Текст книги "Мощи Святого Зайца"

Автор книги: Юлия Черных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– До драк доходило, – пояснила Маша. – За это я выбирала самые узкие проходы, шкуродеры… А что Вы на меня так смотрите?

Степан в этот момент представлял аллегорическую фигуру «Изумление» – глаза широко раскрыты, брови задраны вверх, на лице недоверчивая улыбочка.

– Вы же герой, – пояснила Маша, – вы же подвиг совершили!

– Какой там подвиг, – сказал Степан, приходя в себя. – Преступление одного, попустительство и глупость других. Когда газ пошел, первые ряды сразу положило, а я понял, что что-то не так, когда факелы стали гаснуть и крикнул своим, чтобы уходили. А тут и в людях проснулся инстинкт самосохранения и все побежали. Но побежали в нижний тоннель, а газ стлался по низу, я это точно знал! Мы с Олегом и еще парнями, кто соображал, встали у входа и гнали людей в верхний тоннель. Кого смогли, того спасли.

– Детей вытаскивали, наверх подсаживали, – подсказала Маша.

– Под потолком ниши были и боковые колодца. Олег худой, он по такому колодцу вылез. А меня сотрудники вытащили. Только они все умерли, а я вот… доживаю.

На этом пришлось прерваться, поскольку Маша решила показать, что процесс доживания тоже может быть активным.

Обратно шли долго, до самого вечера. Машу все время тянуло целоваться, тогда приходилось останавливаться и обниматься посреди тропы, против чего Степан нисколько не возражал. Потом ей понадобилось в катакомбы, забрать оставленные в пещере вещи.

У входа было оживленно, канусы шли целыми семьями. Чинно выступали пышнозадые зайчихи, задорно мелькали короткими хвостиками детишки. Отцы семейств с позолоченными клыками и – как один – с волчьей лапкой на массивной цепи раскланивались со знакомыми, приветственно поводя ушами. Группа канусов давала барабанный концерт, возле нее толпились молодые зайцы и экскурсанты с разных планет – Ликус входил в программу большого туристического кольца.

Маша растерянно оглядела толпу.

– Что происходит?

– Праздник Святого Зайца, что-то вроде Родительского дня, когда вспоминают усопших и молят о здоровье и благополучии, – объяснил Степан. – Иди, я тебя здесь подожду.

– А меня пустят?

– Пойдем, покажу боковой вход, короткий. Его недавно пробили.

– Зачем.

– Чтобы трупы удобнее вытаскивать было.

– Трупы?!!!

Степан засмеялся.

– Ты забралась в пещеру Последнего вздоха, где традиционно совершают самоубийства. Причем, если в другом месте тебя бы стали спасать, уговаривать, то здесь запрещается вмешиваться. В пещере лежат нетленные останки праведников – канисов, добровольно расставшихся с жизнью, то есть только в этой пещере самоубийство прощается и даже засчитывается за заслугу.

– Я не знала… – потрясенно сказала Маша. – То-то там…

Она не договорила. Степан открыл неприметную дверцу, крашеную под цвет камня, Маша скользнула внутрь и надолго пропала. Степан даже начал волноваться и подумывать, что надо бы залезть и поторопить. Наконец, девушка вышла, вид у нее был встревоженный. На вопрос «Что случилось?», она ответила, что не могла сразу найти свои вещи.

Однако, встревоженной и молчаливой Маша оставалась до самой ночи, и развеселилась только когда Олег готовил шуршунчиков по своей методе. Она задорно скандировала с ним: «Если взять сто грамм аэрозоли» – промыть шуршунчиков – «что от тараканов и клопов» – залить раствором желчного камня – «и добавить жидкость для мозолей» – включить спиртовку – «капнуть капель пять шанель-духов» – добавить сок трифолексии… и радостно удивлялась, глядя, как меняются мужчины, как наполняются жизнью их глаза.

Правда, суеты от нее тоже хватало. Маша ухитрилась толкнуть Олега под локоть так, что он порезал палец, и трогательно хлопотала, промакивая ваткой и заклеивая пластырем.

Ночью Степан долго не засыпал и думал о Маше. Он не думал что-то конкретное, просто ощущал, как греет его изнутри пушистый шарик нежности, имя ему – Маша. Потом ему представилось, что Маша тоже там, за стенкой думает о нем, и решил, что удивительно глупо лежать вот так, по разные стороны, когда можно вместе о чем-нибудь поговорить. Степан встал, натянул штаны и вышел на террасу.

Он успел в последний момент. На террасе резко пахло горячим маслом. Маша стояла у стола, держа на ладони пластинку шуршунчика, явно собираясь ее проглотить.

– Нет! – закричал Степан. – Это смерть!

Он метнулся к спиртовке – масло розовое, уже неплохо, – потом к Маше.

– Я все правильно сделала, – сказала она обиженно и откусила краешек пластины. И моментально задохнулась. Лицо ее сделалась багровым, потом побелело до синевы, резко выступили веснушки. Маша согнулась, схватилась за живот и сипела, пытаясь вдохнуть.

– Олег!!! – заорал Степан на весь дом. – Антидот, быстро!

Выбежал Олег со шприцом в руке, прицелился и загнал иглу в вену на шее. Маша наконец смогла вдохнуть, на лбу ее и висках выступил холодный пот.

– Как каторж…жники это ели, – прошептала она.

– Никак! – сердито сказала Олег. – Им давали еду с приправой, там действующего вещества микрограммы. А ты съела полсотни смертельных доз. Как еще жива, непонятно.

Маша села на стул и заплакала.

– Я не хотела быть обузой, – проговорила она сквозь слезы. – Я тоже хотела стать сильной. В пещере…

– Что в пещере? – насторожился Степан.

Маша подняла мокрое от слез лицо.

– Я видела девственницу, – твердо сказала она. – Это страшный человек.

Мартин любил смотреть, как его девушки одеваются. Как раздеваются, он тоже любил смотреть, но это был совсем другой процесс.

Стоя у зеркала, Ольга расправляла на себе эластичный каркас. Грудная лента все время соскальзывала, открывая аккуратную грудь с отчетливыми сосками. «Спаси и укрепи, преблагой Мартин», – в несчетный раз за сегодняшний вечер обратился Мартин к небесному покровителю, переводя взгляд на шею. Но это не помогло. Буквально каждая часть Ольгиного тела манила жадно впиваться губами, нежно целовать или хотя бы ласково поглаживать.

Справившись с лентой, Ольга принялась распихивать по каркасу датчики, усилители движения и предметы неизвестного назначения, в которых Мартин подозревал оружие. Он насторожился, заметив, что Ольга закрепила на икрах прыжковый движок.

– Собираешься прыгать через лужи?

Ольга пожала плечами.

– Через крыши. Снизу в дом не проберешься. Я прошла через катакомбы, посмотрела. На уровне поселка стоит противотуннельная защита. Судя по эхолоту, защита окружает дом со всех сторон. Да! Знаешь, кого я видела в катакомбах?

– Кого?

– Помнишь девочку, которая с Эллочкой жила в одной комнате, еще в послушницах?

– Нет, конечно. Я должен ее помнить?

– Мастер-регистратор ее сбагрил черным астроархеологам, вы с Эллой еще обсуждали.

– Так это когда было?

– Год назад. Так вот, Мартышкин, ее-то я в катакомбах и встретила.

Мартин наморщил лоб.

– Что она здесь делает?

– Наверное, крадет что-нибудь. Мощи святого зайца, или моркву нетленную. Есть же на Ликусе какие-нибудь раритеты.

– А нам она дорогу не перебежит? – озабоченно спросил Мартин.

– Да пусть хоть сто раз перебегает! Хоть растопырится на этой дороге! Кто она такая? Простая послушница, девка пустоголовая, не знаю чего там мастер-регистратор в ней нашел, но…

Зазвенел коммуникатор. Мартин поспешно подошел к стойке, нажал кнопку приема, послушал.

– Наши вошли в систему, – объявил он Ольге. – Завтра будем штурмовать. Определись с местом посадки и… и береги себя, ладно?

С утра Олег уехал в город и включил защиту на всякий случай. Вдоль ограды замерцали лиловые полоски, Маша с опаской на них поглядывала и из дома не выходила. Степан решил, что пора проверить хранилище. Посторонним не полагалось при этом присутствовать, но не выгонять же девушку за защитный контур.

Разумеется, она моментально возникла, когда Степан открыл потайную дверь. Хранилище работало исправно. Прозрачный куб, разбитый на ячейки, прилежно мерцал, между ячейками пробегали молнии. Степан плюнул в кювету ДНК-контроля. Опознание прошло, куб помедлил и перестал искрить.

Сначала Степан достал коллекцию информационных кристаллов, придирчиво осмотрел каждую запись.

– Это моя гордость, – сказал он Маше. – Двадцатый век, Земля-матушка. Собрание народного творчества. Люблю иногда процитировать по памяти.

– А я думала, Вы сами сочиняете.

– Куда мне! – он отставил кристаллы, погрузил внутрь руки и достал чашу.

– Что это, – прошептала Маша. – Неужели… она?

Степан кивнул. Чаша Грааля, немного помятая, источала тепло и опасность. Маша протянула палец, но не решилась дотронуться.

– Не бойся, она сейчас неактивная.

Маша отступила на шаг.

– У меня в келье над кроватью висела икона «Моление о чаше отрока Бориса». Матушка наставница, когда сердилась, говорила, что если я буду шалить, меня поразит небесным огнем, как этих грешников в храме. А я сначала плакала, а потом подумала, каково же было самому отроку. Он, наверное, ничего такого не хотел, он сам испугался, когда вокруг стали падать люди.

– До усрачки, – выразительно сказал Степан. – Отрок Борис – мой родной дедушка. Странный был человек, стихийный оптимист, как он сам о себе говорил. Я читал его записи. Прабабка повела его в храм на праздник Обретения Чаши и когда очередь дошла целовать, только он к ней прикоснулся, как почувствовал, будто смотрит через него некто неведомый, но безгранично могущественный, оценивает людей вокруг, судит. И тут загрохотало…

– «И видел отрок, кто черен душой, а кто чист и мерил Господь их на весах справедливости», – процитировала Маша. – Что у вас еще интересненького?

Степан поставил чашу в хранилище и вынул из соседнего бокса хрустальную шкатулку треугольной формы, в которой чернел продолговатый предмет.

– Сокровища Тамплиеров. Не полный комплект, к сожалению. Жан де Моле, великий магистр ордена постарался скрыть драгоценные, с его точки зрения вещи: семисвечник царя Соломона, четыре золотых фигуры евангелистов из храма Гроба Господня, корону иерусалимских царей. Но подлинное сокровище перед тобой: указательный палец Иоанна Крестителя!

Машу передернуло. Степан усмехнулся, убрал ларец и достал шкатулку слоновой кости.

– А это мой любимый святой, Георгий Победоносец. Я в детстве думал, что его подвиг – победа над змеем; оказалось, ничего подобного. Змей – это так, между делом. Георгий славится своим стоицизмом. Как его только не убивали, какие пытки не придумывали! Колесо, утыканное острыми мечами, ров с негашеной известью, сапоги с гвоздями. Святого били палками по устам, произносящим символ веры, распиливали пилой, бросали в сухой колодец, дробили тело на части, посыпали раны солью, заливали свинцом, варили в котле, придавливали огромным камнем, но он все не умирал. Отчаявшись, император отрубил ему голову.

– Ужасно, – Маша потерла глаза.

– Не только у Георгия, в житии многих святых большую часть занимает описание пыток и жестоких способов убиения. Такое впечатление, что их сочинял психически нездоровый садомазохист. Но так и было. Видимо, первохристиане вызывали у тогдашних властей особую неприязнь, до судорог, до полного… Что это?

С крыши послышалось шебуршание, быстрый топот. Степан сунул Маше в руки шкатулку и ринулся к окну, потом сбежал вниз. Через некоторое время он вернулся, отирая пот.

– Ящерица-прыгунец, – объяснил он. – Как она через защиту перебралась, интересно?

Степан убрал шкатулку в хранилище, закрыл и запечатал дверь, пройдясь пальцами по деревянным панелям.

После обеда Маша вызвалась сделать Степану массаж, «чтобы кровь разогнать». Но руки ее делали что-то такое, что не разгоняло кровь, а навевало сон. Степан расслабился и задремал.

Убедившись, что мужчина спит, Маша повела себя странно. Она прошла на террасу, высыпала на блюдце горошинки лекарства, выбрала самую большую горошинку и облизала. Под белым налетом показался металл. Маша с силой нажала на горошину, та едва слышно пискнула.

Затем она достала ватку с кровяным следами, уколола иголкой палец и капнула рядом. Потом выдвинула анализатор, положила два кусочка ваты в кюветы и задвинула обратно. Анализатор зажужжал, обсчитывая генетический код, и через некоторое время выдал результат. Маша взяла распечатку и некоторое время смотрела на нее, моргая. Потом очистила кювету, села у окна и уставилась на улицу.

Когда у калитки показалась авиетка с надписью «Перетырка маляв», Маша отключила защиту и выскочила на дорогу. Почтовый канис передал ей конверт, сияющий наклейками космодромной кассы. Любезно сверкая клыками, он предложил подвезти в поселок. Маша покачала головой, отдала небольшую коробочку в полотняном конверте. Авиетка фыркнула турбиной и помчалась вдоль трассы. Маша долго смотрела, как в в вечернем воздухе, словно пуховертки, кружатся радужные обрывки билета.

Степан проснулся от громких голосов. На террасе орали. Он натянул штаны и вышел на шум.

– …и не смей меня обманывать, я ложь чувствую! Говори, зачем тебя подослали?!

– Что случилось? – спросил Степан.

– Что случилось!? – Олег бешено повернулся к Степану. – Спроси у этой… даже не знаю как назвать! Девочкой прикинулась.

– Я вам не врала, – с обидой в голосе сказала Маша. В глазах ее стояли слезы. Степан подошел и обнял девушку за плечи. Олег фыркнул.

– Не врала? Да на тебя чуть ли не дело заведено в Космополе! Познакомься, Степа, знаменитая воровка, Манька-тырьщица. Специализируется на религиозных артефактах. – Олег подскочил и замахнулся, – Говори, тварь, на что покушалась?!

– Папа, не бей меня! – закричала Маша, отшатываясь. Рука замерла в замахе.

– Что?

– Вот! – Маша сунула Олегу листок из анализатора. «98 %» успел разглядеть Степан. Олег недоуменно уставился на бумажку, потом пристально посмотрел на девушку.

– Я тебя везде искала, – сказала Маша с упреком. – А ты про меня даже не думал. Мне сказали, что ты умер, но я знала, что жив, вот знала и все тут! У нас в… в семье один раньше служил в полиции, как и ты, он разузнал, что ты здесь, на Ликусе, вот я и приехала.

У Олега был такой ошарашенный вид, будто перед ним возникло чудо.

– В семье? – коротко спросил Степан, отодвигаясь.

– Ну, это не в том смысле… Да не меня вам надо бояться, а праведников, девственниц боевых. Им мощи нужны, символы веры, понимаете? Они ни перед чем не остановятся. Чаша Грааля! За. бись! Да настоящий праведник солнечную систему взорвет за эту чашу!

– Не думаю, – сказал Степан холодно. «Семь-я. Или восемь-я», – подумалось ему грустно. – Истинные артефакты повинуются только воле Божьей.

– Слова праведников – богу в уши, – отрезала Маша и повернулась к Олегу. – У нас считалось, что лишь безгрешных слышит Бог. Праведников с рождения выращивают. Я в шесть лет в монастырь попала, меня в девственницы не взяли, мало ли, что я успела за эти годы нагрешить. Им ведь ничего нельзя было нарушать, понимаете? Не убий, не укради, посты соблюдай, плоть усмиряй и так далее. Они от этого усмирения злые были, особенно когда в возраст входили. Бывало, затащат какого-нибудь монашка в купальни, разденут и давай щипать, пока не посинеет. Некоторых водой потом отливали.

– Бесстыжие девственницы, – вспомнил Степан. – Им разрешалось прикасаться к мужчине?

– Нет искушения – нет преодоления, – отчеканила Маша. – В нашем храме Всех святых, земного искушения вкусивших, готовят на подвиг, учат боевым приемам, разведке. Если в подвиге девственница кого-нибудь убьет или совершит иной смертный грех, с нее снимаются все запреты. Понимаете, она становится просто женщиной. Ради этого они готовы на любое зверство.

– Товар ценный, но одноразовый, – хмыкнул Олег. Маша поморщилась.

– Отец, я знаю храмовников. Сегодня или завтра они нападут. Вы готовы?

Олег медленно покачал головой.

Атака началась в полдень. Все утро Олег попеременно со Степаном пытались выставить Машу взашей. Безуспешно. «Я вас нашла, – сказала она твердо. – И без вас обоих дальше жить не собираюсь».

Десантный челнок «земля-космос» приземлился на холм, за которым начинался лес. Темные фигурки высыпали из люка и распределились по поляне. Из челнока вынесли какое-то устройство и принялись его устанавливать.

– Что это? – спросила Маша. Они, все трое, поднялись к хранилищу и наблюдали в окно. Олег включил защиту на полную мощность, но к дому никто не приближался.

– Это, девочка, наша смерть пришла, – сказал Олег. – Четырехствольный импульсный гранатомет, если мне глаза не изменяют. Выжигает все живое. Как говорит Степа: дернул колечко и бросил в окно, школа стоит, а в ней никого.

– Папа, у тебя есть скорчер!

– Если бы они пошли на штурм, я бы отбился. Но при таком раскладе нас спасти может только чудо. Или Степан. Ну что, потомок Прародителей, попробуешь?

– Не надо.

– Степа, выхода нет!

– Через час набегут канисы и повяжут злодеев.

– Степа, гранатомет разворачивается за пятнадцать минут! Ты хочешь, чтобы нас всех перебили?

Степан промолчал.

– Кто такие Прародители? – поинтересовалась Маша.

– Да так, была у моего деда одна идейка. Видишь ли, по его воспоминанием, когда Чаша активировалась, он как бы слился с огромным конгломератом, с единой расой. И его желание – он устал, был зол на тетенек, которые толкались, шептали и причитали – совпали с намерением всего множества. Из этого он сделал вывод, что были некие Прародители, раса объединенного множества, которые иногда навещали Землю. Первые христианские праведники были прямые потомки Прародителей, отсюда невероятная для людей жизнеспособность и, возможно, инстинктивное отторжение властителей. Священные артефакты – их личные предметы, мощи – их останки, все они обладают свойством соединять тех, в ком течет кровь Прародителей с единой расой и, наверное, исполнять желания.

– Так что ж Вы сидите?! – взвилась Маша. – Берите чашу или палец, связывайтесь и желайте! У деда же получилось!

Степан нахмурился.

– Глупости. Маша, тебе нужно немедленно уйти. Мы выключим защиту, выйдешь с той стороны.

Маша покачала головой и положила руку Степану на плечо.

– Ни за что. И в горе, и в радости…

Степан замер.

– Подумать только, какую страсть внушил ей повелитель за столь короткий срок! Уговорили. Но я не могу ручаться за результат.

Он подошел к хранилищу, провел рукой по деревянным панелям. Те откликнулись мелодичным звоном. Затем он нажал на нижнюю планшетку, открылся прозрачный саркофаг.

За окном грохнуло и полыхнуло синим. Маша упала на колени, и зашептала, крестясь «Пресвятая Богородица, спаси и сохрани меня, грешную…»

Степан погрузил в хранилище руки, вынул шкатулку с мощами Георгия Победоносца, открыл ее. В этот момент громыхнуло снова, дом содрогнулся, с крыши посыпалась черепица. Степан упал, уронил шкатулку. Маша подползла на коленях, подала, на лице у нее появилось странное выражение.

– Знаешь, Олег, – сказал Степан, трогая пальцем мощи. – Наверное, ничего не получится. Чудеса не случаются по заказу. И я не желаю зла этим людям. Просто…

– Просто ты желаешь им смерти, – сказал Олег.

В этот момент снаружи что-то случилось. Небо будто раскололось, раздался чудовищный гром. Синим светом затопило округу, обжигая даже сквозь бронированное стекло. Горящие пуховертки цветным фейерверком забили в окна, рассыпались искрами.

Когда горизонт встал на место, Маша приподнялась с пола и добралась до окна. У нее невольно вырвалось восклицание. Олег поднялся, встал рядом, хмыкнул.

– Ну, Степа, ты и хулиган.

Маша неуверенно засмеялась.

Степан тяжело перекатился на бок, выпрямился, держась за стенку. В окно был виден холм с остовом десантного катера, черные тела, разбросанные вокруг. Гранатомет стоял на прежнем месте. Четыре ствола, задранные в воздух, образовывали известную фигуру, которую обычно складывают из пальцев.

Степан зарделся.

– Я… собственно… думал про щепоть, которую складывают, когда молятся. Ну, промахнулся.

– Ничего, и так неплохо получилось!

– Видимо, мои устремления совпали с помыслом божьим.

Маша засмеялась. Она сидела на полу, на голых досках и смеялась, раскачиваясь.

– Помысел божий? Ой, не могу! Какого бога помысел, скажите на милость? Я подменила мощи. Святой Георгий летит в глубокий космос, а это просто кости из пещеры от какого-то древнего зайца.

– Я заметил, – кротко сказал Степан. – И это означает лишь одно.

– Что?

– О, смотри, живые, – Олег показал в окно. Возле огромной железной фиги, обнявшись, стояли двое.

– Тем более. Это подтверждает…

На холме дул ветер, относил в сторону гарь и невыносимый запах мертвых тел.

– Ну вот, опять ты никого не убила, – Мартин и поцеловал Ольгу в висок. – Когда ж ты, наконец, согрешишь?

– Да хоть сейчас, – сказала Ольга. – Или нет, немного погодя, – уточнила она, глядя, как на поляну один за другим выскакивают полицейские канисы. – Сколько можно гоняться за миражами, а, Мартышкин?

– Что?!!! – Маша дергала Степана за рукав. – Что подтверждает?!

– Что Бог един, – пояснил Степан. – И для канисов, и для людей, и для всяких разных тварей.

– Или не Бог, – сказал Олег.

– Интересно, – произнесла Маша, глядя в пространство. – Интересно, как крестились древние канисы?

© Copyright Белкина Мать ([email protected]), 14/06/2009.