Текст книги "Встретились два одиночества (СИ)"
Автор книги: Юлия Черных
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Юлия Черных
Встретились два одиночества
Марк Соломонович Неунывайхер всегда и повсюду опаздывал.
Для начала он опоздал родиться. Матушка Неунывайхер, в положенное время народив на свет троих сорванцов, выведя их в люди и не ища от жизни ничего более, кроме внуков, обнаружила в себе беременность, которую сперва приняла за признаки подступающей старости. Конечно, избавиться от плода не составляя труда, но, во-первых, Руфь Израэлевна уже чувствовала в себе биение маленького сердечка, а во-вторых Соломон Наумович расхаживал по двору с гордым видом петуха, вскочившего на индоутку, по восьмому разу пересказывая сагу о своих сексуальных подвигах всем окружающим, включая домашних животных.
Марк опоздал родиться и в плане историческом, можно сказать глобальном. Сразу после его рождения была обнаружена материнская планета, на которой в изначальные времена зародилась жизнь, впоследствии заселившая Землю. Планета оказалась благоприятна для жизни, но находилась в несколько заброшенном состоянии и требовала приложения рук. Большая часть земного населения в едином порыве ринулась осваивать историческую прародину. Оставленное без полноценного ухода и пригляда сложное наземное хозяйство стало помаленьку разваливаться: города и поселки ветшали, фермы и колхозы приходили в упадок, коммунальные, транспортные и иные бытовые службы все чаще давали сбои. Пора Земного расцвета прошла. Земля медленно, но верно превращалась в дряхлеющую провинцию Вселенского Содружества.
Дальнейшая судьба Марка неразрывно связана со всяческого рода опозданиями. Так, он опоздал сделать прививку от венерианской лихорадки, прозевав нужный возраст. Правда, впоследствии оказалось, что венерианский вирус на Земле не приживается, а от прививки до конца жизни нельзя пить пресную воду (только подсоленную или с алкоголем). Маленький Марк опоздал записаться в престижный лицей, знаменитый традициями ходить строем, распевать речевки и брать деньги по любому поводу. Он пошел в очень среднюю районную школу, на которую как раз, ввиду полной ее безнадежности бросили десант альтернативных педагогов. Нетрадиционщики считали, что школа должна учить в первую очередь жизни, и до 7-го класса профилирующим предметом было рукоделие и игра на флейте. Затем учеников в бешеном темпе обучили всем остальным предметам, и в результате подготовили вполне достойных и образованных членов общества.
В приведенных выше случаях Марк не был виноват в ротозействе, но он достойно принял доверенную эстафету. Маленький Неунывайхер опаздывал на занятия в школе, на приемы к врачу, на поезда, гравилеты, омобусы. В юношеском возрасте стал опаздывать на лекции в институте и свидания с девушками, в более зрелом – на работу. Начальник, озверевший от постоянных Неунывайхерных «причуд», официально перенес начало его рабочего времени на полчаса позднее. «С тех пор, – рассказывал Марк, – я ни разу не пришел на работу в половину десятого. Приходил без двадцати, без пятнадцати десять, но это было не так заметно».
На ярмарку невест Марк тоже опоздал. Длинноногих белокурых красавиц разобрали более шустрые ровесники, и Марку досталась приземистая, толстозаденькая, смешливая евреечка. Красавицы через год-полтора превратились в потрясающих стерв, а Маркова жена оказалась прекрасной кулинаркой, экономной хозяйкой, и – кто бы мог подумать – страстной, неутомимой и изобретательной любовницей.
Марк Неунывайхер так и жил, в полном соответствии с корневым значением своей фамилии, когда вся его семья в лучших национальных традициях собралась и отчалила на Обетованную планету. Марк остался завершать дела, намереваясь присоединиться позднее. Догадываетесь, что было дальше? Он, конечно, опоздал на последний шаттл к транспортному планетолету, тот самый, который неожиданно столкнулся с блуждающим пиратским спутником. Глядя на рассыпающуюся в небе звезду, и шепча про себя «Эль меле рахамим…», Марк зарекся предпринимать дальние, средние, а по возможности и ближние путешествия. Короче, он остался на Земле.
Лаура Львовна Веллер всегда и везде успевала вовремя. А во многих случаях – с упреждением.
Срок ее рождения был рассчитан заранее в Бюро по реконструкции семьи, равно как и необходимые изменения в генетической карте. Девочка родилась в положенные сроки и выросла, как было задумано, статной, умной, красивой, тонко чувствующей женщиной. Однако в программе коррекции генкарты не были предусмотрены воздействия космического излучения, которому родителя Лауры подвергались, работая во внеземелье. В результате девочка заполучила врожденную мигрень, предрасположенность к раннему раку и характер болотной гадюки. Головные боли мучили ее всю жизнь – врачи в утешение говорили, что мигрень – болезнь аристократов и разводили руками; опухоли начали удалять с 18-ти лет, а с характером Лаура боролась самовоспитанием, самосовершенствованием, неусыпной работой над собой. Пунктуальность и обязательность входили в ряд несомненных ее достоинств в первую очередь.
Бабушка и дедушка Веллер своевременно покинули бренный мир, оставив Лауре подходящую жилплощадь. Лаура заводила романы – и вовремя оставляла поклонников, убедившись, что они ее недостойны. Она избавлялась от беременностей в самые ранние сроки («Никаких презервативов, милочка, только натуральный секс! Вакуумные аборты совершенно безобидны для организма»). Широкого круга приятелей у нее не водилось, но была закадычная подруга еще с институтских времен, решительная дама с характером, продолжая зоологические сравнения, черной эквадорской кобры.
Заводить семью пока не получалось, так как Лаура до сих пор не нашла идеала, достойного ее безупречности. Кроме того, Лаура пребывала в полной уверенности, что все окружающие мужчины ею восхищаются, тайно хотят, но не решаются открыть свои чувства, пораженные ее гордостью и неприступностью. Конечно, она была эффектной женщиной, но не настолько же!
Лаура своевременно поступила и окончила престижный институт, оттуда естественным образом переместилась на престижную работу. В работе, как и во всем другом, она была безупречна. Она искусно упреждала соперников и завистников, своевременно докладывала руководству о происходящих и намечающихся событиях, ненавязчиво излагала свою точку зрения. Упорным трудом, дотошно выполняя порученные задания, строго следя за установленными сроками, Лаура поднялась по служебной лестнице и заняла верхнюю ступень предпоследнего пролета.
Из приведенных мной жизнеописаний очевидно, что Марк и Лаура были людьми совершенно разной умственной ориентации, склада характера и образа жизни.
Как они оказались вдвоем на необитаемом острове – это отдельная песня!
Если я скажу, что Марк выскочил из-под земли, а Лаура спустилась с небес, вы сочтете это ненаучной фантастикой. Однако все так и было.
Марк, опаздывая по обыкновению, нырнул в спешке в подземный лифт другого уровня и впопыхах ошибся при наборе кода. Его протащило по полузаброшенным тоннелям и вынесло на поверхность в заполярной зоне отдыха Энгозеро на островок размером с футбольное поле, в 3-х милях от ближайшего берега. Как только Марк вышел, кабина ухнула вниз, а кнопка вызова давно была уничтожена неизвестными вандалами. Марк чертыхнулся, пошарил в камнях, нашел хорошо спрятанный и потому уцелевший пульт аварийной сигнализации, разбил стекло, нажал рычаг и стал ждать службу неотложной транспортировки.
Лаура Миллер пала жертвой собственной пунктуальности. Она подошла в положенный срок к платформе авиалетов и села в подъехавшую капсулу, мельком глянув на пункт назначения. Аэровокзальный автодиспетчер, работающий на последнем издыхании, отправлял в тот день все рейсы с задержкой, о чем Лаура даже предположить не могла (требовательная к себе, она ожидала такой же требовательности от других). Предыдущий рейс направлялся как раз в заполярную зону отдыха, и Лаура не сразу обнаружила ошибку, поскольку, хотя табло было активировано слова «Эквадор» и «Энгозеро» похожи по начертанию, а глазеть в иллюминатор не входит в обычаи Безупречной дамы. В обычаи Безупречной дамы входит умение держать себя в руках, и, когда отстрелянная капсула плавно, на гравиволне опустилась на каменистую поверхность острова вместо гранитной платформы Китойского аэровокзала, Лаура не впала в панику, а включила маячок аварийного вызова и стала ждать службу неотложной транспортировки.
Минут через сорок, когда выпитый перед дорогой чай прошел положенные в организме стадии переработки, Лаура почувствовала, что пора решать этот вопрос. Выйдя из капсулы, она пристроилась у большого камня, стараясь не задевать ослепительно белым тропическим нарядом мшистую шершавую поверхность. Вот именно в этот момент, в самой унизительной позе, на корточках, со спущенными трусами и задранной юбкой, ее и застал Марк Неунывайхер, оббегавший остров по периметру.
Что должен сказать настоящий джентльмен, тактичный и вежливый, застав даму в туалете? Правильный ответ: «Извините, сэр!» (Промолчать – невежливо, сказать «Извините, мисс» – нетактично). Марк не был джентльменом. Он бросил благожелательно: «Писай, писай!» – и побежал дальше.
Даже самая непосредственная простушка смутилась бы в такой ситуации. Для Лауры это была катастрофа.
Приведя в порядок свой туалет, она вошла в капсулу, захлопнула дверь, задраила иллюминатор и спустила шторку.
Неунывайхер, завершив обход острова, отметил наметанным взглядом брусничные места, оглядел горизонт, не обнаружил ни малейшего шевеления ни вдоль, ни поперек фарватера и принялся собирать ягоды – он ненавидел сидеть без дела.
Время шло, а помощь не появлялась. Служба неотложной транспортировки обычно выходит на связь через пять-десять минут после поступления сигнала, а транспорт присылает не позднее часа, но солнце клонилось к закату, а никто не появлялся. Марк три раза нажимал на рычаг вызова и даже что-то кричал в шахту. Вотще! Он ломал голову, что же могло случиться.
А случилось вот что. Неизвестные злоумышленники, учинившие надругательство над кнопкой лифта, повредили сигнальные провода аварийного вызова. Марк мог обдергаться за рычаг, его отчаянный призыв дальше оборванного конца кабеля не уходил.
С аварийным маяком было сложнее. Ввиду безлюдности берегов, ретрансляционные станции в зоне отдыха были блокированы и включались только тогда, когда на озеро приезжали отдыхающие. Как запасной вариант функционировал сторожевой спутник, имеющий большую зону охвата, но в данный момент спутник пролетал как раз над Эквадором…
Обобрав небольшую полянку брусники, наскучив этим занятием, Марк решил пообщаться с незнакомкой. Он подошел к капсуле и постучал по дверце.
– Эй, – позвал он, – Вы там как?
На этот содержательный вопрос ответа не последовало. Марк подождал. Постучал еще. Ноль эмоций. Неунывайхер всерьез встревожился – мало ли что могло случиться в душном салоне – в обморок упала, или там чего еще? Он подергал дверцу – заперто, и забарабанил в иллюминатор:
– Дамочка! Откройте! Немедленно откройте!
Шторка иллюминатора поднялась. Из-за стекла виднелся профиль Лауры.
– Оставьте меня в покое, – четко сказала она. Шторка захлопнулась.
Марк опешил. Выросший в большой и бестолковой семье, он не придал значения обстоятельствам их первой встречи. Подумав, что с женщиной случился шок, либо, не дай бог, она специально прилетела в пустынное место, чтобы покончить с собой (такие случаи в последнее время случались все чаще – люди не выносили разлуки с родными, улетевшими на Прародину), он с удвоенной силой застучал в дверцу.
– Таки хорошая погода! – закричал он, не найдя лучшего аргумента. – Выходи!
Шторка приоткрылась.
– Подите прочь, сексуальный маньяк, – и захлопнулась насовсем.
До Марка что-то начало доходить. Он пожал плечами, вздохнул и пошел добирать бруснику. Однако вскоре оставил это занятие, поднялся на бугор, сел на покрытый ягелем камень и печально уставился вдаль. Нечаянно брошенные Лаурой слова напомнили ему о любимой женушке. Как-то она там, на далекой планете…
Полярным летом не бывает темного времени суток; даже в глухую полночь в августе можно читать газеты, так что Марк отчетливо увидел над зыбкой поверхностью озера розовый от заката треугольник. Он запрыгал по камням, размахивая рубашкой и истошно выкрикивая лозунг робинзонов всех времен: «Помогите!!!»
Через некоторое время к берегу причалил и мягко толкнулся в песок небольшой парусный катамаран. Его экипаж в составе высокого бородатого мужика в тельняшке, молодой женщины и двух разновозрастных сорванцов высыпал на берег.
– Загораешь? – спросил бородач подбежавшего Марка.
– Нет! Парюсь, – радостно ответил тот, и кратко поведал историю своего пребывания на острове.
– Ишь ты, – сказал бородач. – Да здесь лифт сроду не работал, – и предложил подвезти Марка до поселка. Тот, разумеется, согласился. Младшего пацана пересадили в середину на рюкзак, освободив место на баллоне. Неунывайхер собрался было пристраиваться на катамаран, как вспомнил о Лауре. Собственно, он о ней не забывал, просто так обрадовался, что упустил из виду.
– Ой, – сказал он, – там дамочка еще.
– Нет, – капитан покачал головой, – двоих мы не потянем.
– Тогда ее возьмите. А за мной пришлете что-нибудь. Дамочка в капсуле сидит. Только она того… повредилась, кажется. Пусть за ней барышня сходит.
Женщина подошла к капсуле и постучалась. После недолгих переговоров Лаура вышла, прошествовала на катамаран и уселась на баллоне, тщательно расправив белую юбку. Ей сунули в руки весло (парус спустили по случаю штиля), и катамаран отчалил.
Пока судно добиралось до поселка, Лаура прокляла все на свете! Весло немедленно натерло ладони, безупречные ногти кое-где обломались. Туфли на каблуках пришлось снять – не дай бог, пробьют баллон. Ее щедро обдавало брызгами сверху, от весла переднего гребца, и снизу – от разрезвившегося Энгозера. Если бы у нее была модельная стрижка, она непременно растрепалась бы, но Лаура носила прическу тифозных комиссаров Первой Революции – коротко стриженный ежик.
Часа через три катамаран причалил к поселковому пирсу. Лаура выбралась на берег и направилась к станции.
– Не спешите, – сказал ей бородач, выгружая рюкзаки на берег, – на поезд вы все равно опоздаете, а следующий не скоро.
– Я никогда не опаздываю, – отрезала Лаура и гордо пошлепала по брусчатке с туфлями в руках.
Поезд показал ей хвост, когда она уже поднималась на платформу.
Примерно в это же время за Неунывайхером прибыл гравилет службы неотложной транспортировки, поймавшей, наконец, сигнал маяка. Капсулу взяли на буксир, принайтовали к грузовому отсеку и взлетели. Марк удобно устроился в кресле и тут же припал к окну. Под ним расстилалось зеленое море тайги, сияли голубые блюдца озер, блестела нитка вакуумной железной дороги, бирюзовым змеиным хвостом скользил поезд Москва-Лабытнанги, вслед которому с платформы далекого поселка глядела одинокая фигура в мокром белом костюме.
© Copyright Не Признаюсь Ни За ([email protected]), 30/01/2007.
