Текст книги "Селфи"
Автор книги: Юлия Кова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
МАРКЕТОЛОГ@
Часть # 4 – Селфи
«Придёт конец всевластью смерти...».
(Дилан Томас)
Глава 10. ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ
(От Автора: нумерация глав начинается с первой части романа «Маркетолог@», которая называется «Социальные сети»).
@
12 апреля, 2015 года, воскресенье, полдень.
Ламбет – Вестминстер, Лондон.
Великобритания.
В одиннадцать утра, расположившись в любимом номере «Park Plaza Riverside Hotel», Андрей Исаев первым делом набрал номер Эль.
– Привет, Андрей, – спросил её бархатный голос.
– Привет. Ты как?
– А, всё так же, дома. Слушаю, как Дани снова ругается с Евой из-за Лейса, – грустным голосом ответила Эль, и Андрей представил, как его новоиспеченная сестрица печально махнула рукой. – Представляешь, Ева грозится убежать из дома, если Дани запретит ей встречаться с Лейсом.
– Ясно. И что муж?
– Обещает запереть дочь на замок.
– Идейно. А ты на чьей стороне?
– Понятно, на чьей: конечно же, на стороне своей дочери. – Эль вздохнула. – Мне так сложно с ней, – тихо пожаловалась Эль. – Ты же знаешь, что произошло с Евой, когда Дани призналась ей, что я её мама?
– Вот давай и попробуем вместе всё это исправить. Помоги мне кое-что организовать.
– Что? – заинтересовалась Эль.
Андрей хитро прищурился:
– Скажи, ты случаем не знакома с «Двенадцатой ночью» Шекспира?
– Моя любимая комедия. И Ире она тоже нравится.
«Ну, это и так понятно...»
– Эль, а ты никогда не хотела посмотреть, как в действительности выглядела бы встреча двух разлучённых близнецов?
– Виолы и Себастьяна?
– Ну, насколько я знаю, других там не было. – В голосе Андрея прозвучала необидная насмешка.
– Ха-ха, – мрачно отозвалась Эль. – Но если серьёзно, то я всегда умирала от желания увидеть это воочию.
– Тогда, пожалуйста, под каким-нибудь благовидным предлогом приведи на Ламбетский мост Самойлову.
– А зачем?
– Увидишь. Обещаю: будет интересно.
– Хорошо, это я сделаю.
– Тогда до встречи, – и Андрей положил трубку.
Ровно без пяти минут двенадцать к мосту, со стороны Ламбета, дружески разговаривая, подошли двое молодых людей. Один был улыбчивым и сероглазым. Второй был блондином с ярко-синими глазами, одетым в выбеленные джинсы, белый свитер, белые «Converse» и тёмно-зелёную парку. Выбором этой одежды он очень позабавил своего собеседника.
– Ну и куда ты меня тащишь, Андрей? – спросил блондин, склонив голову к плечу и останавливаясь у лестницы. – Надеюсь, не в сторону Вестминстера, на Маршам-Стрит, к Home Office Интерпола?
– Очень смешно, Лейс. Но поскольку та история уже закончилась, то ты можешь смело шагать вперед. Я познакомить тебя кое с кем хочу, а то ты вовек не соберёшься. – Андрей задержался на ступенях, давая Лейсу возможность первым сделать шаг вперёд. Однако, услышав такой ответ, Лейс застыл на месте.
– Эй, ты что это задумал? – подозрительно спросил он.
– Тебе понравится, – уверил друга Исаев. – Кстати, письмо у тебя с собой?
– Ну да, в кармане лежит.
– Отлично, передашь своей Ире... Господибожемой, да иди ты уже!
Покусав губы, Лейс глубоко вздохнул и ступил на лестницу.
Без десяти двенадцать со стороны Вестминстера к Ламбетскому мосту подходили трое: рыжеволосая женщина, блондинка и высокий мужчина. Рыжеволосая держала под руку белокурую женщину в синих джинсах, белой рубашке, маленьких белых кедах и зелёной куртке с лисьим воротником. Блондинка грустно косилась на рекламные плакаты «Michael Kors», на которых зеленоглазый парень обнимал очень красивую шатенку. На шаг позади от женщин следовал мужчина. Мужчина с неудовольствием обозревал воинственно-расправленные плечи рыжей, точно она, принадлежащая ему, задумала что-то, во что не посчитала нужным его посвятить. Потом взгляд мужчины задумчиво скользнул по фигуре блондинки, и его лицо приняло выражение нежности и уважения.
– Эль, ну и зачем мы здесь? – едва слышно спросила блондинка.
– Ира, иди вперёд. Сама разберёшься, как только его увидишь, – мягко подтолкнула свою спутницу Эль.
– Кого «его»? – И Ира замерла на месте.
В этот момент Даниэль понял, что затеяла его жена. Потянув к себе Эль, он произнёс:
– Эль, подожди. А вы, Ирина, идите вперёд и ничего не бойтесь. Эль хочет сказать, что на мосту вас ждет ваш брат. Андрей нашёл его.
– Андрей? Нашел моего брата?.. Какого брата? – окончательно растерялась Самойлова. Даниэль улыбнулся:
– Ну, очевидно, сам Андрей не решился или не успел вам об этом сказать. А Эль так увлеклась идеей сделать вам сюрприз, что забыла о том, что очень сильные эмоции могут убить наповал. – Эль немедленно вспыхнула. Кейд быстро прижал к себе жену и перевёл взгляд на Ирину. – Но вы же сильная и вы обязательно справитесь. Идите, не бойтесь.
– Но... Послушайте, я абсолютно ничего не понимаю. У меня нет и не было никакого брата. – Ира отступила назад и беспомощно оперлась руками о перила чёрно-красного моста. – Объясните мне кто-нибудь, что здесь происходит, – беспомощно попросила Ира, переводя тревожный взгляд с лица Эль на лицо Даниэля.
– Ира, я.… – начала Эль. Даниэль кротко отстранил жену и встал рядом с Самойловой. Абсолютно точно воспроизведя её позу, он спокойно и чуть-чуть покровительственно, в двух словах рассказал женщине то, что успел выудить у Евы.
– ...Вот так моя дочь познакомилась с вашим братом в социальных сетях три месяца назад. Ева рассказала Лейсу про вас. И ваш брат придумал, как при помощи трояна вытащить на свет шантажировавшего его Макса. Лейс обратился к вам. Вы же его сестра, – с лукавой улыбкой заключил Кейд. – Ну, не волнуйтесь так. Идите, вам нужно познакомиться с братом. Откровенно говоря, я не в восторге от того, что моя Ева пала жертвой обаяния вашего Лейса, – признался Кейд, – но мне Лейс показался... гм, неплохим человеком. И внешне он очень похож на вас.
«А ведь Дани ведёт себя с Ирой, как родственник или как старший брат. А я-то, глупая, так его ревновала», – подумала Эль и с облегчением вздохнула: острый шип, который так долго колол её сердце, наконец был вырван.
– Ну, хорошо, я пойду, – в конце концов согласилась Ира и перевела взгляд на Эль. – Эль, а скажи мне, почему встреча должна состояться именно здесь?
– А ты спроси у Андрея.
Ирина замерла. Прикусив губу, Самойлова разом вспомнила и тот день, когда она нашла Эль для Андрея, и тот страшный миг, когда Андрей отказался от неё, но пообещал ей в последний раз встретиться с ней на Ламбетском мосту. Побледнев, Ирина поискала глазами Андрея, но так его и не нашла. Женщина с облегчением вздохнула: для неё это означало, что их история ещё не закончилась.
– Ладно, я иду, – оторвавшись от перил, Ира шагнула по мосту в сторону Ламбета.
Облокотившись на перила, Андрей наблюдал, как шла к Лейсу Ира. Синеглазые мужчина и женщина были так похожи: как песчинки, как капли дождя, как лучи солнца. Даже одеты они были одинаково. На лицах близнецов не было написано ничего: они просто шли вперёд, пока не разглядели в праздной толпе прохожих своё собственное отражение. Их наигранно-спокойные лица разом утратили всю невозмутимость. «Волчьи» глаза изумлённо застыли, и лишь потом вспыхнули, узнавая друг друга, осознавая, что в этом мире их теперь двое.
– Ты? – одновременно выдохнули на разных языках Ира и Лейс.
– Я! – одновременно ответили они друг другу на русском.
Андрей смотрел, как Ира сделала первой шаг к Лейсу. Как взяла в ладони его лицо. Как Лейс медленно и осторожно притянул её к себе за плечи и покорно наклонился к старшей сестре, давая ей возможность рассмотреть себя и дотронуться до себя. В этом миг близнецы точно слились друг с другом.
«Почти всё», – подумал Андрей и прислушался.
– Лейс... Лейс! – донеслось до Исаева. Со стороны Ламбета к близнецам стремительно неслась тонкая, длинноногая девочка.
«Молодец, Эль. Это – правильный выбор.»
При звуках своего имени Лейс вздрогнул, расцепил объятия, покрутил головой, обернулся. Потом, спохватившись, сунув в карман руку, вытащил письмо, быстро вручил его Ирине, а сам сделал шаг навстречу Еве, присел и распахнул ей объятия. Подбежавшая Ева обвила шею Лейса руками, он подхватил её, подкинул вверх.
– Лейс, я так скучала! – Плача и смеясь, кричала Ева.
– Обманщица, я же просил тебя подождать, – донеслось до Андрея.
Исаев наблюдал, как, пользуясь паузой, Ира разворачивает письмо его отца и начинает читать. Как по мере прочтения скулы женщины бледнеют, тонкие брови хмурятся, каменеет лицо. И как Самойлова начинает яростно грызть губы…
Глядя на дочь в объятиях Лейса, Кейд заскрежетал зубами и отпустил плечи Эль, готовясь разом поставить точку в этой истории. Но Эль удержала его за руку.
– Подожди, Дани. Не трогай их. Это я так хотела. Я сказала своей дочери, что её Лейс сегодня будет здесь, – призналась Эль.
– Да ты с ума сошла! Ты соображаешь, что ты наделала? – поднимая брови, начал Даниэль.
– Дани, это ты не понимаешь. Смирись, наконец: Ева его любит. И она никогда не простит нам, если мы сейчас заберём её. Так не всё ли тебе равно, когда он придёт за ней: шестью месяцами раньше или позже?
– Эль, да послушай ты… – и Даниэль вцепился в волосы.
– Нет, это ты меня послушай. Ева – моя дочь. И у нее моё сердце, – отрезала Эль, – так что можешь мне поверить: выбрав раз, она уже не разлюбит.
Даниэль помедлил, разглядывая Эль. Потом перевёл внимательный взгляд на Еву и Лейса, тяжело вздохнул и сказал:
– Ладно, твоя взяла. Ладно, пусть встречаются… Хорошо... пусть… Но ты всё равно имей в виду, я никогда не допущу, чтобы жизнь моей дочери сломали, и чтобы наша с тобой история повторилась, и.…, – и Даниэль осёкся, увидев обворожительную улыбку жены. – Эль, чему ты радуешься?
– Дани, наша история никогда не повторится. Но она всё ещё продолжается. А их история еще только начинается. – Произнеся это, Эль притянула к себе непокорную голову мужа и запечатала ему рот поцелуем.
Дочитав письмо, Ирина медленно подняла голову. Поискала глазами Андрея, который с противоположной стороны пешеходной зоны моста смотрел на неё своим непроницаемым взглядом. Помедлив, женщина просто кивнула ему. Это была благодарность. Потом Ира протянула руку Еве, что-то сказала Лейсу. Все трое рассмеялась.
«Вот и всё», – понял Андрей.
Когда Ирина снова посмотрела на него, Исаев уже спускался по ступеням моста вниз, независимо сунув руки в карманы.
Оглянувшись вслед Андрею, Лейс посмотрел на Иру. Его поразил её тоскливый взгляд и глаза, полные острой душевной боли. Лейс осторожно высвободился из рук Евы и тихо спросил:
– Ира, не хочешь пойти за ним? Между прочим, он жизнью рисковал.
– Нет, – покачала головой та. – Нет, я не пойду за ним.
– А – почему? – нахмурился Лейс.
– Да потому что это уже ничего не изменит. Потому что он приходил не за мной, а чтобы попрощаться со мной.
«А ещё потому, что он сделал свой выбор...»
@
19 апреля, 2015 года, воскресенье, полдень.
Рамлех, Александрия.
Египет.
В Александрии полчаса назад прошёл дождь, и воздух был чистым и свежим. Расхаживая по дому, Рамадан косился на открытую дверь пока ещё пустой комнаты Лейса. Вчера эта комната была тщательно приготовлена к прибытию Лейса и еще одной гостьи, с которой жаждал познакомиться Рамадан. Взгляд Рамадана скользнул по комнате и задержался на настенных часах. Большая стрелка медленно ползла в сторону цифры «двенадцать». Когда она очертила полный круг, чуткое ухо Рамадана уловило шорох шин автомобиля, остановившегося за оградой. Раздалось звучное хлопанье автомобильных дверей и звонкие голоса. Лицо Рамадана вспыхнуло от удовольствия и предвкушения встречи. Немного волнуясь, Рамадан неосознанно, тем коротким властным жестом, свойственным только военным, оправил рубашку, заправленную в брюки, и пошел открывать. Проходя мимо своего кабинета, Рамадан задержался взглядом на фотографии Рамзи. Этот снимок брата уже много лет стоял на его столе, на одном и том же месте.
«Это была длинная история, брат. И вот она закончилась. Или я слишком рано спешу поставить в ней точку? Что скажешь, Рамзи?», – мысленно спросил Рамадан.
До Рамадана долетел весёлый смех. Рамадан перевел взгляд с фотографии за окно. Там на небольшой, обнесенной цветами площадке, стояло такси. Рядом с серебристым «седаном» переминалась с ноги на ногу темноволосая, очень красивая девушка, одетая в короткое гладкое белое платье. Это была Ева, которая пыталась руководить процессом выгрузки вещей из багажника такси, но больше мешала Лейсу. Тот, слаженно действуя в четыре руки на пару с весёлым водителем, с шутливой сердитостью отгонял девушку и вытаскивал из багажника чемоданы, невероятное количество больших и маленьких нарядных пакетов с надписью «Happy Honeymoon» и «Счастливого медового месяца!», а также новенькую, розовую, явно женскую доску для серфинга. В довершении, юркнув на заднее сидение такси, Лейс извлёк оттуда огромного, ростом с Еву, медведя и сунул его в руки юной жены. Смеясь, Ева приняла в объятия и мужа, и медведя. Почувствовав взгляд Рамадана, молодые люди обернулись, и Рамадан увидел солнечную улыбку Евы, и то, какими по-настоящему счастливыми могут быть синие глаза его сына.
Торопясь впустить пару в дом, Рамадан вышел из кабинета, пересёк прихожую, распахнул дверь – и замер. На крыльце стояла так похожая на него женщина. Её густые тёмные волосы, едва тронутые сединой, венчал тяжёлый узел на шее. Глаза женщины смотрели молодо и ярко, но чуть неуверенно и вопросительно, словно просили прощения за то, что произошло много лет назад и за то, что это женщина ещё собиралась сделать.
– Мив-Шер? – только и смог вымолвить Рамадан.
– Да, я. Здравствуй, брат... Твой сын согласился привезти меня сюда, – прошептала женщина и неуверенно продолжила. – Я так хотела вернуться. Скажи, ты сможешь меня простить?
Вместо ответа Рамадан рывком притянул Мив-Шер к себе и заключил в объятия.
@
19 апреля, 2015 года, воскресенье, полдень.
Петровский парк Москва.
Россия
Петровский парк – один из старейших в Москве. Прилегающий к Ленинградскому проспекту и Петровскому путевому дворцу, выстроенному еще при Екатерине Великой, этот маленький зелёный оазис в центре Москвы заключён в периметр трёх улиц: Театральной аллеи, улицы Серёгина и Петровско-Разумовской аллеи. Старожилы, проживающие в районе станций метро «Динамо» и «Аэропорт», утверждают, что этот парк с незапамятных времён испещрён подземными ходами. И туннели эти, якобы, идут от самого Кремля. Может быть, это и правда. А может быть, так никогда не было. Истина же заключается в том, что в восьмидесятых годах в сердце этого парка находилась сказочная детская площадка. Высокие, выточенные с любовью и добрым юмором деревянные скульптуры, изображали героев русских былин и милых детских сказок. Здесь были занятная избушка на курьих ножках, тридцать три богатыря, горка Сивки Бурки и крепость Царевны Несмеяны. В двухтысячном году эта детская площадка была полностью разрушена. От неё остались лишь воспоминания, несколько окружавших площадку вековых дубов и цепочка дорожек, путавшихся между деревьями. Сейчас по одной из таких тропинок рука об руку шли женщина и мужчина. «Проклятый совет двух», как когда-то называл его Андрей. Добрые и старинные друзья, какими они всегда были – Александр Иванович Фадеев и Светлана Исаева.
– Саша, смотри, снег всё никак не растает, – задумчиво заметила женщина и показала на чудом сохранившийся сугроб. – Знаешь, Саша, когда Андрей был совсем маленьким, то Серёжа часто водил его гулять в этот парк. Здесь была страна сказок. Она так нравилась Андрею, что он всем своим друзьям придумывал сказочные имена. Кто-то был Гномом, кто-то Троллем, а кто-то и Белоснежкой. Но самой его любимой сказкой была сказка про Красную Шапочку и серого волка. Зимой здесь строили высокую ледяную горку. Серёжа брал санки и увозил Андрюшу в этот парк. А мой маленький сын сидел в санках и воинственно размахивал красной лопаткой. Когда Серёжа и Андрей приезжали в этот парк, то Серёжа устраивал для сына целое представление. В очередной раз рассказывал Андрюше историю про волка и красную шапочку, а потом, в три удара лопаткой, прокапывал смешную норку в сугробе. И говорил Андрею, что это жилище серого волка. Так и повелось – Серый Волк Андрей... А теперь это уже не шутливое прозвище, а.…, – и женщина отвернулась, быстро вытирая слезы, – а сама его суть. Бедный мой мальчик...
Фадеев нашёл узкую ладонь женщины, осторожно пожал её пальцы.
– Света, ну не надо. Ну не переживай ты так.
– Прости, Саша. Я не хотела. Но мне очень тяжело видеть, как последний год изменил моего сына. Если б только не та дурацкая капсула, которую я сохранила, то ничего бы этого не было, и мой сын не попался бы этой... вашей... – Не в силах произнести имя дочери Лили, Светлана Константиновна запнулась. В уголках её глаз и губ показались белые злые морщинки. – Знаешь, Саша, мой мальчик стал совсем другим. Нет, он вернулся ко мне, теперь мы даже лучше ладим. Он стал внимательнее, мы чаще общаемся, но – его как подменили. – Женщина провела ладонью по тёмно-русым волосам, откинула со лба непослушные пряди. – Саша, я боюсь, – призналась Светлана Константиновна, – я чувствую, что моему сыну плохо. Я прошу его выкинуть всё из головы, а он делает это своё невозмутимое лицо и спрашивает: «Мам, а о чём ты?». Шутит, а в голосе тоска. Улыбается, а глаза пустые...
Диана пыталась Андрея как-то разговорить, но он так жёстко и резко оборвал её, что теперь Диана не смеет и рта при нём открывать. А меня Андрей вежливо, но очень недвусмысленно попросил не лезть к нему в душу... Его словно околдовали, Саша! Может быть, хоть ты на него повлияешь? В конце концов, даже если ты и выгнал его из «Альфы», у вас же остались нормальные отношения… Пожалуйста, Саша, я прошу тебя: поговори ты с ним. Объясни Андрюше, что нет смысла расстраиваться из-за этой… вашей…. Она же старше его, опытней – и она… она же им манипулирует! Я боюсь за своего сына, это мой единственный мальчик, и я не хочу, чтобы история его отца повторилась. Потому что это было зло, а не любовь! – яростно выдохнула женщина и задохнувшись, закрыла рот ладонями.
Фадеев осторожно повернул к себе Светлану Константиновну.
– Света, послушай, что я тебе скажу, – ласково, медленно начал он. – Во-первых, что касается «Альфы»: никто и никого не выгонял, и Андрей это лучше всех знает. Двери «Альфы» для него всегда будут открыты. Более того, у нас недавно был с ним разговор, и я сказал ему, что хотел оставить «Альфу» ему: Мите «Альфа» не нужна, да он с ней и не справится, если уж быть совсем честным... Во-вторых, что касается той истории. Ты... в общем, ты не ревнуй своего сына.
– Я? Ревную? – высокомерно вскинула голову женщина. – К кому ревную? К этой... вашей...?
Фадеев кивнул.
– Света, не играй со мной, – попросил Александр Иванович. – Я же не первый год знаю тебя. И ты это тоже знаешь. Но история Серёжи и Лили давно закончилась. А эта история всё ещё продолжается.
– Это будет история с плохим концом! – упрямо крикнула женщина.
– Ну, почём ты знаешь? – мягко улыбнулся Фадеев.
Женщина недовольно дёрнула уголком рта и предпочла молча продолжить прогулку. Фадеев решил немного отстать, но женщина уже успокоилась, и сама взяла его под руку. При всей своей внешней мягкости Светлана Константиновна умела хорошо собой владеть и отлично себя контролировать.
– Света, – поглядывая на женщину, осторожно заговорил Александр Иванович, – я тут хотел тебя кое о чём спросить... В общем, тут такое дело. Короче, твоя Диана недавно приходила к моему Мите, и...
Светлана Константиновна замерла:
– Зачем?
– Андрею только не говори, – быстро сказал Фадеев. Светлана Константиновна кивнула, подозрительно глядя на Александра Ивановича:
– Хорошо, не скажу. Продолжай... Так зачем Диана приходила к твоему сыну?
– Ну, началось с того, что Андрей рассказал Диане про Еву. Андрей совершенно справедливо посчитал, что у Евы не было настоящих друзей, раз она столько времени проводила в социальных сетях. И он решил, что раз Ева и Диана одного возраста, то они смогут подружиться.
– Понятно. А дальше что?
– Ну, дальнейшее я понял уже со слов Мити, – признался Александр Иванович. – В общем, Ева и Диана действительно подружились... Крепко подружились. Я бы даже сказал, спелись. И Ева в какой-то момент выложила Диане всю правду о том, как Андрей пришёл в тот коттедж спасать её и Лейса, и что Андрея прислала Ира, и... – При звуках ненавистного имени Светлана Константиновна раздражённо поджала губы. Но, осознав смысл того, что сейчас сказал ей Фадеев, мама Андрея побледнела и приготовилась высказать всё, что лично она думает по поводу Ирины Самойловой, её родственников и родных. Однако Александр Иванович не дал ей и рта открыть.
– Значит так, Света, – жёстко припечатал он. – Я – я тебе говорю! – Андрей нашёл Еву и Лейса потому, что это его работа. Поверь мне, он бы справился и один. Но Ира, которая всю жизнь за него трясётся, со своей стороны сделала всё, чтобы твой сын вернулся домой живым и невредимым. И кстати, коль уж мы об этом заговорили… Что касается «манипуляций»... Поверь мне, главный манипулятор тут вовсе не Ира, а твой Андрей. Он при мне вил из неё веревки, а она..., – и Фадеев грустно махнул рукой, – бедная девочка, она даже как следует ответить ему не может. Смотри на него влюблёнными глазами и кусает губы…
– Ах, вот, значит, как? – задумчиво произнесла Исаева. Недовольная морщинка между её бровей разгладилась. – Ну, тогда ладно... Тогда, может, и ничего... Впрочем, мы ещё посмотрим! Так что там дальше с Дианой, Саша?
– А дальше, Света, Диана увидела у Евы фотографию её любимого Лейса. Лейс с Ирой похожи, и Диана моментально вспомнила, кого именно в тот злосчастный понедельник ловил Андрей при помощи кота и самой Дианы. И Диана моментально сложила один и один, и радостно заявила Еве, что Андрей встречается с Ирой – ну, или скоро будет встречаться с ней, потому что Диана хорошо знает своего брата, за которым все бегают. В свой черёд Ева поделилась с новоиспечённой подружкой информацией о том, что Ира работает у Мити, общается с ним очень плотно, тот часто звонит ей, и что они даже уезжают домой вместе, и... короче говоря, две девчонки решили, что на пути ко всеобщему счастью встал третий лишний – Митя... Уж не знаю, почему Диана и Ева не попытались разыскать домашний адрес Мити, но подозреваю, что тут не обошлось без влияния Дианы, которую интересовал громкий скандал – да такой, чтобы напрочь отбить у Мити охоту соваться к Ире... В результате, возник заговор. И умница Ева за день до своего увольнения из «НОРДСТРЭМ» для последующего отъезда к Лейсу, ввела Диану в список кандидатур, рассматриваемых на позицию нового референта Мити. Кажется, Ева – этот юный Маркетолог – Диане ещё и резюме сочинять помогала... И, на следующий день, получив вызов в «НОРДСТРЭМ» и преодолев первичные собеседования (подозреваю, что и тут не обошлось без Евы), Диана дождалась своего «звёздного» часа, «влетела» в кабинет к Мите и прямо с порога закатила ему дичайший скандал, а он... в общем, он... – Фадеев запнулся, подбирая слова.
– Что твой сын сделал с моей дочерью? – испугалась мама Дианы.
– Он Диану за уши оттаскал, – неохотно признался Александр Иванович. – Запер дверь в своём кабинете и просто надрал ей уши. Потом самолично выволок Диану на улицу и запретил ей и на пушечный выстрел приближаться к «НОРДСТРЭМ». Пока Диана приходила в себя, Митя позвонил мне, рассказал об этой сцене и велел мне передать «моему драгоценному» Андрею, что если тот посмеет ещё раз подослать к нему свою, гм... прости, «ненормальную» сестру, то Митя плюнет на все свои обещания, которые он давал Ире, и самолично переломает Андрею руки и ноги. Услышав это... в общем, несколько самоуверенное обещание по отношению к Андрею, Диана не преминула объяснить Мите, что ждёт лично его при встрече с её старшим братом, и добавила ещё пару ласковых – но уже от себя. Митя – ей, она – ему, слово за слово – и Митя довёл Диану до слёз. И Диана расплакалась. Митя растерялся, присел рядом, начал её утешать, и.… они... в общем, они...
– Они что, встречаются? – осенило Светлану Константиновну.
Фадеев кивнул.
– Пока все прилично, – быстро добавил он, – они пока только э–э… дружат.
– Ага, дружат они. Так, всё, приехали... Нет слов, – «выдала» мама Андрея. Подумала, фыркнула и посмотрела на Александра Ивановича, с опаской ожидавшего её приговора. – Твой сын взрослый. Он не обидит мою дочь? – веско спросила женщина. Впрочем, это был не вопрос. Фадеев выдохнул и оттёр лоб:
– Нет, ну конечно же, нет... Спасибо, что поняла меня, Света.
Женщина кивнула, из-под длинных ресниц разглядывая ещё голые ветви деревьев. На взгляд Светланы Константиновны, этой ранней весной деревья походили на чёрные кракелюры, уродующие голубую небесную высоту. И в то же время зелень, уже нарождавшаяся на кронах деревьев, словно залепливала все трещины, и теперь небо казалось ярче и выше, точно дарило обещанием, что всё ещё будет хорошо.
– Саша, ну и что теперь будет?
Фадеев пожал плечами и вздохнул:
– Я не знаю, Света. Впрочем, поживём – и увидим сами...
Глава 11. ДЕНЬ ОДИННАДЦАТЫЙ
@
24 апреля 2015 года, пятница, утром.
Живой Журнал Андрея Исаева. Запись № 9
«Десять дней назад я вернулся из Карачи в Москву. Туда, в Лайари, я намеревался ехать один, но попросил помощи у Рамадана. Его телефон я раздобыл у Лейса, мотивируя это тем, что я хочу поговорить с Рамаданом о своём отце. Не зная, что стоит за этой моей «челобитной», Лейс не смог мне отказать. Зато Рамадан сразу обо всём догадался.
– Может, то, что ты хочешь сделать, ты сделаешь вместе с детьми Лили? – аккуратно предложил он, выслушав мою просьбу.
– У Лейса, как я понимаю, сейчас медовый месяц, и его участие будет совершенно ни к месту. Что касается Иры, то она вольна поступать, как ей вздумается. А я сделаю то, что должен я. Кстати, я уже у пакистанского посольства, записан на приём на одиннадцать утра, – заявил я Рамадану в несколько ультимативном тоне. Тот помолчал. Потом грустно фыркнул:
– Ты все предпочитаешь делать один?
– Ага, как волк, – попытался я сыронизировать.
– Ну, эти романтические истории оставь для своих женщин, – рассмеялся Рамадан. – Впрочем, по своему опыту я могу сказать только одно: люди редко меняются. Просто иногда с них падает маска... Вот ты, например, действуешь как человек, умеющий принимать решения. Твой отец тоже предпочитал всё делать один... Вот и ты рассчитал всё верно. Я – старик, у меня больное сердце, стало быть, я никуда не полечу, так? – Я промолчал. Рамадан хмыкнул: – Ага, так. И уж, конечно, я сейчас ничего не скажу Лейсу, чтобы не испортить своему сыну праздник. Иру в Карачи ты, конечно, не возьмёшь, а одну я её туда не пущу, потому что она – женщина. И, стало быть, ей придётся дожидаться, пока её брат – ну, или кто-то ещё – не сможет отвезти её в Карачи, потому что Лейсу Ира медовый месяц тоже испортить не захочет. А ты – даже если я сейчас отвечу тебе отказом, – ты всё равно найдёшь способ, чтобы прилететь в Лайари... Или у тебя уже есть запасной вариант, а то и два... Ладно, Андрей, твоя взяла. Подожди, к тебе скоро подойдут. – Выяснив номер моей заявки на визу, Рамадан отключился.
Рамадану надо отдать должное: я получил визу и разрешение на груз 200[1] всего через час. А, прилетев в Карачи, я даже не очень удивился, когда два здоровенных охранника превежливо проводили меня в большой стеклянный аквариум аэропорта «Карачи Джинна», куда уже через пять минут вошёл высокий, властный старик с огненными глазами.
– Я поеду с тобой, Андрей, – решительно объявил Рамадан, и перехватив мой воинственный взгляд, добавил: – Помолчи и выслушай. Для всех – для Евы, для Лейса, даже для моей сестры, – я сейчас на обследовании. А ты, Андрей, сам не найдёшь то место, где лежит Лили. И ещё, – Рамадан вздохнул, – твой отец был достоин и воинских почестей, и салюта, но поскольку это невозможно, то он имеет право хотя бы на то, чтобы рядом с его сыном стоял его друг. Это – всего лишь моя просьба. Но ты не откажешь мне: я обязан жизнью твоему отцу.
Больше обсуждать было нечего. Рамадан и я отправились к Индийскому океану, к месту, где были похоронены родители Лейса и Иры. Там и обрёл свой последний покой мой «Симбад Омега». Когда я опускал урну с его прахом в океан, я поднял глаза к небу. И мне почему-то показалось, что там, за облаками, серые глаза встретились с тёмно-карими. И та, кого звали Лили, взяла за руку моего отца, чтобы увести его и больше никогда не оставлять одного. Тогда я дал отцу одно, последнее обещание. Своё обязательство я собирался выполнить уже на следующий день после прилёта в Россию. Но из Москвы я был вынужден сразу же отправиться в Прагу, где провёл пять дней и ночей, вытаскивая из тюрьмы Алекса. Алекса обвиняли в убийстве. Еле-еле вытащив Алекса из «Панкраца» под все свои сбережения, я был вынужден снова вернуться в Москву, чтобы утром предстать на ковер в МВД за все мои авантюры с Лейсом.
Расследование продолжалось ещё пять дней, и я вымотался окончательно. Но хуже всех телесных недугов меня терзала боль, постепенно свивающая гнездо в моей голове и сердце. Это был шёпот души, который готовился зазвучать почище любого крика. Это было насилие любви, возвращавшейся ко мне из темноты, словно всё случившееся было вовсе не о конце, а о самой истории.
Всё возвращалось: в услышанных мной словах, в полутенях, в игре полунамеков. Даже в том, что я, гоня свой мотоцикл по трассе, замечал лишь серые «туареги» и красные «кавасаки». Даже в том, что я везде встречал только одних блондинок. И везде, даже в самом воздухе, витал аромат трижды проклятого мной белого цветка тиаре. Я ненавидел эти призраки, этот запах, все эти тайные иносказания. Но даже грань между ненавистью и любовью становилась неразличимой, как шёпот...
В день моего возвращения домой, в «Домодедово» меня, как всегда, встретила только Диана. Тихая, задумчивая, она попросилась остаться у меня, чтобы поговорить о чём-то, и при этом усиленно намекала мне на какие-то перемены в своей личной жизни. Не вникая в смысл её слов, я, заказав Диане такси, просто отправил её к матери. На следующее утро я приехал к маме сам. Дианы дома не было. Наш разговор с мамой был и трудным, и долгим. Я рассказал маме, что стало с отцом и где я похоронил его. Мама любила отца, и на мой взгляд, она имела право знать это. Это были те самые семейные дела, которые никого не касались. Мама плакала, а я утешал её. Дальше были её признания, бесконечные мольбы простить её и отца, а заодно и Дядьсашу. Потом последовали мамины просьбы выкинуть всё дурное из головы, устроить, наконец, свою личную жизнь, а также вернуться в «Альфу» ... Через час и сорок пять минут я потерял всякое терпение, вежливо сослался на усталость и уполз домой, спать.
