Текст книги "Пока не погаснут звезды (СИ)"
Автор книги: Юлия Цыпленкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
И с видом оскорбленного достоинства второй аривеец направился прочь. Я поджала губы и ущипнула Гротера. Упускать рыбку, которая сама запрыгнула в лодку, было глупо, это понимал и напарник. Он скривился и с явной неохотой позвал:
– Подождите, господин… как вас там?
– Господин Адам Де Роса, милый, – подсказала я, и «муж» едва слышно хмыкнул.
– Да подождите же! – повысил голос Гротер.
Лаитерро с такой же явной неохотой обернулся и надменно взглянул на моего «ревнивца». Напарник так и не выпустил меня из рук, поэтому к ученому мы подошли вместе. Гротер смерил его новым взглядом исподлобья и буркнул:
– Извините, я погорячился.
– Ничего страшного, – усмехнулся Лаитерро. – Я понимаю. Каждый мужчина-собственник, а когда его женщина еще и любима…
– Именно, – кривовато ухмыльнулся Гротер. – Простите и спасибо, что уберегли мое наивное солнышко от отравления.
Я готова была расчувствоваться и захлюпать носом. «Наивное солнышко»… Козлик ты мой винторогий. Убила бы, честное слово, за всё, но…
– Милый, – плохо скрывая восторг и трепет перед своим «супругом», выдохнула я, – зачем ты так? Не так я и наивна.
Но, несмотря на свои слова, всем видом показывала, что слова «мужа» мне приятны. Он ответил мне ласковым взглядом и поцеловал в кончик носа. Теперь умилился и Лаитерро. Такая теплая улыбка скользнула по его губам, особенно, когда добыл свои глаза из ложбинки между моих грудей. Впрочем, Эрик этого не заметил, он как раз слюнявил кончик моего носа. Но подозрительность быстро вернулась к ревнивцу, и он заметил:
– Я видел вас на причале…
– Да, я стоял там, смотрел на то, как народ отдыхает. Живу, знаете ли, на острове. На материк не хочу, от шума быстро устаешь. Но по обществу, порой скучаю. Иногда хочется и живого общения…
– А как оказались рядом с Лизой?
– Я же вам говорю, Эрик, – терпеливо продолжил Лаитерро, – я увидел, как к вашей жене направляется водонос. Я знаю эту братию, потому решил подойти поближе, услышал, как тот врет про Живой источник и вмешался, потому что Лиза-Лотта неосмотрительно согласилась выпить сомнительную воду. Только и всего. После хотелось сгладить неприятный осадок от разговора с водоносом.
– Вы присели…
– Но послушайте! – теперь ученый был искренне возмущен, действительно, искренне. – Женщина сидит, я стою, и ей приходится задирать голову. Почему вы ищите подвох в каждом моем шаге?
Гротер упрямо поджал губы, снова побуравил немного взглядом своего соотечественника, но все-таки чуть расслабился и даже натянул на лицо вежливую улыбку.
– О чем же вы говорили? – как бы между прочим, продолжил допрос напарник.
– О, милый, – я снова позволила себе выйти на передний план, – господин Де Роса предложил помощь в осмотре интересных достопримечательностей Чилай-ве.
– Ко мне можно обращаться просто по имени, – заметил Лаитерро и продолжил: – Как я уже сказал, одиночество порой приедается и хочется общения. Вы мои соотечественники, мне не хотелось упускать случай поближе познакомиться с вами. К тому же, у меня есть допуск в те места, куда не попадет приезжий, и я могу познакомить вас с этой планетой не со стороны туристического обзора. Если пожелаете, конечно. Хотя, возможно, вам достаточно пляжа…
Я повернулась к «мужу», ожидая его решения. Это был отличный шанс ускорить сближение и соблазнение, главное, не сделать ошибку. Резко отказать – и игру придется начинать с нуля. Согласиться – и это может вызвать подозрения.
– Не знаю, – ворчливо протянул Гротер. – Не уверен, что нам нужна чья-то помощь.
– А в Республиканский заповедник вы можете нас провести? – оживилась я.
– М-м-м, – протянул Лаитерро. – Попробовать можно. Думаю, я смогу достать туда пропуск.
– Ох, это было бы так здорово! – воскликнула я и снова посмотрела на «мужа».
– Я не дал своего согласия, – отчеканил напарник.
– Любимый, ну, пожалуйста, – чуть капризно произнесла я, и на губах Лаитерро появилась легкая улыбка.
– Мы подумаем, – наконец, с неохотой отозвался Гротер. – Можете оставить нам свой контакт, мы свяжемся, когда обсудим ваше предложение.
Ученый усмехнулся, еще раз прошелся взглядом по моей фигуре и кивнул. Мужчины обменялись номерами, и Лаитерро откланялся. Скажу честно, я выдохнула с облегчением. Я опасалась, что он захочет остаться с нами, чтобы «поближе познакомиться». Мне он сейчас был совершенно не нужен. Даже заготовила несколько вариантов, как избавиться на сегодня от назойливого аривейца, но наш объект продолжал радовать и ретировался сам.
– Вот теперь можно смело убираться отсюда, – немного напряженно произнес Гротер, чем вызвал мой недоуменный взгляд.
Мы уже вышли с пляжа, а он продолжал оставаться раздраженным.
– В чем дело? – спросила я, останавливаясь. – Лучшего развития не придумаешь. Чем ты недоволен?
Напарник одарил меня тяжелым взглядом и вдруг воскликнул:
– Какая же наглая лицемерная сволочь!
– Чего? – недоуменно переспросила я.
– Если бы я был нас… – Гротер понизил голос. – Если бы я был настоящим мужем, то этот урод уже плавал бы в океане. Он почти на твое лицо не смотрел, всё как-то ниже. Меня это взбесило.
– Хм, – я скептически изломила бровь.
– Ревность тут не причем, – отмахнулся аривеец. – Он меня ни во что не ставил. Словно я твой аксессуар, с которым этот… козел вынужден пока мириться. Я хочу крови.
Последняя фраза прозвучала мрачно и многообещающе. Я попробовала сдержать рвущийся наружу смешок, и мне даже это почти удалось, но Гротер добил меня сварливым:
– Кобель аривейский, – и я захохотала.
Уткнулась лбом в плечо напарника, сотрясаясь от приступов хохота, утирала слезы и никак не могла остановиться.
– Не вижу ничего смешного. С Геи он, – фыркнул второй аривейский кобель, передернул плечами, оттолкнув меня, и я согнулась пополам, заходясь от хохота уже на уровне ультразвука. Гротер поймал меня, встряхнул, но этим мало чего добился. После ворчливо пробурчал: – Я не такой.
– Такой, – сумела выдавить я. – Ты еще хуже.
– Ложь! – возмутился Гротер.
Я повисла на его плече, пытаясь справиться со смехом. Постепенно мне это удалось, но еще некоторое время прорывалось хмыканье.
– Может, тебе живой водички? – ядовито спросил напарник.
Оценив, сколько нам осталось до «Галактики», я с готовностью кивнула, не забыв добавить:
– И еще сладенького чего-нибудь. От этого спектакля у меня разыгрался аппетит.
– Мы сейчас зайдем в ресторан, потерпи.
И вот это окончательно убило веселье. Всколыхнулось раздражение, заставив меня вырвать руку из захвата аривейца.
– Лиза, – удивленно позвал меня Гротер.
– Отвали, – буркнула я. – Достал ты меня уже. Сама себе куплю… любимый.
– Эй, ты чего взъелась? – он догнал меня и заглянул в глаза.
– Меня достало жить по твоей указке. Никаких моих желаний, ни одного шага навстречу, если это не касается…
Договаривать я не стала. Мне вдруг так обидно стало и жалко себя, что слезы сами собой навернулись на глаза. Я вкалываю бесплатно, себя подставляю, и еще неизвестно, что напарничек для меня подготовил в финале, а ему жалко мне какое-нибудь жалкое пирожное купить?!
– Лиза, – Гротер заступил мне дорогу, нагнулся к уху и тихо спросил: – Эти дни?
– Пошел…
Он заткнул мне рот поцелуем, не дав договорить.
– Присядь в тень, – улыбнулся аривеец, чуть виновато. – Что ты хочешь? Хочешь местных сладостей?
– Нет, – пробурчала я. – Если есть наш шоколад, то его. Если нет, то только не местное. Слишком приторно.
– Хорошо, милая, – покладисто кивнул напарник, поцеловал меня и направился в сторону кондитерской. Он обернулся один раз, но я уже сидела на указанной скамейке. Гротер махнул рукой и исчез.
Я осталась сидеть на месте, давая ему возможность убраться подальше. Через минуты три-четыре пиликнул сендер Брато. Его мерзкий звук я уже не могла ни с чем спутать.
– Полчаса максимум, – произнес голос с легкой хрипотцой. – Время пошло. Носитель в ногах статуи на входе в банк.
– Отбой, – скомандовала я, морщась от объявившейся головной боли.
Уже сделала несколько шагов от скамейки, когда снова остановилась. Вот же тварь! Этот чертов имплант Гротера только частоту его сендера воспринимает? Любая другая связь для меня теперь станет вот таким вот наказанием? Снова пиликнул контактор моего бывшего.
– Да иду я, – проворчала я, но все-таки ответила, готовясь к следующему удару в висок.
– Торопись, – сухо велел Брато.
– Тороплюсь, – ответила я и поспешила отключиться, но и этого времени хватило, чтобы я схватилась за виски и зашипела. – Ч-ще-орт…
Стиснув зубы, я стремительно пересекла пространство до отделения банка, успев заметить сквозь пелену нарастающей боли коренастого, сидевшего на скамейке на другой стороне улицы. На большее меня не хватило, глаза уже слезились усиливающейся боли. Остановилась я перед статуей национального героя Чилай-ве, стоявшей у входа в «Галактику». Его вообще было принято выставлять, где ни попадя. Вроде как знак уважения местному населению. Пару секунд изображала задумчивый интерес, затем опустила взгляд к ногам и заметила обещанный носитель с изображением Гротера.
В банк я входила с неестественно прямой спиной, боясь сделать лишнее движение головой. И мужчине – работнику банка, встретившему меня на входе, на приветствие ответила коротко, и совсем нелюбезно.
– Послание. По параметрам.
– Одну минуту, – немного удивленно ответил он. – Вам нехорошо?
– У вас есть что-нибудь от головной боли? – спросила я, зная, что дежурный медик в «Галактике», как и во многих банках других планет имеется. Всякие случаи бывали, и оказание первой помощи клиенту входило в перечень услуг.
– Я провожу вас к нашему…
– Сначала послание, – отмахнулась я. – У меня мало времени.
– Как вам будет угодно, – покладисто согласился мужчина.
Пока мы шли к сканеру, я молила Вселенную о том, чтобы Всезнайка выполнил мою просьбу. Времени у него было предостаточно. И, о чудо, общее хранилище дало положительный ответ. Вскоре я уже прятала чип с информацией в браслет, тихо стервенея от боли и ненавидя Гротера всей душой.
– Врача, – хрипло выдохнула я. – Срочно.
– Разумеется, – кивнул безукоризненно-вежливый служащий, аккуратно взял меня под локоть и отвел до кабинета.
Доктора на месте не оказалось, времени ждать его у меня не было, но и появляться перед Гротером в таком виде я не могла. Если это его имплант, в чем я не сомневаюсь, то он знает об этой особенности той дряни, что вживили мне в голову. А это полный провал. И даже если сейчас я смогу убедить его, что голова разболелась от перегрева, он всё равно будет за мной наблюдать. Тогда следующий приступ не останется без допроса с пристрастием.
Выхватив сендер Брато из кармана, я с отчаянием утопающего, прошипела:
– Последний контакт, вызов.
– Контакт установлен, – информировал меня сендер, едва не вызвав этим счастливое рыдание на груди банковского служащего.
– Шевелись…
– Живо ко мне, – отчеканила я. – Встречай на выходе.
– Какого…
– Живо!
Если Гротер что-то заподозрит, ему не составит труда узнать, что я с кем-то связывалась, а после встречалась. Но мне было уже плевать на всё. Моя шкура искрила и грозилась вспыхнуть в любой момент. Не сейчас, то при следующем приступе. Как говорили наши предки? Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Значит, бояться нечего, больше одного раза не убьют.
Выдохнув, я попрощалась со служащим, вышла на улицу и тут же столкнулась с высоким брюнетом, на лице которого красовалась небольшая щетина, немного меняя узнаваемые черты. Глаза брюнет имел зеленые, но меня это уже не могло обмануть.
– Доставай свой чертов прибор, – потребовала я. – У меня башка сейчас на две части расколется. Быстро…
Брато втолкнул меня обратно в здание банка, улыбнулся служащему и попросил:
– Мы можем на минуту остаться наедине с женой?
Я даже не смотрела на него. Женой, сестрой, бабкой. Плевать на всё, лишь бы скорей прошла эта изматывающая боль.
– Следуйте за мной, – немного подозрительно ответил мужчина.
Он привел нас в одну из клетушек, где обычно составляли послания, просматривали их, совершили иные операции.
– Надеюсь… – начал служащий.
– Не волнуйтесь, ничего предосудительного, – ответил Егор, и дверь за работником банка закрылась. Брато повернулся ко мне, мгновение рассматривал, чуть сузив глаза, как он всегда делал, когда я пыталась ему, если и не врать, то недоговаривать. Раньше это были невинные мелочи, сейчас вопрос жизни, и чей жизни еще неизвестно. – Что случилось?
– Голова, – коротко ответила я. – Сними боль, иначе напарник разберет меня на составляющие, и ты ни черта не получишь.
– Что с твоей головой? – настороженно спросил Брато, уже делая анализ моего состояние. – Ого… Это ведь не просто так?
– Умный мальчик, – криво усмехнулась я, постепенно расслабляясь. Наконец, выдохнула и блаженно закрыла глаза: – Это лучше оргазма.
– Да ну, – усмехнулся Егор. – Такой безрадостный опыт?
Я приоткрыла один глаз, скользнула взглядом по широкой груди, подняла вверх и остановилась на губах:
– Тебе в подробностях? – вновь хрипло произнесла я, но уже не от головной боли. Меня вдруг посетила шальная мысль – вспомнить, так ли сладок поцелуй бывшего курсанта космической академии, как мне запомнился, или же сейчас я не найду в нем ничего особенного? Но вместо этого я откашлялась и встала со стула. – Пора.
– Да, – Брато кашлянул, повторяя за мной, и первым покинул конуру, в которой мы сидели. – Твой аривеец уже почти освободился. Вряд ли сможем удержать дольше.
– Синеглазка не справляется? – усмехнулась я. – Опыта маловато?
– У нее достаточно опыта, чтобы заинтересовать своего мужчину, – ответил Егор. – Остальное – не ее специализация. Она и так делает всё возможное…
– О, своего мужчину, конечно, – перебила я его и подмигнула: – Тебя?
– Меня, – ответил он, глядя мне в глаза.
– Ну, раз вы нашли друг друга, значит, твоя синеглазка такое же продажное дерьмо, как и ты.
На улицу я выскочила первой, пока Брато не успел ответить. Ярость слепила, она клокотала в груди, и только опыт работы наемника не дал обнажить перед бывшим возлюбленным собственное состояние, о природе которого думать хотелось меньше всего. Я выронила из кармана сендер и бросила через плечо:
– Больше никаких контакторов. Ищи другой способ связи.
– Он причина твоих болей? – услышала я, но не ответила, спеша вернуться, как можно ближе, к месту, где должна ждать Гротера, и как можно дальше от «Галактики». И только сейчас осознала, что носитель покоится в кармане, и отправить новое послание Всезнайке я уже не успею. Чертова головная боль, чертов Гротер, чертов Егор Брато!
Когда появился аривеец, я стояла перед уличным информатором, просматривая новости. Коренастый исчез, тщедушный не появился. Был ли кто-то еще, я по-прежнему не знала, не имея сейчас желания пялиться на окружающих.
– Милая, – позвал меня напарник.
Я обернулась, сияя счастливой улыбкой, и успела заметить, что недалеко от нас стоит Брато, привалившись плечом к стене. Взгляд его был направлен на аривейца, задумчивый, тяжелый взгляд. На мгновение Егора закрыла фигура Гротера, у которого я повисла на шее, подставляя губы под поцелуй, а когда снова посмотрела в ту сторону, где стоял бывший курсант, его уже не было.
Глава 14
Глава 14
Ночь снова была моей. Гротер ушел, когда стемнело, оставив меня наедине с самой собой. Побродила по номеру, не зная, куда себя деть. Я ждала. Не хотела думать, чего или кого, но внутри зудело от мысли, что может раздаться стук… Не выдержав, я прижалась спиной к входной двери и долго прислушивалась к звукам, ожидая шорох шагов, который смолкнет за моей спиной…
– Да какого черта?! – наконец психанула я.
Впервые в жизни не могла понять себя. Это злило, выводило из себя, вызывая совсем уж дикое желание разгромить номер. Передернув плечами, я подошла к своей косметичке, открыла ее и достала футлярчик, в который спрятала волшебные пилюли. Взяла половинку, хотела разломить ее еще напополам, но этого мне показалось мало, и решила проглотить полтаблетки. Чем безразличней, тем лучше.
– За адекватность, – провозгласила я сама себе тост и сунула в рот успокоительное.
Таблетка была безвкусной, она быстро растворилась, и желанный эффект пришел через пару минут. Волнение и ожидание исчезли, нервные хождения по номеру тоже прекратились. Мне стало всё равно. На Брато, на его синеглазку, на Гротера, на Адама-Лаитерро и даже на то, что будет со мной в следующую минуту. Полное философское умиротворение. То, что надо.
– Всезнайка, – тут же вспомнила я.
Вот сейчас мне было жаль, что связь с Брато исчезла. Если они ведут Гротера не только, когда он со мной, то можно было бы удостовериться, что в неприятную ситуацию я не попаду. Ну и черт с ними. Добыв свой коммуникатор, я удалилась в ванную комнату, запустила программу, не особо выбирая. Ванная заполнилась шумом городской улицы, а я погрузилась в послание Всезнайки.
– Куда снова влезла, Рыжая? – Всезнайка, как обычно, сидел на своем обшарпанном кресле, закинув тонкие кривые ноги, густо покрытые волосами, на стол. Маленькие круглые очки криво сидели на носу, но это ему не мешало. – Надеюсь, что твоя задница выберется и в этот раз. Мне было бы жаль больше не слышать твоих ядовитых фразочек, иногда их очень не хватает.
– Катись ты, задрыга, – усмехнулась я. – Если выберусь, я тебя своим ядом оболью от лысой черепушки до твоих стоптанных тапочек.
– Лови своего менсаро, – продолжал Всезнайка. – Детка, тебя жизнь ничему не учит? Надеюсь, новый гарем тебе не светит. И не думай, что я переживаю за тебя.
Я закатила глаза. Всезнайка жил один, сидел, как паук, в центре своей паутины, собирая отовсюду информацию, обрабатывая и отправляя тем, кому она была нужна. Он не любил личных встреч и никому не открывал, где находится его логово. Мне удалось побывать там лишь благодаря неожиданной дружеской симпатии, появившейся за время нашего дистанционного общения. Скажу честно, шла я к Всезнайке с таким чувством, словно меня ждал какой-то повелитель таинственного мира, а бежала от него, устав слушать балабола, который не молчал ни минуты, пока я находилась в святая святых. Общения Всезнайке отчаянно не хватало. Вот такой вот парадокс.
Самое поганое, пока не закончатся его словоизлияния, сама информация не пойдет, это я уже знала по опыту. Несколько раз ругалась с ним, когда время поджимало, а я выслушивала пустой треп, но Всезнайка себе не изменял. Пробить его можно было только пушкой, но тогда бы не осталось Всезнайки, а это уже была бы потеря. И хорошо, что во мне сидело успокоительное, иначе я бы уже рычала. А так умиротворенно взирала на визуализацию, устроенную мне программой ванной, слушая в пол уха, как заливается кривоногий соловей.
Постепенно голос Всезнайки слился с городским шумом, и мое сознание умчалось за пролетевшим транспортником…
В этой части города я никогда не была. Хорошим девочкам нечего делать на окраинах. Егор крепко держит меня за руку, немного нервно наставляя:
– Ни с кем никуда, поняла? Лучше даже не заговаривай. Сидишь, ждешь меня. Куда посажу, там и останешься.
– Я помню, – ворчу я, едва справляясь с радостным предвкушением.
Мне удалось уговорить его, вырвать обещание разочек побывать на подпольных гонках. В этот день я впервые меняла внешность. Это оказалось до смешного просто. Жидкие подкожные импланты на скулах сделали мое лицо шире. Пигмент, превративший меня в брюнетку на три часа, Егор ввел под кожу головы. Пухлые губы, серые глаза, все это тоже оказалось делом одной минуты. Как и изменившаяся фигура. Для преображения, в общей сложности, хватило пятнадцати минут, но эффект меня сразил, стоило подойти к зеркалу.
– Всё равно красивая, – как-то сокрушенно произносит Егор, разглядывая меня.
– Ревнуешь? – я кокетничаю, но моему приятелю не до шуток.
– Не хочу тебя туда вести, – говорит он со вздохом.
– Ты обещал! – восклицаю я.
– Лучше бы не обещал.
И вот мы стоим там, где пройдут гонки. Егор привел меня в ангар, где механики проверяют аэрокарты перед вылетом. То, что каждый аэрокарт хранит свой секрет, Брато успел мне рассказать, но вдаваться в детали не стал.
– Ястреб! – механик Егора приветливо машет ему. – Сегодня не один? Что за принцесса?
– Сестра приятеля, – врет Брато. – Присмотришь за ней, пока я буду занят?
– Присмотрю, – хмыкает мужчина.
– Руки оборву, – предупреждает Егор.
– Так не твоя же, – почему-то я уверена, что механик просто забавляется.
– Друг хороший, не хочу с ним ругаться, – продолжает врать мой парень. – Девчонка достала, мечтает посмотреть на гонки. Друг попросил, я показываю. Не подпускай к ней никого.
– Не волнуйся, Птенчик, сохраню принцессу, – смеется мужчина.
– Спасибо.
Егор хлопает механика по плечу и бросает на меня мимолетный взгляд. Он предупреждал, что не будет представлять меня своей девушкой, и меня заставил поклясться, что я об этом никому не скажу. Я не смогла понять причину такому странному желанию. Сначала решила, что он меня стесняется, потом подозревала, что есть другая девушка, и поэтому Егор не хочет открывать, что встречается со мной. Когда я всё это высказала, Брато посмотрел на меня, как на сумасшедшую, но удостоил только таким объяснением:
– Так будет лучше. – Мне пришлось согласиться, но добиться более внятных объяснений я решила после гонок, чтобы Егор не передумал.
Он обходит свой аэрокарт по кругу, открывает капот, заглядывает под него и показывает механику оттопыренный большой палец, механик, подмигивая, смеется. Брато садится внутрь, его пальцы порхают по приборной панели. Я почти не дышу, наблюдая за ним, любуюсь каждым движением, а в голове крутится прозвище «Ястреб». Его Егор не упоминал, но мне нравится. Мой Ястреб! Хочу прямо сейчас подойти к нему и целовать до умопомрачения, но остаюсь на месте, кусая губы, чтобы унять неожиданное возбуждение. Хочу его прямо здесь и сейчас, на капоте аэрокарта…
– Ох, – выдыхаю я.
– Нравится? – подмигивает мне механик. – Мы этот карт собрали по винтику, красавец!
– Красавец, – согласно киваю я, совсем не глядя на хищный силуэт аэрокарта. Мой взгляд не отрывается от моего мужчины, и мысли, которые сейчас полнят мою голову, далеки от целомудрия. Но…
Я всего лишь «сестра хорошего друга», и мне нельзя проявлять свои чувства. Это Егор вдалбливал мне в голову, пока менял внешность, и всю дорогу, пока ехали сюда:
– Воспринимай это, как игру. Перевоплотись в другого человека.
Я очень стараюсь. Даже заставляю себя отвести взгляд от Егора, когда он говорит механику:
– В прошлый раз на втором круге тяга ослабла.
– Теперь не ослабнет.
Их разговор мне непонятен, и это позволяет придать лицу скучающее выражение. Я обвожу взглядом ангар, рассматриваю других пилотов и их аэрокарты. Кто-то пришел с женщинами. Я вижу, как целуется пилот серебристого аэрокарта с длинноногой девицей, и мне становится неловко из-за этого невольного подглядывания. Отвожу глаза и снова смотрю на Егора. Он такой мужественный, такой притягательный, и теперь я завидую той парочке.
– Пилоты, – негромкий, но сильный голос привлекает мое внимание. Немолодой мужчина стоит в воротах ангара. – Готовность – десять минут.
Он исчезает, и ангар приходит в движение. Я смотрю, как Егор подхватывает с сиденья костюм, приготовленный для него. Его движения четки и уверены, показывая, что процедура облачения привычна. На костюме подчеркнута рельефность тела, но я быстро понимаю, что это для защиты, а не для красоты. Брато натягивает на голову шлем, на котором изображен парящий ястреб, но прежде, чем его лицо скрывает защитная пластина, он подмигивает мне. После возвращается на сиденье аэрокарта, и дверца закрывается, превращая маленькую машину в монолит.
Мне на плечо ложится рука механика. Он утягивает меня подальше, и аэрокарт, пестрый и хищный, словно ястреб, мягко поднимается невысоко над полом ангара. Машины неспешно выплывают за ворота, соблюдая очередность. И мы с механиком и теми, кто был в ангаре, следуем за ним.
– Идем, – моя нянька указывает взглядом в сторону. – Там лучше видно.
Мы обходим ангар, поднимаемся по лестнице на его крышу, и теперь аэродром виден, как на ладони. Я с любопытством рассматриваю трибуны, где сидит публика. Кто-то выкрикивает: «Ястреб!». Я пытаюсь найти взглядом того, кто это крикнул.
– На него многие деньги ставят, – говорит механик, пряча зевок в кулак. – Лихой мальчишка. Рисковый. Такие долго не живут.
– Что? – всё внутри холодеет от слов этого человека.
– Говорю, такие, или берутся за голову, или теряют ее, – отвечает мужчина, имени которого я до сих пор не знаю. – В его будущей службе умение рисковать пригодится, а вот в гонках мог бы быть и осторожней. Прет на рожон, словно смерти не боится. Хотя последнее время поутих. Больше умом берет, чем натиском. Хороший парень. Говорил, что невеста есть. Не знаешь, кто? Скрытный до черта.
– Не знаю, – говорю я, и меня начинает раздирать на части.
Слова механика породили тревогу. Егор уверял, что гонки безопасны. И вдруг «долго не живут». Я, наконец, прозреваю, понимая, что тут не может быть безопасно, иначе бы гонки не были подпольными. Неожиданно вспоминается разговор знакомых, подслушанный случайно, еще на прежнем месте службы отца, когда они обсуждали что-то запрещенное. «Вспыхнул в одно мгновение…».
– Мама, – сдавленно выдохнула я. – Они могут погибнуть?
Я киваю на линию старта, на которую опустились аэрокарты.
– Девочка, ты не знаешь куда попала? – усмехается механик. – Здесь может произойти всё! – Он смотрит на меня, а после качает головой. – Ясно, очередная глупышка, решившая, что здесь весело? Вообще весело, конечно, для зрителей. Они, – мужчина кивает головой, – пришли сюда за зрелищем, и получат его. Если им весело, мы получаем неплохие деньги. Ты ведь тоже хотела зрелищ? Так любуйся, начинается.
Не хочу смотреть. Не хочу, чтобы Егор участвовал. Мне уже достаточно того, что я услышала. Мне страшно и хочется схватить Брато за грудки и трясти его за то, что соврал. Безопасно… Ничего не угрожает… Я сжимаю кулаки и неотрывно слежу за пестрым аэрокартом. Там сейчас сидит мой мужчина, готовый подвергнуть свою жизнь риску на потеху публике. Мне вдруг вспоминается история планеты и гладиаторские бои из глухой древности. Мысль, что меняются времена, но не люди, вызывает невеселую усмешку. Вилы, сети и мечи сменили высокие технологии, но за всем этим стоит всё то же – желание зрелищ. И современные гладиаторы готовы на потеху публике украсить аэродром своей кровью.
– Ты чего трясешься? – удивленно спрашивает механик. – Воображение хорошее? Да не переживай, смертельные случаи редкость. Расслабься, это будет захватывающе.
Он смеется, а мне хочется ударить мужчину. Если бы не он, я бы всё еще пребывала в радостном предвкушении, а теперь стою и думаю, что Егор может уже никогда не выйти из своей машины. Я продолжаю думать об этом, когда перед аэрокартами вспыхивает голограмма девицы с аппетитными формами. Следом загорается табло и начинается отсчет. С каждой новой цифрой девица снимает одну из своих вещей. И когда на табло появляется один – иллюзия девушки остается голой. Она призывно манит пилотов пальчиком, разворачивается и взмывает в небо одновременно с последней цифрой – ноль. И аэрокарты, словно свора гончих, срываются с места, устремляясь вслед за фальшивой женской фигурой.
Она растворяется в воздухе, и теперь все взгляды устремлены на машины, идущие вровень.
– Сейчас перестроятся, – говорит механик.
И действительно аэрокарты разделяются, через одного поднимаясь выше. Теперь они летят в шахматном порядке, освобождая место для маневров. Зрелище до того, красиво, что я постепенно забываю страх, всё больше отдаваясь вернувшемуся предвкушению. Волнение и азарт так плотно переплетаются во мне, что это становится горючей смесью. Я кусаю губы, и мое сердце бьется с каждым мгновение быстрей, ускоряясь вместе с машинами, летящими пока еще в прежнем шахматном порядке.
Пестрый аэрокарт мчит во втором ярусе, и я дергаю механика за рукав:
– То, что выше – это же хорошо?
– Маневрировать удобней, а когда на финише снижаться начнет, нижние мешать будут, – отвечает мой нянь. – Да это всё временно. Скоро перемешаются.
Над аэродромом взлетает сноп ярких искр, усиливая ощущение чего-то праздничного. Настраивают на зрелище, а бестелесный голос выкрикивает номера аэрокартов, имена и прозвища пилотов. Зрители ревут, отзываясь на голос. И когда я слышу:
– Десятый! Ястреб!
Я вижу, как на табло появляется птица. Это ястреб. Он мчит по небу, а потом камнем падает вниз, хватая добычу. Красиво и жутко до одури. Но главное, это же о моем Егоре! Те, кто ставил на него, взрываются криками, вскакивая с мест. Мне тоже хочется заорать, но Брато велел не привлекать к себе внимание, и я молчу. Хотя вряд ли бы кто-то услышал мой крик. Разве что те, кто стоит на крыше и наблюдает отсюда за гонкой. И все-таки я поклялась, потому просто нервно покусываю кончик ногтя на большом пальце.
Карты разогнались так, что теперь слились в разноцветные росчерки, я едва улавливаю, кто есть кто. Но дальше начинается и вовсе что-то нереальное. Строй сломан, начинаются маневры. Это похоже на метание огней. Их бросает из стороны в сторону, вверх и вниз. Светящиеся линии переплетаются, ломаются, рвутся. Трибуны ревут, мужской голос надрывается, комментируя. Игра огней над аэродромом и внутри доводит до неистовства. Схема расположения машин видна на табло, механик Егора смотрит именно туда. Его не интересует зрелищность. Я тоже некоторое время слежу за перемещениями десятки, но вскоре снова гляжу на несущиеся «кометы», чьи хвосты продолжают создавать причудливые плетения в черноте позднего вечера. И я понимаю, почему гонки проводят, когда стемнеет. При свете дня исчезнет сказочное очарование, которое доводит до восторженного исступления.
Через некоторое время я уже ориентируюсь в цвете хвоста аэрокарта Егора. Оно золотистое, как и корпус его машины. Вот теперь мне совсем не нужно табло, чтобы понять, где сейчас находится мой мужчина.
– Через угольное ушко пролезет! – вдруг восклицает механик и хохочет.
Я начинаю понимать, о чем он говорит, следя за коричневато-золотистым следом. Траектория полета Егора меняется так часто, что в глазах начинает рябить от попытки смотреть, не отрываясь. Он проходит между двумя близко летящими машинами, ныряет вниз и взлетает перед самым их носом, тут же взмывает вверх, ввинчиваясь перед уже знакомым серебристым картом. Я вижу, как закручивается светящийся след, вновь ныряет вниз и уходит резко вправо, счастливо избегая столкновения с седьмым номером. Я только успеваю вскрикнуть и зажмурится, а когда открываю глаза, Ястреб уже закладывает новый вираж, упорно прорываясь вперед.
