Текст книги "Провидица (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Глава 16

Замок ласса Ольседа располагался в живописном местечке. Он возвышался на холме, у подножия которого неспешно несла свои воды узкая речушка. За речкой вековым воинством возвышался лес, гордо вознося свои пики в темнеющее небо, на котором зажглись первые звезды. Но вся эта красота должна была радовать глаз поздней весной и летом. Наверное, и начало осени, когда деревья покрывались благородным золотом, украшало это место, но сейчас увиденный пейзаж навевал тоску и уныние.

Кати зябко поежилась и поймала сочувственный взгляд Галена Корвеля. Он уже пытался закутать девушку в свой плащ, припасенный одним из его воинов, как и меч, и пару кинжалов, но лаисса наотрез отказалась от такой заботы, опасаясь, как бы мужчина сам не схватил простуду. Сейчас ему только хвори и не хватало. Корвель принял отказ девушки с неожиданной мрачностью и неудовольствием, словно она тем самым, если и не оскорбила его, то была близка к этому. Впрочем, стоило на губах Катиль появиться чуть ироничной улыбке, и бывший сайер успокоился, удостоив лаиссу Альвран укоризненным взглядом.

За целый день путники покрыли немалое расстояние, утомив лошадей и устав сами. Они ненадолго останавливались только один раз, недалеко от маленького городка, куда отправился верный Бартвальд Даги, сняв всякие знаки принадлежности своему господину. Вместе с ним отправились Рагнаф и Рёнгафт Туни. Вернулись они с едой для отряда, бумагой, перьями и чернилами, купленными на скудные средства, что имелись у ратников.

Корвель свое нынешнее бедственное положение воспринял тяжело. Он хмурился сильней обычного, однако при благородной лаиссе удержался от резких высказываний, которые могли ее оскорбить. Но, заметив ее беспокойство, Гален натянуто улыбнулся.

– Хвала Святым, король не знает обо всех моих деньгах. К моей сокровищнице мне уже не пробраться. Сеймунд должен был отправить своих людей в мой Удел еще в день ареста, чтобы провозгласить заготовленный приговор и наложить лапу на мою казну. Но в Рёйналде и еще нескольких городах я оставлял деньги на хранение банкирам. Конечно, там не так много, сколько скрыто в сокровищнице моего родового замка, но бедствовать мы не будем… если доберемся до них, – пояснил опальный ласс. – К вечеру мы достигнем замка моего старого друга, ласса Ольседа, он приютит нас на ночь и, думаю, не откажется ссудить некоторую сумму, чтобы мы могли добраться до одного из банкиров.

– Думаете, он еще не знает о приговоре короля? – с сомнением отозвалась лаисса Альвран.

– Напротив, думаю, уже знает, – усмехнулся Корвель. – Сеймунд должен был отправить гонцов в разные концы королевства, чтобы те разнесли весть о моих злодеяниях и справедливой каре, – мужчина зло рассмеялся, но оборвал себя и снова посмотрел на Катиль. – Ольсед честный малый, иначе я бы не сдружился с ним. Он укроет нас. Пусть на одну ночь, но этого хватит, чтобы собраться с мыслями и начать действовать.

После скудной трапезы, бывший сайер написал письмо Марфалю и отправил к нему своего гонца. Еще трое ратников отправились в Удел Корвель, где в замках оставалась рать опального господина. Прикинув время, которое понадобится его людям на дорогу, Гален назначил место, где будет ждать своих воинов.

– Они явятся? – с тревогой спросила Катиль.

– Не все, – пожал плечами мужчина. – Трусов и предателей хватает, но часть моих ратников явится точно.

– Но это капля, среди моря королевской силы, – выразила свои сомнения девушка.

Корвель покровительственно взглянул на нее.

– Дорогая моя лаисса, – с иронией в голосе произнес бывший сайер, – вам напомнить, как один маленький воробышек обвел вокруг пальца короля и его стражу?

Катиль скромно потупилась, но и этот комплимент оценила и теперь ее щеки приобрели смущенный румянец.

– К Нечистому, Катиль, – неожиданно воскликнул Гален, – до чего же вас красит румянец. Вы прехорошенькая.

Теперь лицо лаиссы и вовсе стало пунцовым, и она спряталась за ладонями. Чтобы избавиться от неловкости, девушка проворчала:

– До вашей наложницы мне все равно далеко, – и тут же пожалела о своих словах.

Раздвинув пальчики, она подглядела на лассом Корвелем. Он не скривился, и глаза его не метали молнии. А заметив, как Катиль подглядывает за ним сквозь пальцы, будто малый ребенок, и вовсе хмыкнул. Однако его веселье быстро угасло, и мужчина устремил взгляд на свинцовое небо.

– Катиль, вы когда-нибудь видели озерную гадюку? – спросил Гален.

Девушка помотала головой, так и не отняв от лица ладоней, но продолжая подсматривать за лассом.

– Красивейшая тварь, должен признать, – усмехнулся Корвель. – Ее чешуя сверкает, подобно чистейшим зеркалам. Когда солнце падает на озерную гладь, его лучи играют на теле змеи, притаившейся в камнях. Увлеченный этим блеском зверь или человек, идут к ней, желая рассмотреть чудо поближе. Но стоит протянуть руку, как гадюка жалит. От ее яда нет противоядия, и неосторожная жертва сдыхает на месте в ужасных мучениях. Тот, кто знает, как она опасна, давит красивую тварь без жалости, – закончил мужчина, и глаза его сверкнули яростью, но через мгновение ласс выдохнул и улыбнулся. – Вы понимаете, что я хочу сказать, Кати?

Лаисса Альвран наконец открыла лицо и пожала плечами.

– Кажется, да, – ответила она. – Красота опасна?

– Красота – это обман, – усмехнулся опальный ласс. – Не всегда то, что скрывается под красивой личиной привлекательно, и мне довелось узнать это на собственной шкуре. Впрочем, красота Рагны только привлекла мое внимание к ней. Я полюбил ее за то, что принял за душу дочери егеря. Будь она такой, какой мне довелось увидеть ее без маски чистоты и смирения, скорей всего, она бы заняла место моей наложницы, но лишь до тех пор, пока не прискучила бы. Впрочем, если бы мне довелось увидеть ее гнилое нутро сразу, она бы и в мою опочивальню не попала. К Нечистому, Кати, не заставляйте меня говорить о ней! – воскликнул Корвель. – Я впадаю в бешенство.

– Вы называете меня – Кати, – вдруг заметила лаисса.

Корвель недоуменно поднял брови. То, что он перешел на уменьшительную форму обращения, дозволенную лишь родным и близким людям, мужчина сам не заметил.

– Простите меня, лаисса Альвран, я не хотел вас оскорбить, – пробормотал бывший сайер. – Обещаю, что будут следить за собой.

– Я не против, – перебила его девушка.

– Правда? – удивился Гален. – Но почему? – задал он вопрос и неожиданно смутился, осознав его несуразность.

Катиль смутилась не меньше ласса, потупилась, и ее ответ прозвучал так тихо, что Корвель его едва расслышал.

– Из ваших уст мое имя звучит так, будто мы с вами уже давно знакомы. Признаться, это чувство появилось у меня еще по дороге к столице.

– Вы можете мне не верить, Кати, но и меня посещали подобные чувства, – мягко улыбнулся Гален. Вновь воцарившаяся неловкая тишина была прервана ржанием одной из лошадей. Корвель порывисто поднялся, отводя глаза от лаиссы. – К Нечистому, вы уже до конины добрались?

– Лошади голодны не меньше нашего, господин, – ответил Даги.

– Вечером их сытно накормят, – уже спокойней произнес бывший сайер и протянул руку Катиль, помогая встать с поваленного дерева, на котором они сидели. – Пора в дорогу, моя дорогая лаисса. – Девушка согласно кивнула и направилась к своей лошади, отдав ей половину своего куска хлеба.

Замка мелкопоместного ласса Ольседа они достигли, когда сумерки начали сгущаться, скрадывая очертания окружающего пространства.

– Замок почти не защищен, – заметила лаисса Альвран, разглядывая высокие стены, перед которыми не было ни насыпного вала, ни рва.

Ласс Корвель едва заметно улыбнулся.

– Всего день пути от столицы. Нет таких наглецов, кто решился бы напасть на замок, находящийся так близко от королевских чертогов, да еще и в уделе короля, – ответил он. – А враг за триста лет так близко не подбирался к сердцу Валимара.

Девушка понятливо кивнула и тронула поводья, стремясь скорей оказаться под крышей замка, где есть разожженный камин, горячая и сытная еда, и горячая вода с мягкой постелью. Оставалось надеяться, что все это им, правда, предоставят. Впрочем, уверенность Галена Корвеля, в конце концов, передалась и Катиль.

– Не скрывайте мое имя, Гален, – произнесла лаисса, когда они уже поднимались на холм. – Я не хочу больше называться именем Рагны Лёрд, как и любым другим именем, если вы уверены в честности хозяина замка.

– Тем именем я больше никогда не буду именовать вас, даже ради вашей безопасности, – ответила Корвель. – Если будет на то надобность, то имен на свете немало, выдумать можно еще больше. И все же я буду именовать вас лаиссой Дальран. Род Дальран существует, но Ольсед с ними никогда не сталкивался и вряд ли знает, где находятся их земли. Так спокойней и ваше настоящее имя не будет поминаться в сплетнях. Если не Гендрик, то его челядь может замарать вас.

Катиль склонила голову, соглашаясь с опальным лассом. Отряд поднялся к воротам, и Бартвальд Даги выкрикнул:

– В замке ли господин, ласс Гендрик Ольсед?!

– Кто его спрашивает? – отозвались со стен.

– Имя своего господина я назову только славному лассу Ольседу, – не без заносчивости ответил Даги. – Скажите господину, что его приехал навестить старый друг.

Некоторое время на стенах царило томительное затишье, но вот маленькое окошко в воротах открылось, и глубокий мужской голос спросил:

– Я желаю слышать имя друга.

– Гален Корвель, – отозвался бывший сайер. – Позволишь ли просить у тебя крова на одну ночь, Гендрик?

Окошко захлопнулось, и послышался звук отпираемого затвора ворот. Корвель бросил взгляд на Катиль, говорившей: "А вы сомневались". Лаисса Альвран усмехнулась и ничего не ответила. Святые молчали, опасности она не чувствовала, и девушка расслабилась, уже грезя об исполнении своих маленьких желаний.

Гален спешился и встретил своего друга, стоя на земле. Ласс Ольсед вышел за ворота, в изумлении разглядывая Корвеля.

– Друг мой, но как же это возможно?! – воскликнул он, протягивая руки к бывшему сайеру.

– Святые Защитники были на мой стороне, – уклончиво ответил Корвель, не собираясь посвящать Гендрика Ольседа в подробности своего избавления от темницы и казни. – Они решили, что голова лучше смотрится на моих плечах, – мрачно усмехнулся мужчина. – Так примешь нас на постой?

– Конечно, Гален, мой дом – твой дом! – воскликнул ласс. – Но ты мне должен обязательно рассказать, что произошло.

– Непременно, Гендрик, лишь сначала позволь навестить купель, смрад темницы все еще на мне, – негромко рассмеялся Корвель. – И позволь представить тебе мою спутницу – лаисса Дальран. Не смей думать о ней дурно, девушка – чистейшее и честнейшее создание, и лишь воля судьбы, что она оказалась рядом со мной без своих нянек и мужчин ее рода.

– Такие невинные глаза не могут принадлежать недостойной девушке, – склонил голову ласс Ольсед. – Лаисса Дальран, примите заверения в моем уважении и почитании вашего доброго имени.

Катиль поклонилась в ответ, и их наконец впустили в замок. Воины повели лошадей на конюшню, где конюхи поспешили заняться уставшими животными. Убедившись, что его люди не остались без заботы хозяина замка, подал Катиль руку, и они поднялись вслед за лассом Ольседом. Ведиса, прижимавшая к себе вещи лаиссы, которые вынесла из королевского дворца, семенила сзади, не желая доверять заботу о полюбившейся госпоже служанкам какого-то там ласса.

Ласс Ольсед указал покои Катиль, куда уже спешили слуги, чтобы разжечь камин и наполнить купель. Корвель остановился, следя за тем, как за девушкой закрывается дверь. После вернулся и заглянул внутрь, убеждаясь, что лаисса довольна предоставленными покоями.

– Трогательная забота, – ухмыльнулся Гендрик.

– Даже не вздумай допустить дурной мысли, – строго отозвался Гален. – Эта девушка невинна, и между нами нет ничего, чтобы позволило тебе допустить те мысли, что написаны на твоем лице.

– Я всего лишь отметил, что лаисса тебе дороже, чем случайная спутница, – виновато ответил ласс Ольсед. – Мне так показалось.

– К ней невозможно не проникнуться уважением, – чуть ворчливо ответил Корвель. – Я бы не хотел, чтобы мои покои находились далеко от лаиссы Дальран.

Хозяин замка усмехнулся и указал на дверь, находившуюся в конце коридора. Гален удовлетворенно кивнул. Гендрик последовал за ним.

– У одного из моих ратников находится моя одежда, пусть сходят за ней, – попросил Корвель.

Слуга, возившийся в покоях, поспешил исполнить повеление господина. Он не покинул покоев, и когда его гость разоблачился, чтобы забраться в купель. Впрочем, бывший сайер не испытывал стеснения, тем более понимал, что Гендрик Ольсед желает узнать подробности злоключений своего друга. Корвель не стал скрывать от человека, которому спас некогда жизнь, и который поклялся ему в вечной дружбе и преданности, скрывать правды. Обвинения были известны Гендрику. Гален Корвель поклялся, что не причинил разрушений замку Альвран, а лаисса Альвран не претерпела от него не бесчестья, ни издевательств. Рассказал, и волках, и о заклинателе. И о том, ради чего венценосец загнал его в ловушку.

– Но зачем все это королю? – изумился ласс Ольсед. – Никому, в здравом рассудке, не придет на ум покидать Валимар добровольно. Одно дело Удел в королевстве, другое – свободное княжество. Это же лакомый кусок для соседей!

– И Большой Совет не созывался больше десяти лет, король самолично принимает решения, – усмехнулся Гален. – Мы знаем об этом, но молчим, потому что его решения не шли против блага королевства и нашего блага тоже.

– Тогда что же подтолкнуло Его Величество на упразднение уделов и лишение сайеров его власти? – все так же удивленно спросил ласс Ольсед.

Бывший сайер, закончив омовения, выбрался из купели и обернулся полотном.

– Истинное блаженство, – выдохнул мужчина и направился обратно в покои, чтобы одеться. – Я думал над этим, – продолжил разговор Корвель, натягивая чистую рубаху. – Сеймунд не солгал, он хочет единоличного правления, но так же опасается, что я или Марфаль сможем претендовать на престол. Не всем по нраву то, как живет наш венценосец. Его оргии и пиры в народе называют игрищами с Нечистым. Ты не можешь не знать об этом. Служители Святых уже не раз просили его остепениться и выбрать королеву. Наследника у короля все еще нет. Он так же уязвим, как и я. При большом желании и поддержке, сменить правящую династию возможно. Мне это было ненужно, Марфалю тоже, но король не любит быть уязвимым. И есть еще кое-что.

Опальный ласс отдернул рукава, расправил камзол и нацепил кинжалы. Это была его привычка, оставшаяся со времен опасной юности, и расставался с оружием он у себя дома и на ложе с дамой. Даже в доме друга, Гален предпочитал иметь под рукой то, чем сможет защищаться в случае нападения. Гендрик не стал возражать, эта привычка была ему известна.

– Что еще? – напомнил ласс Ольсед, когда Гален о чем-то задумался.

Корвель поправил влажные волосы и посмотрел на старого друга.

– Королевская казна, Гендрик, – ответил он. – Сеймунд охраняет настоящую гору золота и не смеет к ней прикоснуться. Не смотря на то, что в Валимаре король больше не избирается, королевская казна так и осталась неприкосновенна. Он живет на подати со своих вассалов, и живет слишком расточительно. Вспомни прошлый год, он был тяжелым. Мне пришлось раздавать помощь моим фермерам и крестьянам, наш венценосец же устроил пятидневное празднование своего дня рождения, не желая менять традиций. Он содержит свой ларец с жемчужинами, он устраивает шумные пиры, он тратит деньги на пустые забавы, на дорогие ткани, на драгоценности, на содержание пышного двора. Думаю, его длань уже побывала в королевской сокровищнице. И если об этом станет известно, то Большого Совета не миновать. Большой Совет – это угроза его власти. Даже мелкие сайеры проголосуют против него, потому что мы отправляем часть наших доходов не для шлюх и пьяниц короля, мы складываем деньги на нужды королевства. Если война, мор, неурожайный год и прочие бедствия, которые требуют денег. Если в такой момент казна окажется пуста, Сеймунд лишится трона и власти. Потому он желает обезопасить себя заранее.

– Но подобное расточительство может ввергнуть королевство в бедственное положение, – нахмурился Гендрик.

Корвель рассмеялся:

– Это Сеймунд Веселый! Его собственные нужды и желания всегда были для него важней всего. Гендрик, ты был со мной при дворе, ты не мог этого не заметить. Пока король пировал на золото из сокровищницы Тарваль, это мало кого заботило. Но если он начнет тратить королевскую казну, недовольные найдутся, и я в том числе.

Мужчины покинули покои, отведенные бывшему сайеру. Они прекратили свой разговор, и подошли к покоям Катиль.

– Я оставлю тебя ненадолго, друг мой, проверю, проверю, как слуги приготовили трапезную. Забирай свою спутницу, и я жду вас на вечернюю трапезу. Ты ведь еще не забыл, где она? – ласс Ольсед добродушно усмехнулся и покинул ласса Корвеля.

Гален остановился перед дверями покоев, за которыми скрывалась Катиль, и уже поднял руку, чтобы постучать, но вдруг в который раз ощутил смущение и неловкость. Ему подумалось, что маленькая лаисса еще нежится в купели, или только вышла из нее, не успев одеться. Совершенно некстати вспомнилось их знакомство, и бывший сайер увидел, словно наяву, обнаженное тело девушки. Щеки его мгновенно опалило краской, жар пронесся по жилам, и мужчина ошеломленно огляделся, ощутив то, на что сейчас был менее всего настроен – желание.

– Ради всего Святого, – глухо пробормотал он, спеша прочь от покоев Катиль.

Спешно вернувшись себе, он упал в кресло и мотнул головой, отгоняя настойчивое видение обнаженного мокрого женского тела и собственных рук, натирающих его хмельным напитком, чтобы пленница не простыла. Что он там говорил? "Меня не интересует ваше худосочное тельце"? Как-то он еще назвал Катиль? Замарашкой? Да что он только не наговорил в ту ночь. Вел себя, как животное!

– Невежа! Дурак! – воскликнул бывший сайер.

Самобичевание и стыд за собственное поведение помогли успокоиться, и Гален Корвель шумно выдохнул. Спешно направив мысли на то, в каком он оказался положении, что едва не умер под топором палача и о прочих своих неприятностях, мужчина вновь покинул покои, стараясь не думать о том, что сейчас делает девушка, насколько она одета, и тем более не думать о пользе растираний после ледяной воды. С неожиданной слабостью ласс Корвель справился, и, чтобы не давать себе возможности снова углубиться в странные фантазии, решительно постучался.

Дверь ему открыла Ведиса, тут же склонившаяся в поклоне. Гален прошел мимо нее и огляделся, отыскивая взглядом лаиссу.

– Господин, госпожа вскоре будет готова, – произнесла служанка.

– Госпожа еще не одета? – спросил Корвель, ярко представляя себе обнаженную спину девушки, между лопатками которой, оставляя влажные дорожки, бежали капли воды. – Завораживающее зрелище, – хрипло произнес мужчина.

– Какое зрелище, Гален? – в дверях появилась уже полностью готовая к выходу лаисса Альвран.

Ласс Корвель тяжело сглотнул и криво усмехнулся, осознавая, что сказал последние слова вслух.

– Гален, вы здоровы? – встревожилась Катиль, ловя шальной взгляд бывшего сайера. – У вас глаза блестят.

Она приблизилась к мужчине, протянула руку, и приложил ладонь к его лбу. Корвель вздрогнул и отшатнулся.

– Что вы делаете? – воскликнул он, и девушка озадаченно нахмурилась.

– Ласс Корвель, вы словно в лихорадке, – сказала она. – Должно быть, это темница подкосила ваше здоровье.

– Наверное, – Гален нервно рассмеялся. – Там были ужасные сквозняки.

– Нужно позвать лекаря, – лаисса Альвран поджала губы. – В замке ведь есть лекарь? Пусть он осмотрит вас.

– Пройдет, – отмахнулся Корвель.

– Не в вашем положении шутить со здоровьем, – Катиль укоризненно покачала головой и снова подошла к нему. – Позвольте, я еще раз потрогаю вас.

Она протянула руку, но бывший сайер снова отшатнулся и вскрикнул:

– Хватит! – заметив, как опешила девушка, Гален Корвель шумно выдохнул и указал взглядом на дверь. – Идемте, моя дорогая лаисса, ласс Ольсед уже, должно быть, заждался нас.

– Да, промедление невежливо, – кивнула Кати, все еще озадаченно изучая взглядом мужчину. – Нет, Гален, вы сам не свой, вас непременно должен осмотреть лекарь.

– Идемте, ради всех Святых, – взмолился Корвель, и девушка, беспрестанно оборачиваясь на своего спутника, устремилась к дверям.

Ласс Корвель вышел следом за девушкой, затем чуть обогнал ее и, не подавая руки, повел за собой. Он бросал на лаиссу короткие взгляды через плечо, удостоверяясь, что она не отстала. Катиль хмурилась, не понимая, отчего бывший сайер ведет себя так странно, и почему ей приходится, едва ли не бежать позади него, вместо того, чтобы подать руку и степенно, как требует этике, дойти до трапезной залы.

– Ласс Корвель, я больше не могу бежать за вами, – задыхаясь, воскликнула Кати. – Ради всех Святых, скажите, в чем я перед вами провинилась, что вы бежите от меня, будто я пала жертвой мора?

Бывший сайер резко остановился, и лаисса, не успев отпрянуть, врезалась ему в спину.

– Какой вы жесткий! – девушка схватилась за собственный нос.

– Вам больно, Катиль? – Гален виновато посмотрел на нее. – Дайте я посмотрю.

Лаисса Альвран убрала ладошку и подняла лицо кверху, доверчиво глядя в глаза мужчине. Ласс Корвель осторожно подцепил девушку за подбородок и попытался сосредоточиться на чуть вздернутом носике Катиль, но взгляд упрямо опускался на приоткрывшиеся женские губы. Гален сердито нахмурился, перевел взгляд выше и замер, глядя в широко распахнутые синие глаза.

– Святые, – прошептал бывший сайер и стремительно сделал шаг назад, выпуская подбородок лаиссы из мягкого захвата своих пальцев.

Щеки Катиль вдруг залились румянцем, она опустила голову и прошла мимо мужчины.

– У меня уже ничего не болит, – сказала она. – Но где же трапезная?

– Здесь, – отмер Гален, догнал девушку и указал на тяжелые резные двери, перед которыми замерла прислуга.

Он бросил на лаиссу Альвран быстрый взгляд и, наконец, подал руку. Катиль, оперлась на нее, не глядя на ласса, слуги потянули створы, и пара вошла в трапезный зал, где их уже ждал ласс Ольсед. Он поднялся со своего места во главе стола и направился навстречу гостям. Гендрик изломил бровь, рассматривая каменное выражение на лице друга, и Катиль, на чьих щеках все играл румянец смущения.

Усадив гостей за стол и выгнав слуг, ласс Ольсед лично разлил хмельной напиток себе и Корвелю, Кати предпочла воду. Когда первый голод был утолен, хозяин замка сделал глоток из своего кубка и задумчиво взглянул на старого друга.

– Что же ты теперь собираешься делать, Гален? – спросил он. – Покинешь Валимар?

Корвель усмехнулся и допил свой хмельной напиток.

– И что ждет меня, если я оставлю королевство? Наемник на службе чужого владыки? Позор королевского навета? Нет, Гендрик, род Корвель никогда не бежал от опасности. Мы встречаем ее грудь, боремся и побеждаем, или умираем, но сохранив свою честь. Я буду собирать сторонников.

– Но тебе придется сразиться с Сеймундом и убрать его. Кто же взойдет на престол? – ласс Ольсед подался вперед, слушая со все возрастающим интересом.

– Марфаль, – ответил Гален. – Он так же имеет права на валимарский трон, как я и Тарваль. Почему нет? Род Марфаль не запятнал себя ни трусостью, не предательством. Он будет более достойным королем, чем Сеймунд. Ты со мной?

Гендрик откинулся на высокую спинку стула, он некоторое время раздумывал, и в глазах мужчины появился блеск азарт. Он поднялся с места, взял кувшин с хмельным напитком и подошел к Корвелю, наливая в его кубок.

– Я с тобой, друг мой, – решительно кивнул он. – Давай выпьем за то, чтобы наши головы удержались на плечах.

Гален рассмеялся, поднял кубок, отсалютовал им и поднес к губам, выпивая до дна. Затем стукнул им об стол и повернул лицо к Кати, слушавшей мужчин.

– Святые не зря свели меня с Гендриком Ольседом, – воскликнул он.

Катиль перевела взгляд на ласса Ольседа и замерла, глядя на хищный блеск в глазах мужчины, следившего за Галеном Корвелем. Девушка снова посмотрела на бывшего сайера. На его высоком лбу выступила испарина, взгляд вдруг стал рассеянным.

– Жарко стало, – глухо произнес Корвель, утирая с лица пот. – Душно.

Через мгновение он схватился за горло, захрипел и повалился на пол. Гендрик Ольсед нагнулся над ним, следя за агонией бывшего друга. Кати, словно в страшном сне поднялась со своего места, подошла к затихшему сайеру и вгляделась в искаженное предсмертной мукой лицо. Губы мужчины почернели, и на них выступила пена. Вены вздулись, и взгляд стекленеющих глаз неотрывно смотрел на того, кому Гален Корвель когда-то спас жизнь. Ольсед распрямился, потер руки и обернулся к Катиль.

– Ну, что ж, моя дорогая лаисса Дальран, теперь мы познакомимся с вами поближе, – произнес мужчина и шагнул к девушке…