Текст книги "На краю бездны (СИ)"

Автор книги: Юлия Ганская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Глава 29

Аноэль застыл с пультом в руке, когда до него дошло то, что только что произнёс ведущий вечерних новостей.

Сперва он решил, что ослышался, но затем, когда отмотал назад, благо – имелась функция записи, и вновь просмотрел весь отрывок, ему захотелось запустить чем-нибудь в плазму.

Вот же дерьмо.

Теперь он понял, почему Гай говорил, что тот не сможет ему помочь.

Покушение на прокурора. Торговля оружием. Обвинения в убийствах. Ох, простите, несколько тех, кого Гай убил, были слишком непростыми людьми. Да ладно, они даже людьми-то не были…

Полный крах.

В общей сложности набегала вероятность того, что его приговорят к смертной казни.

Аноэль моргнул. Похоже, что-то попало ему сразу в оба глаза, защипав их. Что он может сделать ещё? Ничего. Все деньги потрачены, лучшие адвокаты изображают бурную деятельность. Он понятия не имел – как полиция получила сведения о делах Гая. Разве что, какой-то осведомленный сотрудник решил спасти свою шкуру и поделился информацией.

Вдобавок, Аноэль испытывал жгучее чувство вины. Всё время, пока он пил и развлекался в перерывах между делами, он мог поинтересоваться тем, чем занят Гай, и мог в чем-то его предостеречь или остановить.

Но не удосужился.

– У них не получится приговорить его, у них нет четких доказательств – вот о ком Аноэль в данный момент позабыл напрочь, так это о Джил Кэйлаш.

Судя по всему, она стояла в дверях уже некоторое время и видела эти новости. Аноэль с раздражением подумал, что уж её всё это не касается. Он сейчас был не готов выслушивать пустую болтовню. Забота о ней и её состоянии – это одно, но переживания за Гая касаются только его.

– Поверь, у них есть все нужные доказательства, – Аноэль не потрудился скрыть грубости в своем тоне.

Несмотря на то, что Джил практически ничего не знала о Гае, ей не хотелось, чтобы это было правдой. Несмотря на то, что ему инкриминировали такой список, что наиболее вероятным было лишь одно решение суда.

Аноэль потер лоб и, убирая руку, случайно заметил серебряный круг, красовавшийся на его ладони. Со злостью подумал, что лучше уж быть просто человеком, чем застрять где-то посередине и не иметь возможности помочь Гаю. Даже Хедрунг исчез, и как Аноэль не старался, найти его не удалось. Не помогла даже попытка пробраться в комнату с Проходом – Аноэль смог оказаться там, несмотря на то, что везде была полиция, но комната молчала, словно там никогда ничего и не было. Казалось, что удача полностью оставила их всех.

– Я должна поговорить с прокурором Стоуном, – неожиданно заявила Джил. Ей пришло в голову, что она сможет повлиять на него, и, возможно, Стоун в свою очередь будет более снисходителен к Гаю. Это была единственная мысль, имевшая хоть какое-то зерно разума и пользы.

– Ага, а потом тебя обвинят в соучастии. Если ты не забыла, в этом доме жил обвиняемый. Просто чудо, что еще никому не хватило наглости заявиться сюда, – Аноэль ненавидяще смотрел на круг в центре ладони, – так что, сделаешь только хуже всем нам.

Он был прав.

Несмотря на поздний вечер, на улице была жара как в парилке, вытягивающая весь кислород.

– Вы видели его? – Поинтересовалась Джил. Не будь она слаба, как новорожденный теленок, то сама попыталась бы добиться встречи с Гаем. Ей казалось, что от того, что они вновь увидятся и смогут поговорить, что-то изменится. Навязчивая мысль, что он знает нечто важное, никак не оставляла её в покое.

– Да, видел, – сухо ответил Аноэль, не желая распространяться.

– Если Вы сможете ещё раз с ним встретиться,…

– Он попросил позаботиться о тебе, – пребил её Аноэль, поднимаясь, – позволь спросить – откуда ты его так хорошо знаешь, что он, находясь по уши в дерьме, беспокоится за тебя?

Джил невольно ощутила себя очень маленькой, когда он поднялся, оказываясь вдвое выше неё и источая вокруг себя сплошную угрозу. И опять уставилась на его волосы.

– Что не так? – Опасный друг Гая явно испытывал недоумение от её реакции.

– Ваши волосы, простите, я не могу быть безразличной к такому цвету, – выдавила Джил, краснея, как рак, от своего поведения. Но эти волосы просто не позволяли оторвать глаз, завораживая её, как золото – сороку.

Теперь настал черед Аноэля так же уставиться на неё с видом полного ступора. Люди, вообще-то, никогда не видели настоящего цвета его волос. Для них он был просто русоволосым качком. Только некоторые из жителей других миров могли видеть на его голове мечту неформала. Как тогда Джил умудрилась увидеть это?

– Ты сейчас это увидела? – Он так растерялся, что ляпнул то, что подумал. Джил покачала головой.

– Нет, ещё когда мы посетили Ваш офис. Я не могла тогда поверить, что такой цвет бывает вообще.

Аноэль открыл рот, собираясь что-нибудь сказать, и так же закрыл его. Возможно, что она не была человеком, или была им наполовину. Или же была какой-то особенной, способной видеть то, что не видели люди.

На сегодня его мозг больше не мог воспринимать и переваривать все эти открытия, и он поднял руки, словно сдавался.

– Прости, я был груб.

– Всё нормально. Я понимаю, Вам не легко сейчас, – Джил действительно понимала, что на его месте другой вел бы себя ещё хуже.

– Доброй ночи, – Аноэль обошел её и направился к себе в комнату.

Мужчина разгуливал в такую жару по дому в одних брюках, и Джил невольно обернулась ему вслед, поражаясь количеству шрамов. Пара из них выглядела крайне ужасной, большие белесоватые рубцы были почти симметричны и явно причинили ему в свое время много боли. Джил уже догадалась, что они с Гаем занимались явно противозаконными вещами, но почему-то назвать их преступниками и считать, что они заслуживают проблем, не могла. Она изменяла своим принципам закона и справедливости ради человека, которого встретила несколько раз. Возможно, она просто видит везде повторение истории с Райзом, и потому так остро реагирует, надумывая то, чего на самом-то деле нет?

И всё же Джил не могла убедить себя заставить перестать вспоминать Гая. Более того, она позволила себе вновь вспомнить тот вечер и все слова, которые он тогда произнёс. Так не мог говорить человек, погрязший в крови и деньгах. Более того, он словно знал её гораздо лучше, чем она сама.

Поэтому, вместо того, чтобы попробовать заснуть, она лежала и размышляла – есть ли все-таки смысл попробовать связаться со Стоуном и попытаться помочь Гаю?

***

Старая автомастерская, стоящая при въезде в город, уже давно отжила те дни, когда от клиентов отбою не было. Сейчас же приходилось радоваться тому, что в день заезжало около трех-четырех машин, в выходные, правда, бывало и побольше. Радовало ещё и то, что пара помощников не разбежалось в поисках более выгодной работы.

Солнце нещадно палило, раскалив все металлические вещи так, словно их только вынули из плавильной печи. Пахло бензином и маслом, тягучий запах стоял в жарком воздухе, и от него начинала кружиться голова. Из открытого гаража доносился грохот и шум работы, который только раздражал ещё больше в такое пекло.

Чед Кроу, такой же старый, как и его автомастерская, закончил чинить телевизор, висящий на стене и упорно отказывающийся работать. Чед знал, что город неумолимо приближается, расползаясь, как гигантское чудовище, и скоро его мастерской придется уступить под этим натиском. Но пока ещё он оставался хозяином этого клочка земли у дороги. Чед мог продать его и отправиться в более лучшее место, благо, что денег, скопленных за все эти годы, хватало на хорошую и спокойную жизнь. Но мастерская была всем, что его держало. Здесь он встретил свою жену, когда был совсем молодым пареньком, подрабатывающим в гараже. Здесь они прожили, выкупив потом мастерскую, почти тридцать лет. Здесь же распрощались со своим единственным ребенком, не дожившим до года. Отсюда его жену увезли в госпиталь, где она тихо умерла.

Мастерская напоминала Чеду о всех прожитых им годах, и он не хотел продавать свои воспоминания.

Держа в зубах сигарету, он ещё раз покрутил отверткой в разъёме.

– Ну же, сукин ты сын, – Чед каждый день заставлял телевизор работать, и это превратилось в своеобразный ритуал. Он мог бы купить современную плазму, но старый телевизор был приветом из прошлого, да и тратить деньги на плазму и тарелку Чеду было лень. Пустая трата. Всё равно посетителей почти нет.

Наконец упрямый ящик пискнул, и по экрану пробежало полосами изображение. Чед довольно кивнул и выпустил струйку дыма. Так-то лучше.

Он уже собирался слезть со стула, на котором стоял, когда задрожали стекла в окнах. В последний раз такое было, когда лет десять назад на шоссе сел самолет с отказавшим двигателем, и тогда окна чуть не выбило от вибрации и гула. Затем все предметы, которые не были закреплены или приколочены, начали мелко подпрыгивать. Чед выругался и слез со стула. Наверно неуемный дорожный департамент опять затеял ремонт дороги, нагнав технику, от которой каждая половица начинает трястись.

Чед подошел к двери, собираясь посмотреть – не помешают ли работы проезду к мастерской, когда услышал крик одного из своих помощников. Затем послышались равномерные удары, словно кто-то забивал сваи или же по шоссе шагал слон. Чед выглянул в дверь, но тут его чуть не сбил с ног влетевший парень. Механик выглядел так, словно его только что навестил дух покойно бабули.

– Что с тобой, Билл? – Рявкнул на него Кроу, глядя как парень пятится подальше от двери.

– Ты не поверишь, Чед, – забормотал парень, словно у него зуб на зуб не попадал, – они берутся просто из ниоткуда! Я такую жуть только в кино видел!

– Да ты никак пьян! – Чед Кроу терпеть не мог, когда механики пьют прямо на работе. Он сам не пил, и от работников требовал только одного – работать трезвыми. В такое пекло от выпивки Билу ещё не то привидится.

– Сам посмотри, – парень продолжал пятиться, озираясь, пока не споткнулся о ящик и не хлопнулся на пол.

Кроу выглянул на улицу. Дорога к городу была абсолютно пуста, над ней дрожало марево раскаленного воздуха. Но гул не прекращался, словно в небе находилось несколько самолетов. Он сделал шаг, собираясь выйти и получше осмотреться, но в ту же минуту раздался вопль второго механика, который был сейчас в гараже.

Потянувшись за стоящей у двери палкой, Чед собрался направиться на помощь или напомнить выпивохе о том, что нечего путать работу с отдыхом. Он не успел и шаг сделать за порог, как в воздухе промелькнуло что-то темное, с влажным всхлипом и стуком приземлившись ему под ноги. Кроу опустил глаза на нечто, лежащее прямо перед ним, а затем невольно попятился. Такое он видел лишь во время войны, на которую поехал, преисполнившись патриотизма, чтобы затем вернуться и проклясть всех политиков мира. Вот только тогда он был солдатом, а сейчас Чед стоял на пороге своей автомастерской.

И перед его ногами лежала оторванная голова Сэма, его второго механика.

Мертвые глаза Сэма были широко распахнуты и всё ещё отражали ужас, который парень испытал в последнюю секунду. Чед бросился вовнутрь, закрывая дверь и отбрасывая палку и доставая из-под стойки ружье.

– Вызови полицию, Билл! – Заорал он, проверяя – заряжено ли оружие. Перед глазами у Чеда стояла глаза бедняги Сэма, и он внезапно подумал, что края раны были такими, словно голову ему снесли чем-то очень похожим на мачете. Кто бы это ни был, он явно был невменяем и силен. Сэм был огромным детиной, и просто так разделаться с ним было слишком сложно.

Кроу присел за стойкой, надеясь, что Билл смог перестать трястись и добрался до телефона, висевшего в подсобке. Громкие шаги приближались к дверям, и Чед собрался, приготовившись дать отпор.

На секунду воцарилась тишина, словно тот, кто подходил к двери, остановился. Кроу вслушивался в безмолвие, ощущая, как медленно отсчитывают свой бег мгновения, и гадая – что за этим последует. Тишина продлилась ровно минуту, а затем дверь с грохотом слетела с петель. Чед, как в старые армейские времена, поднялся над стойкой, целясь в то, что стояло посреди помещения.

Он стрелял, наполняя пространство грохотом, но его глаза отказывались принять то, что видели.

Стоящий перед ним двухметровый гигант с головой быка и торчащими из пасти кривыми клыками с интересом рассматривал, как пули ударяются о его красно-черную броню и отскакивают от неё. Затем он поднял свою уродливую голову, выискивая того, кто выпускал в него пули. Чед понимал, что в глаза ему смотрит смерть, но просто так сдаваться этому адскому отродью не собирался.

– Билл! Билл, беги отсюда! – Заорал он, вытаскивая нож, который всегда носил с собой. Парень ещё слишком молод, у него ещё вся жизнь впереди, если Чед задержит здесь это чудовище, то выгадает для Билла десяток минут форы. Он отступил к стене, наблюдая, как гигант расшвыривает стоящую на его пути мебель. Билл должен уже оказаться как можно дальше отсюда.

В следующую секунду, стена, на которую он опирался, вздрогнула. В комнату, со стороны подсобки и черного входа, вошел второй такой же монстр, волоча за собой то, что когда-то было Биллом. Чед бросил взгляд на окно. Он наделся только на то, что у проезжающих хватит ума не остановиться возле мастерской, а, увидев кровь перед нею, вызвать полицию.

Но за окном перед мастерской ходили такие же жуткие твари, и выходили они прямо из дрожащего жаркого воздуха посреди шоссе.

Желтые глаза обоих гигантов повернулись к Чеду.

– О, Господи, – пробормотал он, понимая, что затем они пойдут дальше, в город.

Где-то очень далеко детектив Танилли, нахмурив брови, слушал несвязанный лепет обкуренного парня, твердившего ему, что только что, на его глазах какие-то “инопланетяне с рогами и огромными мачете” шли по шоссе в город. Судя по тому, какое пекло было на улице, парень перегнул с дозой и явно поймал еще и тепловой удар. Но голос его был полон неподдельной истерики, и на краткое мгновении Танили неожиданно подумал, что наркоман действительно напуган.

Он с облегчением повесил трубку, отделавшись от психа обещанием разобраться и проверить его сообщение. Напарник детектива разговаривал по телефону, и Таннилли отчетливо услышал, как тот переспрашивает:

– Мэм, вы уверенны, что у них были рога? Может это были просто байкеры или какие-то подростки? Вы видели еще и мечи?

Детектив пожал плечами и углубился в подготовку отчета о нераскрытых делах. Когда он уже полностью сосредоточился на работе, раздумывая над тем, что в последнее время раскрываемость падает все ниже и ниже, мимо пробежал дежурный, на ходу бросая:

– Всем офицерам, срочный сбор! В нескольких районах убийства. Говорят, что какие-то неизвестные сносят головы прохожим большими мачете или мечами.

Холодящее мерзкое ощущение проползло по спине Танилли, проникая под кожу тонкими иглами. И отчего-то он, поднимаясь и доставая оружие, подумал вновь о словах своей жены Марикеты, о том, что каждый день может оказать последним…

Глава 30

Джил была почти уверенна, что вся эта затея не приведет ни к чему. Её телефон лежал на тумбочке у кровати, так же чинно и аккуратно, как и все её вещи – выглаженная одежда в шкафу и стоящие внизу туфли.

Всё равно, попытаться стоило. Номер Стоуна не подавал признаков жизни, однако Джил упорно продолжала слушать долгие гудки. Она уже знала из новостей, что ранение Стоуна не опасно для жизни, что он быстро поправляется и уже даже давал несколько интервью. Почему-то, когда она смотрела телевизор и видела его лицо, обращенное к камере, ей упорно казалось, что он смотрит прямо на неё. И несмотря на разговор с журналистом, его глаза непрерывно наблюдают за ней, сидящей на краю кожаного дивана в большой гостиной.

Она решила, что ждет ещё секунду и отключается, когда внезапно телефон ожил. Всё внутри ухнуло куда-то, словно она каталась на аттракционе, когда раздался голос Стоуна. Он заговорил с Джил так, словно ничего и не произошло, будто они только вчера попрощались в конце дня:

– Добрый день. Рад наконец-то Вас услышать.

– Как Вы? – Она не стала прямо спрашивать о его самочувствии, поскольку такой вопрос мог помешать её планам. Глупо напоминать о ранении и затем пытаться убедить не раскатывать того, кто в него стрелял. Она – бесстрастный миротворец. Адвокат. Профессионал.

– Я волновался за Вас. Почему Вы не позвонили раньше? С Вами всё в порядке?

Несмотря на то, что это было немного не то, что она ожидала от прокурора, Джил всё же улыбнулась. Приятно всё-таки слышать слова, полные заботы и внимания.

Продолжая улыбаться, она ответила:

– Да, я в порядке. Надеюсь, что всё уже позади.

– Я хотел бы поскорей увидеться с Вами, мне просто необходимо убедиться в том, что мир остается прежним, – Стоун шутил, но Джил слышала, что за видимостью юмора проскальзывают жесткие нотки.

– Я приболела, – Джил поморщилась, пытаясь найти более подходящее для своего странного состояния слово, которое выглядело бы правдой, – еле хожу.

– Я надеюсь, что Вы скоро поправитесь.

– Спасибо, буду стараться. Я потрясена тем, что на господина Гая нашло такое помутнение. Это не оправдывает его, но ему явно необходима психиатрическая экспертиза, – она постаралась придать голосу самое сухое и деловое звучание.

– Такие, как он, являются угрозой обществу, – голос Стоуна тоже изменился, став холоднее не несколько градусов, – если по улицам города будут разгуливать психопаты, имеющие деньги и влияние, дальше нас ожидает хаос.

– Вы абсолютно правы, – Джил произнесла эти слова, мысленно содрогаясь от их смысла – она соглашалась с тем, что Гай заслуживает самого строгого наказания. Иногда Стоун был похож на неумолимо шагающую смерть, которую ни остановить, ни уговорить невозможно. Он не останавливался никогда, если решил для себя что-то, а его тон сейчас говорил о том, что делом Гая Стоун займется вплотную.

Её идея, как и предсказывал Аноэль, провалилась, а сама она оказалась слишком самонадеянной, заявляя, что сможет повлиять на Стоуна. Джил отложила телефон и окинула взглядом комнаты. Больше недели она находилась в доме, где жил Гай, касалась тех же вещей, что и он, ходила по комнатам, которые принадлежали ему, но так и не знала ничего толком об этом человеке, кроме того, что он сказал ей тем вечером.

В этом доме не было фотографий, и она подтянула обратно телефон, выходя в интернет. Поисковой запрос предоставил ей несколько фотографий, которые были сделаны так, будто Гая поймали в объектив чисто по случайности, а сам он сознательно отворачивался от камер. Лишь пара фото демонстрировала его лицо полностью. Джил увеличила одну из них и стала разглядывать лицо мужчины. Его глаза на абсолютно незапоминающемся лице были самым ярким, и выглядели они так, словно он прожил долгую и сложную жизнь.

Как-то так вышло, что у Джил не осталось ни одной фотографии Райза. Она все эти годы хранила его образ в памяти, а теперь вдруг поняла, что он словно уходит, стирается и освобождает её.

– Как Вы? – Возникший в дверях Аноэль выглядел куда как дружелюбнее, чем раньше. Непонятно как, но они оба умудрились найти общий язык, и выяснилось, что мужчина был достаточно общительным и позитивным настолько, насколько позволяли сложившиеся сейчас обстоятельства, в частности – беспокойство за Гая, которое не покидало ни на секунду Аноэля.

– Отлично. Ваш врач сказал, что я смогу уже отправиться домой через день, – Джил считала дни до того момента, когда сможет наконец-то вернуться домой. Ей было неудобно, что она столько времени обременяет хозяина этого особняка, который окружил её просто божественным комфортом.

– Завтра в десять утра его переводят в окружную тюрьму, – он явно больше не надеялся, что сможет помочь другу. Джил молчала. Ей просто было нечего сказать, все слова были бы сейчас либо фальшивыми, либо неуместными. Она снова поглядела на фотографию, с которой на неё смотрел мужчина с холодными глазами.

– Как давно вы знакомы? – Спросила Джил.

– Много лет, – Аноэль постукивал пальцами по косяку, и стук, как метроном, отсчитывал равные промежутки.

Сейчас ей стоило оставить его одного. Джил поднялась с дивана и направилась наверх, в свою комнату.

Еще только рассвело, а она уже лежала без сна, думая о том, что сейчас делает Гай. Ждет ли он приближающейся возможности увидеть снова город, живущий по-прежнему беззаботно за пределами его камеры? Эти мысли явно не приносили ничего хорошего потому, что с каждой минутой она чувствовала себя всё более и более хуже.

Аноэль давно уже был на ногах, если вообще ложился этой ночью. Она слышала пару раз его голос, затем его шаги, которые раздались на лестнице и говорили о том, что он не может находиться в своей комнате в ожидании утра. Джил не хотела даже представить – каково ему сейчас.

В восемь утра она спустилась вниз, и широкая плазма оказалась уже работающей. Прислуга, обладающая манерами, которым могла позавидовать сама королева, ждала новостей с таким же нетерпением, как и Аноэль. Они появлялись неслышными тенями, будто занятые своими делами, но их взгляды были прикованы к экраны. Все в доме переживали за Гая, и Джил ощущала себя чужой, лишней в доме, затихшем в ожидании новостей.

Половина десятого встретила их уже вдвоем. Аноэль ходил по комнате, и Джил могла поклясться, что выглядел он хуже некуда. Ему бы стоило выпить, чтобы успокоиться, но он словно боялся отойти от экрана более, чем на пару десятков шагов.

Без пяти минут десять. Джил поняла, что, как и все вокруг, не может ни о чем больше думать, кроме как о Гае. Он проходил сейчас длинные коридоры здания полиции, сопровождаемый конвоем, навстречу ярко светящему солнцу на улице.

Десять. Его должны уже вывести. Они направляются к машинам, которые доставят его в тюрьму, где он будет ждать суда. Ведущий новостей объявляет прямой репортаж от здания участка. На экране появляется само здание, которое окружено журналистами и зеваками, пытающимися оказаться поближе. Двери открываются, и толпа с шумом накатывает, как морской прибой, но оцепление выдерживает её напор и удерживает толпу на месте. Вот и полицейские, которые выводят Гая. В гостиной висит тишина, которая ничем не нарушается, кроме звуков из телевизора.

Гая проводят почти рядом с камерой, и на минуту он оборачивается. Гай выглядит так устало и измождено, словно постарел на пару десятков лет. Выделяющиеся на худом лице глаза сейчас смотрят на всех, кто находится в гостиной. На Джил, на Аноэля, на столпившихся в дверях слуг.

– Ты обещал, – внезапно произносит Гай, словно зная, что тот, кому он адресует эти слова, сейчас его видит. Затем его оттесняет охрана, и вновь появляется студия новостей, а ведущий пускается в рассказ обо всех преступлениях, которые совершил Гай.

В гостиной раздается звук похожий на сухой кашель. Экран гаснет, и Аноэль отворачивается от телевизора. Он не хочет слушать дальше то, что обсуждается теперь на каждом углу.

Сейчас он просто опустился на диван, почти рядом с Джил, и она видит, что он полностью потерял остатки уверенности в том, что всё можно изменить.

– Он говорил это Вам? – Ну зачем она задает идиотский вопрос, ответ на который и без того очевиден.

– Да, он напомнил, что я обещал позаботиться о тебе, – Аноэль не повернулся к ней, словно тоже считал, что она спрашивает заведомую глупость.

Может, она вот-вот проснется, а всё это окажется дурным сном?

– Мы не были знакомы толком, – у Джил не было объяснения тому, что Гай так вёл себя.

– Я по-прежнему удивлен не меньше тебя, – Аноэль отбросил в сторону пульт, который держал в руках.

Может, Гай был каким-то психом с навязчивой идеей?

Прислуга уже давно исчезла, оставив их одних. Аноэль явно не собирался помочь ей найти объяснение всему, и Джил прямо поинтересовалась:

– Почему я?

– Понятия не имею. Он просто позвонил, велел приехать. Я пробрался сквозь толпу и забрал тебя. Вот и всё. Больше я ничего не знаю, хотя хотел бы знать больше, – Аноэль развел руками, – я рассчитывал, что ты мне объяснишь что-нибудь.

Джил поежилась, испытывая дискомфорт и чувство, будто её мозг перегрелся, как старый процессор.

– Я действительно не знаю. Он подошел ко мне тогда, у мэра. Всего каких-то полчаса, может больше.

– Ладно. Нам обоим нечего сказать по этому поводу, так что не вижу смысла строить догадки.

Где-то вдалеке надрывались сирены полиции, и этот звук нарушал снова повисшую тишину. Джил сидела, пытаясь хоть что-то сообразить или понять, её сосед тоже молчал, погруженный в далеко нерадостные мысли. Сколько они просидели – было сложно сказать.

Раздавшийся за окном грохот заставил Джил подпрыгнуть от неожиданности. Звук был таким, словно кто-то обрушил небольшой дом рядом с особняком. Затем грохот снова повторился, будто за первым зданием последовало второе. Джил вскочила с дивана и, следом за Аноэлем, опередившим её, направилась к окну. Она почти была возле него, когда шум повторился, на этот раз ещё сильнее.

Джил невольно пригнулась, когда Аноэль вытянул в её сторону руку, останавливая и не разрешая подойти ближе. За окном явно творилось что-то странное, и он не позволял Джил сдвинуться с места, продолжая держать руку в предостерегающем жесте. Сообразив, что сейчас лучше слушать его, Джил напряженно следила за выражение лица Аноэля и пыталась по нему понять – что там творится.

– В чем дело? – Почти шепотом спросила она, когда он повернулся, оглядывая комнату.

– Оставайся на месте, – его голос звучал теперь совершенно иначе. Спокойный и жесткий, словно перед ней находился не человек, который совсем недавно горевал о друге, а солдат, за спиной которого был слишком большой опыт.

Джил и не собиралась ничего делать, никуда идти, но её начинало раздражать неведение. Снова гул, но на этот раз после того, как он затих, раздались странные громкие голоса, доносившиеся до окна комнаты. Они разговаривали, но язык, на котором они общались, Джил был незнаком.

– Что, черт возьми, происходит? – Зашипела она на Аноэля, который продолжал молча наблюдать за тем, что происходило снаружи. Паника, которая начинала пробиваться из растерянности, заставляла дыхание участиться. Джил почти чувствовала, как сердце колотится где-то возле горла, грозя выскочить наружу от чрезмерного уровня адреналина. Наконец Аноэль медленно отошел от окна, передвигаясь по-кошачьи медленно и плавно так, чтобы его движения не были заметны тем, кто был на улице.

Когда он обернулся к Джил, она поняла, что там творится явно что-то не то.

– Отойди вглубь и не приближайся к окну. Не поднимайся выше уровня подоконника, – он говорил спокойно и медленно, чтобы она уяснила каждое его слово.

– Я поняла. Но ты должен сказать – что происходит? Там полиция? Они хотят штурмовать особняк? – Она попятилась, выполняя его приказ, и сердито сверкая на него глазами.

– У нас серьезные проблемы, – Аноэль снова вернулся к окну, так и не удосужившись ответить Джил.

Когда это в его руках оказался небольшой кинжал? Джил вытаращила глаза, глядя на блестящую сталь. Кто он такой? Бывший солдат какого-то элитного подразделения? Разведчик? Работает на правительство? И что там за окном, что он явно готовится к нападению?

Гул и голоса за окном усиливались, и Джил внезапно подумала, что до сих пор не слышит криков и паники, ведь люди должны были хоть как-то реагировать на происходящее. Гул звучал так, словно по улице двигалась какая-то тяжелая техника, заставляющая стекла мерно подрагивать. Аноэль отодвинулся к стене между окнами.

– К дому они не подойдут, но лучше держаться подальше от окон, – он посмотрел на двери комнаты, и Джил поняла, что там уже некоторое время стоят слуги, явно ожидающие его указаний. На секунду она была готова поклясться, что зрачки в их глазах вертикальные, словно на человеческих лицах были глаза змей, но затем решила, что окончательно сходить с ума ни к чему. Нужно быть в состоянии адекватно мыслить, особенно в такое время.

Когда внезапно раздался громкий голос, отлично долетающий до открытых окон, Джил подумала, что как раз таки пора начинать сходить с ума. Шум и голоса внезапно затихли, и голос звучал отчетливо и ясно:

– Джил, я знаю, что ты здесь. Ответь мне, что ты в порядке.

Если бы её глаза могли вывалиться, они бы сейчас со стуком катились по полу. Она смотрела на Аноэля, который был явно удивлен не меньше неё, он приложил палец к губам, приказывая сохранять тишину.

– Я волнуюсь за тебя. Тебе не причинили вреда? – Этот голос не мог раздаваться там, за окном, разносясь при этом так гулко, словно был усилен десятикратно. Так не звучит речь через мегафон.

Аноэль сжал кинжал и буравил взглядом Джил.

– Ты говорила кому-либо о том, что ты здесь? Говорила с кем-нибудь?

– Нет, я всего лишь звонила Стоуну, я надеялась переубедить его, – Джил слышала, что её голос сейчас больше похож на невнятное блеяние, настолько он дрожал. Но сейчас она не могла нормально соображать, какое там – говорить.

Взгляд, которым наградил её Аноэль, явно был равнозначен самому нелестному мнению о её мозгах вдобавок к отборному мату.

– Оставайся здесь, – бросил он ей, явно подавив свое негодование, и направился к выходу из комнаты.

Как только по её расчетам Аноэль спустился вниз, она, пригнувшись, добралась до окна и выглянула наружу, стараясь, как и он, прятаться за краем окна.

То, что она увидела, заставило её молниеносно съехать вниз по стене и зажать себе рот, чтобы не завопить от испуга. Это выглядело как ужасный гибрид, созданный чокнутым фантастом, находящимся под действием тяжелого наркотика.

Возле ворот прохаживались огромные, жуткие создания, которые будто сбежали с фестиваля фантастики и ужасов. Если бы не естественность их движений, Джил подумала бы, что это жуткое шоу с отлично загримированными и одетыми аниматорами. Что-то вроде адского Марди Гра с девизом “эй, давайте напугаем тут всех до истерики”. Те, что были там, внизу вели себя не так, как ведут люди, нанятые развлекать толпу, а как те, кто действительно носит блестящую броню подходящего размера для двух с половиной метров роста, которой мог бы позавидовать Железный Человек. Потому, что эта броня – вполне привычный костюмчик, полностью защищающий их уродливые тела, которые венчали головы с небольшими черными рогами.

Отдышавшись и заставив себя успокоиться, Джил поднялась и снова выглянула. Бронированных становилось всё больше, словно они прибывали откуда-то, стягиваясь к особняку. Единственное, что ей было непонятно, так это то, что никто вокруг не исходил на визг и вопли от ужаса. Кажется, народ, который уже не мог ничему удивляться, просто считал, что тут снимают очередное кино про Мстителей или нападение пришельцев. Положительно, люди, уплетающие попкорн в то время, как на экране кого-то рвут на клочья упыри или взрывают целый город, не испытывают потрясения при виде чего-то необычного. Их уже просто нечем поразить, ведь всему всегда есть объяснение.