Текст книги "Император. Кипение"

Автор книги: Юлия Григорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава 3. Минингит

Исправительная колония с говорящим названием “На Урале” оказалась не совсем такой, как я себе представлял. Целое поселение, отдаленно напоминавшее город, огороженное высокой бетонной стеной с колючей проволокой по периметру и разгуливающими по ней гвардейцами. Только они и строгий режим напоминали о том, где на самом деле ты находишься. Условно всю территорию можно поделить на две части: административную и жилую. Главная и самая широкая улица прямо в центре аккуратно разграничивала половинки города и шла от массивных ворот прямиком к центру управления.

Два жилых, пятиэтажных панельных дома располагались справа. Размещенные строго один рядом с другим. Подъезды выходят строго на главную улицу. Все просматривается и освещается. У каждого подъезда дежурит охранник. Задерживаться на лестничных проемах нельзя, за этим постоянно следят. Вышел из квартиры – будь добр, покинь здание. Скрыться от внимания гвардейцев негде. Не удивлюсь, если и на крышах оборудованы посты наблюдения, не бросающиеся в глаза снизу.

С правой стороны от дороги большой павильон, оборудованный под кухню и столовую. Длинные столы от одной стены к другой, с такими же скамейками по обе стороны, а сразу от входа начинается огороженная решеткой тропа к окну выдачи. Вытянувшись змейкой с несколькими поворотами, она казалась целым лабиринтом. Все остальные здания с этой стороны дороги – обязательные для любого города предприятия, и именно на них отрабатывала повинность меньшая часть заключенных. Больница тоже была своя: двухэтажная бетонная постройка с четырьмя кабинетами на втором этаже, большим приемным залом, операционной и уборной на первом. Все остальное – то, без чего ни один город не смог бы полноценно функционировать: сортировка и переработка мусора, котельная, электроподстанция, склады, ателье, очистительные сооружения и прочее.

Несмотря на все это, самым главным предприятием, ради которого и был выстроен весь этот город, оставались шахты, располагавшиеся в нескольких километрах от стен. Работников каждое утро выстраивали в шеренги и под конвоем уводили. Трудились в три смены, меняться местами или договариваться с другими заключенными об изменении времени работы нельзя. Все строго по спискам, никаких исключений. Это вполне понятно и доходчиво разъяснил офицер, совершавший распределение при нашем поступлении, и огласивший распорядок дня. Новичкам по традиции доставалась ночная смена.

На самом деле, я оказался жутко удивлен, когда был отправлен сюда, а не к стене на расстрел вместе с остальными активными участниками нашего небольшого мятежа. Перед глазами до сих пор представлялись улицы родного города, лежащие на них трупы и фигура человека с тростью и шрамом на лице. Стрелял по людям только он, все остальные солдаты использовали дубинки, слезоточивый газ или шокеры, но никак не огнестрельное оружие. Всех, кто попался к ним, скручивали и доставляли во временный лагерь для задержанных на территории школы – моего дома. Именно там, на старой спортивной площадке, очень кстати огороженной забором с одним входом, собирали активистов и буйных.

Тем же, кому не посчастливилось наткнуться на парня с тростью, никто не мог помочь. Если раздавался звук выстрела – это означало, что на улице стало на один труп больше. Он не промахивался, и не оставлял живых, даже если люди ни в чем не виноваты. Судя по выражениям лиц солдат, они сами побаивались маньяка с пистолетом и старались держаться подальше, на приличном расстоянии, следуя по опустошенным улицам.

Не буду спорить или отрицать, идея оказалась ужасной, и мне с самого начала следовало это понять. Попытка разбудить народ и поднять его на бой с тиранией Императора провалилась, и заплатили за нее вовсе не те, кто должен был, а простые жители. Свою семью я так и не нашел, ведь они прятались в здании школы, а меня задержали как раз на подступах к центру и заперли вместе с остальными на спортивной площадке. Отца, матери, сестры или даже ее мужа среди содержавшихся там людей не оказалось, как и одиннадцать сорок семь, что неудивительно. Мерзавка знала, чем все обернется, и в этом была ее основная цель. Не удивлюсь, если эта баба сдалась гвардейцам и рассказала душетрепещущую историю про похищение из поезда. Не следовало идти у нее на поводу и поддаваться на провокацию, но девушка знала, чего я хочу и сыграла на этом.

Многих из тех, с кем мы оказались заключены, впоследствии казнили. Они не хотели идти на диалог, вели себя агрессивно и сопротивлялись. Только из-за этого признаны виновными в организации и подстрекательстве. Несколько человек я хорошо знал, они на самом деле помогали в распространении слухов и листовок, но ничего больше. Диму среди толпы не видел, но с ним другая история. Будучи зятем главы администрации, он, скорее всего, смог выбраться целым и невредимым, а может, даже без клейма участника мятежа.

Следовало послушать Скерли, ничем хорошим подобные действия в нашей стране никогда не заканчивались. История знала удавшиеся революции, но тех потерь, что понес наш город, оно не стоило. Волнуясь исключительно за родителей и младшую сестру, о судьбе которых я ничего не знал, очень надеюсь, что им повезло больше, ведь они не вышли на улицу, как те, что оказались здесь, со мной, а значит, их не в чем обвинить, они простые жертвы обстоятельств, и с ними должны обойтись по-справедливости. По крайней мере, я считал так, а вот какое мнение на этот счет у руководства отряда гвардейцев и монстра с пистолетом в особенности – я не знал.

Что внутри колонии царят отдельные правила и порядки, я понял, когда при входе в озвученную при распределении квартиру, у меня отобрали выделенное на смену постельное белье, одежду и гигиенические принадлежности. На резонный вопрос, что же я теперь буду делать и где брать замену – мужчины посмеялись, пожали плечами и заявили, что это мои проблемы. Осмотрев то, что осталось: свободные плотные брюки, рубашка и куртка, а на кровати матрас, подушка и одеяло без белья, прикусываю губу и понимаю, что самое интересное еще впереди. Хорошо хоть разделение смен на шахте и распределение кроватей в комнатах сделано так, что двое из одной комнаты почти никогда не пересекаются со своими соседями. Когда придет время уходить в ночную смену, соседи только вернутся со своей, а когда вернусь я, они как раз проснутся и пойдут по своим делам перед отправкой на работу.

Квартиры одинаковые: две комнаты по девять метров каждая, прихожая, туалет и ванная. Две двухэтажные кровати для четырех человек на комнату. Один шкаф на всех с разделением полок, открыв который, я убедился, что за личное пространство придется еще повоевать. Завтрак с семи до десяти, обед с часу до трех, ужин с пяти до семи. Окошко выдачи открывается ровно в назначенный час и закрывается по графику, даже если в него стоит очередь от самых дверей. Не успел – ходи голодный. Спасибо, что предупреждают заранее о такого рода вещах, первые дни без части полученной на распределении информации дались бы еще труднее. Попав в колонию, я понял, что именно здесь придется выживать, а вот дома у меня все было в порядке. Была работа, крыша над головой, да, денег не хватало, но временами я мог позволить себе купить что-то, сейчас и здесь такого не будет.

Я хотел добиться лучшей жизни, хотел показать людям, что они способны на большее и достойны иного, а получилось все наоборот. Подвел и погубил целый город, благо в живых не осталось людей, знающих о моей роли в мятеже. Стоит попавшим сюда вместе со мной догадаться, кто виноват, и я пожалею, что монстр с пистолетом не прострелил мне голову. Вот же угораздило, не ту блондинку послушал, ой не ту.

Первую ночь работать было особенно тяжело, ведь я не спал целый день, и не успел как следует отдохнуть перед назначенным часом. По распорядку от меня требовалось находиться на главной улице и ждать гвардейцев. Так и случилось: нас собрали, выстроили, заковали в кандалы и ровным строем повели за пределы колонии к шахтам. Весь путь запомнить не удалось, но я успел отметить выложенную ровным асфальтом дорогу с оградой по обе стороны. Она вела строго от пункта А в пункт Б, без возможности свернуть куда-либо. Оказавшись на месте и получив указания, взялся за дело, но через первые полчаса понял, что руки дрожат от усталости, дыхание участилось, а голова начала раскалываться от нехватки воздуха. Не знаю, как я, привыкший работать в офисе и отправлявший целыми днями телеграммы, пережил ночь физического труда в нечеловеческих, по моим меркам, условиях. Никто из заключенных со мной не разговаривал, не делился опытом и не пытался помочь. Только гвардейцы отдавали команды, следили и контролировали.

Ничего, кроме погрузки камней и земли на тележки сегодня мне не поручили. Их требовалось вывозить и сваливать снаружи, освобождая в шахте столь необходимое место. Увидев, что мне с трудом удается дышать из-за стоявшей повсюду пыли, выдали респиратор, но он не помогал. В конце смены болело все – руки, ноги, поясница, шея. Вернувшись в комнату, упал на кровать и отрубился в ту же секунду, даже не успев раздеться и не обратив внимания на отсутствие постельного белья. Все это казалось такой мелочью, не требующей внимания. Выспаться все равно не удалось. Холод и жесткость матраса заставляли ворочаться каждый раз, когда я ощущал, что бедро или целый бок начинают болеть еще больше. Открыв глаза, заставил себя подняться и понял, что каждое движение дается с неописуемым трудом.

Горячей воды в трубах уже нет. Ее давали с семи утра и пока не кончится определенный на каждый дом резерв. Умывшись в холодной и наскоро приняв душ, закутался во всю свою малочисленную одежду. Пока соседей по комнате нет, решил своровать у них запасные штаны и белье, сразу нацепив их на себя для сохранности и тепла. Все честно, они конфисковали мою, новую, только что выданную, а я забрал их. Часы в коридоре показывали обеденное время, и я решил попробовать посетить столовую. Если очередь будет не очень большой, есть шанс получить порцию горячей еды.

Дойти до павильона раздачи мне не удалось. Стоило оказаться за пределами здания и звук приближающегося вертолета заставил вздрогнуть и остановиться прямо посреди улицы. Моему примеру последовало еще несколько человек, они смотрели вверх и пытались увидеть, откуда приближается транспорт. Разглядеть вертолет удалось сразу, он шел на посадку в нескольких метрах от главных ворот. Судя по реакции, такое здесь происходило не часто и вызвало любопытство и интерес со стороны заключенных. Дежурившие на стене гвардейцы замерли и тоже наблюдали за посадкой. Тут из главного административного здания вышел офицер, проводивший мое распределение в сопровождении четверых гвардейцев. Я сразу узнал его, мужчине было далеко за сорок, седая борода и волосы, выбившиеся из-под форменной шапки. Теплая куртка не скрывала его широкой груди, человек держал себя в физической форме и вполне мог дать отпор любому заключенному, что решит бросить ему вызов.

Следовавшие за ним гвардейцы поспешили вперед и принялись расчищать дорогу, разгоняя застывших на ней людей в стороны. Прекрасно понимая, что любопытство не позволит мужчинам покинуть улицу и не наблюдать за происходящим, они и не требовали полностью уйти, а на тех, кто не мешался, вообще не обращали внимания. Очнувшись при их приближении, я поспешил перебежать улицу и остановился возле входа в павильон, продолжая наблюдать за процессией. Из проема высунулись несколько человек, пытавшихся понять, что происходит.

Добравшись до стены, офицер дал команду и остановился посередине, поставив руки на пояс, всем своим видом показывая решимость и уверенность. Вертолет окончательно приземлился и выключил мотор, а ворота дрогнули и начали открываться. Всматриваясь в фигуры по ту их сторону, я с ужасом сделал шаг назад и врезался в стену павильона питания. Напротив офицера стоял закованный в кандалы и окруженный четырьмя гвардейцами мужчина. Черный деловой костюм, кожаное пальто, волосы стянуты в хвост на затылке. Без трости и пистолета узнать его оказалось не так просто, но я узнал. Узнал по шраму, идущему из-под ворота рубашки вверх и заканчивающемуся около скулы. Он стягивал кожу, делая лицо отталкивающим. Стоило ему переступить границу колонии и, ужасно хромая, подойти к офицеру, ворота принялись закрываться. А я стоял, пытаясь не упасть от страха.

Кандалы на руках только что прибывшего человека говорили о его причастности к заключенным, а не солдатам. Неужели его наказали и приговорили к пребыванию здесь за те зверства, что парень творил в городе, убивая без суда и следствия всех, кто попадался ему на пути? Если это так, то я даже рад тому, как работает наше правосудие и исправительная система. Офицер о чем-то говорил с ним какое-то время. С моей позиции ничего слышно не было, кроме шепота людей из павильона.

– Неужели, это и правда он? – раздался низкий мужской голос где-то у меня за спиной. Только эти слова удалось расслышать в общем гаме, стоявшем внутри помещения, наперебой со звуками ударяющимися о посуду приборов.

– Глазам поверить не могу, лично Его Высочество принц Рейнхард, – второй голос, более высокий и взволнованный. Услышав произнесенное им имя и титул, я медленно сглотнул ком в горле. Мне стало дурно от одной мысли, кто именно повинен во всех смертях на улицах родного города. Голоса что-то обсуждали, но я отошел от двери на негнущихся ногах, пытаясь прислушаться к другому разговору, происходящему между принцем и офицером. Чем ближе подходил, тем больше внимания со стороны гвардейцев вызывал, пришлось свернуть между зданиями и сделать вид, словно ищу нужную дверь, осматривая стены. Слов разобрать так и не удалось, и я разочарованно вздохнул. Зато отчетливо увидел, как офицер снял кандалы с принца и мимолетно пожал ему руку. Развернувшись, он в сопровождении гвардейцев направился обратно к зданию администрации, оставив нового заключенного в одиночестве посреди улицы.

Вспомнив, для чего вышел из дома, я собирался вернуться к павильону с кухней, но краем глаза заметил движение и замер. С другой стороны дороги прямиком по направлению к принцу шел парень, и к своему ужасу, я узнал и его. И дня не прошло с моего прибытия в колонию, а уже встретил знакомых, какая прелесть. Дезер, муж моей сестры, стремительно направлялся целенаправленно к Рейнхарду и его настрой меня только напрягал. Раз парня не оказалось среди тех, с кем доставили меня, то он должен был поступить раньше. Насколько? День, два? Поспешив вперед, хочу успеть перехватить шурина прежде, чем он совершит огромную ошибку, но не успеваю на долю секунды.

– Ах ты мерзавец! Ты убил мою семью, моих друзей! Я теперь не знаю, где моя жена и все из-за тебя! – набросился парень на принца, замахнувшись для удара и собираясь нанести его, но Рейнхард резко перехватывает руку противника, крутится на одной ноге, заламывая ее за спину нападавшему. Вскрикнув от боли, Дезер пытается вырваться, но мужчина бьет по оборотной стороне колена, заставляя того упасть на землю.

– Я даже не знаю, кто ты такой, – буркнул принц, краем глаза наблюдая за тем, с каким вниманием за каждым его действием следят заключенные и гвардейцы со стены. Меня он тоже не упустил из виду, но не показал, что вообще заметил приближения со стороны спины. Раздался звук свистка, информирующий о требовании прекратить беспорядки. Именно в этот момент я неудачно подскочил с целью оттащить Дезера, но принц оттолкнул его от себя и одним движением заехал мне по виску кулаком так, что перед глазами потемнело. Упадок сил и усталость усилили эффект от удара. Все разом навалилось, голова заболела. Почувствовав, как дрожат колени, я попытался удержать равновесие, но не смог и упал на землю. Глаза закрылись, и сознание покинуло меня.

Глава 4. Леотхелаз

Комната Катрины опустела, а я нашел в себе силы зайти в нее и остановиться в центре. Сколько приятных и теплых воспоминаний, связанных с этим местом, хранилось в памяти, не сосчитать. Слуги вынесли все: одежду, украшения, личные вещи. Сменили постельное белье, занавески и ковры. Принюхиваясь, понимаю, что даже побрызгали освежителем воздуха. Больше не пахло ее сладкими духами. Помещение перестало выглядеть жилым, потеряло уникальность и превратилось в одну из многочисленных комнат дворца. Холодную, серую, словно без души. Именно Катрина являлась ее душой, и теперь ее нет.

Пора взять себя в руки и продолжить жить дальше, или получится, что брат напрасно заступался за меня и пожертвовал собой и положением во дворце. Стоя посреди комнаты возлюбленной, перебороть скорбь не получалось, и я вышел на балкон. Руки обхватили парапет, взгляд прошелся по видневшейся ограде дворца и небольшому внутреннему двору, отделявшему мое крыло от соседнего. Одинокая и пустая лавочка сразу бросилась в глаза, и только потом будка, что совершенно не вписывается в обстановку. Светло-серая собака грустно лежала перед домом и смотрела на двери во двор. Именно оттуда к ней приходила Эскей или мой брат. Бедняга не знает, что их больше здесь нет, и никто не придет с ней играть. На душе стало еще печальней.

Скорей всего, брат был прав и Катрина действительно предала нас всех, решив избавиться от них. Моя жена вполне могла наблюдать за тайными встречами Рейна и Эскей во внутреннем дворе, видеть их запрещённые отношения, если такие и были, и решила подставить их, отведя подозрения от нас. И не смогла разыграть все идеально, недооценила Геннадия и сообразительность и смелость Эскей. Она разрушила не только наше счастье, но и их. Если мы с Катриной могли быть хоть как-то вместе, проводить ночи в одной постели, наслаждаться прикосновениями друг друга. Никто не мешал нам разговаривать хоть целый день, если у меня нет важных дел. То Эскей и Рейн довольствовались маленькими крохами, которые им удавалось урвать. Редкими, якобы случайными, встречами во дворе, взглядами друг на друга с балкона, безобидной перепиской. По внутренним законам, брату запрещено разговаривать или прикасаться к моей фаворитке, а официальное позволение или, тем более, передача девушки повлекла бы за собой сцену, аналогичную произошедшей в тронном зале. От таких размышлений мне стало вдвойне обидно за них. Нет, скорбеть по жене меньше я не стал, но признал правоту Рейна. Так проще отпустить то, чего больше нет. Катрина хотела погубить их, обезопасив нас, но вместо этого погубила себя и разбила мне сердце.

Окончательно замерзнув без верхней одежды, я поспешил прочь с балкона. Обретя покой только в кабинете, устраиваюсь в кресле и закрываю глаза. Вот и что мне теперь делать? Рейн ждет действий, результатов, я не мог подвести его, но как, и смогу ли? Эти вопросы теперь постоянно всплывали в голове, стоило мыслям о Катрине отойти на второй план. Если даже его нынешнего мастерства могло не хватить в открытом противостоянии с Геннадием, то что говорить обо мне? На что рассчитывал брат, оставляя указания? Не находя ответов, вздрагиваю от топота ног под окном. Поднявшись, выглядываю на улицу и вижу приближающихся строем солдат. Они прошлись вдоль ограды, остановились, развернулись, разбились на пары и разошлись в разных направлениях, занимая свои посты.

Наблюдая за ними какое-то время, я понимаю одну великую истину. Никто мне не мешает учиться, это даже будет приветствоваться. Может, стоит попросить самого Геннадия стать моим учителем? Мысль закралась в голову и не хотела оттуда уходить. Так я смогу выведать у брата его слабые места и потом нанести удар. Ощущая прилив радости и вдохновения, не терпелось заняться этим прямо сейчас. Сорвавшись с места, я покинул крыло и принялся искать брата по дворцу.

Естественно, Геннадий обнаружился в кабинете отца, а очередь перед дверью полностью убила во мне надежду. Времени у наследника трона на младшего брата не найдется, даже спрашивать не стоит. Угрюмо опустив голову и увернувшись от приставшего с каким-то вопросом пожилого барона, я поспешил удалиться из приемной. Пытаясь вспомнить имена других опытных людей, владеющих боевыми искусствами или мастерской стрельбой, я понял, что таких нет. Ну или мне о них ничего не известно, ведь никогда прежде не интересовался этой темой. Вот кто обучал и тренировал Рейна в своё время? Даже внешности этого человека не сохранилось в памяти.

– Лео! Вот ты где! – неожиданно раздался громкий голос Рэймонда, заставив меня вздрогнуть на месте и развернуться лицом к нему. Брат, в сопровождении гвардейцев вывернул из-за угла коридора, я же печально осмотрел двери гостиной и ближайших приемных, понимая, что прятаться слишком поздно. Что ещё пришло на ум этому ненормальному? Снова решит опозорить меня или выставить в дурном свете?

– Здравствуй, Рэй, чем обязан? – я постарался придать голосу больше спокойствия, словно вовсе не переживал о теме предстоящей беседы.

– В какой бордель отправили твою фаворитку? – с ходу спросил он, а я не сразу понял, о ком речь. Так и хотелось ответить: «Ты совсем рехнулся? Ее отправили на тот свет», но промолчал, удивленно смотря на брата, – ну ту, что со светлыми волосами, – пояснил он, поводя рукой над головой, словно я не знаю значения слова «волосы». Очнувшись, вспомнил про Эскей и нахмурился.

– Прошу прощения, но я не знаю. Геннадий счел ее передачу наказанием и не сообщил мне адреса или названия. Возможно, Лорд Алистер сможет тебе помочь, он отвечал за оформление всех документов и должен знать, – честно признался я, ведь на самом деле не знал судьбы девушки. Пока она решалась, я сидел в камере в подвале и корил себя во всех грехах Катрины, проливая по ней слезы. Недовольно закатив глаза, Рэймонд махнул на меня рукой.

– Этот слизняк знает, но не сознается. Геннадия боится, небось, ну ничего, посмотрим, кого из нас он будет бояться сильней, когда я испорчу ему жизнь, – посмеялся Рэй и поспешил дальше по коридору вместе с двумя гвардейцами, обязанными сопровождать его повсюду. Таков приказ отца, ведь Рэймонд из нас всех доставлял ему больше всего проблем и неудобств, особенно когда оставался один в обществе. Именно за ним числилось больше всего пьяных дебошей, драк и участий в сомнительных авантюрах и мероприятиях. Но это было до приставления к брату гвардейцев. Вот уже пару лет жалоб на него не поступало. Тут мне в голову пришла гениальная мысль.

– Рэй, – он обернулся, – ты не хочешь стать моим учителем? Я бы хотел научится боевым искусствам и владению оружием, или что ты там умеешь, – пробормотал я и приготовился получить отказ, но брат лишь задорно усмехнулся. В темноте коридора, освещенного парой настенных ламп, рассмотреть глаза брата оказалось очень трудно, они казались полностью чёрными, словно белок отсутствовал.

– Конечно! Давай тока завтра, а то я сегодня запланировал поход по борделям, раз никто мне ничего не говорит. Напиши, как будешь готов, – отозвался брат и продолжил путь по коридору. Проводив его и двух гвардейцев взглядом до поворота, недовольно бурчу себе под нос и вздыхаю. Ну и что мне прикажете делать до завтра? Учиться хотелось уже сейчас. Обычно, я не замечал за собой таких порывов, но слова Рейнхарда подгоняли.

– Добрый день, Ваше Высочество, – раздался неожиданно мужской голос из-за спины, заставивший меня вздрогнуть и обернуться. В начале коридора, сцепив руки за спиной, стоял мужчина в офицерской форме. Где-то я его видел, но имени никак вспомнить не мог. Поздоровавшись в ответ, с интересом рассматриваю незнакомца, но в голову ничего не приходит, имя вспомнить не получалось, – прошу прощения, что вмешиваюсь не в свое дело, но я бы мог вам помочь в этом вопросе, – стоило ему это сказать, и я сразу улыбнулся и кивнул. На лице офицера возникла ответная улыбка, он отошел в сторону и сделал приглашающий жест по направлению к тренажерному залу.

К тому, что ждало меня далее, я был не готов. После разминки и двадцати минут вступительных объяснений и основ, естественно, с необходимой демонстрацией офицером, у меня болело все. Каждая мышца тела отдавалась ноющей болью и движения начинали даваться с большим трудом. Заметив это, гвардеец выпрямился и отошел к скамейкам, где оставил полотенце.

– Думаю, на сегодня хватит, иначе вы не сможете завтра встать с кровати. Нельзя сразу слишком много напрягаться, – сказал парень, и я с радостью его поддержал, на все вместе у нас ушло около часа, – Ваше Высочество, позволите совет? – пока я пытался добраться до скамейки максимально не шевеля ногами, поинтересовался офицер, рассматривая мои черепашьи шаги. Махнув рукой, позволяя ему, я поморщился от боли в мышцах от этого движения. Зря задумал эту ерунду, вот кто бы меня заранее предупредил, – физическая подготовка – это дело длительное, трудное и требует постоянного поддержания формы. Набрать ее быстро не получится, на это тоже нужно время, а без соответствующей формы и подготовки освоить то, чем вы хотите заняться будет трудно. И даже если вы справитесь с этим, достичь уровня вашего брата за год не получится, – честно признался он, следя за каждым моим неуклюжим движением. Хотелось попросить парня отвернуться. Щеки пылали огнем от стыда за свою физическую форму, но краснота разгоряченного после тренировки лица скрывала это.

– С чего вы решили, что я хочу достигнуть уровня брата? – ещё и не уточняя, какого из них. Мысленно фыркнув, я нацепил рубашку поверх плечей, не пытаясь засунуть руки в рукава.

– Рейнхард не ждёт от вас физических действий, он больше рассчитывает на умственный труд и хитрость, – прямо сообщил офицер, чем ввергнул меня в полный шок. Осмотрев пустой тренажерный зал, я судорожно сглотнул ком в горле. Что, если кто-то слышал его? Вся краска с моего лица должна была тут же исчезнуть. Поклонившись, гвардеец направился в сторону душевых, перекинув полотенце через плечо.

– Кто вы такой? – спрашиваю ему в спину и решаю принять душ у себя в крыле. Там привычней и спокойней, да и идти не очень далеко, хотя, учитывая мою черепашью скорость, на это уйдет половина дня, но общественные уборные вызывали больше отвращения.

– Капитан Орлов, Ваше Высочество, – спокойно представился парень и скрылся за дверью. Я же продолжал оставаться в шоке от такого поведения. А вдруг я решу не слушать Рейна, выдам все Геннадию, сдам и его в том числе? Встряхнув волосами, понимаю, что брат даже не допускал такой возможности. Наследник трона убил девушку, которую я люблю, перейти на его сторону в моем случае невозможно. Оставшись в одиночестве, опускаю руки и признаю, что гвардеец прав. Нагнать физическую форму старших братьев за короткий срок я не смогу, а значит, придётся играть в другую игру, но какую?

Я был самым младшим. Только поступил на первый курс университета и проходил обучение дистанционно, пока. Ни знаний, ни опыта, ни уверенности, ни связей, ни даже своих денег у меня нет. Очередной приступ паники и неуверенности в себе настиг с неописуемой силой. Не мог Рейн не знать моей бесполезности, зачем тогда говорил, что надеется на меня и давал задание? На что он рассчитывал и чего ожидает? Возможно, брат попросту ошибся в выборе исполнителя. У него есть Лорд Алистер, вот этот человек может исполнить любое его получение.

Единственное, что не давало мне покоя – это желание отомстить за смерть Катрины. Пусть я и успокоился, приняв ее отсутствие в моей жизни, но оставить все, как есть, не мог. Геннадий должен понести наказание, и если убить его в честном поединке или дуэли я не могу, придётся тренировать хитрость и меткость. Уж для этого физическая форма не играла роли.