Текст книги "Джаханнам, или До встречи в Аду"

Автор книги: Юлия Латынина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Берем стандартную тротиловую шашку, – сказал Якушев, – четыреста грамм. Плюс электродетонатор, провода и будильник китайский обыкновенный с батарейкой типа «крона». Много ты можешь взорвать?

– Этой хлопушкой?

– Теперь предположим, ты получил задание взорвать такой шашкой нефтеперерабатывающую установку. У тебя куча головной боли: ты должен пройти на завод так, чтобы тебя не заметили, ты должен прикрепить шашку в правильном месте. Но даже если ты сделаешь все правильно и установка сгорит, соседняя установка может не загореться, потому что она слишком далеко.

Висхан сидел совершенно невозмутимо, расставив локти и глядя куда-то вдаль. Сколько бы Якушев с ним ни общался, каждый раз при встрече с чеченцем у него мурашки ползли по коже.

– А теперь смотри, – сказал Якушев, – можно взять бензовоз и прикрепить половинку шашки – всего двести грамм, – внутри цистерны, у самого люка. Там, где больше всего бензиновых паров. А потом водитель заезжает на автовесовую и наполняет цистерну бензином, но не целиком, а где-то наполовину, чтобы бензина было меньше, а паров было больше. А потом он едет по заводу и останавливает бензовоз в двадцати метрах от установки. Ставит таймер и уходит.

– А по заводу можно проехать?

– Можно, если ты заехал с пятой проходной. Там неделю назад снесли забор и проложили временную дорогу. И сейчас бензовоз, если он заехал на пятую проходную, едет прямо по заводу.

Чеченец встал и задумчиво подошел к окну. Было уже четыре часа утра; солнце еще не взошло, но над гаванью внизу разливалось зыбкое молочное сияние: это от воды отражались фонари и сигнальные огни. Сергей откинул занавеску и встал рядом с ним.

– Красиво, – сказал Сергей.

– Да. Когда ночь близится к концу, Аллах спускается на ближнее небо.

– И ты правда в это веришь?

– Я верю в то, – ответил чеченец, – что человеку в этом мире не принадлежит ничего, и даже его собственная жизнь дается ему во временное пользование.

Майор ФСБ искоса взглянул на своего собеседника.

– Что тебе сделал Ваха Хасаев?

– Это мое дело.

– А если он женится на твой сестре?

– Этого не будет, – сказал чеченец, – я убью ее собственными руками.

* * *

Халид приехал в часть спустя три дня после конца учений. У пристани на волнах покачивался белобокий катер, солдаты заносили в него пакеты с едой и водолазные баллоны, и тут же, на пристани, носами к морю стояли несколько машин. Халид и Костя Покемон дружески обнялись.

– Саня, – представили Халида всем присутствующим.

– Леша.

– Андрей Степанович.

Из присутствующих Халид знал двоих: Костю Покемона и Усольцева. Все остальные, как и Усольцев, впрочем, были люди служивые. Полковник Скоростев служил в Генштабе и временно остался в крае после учений. Генерал Шлыков был заместителем командующего округа по технике. Седьмой участник пикника был милиционер – подполковник Валентин Соболев был замначальника кесаревского РУБОПа.

В море вышли через полчаса. Это был один из последних теплых дней уходящего года: падавший было ниже нуля градусник снова показывал плюс пятнадцать, и под нежной дымкой, разостланной над морем, стоял полный штиль. Плавать с аквалангом, однако, решились только двое: подполковник Соболев и Халид.

Старый американский катер покачивался в ста метрах от берега Тыкчи, и рядом с ним на волнах качалась надувная лодка, с которой ныряли в море милиционер и чеченец.

Именно Соболев, когда они сбросили гидрокостюмы, и обратил первым внимание на звездчатый шрам чуть выше сердца и другой, от осколка, под лопаткой.

– Слышь, Саня, это откуда?

– Чечня, – коротко ответил Халид.

Остров Тыкча в октябре стоял еще зеленый и совершенно нетронутый. Они ели икру морских ежей, вынимая их из мокрой сетки и полоща в море, и запивали ее пивом. Вокруг были тишина и безмолвие, и только где-то на вершине горы белели развалины стены – раньше здесь была военная база.

Генерал Шлыков травил анекдоты времен афганской войны (он был там замполитом). CD-ROM пел голосом Бритни Спирс. Халид, лениво улыбаясь, рассказывал об очередном посещении ОМОНом офисов Кесаревского НПЗ.

– Молодец мужик, – сказал Усольцев про прокурора, – а то уже вконец оборзели! Чего придумали: продавать такое масло, чтобы утопить лодку!

– У нас тоже в прошлом году был случай, – сказал полковник из Генштаба, – девять вагонов охотничьих патронов шло в Азербайджан. Официально шло, через «Росвооружение». Таможня остановила патроны, а они калибра 5,45. Как раз для охоты.

– Ну и что, их конфисковали?

– Какое! Подержали и отправили куда шли. Что ты, девять вагонов – такие деньги!

И полковник из Генштаба сердито дернул щекой. Ему было сорок лет, он знал пять иностранных языков и уже по одному этому точно понимал, что ему никогда не быть генералом.

– А зачем азербайджанцам столько патронов? – спросил Костя Покемон, который еще со времен вольной борьбы был несколько туг на голову.

– Они не в Азербайджан шли, а в Чечню, – ответил Халид. – Если б генералы не воровали, у чеченцев давно бы патроны кончились.

– Воруют в три горла, – с чувством сказал Усольцев, – на крови воруют, суки!

– Когда мы дрались под Шали, – сказал Халид, – у нас был один лейтенант с коммерческой жилкой, наладился коштом торговать. Идут машины, их останавливают, горючку сливают, патроны продают. Потом подбивали головную машину, а лейтенант в отчете писал: было, мол, боестолкновение, горючку пожгли, патроны расстреляли. Раза три он так делал.

– И что ему за это было? – поинтересовался Шлыков.

– От начальства ему ничего не было. Ротный погиб, дали ему роту. Мол, человек каждую неделю в бою, а потерь среди личного состава нет. Ну, он роту построил в колонну и повел. Все как обычно: остановились посереди дороги, горючку слили, оружие продали. Потом чехи отошли, подожгли головную и замыкающую машины и расстреляли роту. Всю. Вместе с командиром.

Все замолчали. Замначальника РУБОП Валентин Соболев лениво допил пиво. Он слыхал эту историю, потому что расстрелом колонны командовал бывший кесаревский бандит Халид Хасаев: Соболев подумал, стоит ли называть это имя вслух, и решил, что не стоит.

Но разговор все равно свернул на чеченских бандитов.

– А много у вас чехов? – спросил московский полковник.

– Раньше было много, – сказал Костя Покемон.

– А куда делись?

– Война началась, вот и делись. А так бы весь край под ними ходил.

– Дело не в войне, – сказал Соболев. – Они как чума были. Любого коммерсанта выжимали досуха. Кто под них попал, тот или не выжил, или разорился.

Саша Колокольцев меланхолично стукнул ножом по очередному ежу, раскалывая его на две части. Икры не оказалось, и Колокольцев, поморщившись, выбросил обе половинки.

– Был у нас один тут, Халид, по кличке Пегий, черненький такой, жирный, – сказал Костя Покемон, – он вообще был как СПИД, один раз мимо прошел – уже попал. У меня один коммерсант был, Петей звали. Ну, Халид с этим Петей знакомится в ресторане. «Я Халид». «Я Петя». «Слушай, у меня тут тема есть, я тебе классного человека подгоню». Ну, Пете же неловко его послать. На следующий день приходит человек, пургу какую-то гонит, ни денег, ни интереса. Петя его прогнал. Опять встречает Пегого. Опять этот Пегий: «Слушай, у меня тема есть, я тебе человека пришлю». Опять приходит какой-то обсевок, Петя его прогоняет. Так третий раз и четвертый. На пятый приходит Халид, говорит: «Ты, сука русская, ты чего меня не уважаешь, я тебе людей присылаю, они серьезные темы несут, а ты нос воротишь». «Да я не ворочу». «Ты, такой-сякой, меня оскорбил. Ты мне должен».

– И что дальше было? – спросил московский полковник.

– Ну че, – скромно сказал Костя Покемон, – пришлось мне подключаться. А то так бы и сгиб человек.

– Да не заливай, – заметил Соболев, – Петя-то лег под Пегого. Пегий его потом и замочил. Труп-то нашли, так глаза из кишок вынули.

– Как из кишок? – не понял московский полковник.

– А черт его знает как. Может, съесть заставили. Может, потом сунули.

– Он больной был на голову, Халид, – громко сказал Костя Покемон, раздосадованный тем, что его уличили во лжи, – они девок снимали, так он однажды девку пистолетом пользовал, да и спустил курок спьяну. Что, нормальный мужик будет девку стволом трахать? У него чего, не стоит?

Человек со звездочками шрамов по высохшему от тифа телу и седыми волосами, сидевший напротив, бесстрастно улыбнулся и залпом опрокинул в себя полстакана водки.

Катер возвращался обратно, вздымая за кормой два пенных рога. Хасаев, скорчившись, сидел на носу и смотрел вдаль, туда, где небо и вода переплетались, как уток и основа. «Все-таки если нельзя умереть в горах, – лучше умереть у моря», – подумал Халид. Недаром пророк говорил: чтобы понять, чем является этот мир по сравнению с миром вечным, пусть любой из вас опустит палец в море, а потом посмотрим, что он извлечет.

– Слышь, Сашок, а ты отличный парень, – внезапно раздался над ухом голос Соболева, – чего ты в своей фирме горбатишься? А? Хочешь, я завтра тебя хоть начальником отделения сделаю?

Халид помолчал. Устраиваться на работу в российский РУБОП не входило в его планы.

– Или ты думаешь, мы плохо зарабатываем? – сказал Соболев, приехавший на гулянку на новеньком «ниссан-мурано», – ты вот сколько за все про все получил?

– Мне пока не заплатили, – ответил Халид.

Рубоповец присвистнул.

– А тебе кто должен заплатить? Завод?

– Нет, я субподрядчик.

– А подрядчик кто? – недовольно спросил Соболев.

– У него Руслан подрядчик, – отозвался Усольцев.

– Какой Руслан?

– Чеченец. Который казино держит.

В море пили мало. Настоящее мероприятие началось в семь вечера: в столовой части накрыли длинный узкий стол, где на фоне хора соленых огурцов и салата «столичный» солировала пятилитровая бутылка прозрачного рисового самогона, крепостью превосходившего любую водку: на изготовлении его специализировалась семья живущих за переездом китайцев.

К десяти часам вечера кончился и самогон, и привезенная Халидом водка.

– Это как это так? – возмутился генерал Шлыков, – мужик не кактус! Его поливать надо!

– Я съезжу за поливкой, – сказал Халид.

Шлыков внимательно посмотрел на коммерсанта. Тот едва держался на ногах.

– Нет, – сказал генерал, – в таком состоянии за руль садиться нельзя. Ваня, седлай!

Когда они вышли на улицу, перед столовой уже ревел мотором похожий на зубило БТР.

Поехали все.

Как выяснилось, поездка на БТРе имела строго практический смысл. Ближайший ларек с водкой находился в трех километрах по прямой на окраине деревеньки Бакшеевка, но путь к ларьку преграждала железная дорога. Переезд находился километрах в десяти, и БТР позволял легко спрямить путь.

Железная дорога, шедшая вдоль побережья, была успешно форсирована, но ларек оказался закрыт. Военные растерянно уставились на забитое фанерой окошечко.

Посыпались различные предложения, как-то: раздолбать ларек к такой-то матери и извлечь из развалин искомый продукт. Ехать в Кесарев. Заправиться спиртным все у тех же китайцев.

Последнее предложение победило, и, пропетляв по длинному селу, БТР въехал в китайский квартал и остановился у первого же опрятного домика со слегка вздернутой крышей.

Проба продукта была произведена тут же; качество нашли превосходным, и Халид расплатился с пожилой совершенно трезвой китаянкой за две пятилитровые канистры.

Генерал Шлыков пожелал прокатиться на бронетранспортере, и желание его было немедленно исполнено. Генерал принялся ездить по селу туда-сюда, переполошив всех окрестных собак, и в конце концов выбрался на старую скособоченную бетонку. Возле леса бетонка упиралась в кучу мусора – судя по всему, кесаревские коммунальщики облюбовали это место под незаконную свалку.

– Это где мы? – спросил зампотех.

Все присутствующие стали живо обсуждать этот вопрос, но к единому мнению не пришли.

– Жми на газ, – предложил Усольцев, и машина пошла вперед. Мусор обошли с правого фланга, вминая колеса в вонючую грязь и чуть не застряв в болотце. БТР ломился сквозь лопающиеся банки, как лось через лес, и через несколько минут снова выскочил на бетонку.

Дорога, еле видимая в ночи, совсем утонула в болоте. Некоторые плиты растрескались, другие стояли в трясине под углом в сорок пять градусов. Трясло немилосердно; москвич с Усольцевым вылезли на броню, чтобы не блевать в отсеке. Усольцев выронил канистру с самогоном, и Соболев врюхался по пояс в подернутую ряской воду, ее вытаскивая.

Пока Соболева втаскивали на броню, из-за пояса у него выпал табельный пистолет. Халид хотел подобрать ствол, чтобы вернуть хозяину, но промахнулся и сел на бетонку. Бетонка шевелилась, как живая, и их почему-то было две. «Застрянем», – подумал Халид.

Однако мощная техника не подвела. БТР прошел два километра по утонувшей в болоте бетонке, сшиб зазевавшийся шлагбаум, прокатился мимо старых дачных домиков и в конце концов выскочил на отороченную соснами полянку, упиравшуюся в деревянный невысокий забор: этот-то забор БТР и форсировал.

За высокими стенами кирпичных особняков залились оглушительным лаем собаки, черный «Паджеро», летевший по улице, шарахнулся в сторону и чуть не свалился в канаву. Из джипа выскочил водитель в черном свитере и с короткой стрижкой.

Московский полковник выпал из люка в обнимку с канистрой, пьяно моргнул и спросил:

– Где это мы, браток?

– Макеевка, – не моргнув глазом, ответил водитель так, как будто каждый день наблюдал пьяных военных на взрыкивающей броне.

– Макеевка – это где? – спросил москвич.

– Это где чернозадые живут, – сказал Шлыков.

– Чернозадые в Чечне живут, – сказал москвич.

– Это у вас они в Чечне живут. А у нас они в Макеевке живут. Вот там Вагит живет, центральный рынок держит. А Руслан твой вон там живет, – сказал Усольцев, поворачиваясь к вылезшему на броню Халиду и показывая куда-то вниз и вбок, откуда слышался шум волн.

– Порезать всех на х… – строго сказал подполковник Соболев.

– Это который Руслан? – сказал Шлыков.

– Это который ему денег не платит.

– Эй, пацаны, вы что, за грибами ездили? – с нескрываемым интересом спросил водитель «Паджеро».

– Как так не платит? – спросил Шлыков, – кто не платит! Ща заплатит!

Они выскочили к морю через три минуты.

Было уже темно. Над осенним морем сияли звезды калибра четырнадцать с половиной, и у пирса перед белым трехэтажным особняком швартовался широкоскулый катер. Ворота особняка были широко распахнуты, и в них стояли люди в камуфляже.

Внизу Руслан Касаев спрыгнул на пирс и протянул руку тоненькой девочке в серых джинсах, с опаской пробежавшей по трапу. Они начали подниматься вверх по гранитной лестнице, а охрана занялась разгрузкой катера.

В этот-то миг БТР и вылетел на пятачок перед особняком. Усольцев и Шлыков выскочили из машины одновременно.

– Эй, нохчи! – заорал генерал, – мы к тебе за деньгами!

Девушка слегка вскрикнула и вцепилась в Руслана. Из ворот повалили чеченцы, и зампотех с беспокойством заметил автоматы у них в руках. Охранники Руслана, бросив катер, кинулись вверх по лестнице, и как только они добежали до чеченца, тот толкнул девушку за их спины.

Чеченцев становилось все больше, они лезли из особняка, как тараканы, и как бы ни был пьян зам командующего округом, он вдруг сообразил, что ехать пугать Касаева на БТРе было не самой лучшей идеей. А вдруг он не испугается?

Двое охранников быстро-быстро бежали вверх по зеленому дерну, уводя с собой девушку, и как только она оказалась за воротами дома, Руслан шагнул к зампотеху:

– Ты чего приехал? – спросил Руслан.

– Слушай, ты чего людям не платишь?

– Это я кому не заплатил? – спросил Руслан.

– Вот ему. Сашке.

Руслан молчал, переводя взгляд с человека, стоявшего рядом с заместителем командующего округом, на БТР и обратно. Из БТРа вылез замначальника РУБОПа и Костя Покемон. Замначальника РУБОПа тоже хотел пригрозить чеченцу, сделал шаг вперед, но не смог удержаться на ногах и шлепнулся носом в белую пористую плитку.

– А ты что, у него в доле? – спросил Руслан.

– Я? – растерялся Шлыков.

– Ты его крышуешь, да? – продолжал Руслан, – а это кто? Если ты на стрелку приехал, ты зачем чужих притащил?

– Да я…

– Да ты прямо не стоишь, – продолжал Руслан, – ты че на кастрюле приехал? Ты думаешь, круче твоей кастрюли в округе не найдется? Ща как врежут по ней, так из пушки твоей пропеллер сделаем!

И Руслан показал рукой, как вращается в воздухе башня, сорванная сдетонировавшим боезапасом.

Шлыков невольно отступил к борту машины. Замкомандующего округом по технике был человек исключительно мирный и Чечню видал только по телевизору.

– Ты чего плитку попортил? – продолжал Руслан. – Вон, за плитку кто платить будет?

Шлыков опустил глаза вниз и действительно заметил, что дорогая плитка, устилавшая площадку перед особняком, треснула под весом бронемашины.

– Я что? Я просто… – проговорил генерал Шлыков.

– Вы все пьяны, – сказал Руслан, – пьяными на стрелки не ездят. Вы сейчас сделаете то, о чем трезвыми жалеть будете. Уезжайте и проспитесь.

Шлыков моргал. Он много хотел сказать чеченцу. О том, что тот сначала нанимает подрядчиков, а потом им не платит. О том, что нечего ему лапать русских девушек, – потому что девушка, бывшая вместе с Русланом, была русская, это генерал заметил очень хорошо. Генерал Шлыков вообще не любил чеченцев и хотел бы сделать с ними что-то героическое, но не отправляясь в Чечню. Но как-то при виде Руслана и стоящих за ним автоматчиков все мысли вылетели из головы, и БТР за спиной не спасал положения.

И тут чья-то рука отстранила генерала, и слегка заикающийся от водки голос сказал:

– Да что ты с ним мяукаешь!

Из-за спины его вышел Саша Колокольцев. Он был пьян еще сильней Шлыкова. Видно было, что он шатается, как чернобыльник на ветру, и что все мысли в его башке утекли с водкой. Саша шагнул к Руслану, и генерал с ужасом заметил у него в руке длинный нож, рукоять которого выше ладони раздувалась в тяжелую стальную шишку с короткими зубчиками.

Руслан сделал шаг назад, – и в этот момент стальная шишка влепилась ему в челюсть. Чеченец упал как подкошенный.

«Ну все, – подумал Шлыков, – сейчас нас перемочат». Однако охрана по какой-то причине не бросилась на помощь к хозяину, и один из охранников что-то громко крикнул по-чеченски, обращаясь к остальным.

Руслан лежал на покрошенных белых плитах в метре от БТРа, и Халид, приподняв его за волосы одной рукой, держал другой нож у его горла. Усольцев сделал шаг вбок, потерял равновесие и сел у машины.

– Ты знаешь, почему русские боятся чеченцев? – спросил Халид, сидя на корточках перед Русланом.

Руслан молчал.

– Потому что чеченцы не боятся смерти. А русские боятся. А ты, Руслан, как русский. Ты боишься смерти. Ты понял?

– Я заплачу, – тихо сказал Руслан, – я тебя прошу, успокойся. Ты пьян. Подумай, что ты делаешь.

– Хью лхитарий?[2]2
  Ты понял? (чечен.)


[Закрыть]

В следующую секунду охрана подхватила Халида под мышки. Халид обернулся, и лезвие ножа, сверкнув в последних лучах заходящего солнца, прочертило прореху в рукаве одного из его собственных боевиков. Мгновенно образовалась куча мала: нож, звякнув, улетел в траву, Руслан бросился на Халида и вместе с охранниками стал крутить ему руки, и кто-то из чеченцев, дав очередь в воздух, заорал:

– Стоять! Всем стоять!

Через полминуты Халид стоял у края пирса, и его мучительно выворачивало прямо в воду, в черный темный проем между склизкими столбами и белобоким бортом яхты. Усольцев и Соболев держали его за плечи. Все были настолько пьяны, что не поняли, на каком языке орал хабаровский коммерсант.

– Тише, тише, – говорил Соболев, – тише, Саня, все в елочку. Он заплатит. Правда, Руслан Александрович?

Руслан и его охранники стояли в метре, и лицо Руслана было цвета филе трески. Зубы его мяли незажженную сигарету.

– Вы все пьяны, – сказал вполголоса Руслан Соболеву, – уезжайте, пока не случилось много такого, о чем все мы потом пожалеем.

Халид плохо запомнил то, что было дальше. Он помнил, как они пили, сидя на броне; как снова брали водку в круглосуточном кафе на трассе и как сняли тут же двух «плечевых» девочек.

Халид помнил, как он лил в себя почти чистый спирт под придорожной березой и как рядом над проституткой сопел зам командующего округом.

Потом он пришел в себя внутри отсека и долго соображал, какой сейчас год и куда его ранило. БТР свернул с шоссе, перевалил через придорожную канаву и, проминая кустарник, вполз на железнодорожную насыпь.

Машина чихнула раз и другой, дернулась и заглохла. Водитель еще раз нажал кнопку пуска. БТР заурчал, дернулся, словно его ударили током, – и заглох снова.

– Вперед! Вперед! – заорал генерал.

Халид пришел в себя – почти.

– Солярка кончилась, – сказал Халид.

Пассажиры начали пьяно материться.

– Да какое кончилась, – возмутился генерал Шлыков, – еще литров пятнадцать…

– Вылезаем, – сказал Соболев.

Пьяный экипаж выбрался из машины. Халид вместе с Соболевым вытащили генерала. Была уже ночь. БТР, перевалившись за рельсы двумя парами ведущих осей, торчал почти поперек пути, и в трех метрах за ним рельсы превращались в мост, а насыпь ныряла вниз, к остреньким камням речушки.

Халид открыл машинное отделение и отвинтил крышку, расположенную внизу бензобака. Жидкость оттуда стала стекать на землю.

– Солярка кончилась, – повторил Халид, – вода осталась.

Как и почти всякое дрянное армейское топливо, солярка, которую залили в баки машины, была на треть разбавлена водой. Так как дизельное топливо было легче воды, плавающий заборник впрыскивал его в систему до той минуты, пока не дошел до воднодизельной взвеси, находившейся на самом дне бака. Как только вода попала в систему подачи, БТР встал.

Усольцев, опершись о вздернутый нос машины, блевал между шпал. Московский полковник, будучи извлечен на воздух, что-то пробормотал и тут же уснул. Остальные участники пирушки были не в лучшем состоянии.

Халид сообразил, что они застряли примерно в том же месте, где пересекали пути в прошлый раз. Вынул из кармана телефон и протянул Усольцеву.

– Звони в часть, – сказал он.

– А?

– Звони в часть, пусть срочно везут соляру. Я поменяю фильтры, а они привезут соляру.

– А?

Соболев вырвал у Халида телефон и принялся нажимать на кнопки.

Из бака вылилось два ведра воды. По счастью, конструкторы машины хорошо знали специфику снабжения как в условиях фронта, так и в условиях воровства, и на двигателе стоял спецфильтр, отделявший воду от топлива. Халиду пришлось снять оба фильтра и топливопровод. Очистка системы заняла минут пятнадцать.

Когда Халид спрыгнул с брони, Усольцев вместе с рубоповцем пели, держась за руки. Солярки нигде не было видно.

– Позвонили? – спросил Халид.

– Они там все пьяные, – заорал Соболев, – они там все в ж… пьяные! Вот приеду, глаза на жопу натяну и моргать заставлю!

И в эту секунду Халид увидел желтый глаз электрички. Она шла вдали по берегу моря, изгибаясь по гигантской кривой, и генерал Шлыков за его спиной изумленно охнул, заматерился и протрезвел.

– Валим к черту! – заорал замкомандующего округом.

Взгляд Халида упал на полковника из Москвы. Тот лежал на насыпи ничком, обняв последнюю пятилитровую канистру с рисовым спиртом.

– Оттаскивай его, – заорал Костя Покемон.

Из раскрытого люка высунулся Усольцев. Халид вскочил на броню с канистрой.

– Лей самогонку, – заорал он менту, – лей в бак, кому сказал.

Усольцев в ужасе выдирался из люка.

– Бежим! – орали на насыпи в три глотки.

– Я залью, – сказал Соболев, хватая канистру.

Халид спрыгнул в люк и скользнул на водительское место.

– Лей, твою мать!

Замначальника РУБОПа трясущимися руками лил самогонку, расплескивая половину мимо.

Электричка заорала дурным голосом, заметив темную массу на путях, и стала снижать скорость. Халид, в машине, лихорадочно жал на кнопку пуска.

– Выпрыгивай, – надрывался снаружи мент.

Халид нажал на кнопку еще раз, и в двигателе грохнуло оглушительным треском стартующей ракеты. Спирт, впрыснутый под чрезмерным для него давлением, не загорелся, а взорвался. Машину подбросило вверх, Халид врубил передачу, и БТР слетел с рельс, проламывая кусты и снося деревья.

Поезд пронесся в метре от машины, мигая квадратами освещенных окон и оглушительно свистя. Халид выскочил из люка вовремя, чтобы увидеть на последнем вагоне надпись: «Кесарев-Москва».

Шоссе внезапно осветилось фарами, и Халид увидел армейский «Уазик», от которого бежал солдатик с ведром солярки.

– Ой блин! – сказал за спиной Халида генерал Шлыков, – а выпить осталось?

* * *

Майор Якушев, в теплой кожаной куртке и джинсах, сидел за рулем мощного «Субару» и краем глаза наблюдал за четырьмя чеченцами, идущими через засыпанный мусором двор.

Девятиэтажный дом, выстроенный «покоем», был добит воровством, как гаубицами. Даже воздух во дворе пах неисправной канализацией. Антикварные японские машины загораживали вход в третий подъезд, туда, куда вошли чеченцы и где Висхан, с помощью ФСБ, снял квартиру.

Чеченцы прибыли в Кесарев час назад в поезде «Москва-Кесарев». Висхан встретил их на вокзале; перед встречей он позвонил по условленному телефону.

Висхан Талатов вышел из подъезда через час, направился к освещенному магазинчику в соседнем квартале. Майор тихо завел мотор и поехал следом.

Талатов зашел в магазин.

Якушев припарковался через дорогу. На улице не горели фонари, и воздух сочился дождем; Якушев был этому рад. В этом месте мощная «Субару» слишком бросалась в глаза. Талатов вышел из магазина с набитым снедью пакетом, воровато оглянулся и пересек улицу. Через минуту рядом с Якушевым хлопнула дверца автомобиля. Висхан протянул руку, и Якушев, поколебавшись, вложил в нее хрустнувшую зеленую пачку.

– Не поддельные? – спросил Висхан.

– Нет.

– Хорошо. А то наши любят расплачиваться поддельными. Держи.

В руки Якушеву легли три паспортных фотографии.

* * *

Генерал-майор Рыдник сидел в своем кабинете и изучал фотографии, переданные Якушеву Висханом.

– В результате оперативной работы, – доложил Якушев, – нашим отделом установлены террористы, прибывшие в город для совершения теракта. Первый – это Салавди Гакаев, 1967 года рождения, он был ранен около Ачхой-Мартана в 2001 году и арестован через две недели федералами в местной больничке, где лежал с проникающим ранением живота. Его передали МВД Чечни, и дальнейшая его судьба официально неизвестна, однако через шесть месяцев его видели в Азербайджане: он долечивался.

Второй террорист – это Супьян Адаев, 1973 года рождения, бывший личный охранник Халида Хасаева. После гибели Хасаева его видели в банде Абу-аль-Валида. В федеральном розыске с 2002 года, разыскивается за убийство главы урус-мартановского района в 2002 году и нападение в составе вооруженной банды на село Аллерой в 2004-м. За голову Адаева МВД Чечни предлагает триста тысяч долларов. Третий – Абусалим Адаев, младший брат Супьяна, 1975 года рождения.

По полученным из надежного источника данным, цель террористов – Кесаревский нефтеперерабатывающий завод. Теракт планируется осуществить с помощью бензовозов, заполненных парами бензина. Три бензовоза будут взорваны под установками, четвертый – рядом с заводоуправлением.

– Смертниками?

– Нет. Взрывные устройства снабжены часовым механизмом.

Савелий Рыдник молча барабанил по столу пальцами.

– Террористы намерены использовать в качестве основного взрывчатого вещества вырабатываемый заводом же продукт. В качестве инициирующего заряда им нужны всего две тротиловых шашки. По пути на завод бензовоз заезжает в гараж, и там ему крепят к цистерне половину такой шашки, вместе с таймером и детонатором. Это очень маленькая бомба. После того как бензовоз заправляется на заводе, маленькая бомба превращается в большую. Из двухсот грамм получается десять тонн. А потом полный бензовоз едет по заводу. И большая бомба превращается в очень большую. Было десять тонн – стало две тысячи.

Рыдник молча рассматривал фотографии и чувствовал внутри знакомый азарт победы. Он рискнул – и выиграл. Он был прав. Кто такой Висхан Талатов? Никто. Он даже не значится в федеральном розыске, его «пальчиков» нет в картотеке. Возьми он Талатова за взрыв шкафчика в супермаркете, – и над ним бы смеялись от Кесарева до Калининграда. Но теракт на нефтезаводе – совсем другое дело. Никто не скажет, что трое матерых боевиков приехали в Кесарев поплавать в Тихом океане.

– А если случится сбой? – спросил он.

Якушев развел руками.

– Мне кажется, что планы террористов идеально подходят для создания нужной нам оперативной ситуации, – сказал он. – Предположим, что чеченцы раздобыли бы большое количество взрывчатки и схему уязвимых мест завода. Наше управление попало бы в затруднительное положение. У нас было бы два варианта действий. Первый – поймать чеченца со взрывчаткой раньше, чем он проникнет на территорию комбината. У нас, конечно, был бы террорист и была бы взрывчатка, но доказательная база по сути равнялась бы нулю. Он бы дал показания, а на суде он бы отказался от них и сказал, что взрывчатку ему подбросили. Согласитесь, Савелий Михайлович, что критически настроенные элементы в обществе не поверили бы в правильность приговора.

– Допустим.

– У нас был бы второй вариант действий. Ловить чеченца в тот момент, когда он устанавливает взрывчатку. Но это чрезвычайно опасно. Проникнув на территорию комбината, такой человек, как Гакаев, просто не дастся в руки. Замкнет контакты, и все. И людей потеряем, и теракта не предотвратим.

Рыдник кивнул в знак согласия.

– В настоящий момент известная нам схема позволяет представить суду полную доказательную базу, не подвергая опасности наших сотрудников. Что мы имеем? Мы имеем несколько чеченцев, которые устроились шоферами на НПЗ. И вот в один прекрасный день их берут в тот момент, когда они в снятом ими гараже крепят к пустому бензовозу взрывное устройство. С одной стороны, ясно, зачем они это делают. Никакой правозащитник не докажет, что матерый террорист, находящийся в федеральном розыске, заехал в гараж случайно, а шашку ему подкинуло ФСБ. С другой стороны, когда мы возьмем этих чеченцев в гараже с пустым бензовозом, они будут безоружны. Максимум, что они смогут сделать, это замкнуть контакты и взорвать безоболочечное взрывное устройство в двести грамм тротилового эквивалента. Это даже не граната. Это взрывпакет.

– А источник?

– Покинет гараж под предлогом, что забыл купить батарейки. Он выходит – мы заходим.

Савелий Рыдник внимательно рассматривал фотографии троих чеченцев.

– В этом плане, – сказал Рыдник, – два слабых места. Первое – это Висхан. На пленке будет видно, что террористов четверо, а не трое.

Якушев стоял, вытянувшись в струнку.

– Второе слабое место – это Ваня Бонсай.

– Он будет молчать, – сказал Якушев.

– Он в суде будет молчать, но не в кабаке. Он трепло. Он будет течь каждый раз, когда нарежется в «Синем Море», а это происходит три раза в неделю.