Текст книги "Места слабости"

Автор книги: Юлия Фомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

III. Точка отсчета

Ей снился удивительный сложный мир, совсем непохожий на наш. Многоуровневые спиральные дороги, по которым будто дети с горок в аквапарке скользили во всех направлениях существа совершенно невероятных форм и размеров. Лысые и волосатые, носатые и бородавчатые, многоногие и многоглазые, не имеющие вообще никакой четкой формы и всех цветов радуги… Каждое из этих существ жило собственной жизнью, но все они при этом были как мельчайшие детали единого сложного механизма. И все это многообразие было настолько гармоничным, при полном отсутствии даже намека на технологии, что Ника, будто разглядывающая микромир под сильным микроскопом, испытала самый настоящий комплекс неполноценности. Но вместе с этим, она восторгалась величием простоты и одновременной сложности гармонии этого мира.

Куда нам, с нашими смешными запросами, неуклюжим и беспомощным перед лицом даже небольшого возмущения стихии мятежной природы нашего мира до этого сакрального волшебства, образца абсолютной гармонии? Попав в такой мир, мы будем подобны слонам в посудной лавке. Убогие, способные нести лишь разрушения, не в силах вписаться и стать частью огромного живого механизма.

Танцующие существа растаяли, забрав с собой и воспоминания, оставив только чудесное послевкусие погружения в волшебство сна и полное удовлетворение от того, что самая главная тайна существования мироздания только что была разгадана. Все оказалось таким простым и ясным! И пусть сама тайна, и ее разгадка канули в небытие с первым взмахом ресниц. Явь уже впитала благоговейное чувство своевременного пробуждения.

Первым, что Ника осознала, было блаженное чувство вернувшегося контроля над собственным телом. Она с наслаждением потянулась, разминая затекшие от длительной неподвижности конечности. Машина стояла. За рулем никого не было. Ника осторожно потянула ручку и открыла дверь, прислушиваясь к странному безмолвию. Постепенно, мир вокруг нее наполнялся звуками, естественными для безлюдного места, вдали от цивилизации.

С первого взгляда Ника догадалась, что она здесь уже давно: в последние мгновения ее бодрствования, когда машина съезжала с шоссе, уже начинало вечереть, а сейчас солнце было в зените, припекая вовсю. Ника осторожно выбралась из машины в высокую, по пояс траву. Вокруг гомонили насекомые, воздух был полон голосами птиц.

Машина стояла рядом с полуразрушенным четырехэтажным зданием жутковатого вида – на окнах ржавые решетки и почти полное отсутствие стекол. Желтая краска давно облупилась и цвет угадывался скорее интуитивно. Явно, в прошлом это был режимный объект. Далеко позади, там, куда тянулись следы примятой колесами джипа травы виднелись очертания каких-то строений.

«Пора домой!», подумала Ника. Взялась за автомобильную дверную ручку, сосредоточилась на образе своего дома… рывком распахнула ее и… оказалась внутри машины. «Не выходит!» – досадливо поморщилась она. Огляделась и решительно направилась к ближайшей покосившейся двери «заброшенки». Осторожно, чтобы не испачкаться, она одними кончиками пальцев придавила дверь, заставляя ее со скрипом закрыться. Из-под пальцев, шурша, осыпалась ветхая краска. Девушка, отряхнув ее остатки с пальцев, взялась за обломок дверной ручки, от которой оставались только две металлические планки по краям, сосредоточилась, вновь представляя собственную квартиру и потянула скрипучую рухлядь на себя, рискуя обрушить на собственную голову всю эту ненадежную конструкцию. Зло скрипнув, дверь поддалась. Ника шагнула и одновременно открывая глаза…

Внутри здания освещения не было. Закрывшаяся, будто от пинка дверь, моментально погрузила Нику в полный мрак маленького, без окон предбанника. В панике, Ника отшатнулась и пулей вылетела на улицу, растерянно глядя на непослушную дверь.

– А, отсюда нельзя уйти, – спокойно информировал ее появившийся из-за двери Псих.

Ника вздрогнула от неожиданности, принимая защитную позу. Однако, Псих не собирался хватать и тащить куда бы то ни было. Он крутил в руках какую-то медную пластину так, будто починял машину в гараже, а Ника, как досадное недоразумение случайно оказалась там же. Девушка изумленно изучала этого странного мужчину – красивого, как греческая статуя, явно неглупого… Но что-то в нем было пугающее, непонятное и чуждое, будто и сам он был не от мира сего. Псих явно знал о намерениях Ники и совершенно не переживал за то, что ей удастся воплотить план побега. Более того, он показал ей рукой в направлении, откуда приехала машина:

– Приехали мы оттуда. Вход – там. А вот выход… Пока я тебе не разрешу, выйти ты не сможешь. Хотя, попробуй, ради любопытства. Когда закончишь, у меня тоже все будет готово. Можешь не торопиться, солнце не сядет. Здесь время остановилось в этом ключе, по моей воле.

С этими словами, он зашел куда-то за угол здания и пропал из виду. Ника попятилась и, постоянно озираясь, поспешила прочь от этого странного места. Почему-то она безоговорочно поверила его словам и пошла в указанном Психом направлении, двигаясь по широким колесным следам. Где вход – там и выход. Как же иначе? Впереди маячили деревья. Ника вышла на почти заросшую тропу, обозначенной двумя колеями – значит, иногда машины здесь все-таки ездили.

В какой-то момент она подняла глаза, отвлекаясь от неровностей дороги, и обнаружила, что почему-то двигается обратно к желтому зданию. Джип цвета хаки все так же торчал около главного входа, гармонично дополняя пейзаж.

– Чертовщина какая-то, – зло подумала Ника.

Видимо, дорога где-то изгибалась так, что сделав полный круг, Ника вернулась назад. Она круто развернулась и опять побрела прочь. На этот раз она было пыталась ориентироваться по солнцу. Но, сейчас оно было в зените, съедая тени и лишая Нику такого важного ориентира.

Дорога вновь привела девушку к разрушенному зданию. И это не смотря на то, что она придерживалась направления и шла не настолько долго, чтобы сделать круг по казавшейся прямой линией дороге. В следующий раз Ника поменяла направление, но забрела в колючий репейник и вынуждена была, чертыхаясь, вернуться обратно на тропу.

На четвертый раз, когда перед ней опять выросло желтое здание, стало ясно следующее:

Первое: солнце до сих пор находилось в зените, что было невозможным явлением, поскольку по ощущениям, Ники двигалась она уже несколько часов.

Второе, уловить момент, когда ее «разворачивало» было невозможным, сколько бы внимания она не прилагала. Хотя… бродить под палящим солнцем с непокрытой головой… В этом случае в принципе было сложно сосредоточиться.

И третье… Ника на миг даже усомнилась в том, что она вообще находится на Земле – уж слишком странным казалось это место… Нельзя было переместиться в привычной ей манере… Может это очередное «предмирье»? Такой картины, правда, у Эдгара она не видела. Но ведь, даже время течет здесь как-то очень уж странно…

– Время не течет, – сварливо поправил ее мысли Псих, также внезапно, как и в прошлый раз оказавшийся у нее за спиной. – Время создает свои амфибии в акватории бессмертия души, но кадастр часов рапсодии доверия стирает тебя из кадастра бытия. У Времени нет структуры, как таковой. Но есть аватар ритма, аватар аккорда, аватар такта, аватар цикады, аватар пульса, аватар пульсара или рапсодии. Это значит, что Время представляет собой не Часы, отсчитывающие периоды Настоящего, переходящего в Прошлое, а обычные параметры рапсодии мелодии ВЕЧНОСТИ, именуемой акватория рождения материи пространства эфира зефира вакуума.

Для убедительности, Псих вынул из кармана стеклянный шарик с юркими песочными часами, которые сейчас крутились внутри прозрачной сферы, напоминая, скорее не часы, а крохотный вентилятор и помахал ими перед Никиным носом. Шарик вновь исчез в складках его одежды, а Ника осторожно кивнула, полагая, что в этом случае благоразумнее будет согласиться.

– Однако, ты как раз вовремя. У меня уже все готово. И не нужно оглядываться назад – нет здесь иного пути, кроме как выполнить твое предназначение.

– А… какое у меня предназначение?

– Ну как же? – удивился Псих. – Ты сама согласилась – дала СЛОВО. Твоя цель – исправить путь Руси-России, вернувшись в ключевой узел истории. Всего лишь, тебе нужно уговорить Николая Александровича последовать зову своего сердца. Если бы Николай Второй остался верен своей любви, женился на ней, история России могла бы сложиться совсем иначе. Впрочем, все подробности рассказывать слишком долго… И тебе это будет не интересно. Да еще… так долго солнце в зените держать, не хорошо, сама видишь…

Ника задрала голову и убедилась – солнце действительно ни на сантиметр не сдвинулось, так и полыхая в самом центре неба без единой тучи.

– Что это за место, – решилась спросить Психа Ника.

– Некогда закрытый город. Почтовый ящик… Короче говоря, до цивилизации далеко. Очень важное место… Разлом плит, дыра в озоновом слое, центр падения метеоритов… Это эпопея гениальной сказки, создающей набат рефрена колоссали и риддик грома кара домбая эльбруса победы триумфа салюта удара метеорита апофеоза бога…

«Ох… Опять его понесло», подумала Ника. Но Псих уже подталкивал ее к торцу здания, где зияла темная пасть входа. Упираться смысла не было, но Ника вдруг остановилась и пристально посмотрела на Психа. Он посмотрел ей прямо в глаза, и ответил на немой вопрос:

– Я выполню свое обещание и расскажу тебе все… И даже больше того! Но только после того, как только ты исполнишь данное мне СЛОВО.

Ника продолжала упрямо сверлить его взглядом. Псих же, явно свободно читавший ее мысли, вздохнул и неохотно промолвил:

– Да, если что-то пойдет не так… Я все равно расскажу тебе. Но ты должна приложить все усилия. Ведь, ты дала СЛОВО!

– Почему я не могу читать Ваши мысли? – прямо спросила его Ника, все так же не двигаясь в сторону здания. – Что не так с этим местом? Здесь даже двери…

– В этом месте просто нет силы. Это – твое место слабости, – впервые с момента их встречи Псих улыбнулся. И улыбка его Нике совсем не понравилась.

Подойдя ко входу в здание, Ника внезапно отшатнулась. Она заметила в глубине темного проема движение. Испуганно обернулась. Но Псих ободряюще кивнул, приглашая продолжать.

Внезапно, Ника поняла, что внутри здания находится зеркало и то движение, которое почудилось Нике – ее собственное отражение. Псих, видимо, стоял чуть поодаль и его узкое зеркало не отражало.

– Ты должна пройти лабиринт, – внезапно серьезным голосом сообщил ей Псих. – Ничего не бойся. Все что ты увидишь – просто отражения старого времени. Лабиринт отразит твою жизнь, твои деяния, твои страхи… Со временем, ясные изображения исчезнут, ведь зеркала внутри не стеклянные. Сначала тебя ждет отполированная до зеркального блеска сталь, затем медь, латунь, алюминий и бронза. Внутри этого лабиринта концентрируется энергия эфира или аргонная энергия, которая поможет тебе достичь цели… Только… Только раньше не выходи из лабиринта, иди строго по его узору, не сворачивая… Зеркальный лабиринт является воспроизведением зеркального отражения всех углов проекций и воплощений всей геометрии линий пересечения…

Будто зачарованная, Ника уже не слушала голос Психа. Лабиринт не просто заинтересовал ее. Он манил и притягивал… И Ника сделала первый шаг.

IV. Зеркальный лабиринт

Стоило ей перешагнуть порог лабиринта, как день померк. Ника испуганно оглянулась: дверь позади нее бесшумно захлопнулась и последнее, что успела заметить девушка – как тонкая блестящая пластина, скользнув, закрыла дверной проем, будто его и не стало вовсе. Эта самая пластина оказалась стенкой какого-то сложного многогранного помещения, в котором оказалась девушка.

Постепенно глаза ее привыкли к полутьме, и она осмотрелась. Помещение оказалось полностью зеркальным, будто бы елочная игрушка изнутри. Отражающие поверхности были не только на стенах, расположенных ломаными линиями, под углом друг к другу, но и на полу, и на потолке.

Ника понимала, что находится в совсем небольшом помещении, в котором, стоило только раскинуть руки – можно было коснуться противоположных стенок. Однако отражения создавали иллюзию того, что она находилась в центре огромного помещения, похожего на многогранный, какой-то даже бесконечный мыльный пузырь.

Девушка сделала шаг, и миллиард все уменьшающихся в зеркальных коридорах Никиных копий послушно повторили за ней движение. От такой синхронности, Нике почему-то сделалось страшно, будто вся эта оптическая пирамида сейчас сложится, схлопнется и обрушится ей прямо на голову. От страха, девушка съежилась, закрыла лицо руками и крепко зажмурилась. Однако, тут же устыдившись своей детской наивности, усилием воли разлепила похолодевшие пальцы, разомкнула веки и выпрямилась во весь рост.

– Это же просто зеркала, – нарочито громко заявила она, ни к кому не обращаясь.

На последнем слове голос ее все же подвел, а неожиданное эхо, будто такое же зеркальное, как и все вокруг, подхватило ее неверный голос, передразнивая.

Пораженной неожиданным звуковым эффектом Нике вслух рассуждать расхотелось, и она круглыми глазами осмотрелась вокруг.

С первого взгляда было понятно, что зеркала эти непростые. Псих сказал правду – Нику окружало совсем не банальное посеребренное стекло, а до идеальной гладкости отполированные стальные пластины, отражения которых обладали какими-то совершенно иными свойствами.

Глядя на отражения, она почувствовала, что до этого момента все зеркала в ее жизни были будто дешевой подделкой. А в этом зеркальном помещении царило непередаваемое величие и ощущение истинности. Даже сами отражения были какими-то непривычными, не совсем… стеклянными, что ли?

Ника притопнула, проверяя пол на прочность – металлическая поверхность не пружинила и оказалась весьма скользкой. Звук Никиного топота немедленно подхватило чуткое эхо.

Воздух в помещении не казался спертым, однако, вокруг царила просто стерильная чистота, на зеркальных гладях не было ни пылинки. Даже подошвы ее ног почему-то не оставляли следов.

Ника, изо всех сил напрягая зрение, с огромным трудом нашла тонкую линию стыка между пластинами – они были безупречно подогнаны друг к другу.

Неужели, подумала она, такое можно создать человеческими руками? Конструкция помещения выглядела слишком сложной, слишком искусно выполненной и какой-то… очень правильной… Будто сама истина мироздания была кратко и емко сформулирована в этой конструкции…

Ника вплотную приблизилась к отражающей поверхности перед ней, пытаясь рассмотреть зеркальную грань, как это делают маленькие дети, изучающие феномен маминого трюмо… Зеркальная грань была безупречно прозрачной, уводя Никин взгляд в бесконечность отражений. Стальные пластины были безупречно отполированы и невозможно было понять, где заканчивается «наш мир» и начинается «зазеркалье». В итоге, Ника уставилась на собственное отражение. Так ясно как сейчас, девушка себя еще никогда не видела. Зеркало досконально отражало все: складки и мельчайшие, не заметные даже на ярком свету пятна на одежде, едва намечающиеся морщинки в уголках глаз, каждый волосок… Каждая самая малозаметная деталь была видна с какой-то непередаваемой четкостью.

Только сейчас она осознала, что в зеркальном помещении почему-то светло, хотя, невозможно было понять, откуда лился мягкий приглушенный свет. Казалось, что его излучали сами зеркала, будто подсвеченные изнутри.

Ника вновь пробежала глазами по едва заметным стыкам и наконец-то смогла определить, что пол имеет форму идеального шестиугольника. Стены перед ней находились под неким углом так, что помещение представляло собой какую-то сложную фигуру… На что же это было похоже? Нику осенило – на пчелиные соты! Как же странно…

У нее закружилась голова, от слабости она сделала шаг и ступила на пластину стены, податливо подвернувшуюся под ее ногой, будто пол уступил место стене. Или показалось?

Девушкой опять овладела паника. Не то, чтобы она боялась закрытого пространства… Здесь, в этой зеркальной бесконечности, при явном отсутствии выхода, пространства вокруг было одновременно слишком много, при почти полном его отсутствии… К тому же, Ника поняла, что пока она крутилась, потеряла то место, где пластина закрывала выход на улицу.

Что теперь? Она в ловушке? Из горла девушки непроизвольно вырвался крик, тут же подхваченный эхом. Звук, отражаясь, почему-то все усиливался, хотя, по всем законам, давно должен был угасать. Он уже гремел, подобно адскому гром. И, когда, казалось, она была уже почти оглушена, звук внезапно смолк, будто его выключили. Одновременно в одной из зеркальных стен, обнаружился изъян – отражение отсутствовало. Что это? Проход? Видимо, сразу она его не обнаружила из-за того, что уже через метр был все такой же зеркальный поворот, который был виден только под определенным углом зрения.

Ника сделала несколько осторожных шагов и поняла, что вновь попала в тупик. Ее пальцы внезапно уперлись в зеркальную поверхность. Она резко отдернула руку – зеркало, будто током, пронзило пальцы обжигающим холодом.

– Еще и кусаются, – прошептала Ника, затравленно оглядываясь. Она испугалась, что и сейчас эхо подхватит ее шепот. Но на этот раз оно безмолвствовало.

Девушка почувствовала себя ужасно маленькой и беспомощной, в окружении холодной стали, где она, бледная и испуганная, движется, вытянув руки, а сотни ее отражений жадно ловят малейшее движение, чтобы синхронно повторить за ней, ибо собственной жизни у них не было… И от этих бесконечных отражений ничего не скрыть… Никуда не скрыться…

В очередной зеркальной стене, на которую наткнулась Ника в поисках прохода отразились полные слез глаза девушки.

«Разве я плачу?» – удивленно подумала Ника. Она не чувствовала слез, зачарованно глядя, как ее отражение, будто отлепившись от навязанной чьей-то волей синхронности, начало жить собственной жизнью.

И вот, уже на Нике уже совсем не розовые джинсы. Она в красном платье, на немыслимых шпильках… Платье порвано в клочья… В руках девушки испачканная в чем-то красном и тягучем хрустальная пепельница… Неверная шпилька под ее левой ногой предательски подламывается и она, без сил съезжает по стене на пол, откидывая стекляшку и прикрывая беспомощную грудь…

Что она сейчас сделала? Ударила… Убила? Красное – это же… Зачем же она сидит и ничего не делает? Может, зря она так? Сейчас, наверное, следовало вызвать скорую помощь, чтобы успеть спасти?.. Но, нет, она не станет это делать… Все правильно, так было надо… Это же было еще тогда, давно…

Ника закрыла глаза и перевела дыхание. Это всего лишь отражение… или изображение… Как в кино? Неужели, зеркало отразило давно минувшие события? Или даже воспоминания? Сейчас она мучительно-ярко переживала забытое. Ведь вспомнилось все, что память услужливо затирает. Тогда, ей было совсем нечем дышать. Казалось, что она убила человека – того самого толстого таможенника, который ждал в порту опасную партию плюшевых Чебурашек в морском контейнере… В безобидных игрушках контрабандисты прятали оружие.

Контора искала, проверяя подозрения, но времени было слишком мало… А Нике пришлось… Нет, ей тогда ЧУТЬ не пришлось… Но пепельница, которую сжимало растерзанное Никино изображение, попалась под руку… И вот, она освобожденная, но замаранная этим… красным… красной… победила… Победителей ведь не судят?..

Ника потрясла головой, отгоняя ожившее воспоминание. Ничего ведь сейчас не изменишь. Да и нечего не стоило тогда делать иначе. Все верно.

Помещение заполнил резкий звук, похожий на треск лопающегося стекла. Ника испуганно раскрыла глаза. Одновременно с этим, девушку передернуло от отвращения, да так, что от ее пальцев по всей хрустальной поверхности стальной пластины поползла паутина трещин, будто отражающая поверхность разбилась от чьего-то сильного удара. Изображение старого воспоминания перестало быть видимым.

Ника испугалась, что испортила что-то в этом идеальном месте. Она отшатнулась, отвернулась от разбитой стали зеркала и поняла, что оказалась на полу, а разбитая пластина почему-то очутилась над ее головой. Ника испуганно вскочила на ноги, не понимая, как же это могло произойти, как тут же наткнулась на пластину из красноватого металла. Изображение ожило, мгновенно притянув взгляд девушки…

…Из красноватых зеркальных глубин надвинулась, ожила и заполнила собой все вокруг белая комната. Единственное, зашторенное тонкой белой тканью окошко находилось под самым потолком.

Изображение сменилось. Перед глазами лежащей навзничь Никой склонился сам Государь. Он что-то говорил. Но Ника почему-то не слышала его голос, будто настройки гигантского зеркального телевизора сбились. Однако, требовалось отвечать, и она вымученно кивнула.

Ника чувствовала, что с ней творилось что-то неладное. Малейшее её движение причиняло боль. После жуткой судороги, скрутившей все тело, она вспомнила…

…То, что она сделала тогда, принеся себя в жертву, сделано было совсем не добровольно… Ей пришлось. Это была единственная возможность выжить, доказав, что она не бесполезный «отработанный» материал… Одно то, КАК она это сделала… Сам противоестественный процесс принятия чужой боли от человека, находящегося на грани жизни и смерти был не просто опасным. Он мог оказаться смертельным как для «донора», и для «реципиента».

После чудовищных опытов, ослабивших и высушивших ее почти до предела… Опытов, проводимых бездушными гадами-биохимиками над живым человеком, как над подопытной мышью… Спасение чужой жизни могло стать последним…

В обычное-то время, когда Ника пребывала в добром здравии, решиться на такое мероприятие было опасной затеей. А сейчас, когда она сама ели жила, проделывать подобное было просто безумием, равным самоубийству.

Однако, она решилась и просто сделала то… что должна была сделать.

И результат не заставил себя ждать. Расплата была чудовищной. Она чувствовала, что внутри нее зрел «кокон» чужой смертельной болезни, который она добровольно приняла в самую свою женскую суть. И этот самый кокон готов был в любую минуту разверзнуться, начав триумфальное шествие к концу её существования. Змея отращивала большую пасть, чтобы сожрать Нику изнутри…

А прямо перед ней сейчас тот, из-за кого она так страдает… Он совсем близко, и Нике ничего не стоит мгновенно избавиться от страшного груза. Одно неуловимое движение – и змееныш вернется к хозяину, радостно заняв давно насиженное место… Какое искушение!

Но нет… Она не могла так поступить. Не могла и не стала…

… Каким счастьем на этот раз стала обжигающая боль, когда ее пальцы отлепились наконец-то от медного зеркала! Поверхность его, будто нагревающийся пластик, пошла рябью, затрещала, моментально покрывшись сеткой трещин, а изображение, полное боли и страданий исчезло.

Ника, еще пребывавшая во власти воспоминаний, судорожно ощупала свой живот, будто стараясь удостовериться, что ничего чужеродного в ней давно уже нет. Какой ужас! После пережитого, она бы никогда не решилась на второй такой же опыт. Хорошо, что это лишь иллюзия!

Прочь! Прочь из этого места. Пока не угасла ясность сознания, поглощенная животным ужасом. Только бежать! Испуганной тенью, она метнулась в единственный возможный проход, чтобы вновь наткнуться на зеркальную преграду.

Зеркальный лабиринт оказался жестоким испытанием, заставляя вновь переживать давно забытое так же остро, будто все случилось только что… Будто впервые… Скорее бы все закончилось. Нужно было двигаться дальше.

Повернуть направо… Поворот… Кувырок. Стены уже вполне откровенно меняются местами с полом, будто законы гравитации здесь вовсе не работали. Или, напротив, работали точно так же, как у лягушки внутри мяча, которым каким-то неведомым великанам вздумалось играть в футбол.

Ника, сама того не желая, наткнулась на латунную поверхность… Хотела было зажмуриться, но не успела… В пальцы услужливо ткнулась бледная пластина… Что там по плану? Алюминий? Значит, почти все. Изображение на металлической поверхности полыхнуло ослепительно белым под ее пальцами…

…Перед Никой, стоящей на краю скалы расстилались странные мертвенно-неподвижные, будто застывшая лава, воды. Много воды, целое бескрайнее море. Темные его воды хранили молчание, и только едва заметные блики давали понять, что это не черное зеркало, а самая настоящая вода. Площадка перед девушкой обрывалась так круто, что к краю было страшно подойти.

На краю обрыва, бесстрастно свесив ноги в бездну, сидел обнаженный человек. Он был неестественно худ и изможден. Устало привалясь спиной к нагретому солнцем валуну, он что-то крутил в руках. Вот, он поднял неверную руку, и в лучах заходящего солнца блеснул револьвер.

Ника замерла от ужаса, а мужчина взвел курок и, неожиданно быстро приставив дуло к виску, нажал на спусковой крючок… Щелк! Выстрела не случилось. Он не выиграл в «Русской рулетке». Мужчина уронил руку с пистолетом, бессильно опустив голову на грудь – будто потерял сознание.

Она всматривалась в бескровное изможденное лицо, с ужасом узнавая его заострившиеся черты лица. Некогда спортивная фигура превратилась в обтянутый кожей скелет, как у узника концлагеря.

Ника, кинулась было отнимать у безумца оружие, но кто-то удержал ее, крепко вцепившись в рукав. Наверное, правильно сейчас ее удержали… Мужчина сидел на самом краю, и, вспугни его Ника сейчас, он повторил бы грустную судьбу Шалтая-Болтая.

Да-да, все правильно… Осторожнее! Ничего не нужно менять, пусть все идет своим чередом… иначе все пропало…

Треск, острые осколки скрыли видение… Это тоже просто очередное забытое воспоминание, коим Ника уже потеряла счет. Но, игра миражей уже болезненно увлекла и затянула ее. И уже невозможно было не продолжать – столько всего пережито… Ничего не забыть… Все вспомнить…

Иллюзии поражали глубиной присутствия, будто стирая все, что было после, оставляя их, как единственно возможное НАСТОЯЩЕЕ. Переживая воспоминания, Ника забывала про зеркальный лабиринт – взбудораженная память выдавала все новые детали минувшего. Образы, звуки, запахи, ощущения…

Каким-то самым дальним краем сознания Ника понимала, что все происходящее с ней сейчас – не просто изощренная пытка, или чья-то замысловатая игра. Странное испытание будто заставляло ее заново сделать выбор. Оценить, правильно ли она поступала тогда? Все эти видения были так реальны, будто у нее действительно был шанс поступить иначе… Такое иногда случается в мучительном, раз за разом повторяющемся сне.

Внезапно Ника почувствовала, что разгадала главную загадку зеркального лабиринта: двигаться дальше можно было, только пережив прошлое…

Странно, но как только ей удалось это осознать, навалилось какое-то невероятное спокойствие и… принятие неизбежного.

Почему-то Ника сейчас вспомнила институтский курс психологии, на одной лекции которого рассказывали о «модели принятия неизбежного», разработанного американским психологом Элизабет Росс в 1969 году. По мнению психолога, человек принимал неизбежное, проходя пять стадий: отрицание, гнев, торг и депрессию, приводящих в итоге к завершающей стадии – принятия. Лектор, седая дама дворянских кровей, была убеждена, что если человек умный, то неизбежное он примет, сократив стадии принятия – смирившись.

Нике всегда хотелось поспорить с этой теорией. Как же можно смириться, если есть шанс что-то изменить? Что же потом, жить с чувством упущенных возможностей? Каждый раз перебирать их в памяти, выстраивая новые варианты событий, вероятно приведших бы к успеху?

Сейчас задача была совершенно иной. Достопамятная мадам Росс ликовала бы. Зеркальный лабиринт испытывал волю, не ставя зримых условий. И единственное, что оставалось сейчас – смириться и принять условия игры, надеясь, что правила ее поняты верно.

Подумав об этом, Ника почувствовала, будто в ней открылось второе дыхание. На миг, она будто увидела в одном из зеркальных осколков глаза Учителя и будто почувствовала ласковое прикосновение золотое сияния, наполнявшего все его существо. Этого краткого мига, будто родительского одобрения было достаточно, чтобы девушка овладела ситуацией. Она твердо и целеустремленно, ничего не боясь, преисполненная благодарностью, прикоснулась к зеркальной поверхности, как к величайшему дару…

… Будто в ответ на ее догадку, из зеркальных глубин проступил мягкий облик девушки, светловолосой, худенькой, почти подростка.

Ника возликовала – вот так-то! Все верно! Далеко не все ее воспоминания – это боль и ужас пережитого.

Она сразу узнала старую знакомую – это была Нюта. Сейчас они сидели на скамейке неподалеку от входа в Александровский сад.

Нюта внимательно смотрела на Нику так, будто еще тогда видела ее нынешнюю. Ведь, только сейчас Ника готова была понять сказанное:

– Давай я отвечу на действительно важный твой вопрос. Как вернуться. Только тебе решать, каким будет твой путь, – наставительно сказала она, глядя ей, казалось, не в глаза, а в самую душу.

Нике казалось, что в этот миг Нюта видела и зеркальный лабиринт и все то, что Нике еще предстояло пережить.

– Так вот, запомни, – не отводя глубокого взгляда продолжала Нюта, – Для того, чтобы вернуться назад, ты должна найти знакомую дорогу. И двигаться по ней так, чтобы осознавать точно все, что происходит вокруг тебя. Потеряться или забыться хоть на миг – будет для тебя равнозначно полному краху. И ещё, ты должна при этом полностью остановить внутренний диалог – иначе он обманет и уведёт тебя так глубоко, что найти выход ты уже не сможешь, и помочь будет некому.

Ника мягко, будто нехотя оттолкнулась от седой зеркальной поверхности, ей пора двигаться дальше… Сейчас она с сожалением смотрела на покрывшую изображение паутину латунных трещин, под уже привычный и совсем не страшный звук ломающегося стекла.

Поворот. Больше стены не кувыркаются.

С каждым разом становилось все легче… Теперь, когда загадка лабиринта была разгадана, она старалась прикасаться к пластинам вскользь, чтобы не погружаться в пережитое полным сознанием… Вот и сами пластины измельчали, напоминая чешуи на теле невиданного дракона. Серебристый алюминиевый цвет наконец иссяк, уступая темной бронзе.

Лица, вспышки… Все бледнее… А пластины совсем померкли. Вскоре девушка поняла, что ее опять окружает полная тьма. Перед ней осталось последнее большое бронзовое зеркало. Но прикоснуться к нему Ника не успела. Неверный истончившийся пол под ней осыпался осколками и Ника, отрывая какую-то ветхую доску, полетела вниз.

Кувырок… Доска, оказавшаяся в этот миг под девушкой гулко ударилась во что-то мягкое и плотное.

От неожиданности, Ника, прижалась к доске, боясь пошевелиться. Ей казалось, будто доска покачивается на воде.