Текст книги "Ночь несвятого Валентина (СИ)"
Автор книги: Юлия Черкасова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
В детстве у неё был кубик Рубика. Кто-то из взрослых дал ей головоломку, где каждая сторона была упорядочена в один цвет. Олеся покрутила кубик в руках, и порядок превратился в пёструю мозаику. Несколько недель девочка пыталась вернуть игрушке первоначальный вид, однако запутывалась всё больше и больше. Наконец, она не выдержала. Сняв аккуратно пластиковые наклейки, девочка вручную переставила их так, чтобы кубик Рубика «собрался».
Посещая книжные магазины, взрослая Олеся разглядывала иногда головоломки и вспоминала ту дошкольную историю. Она не любила тяжелые, основательные фигуры, однако из-за мозаичности порой сравнивала себя с кубиком – точнее, с его случайной комбинацией разноцветных граней. И всякий раз она задавалась одним и тем же вопросом: нужно ли было собирать его? Так уж ли нужен был этот порядок?
Что, если ДНК собрать, как ту головоломку, расположив элементы группами и распределив их в строгой последовательности? Олеся медленно покачала головой. Она вдруг увидела бесконечно длинную улицу, залитую холодным солнечным светом и заставленную рядами одинаковых кубов, – идеально белых правильных кубов. Миллиарды кубов на планете! Вот в кого мы рискуем превратиться в порыве бессмысленной тяги к перфекционизму!
Как же она не догадалась об этом раньше?
***
Мы переглянулись.
– У меня сейчас такое чувство, что это не Олеся идиотка, а мы с тобой дуры, – пожаловалась фея. – Она водит нас за нос.
– С логикой у неё всё в порядке, с мозгами, похоже, тоже. Ты видела, как она ловко прикинулась озабоченной судьбой проекта? И ведь глазом не моргнула, не дала директору даже опомниться, – хмыкнула я одобрительно.
– Но подруге-то сказала правду. А почему? – спросила фея.
– Потому что она подруге доверяет. Видимо, эта Маринка из соседнего отдела – надёжный человек, и не будет трепаться направо и налево.
– А нам с тобой, увы, она не доверяет.
– Не доверяет, – согласилась я, – и, похоже, не только нам. Что-то вся эта абсурдная «любовь» у меня теперь под большим знаком вопроса.
– Нам бы взглянуть в её тетрадку, хоть кусок текста выхватить, – вернулась к своей навязчивой идее фея.
– Хорошо, – кивнула я, – давай попытаемся. Затаимся перед монитором и будем следить. Как только она откроет дневник, жми «Ctrl+» на максимальное увеличение и делай скрин. Только быстро, чтобы она нас не запалила!
Мы заняли выжидательную позицию. Спустя пару часов – о, наши затёкшие мышцы и уставшие шеи! – ни о чём не подозревавшая Олеся захлопнула книгу, поднялась с дивана, и, постояв в раздумьях секунд двадцать, выдвинула ящик, в котором пряталась тетрадь. Раскрыв её на первой странице и положив на стол, она вышла из комнаты.
– Давай, жми! – закричала я фее.
Фея щёлкала клавишами до тех пор, пока текст не стал читабельным.
– Фоткай! – моя товарка умоляюще показывала глазами на «Prtscreen», еле-еле удерживая непослушные кнопки ноутбука, и я, не теряя времени, скопировала изображение.
Олеся уже возвращалась. Войдя в комнату, она вдруг подозрительно посмотрела по сторонам, и – словно почувствовав что-то – бросилась к столу и живо захлопнула дневник.
– Фух, – фея провела по вспотевшему лбу тыльной стороной ладони. – Успели... Вот зараза какая, тут же просекла тему. Видала, как она примчалась?
Я угукнула с чувством неловкости. Мне было стыдно перед Олесей за наше гадкое поведение, но другого выхода не было, коль героиня принялась не на шутку скрытничать.
Мы открыли файл с копией экрана и, едва не столкнувшись лбами, уставились в монитор. Ровным почерком на странице, датированной семнадцатым февраля, были выведены знакомые слова. «Олеся. Стоп. Спокойно. Так, сейчас ты сделаешь глубокий вдох, а потом выдохнешь. Тебя надули. Так бывает. Помнишь, ты в детстве смотрела на лотерейщиков? Помнишь тех людей, которые «велись» и проигрывали деньги? Их много. Олеся, ты не одинока – лохов достаточно. Ты просто на днях вступила в их ряды. Всё нормально, у тебя есть незримая группа поддержки из миллионов доверчивых граждан, обманутых мошенниками. Ты успокоишься, и больше так не будешь, правда?».
В комнате воцарилась тишина. Абсолютная пустая тишина. Мы с феей не смотрели друг на друга, и, кажется, постепенно начинали осознавать действо, происходящее по ту сторону монитора...
– Ты, что, не стёрла из её памяти первые строки? – тихо спросила фея.
– Стёрла... Я их точно уничтожила, сто пудов. Она нигде не могла это найти... Вообще никак... Только... Если... Невероятно, но...Только если она сама продиктовала мне эти строки тогда, в начале. Это был крик о помощи, а я не поняла его и приняла за свой творческий порыв.
– И мы решили развлечься, – упавшим голосом прошептала фея, – и придумали ей роль.
– Но она её послушно исполняла! – с недоумением воскликнула я. – Почему?! Зачем?! Почему она нас не послала куда подальше?!
Фея растерянно подняла на меня глаза:
– Нет, мы с тобой не дуры... Мы... Хуже. Сволочи мы.
– Что ж теперь делать? Как мы можем всё исправить, помочь ей?
– Никак, – буркнула фея. – Она нам не только не доверяет теперь, но и, похоже, за людей не считает.
– И правильно, – в порыве раскаяния согласилась я. – Но если она никому не доверяет, что же она делает всё это время? Эти телефонные переговоры, прогулки с «женихом», встреча с Валентином. Теперь ясно, почему она «не замечает» очевидных фактов и оговорок, но какую цель она преследует – вот в чём вопрос...
– По крайней мере, теперь ясно, что не замуж за Иннокентия.
– М-да, – грустно подытожила я, – нам остается лишь наблюдать за развитием событий. Мы, похоже, с тобой, феечка, пребывали в иллюзии, что пишем этот рассказ, управляя Олесей и выстраивая событийный ряд, а на деле – девушка с самого начала ведёт какую-то свою игру...
***
Олеся набрала Иннокентия.
– Кеша, я не пойду на концерт Тараса Степанова.
– А чё так, не понравилось? Ну, пошли тогда в кабак, с корешами буду тебя знакомить.
– С чего это вдруг? – фыркнула Олеся.
– Как же... – Иннокентий покачал головой; всё-то этой дурочке объяснять надо, вот ведь не от мира сего девка. – Ты моя тёлка, а то – мои кореша. Хочу, так сказать, представить вас друг другу.
– М-м-м... – издав нечленораздельный звук, она скептически поинтересовалась: – А у них такие же редкие имена, как у тебя? А когда знакомить будешь? В Варфоломеевскую ночь, когда они с небес спускаются?
– Скажешь тоже, шутница, – захохотал Кеша, – нормальные у них имена – Вася и Коляныч. И ниоткуда они не спускаются... И это...
Он вдруг запнулся, думая о том, как объяснить пацанам, почему его тёлка называет его Кешей.
– Нет, Кеша. Извини, мы не пойдем знакомиться с твоими корешами. Никуда мы не пойдем. Хватит, Кеша, – устало вздохнула Олеся, – хватит.
– А что случилось?! Это из-за Валентина, что ли?
– В смысле, из-за Валентина? – насторожилась девушка.
– Ты с ним мутить собираешься, что ли? Меня-то хоть в курс поставь, чтоб я дураком не оказался.
– Нет, Кеша. Я ни с кем из вас не собираюсь мутить. Всего хорошего.-Олеся нажала отбой.
Как-то совсем паршиво стало на душе. Это все не её. Зачем она ввязалась в эту отвратительную историю? Зачем она себя так унижает? Тошнота подступила к горлу. А было весело... Поначалу так совсем «веселуха». «Чудесная» ночь святого Валентина, и после – такое «милое» продолжение, практически «знакомство с Факерами». То самое, на которое жаждал сходить Иннокентий. Олеся расхохоталась.
И тут же вспомнила, как сидела босая на кровати, озябшая и закутанная в одеяло, с распухшим сопливым носом, а Валентин хлопотал на кухне и беспокоился, нет ли у нее аллергии на мёд. И тот «портал», по которому он в детстве бегал с приятелями – наверное, тогда мелкие пацаны, насмотревшись «Гостьи из будущего», придумали, что открыли вход в другое измерение.
Стало грустно. Сюжет неожиданно вышел из-под контроля, когда человек с тонким шрамом под левой бровью привез ей пакет с лекарствами. Просто так. Без всяких причин и выгод. Без нелепых расшаркиваний, без банальных попыток произвести впечатление, без шумных кабаков и дешёвых трюков. Без примитивных нарядов и пустой болтовни. Серая толстовка, чай с плавающими в кружке листьями, хвост на макушке, пустой перрон, дом с заколоченными ставнями и тонкий шрам у его виска.
Ну почему случилась эта нелепая ночь? Почему нельзя было иначе? Столкнуться где-нибудь на опустевшей станции метро? Сесть случайно в кафе за соседние столики? Да хотя бы в самой дурацкой социальной сети получить самое дурацкое сообщение: «Привет! Как дела?», но только не так! Совсем не так!
Олеся выключила телефон. «Ладно, – вдруг подумала она, – будь, как будет». Очередную неприятность она переживёт, не маленькая.
Но она больше не станет играть в эти игры, чуждые, навязанные извне, в которые втянулась со злости, смешанной с каким-то шальным сарказмом, направленным не то на них, не то на себя... Хватит с неё вранья – слишком погано после него на душе. Лучше бы она осталась обманутой дурой, так хоть от самой себя не было бы тошно.
***
Чтоб хоть как-то отвлечься, она взяла в руки книгу и легла на диван – с ней и уснула. Разбудил девушку сигнал домофона. Она подскочила спросонья, неловко ухватила трубку и спросила: «Кто там?»
«Валентин», – отозвался знакомый голос.
...Он разувался – а Олеся, прислонившись к стенке, спокойно рассматривала его. Вспомнив о законах гостеприимства, придвинула тапки ногой. Почувствовав напряжение, Валентин пристально взглянул ей в глаза – и она серьёзно, даже не стараясь быть приветливой, ответила ему тем же.
– Поговорим? – он прошёл на кухню первым, не спросив разрешения.
Олеся кивнула.
– Глупо, конечно, но... Вот, к чаю, – мужчина выложил коробку конфет.
– Глупо, – согласилась девушка.
– Я – не святой Валентин, – сообщил гость.
– А какой?
– Черниховский Валентин. Даже не знаю, что ещё добавить. Живу по соседству...
Олеся кивнула и спросила:
– Когда решился?
– Когда ты меня догнала во дворе. У тебя нет дяди в полиции. Это было очевидно.
– Ты прав, нет, – согласилась Олеся.
– И во дворе ни одной камеры, – продолжил Валентин.
– Не знаю, не обращала внимания.
– А зря, на такие вещи надо обращать внимание, особенно, когда ночью пристают нетрезвые молодые люди.
Девушка тут же вскинула голову, полыхнув раскаленной сталью в глазах:
– Промышляешь этим?
– Нет.
Она смотрела на него минут десять – всё это время он молча сидел за столом – а после вышла из кухни. Вернувшись, протянула Валентину тетрадь в мягкой обложке. Он раскрыл, прочитал первую запись, поднял на неё глаза, хотел что-то сказать, но передумал, и перевернул страницу.
«Иннокентий – Чесноков Константин Михайлович. Дата рождения: дд/мм/гг.
Валентин – Черниховский Валентин Николаевич. Дата рождения: дд/мм/гг.
Билет в цирк – 3000 рублей, возможность поучаствовать в шоу – бесценна.
Период гастролей: 14.02-10.03»
– Почему до десятого марта? – спросил обескураженный Валентин.
– Думала, больше не выдержу. Это весело лишь поначалу. Потом должно было стать скучно и противно.
– Стало?
– Стало.
– А какой смысл тебе было это затевать?
– То есть желание выйти замуж за Кешу тебе кажется нормальным, а желание постебаться над ситуацией тебя удивляет?
– Меня ничего уже не удивляет, – Валентин озадаченно разглядывал Олесю.
Девушка усмехнулась.
– Вы неплохо подшутили над доверчивой девицей. Но вы же не три рубля у меня отжали. Вы другое забрали, что гораздо ценнее. Я людям-то не верю, и такими, как Иннокентий, меня не удивить. Да и ничем меня уже не удивить, чихать я на всё хотела. Единственное, что у меня оставалось – чудо. Одно маленькое чудо, в которое я верила и знала, что оно когда-нибудь произойдёт. Чуда, конечно, не случалось, но я хотя бы надеялась на то, что оно в принципе может быть – нечто такое вечное, главное, не связанное с человеческим дерьмом. Если бы вы просто по башке меня огрели и кошелёк стянули, мне было бы всё равно. Но вы же уничтожили последнее, что у меня оставалось – надежду. А если чудес на свете не бывает, что нам остается? Шутить и смеяться. Устроить цирк, клоунаду, представление. Не ожидали, да? Наверное, я и впрямь чокнутая, если меня это веселит. А вот сейчас уже не веселит, а, напротив, противно и грустно. Наверное, клоунам после выступления становится тоскливо. Чем веселее клоун на арене, тем он тоскливей в закулисье. Хорошо, что я не дотягиваю до уровня профессионалов, а то, наверное, после такой веселухи пошла бы и повесилась. А так – ничего... Жить буду.
– А как же станция и тот день, когда ты заболела? Это тоже было притворством? – тихо спросил Валентин.
– Нет, это было настоящим, – покачала головой Олеся.
Она поднялась из-за стола, достала кружки, и щедро отсыпала в каждую заварки, стукнув чайником о плиту.
– Что будем делать? – поинтересовался Валентин.
– Заголять и бегать, – проворчала Олеся.
– Что?! – мужчина недоверчиво посмотрел на девушку, а у той уголки губ уже поползли вверх...
***
Мы с феей, не отрывая глаз от монитора, одновременно сжали кулачки.
– Волнуешься? – спросила меня фея.
– Ага, – прошептала я, – но, похоже, для волнения нет причин – эти двое спелись ещё задолго до начала придуманной нами истории, и очень ловко переделали всё на свой лад.
– Так, значит, в ночь святого Валентина действительно случаются чудеса?
– Да, но, видимо, на то они и чудеса, чтобы случаться странным, абсурдным и совершенно алогичным образом.
***
– А ты уверен, что тут нет бомжей? Что-то мне страшновато, – Олеся смотрела на заколоченные окна портала, освещённые ласковым июльским солнцем.
– Нет, здесь их не бывает, не бойся. Ты же хотела увидеть летучих мышей? – и Валентин шагнул в портал, увлекая девушку за собой...
