Текст книги "Химеры (СИ)"

Автор книги: Юлия Лиморенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

   – Но для этого пришлось бы без шуток срыть планету на километр вглубь, как завещали в одной книге, а этого уже не сделать незаметно, – продолжал доктор, – и тогда...

   Вагон резко остановился, Анастасию бросило инерцией на Саошьянта, она резко выпрямилась. Свет в вагоне погас, стихло гудение проводов, всюду сопровождавшее состав. Пассажиры беспокойно зашевелились, пытаясь рассмотреть в окна вагона, что происходит снаружи. Но там было черно – не горела ни одна лампочка в туннеле. Внезапная тишина и неподвижность казались зловещими.

   И в этой тишине резко и пронзительно зазвучал звонок телефона Анастасии. Женщина вынула из сумочки телефон, призрачный свет экрана озарил вагон. Звонил герой:

   – Мы нашли её. В городе творится какое-то сумасшествие, в нескольких местах пожары, нет света, кругом аварии – светофоры тоже разом отключились. В общем, мы вылетаем. Надеюсь, не опоздаем... Где вы?

   – В метро, – ответила Анастасия, подхватывая свободной рукой сумочку и запахивая пальто. – Выберемся – и сразу к вам.

   – Осторожнее! – предупредил Беллерофонт, – непонятно, что над вами, на улицах!

   – Разберёмся, – Анастасия отключила кнопку вызова, свет погас. В наступившей темноте раздались голоса других пассажиров:

   – Что там стряслось, наверху? Пожар?

   – Авария какая-то, да?

   – Террористы!!

   – Мы не знаем, что случилось наверху, – легко перекрывая нарастающий шум, произнёс Саошьянт, – но отсюда, из вагона и из туннеля, мы сейчас выйдем. Как – я покажу, а вы идите за мной и делайте как я.

   Под самым потолком зажёгся неяркий свет – доктор поднял над головой карманный фонарик:

   – Я открою дверь в конце вагона и посмотрю, где мы – в туннеле или на станции.

   Передав фонарик Анастасии, он дёрнул за ручку двери между вагонами. Она, как положено, была заперта, но доктора это остановило ненадолго: он вынул из кармана скрепку, всунул её под язычок замка, в темноте ярко полыхнуло красно-золотым, запахло горячим металлом, и дверь тихо отошла. Саошьянт выглянул наружу:

   – Мы в узкой части туннеля, здесь на рельсы не спуститься. Лучшее всего пройти вперёд, в следующий вагон, а там – по путям до платформы. По моим расчётам, до станции оставалась примерно минута езды, значит, идти недалеко. Рельсы сейчас безопасны, напряжения нет – дошагаем, как на прогулке. За мной! – и он вскрыл дверь в следующий вагон.

   Часть людей, успокоенных тем, что решение приняли за них, двинулась а ним в начало вагона. Кто-то из мужчин сердито заворчал:

   – Ты кто такой нами командовать?

   Саошьянт мгновенно обернулся:

   – Хотите покомандовать сами? Извольте!

   Но неизвестный мужчина покомандовать не решился и замолк. В середине вагона послышались всхлипы: у немолодой женщины в белом пальто, видимо, от испуга сдали нервы. Анастасия протиснулась к плачущей:

   – Плакать можно, стоять – нельзя! Где ваша сумка? – она подала оставшуюся на сидении сумочку стоящей рядом девушке:

   – Несите пока, ей неудобно будет идти. – Потом взяла за руку парня в модном, но холодном, не по погоде, плаще и с дипломатом:

   – Помогите, пожалуйста, женщине, из вагона в вагон шагать трудно!

   Никто не возражал ей: девушка и модный парень взяли всхлипывающую женщину под руки с двух сторон и повели по тёмному вагону, люди расступались, убирали из-под ног сумки и пакеты, кто-то уже по собственной инициативе помог подняться с сидения ветхой бабушке в пуховом платочке, мужчины сажали на плечи маленьких детей, несколько человек включили сотовые телефоны и освещали всем дорогу.

   – А может, всё-таки дождаться спасателей? – неуверенно предложил гражданин с туристским рюкзаком почти в свой рост; рюкзак он держал зачем-то над головой. Высокий седой человек в милицейской шинели с полковничьими погонами отвёл угол рюкзака, чтобы не получить им по лицу:

   – Да уберите вы свой вьюк, поставьте лучше на пол. Спасателей мы можем тут и сутки, и двое прождать, поезда-то остановились, видимо, повсюду!

   – Резонно, – подержала его Анастасия. – Присмотрите тут за порядком?

   Полковник кивнул, и женщина ушла вперёд, к доктору.

   Тот уже агитировал в соседнем вагоне:

   – Выходим на рельсы и под одному идём вперёд, в том направлении, куда ехали. Рельсы сейчас не под током, не волнуйтесь. До станции совсем недалеко, там вылезем на платформу – я покажу, как.

   Люди стали спускаться на пути. Увидев, что пассажиры из двух вагонов вышли наружу, народ в остальных вагонах тоже взялся вскрывать двери. Слышались возмущённые возгласы:

   – В случае аварии двери должны открываться автоматически!

   – Ага, а если бы мы на мосту остановились?! Откроются двери – и здравствуй, река! До воды, между прочим, метров пятьдесят!

   – Двадцать, – поправлял кто-то уверенным голосом. – Я сам этот мост строил.

   – А почему тогда двери не открываются?

   – А вагоны строил не я! – огрызнулся невидимый в темноте мостостроитель.

   – Давайте пойдём по крышам! – звонко предложил молодой женский голос.

   – Нельзя! – рявкнул Саошьянт, перекрывая шум голосов. – Нельзя по крышам, они скользкие! Мы въехали с моста, крыши успели обледенеть, теперь они мокрые! Шагайте по рельсам, там падать некуда.

   Цепочка людей, постепенно растягиваясь, двинулась от поезда вперёд, в глухую темноту. Впрочем, у пассажиров нашлись несколько фонариков, их распределили по всей цепочке; свет фонариков помогал не спотыкаться о шпалы, но не давал увидеть ничего дальше пяти-шести шагов.

   В туннеле было довольно шумно: эхо многократно отражало шорох шагов и голоса людей, гудел пахнущий подвальной сыростью ветер, летящий ниоткуда никуда по многокилометровой паутине путей и переходов. Но только немногие из бывших пассажиров, те, что шагали в конце колонны, услышали в этом однообразном звуковом фоне новый, пугающий звук: скрежет чего-то острого по кирпичной стене туннеля. Сперва на это мало кто обращал внимание: ну подумаешь, задел кто-то стену сумкой или зонтиком... Но люди старались идти, не касаясь стен, а звук становился всё отчётливее, всё ближе и чаще. Анастасия держалась в середине колонны, доверив присматривать за хвостом решительному старому полковнику. Он-то и обратил её внимание на загадочные звуки:

   – Что там скребёт? Не может же по рельсам идти поезд – тока-то нет?

   – Не может... – согласилась Анастасия и вдруг в приступе тревоги бросилась в голову колонны, к доктору.

   Известие встревожило и Саошьянта. Он велел Анастасии пройти вперёд в туннель, обогнав людей, и послушать, не приближается ли что-нибудь и оттуда, а сам быстрым шагом двинулся назад.

   Теперь странные звуки слышали уже все, кто шёл в хвосте. Люди нервно оборачивались, старались протиснуться поближе вперёд, только бы не отстать, и образовали толчею в середине колонны. Те, кто ещё не слышал никаких подозрительных звуков, недоумённо и обиженно ругались на толкающихся сзади, не понимая причины их беспокойства.

   Саошьянт пропустил людей вперёд и остановился в одиночестве на путях позади колонны. Его глаза различали в непроницаемой для людей темноте туннеля быстрое и плавное движение, и скрежещущие звуки раздавались в такт этому движению. Кто-то крался по следам людей – кто-то, у кого были когти... и хорошо, если только когти.

   Полковник подошёл к доктору и остановился рядом:

   – Что это, вы не знаете? Что-то гонится за нами?

   – Да.

   – А что мы с ним будем делать?

   Саошьянт, подняв бровь, испытующе поглядел на полковника:

   – А что вы можете?

   – Разве что кулаками махать, – пожал плечами мужчина. – Оружия у меня нет. Вообще-то недавно мы проходили мимо какой-то технической ниши, мне показалось, что там валялся лом... Я схожу, – он двинулся назад, туда, откуда пришёл, но доктор удержал его за руку:

   – Там уже может быть опасно. Придётся обходиться тем, что есть...

   – Вы, видимо, знаете, кто это там шуршит? – понимающе произнёс мужчина.

   – Как вас зовут? – неожиданно спросил Саошьянт.

   – Анатолий Иванович. Так что это там такое? – уже требовательно спросил полковник.

   – Несчастное дитя, – сказал доктор печально. Сперва полковник решил, что это ответ, но глянул назад, в туннель, и понял, что слова Саошьянта адресованы тому странному, трудно вообразимому существу, которое появилось в конусе света от полковничьего фонарика.

   Возвышаясь на три-четыре головы над высоким Саошьянтом, перед ним стояла какая-то адская лошадь. По шкуре цвета свежего асфальта пробегали блики от фонаря, грива и хвост были огненно-рыжими, громадные копыта горели, как багровые угли, чёрные крылья на спине, нелепые и от этого ещё более страшные, кожистые, как у летучей мыши, скребли по стенам туннеля длинными кривыми когтями. Но самой жуткой деталью в облике дьявольской кобылы была её голова – человеческое, женское лицо, обрамлённое такими же огненными волосами, как и грива, с красными глазами, отблёскивающими, как у хищника. Полковник неосознанно попятился, и лишь сознание, что доктор остаётся один на один с этим чудовищем, остановило его от поспешного бегства. Он напомнил себе, что видал в жизни вещи и пострашнее, чем это чудо из комиксов, но никак не мог убедить себя, что оно существует на самом деле.

   А Саошьянт посмотрел в глаза кобыле и с прежней печалью в голосе спросил:

   – Девочка, да как же ты дошла до такого состояния?

   Кобыла фыркнула – из ноздрей повалил дым.

   – Как тебя зовут? – продолжал доктор спокойно и участливо.

   – Да что вы с ней, как с человеком... – шёпотом удивился Анатолий Иванович.

   – А она человек, – вздохнул доктор, – по крайней мере, на лучшую свою половину. Только подзабыла об этом. А может, и не знала, что есть другие пути, и не все они ведут в сторону и вниз...

   – Что это вы несёте? – уже не на шутку испугался полковник; не хватало ещё, чтобы единственный, кто понимает в этой чертовщине, свихнулся прямо у него на глазах!

   – Простите, задумался, – сказал Саошьянт и сделал пару шагов навстречу кобыле. Та попятилась и вдруг хриплым, но узнаваемо человеческим голосом произнесла:

   – Ты ещё кто такой меня учить?

   – И вот все они так говорят, – развёл руками доктор, обращаясь отчасти к ней, отчасти к полковнику. – Объясняешь им, объясняешь, почему меня надо слушать, – всё как об стенку горох... Да потому, – это было адресовано уже кобыле, – что я знаю Законы, а вы – нет. А лезете в такие сферы...

   Кобыла неприлично заржала:

   – Что ты о сферах-то знаешь, смертный!

   – Показать? – невинным тоном спросил доктор. – Но потом чур не жаловаться. – И уже шёпотом попросил полковника:

   – А вы, Анатолий Иванович, проверьте, далеко ли люди ушли, – ещё испугается кто...

   Полковник кивнул и отступил в темноту.

   Кобыла отчётливо произнесла матерное слово и двинулась на Саошьянта. Тот не отступил ни на шаг:

   – Что ж, начнём. – Его голос не искажался эхом, а звучал под сводами туннеля чётко и ясно. – И начнём, пожалуй, с того факта, что ты неверно определила себя. Тебе хотелось свободы? Как говорят латиносы, бери, что хочешь, – плати свою цену. А ты и взяла не то, что хотела, и заплатила несоизмеримо, и всё потому, что Законов не знаешь.

   Кобыла захрапела, окутавшись клубами дыма из ноздрей, взбрыкнула задом и злобно затопала копытами:

   – А ну брысь, человечишка, пока не раздавила!

   И на этот её вопль последовал ответ, которого Саошьянт боялся больше всего: кто-то из людей, ушедших сравнительно недалеко, обернулся и увидел пылающую гриву оборотня. И пронзительно закричал.

   Анатолий Иванович понял уже, что не успел, что люди сейчас запаникуют и тогда чёрт знает что может произойти... Но от головы колонны уже бежала Анастасия – эту женщину он видел со странным доктором и решил, что с паникой она управится сама. А он должен немедленно вернуться и помочь – сейчас эта кошмарная кобыла прыгнет на чудака в костюме не по погоде, и конец ему!

   В тот момент, когда кобыла взметнула передние копыта над головой Саошьянта, полковник оказался рядом и повис на её длинной развевающейся гриве. Удар копытами был испорчен, они опустились на рельсы, вышибли из металла рыжие искры, а старый полковник, которого кобыла толкнула плечом, полетел на пол туннеля, но уже в стороне от страшных копыт.

   Впрочем, доктор не выглядел испуганным, да и вообще непохоже было, чтобы громадная кобыла могла его свалить. Он стоял на рельсах прямо перед ней, и сполохи рыжего огня, исходившие от адской лошади, меркли в ровном золотом, как вечернее солнце, свечении его рук с изящными сильными пальцами.

   – А ну стой! – уже без малейшего намёка на сочувствие в голосе рявкнул он. – Не хватает ума не нарываться – сейчас заработаешь у меня!

   Кобыла собралась, подтянулась, чтобы вновь ударить сверху, – и остановилась: в глаз её ослепительным алым лучом бил камешек в булавке для галстука – её доктор держал теперь прямо перед собой.

   – Бойся крови, – сказал он чужим, хриплым и грозным голосом, и, видимо, химера наконец поверила ему. Она словно бы уменьшилась, замерла, совершенно по-конски кося глазом и испуганно фыркая.

   – А теперь слушай, – отрывисто и резко заговорил Саошьянт. – Хотела свободы? Тогда зачем нацепила эту шкуру? Много свободы тебе дали твои мышиные крылья? – Пламя конской гривы угасло, и теперь доктор был единственным источником света, ясного и резкого. – Хотела независимости? Зачем связалась с иерархией? Признайся уже хоть себе: не свободы ты хотела, а власти! Власти над людьми.

   Он подошёл ещё ближе:

   – И где она, твоя власть? В чём она – в том, чтобы по темноте пьяных на улицах пугать? Царица ночи, тоже мне. Всё, что у тебя было по-настоящему свободного, променяла на эту грязную шкуру. Свободной была девушка Анна с её мечтами и любовью – где твой Серёжа, где твоя мама, что ты с ними сделала? Хуже того, – он чуть повернулся, чтобы алый луч точнее попадал в искажённое страхом человеческое лицо кобылы, – ты же всё могла! У тебя было всё то, что тебе только обещают дать твои приятели-кровопийцы. Они знают правду: они питаются твоими мечтами, ты им нужна как корм.

   Кобыла дёрнулась, но луч держал её, как привязь.

   – Да, ты – корм. Булочка с кунжутом. Они жрут тебя, то, из чего ты состоишь, а ты ещё добровольно несёшь им самые сладкие кусочки. – Он помолчал и сказал уже тише и с прежней печалью:

   – Если бы ты не напала, я бы освободил тебя ради тебя самой. Но ты полезла в драку, бросилась на безоружного, и теперь я изменю тебя, чтобы ты перестала быть оружием в руках моих врагов. Ты стала не свободным зверем, а подневольной скотиной. Оставь эту скотскую природу, отбрось её и, возможно, ещё сможешь выжить.

   Он опустил руку с булавкой, и сразу стало темно. Полковник уже поднялся на ноги и с ужасом ждал, что чудовище бросится вновь, но в темноте потерял его из виду. Он вынул из внутреннего кармана сотовый телефон, включил, посветил туда, где стояла кобыла, – и так и застыл на месте с глупо вытянутой рукой. Чудовища не было. На рельсах, опираясь руками о бетонные шпалы, сидела худенькая девушка в курточке и джинсах, длинные растрёпанные волосы падали ей на лицо.

   – Кто это? – хриплым шёпотом спросил полковник у доктора.

   – Несчастное дитя, – повторил он. Булавка тихо гасла в его руке.

   Девушка вдруг подняла голову и посмотрела на Анатолия Ивановича заплаканными глазами:

   – А вам-то что здесь было надо? Кто он вам, что вы мне под ноги полезли?!

   – А что, надо было стоять и ждать, пока ты ему голову разобьёшь? Виданное дело – на людей кидаться!

   – На людей... – усмехнулась девушка и повернулась к Саошьянту:

   – Уже набрал себе рабов, которые тебя защищают?

   – Почему же рабов? – пожал плечами доктор. – Не суди по себе обо всех. Разве я вас заставлял меня защищать? – спросил он уже у полковника.

   – А меня заставлять не надо, – с внезапным тяжёлым гневом сказал тот, – у меня своя голова имеется. Когда всякие скоты копытами размахивают, их положено стрелять, да на твоё счастье не из чего было. Зверьё тоже разное бывает, но ты не зверь, ты – скот.

   – Пойдёмте, Анатолий Иванович, – сказал Саошьянт, положив руку на плечо полковнику. От его ладони даже сквозь шинель шло заметное тепло. Они сделали несколько шагов в туннель, где скопились испуганные люди, и буквально налетели на Анастасию. Женщина горестно вскрикнула и обняла доктора за шею, повисла на нём, прижавшись губами к его щеке:

   – Опять они, сволочи!

   – Что тебя удивляет? – пожал плечами доктор, осторожно ставя её на землю. – На ловца и зверь бежит, и прочая скотина... То ли ещё будет.

*

   Анастасия постоянно поглядывала на часы: светящиеся стрелки показывали, что они идут уже десять... пятнадцать... двадцать минут... Она боялась, что парни наверху встретятся с Химерой без доктора, и что тогда будет – неведомо! Она ведь не одна, она вывела на улицы города всё своё воинство – своих потомков, всех, кто расколол, расщепил свою природу, а таких, если верить герою, уже очень и очень много...

   Неожиданно в лица идущих вместо затхлого туннельного сквозняка потянуло холодным свежим воздухом. Саошьянт оглянулся на идущих за ним, взмахнул рукой:

   – Станция близко!

   Люди оживились, свет фонариков запрыгал по стенам туннеля:

   – А где подъём на платформу?

   – Найдём! – твёрдо пообещал доктор, уверенно шагая впереди колонны: свет ему был не нужен.

   Ещё через несколько минут обнаружилась служебная лестница, и люди по одному поднялись на узкую площадку, тянувшуюся вдоль путей. Большинство было здесь впервые – когда метро работает, на эту площадку пассажирам заходить не разрешают. Скоро шаги людей эхом отдались в пустынном павильоне станции. По стоящему эскалатору все выбрались к турникетам (тоже отключенным), наверху вспыхнули жёлтые лучи фонариков: это персонал метро осматривал станцию. Всех, кто был на платформе и не дождался поезда, уже отправили наружу.

   Пока люди сбивчиво, на десятки голосов объясняли дежурным по станции, как и откуда они выбирались, Саошьянт и Анастасия отошли в сторонку и выскользнули через стеклянные двери на улицу. Не было времени объясняться с милицией и дежурными – герой и Пегас где-то одни против Химеры!

   Город был погружён во тьму; доктор сурово нахмурился и на вопросительный взгляд Анастасии мрачно заметил:

   – Воспоминания нехорошие... Не люблю, когда в городе так темно!

   Впрочем, темнота не была полной: в окнах зданий, в стёклах витрин тускло отражалось зарево пожаров. Ветер доносил запах бензина, горелой резины, ещё какие-то химические запахи – на десятках улиц горели машины. Где-то с огнём уже боролись: вой пожарных сирен разносился над городом жалобно и тревожно. По-видимому, пожарным мешали: вместе с воем сирен доносились звуки рукопашной драки, звон разбиваемых стёкол, приглушённые расстоянием крики... Струя воды из пожарного шланга вдруг ударила куда-то вдоль по улице, завизжала сигнализация уцелевших машин, раздались вопли уносимых чудовищным напором воды людей...

   Анастасия в тревоге оглядывала чёрное, не подсвеченное привычным электрическим заревом небо. Саошьянт не смотрел по сторонам, а, казалось, прислушивался к чему-то, задумчиво теребя пальцами булавку на галстуке. Вдруг он поднял голову:

   – А вот и наша примадонна! Несётся прямо на телебашню, вот же скотина!

   Анастасия посмотрела туда, куда показывал доктор: смутная, бесформенная тень, заслоняя звёзды, неслась куда-то над городом, дёргаясь и растекаясь в полёте. Сама женщина не взялась бы уверенно опознать в этом пятне тьмы Химеру и, если бы она не так долго знала доктора, то непременно переспросила бы его, уверен ли он, что это такое. Но Саошьянт не ошибался в таких вещах, и Анастасия торопливо выхватила из кармана пальто телефон:

   – Где вы?! Химера летит на телебашню!

   – Видим, идём на перехват! – еле донёсся из трубки голос героя.

   – Осторожнее! – машинально сказала Анастасия и выключила телефон: нельзя больше отвлекать героя.

   Доктор и Анастасия бегом пробирались по тёмным переулкам, стараясь срезать путь до телецентра. Никто не пытался помешать им, хотя несколько раз они пробегали на виду у компаний невообразимых чудовищ охваченных яростью людей. Лишённый электричества город, озаряемый лишь пожарами, был непохож на себя, в его облике проступило что-то средневековое.

   Саошьянт на бегу успевал поглядывать в небо; внезапно он дёрнул Анастасию за руку:

   – Вон они, гляди!

   В тусклом небе над крышами многоэтажек обманчиво медленно плыл силуэт огромного коня редкой красно-пегой масти с горделиво развёрнутыми крыльями, похожими одновременно на птичьи и самолётные. Светлая грива и хвост развевались, как знамёна. На спине его угадывался всадник, склонившийся к шее коня; винтовка в напряжённой руке грозно смотрела дулом вперёд, на невидимого ещё врага. За плечами всадника хлопал тяжёлый густо-красный плащ, грудь блестела тусклой медью доспехов.

   – Скорей, не успеем! – испугалась Анастасия.

   – Да вот же башня, – доктор первым выбежал из переулка на широкую площадь неправильной формы, где за рядком пятиэтажек высилась металлическая игла, перехваченная в двух местах поясами горизонтальных ярусов. Над башней кружилась размытая тень, в которой теперь яснее поглядывали то отвратительная звериная голова с оскаленной пастью, то ноги с чудовищными раздвоенными копытами, то длинный извивающийся хвост. Анастасия отчётливо услышала её пронзительный визг, в котором можно было разобрать слова:

   – Вперёд, дети мои! Не останавливайтесь, эта ночь ваша! Пейте кровь, лейте кровь, становитесь сильнее, выпускайте на свободу то, что так долго скрывали! Покажитесь людишкам в вашем истинном обличье детей тьмы...

   Внезапно крики Химеры оборвались уже совершенно нечленораздельным воем, и вслед за ним над городом неестественно гулко разнёсся винтовочный выстрел.

   Обходя чудовище по широкой дуге, над домами кружился Пегас, воздух стонал от движений его крыльев, свивался вихрями и поднимал с земли редкий снежок.

   – Не стреляй зря! – крикнул Саошьянт герою. – Помни, когда она уязвима!

   Герой потряс винтовкой, показывая, что понял, и послал Пегаса на новый круг.

   – Зачем вы пришли? – прошипела Химера, следя взглядом за кружением своего давнего врага. – Теперь меня не победить так просто, я стала сильнее...

   – Просто не победить – победим сложно, – некуртуазно оборвал её герой, – Мы тоже не сидели сложа руки, пока ты портила людей...

   – Освобождала! – зарычала львиной пастью Химера. – Они получили то, о чём давно мечтали, – свободу убивать!

   – Не об этом они мечтали, – неожиданно тихо сказал герой, и Пегас замедлил свой полёт. – Я знаю, я сам был человеком. Свобода, о которой мечтают люди, – это свобода самим определять свою судьбу, сообразуясь с законами вселенной. А не с чужой волей, более извращённой и порочной, чем твоя собственная. То, что ты предложила им и за что они с радостью схватились, – это новое рабство, из которого ещё труднее вырваться, чем из того круга бессмысленной рутины, от которой все они бегут. Бегут! – внезапно разъярился герой. – А должны воевать! Воевать с ней постоянно, каждый день, непримиримо, как с худшим врагом, как с самой смертью! Ты, ты заставляешь людей отступать там, где они могут победить, ты...

   – Смотри на неё, смотри! – взревел Пегас. – Смотри и целься!

   Анастасия тоже во все глаза смотрела на Химеру. Она перестала казаться бесформенным облаком, в нём проступили черты гротескно искажённого животного, похожего на льва или тигра: ощеренная пасть с длинными клыками, шерсть дыбом на выгнутом загривке, длинный хвост, яростно бьющий по бокам...

   – Что это с ней, что?! – выкрикнул герой. – Что она делает?

   – Не тормози! – посоветовал Саошьянт. – Ты напомнил ей о том, что она частично лев – насилие и власть. Сейчас она полностью определится и атакует, не зевай!

   Пегас могучим взмахом крыльев бросил себя вверх, мимо хищной морды врага, и герой, перегнувшись с его спины, почти в упор выстрелил в разверстую пасть. Выстрел отдался громовым ударом где-то в снежным небесах, эхо покатилось над городом, как в настоящую грозу. Химера зашипела и съёжилась, снова став комком темноты. На улицах города родился слитный вопль ярости и страха и тут же смолк, как будто его заткнули подушкой.

   Чудовище перевернулось в воздухе, судорожно хлопая крыльями, с трудом вернуло себе равновесие и метнулось за башню, стараясь, чтобы между нею и Пегасом было переплетение решетчатых металлических конструкций. Её видимый облик снова неуловимо изменился: бока блеснули чешуёй, голова с плоской пастью, полной белых конических зубов, вертелась на длинной гибкой шее, такой же длинный чёрный хвост свивался кольцами.

   – Дурак, – выдохнула змеиная голова. – Я знаю, почему люди не хотят идти за вами, и ты знаешь, но признаться себе боишься. Это ты трус! Признай это – и сам поймёшь, что все твои метания – глупость, пустая затея! Люди не хотят перемен. Люди хотят стабильности. Перемены невозможны без ломки, без разрушения – это они хорошо помнят. Дай им спокойствие, дай им забыться мыслями о прошлом – и они будут поклоняться тебе, приносить тебе в жертву всё больше и больше, чтобы только ничего, ничего вокруг не менялось!

   Снизу, с тёмных одичавших улиц словно в ответ на слова Химеры раздалось негромкое нестройное пение – разномастный хор тянул заунывную мелодию без начала и конца, и в однообразном мотиве то и дело проскальзывали ноты тихого беспредельного отчаяния.

   Герой отвлёкся на эти звуки, и только мгновенная реакция Пегаса спасла обоих от гибели: из пасти Химеры вырвалось облако пара с острым резким запахом, который казался знакомым, но не опознавался наверняка. Клубясь и медленно рассеиваясь, облако проплыло чуть в стороне от плеча героя и вдруг взорвалось изнутри тучей мелких ядовитых брызг. Пегас закричал от неожиданной боли – капли обожгли ему крылья. Героя защитили доспехи и плащ – красная ткань горела и расползалась, словно в неё в нескольких местах ткнули спичкой.

   – Брешешь ты всё, – прохрипел герой, стряхивая с одежды последние искорки, – змеища подколодная. Как тебе приятно считать людей стадом, да, гадина?! А они мудры, люди. Они знают, видят каждый день, что всё состоит из перемен, и необратимые перемены больше и сильнее, чем постоянное повторение, ваш любимый цикл. И если сознаёшь, что каждую минуту мир изменяется навсегда, то надо управлять переменами, а не отдаваться на их волю! Поняла, гадюка чешуйчатая?!

   – Берегись, сейчас опять дохнёт! – закричала Анастасия – Химера была теперь прямо над ней, и женщине было хорошо видно, что тварь расправляет кожистые крылья для броска на врагов. Пасть вновь начала приоткрываться...

   Пегас вдруг резко нырнул вниз, в пике, так, что герой опасно перевесился с седла. Но для атаки по чудовищу эта позиция оказалась довольно удобной: Пегас и его всадник находились сверху, длинное тело Химеры, извиваясь, тянулось под ними. Второй выстрел прозвучал хлёстко и раскатисто, как взрыв гранаты: из тёмной чешуйчатой спины чудовища брызнула чёрная кровь, и Пегас могучим рывком разминулся с Химерой, чтобы на него не попали разлетающиеся брызги.

   Заунывное пение на городских улицах сменилось жалобными стонами, заполненные детьми Химеры улицы взвыли в неясной тоске.

   Химера вновь расплылась пятном черноты, бесформенная тень заклубилась над головами Саошьянта и Анастасии. Герой в небе перехватил поудобнее винтовку и наклонился к Пегасу:

   – Когда она снова начнёт изменяться?

   – Подразним её! – предложил Пегас и рванулся к потерявшему всякую инициативу врагу. Смутно видимая Химера, извиваясь всем телом, отпрянула от него и потеряла высоту – Анастасии показалось, что чудовище валится ей на голову, женщина машинально пригнулась и почувствовала на своём плече горячую руку доктора.

   – Сейчас она станет особенно опасна – чувствует, что конец близок, – негромко произнёс он, но его слова расслышали даже герой и Пегас в ночном небе.

   – И что делать? – тревожно спросил герой.

   – Смотреть и слушать! – посоветовал Саошьянт. – Ты всё поймёшь, ты прекрасно соображаешь.

   – Спасибо, – хмыкнул герой. – Ну где ты там, гадина?

   – Не спеши! – Химера уже собралась в видимую форму и винтом пошла в высоту. – Ты забыл, что вы, герои, привыкли взывать к разуму человечества, а люди живут инстинктами! Они по сути – животные, и не самые развитые к тому же. Вы с вашим стремлением управлять всем на свете не можете и никогда не сможете справиться с главным инстинктом людей – с похотью! Эта власть абсолютна, она навсегда. Этот зов природы вы не сможете заглушить ни разумом, ни силой, и каждый – его раб. Только немногие мои дети умеют быть его господами – над другими, но сами они тоже рабы. Они готовы на это, готовы на всё, чтобы только получать свою долю удовольствия хоть иногда... Что ты скажешь на это, приговорённый герой человечества?!

   – Говорить ещё с тобой, – буркнул герой, схватившись за гриву Пегаса – он закладывал крутой вираж, догоняя Химеру. – Посмотри, на то ты похожа, страхолюдина!

   Над башней, возносясь и опускаясь в потоках воздуха, кружила громадная жуткая коза – винтовые, угрожающе изогнутые рога, узловатые длинные ноги с острыми раздвоенными копытами, безумные жёлтые глаза с красным зрачком...

   Пальцы героя побелели на судорожно сжатом прикладе – почему-то козлиная ипостась Химеры оказалась омерзительнее всех предыдущих. Снизу, с улиц доносились взрывы хохота, сладострастные стоны, бессвязные слова – дети Химеры, бросив разрушать город, парами и группами обнимались и совокуплялись прямо на улицах.

   Доктор Саошьянт внимательно посмотрел в жёлтые глаза Химеры и по-прежнему тихо, он отчётливо сказал:

   – У человека нет инстинктов, это лженаучные выдумки.

   Химера удивлённо мигнула, и герой пронёсся над самой её головой – копыта Пегаса едва не задели козлиных рогов.

   – Коза вонючая, – прокричал герой, поудобнее пристраивая на плече приклад винтовки, – сразу видно, что ты животное! Больное! Сама живёшь инстинктами и думаешь, что все такие же? А у людей есть ещё чувства, и они сильнее, чем всякие там животные начала. Выросли из них, да, но сами стали сильнее. Кто не боится перемен, тот всё время хочет новых чувств и впечатлений, и самые яркие из них – от секса. Не от разврата твоего козлячьего, а от настоящего секса, когда чувства определяют, что именно ты получишь. Сама-то ты, старая дура, хоть знаешь, о чём я речь веду? У тебя инстинкт один – всех поиметь, так вот теперь попробуй, как это, когда наоборот – не ты, а тебя!