Текст книги "Грани снов (СИ)"

Автор книги: Юлия Царева

Соавторы: Алексей Бушков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Нет. Тем более вот и моя карета, – Лера показала на подъезжающую “Ниву”.

Вячеслав утром потратил уйму времени на очистку стекол от мокрого снега. «Днём не должно подморозить. Не хватало только отвезти принцессу в кювет...»

Он остановился у ворот, вышел и впал в секундное замешательство, заметив Серова. "А вот и большой босс. Не, а чего ты ожидал, рано или поздно вы бы познакомились. Не школьник. Посмотрим, что скажет суровый отец. Что бы ты сказал? Что это за глупый выбор, дочь?"

Он двинулся к Лере.

– Привет! – улыбнулась девушка. – Раз уж представился удобный случай, знакомьтесь. Папа, это Вячеслав. Вячеслав это мой отец, Дмитрий Андреевич.

Серов демонстративно посмотрел на номер, следил за тем как Вячеслав выбирается из машины, обходит ее и делает несколько шагов навстречу.

Он специально выдержал паузу, скользя глазами по лицу и одежде. И только после этого протянул руку.

– Серов, – рукопожатие было сухим и крепким. – Не скажу, что рад знакомству. Для этого я слишком мало о Вас знаю.

«К вечеру будет знать гораздо больше», – подумала Лера, наблюдая за этой сценой.

– Дочери вздумалось принимать самостоятельные решения. И я рассчитываю если не на ее, то на Ваше благоразумие и осторожность.

Тон Серова был сдержан, взгляд не оставлял сомнений, что этот человек все привык держать под контролем. И он не слишком заботился о том, что его слова могут прозвучать как угроза.

– Огоньков.

Вячеслав очень хотел сказать, что ресурсов Серова достаточно, чтобы узнать всю желаемую информацию, но он сдержался. "Захочет – узнает. Не захочет – может, оно и к лучшему".

– Разумеется. Благодарю за оказанное доверие.

Он улыбнулся Лере.

– Прошу. Времени у нас с запасом.

Лера подкатила небольшую сумку к Вячеславу, непринужденно прервав напряженный момент.

– Поможешь?

Потом она повернулась к отцу.

– Не беспокойся, все будет хорошо. Пока.

Она села и захлопнула дверь.

– Поехали?

Машина тронулась и до самого выезда из поселка Лера молчала, пока их не обогнал черный автомобиль заводского начальства.

– Обращение на "Вы", дело плохо, – неожиданно улыбнулась она. – Объективно – он ужасный человек. Но субъективно, как дочь, я его люблю. Виделись вы скорее всего не последний раз, поэтому ты и сам сможешь составить о нем мнение.

– О, все великие люди могут позволить себе быть чуточку высокомерными. И с ними следует обращаться уважительно и, примерно как с сантехниками и слесарями ЖЭУ, и стараться соответствовать ожиданиям, – хмыкнул Слава, мельком проверив, пристегнулась ли пассажирка.

Лера тоже рассмеялась.

– Признавайтесь, Вячеслав Юрьевич! Скольких слесарей вы разочаровали?! Но ему бы понравилось "все великие". Как бы это польстило его тщеславию... В любом случае рано или поздно пришлось бы столкнуться с окружающими нас людьми. И всякими другими вопросами материального мира. И мы обязательно о них поговорим, когда придет время.

– Прекратите, Валерия Дмитриевна, я холостяк и не имел пока чести получить отказ в руке дочери слесаря. Дмитрий Андреевич не слесарь, и он сделает это со мной впервые, если захочет, конечно.

“Нива” выбралась на трассу. Подмораживало, а ветер опять начал гнать снежную крупу, так, что скоро видимость сильно ухудшилась. Местами казалось, что это не машина едет по дороге, а снег летит с большой скоростью, обтекая одинокий автомобиль.

– Странно, – протянула Лера, глядя на погоду. – Это же трасса в областной центр? Почему почти нет ни встречного, ни попутного движения? Прямо сюр какой-то…

Слава немного сбросил скорость. “Нива” “Нивой”, а вот гнать сквозь метель он не решался. Время ещё было.

– Не то, чтобы я часто здесь езжу, но да, странно. Из-за погоды? Ну вряд ли. По делам люди должны бы ехать в любую погоду. Как в "Дне сурка"? Ты застрянешь в Железогорске лет на пятьдесят. Я буду каждое утро забирать тебя в аэропорт. В очередной раз ты скажешь мне, что не хочешь туда ехать и мы останемся в городе. Жалко, я буду каждую ночь забывать о дне. Но правда, ерунда какая-то ведь.

– Неужели ты пойдешь к нему, чтобы официально просить моей руки? До Антарктиды или после? – внезапно спросила Лера, но резко замолчала, вглядевшись вперед. – Слав, стой. Стой, останови, пожалуйста.

Вячеслав хотел ответить, что, конечно, после, когда Лера покажет, что самостоятельно способна выжить в суровейших условиях планеты, но не успел. Он оттормозился, пытаясь понять, что же девушка увидела в этой метели.

– Что, что случилось? Стоим.

– Сейчас... – Лера вышла наружу и пошла по обочине назад.

Как обычно снаружи погода не выглядела так отвратительно как в машине, когда стекло буквально ежесекундно засыпает снегом. И снаружи он падал, как и положено, медленно и мягко.

Леру уже трудно было четко различать в зеркале заднего вида, но было понятно, что она остановилась и смотрит на обочину.

Вячеслав вышел из машины.

– Что там? – он быстро зашагал к девушке. "Кого-то сбили? Сейчас разберемся".

Лера вздрогнула и оглянулась.

– Прости. Прости. Кажется, я слегка сошла с ума. Пожалуй, тебе стоит об этом узнать. Но не обещаю, что не стану буйной, – попыталась шутить она.

Белые снежинки падали на темные волосы девушки. И вокруг было действительно очень тихо.

– Ну вот, снег и скорость сбили меня с толку.

Она махнула рукой в сторону лесополосы метрах в пятнадцати от обочины. Деревья стояли печальные, совершенно без листвы, кроме...

Одна небольшая береза выросла чуть ближе к дороге. Яркая желтая листва ее выглядела неуместно на фоне снегопада.

– Понимаешь... мне показалось... она не опавшая и... – Лера посмотрела извиняющимся взглядом. – Я увидела девушку в желтом сарафане, с длинными белыми как снег волосами. Она шла навстречу машине и я... В общем, это просто березка и мое буйное воображение.

Вздрогнул и Слава. Сразу вспомнилась златоглазая девушка–призрак.

– Не волнуйся, на скорости и в такой снег неудивительно. Ты точно не сошла с ума. Березка похожа на девушку, об этом классики стихи писали.

Он взял Леру за руку и повел к машине.

– Я вот порой думаю, что спятил я. Я в последние дни вижу странную девушку. Нет-нет, не тебя, ты не странная, ты славная. В отражении или краем глаза, или в полусне. А первый раз увидел утром того дня, как мы познакомились. Вот, поздравляю, у твоего сталевара есть галлюцинации. Что там говорит теория сознания? Можем мы быть нереальными, а все странности легко объясняются снаружи этого мысленного эксперимента?

Лера еще раз обернулась на деревце.

– Хм... как там было в мультфильме "с ума сходят поодиночке, это только гриппом все вместе болеют". Одна галлюцинация на двоих? А если... если мы персонажи виртуальной игры и должны выполнить какой-то квест? А наши игроки вполне уютно сидят в своих ВР-креслах в каком-нибудь далеком будущем? И это сбой системы?

Лера остановилась.

– Но когда я ее увидела, мне стало так... не то что страшно. Неуютно. Как будто я не должна уезжать. Вот так и начинаются фильмы ужасов? Посмотри на телефон, наверняка и связи нет. И по радио какая-нибудь странная песня?

Слава вытащил мобильник.

– Хм. Действительно, связи нету. Но мы ведь на трассе, это нормально. Наверное. Пойдем-ка в машину, сейчас там будет крик демона в радио.

Он ткнул кнопку магнитолы. "... за билет, оплачено сполна. Из тысячи дорог я выбираю эту ...".

– Не очень страшно. Символично, конечно, но не страшно. Кто это поет? Поехали дальше. Опоздаем в аэропорт и плакала твоя самостоятельность. И мне тебя больше не доверят. Или это такой квест? И мы его выполним, попав в аэропорт? Или не попав?

– Из тысячи дорог, я выбираю эту. Держаться за воздух, за острые звезды... – пропела Лера.

Мимо проехала фура, забрызгав тающей слякотью стекла.

– Ну вот... все нормально, – выдохнула она и внимательно посмотрела на Славу. – Все нормально. Никакой сумеречной зоны.И мы приедем вовремя. Хотя я бы осталась в этом дне. В машине тепло, за окнами снег, ты... Или в том, когда мы жарили грибы и разговаривали о магии. Так. Это приступ упадничества, сейчас пройдет.

Она потерла ладонями щеки.

Вскоре они выехали из полосы снега, на телефонах появился сигнал сети.

– От готической романтики к вещам земным. Я буду тебе звонить, чтобы ты меня не забыл. Но не слишком часто, чтобы не надоедать. И потому, что буду интенсивно думать о своей жизни, и что я могу сделать, чтобы... Неважно. Я так давно не была влюблена. Оказывается это совсем неплохо. Несколько туманит мозг, но неплохо.

– Конечно, мы приедем вовремя.

Слава набрал скорость.

– Это были прекрасные дни, но с очередного раза и они перестанут быть волнующими. Я предпочту сделать новые дни. А если мы захотим найти грибы, мы просто сделаем это ещё раз. В Антарктике для них, правда, не сезон. Никогда. Звони в любое время. Я тоже буду звонить. Не волнуйся, если я не смогу ответить. Это значит, я в цеху – я просто перезвоню. Со мной ничего плохого не случится, гарантирую.

Вячеслав прервался, обгоняя тягач.

– А, так вот. А влюбленность... До тебя не пробовал, но мне нравится. Совсем юность я не считаю, там все мы думали, что влюблялись.

…

Оставшаяся часть дороги промелькнула почти незаметно. Аэропорт встретил их суетой и холодным ветром. Вячеслав с непривычки немного потыкался в поисках парковки в какие-то тупички.

– Что ж, Вячеслав Юрьевич... Давайте прощаться.

Лера отошла от регистрационной стойки, держа в руках паспорт со вложенным посадочным талоном.

– Долгие проводы, лишние слезы. Да и обратный путь тоже. Долгий. А там еще, – она улыбнулась, – сумеречная зона.

Она обняла его и, чуть привстав на носочки, тихо сказала на ухо:

– Слава, я вернусь к тебе. Я обязательно вернусь. Даже если мы не поплывем в Антарктику фотографировать пингвинов. У меня уже есть план. У меня всегда есть какой-нибудь план, если твой не сработает. Мы что-нибудь придумаем. И выполним этот квест. В конце концов сидеть в темноте на диване и разговаривать о современных технологиях выплавки и немного о Вольтере тоже неплохо. Скромный поцелуй для девушки скромного сталевара?

– Конечно. Я буду ждать тебя. Я обязательно дождусь. Моё время – вечность, помнишь? И не надо слёз. Любая стальная вещь на твоём пути может оказаться прошедшей через мои руки. Тебе пора лететь, а мне ехать. Самое забавное, что на месте ты можешь оказаться раньше меня.

Поцелуй был оглушительно тих.

Эскалатор повез Леру на второй этаж в зону вылетов. Она обернулась и помахала Славе рукой.

«У тебя нет вечности, Слава. Так помнить или забыть?» – сказал кто-то за спиной, но когда Вячеслав обернулся увидел пару средних лет. Женщина, слегка растрепанная, в расстегнутом поверх спортивного костюма меховом полушубке сердито выговаривала мужчине с унылым и виноватым лицом:

– Слава! Вечно ты все забываешь? И кто, по-твоему, должен помнить?!

Леры наверху уже не было.

Слава закурил на парковке и посмотрел в невидимое за пеленой снега небо, словно требуя разъяснений.

– Я сойду с ума с этим "вспомнить-забыть". Ну да, вечности у меня нет. И хорошо. Через тысячу лет надоест даже сталь. Верно, давай тут сам с собой поговори...

Обратный путь казался длиннее, но и он не будет вечным.

Часть 7.

Часть VII

Вячеслав

***

Жизнь в Железогорске потекла своим чередом. К концу ноября снег лег окончательно, временно прикрыв грязь сверкающей белизной.

Комбинат дымил и грохотал, более не напоминая прожорливого дракона.

...

В какой-то из дней Юрий Иванович спросил сына о Валерии. И только покачал головой, услышав невразумительное "мы на связи". Как и обещал, жене он ничего не сказал. Но слухи до нее все равно доходили. Она деликатно, в ее понимании, интересовалась у Славы матримониальными планами, и натыкаясь на очередной резкий ответ, поджимала губы.

– Не приведи бог в невестки вертихвостку-белоручку, – рассуждала она, стоя у плиты. – Вот Леночка...

Далее шел перечень качеств, характеризующих упомянутую особу как мечту свекрови.

– Ты учти, они с матерью к нам на Новый год в гости приглашены. И ты тоже. Неужто будешь сидеть бирюком один? Уважь родителей.

– Мам… Почему один?

Она отмахивалась и неодобрительно качала головой:

– А чего? С приятелями опять шататься пойдешь?

“Нет, мам. Не с ними. И Лера умеет чистить грибы.”

– Я зайду.

Слава и правда подумывал зайти, может быть мать не станет слишком картинно падать в обморок при виде “вертихвостки-белоручки”.

...

Через пару недель после отъезда Леры, Вячеслава нашел Павел.

– Вяч! Здорово! – Паша подскочил как всегда неожиданно. – Как жизнь? А меня тут вызывали... О тебе спрашивали. Скажи, мол, Дегтяренко, что про Огонькова скажешь. Ответственный парень, нет... На повышение что ли идешь? Не понял, почему меня спрашивали, а не твоего бригадира.

– Чего натворил, Огоньков? – ворчал Вадим Станиславович. – Из-за тебя меня СБ тягала. Интересовались как работаешь, как с коллективом. Так чего натворил-то?

Несколько раз забегал грустный Виталик. Жаловался на работу, жизнь, время, дядьку. Он стал вести менее разгульный образ жизни. Этим и объяснялась тоска в глазах.

– Чета делать надо, Славян, чета надо...

...

Лера, как и обещала, звонила. Она рассказывала о своих делах, немного о работе, спрашивала чем занят Вячеслав и как в целом поживает Железогорск. В одном из разговоров она упомянула, что Серов собирается баллотироваться в депутаты по одномандатному округу. "То есть Железогорск и окрестности тоже входят," – иронично сказала она. "Вот и думай теперь, как нам успеть удрать на Южный полюс. Или на Северный. До того, как начнется показуха и катавасия. Но дороги заасфальтируют точно. Чувствуешь, с кем связался, мой стальной рыцарь?"

Слава слушал и улыбался, представляя себе, как она убирает прядь за ухо и сверкает глазами. Ему было и тревожно и хорошо. И все вроде бы все в порядке, но… Он понемногу приводил в порядок квартиру, понимая, что все равно не дотягивает до ее уровня, как ни старается.

– Ты все равно приедешь?

– Я… приеду. К Новому году. Каких-то три недели. На самом деле у меня уже есть билет, – тихо ответила Лера. – Я скучаю…

– Лера…

– Не говори ничего, Слав, ладно? Потом. У нас будет время.

– Целая вечность.

И они молчали, слушая дыхание друг друга, будучи ужасно далеко.

“Она все решила. А ты, Вяч? Неужели так смирился с мыслью, что…” Он тряхнул головой, отгоняя сомнения.

– Твой отец таки сделал то, что никогда бы не сделал слесарь, – улыбнулся Слава.

– Ты… говорил с ним?

– Можно и так сказать.

…

Бригадир дернул Вячеслава от конвертера, пробасил недовольно почти в ухо:

– Сам постою. Тебя там к начальству. Учти, Огоньков, если слетит премия…

– Куда она слетит? Все нормы выплавки блюдем, – буркнул парень.

– Поторопись, а? – досадливо стукнул его по плечу Станиславыч.

Ну, если торопиться, то есть ли смысл менять робу? Вот так он оказался пред очами Дмитрия Андреевича. Слава, конечно, ожидал, что такое может быть, однако оказался совершенно не готов.

Секретарь в приемной недоуменно окинула его взглядом и улыбнулась. Сам же обитатель кабинета не был столь радушен. Он довольно холодно взглянул на Славу, не предлагая сесть. Впрочем, Дмитрий Андреевич и сам стоял. От его коренастой фигуры исходила та самая “аура” властности, про которую говорила Лера. И высокий Огоньков почувствовал себя незначительным перед небольшим финдиректором.

Секретарь вышла и в кабинете повисло молчание, где два человека вели зрительную дуэль.

– Что ж, Вячеслав. Давайте перейдем к делу.

Парень, ощущая свою неуместность в рабочей и не самой чистой одежде среди деловой роскоши, чуть пожал плечами.

– Не буду оскорблять Вас прямым предложением денег, – спокойно сказал Серов, следя за реакцией Славы. – Хотя это бы решило нашу проблему.

– Проблему, Дмитрий Андреевич? – осторожно спросил Слава.

– Хотите поторговаться? Что ж, это разговор.

Слава подавил в себе возмущение и желание рассмеяться будущему тестю в лицо.

– Отнюдь. Собственно, раз мы оба здесь, думаю, нужно официально сообщить о том, что я собираюсь жениться на Вашей дочери.

– Чего Вы хотите, Вячеслав? – скрестил руки на груди Серов. – Я однозначно против ее решения. Это детские глупости. Она испортит себе жизнь и карьеру. Подумайте. Еще есть время. И… если Вы рассчитываете таким образом получить какие-то привилегии…

Ухмылка поползла вверх и Слава с трудом вернул лицу серьезное выражение.

– Нет, Дмитрий Андреевич. Никаких далеко идущих планов, связанных с использованием родственных связей Леры у меня не было.

Серов посмотрел на парня с жалостью и каким-то презрением. И Славе отчего-то подумалось, что сам-то финдир наверняка бы воспользовался таким шансом на его месте.

– Лера говорила, что Вы умны, но мне так не кажется.

Проглотив почти прямое оскорбление, парень выпрямился.

– Ваша воля думать как угодно, – сдержанно ответил Слава. – Однако, это наш с ней вопрос. Не станем же мы обсуждать сейчас традиционное “мы взрослые люди и сами разберемся”?

Внутри у него похолодело от собственной дерзости. Все же перед ним не просто отец его девушки, но и не последнее лицо в руководстве завода.

Серов хмыкнул и неожиданно улыбнулся:

– Язык подвешен, вижу. Возможно, что и не все так плохо. Но своего согласия я не даю.

– Я могу идти?

– Идите. Но это не последний разговор.

В цех Слава возвращался на ватных ногах, прикидывая, писать ли на опережение “по собственному желанию” или дождаться, пока бригадир принесет новости об увольнении.

…

– Все хорошо, принцесса.

– Слав, по интонации я понимаю, что его величество тебе отказал? – обеспокоилась Лера. – Но… Я пойму.

– Все в порядке. Рыцарь не может отказаться от своего слова. И я его не твоему отцу давал.

– Ладно… Только, – она напряженно рассмеялась, – он никогда ничего не делает просто так. И теперь мы оба будем использованы как пиар ход в его кампании. “Смотрите, как я близок к народу, что позволил дочери выйти замуж за жителя нашего избирательного округа”.

– Ну вот, не все так плохо, да? – поддержал ее Слава. – Снимемся для пары плакатов, раздадим интервью. Если они дотянутся до нас в Антарктике.

– Ты серьезно? – голос Леры потеплел и смех стал менее принужденным.

– Приезжай. Будем решать проблемы по мере поступления.

…

“Нива”, мерно порыкивая, послушно несла Славу по белой глади дороги. Вечерело, в стекло летел снег. И на этом участке не было фонарей, поэтому он чувствовал себя движущимся в каком-то снежном нигде. То ли машина летит через снег, то ли снег облетает неподвижную машину… В заднем стекле ничего не видно, да и впереди тоже. Совершенно невозможное ощущение, будто время и правда растянулось в вечность. Долгую вечность до ее рейса.

Слава не волновался. Пока не волновался. Его руки спокойно лежали на руле и он следил за дорожным полотном, стараясь не слишком соскальзывать мыслями в воспоминания о сне, слишком ярком, чтобы его забыть. Забыть…

Девушка с золотыми глазами сидела на холме и он все шел и не мог дойти, а ветер, волнующий траву шелестел бесконечное “помнить или забыть”. И когда Слава наконец закричал, что он не понимает, что хватит его терзать и пусть она объяснит, девушка оказалась рядом.

Ее прохладные пальцы легли на виски парня, заставив смотреть в невыносимое сияние взгляда. “Помнить – это больно. И эти сны, все, что я могу дать. Ведь я никогда не придумываю то, чего не видела в твоей голове. Мы проживаем раз за разом…”

“А… забыть?” – спросил он.

“Ты можешь забыть. Я могу сделать так, чтобы больше не было больно. Если ты придешь сюда. Но… это навсегда. И…”

Он положил свою ладонь на ее. В золотых глазах было столько сочувствия.

“Что-то ужасное я должен забыть?”

“Ты должен разделить грани сна, Вяч. Сейчас ты все еще глубоко.”

И как он ни пытался удержать ее, златоглазая рассыпалась искрами.

Нужно будет рассказать Лере, вот в этом месте “сумеречной зоны”, подумалось ему. И они будут снова строить теории, что это может быть. И смеяться, и философствовать. Словно и не было этих почти двух месяцев, а они так и ехали в своей сумеречной зоне. А потом он привезет ее домой… И эта мысль звучала так странно. Домой. Чтобы встречать Новый год. Черт. Он купил мандарины?

…

В аэропорту царила почти та же суета, что и обычно. Снегопад усиливался. Люди вокруг Славы нервничали и поглядывали на табло, где один за одним красным вспыхивали отмены и задержки рейсов. Но Лерин самолет обещал быть по расписанию. И сердце отмеряло минуты.

Ужасно хотелось курить, но отчего-то не хотелось быть пропахшим этим дымом, и Слава держался.

Недолго осталось… Прибытие горит зеленым…

Уильям

***

Она отпустила поцелуй, но не отстранилась. Уилл ощутил легкую дрожь в теле девушки, словно ей стало холодно. На губах все еще чувствовался персиковый вкус.

– Подожди… У них все сложилось хорошо? О чем ты его все время спрашивала?

Он держал Хранителя в руках и никак не мог отпустить. Она подняла взгляд, полный бескрайнего отчаяния и вины.

– Я спрашивала не его. Не того, кого ты видел. Он еще не стал им.

– Не понимаю…

– Ах, Уилл! – девушка приникла слишком резко, спрятала лицо в его плече. – Показать легче, чем рассказать. Он… все время зовет меня, чтобы я показала ему один и тот же сон. И погружается очень глубоко. И тоже не понимает.

– И иногда видит меня?

– Прости… Все так больно, что я…

– Так. Это ты сделала? – Уилл погладил спутанные белые косы. – Зачем?

– Чтобы отвлечь его, конечно. Я же не совсем бесчувственная. А теперь и подавно.

Хранитель вздохнула.

– Я думала, что если подарю ему другую реальность, ему станет лучше. Он увидит твои приключения и ему это как-то поможет…

– И поэтому его восприятие внутри сна изменилось? Драконы, замки…

– Да. Я не знаю, как это было на самом деле. Только его воспоминания.

Она посмотрела на Уилла.

– Ты сердишься?

– Сложно сказать. Ведь я еще не был чьим-то сном. Тем более не был лекарством. И, как выяснилось, подвел своего, как ты это называешь, сновидца? И от чего я должен был его излечить?

Хранитель посмотрела на высокое небо и Уилл понял, что солнце давно ушло. Звезды смотрели на них и было достаточно светло.

– Ты хочешь знать, о чем я его спрашивала? – ее тон теперь неуловимо напомнил ему о Гиле и злых огоньках в ее глазах.

– Нет. Нет, Хранитель.

Но и усмешка тоже принадлежала не нежной златоглазке, а своенравной богине. И рука держала его ладонь твердо.

– Поздно, Уилл. Ты узнаешь. Грани снов могут ранить.

Она вспыхнула золотым вихрем, закружила вокруг, Уилл поднял было освободившуюся ладонь, чтобы отмахнуться от искр? Пепла догорающей Башни? От снега?

Вячеслав Юрьевич. Уилл. Хранитель.

***

Уилл стоял в кружении медленного снегопада и не чувствовал холода. Люди сновали мимо, не замечая его ошарашенного лица. Одни были веселы, другие озабочены. Город полнился огнями, гирляндами в витринах, шумом машин. Пахло бензином и морозом.

– Пойдем, – сказала Хранитель. Она была все в том же сарафане, а снежинки падали сквозь ее обнаженные плечи. – Ты мой гость. Иногда мне позволено делать так, хотя я и не люблю смешивать сны.

– Мы кому-то снимся?

– Не совсем. Сложно объяснить. А, вот и твой, хе, сновидец.

Она махнула в сторону светлых дверей, из которых вылился еще один поток спешащих людей.

Уилл сразу узнал знакомую высокую, но теперь словно пытающуюся стать меньше фигуру. Вячеслав шел быстро, огибая прохожих, придерживая небольшую прямоугольную сумку через плечо.

Уилл обернулся на Хранителя с вопросом “как такое возможно”, но та лишь повела плечами.

– Я умею собирать головоломки из обрывочных воспоминаний во снах.

Выбравшись из толпы, Вячеслав свернул на совсем безлюдную улицу и вскоре оказался у подъезда высокого дома.

Невидимые и бесплотные тени последовали за ним.

В квартире было тихо, слишком тихо после городской суеты. Навстречу никто не вышел. И в свете ламп Уилл увидел, что этот Вячеслав много старше. Не старый еще, хорошо одетый мужчина с усталым лицом и непроницаемым взглядом. Он мельком глянул на горшок с крошечной елью на зеркальном столике и прошел по темному коридору в кухню, где тоже не стал включать свет.

– Он один?

Хранитель кивнула.

– И никто не придет?

– Никто из тех, кто ему дорог.

На кухне послышался звук льющейся воды, а потом что-то стеклянно звякнуло.

Когда тени проникли в кухню, то застали Вячеслава, стоящим у открытого окна.

– Он давно не курит. Жена отучила, – сказала Хранитель. Она подошла ближе и положила руку на плечо мужчины.

– Жена? Та девушка? С которой он собирался уехать?

Вячеслав закрыл окно и потер лицо, посмотрел на пустую бутылку у раковины. Света от снегопада и уличных фонарей ему хватало. Он еще немного посмотрел вниз, на женщину с мальчиком и собакой, гуляющих во дворе, перевел взгляд на темные деревья, на невидимый за пеленой город…

Хранитель села, подобрав ноги, на кухонный диван, похлопала на место рядом с собой.

– Он сейчас пойдет в ванную. Не будем мешать.

Уилл помедлил, но сел, посмотрел на девушку.

– Нет. Если тебе это важно. Лера не стала его женой.

Хранитель явно не хотела говорить об этом. Ее пальцы коснулись плеча Уилла, заскользили кончиками до локтя.

– Он не дождался ее тем вечером… Что-то случилось с этой штукой, на которой она летела и… Из-за снега, как я поняла.

Она отвела взгляд, повернула голову к окну.

– Нет… так же… нельзя…

– Это люди, Уилл, – девушка снова смотрела на него с невысказанной болью. – Их жизни… такие хрупкие. Ты ничего не решай сейчас. Подумай… Ведь ты хотел от всего отказаться.

Уилл не ответил, просто взял ее за руку.

– И ты показываешь ему этот сон, где он внезапно счастлив раз за разом?

Опущенные ресницы сказали все без слов.

– О… ты меня прости. Ты просто хотела, чтобы ему не было так больно?

Хранитель не отняла руки. Голос ее зазвучал словно издалека.

– Он тогда немного, как они называют, “сошел с ума”. Ходил на работу, что-то делал, пил. И никого не слышал вокруг. Я не знаю, сколько это длилось, но Вячеслав в конце концов уехал из Железогорска, поступил в университет, работал там, сям. Ему предложили остаться в аспирантуре и он не отказался. Теперь он заведует лабораторией научного института, они изучают что-то связанное с плавкостью металлов, я не разбираюсь. Но он стал весьма известным ученым. Гранты, патенты, поездки…

А потом он поехал домой и привез сюда Леночку… У них двое детей, но она ушла от него, потому что… Об этом трудно говорить, ведь он несмотря на весь свой прагматизм до сих пор любит свою несбывшуюся мечту.

– Не отпускает?

Она помотала головой.

– И поэтому ты спрашиваешь его?

– А что мне делать, Уилл? Он должен выбрать, помнить свой сон и понимать, что это сон или уйти со мной. Это Вячеслав Юрьевич видит сны о тебе и иногда о Лере, особенно с тех пор как остался один. Славе мы были не нужны.

Вода давно перестала литься. Вячеслав сидел на кровати с ноутбуком, а на краю кровати сидели Хранитель и Уилл.

Тикал старый будильник, привезенный еще наверное из Железогорска. На комоде стояли детские фотографии. В большой и современной квартире царили безмолвие и пустота.

– Я не против ему сниться, – наконец сказал Уилл. – Только ведь и я теперь сплю, ты же знаешь.

– Знаю, – Хранитель сдвинулась ближе к Вячеславу, осторожно коснулась его волос. Он поднял голову от экрана, потер глаза, непонимающе вглядываясь в темноту спальни.

– Что мы можем сделать?

– Для него? Я могу его… забрать. Или продолжать показывать то, что он хочет. Что Лера жива…

Уилл смотрел в глаза Вячеславу, непроницаемость и жесткость исчезли, оставив рассеянность и безмерную усталость.

– Его не станет?

Лицо Хранителя стало отстраненным, холодным. Через милые черты Уилл увидел ее истинную суть – бесстрастного вечного призрака, дарящего такие же призрачные, но и до боли реальные сны. Он вспомнил все, что она показывала ему. Поежился от воспоминания полета в пропасть и огненного шторма. Великий дар, она приходит не ко всем.

– Нет… Он не умрет. Мертвым не нужны мои грезы. Но я могу показать ему тебя.

Уилл понял и невесело усмехнулся.

– Мой мир разрушен и я сплю.

– Да. Но в отличие от тебя, у него нет вечности. И вы оба должны выбрать. Нельзя жить во сне.

– Я бы хотел остаться с тобой и помнить тебя.

Она покачала головой.

– Этого никак нельзя, помнишь? Таково условие, поставленное не мной, а… Это неважно.

– Так что же я должен вспомнить? – внезапно спросил Вячеслав, чувствуя себя странно, словно он не один.

– Сон… – тихо ответила Хранитель.

Вячеслав ошалело посмотрел на девушку, непонятно откуда взявшуюся в его спальне. Он нахмурился, порываясь что-то сказать и понял, что стоит в море колышущейся травы, над ним летнее ночное небо.

На холме стояли двое. Та самая дева с белыми длинными косами и смутно знакомый бородач. Они молча смотрели на Вячеслава.

– Я хочу вспомнить, – сказал он и крикнул: – Я хочу вспомнить свой сон с утра! Чёрт с ней, с этой болью! Я хочу вспомнить…

– Вот видишь, – Хранитель печально улыбнулась Уиллу. – Он сделал правильный выбор.

Вячеслав шел быстро, почти бежал к не желающему приближаться холму.

– Ты отпустишь его?

– Он сам себя отпустит… И ему теперь будут снится другие сны.

Вячеслав

***

На мобильном было несколько пропущенных звонков. Вячеслав резко сел на постели. Белый утренний свет струился через незакрытые шторы. Кажется вчера был снегопад? Или сегодня? Или много лет назад? Приснится же такое… Грани снов. Где он был?

В голове все смешалось. И тут он вспомнил. Сердце оборвалось.

– Рыцарь, – сонно пробормотала Лера, – мы все пропустили, да? Твои родители сильно обидятся?

Слава медленно повернул голову на голос. Темные волосы разметались по подушке…

– Лера… – Слава стиснул девушку в объятьях, зарылся лицом в ее шею. – Лера, ты…

– Вроде я. Слава, ты чего? Я тоже рада тебя видеть, – засмеялась она. – С Новым годом!

Хранитель

***

– Это было… – Уилл поцеловал персиковые губы еще раз. – В общем, я понял. Не делай так больше.

– Как не делать? – Хранитель подняла брови. – Именно это я и умею делать очень хорошо. Леди меня научила. Помнишь, как она поцеловала тебя в старом парке? И ты не мог понять, это все всерьез произошло или тебе привиделось.

– Вы обе… – он не мог подобрать слова. – Так это был сон? Просто страшный сон?

– Не такой страшный, – нахмурилась девушка. – Возможно, я чуть перегнула палку. Он очень боялся ее потерять. И с его-то склонностью к рефлексии, напридумывал себе всякого. А ты с самого начала предполагал, что все закончится плохо. Я просто взяла и чуточку усилила ваши страхи, чтобы вы прочувствовали… Знаешь, Уилл… Пока это в наших силах, я хочу, чтобы ты помнил меня.

Он взъерошил шевелюру.

– Для этого мне нужно время от времени просыпаться? И жить своей безмерно долгой жизнью? Это больно.

– Это цена… Но у тебя целая вечность, чтобы подумать.

– Я подумал. Вечность – это, пожалуй, не так плохо, Хранитель снов. Но… у тебя есть другое имя?