Текст книги "Список. Вымысел, похожий на правду"

Автор книги: Юлия Косоротова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Список…

С пятки – на носок, с пятки – на носок… Поскрипывает рассохшаяся половица под потертой ковровой дорожкой.

Александр Николаевич – с недавних пор. Он спокойно отзывается на «Реутов», но, ни Саньком, ни Сашкой никто на службе его уже не зовет. Недавно обретенный кабинет невелик, но это его первый собственный, который не приходится ни с кем делить. Кроме того, теперь у него есть Зинаида Васильевна, которую он знает давно и очень рад, что в помощники ему определили именно ее.

Реутов стоит у окна, рассматривая пеструю толпу, что-то скандирующую далеко внизу.

Шахтеры забастовали…

Какие шахтеры?! Нет у нас никаких шахт на тыщу верст вокруг! Тогда кто это? Строители? И откуда у них эти шикарные каски? Что-то на стройках города до сих пор такие не наблюдались. И зачем им лопаты? Это метлы?! Дворники что ли бастуют?

Телефонный звонок в приемной, прервавший стрекот пишущей машинки, и тихое бормотание в трубку секретарши вернули к заботе. Подошел к столу, сел. Глаза уткнулись в лист бумаги, которому предстояло превратиться в список. Пока там присутствовала единственная строчка, внесенная его неказистым почерком быстро и без колебаний. Хороший кандидат – из бюро молодежного туризма при обкоме комсомола, кадр проверенный, умный, с хорошими организаторскими способностями, и не на виду. Жалко, что он там один парень, а девиц брать не велено. Да и неподходящие они – сплошь дочки да племянницы.

Эх, в школе милиции таких проверенных, надежных – все. Но этих привлекать вообще нельзя. Мафия – повязаны друг с дружкой, с первого курса блюдут солидарность. А нам нужны личности независимые.

Телефонный звонок уже на его аппарат оторвал от размышлений.

– Привет, Петрович! Как там твои «орлы»? Продуют или как? Может в ворота двоих поставить? Ладно. Что хотел?..

Интересно, что станется со всеми этими футбольными и прочими клубами? Чем кормиться будут? Боксер хоть в морду дать может за деньги. А футболист? А легкоатлет?.. А ведь у Петровича сын есть, хороший парень вырос. Лет ему, правда, маловато, зато мозги на месте. Запишем!

На листе появилась вторая корявая строчка. Путешествие по кабинету возобновилось и неминуемо привело опять к окну.

Жалко этих «шахтеров». И причин тому даже больше, чем они могут сформулировать. Их дети уже не знают, чем сосиска от сардельки отличается. Сардельки, может, и видели, а сосиски – точно нет. Кстати о сосисках…

Рука снова потянулась к телефону, набрал домашний номер. Жена ответила достаточно быстро, так что раздражение не успело набрать силу.

– Наташ, сосиски принести?.. Свежие подвезли в буфет… Смотри, расхватают… Ладно…

Скоро и мои дети забудут, как сосиски выглядят. Господи, полная голова штампов! Дети! Нет у меня этих самых «дети», сын у меня. А когда-то печалился, что только один. Что делается?!

От решаемой задачи мысли перескочили к ситуации в стране, которой, по всей видимости, хана, а потом к собственной персоне, с которой вообще не было никакой ясности. Вся выстроенная немалыми стараниями жизнь плавно куда-то катилась с видимым ускорением. Столько лет шаг за шагом перемещался от должности к должности (и каждую надо было заслужить реальными делами), из кабинета в кабинет. Этот, по всей видимости, последний. Во всяком случае, в данном ведомстве. А потом куда?

Пойду в таксисты. Таксопарки вряд ли уцелеют, но услуга точно не отомрет. Крутить баранку умею и, главное, люблю.

Александр Николаевич (как и многие автолюбители с небольшим стажем вождения) втайне гордился обретенными навыками. Полученная по работе практика перемещений на значительные расстояния научила ездить с минимальным напряжением, следя краем глаза за бордюром, а не упираясь взглядом в асфальт, или пристроившись за попутной машиной с явно более опытным водителем, повторяя его маневры. А еще он умел эффектно, с видимой небрежностью остановиться точно в заданном месте, причем плавно, без толчка. Ну и тому подобные штучки.

Или в дальнобойщики. И на сколько хватит здоровья? Шоферить – не в кабинете сидеть… Интересно, что себе думают обитатели кабинетов второго этажа? И почему первые лица всегда селятся на втором? Пожалуй, только в МГУ ректорат на девятом.

Крики за окном прекратились.

Забастовщики свернули знамена. Завтра новые подтянутся.

Список, будь он неладен.

Не велено брать никого из партийных секретарей любого уровня и даже их детей, хотя среди них есть очень толковые. Но, увы, уже засветились. Им в Проекте просто не выжить. Причем, возможно, даже физически – растерзают показательно. И бросить на произвол судьбы неразумно. Надо поднять вопрос на совещании, что им можно подсказать в плане выживания и обретения влияния в новой реальности.

Реутов вспомнил сына, захлебывавшегося в пересказе столичных новостей от начальника вычислительного центра. Тот недавно вернулся из командировки с какой-то выставки ЭВМ. То, что продемонстрировали американцы, сразило наповал всех там присутствовавших. Америкосы с небрежностью разместили на обычном столе какой-то чемоданчик, открыли его, подключили к электросети и продемонстрировали онемевшей аудитории, как способны легко добыть информацию («Спрашивайте, господа!») из источников, находящихся за океаном. «Нашим электронщикам такое даже не снилось, а там это уже есть! Наши все в шоке».

Засветившимся во власти надо переезжать в Москву – там затеряться проще. Прописку вот-вот отменят, выезд за границу откроют всем желающим. Вот пусть оттуда всякую технику и тащат. Здесь она лихо пойдет – прокормятся. Спохватились бы «на верху» раньше – жилья бы им понастроили в Москве. Надо обсудить, может еще что-нибудь сделать не поздно.

Александр Николаевич потянулся к перекидному календарю и оставил на завтрашнем листке несколько слов.

Валерку туда же отправлю. Университет вряд ли выживет, а если и выживет…

Взгляд опять уперся в злосчастный листок, никак не желающий превратиться в достойный список.

А что если поискать в вузовской среде? Аспиранты и амбициозны, и умны (в идеале). Главное, чтобы не фанаты науки. Таких не уговоришь.

Проще всего было бы обратиться за помощью к жене, которая в своем политехе знает если не всех, то всех толковых, в том числе и среди молодежи. Но нельзя – про Проект не должен знать никто, даже Наташа.

Нажал кнопку коммутатора:

– Зинаида Васильевна, пригласите ко мне Пирогова.

Так. Сергей… Сергей… Опять Сергей!.. Александр, слава богу. А то быть бы вам «Сэр-гей» клубом. А что у нас с женами? Они издеваются! Четыре Марины! «Морской Сэр-гей» клуб!

Что поделаешь – в годы рождения этих мальчиков-девочек была мода как раз на эти имена.

Все равно маловато кандидатур. Придется райкомы комсомола потрясти, инструкторов каких-нибудь помалозаметнее. Ах, как не хочется! В двадцать лет выбрать карьеру карьериста – та еще черта личности. Но куда деваться.

Конвейер

Чтобы не говорили про порочную систему развитого социализма, но идти по жизни в те времена было удобно. Безотказно работал «конвейер»: детсад – школа – вуз – трудовая деятельность по профилю, определенному полученным образованием с обязательным распределением на работу туда, где нужнее (в идеале), или куда никто не хочет (как правило). И на каждом этапе продвижения из детства во взрослость можно было устроиться удачнее других, избрав сферой деятельности идеологию.

Началом карьерного роста для отдельных личностей могло быть даже командирство в октябрятской звездочке. Потом, уже в пионерии, можно было стать председателем совета отряда (и может даже дружины). Для некоторых стартовой площадкой становилась должность комсорга класса (а потом школы), затем – инструктор райкома комсомола или освобожденный секретарь (в вузе или на предприятии). С возрастом «профессиональные комсомольцы» перебирались в партийные органы и оседали там в кабинетах разных уровней.

Александр Николаевич вспомнил, как в их первый «а» пришли пионеры, казавшиеся тогда вчерашним детсадовцам очень взрослыми (пятый класс!). Первоклассников по списку разделили на «звездочки». В каждой предполагалось шесть человек: пятеро означали пять лучей красной звезды, а возглавлял каждую пятерку командир.

Это были первые в его жизни выборы. Девочка в красном галстуке назвалась вожатой и предложила выдвигать кандидатуры на пост этих самых командиров. Но дети не хотели никого предлагать, а что такое «оценивать» – даже не догадывались. Зато все сами хотели быть командирами, чем поставили пятиклассницу в тупик. Она вышла из него решительно: сама назначила формального лидера в каждую октябрятскую звездочку из каких-то своих соображений. Реутову этот пост не достался.

Потом фотографии первоклашек наклеили на огромные звезды, вырезанные из красной бумаги. Назначенные командиры красовались по центру каждой. Эти плакаты висели в классе три года, как раз напротив его парты, поэтому Александр Николаевич хорошо запомнил нахальную улыбку Славки Шевченко, своего первого командира, который потом образцово салютовал перед пионерским строем, давал торжественные обещания от имени всех комсомольцев школы, докладывал персональные дела провинившихся сокурсников на вузовском комсомольском активе. И при всем при том был трусом, двуличной сволочью, продажным гадом и, наверное, кем-то еще для кого-то еще. Реутову личного опыта общения с ним было более чем достаточно, чтобы стараться никогда по жизни не пересекаться.

Поэтому в обком по вызову первого секретаря (звонил лично!) Александр Николаевич отправился в некотором раздражении: «друг детства» крутился где-то там, занимая какую-то удобную должность. Как оказалось – зря волновался: пламенный коммунист Шевченко вдруг узрел в деятельности КПСС массу несправедливостей и даже злодейств и теперь выступал с разоблачениями везде, где находились слушатели.

Это было очень кстати для Проекта, который именно с этого визита Реутова в обком и стартовал.

Собрание

Разговоры стихли. Реутов оглядел группу молодых людей, расположившихся в первых рядах актового зала, погруженного в полумрак. Двери были плотно закрыты. Чтобы никому не пришло в голову проявить любопытство, Пирогов снаружи поставил своих ребят. Реутов на сцену не полез, а встал перед ней, облокотившись на щербатые потертые доски. Бумаг при нем не было. Список долго составлялся, корректировался и влез в голову намертво. С краю первого ряда сидела секретарь Зинаида Васильевна, вела протокол (стенографией владела мастерски).

– Здравствуйте. Ну, вы, наверное, частично знакомы друг с другом, а если еще нет, то пришла пора познакомиться. С каждым из вас мы отдельно поговорили и о ближайшем, и об отдаленном будущем. Здесь нет ни одного сомневающегося или несогласного. Все свои, короче. Эта наша первая встреча может оказаться и последней в таком составе, поэтому целесообразно прямо сегодня всем друг на друга посмотреть, друг друга запомнить. Для этого каждому будет дана возможность представиться и рассказать о себе. Никаких бумажных заметок!

А что если для них еще какой-нибудь пароль придумать?

– К сожалению, у нас практически не осталось времени для того, чтобы сплотить вас в команду. Возможно это и к лучшему. Сложность ситуации еще и в том, что необходимо сохранить всё, о чем мы будем здесь говорить, в абсолютной тайне. Работать будете сообща, но так, чтобы никому стороннему и в голову не пришло, что вы действуете по общему плану.

В рядах – переглядывания и улыбки.

Типа, в шпионов играем. Дети!

– Дело, которое вам поручается, потребует не месяца и не года. Во всяком случае, лет пять-семь – гарантировано. А то и больше. Ситуация разворачивается стремительно и поэтому требует быстрых решений. Лучше бы хороших решений. Никто раньше подобными вещами не занимался, поэтому что-то подсказать можно лишь в общих чертах. Вся надежда на ваш интеллект, вашу смекалку и даже фантазию. А сегодня я хочу, чтобы вы просто все перезнакомились и поняли, что дело у вас одно, общее.

Александр Николаевич обвел взглядом немногочисленную «когорту». Все были спокойны и внимательны. «Профессиональные комсомольцы» и здесь выделялись – блеском глаз, подчеркнутой серьезностью и даже несколько неестественной воодушевленностью.

Или я к ним предвзят?

– Ваши кандидатуры тщательно изучались, возможности каждого спрогнозированы, сообразно им и фронт работ определен. Участки деятельности разные и по объему, и по сложности освоения. Ваша задача обрести влияние именно на те объекты, которые каждому из вас будут назначены. Даже если они вам не нравятся и неинтересны. Выбора нет и отступать поздно. Мы старались распределять ближе к профилю, но профиль у вас большей частью не тот. Так что извините.

Улыбочки кончились. Не пережать бы.

– Анекдот к месту. Как стать богатым? Ну, для начала нужно иметь хотя бы какой-нибудь стартовый капитал. А где взять стартовый капитал? Ну, для начала нужно иметь хотя бы какой-нибудь стартовый пистолет. Стартовые пистолеты вам не понадобятся, поскольку стартовым капиталом вы будете обеспечены. Пропорционально поставленным задачам. Если будете работать чисто и быстро, до стрельбы дело, думаю, не дойдет. Ну и подстрахуем по возможности.

В только что образцово тихой аудитории что-то произошло, какое-то движение.

Испугались?

– А теперь конкурс: придумать убедительный ответ на непременный вопрос родных, близких и совсем незнакомых людей: «откуда деньги». Победителю – дополнительное финансирование!

Опять заулыбались. Предвкушают?

– Важно, особенно на первом этапе, не мешать друг другу, а если случится столкнуться – разойтись миром и если получится – помочь. Конкурентов хватит и без своих. Криминал уже зашевелился. Пока цеховики увлечены легализацией своих подпольных предприятий, а уголовники стараются обрести влияние на кооператоров. Но как только объявят приватизацию страны, они непременно захотят поучаствовать и хапнуть побольше. Причем их методы могут сильно отличаться от джентльменских, к этому надо быть готовым.

Удивленных, недовольных или возмущенных лиц не было. Значит, предварительная работа проведена на должном уровне.

Выпишу Пирогову премию.

– Вы – команда спасателей. Этого города, этой области, этой страны. И вы не одни такие – подобные команды создаются во всех регионах. Без вашей успешной совместной деятельности страну просто растащат по карманам иностранцы и погрузят во тьму средневековья уголовники. Ваша задача получить намеченные Проектом предприятия в собственность, поддерживать их работоспособность, развивать по возможности. Короче, беречь и лелеять их до лучших времен.

Тишина. Хорошо это или плохо?

– И еще. Будьте осторожны в общении с теми, кого сегодня на это собрание не позвали. Одно неосторожное слово может поставить под удар и вас лично, и весь Проект. Неплохо было бы подружиться и вам, и вашим женам. Постройте свой круг общения, в который новых людей допускайте с большой оглядкой. И никогда никому не раскрывайте истинную причину вашего объединения. Даже лучшим друзьям, даже женам и родителям, даже друг другу в разговоре с глазу на глаз. Это позволит вам обезопасить и себя, и своих близких…

Потом, уже поздно вечером Александр Николаевич перебирал в памяти лица, вспоминал реакции. Должно получиться. Если не получится – страны просто не станет.

Ее уже практически нет в том виде, который еще какой-то год назад казался незыблемым. Разоблачения хлынули на народ как из прорванной плотины, взбудоражили умы, породили немыслимые ранее брожения. Протестное движение приобрело какие-то предреволюционные масштабы. Неужели до крови дело дойдет?

В магазинах и раньше было небогато, а теперь… Похоже, продовольствия хватает только на Москву, из которой оно развозится электричками по окрестным областям. Не удивлюсь, если вскоре начнут хлеб продавать по предъявлению паспорта с пропиской. Кто-то же всем этим рулит?! Не может быть, чтобы всё так сразу пропало само собой. Сухой закон опять же какой-то враг присоветовал. Наверняка американцы: на собственном горьком опыте оценили его разрушительную силу, чего и нам пожелали.

Оно, может и к лучшему, что «братские республики» косят в сторону. Отколются и перестанут тянуть из центра. Почему люди в республиках не замечают, что у них жизнь куда как лучше, чем в любом российском городе? Наверняка считают это собственной заслугой: «латышский (молдавский, грузинский и далее по списку) крестьянин – он работник!», а во всех своих невзгодах русских винят. Думают, без России им будет лучше. Ну-ну…

Вспомнился прошлогодний отдых на Кавказе и велеречивый абориген, сетовавший на то, что из-за понаехавших отдыхающих цены на рынке сумасшедшие, что простому грузину ребенку гроздь винограда не купить. При этом размахивал сигаретой, вынутой из яркой пачки заокеанского производства. Что ему было ответить? Что к ним эти самые «понаехавшие» со всей страны деньги везут, честно заработанные и откладываемые целый год? А здешние уже между собой их перераспределяют тем или иным образом. И его шикарный прикид этими деньгами оплачен… Да ну его! Если дело придет к действительному развалу страны, сам все поймет. Или не поймет – других виноватых искать будет.

Сон пришел далеко за полночь. Снились грузины, размахивающие стартовыми пистолетами и профессиональный коммунист Шевченко, раздающий шахтерам виноград.

… Список

Возник внезапно, практически из неоткуда. Никакой мистики, конечно. Просто прицепился когда-то к другим бумагам, с которыми и просуществовал в небытии порядка двадцати… нет! – тридцати лет. Вообще-то точный возраст бумажки установить не составило бы никакого труда, да только кому он нужен.

Александр Николаевич держал в руках самый первый рукописный вариант списка. Все последующие (исправленные и дополненные) и прочие документы по Проекту (в том числе и черновики) запрятаны так далеко, что вряд ли кто-нибудь когда-нибудь их увидит. Была первоначально надежда на то, что пригодятся, да за минувшие годы рассеялась окончательно. Некоторые написанные на листке его рукой фамилии были на слуху, какие-то не отзывались никакими ассоциациями. Да и не было в планах лично его, Реутова, отслеживать судьбы некогда подобранных им в Проект кандидатур. Другие перед ним были поставлены задачи.

Александр Николаевич отложил список в сторону и продолжил перебирать бумаги. Супруга велела разобрать, наконец, документы, разложить их так, чтобы можно было найти нужный, не перерывая весь портфель.

Так, ордер на квартиру. Вообще раритет!

Реутову вспомнились обстоятельства получения долгожданного жилья (жить с тещей и тестем было удобно, но тесновато). «Первый» тогда озаботился собственной безопасностью (кому он был нужен?!) и велел все квартиры, из которых просматривалась его резиденция, заселить надежными людьми. Так семье Александра Николаевича Реутова, состоявшей из трех человек, достались трехкомнатные хоромы на десятом этаже только что сданной четырнадцатиэтажки (с двумя лифтами!). Фантастика по тем временам.

Новенький дом, расположенный ближе к окраине, чем к центру, возвышался над окружающими его пятиэтажками, притягивал завистливые взгляды. А его жильцы с нарочитой небрежностью входили в подъезд, отгороженный от прочего мира стеклянной дверью (это надо же!), и подчеркнуто вежливо здоровались с бабулькой, исполнявшей функции консьержа.

Жители окрестных домов считали их зажравшимися, и были, пожалуй, правы. У них действительно было больше возможностей, а в их холодильниках залёживались продукты, давно забытые прочими горожанами. Жильцы престижного дома, конечно, в глубине души понимали несправедливость такого распределения благ, но так уж сложился предперестроечный «порядок вещей». Когда они, «как и весь советский народ», выходили весной на субботник для уборки территории вокруг дома, это принималось жителями соседних домов за очевидное лицемерие.

Среди ответственных квартиросъемщиков в этом доме не было рабочих, учителей или врачей. Большинство ездило на работу в одно здание, но на служебном транспорте ведомству сэкономить (а не вывозить ли начальников пачками?) не удалось. Никто из наделенных привилегией служебного авто от нее не отказался. Поэтому по утрам двор заполняли черные «волги», в строгой очередности подъезжавшие к крыльцу, забиравшие единственного пассажира и также плавно и многозначительно отъезжавшие в направлении центра города. Реутов это зрелище наблюдал, отлеживаясь на больничном или будучи в очередном отпуске. Сам он тогда ездил на работу общественным транспортом, покидая место жительства задолго до «парада «волг»».

Давным-давно дом перестал быть элитным. На территории обкомовских дач, где ранее обитал боязливый первый секретарь, выстроились коттеджи. Туда заселились бандюганы девяностых, облекшиеся в благообразие, и кое-кто из его бывших соседей. Некоторые обитатели «обкомовского» дома, имевшие накопления и не хотевшие жить на окраине, в перелом тысячелетий клюнули на зазывную рекламу жилищного комплекса «прямо в центре города». Обещавший это застройщик шустро собрал деньги и отбыл в неизвестном направлении. Сколько лет прошло, а соседи, не уберегшие тогда свои капиталы, уже очень пожилые, до сих пор собираются во дворе, судачат и планируют какие-то акции.

Подобные заботы миновали семью Реутовых, которая прикипела к своему жилищу и перемену места жительства могла представить себе только в кошмарах. Им всего хватало – и площади, и комнат, и соседство зеленой зоны устраивало. Раз в год приезжал сын с семьей в гости. Валерка всегда восторгался тем, что его бывшая комната оставлена точно такой, какой он ее помнил с юности.

В этот раз визит сына был кратким, зато обещал дубль: на все лето бабушка и дедушка стали обладателями шестилетней внучки Маруси. Рады этому были абсолютно все: и деды, получившие возможность поучаствовать в жизни ребенка, и ее родители, не представлявшие, как сочетать работу с домашним содержанием дошколенка (в детском саду уже в мае был проведен торжественный выпуск подготовительной группы в «большую жизнь»), и сама Маруся, которой это лето сулило новые впечатления.

Вот и сейчас девочка сидела рядом с дедом и деловито раскладывала вынутые из портфеля документы, руководствуясь собственными предпочтениями. Вынырнувшая из прошлого бумага легла в стопку, куда Маруся складывала особо ей понравившееся. Глаза Александра Николаевича невольно скользнули по раскрашенному фломастерами листку. В списке, конечно, не было фамилий его тогдашних соседей, поскольку кандидаты в Проект подбирались из сфер, с официальной властью никак не связанных.

Каждый претендент «из народа» проверялся не только на благонадежность, но и на деловые качества, нестандартность мышления, умение принимать решения в сложной ситуации и брать на себя ответственность. Отбор поэтому шел тяжело и недопустимо затягивался. Лишь в последнюю, отведенную на подбор кандидатур неделю, в конце списка появились пять фамилий, внесенных Реутовым без всякого на то желания (ну не любил, не доверял он тем, кто дорогу во власть выбирал сознательно и шел туда чуть ли не с детства), и последующие события во многом подтвердили его предчувствия.

Последним в списке, в частности, был бывший инструктор райкома комсомола, когда-то, в прежней жизни, принимавший в ряды ВЛКСМ Реутова-младшего. Помнится тогда, в начале разворачивания Проекта, он взялся за дело с энтузиазмом и изрядно преуспел. Кроме освоения порученного ему «участка», умудрился подмять под себя еще целый ряд небольших предприятий, Проектом не предусмотренных. Похоже, именно этот быстрый успех вывел наружу ранее тщательно скрываемые неприятные черты натуры. Он стал покровительственно общаться с остальными участниками Проекта и даже временами оскорблять (и не только словесно). Общество подвергло его остракизму, чему тот был только рад.

Наглость его вышла за разумные пределы. Он умудрился вступить в открытый конфликт с госструктурами, что, в конце концов, привело его к необходимости бежать за границу. Сегодня бывший пламенный комсомолец прятался где-то в Лондоне, периодически вылезая на свет божий с интервью иностранным изданиям и какими-нибудь политическими заявлениями. Деньги у него какие-то есть, но не очень много (пообщипали болезного). Ума не хватило сберечь полученное. Недаром не хотелось его тогда в этот список включать, да сроки поджимали.

Тех, кого привлек в Проект сам, Александр Николаевич помнил хорошо. За их успехами намеренно не следил, но когда натыкался где-нибудь в СМИ, про себя отмечал. Кандидатуры, притараненные другими, вспоминались с трудом или вообще не вспоминались.

Зачем же мне попался на глаза этот список?

Верить в случайности Реутов перестал давно.