказывала.

– Да, но ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. В прошлый раз между нами не было диктофона. И не смотри на меня так удручающе, это всё для твоего же блага. Давай, я хочу услышать всё то, что ты рассказала мне неделю назад. Начни с простого: сколько тебе лет?

– Семнадцать.

– Отлично. Спасибо. Теперь расскажи, где и с кем ты…

– А сколько вам лет, доктор?

– Что, прости?..

– Мы познакомились с вами в прошлый раз, и я всё вам о себе рассказала. Даже больше, чем следовало бы. А я о вас так ничего до сих пор не знаю. Вам не кажется, что это немного не честно?..”

      Кнопка диктофона громко щёлкнула. Запись оборвалась.

      Статный мужчина, лет сорока, откинулся назад в своём широком кожаном кресле и устремил пронзительный взгляд на девушку, сидящую напротив.

– Ты ещё хочешь узнать меня поближе, Грэйс, или уже нет? – Спросил он довольно мягко, без единой эмоции на своём гладковыбритом, слишком бледном лице.

– Хм, – Задумчиво поджала губы та. – Вы изначально предлагаете мне два варианта. При этом на последнем делаете особенно вычурный акцент. Полагаю, мне стоит выбрать его.

      Они с минуту, не отрываясь, глядели друг другу в глаза. У него странные, красивые светло-серые с искоркой, у неё же, напротив – самые обычные, тёмно – карие.

– Значит, нет? – Всё же уточнил он.

– Нет, – Пожала плечами она. – Иначе вы опять разозлитесь, а я опять просто встану и уйду.

– Жаль! – Вдруг выгнул одну бровь доктор. – И ты заблуждаешься, я на тебя ничуть не злился. А после того, как ты сбежала, у меня было время переосмыслить всё сказанное, и я передумал.

      Уверенная в себе до этого, Грэйс ошеломлённо застыла, вжавшись в спинку своего не слишком мягкого сиденья.

– Джереми Реннер, – Представился мужчина, – Сорок два… Не женат. С юношества увлекаюсь психодиагностикой и душевными расстройствами, что впоследствии привело меня сюда и до сих пор мешает устроить личную жизнь. – Он внимательно оглядел лицо девушки. – Теперь мы сможем продолжить говорить о тебе?

      Грэйс громко сглотнула… заправила за ухо выбившуюся на осунувшееся от бессонных ночей лицо волнистую прядь темных волос, а затем взяла со стола доктора диктофон и, перемотав плёнку немного вперед, нажала на кнопку записи.

– Сеанс третий, запись вторая. Грэйс Миллер, – Проговорив в микрофон, она положила аппарат на место, и отвела взгляд к широкому горизонтальному окну, – Семнадцать. Студентка педагогического института… с личной жизнью то же самое, – карий взгляд вернулся к врачу и слегка прищурился. – Пока приходится проживать с тётей.

– Педагогика? – Слегка улыбнулся мужчина, пропустив всё последующее. – Будешь преподавать?

– Культурология, – поправила его Грэйс, – буду филологом.

– Пыльные книжные залы, полные старой документации.

– Люблю одиночество и максимально минимальное пространство.

      Мужчина удовлетворённо кивнул: – Отлично. Но ты пришла сюда по другому поводу, не так ли? В нашу первую встречу, ты рассказывала о преследующих тебя видениях. Это всё ещё происходит с тобой? Ты продолжаешь видеть галлюцинации?

– Да, – девушка опустила взгляд на свои сцепленные пальцы.

– На что это похоже? Может быть на сон?

– Нет. Сон – это скорее моё спасение. Явь куда опаснее.

– Эти видения пугают тебя?

– Да, иногда. Некоторые причудливы, но другие… Этого не объяснить.

– Они так реальны?

– Очень реальны. Цвета, звуки и даже запахи. Это происходит всё чаще. Везде и всюду. И даже сейчас, прямо здесь.

      Она посмотрела на доктора. В карих глазах поселился страх.

– Здесь? – Переспросил мужчина и огляделся. – Что именно по – твоему сейчас здесь происходит?

– Ну, – Покачала головой девушка. – Вы и я, в вашем уютном, современном, хоть и скупо обставленном кабинете. Здесь довольно мило, и есть большое окно, выходящее в сквер. И всё бы хорошо, если не считать странной пульсирующей грязи у вас над головой, на стене, прямо меж тех красивых дипломов в рамках… и звуков доносившихся из соседней комнаты, напоминающих булькающее мурлыканье огромного бегемота.

      Она бы никогда не призналась ему в этом, но для того она сюда и пришла. Он был её психиатром, который должен был… который просто обязан был ей помочь. И она ожидала чего угодно, но не спокойного… не столь спокойного восприятия её черезчур фантастического видения этого мира.

      Мистер Реннер даже не удосужился взглянуть себе за спину, чтобы неминуемо удостоверится в её сумасшествии. Он просто выслушал весь этот явный бред и теперь сидел, что-то там себе обдумывая.

– Я – чокнутая? – Тихо спросила девушка, не в силах более выносить его молчания.

      Светло-серые глаза мужчины вновь обрели смысл.

      Склонившись немного вперёд, он произнёс: " Ты замкнутая, уставшая и дьявольски дерзкая. Но ты далеко не чокнутая. И сейчас я хочу, чтобы ты мне рассказала больше ".

      И она рассказала. Рассказала о том, как просыпается по утрам от будильника, которого никогда не держала. Как среди зимы по её комнате летают потрясающей красоты неоновые бабочки. Как частенько в супермаркете её обслуживает рогатая женщина с кошачьими глазами, у которой в прямом смысле бывают выходные.

      Рассказала о том, как однажды по мостовой мимо неё, прямо под вымощенной плиткой проползло нечто, похожее на огромного жирного червя. И про громадные тени, то и дело накрывающие город своими чёрными крыльями. Про поющие цветы в клумбах, про шепчущие стены старого заброшенного дома в конце улице, про улыбающихся кошек, а ещё про пьяного летающего пенсионера и сияющие глаза прохожих, у которых иногда даже виднеются клыки…

– Ты говорила, что живёшь с тётей. – После того, как она закончила, вспомнил мистер Реннер. – Где твои родители?

– Они погибли в автокатастрофе, когда мне было семь.

– И ты никогда не разговаривала с ними об этом?

– Я… – смутилась Грэйс. – Я не помню. Не думаю, ведь это началось уже после их смерти.

– Уверенна? – Доктор был так серьёзен, что Грэйс уже ни в чём не была уверена.

– Эмм… не совсем. – Промямлила она, мельком взглянув на появившейся из кучки грязи на стене ярко-зелёный росток.

– Давай-ка мы вернём тебя в детство. – Предложил мужчина. – Закрой глаза.

      Девушка нахмурила свои аккуратные русые брови, но повиновалась.

– Знаю, это трудно, но ты должна расслабиться. Забудь обо всем что видишь и слышишь. Нет ни грязи, ни звуков, ни меня… только мой голос и место, где ты сейчас находишься. Где ты сейчас, Грэйс?

– Дома, – умиротворённо ответила та.

– В доме у тёти?

– Нет, я в Америке. В Портленде. Мы живём здесь с родителями.

– Сколько тебе лет, Грэйс?

– Шесть. Вчера был мой день рождения, и мне подарили красивый розовый велосипед с цветными кисточками на руле.

– Ты счастлива?

– Нет. Я хотела щенка. Хотела, чтобы родители позволили мне забрать домой того смешного пёсика с заднего двора школы. У него шесть ножек, и он плюётся огнём, когда лает.

– Послушай, Грэйс, давай вернёмся чуть дальше. Сейчас тебе четыре. Где ты?

– Мне год… Я в парке с мамой. Знаю точно, потому что в тот день она сфотографировала нас и подписала дату на обороте. Здесь очень красиво… мы словно в сказке. Деревья, трава и цветы – всё это живое. А в пруду плещутся и поют рыбы.

– Ты слышишь их, Грэйс?

– Да, – Девушка улыбается и водит рукой в воздухе. – И тут много светлячков. Они смешат меня, строясь в разнообразные фигурки. А ещё здесь белка. Она ест отломленный мамой хлеб, прямо с её рук и смотрит на меня…

      И неожиданно всё это обостряется для неё до такой степени, что босые маленькие ножки девочки ощущают прохладу травы, а детская кожа тепло солнечных лучей. Ладошка гладит мягкий колкий мех рыжей белки и мама, которая так невыносимо близко…

– Проснись, Грэйс. – шепчет вдруг мистер Реннер где-то совсем рядом.

      После ослепительного солнечного дня, полумрак в кабинете доктора сбивает с толку, а его большие искрящиеся светло-серые глаза, тут же, заставляют прийти в себя.

– Что… что вы делаете? – Всполошилась, отпрянув от мужчины девушка.

– Ничего особенного, просто смотрю. – Ответил он совершенно спокойно и поднялся на ноги. Грэйс уставилась на него снизу вверх, а он лишь улыбнулся и сделал шаг в сторону. – Ты совершенно здорова. Даже можно сказать слишком.

      Девушка заёрзала на месте.

– Ты просыпаешься, Грэйс. Как и твоя мама проснулась когда-то, и даже возможно твой отец. Жаль, что нам теперь не узнать, кто именно из них передал тебе этот ген.

– Вы о чём это? – выдохнула Грэйс.

– Ген t. “Редкое явление”, так написано в “Великом послании Небес”, но я в этом уже не уверен. Рождённый с ним видит настоящее, где серость разбавляет ожившие мифы и сказки, а наука крепко сплетена с магией. Всё, что мы знали, и всё, во что, возможно, верили, постепенно сходит на нет. Люди с геном t встречаются всё чаще, и ты самое тому неопровержимое доказательство. Ты – одна из них. Ты – избранная, видящая оба мира одновременно.

      Мистер Реннер замолчал. Стоя напротив окна, он выглядел особенно внушительно, а его величавый силуэт обрамлял янтарный свет раннего заката.

– Что? – Очнувшись, наконец, пискнула Грэйс.

      Доктор повёл бровью.

– А может, вы мне просто выпишите каких-нибудь лекарств, и я пойду? – С надеждой спросила она.

– Сожалею...

– Или поместите меня на реабилитацию в одну из ваших уютных палат! Ну, знаете, где-то между Наполеоном и Санта Клаусом.

– Боюсь, от этого тоже толку не будет.

– Боже, да вы что, серьёзно?! – Вскочила на ноги Грэйс. – Я пришла к вам за помощью, а вы внушаете мне ещё большую чушь, чем я сама себе понапридумывала!

      К её величайшему сожалению доктор всё ещё был серьёзен. Грэйс стояла напротив и пыхтела от злости, еле сдерживаясь, чтобы вот-вот вновь не сбежать… но её что-то останавливало. Держало здесь, как в прочем и возвращало всё это время обратно. Что именно это было, девушка ещё не поняла – странный ли доктор со своим обаянием, его светло-серые глаза, или свой собственный страх?

      Между тем на стене в кучке грязи уже, во всю, распускался потрясающей красоты алый цветок.

      Грэйс и мистер Реннер переглянулись.

– Не может этого быть, – покачала головой девушка.

– Пойдём со мной, – шагнул к ней тот и, осторожно взяв за руку, повёл к дверям. – Я кое-что тебе покажу.

      В общем коридоре было почти безлюдно. В холле, за стойкой сидела женщина-секретарь, которая днём без перерыва отвечала на телефонные звонки, а сейчас листала глянцевый журнал. На стульях, чуть поодаль от дверей психиатра, ждал своей очереди какой-то парень с перебинтованным запястьем.

“Наверное, в процедурный”, – подумала Грэйс и поспешила за доктором.

      Они остановились у соседнего кабинета. Надписи на двери не было, только номер. Номер и вновь раздавшиеся тихое урчание неизвестного происхождения.

– Здесь лечат “мурлыкающих бегемотов”, – Обернулся доктор, лицо которого странным образом как-то изменилось. Грэйс всмотрелась повнимательнее, но помимо белозубой улыбки ничего не увидела. А Мистер Реннер, тем временем, повернул серебряную, круглую ручку, и они оказались на входе необычайно просторного для соседнего кабинета зала, с множеством столов и полок, на которых были расставлены клетки и террариумы с разнообразной живностью.

– О, Боже мой, – прошептала девушка, заметив в ближайшей клетке жёлтого кролика, который тут же поднялся на задние лапки и, отложив в сторону свою сочную морковь, галантно ей поклонился.

– Это Ливьер, – представил вежливого пациента доктор, – А это… – указал он в другую сторону. – Мой особый любимец, соня – Дрилл.

      В углу, прямо в паре метров от них, на мягком ворсистом ковре, громоздилась огромная сиреневая чешуйчатая глыба. Её переливающиеся глянцем бока то и дело вздымались, а слишком маленькие крылышки трепетали, гулко шлёпая по спине.

– Это что, самый настоящий динозавр? – Ошарашено уставилась Грэйс на мистера Реннера.

– Вот глупая, – Прыснул тот. – Они же вымерли шестьдесят пять миллионов лет назад. Это обыкновенный дракон.

      Девушка была в шоке. Что бы ей сейчас не мерещилось: жёлтый ли кланяющийся кролик, или “обыкновенный” дракон… все, то же самое мерещилось и этому странному доктору.

– Неужели, вы говорите абсолютную правду? – Обречённо проговорила Грэйс. – Всё это и есть настоящая реальность, в которой мне теперь придётся существовать?

      Улыбка доктора погрустнела. Он поднял руку и бережно стёр скатившуюся по её щеке слезу. Сейчас он не выглядел на сорок, скорее лет на двадцать с небольшим… всё такой же бледный, но гораздо живее… особенно глаза.

– Что – то происходит, – тронула Грэйс его тёплую руку. – Вы изменились.

– Нет, всего лишь рассеял маску.

– Маску? Но зачем она вам?

– Люди не слишком доверяют нестареющим семнадцатилетним докторам.

      Действительно… теперь на вид ему не больше, чем ей. Красивые скулы, прямой небольшой нос. Светло-серые глаза прячут длинные темные ресницы.

– Как такое возможно? Ты… волшебник?

– Нет, конечно. Это лишь пустяк, которому учишься с годами. Чтобы не привлекать лишнего внимания, и спокойно жить в двух мирах, такие как мы, вынуждены прибегать к подобным фокусам.

– Такие как мы?

– Ты и я. И многие другие проснувшиеся благодаря гену t. К восемнадцати мы обретаем полное осознание и перестаём стареть. Большинство из нас нашлось благодаря группам учёных, которые изучают заражённые геном древа, но некоторые находятся сами… как, например, сделала ты, явившись однажды ко мне на приём. Значит, я был прав, выбрав путь слабоумия, ведь “у всякого безумия есть своя логика”{1}.

      Девушка улыбнулась.

– Ну, вот… – Довольно проговорил Джереми. – Теперь ты полностью готова к переходу.

      Его серые глаза вдруг стали голубыми, словно яркое летнее небо, а на скулах проявился румянец. Он стал таким красивым, как Диснеевские принцы со страниц сказочных книжек… но Грэйс почувствовала себя рядом с ним совершенно неуютно.

– Как ты это делаешь?

– Это вовсе не я. На самом деле моя маска всё ещё на мне.

      Значит это Грэйс? Она смогла.

      Теперь этот мир сольётся с тем другим и перестанет её пугать.

      Избранная… одна из многих, для которой открыты все дороги. Живущая вечность.

– Я не хочу жить вечность, – тихо сказала она, опустив пушистые ресницы, – это не для меня.

– А кто говорил о вечности? – Заглянул ей в лицо Джереми, – речь всего-навсего о счастливой жизни в чудесном мире, без болезней и горестей. Такой длинной, какой мы сами захотим. Посмотри! – Они в одно мгновенье оказались у огромного круглого окна, сквозь которое теперь открывался вид не просто на скучный осенний сквер, а на усыпанные золотыми листьями деревья и дороги, на весёлых прогуливающихся людей в причудливых одеждах, на витающие в воздухе мерцающие искры дождя.

– Послушай, – взял за руки девушку парень, – я проснулся много лет назад, но только теперь вижу смысл своего существования. До этого никак не мог оставить ту серую, унылую сторону, всё ещё оставшуюся родной. Я ждал… я искал тебя больше ста лет и, наконец, нашёл. Вернее ты нашла меня и, дважды сбежав, всё же вернулась. И сейчас я готов. Готов помочь. Готов поверить во всё это вместе с тобой и научить всему что знаю. Я покажу тебе бескрайние просторы морей, где обитают русалки и снежные вершины растущих гор, в подножии которых зеленеют долины фей и дриад… – В голубой радужке его глаз отразился шоколадный омут. – Я люблю тебя, Грэйс… Ты веришь мне?

– Да, Джереми. – Смело кивнула она. – Верю.

_________________________________________________________________

{1} У всякого безумия есть своя логика. (Уильям Шекспир)