Текст книги "Тест на верность (СИ)"
Автор книги: Юлия Бонд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
6. "Для профилактики"
Бумер привозит нас домой. Ощущая в теле усталость, борюсь с желанием провалиться в глубокий сон. День получился насыщенным. После гонок Андрей предложил Тёме покататься на картинге, и мы поехали в “Смаркарт”. Каким-то чудом мальчикам удалось уговорить меня покататься вместе с ними. И я забыла обо всём на свете, когда рассекала по крытой трассе за рулём маленькой машинки.
Заглушив двигатель, Андрей оборачивается ко мне корпусом. Согнутую в локте руку кладёт на руль. Смотрит, но ничего не говорит. А я спешу отстегнуть ремень безопасности, желая поскорее выйти на улицу и свободно вздохнуть полной грудью.
Мысли в голове стучат набатом. После гонки мы с Тёмой должны были поехать домой, но оказались на картинге. Разозлится ли Гофман? Пока не знаю, всё будет зависеть от его настроения. Я не оправдываюсь, но реально звонила мужу спросить разрешения покатать сына на картинге. Муж не ответил на звонок, и я приняла решение сама.
– Спасибо за отлично проведённое время, Андрей. Нам с Тёмой очень понравилось.
– Всегда пожалуйста. Если что – обращайтесь, – подмигнув, Теплинский оборачивается на заднее сиденье: – Самый главный гонщик уснул.
Смотрю на сына. И правда, спит, склонив голову к окну. Вспоминаю, как несколько дней назад точно так же уснула в бумере Андрея, и улыбаюсь. Удивительная аура царит в его всегда вкусно пахнущей машине, ощущение комфорта и спокойствия на максимальном уровне. А может дело не в машине, а в его владельце – над этим мне как-то сейчас не думается.
Перестав улыбаться, Андрей вдруг сосредотачивает взгляд куда-то за мою спину и хмурится. Сглотнув подступивший к горлу ком, медленно оборачиваюсь. Во дворе зажёгся свет – Эрик включил уличные фонари, значит, муж уже дома и знает, что под воротами стоит бумер Теплинского.
– Ладно, надо будить Тёму, – натянуто улыбнувшись, чтоб не показать обуреваемых эмоций, тянусь рукой к заднему сиденью. Дотрагиваюсь до ноги Тёмы: – Сынок, просыпайся. Мы приехали.
Зашевелившись, Тёма медленно просыпается. Сонные глаза трёт кулачками, на нас с Андреем смотрим туманным взглядом.
Проходит не более минуты, прежде чем Артём окончательно просыпается, а в это время с моей стороны раздаётся стук, словно кто-то постукивает пальцами по стеклу. Андрей жмёт на электростеклоподъёмник, и окно ползёт вниз.
Сердитый Гофман заглядывает в салон. Из-за плохого освещения я не вижу выражение лица мужа, но и без этого ощущаю нереальное напряжение, которое от него исходит. Чувствую, Эрик сдерживается, но когда мы останемся с ним наедине неприятного разговора не избежать.
– Добрый вечер, – тишину нарушает Андрей.
– Для кого-то недобрый, – грубит Эрик, дверцу с моей стороны открывает: – Выходи.
– Пока, – бросаю Теплинскому. Неудобно получается, но думаю, Андрей это переживёт.
Выскочив из машины, Тёма спешит обнять отца и поделиться своими сильными эмоциями. Пока идём к дому, Артём без умолку рассказывает Эрику о том, как мы с ним провели день. Едва не через слово звучит имя Андрея, а я закусываю губу, на нервах вся. Вот и говорить ничего не нужно Гофману, сын выложил всё как на духу: и про шашлыки, и про картинг.
Оказавшись внутри дома, мне ещё становится тревожней. Пока Тёма рядом Эрик не посмеет скандалить и я до усрачки боюсь того момента, когда мы с мужем останемся наедине.
На часах почти восемь вечера. Переодевшись в домашний халат и умудрившись избежать остаться наедине с Эриком, сбегаю в кухню. Готовлю для всех чай, делаю бутерброды. Мыслями уношусь на несколько часов назад. Нет, я ни о чём не жалею. Мне действительно понравилось то, как мы втроём провели время. А главное, ребёнок был счастлив в этот момент. Андрей воплотил его мечту, усадив за руль карта. Тёма долго просил Эрика разрешить ему покататься на карте, но муж был категоричен в своём отрицании, мол, маленький ещё, не дорос.
– Нагулялась? – стальной голос Гофмана лязгает за спиной.
Слышу его приближающиеся шаги и вся сжимаюсь.
Остановившись возле меня с правой стороны, Эрик упирается ладонью в мраморную столешницу, где я ножом нарезаю на бутерброды колбасу. Боковым зрением ловлю его нахмуренные брови. И сглатываю с трудом.
Может, на этот раз мне повезёт, и Эрик не будет так сильно злиться, как он умеет, а просто побурчит немного для профилактики?
Я никогда не была дурочкой, сколько себя помню, но иногда включать эту функцию очень полезно для семейных отношений.
Напустив на себя невозмутимый вид, почти естественно улыбаюсь. Продолжаю готовить бутерброды, игнорирую нарастающую внутри меня тревогу.
– Нагулялась. Мы с Тёмой замечательно провели время. Ты же помнишь, как сын мечтал покататься на картинге? – глотаю смешок. – Представляешь, даже я сегодня каталась… впервые в жизни.
– А кто вам разрешал кататься на картинге, хм? Дядя Андрей?
Избежать прямого контакта глаза в глаза не получится. Если Эрик решил выяснить отношения, то его уже не остановить.
Повернувшись к мужу лицом, понимаю, что была права. У Эрика на скулах играют желваки, крылья носа раздуваются, а губы сжаты в одну плотную линию. Он реально на взводе, а я так не люблю с ним ссориться, всегда избегаю конфликты, ведь ни к чему хорошему они не приводят.
– Я писала тебе на мессенджер, спрашивала разрешения, но ты не ответил.
– Значит, не мог ответить.
Кивнув, игнорирую подрагивающие пальцы на руках. Нет, в таком состоянии я не могу удерживать нож в руке, лучше заняться чем-то другим, пока немного не отпустит.
Иду к холодильнику, открываю его дверцу и ищу взглядом, чтоб “такого” достать. На самом же деле мне ничего не нужно, просто за этим действием я скрываю настоящую панику, нахлынувшую на меня удушливой волной.
– Дана, мне не нравится, как ты поступила. Ты не подумала о безопасности восьмилетнего мальчика. Безобидные на первый взгляд гонки на картах – очень опасно, если бы с ребёнком что-то случилось, как думаешь, ты бы смогла себе это простить?
Качаю головой в ответ, губу закусываю, чтоб ничего не сказать лишнего. В такие моменты, как сейчас, когда Эрик отчитывает меня как школьницу, лучше молчать, не перечить ему, иначе всё закончится очень плохо. Муж подавит меня морально, заставит себя чувствовать виноватой, я расплачусь, как было много раз в похожих ситуациях, и всё закончится его криком, а после – моей истерикой, только Эрик её не увидит, потому что я запрусь в ванной и проплачу там хороший час, пока не отпустит.
– Я запрещаю тебе без моего согласия принимать какие-либо решения, которые касаются жизни и безопасности моего сына. Сейчас я тебя прощаю, но если это повторится, пеняй на себя, – чеканит Эрик. – Ты меня поняла? Поняла, я спрашиваю?
– Поняла, – бубню.
– В глаза мне смотри, – приказывает, и я вынуждена смотреть в глаза Эрика. – Что ты больше не будешь делать, Дана?
– Не буду принимать какие-либо решения, которые касаются жизни и безопасности Артёма, без тебя.
– Умница. Надеюсь, этот урок ты хорошо усвоила.
Взгляд Гофмана становится немного теплее, его отпускает, а меня напротив – сковывает обида и невысказанный гнев. Приходится копить всё внутри.
Тёма входит в кухню. Игнорируя эмоции, рвущиеся наружу, разливаю по чашкам горячий чай, ставлю на стол тарелку с бутербродами. Уже собираюсь уходить, как голос Эрика раздаётся за спиной:
– А ты что, чай с нами пить не будешь?
– Плохо себя чувствую. Пейте без меня, – отвечаю, смотря на Тёму. Гофмана, после всего, что он тут устроил, даже видеть не хочется.
7. “Волнительно”
– Богдана Алексеевна, к вам директор “Карго Трейд”, – сообщает охранник по внутреннему телефону.
– Сделайте ему временный пропуск, пожалуйста, – говорю я, а руки тянутся к зеркальцу, что лежит в косметичке.
Поправить причёску, припудрить нос и обновить губную помаду успеваю за минуту. Выдохнув, взглядом утыкаюсь в монитор, заставляю себя включиться в работу. Как только охранник сообщил, что на "проходной" директор “Карго Трейд”, у меня внутри всё перевернулось, и теперь я смотрю на таблицу, на мониторе, не понимая, что к чему.
Стук в дверь и я вздрагиваю, потому что через мгновение в кабинет входит Теплинский. Отыскивает меня взглядом, улыбается во все тридцать два.
Сегодня Андрей одет в светлую рубашку с закатанными до локтей рукавами и тёмные брюки. Немного непривычно видеть в его подобном амплуа, отчего мои губы подрагивают в лёгкой улыбке.
Размашистым шагом Теплинский минует разделяющее нас расстояние, приближается к моему рабочему столу. А у меня ощущение, что все мои сотрудники сейчас смотрят на нас двоих. В отделе аудита словно жизнь остановилась: все одновременно перестали барабанить пальцами по клавиатурам, не разговаривают. Настолько тихо, что слышно как у коллеги Олега, который сидит напротив, тикают наручные часы.
– Добрый день, Богдана Алексеевна, – опустившись на свободный стул, Теплинский закидывает ногу на ногу, а на стол кладёт увесистую папку с документами.
– Добрый день, Андрей Викторович. Неожиданная встреча. Честно признаться, я ожидала увидеть вашего бухгалтера, – смущаясь, не знаю, куда деть свой взгляд.
Обычно на работе я веду себя достаточно профессионально. Соблюдаю дистанцию с налогоплательщиками, не позволяю себе лишнего. Но дело в том, что Андрей – не обычный директор фирмы, с которыми я постоянно взаимодействую. Андрей – даже не просто лучший друг моего мужа. Здесь что-то другое, волнительное, но об этом предпочитаю не думать.
– Я принёс все документы, которые вы просили для встречной сверки, – тишину нарушает Теплинский, и я благодарна ему за это. Я же сейчас двух слов связать не могу – это впервые, когда Андрей пожаловал ко мне на работу. Очень волнительно.
Взяв со стола папку, просматриваю копии первичных бухгалтерских документов, которые запрашивала официальным письмом. Пока я занята, листая накладные, договора, акты выполненных работ и прочее, Андрей просит достать ему “квадратик” из блока бумаг для заметок.
– Пожалуйста, – передав бумагу и ручку, боковым зрением ловлю, как Теплинский что-то пишет и даже рисует. Аккуратно пододвигает ко мне эту записку.
Вспыхиваю румянцем, потому что со стороны можно подумать, что сейчас мы с директором договариваемся о взятке, но нет. Теплинский просто приглашает меня на кофе. Под текстом улыбающийся смайлик и подпись “Круассан идёт бонусом”.
Это выглядит мило. И трогательно.
Я реально улыбаюсь, ощущая себя душой лет на пятнадцать моложе. Любому другому налогоплательщику я бы точно отказала, возможно, даже отчитала, как строгая учительница. Но это же Андрей, друг нашей семьи. И да, я действительно хочу кофе, немного взбодриться мне бы не помешало. С самого утра ощущаю себя сонной мухой.
Пишу Андрею на мобильный. Пусть ждёт меня за углом копи центра, что в пятидесяти метрах от налоговой. Не хочу, чтобы кто-то из сотрудников видел, как я за пределами работы общаюсь с директором предприятия. Лишние разговоры мне ни к чему, да и вопросы от внутренней службы безопасности – тоже. У нас здесь всё строго, коррупцию пришить – проще пареной репы, только дай повод зацепиться, а потом доказывай, что ты не дурак и это уже – прокуратуре.
Попрощавшись, Теплинский выходит из кабинета, а в воздухе ещё долго витает запах его одеколона. Пять минут я занимаюсь планированием рабочей недели, пересматриваю свои записи в ежедневнике, а затем складываю в сумку парочку документов и говорю коллеге, что мне нужно на почту, отправить заказное письмо. На самом же деле на почту мне не нужно, но о том, что я собралась пить кофе – коллеге знать не обязательно.
Спускаясь по лестнице со второго этажа, ловлю своё отражение в стеклянных стенах. Слишком радостной выгляжу, надо бы немного ущипнуть себя, чтоб не улыбалась так широко.
***
Андрей
Уткнувшись взглядом в мобильный, листаю ленту социальных сетей. У друзей новые фотки: рыбалка, охота, отдых в горах, кто-то тусит в клубе, а кто-то в обнимку с детишками. Губы подрагивают в кривоватой ухмылке. Нет, я никому не завидую и где-то в глубине души даже рад за всех своих друзей, если они реально счастливы, а не занимаются показушничеством на публику, как это сейчас модно в двадцать первом веке.
А мне нечем хвастаться. Работа двадцать четыре на семь, без детей, без клубов и даже рыбалки с охотой в моей галерее нет. Единственное хобби – мотоспорт. Только на скорости, преодолевая природные преграды, когда грязь из-под колёс летит в разные стороны, в том числе и мне на мотошлем, реально отрываюсь на полную. Всплеск адреналина в крови – особый вид удовольствия, ощущение кайфа ни с чем не сравнимое.
Заметив боковым зрением знакомый женский силуэт, блокирую экран мобильного и выхожу из бумера, чтоб открыть перед Даной дверцу с пассажирской стороны.
– Спасибо, – смутившись, нечаянно цепляет меня рукой, а у меня в том месте, где она дотронулась, по коже горячая волна бежит.
Прыгнув за руль, включаю задний ход и потихоньку выезжаю с парковки, смотрю по боковым зеркалам.
В салоне вкусно пахнет женскими духами. Сколько лет знаю жену Гофмана, она не изменяет своим вкусам. Цветочный аромат с нотками грейпфрута и чем-то ещё пряным. Балдею от него.
– А разве мы едем не в кафе за углом? – спрашивает Богдана, когда на перекрёстке я сворачиваю в противоположную от кафе сторону.
– Немного дальше прокатимся.
Может Дана и недовольна тем, что я без согласования принял решение, но виду не подаёт. Другое место, куда я хочу привезти Дану, находится в десяти минутах езды. Там немноголюдно из-за баснословных цен, но готовят очень вкусный кофе и хрустящие круассаны с начинкой на любой вкус.
– Как успехи на работе? – не то чтобы мне реально хотелось говорить на эту тему, но другой нейтральной как-то не пришло в голову.
– Да потихоньку. А у тебя как дела?
– С переменных успехом.
Из-за зелёной волны светофоров и отсутствия на дороге пробки приезжаем в кафе немного раньше, чем планировал. Паркую машину, а затем спешу немного вперёд, чтоб открыть для Даны дверь в кафе.
Не могу отвести глаз. Сегодня Богдана по-особенному прекрасна. Почти без макияжа, лишь на скулах розовый румянец и губы накрашены бледно-розовой помадой, она выглядит максимально естественно. И это цепляет. Дана из того типа женщин, кто кажется немного моложе своего возраста. Милые черты лица, слегка вздёрнутый нос и едва заметные веснушки, которые она пытается скрыть тональным кремом, или чем она там пользуется? А зря, её веснушки симпатичны, добавляют шарма.
Приталенное платье малинового цвета подчёркивает стройную фигуру. Стараюсь не пялиться так палевно, но выходит, как выходит. Взглядом всё время цепляюсь за округлые бёдра и упругие ягодицы, пока женщина идёт впереди меня.
Выбрав столик в дальнем углу возле окна, Дана садится на мягкий диван. Волосы свои поправляет, собирая их рукой и перекидывая на одно плечо. Знаю, она не пытается флиртовать со мной и включать в действие весь арсенал женских “штучек”, но я реально залипаю. Ведусь на каждый взмах её руки как малолетка, ей-богу.
Официант приносит кофе с круассанами. Видно, что Дане неловко есть в моём присутствии, а мне неловко, что совсем скоро мы будем говорить на весьма пикантную тему – о её муже.
Я долго думал, как именно обо всём рассказать. Взвешивал все “за” и “против”. И пока я колебался, Гофман снова ошарашил меня, сказав, чтоб я обо всё забыл, мол, то было пьяным бредом. Типа я должен сделать вид, что он меня ни о чём не просил. И перестал подкатывать к его жене.
Заревновал? Или же мозги встали на место?
Мне как-то побую любой из этих двух вариантов. Делать вид, что ничего не было – да хер с два. Невооружённым глазом видно, что у Даны с Эриком какие-то семейные проблемы. Дана в опасности и мне это не кажется. Сколько лет знаю Гофмана, просто так он никогда и ничего не делает.
Либо же есть ещё один вариант – Гофман слетел с катушек. И это не утешительно, а возможно, в разы хуже.
– Я поговорить с тобой хотел. Об Эрике, – начинаю я, дождавшись, когда Дана немного съест круассана. Времени в обрез. Мы не можем вечно сидеть в кафе.
– Да? А я думала, ты хочешь узнать о встречной сверке, ведь документы я непросто так запросила. У тебя проблемы, Андрюш…
Её “Андрюша” отзывается в самом сердце, но я понимаю, что это ничего не значит. Я всего лишь друг для той, которую хотел бы назвать своей.
– С моими проблемами я как-то разберусь сам. Сейчас я хочу поговорить о тебе и о твоём муже. Ты в опасности, Дана. И мне это не кажется.
– В смысле? – с трудом проглотив кусок круассана, Дана белеет на глазах.
Мне хочется ей сказать, чтоб ничего не боялась, что в обиду её и Тёму не дам. Но не говорю, боюсь испугать окончательно. Возможно, я никогда так и не признаюсь в своих чувствах к этой женщине. Возможно, мне вообще лучше выдернуть эти чувства из своего сердца вместе с корнями. Но двенадцать лет прошло, я пытался не единожды и каждый раз мимо. Дана залезла ко мне глубоко под кожу, так просто её оттуда не достать.
8. "Не просто так"
– В ресторане, когда мы праздновали день рождения Эрика, твой муж сделал мне необычное, мягко говоря, предложение, – начинает говорить Теплинский, а у меня внутри всё переворачивается.
В тот день Гофман превзошёл самого себя, заговорив о своём друге. Задал мне провокационный и даже шокирующий вопрос. Неужели Гофман скатился до такой низости, что спросил то же самое у своего лучшего друга?
Если да, то я готова провалиться от стыда сквозь землю.
– Дан, прости, если сейчас я перейду на личное, но иначе не выйдет. Что за хуйня происходит с Гофманом? Он мне предложил соблазнить тебя. Сказал: “Давай, Андрюха, подкати к Дане”. Это почти дословно.
Андрей смотрит мне в глаза, а я краснею как рак, уши начинают гореть, отчего я прикладываю ладони к ушам. Головой качаю. Нет, Эрик не мог сморозить такую дичь. Это уже слишком даже для Гофмана.
– Гофман попросил меня помочь ему проверить тебя на верность. Так сказать, устроить тебе тест на измену. Мол, я идеально подхожу на роль любовника, потому что ты меня хорошо знаешь и у тебя не возникнет лишних вопросов, почему я постоянно кручусь возле тебя.
– Ты согласился, – не спрашиваю, а констатирую факт.
Андрей кивает в ответ, хотя это и так понятно без лишних слов. Забрать меня с автошколы, побыть вместе со мной и Тёмой на гонках. Господи, неужели это всё правда? И об этом позаботился мой муж?
– Он не оставил мне выбора. Если бы не я, то он нашёл кого-то другого. Но дело не в этом, Дана. Эрик совсем ебанулся, похоже. Сначала он хотел понять: та ли женщина рядом с ним. И если бы ты ему изменила, он бы уничтожил тебя – сам так сказал.
От шока я не нахожу что сказать. Тело будто парализовано. Лишь холодный пот катится по позвонкам, который я отчётливо чувствую каждой клеточкой кожи.
– Не бойся, – почувствовав мой страх, Андрей берёт меня за руку и ощутимо сжимает мои пальцы. – Я всё держу под контролем. Но это ещё не всё.
– Говори, – произношу чужим голосом, в котором слышится металл.
– Пару дней назад Гофман попросил меня обо всём забыть. И держаться от тебя подальше. Сказал, что всё было пьяным бредом с его стороны. Но это не так, Дана. После дня рождения мы общались на эту тему, и Эрик точно был трезвым.
Я окончательно столбенею. Все слова, что сказал мне Теплинский, – это как тяжёлым обухом по голове. Если бы сейчас стояла на своих двух ногах, то точно бы рухнула на пол. Мой мозг, как старый компьютер, с опозданием обрабатывает полученную информацию. Я всё ещё не верю, а сердце уже мчится на повышенной скорости, словно собирается выпрыгнуть из грудной клетки.
– Ты же сейчас не шутишь, Андрей?
– Разве таким шутят? – ухмыльнувшись, Теплинский убирает свою руку от моей руки. Откинувшись на спинку дивана, смотрит на меня взглядом прищуренных глаз, словно обдумывая следующую фразу. – Дана, что у вас происходит в семье? Скажи честно, я не враг тебе, ты же знаешь. Я хочу помочь.
Качаю головой, губами шевелю: “Не знаю”.
Что происходит у нас в семье? Да так сразу и не скажешь. Наверное, как у всех – обычный семейный кризис. Отношения уже далеки от романтичных, а от былой страсти остались лишь воспоминания. Недопонимания, обиды, претензии, но это вроде у всех так, когда отношения на грани развода, или же нет?
Мы с Эриком ходим по этой “грани” уже не впервые. В прошлом были моменты, когда даже спали не то, что под разными одеялами, а в разных спальнях. Тогда мне казалось, что Эрик сам предложит развестись, но Тёма сильно заболел, мы с сыном оказались в больнице. Гофман испугался очень. Заботился о нас сыном, едва не жил в больнице. И всё как-то само пришло в норму.
А теперь… Я даже не знаю, что и думать. Но посвящать Теплинского в нашу с мужем личную жизнь – точно перебор. Каким бы хорошим другом ни был Андрей, моя семья для него – табу.
– Не веришь мне, да? – Андрей напрягается, наверное, ожидал от меня какой-то другой реакции. А какая у меня может быть другая реакция? Я сейчас в шоке, сижу на диване, как гвоздями приколоченная к доске. – Согласен. Я бы сам не поверил на твоём месте.
– Ну почему же? Я верю тебе. Только понять не могу одного: почему ты мне всё это рассказываешь? Разве вы с Эриком не лучшие друзья или есть что-то, о чём я не знаю? Почему ты не на его стороне?
– Хочешь правду?
– Даже если ты мне сейчас соврёшь, я же всё равно не пойму. И, как оказалось, я вообще уже ничего не понимаю в этой жизни.
– Правда в том, Богдана, что вы с Тёмой мне небезразличны. Я переживаю за вас, как за близких мне людей. С Эриком говорить бесполезно. Он сейчас на адекватного мало похож. Поэтому я посчитал нужным тебе обо всё рассказать, чтоб знала, что ты в опасности. Я не знаю, что завтра взбредёт в голову моему другу, но та фраза, когда он сказал, что уничтожит тебя, ты же понимаешь, была сказана не просто так? Разве бросаются такими словами?
– Я не знаю, Андрей. Я сейчас в конкретном шоке.
Сделав тяжёлый вздох, открываю рот и снова пытаюсь вдохнуть полной грудью. В чашке дымится ещё тёплый кофе, а на тарелке лежит недоеденный круассан.
Почувствовав позыв к рвоте, я быстро вскакиваю с места и, не говоря Андрею ни слова, мчусь в уборную опорожнять желудок.
“Кофе на голодный желудок был лишним”, – думаю я, склонившись над белоснежным унитазом в уборной модного кафе, куда нас привёз Теплинский.
Вытащив из диспансера квадратик бумаги, вытираю им рот. Жму на круглую кнопку на сливном бачке. Живот урчит в унисон шуму воды, в желудке резь.
Выйдя из кабинки, торможу напротив умывальника. В кране врубаю холодную воду, плескаю себе в лицо, чтоб освежиться. Макияж будет испорчен? Да и по барабану. После откровенного разговора с Теплинским испорченный макияж – меньшее, что меня сейчас волнует.
Приведя себя в более-менее нормальный вид, выхожу из уборной. И медленным шагом возвращаюсь в зал, где оставила за столиком Андрея. Андрей повёрнут ко мне спиной, не видит, как я сейчас с трудом шагаю, словно к моим ногам привязаны неподъёмные булыжники.
Почувствовав моё приближение, Теплинский резко оборачивается. На ноги вскакивает резво. Испуганным взглядом по мне пробегает вверх-вниз.
Да, ладно, Андрюша, я в полном порядке. Не надо так за меня переживать, а то уже как-то неловко становится. Вслух про это Теплинскому не скажу, конечно же, но отныне дистанция между нами точно увеличится. В свете последних событий лучшим решением, которое я сейчас могу принять, – держаться от Андрея как можно дальше и не давать поводов Гофману меня ревновать. Дёргать тигра за усы – опасно для здоровья Теплинского, мне-то физически Эрик ничего не сделает – уверена на все сто. Хотя… после всего разве можно быть в чём-то уверенной?
– Всё хорошо? – обеспокоенно спрашивает Теплинский.
– Да, я в полном порядке. Не стоило пить кофе на голодный желудок, – говорю почти правду. На самом же деле мне кажется, что рвота – защитная реакция на все слова, что мне сказал Андрей. Просто мой организм не справился с полученной информацией, так сказать, не смог её переварить. – Тебе не трудно отвезти меня на работу?
– Да, конечно. Не проблема, – впопыхах Андрей достаёт из кармана брюк бумажник, отсчитывает несколько купюр за кофе и круассаны, деньги кладёт в небольшую кожаную папочку.
Я бы могла вызвать такси, но не хочу терять время. Мне срочно нужно на работу, нужно погрузиться в мир цифр и отвлечься от раздирающих изнутри мыслей.
Обо всём я ещё подумаю, но уже после работы. Желательно, когда буду дома. Принимать какие-либо решения на эмоциях? Нет, это точно не про меня. Я уже давно не в том возрасте, чтоб поддаваться чувствам и действовать импульсивно. Всегда всё взвешиваю и как в той пословице: семь раз отмерь, один отрежь.
На обратном пути, когда Андрей везёт меня на работу, я молчаливая. Да и Теплинский не горит желанием найти повод поболтать. Мне хреново сейчас: морально и физически. И Андрей чувствует это, наверное, поэтому время от времени поглядывает в мою сторону, когда я делаю вид, что ничего не замечаю.
На самом же деле я уже давно всё заметила и поняла. Андрею я не безразлична и это я сейчас не про дружбу. С каких это пор чужих жён забирают на машине после автошколы? Почему ходят с ней по магазинам? Заняться, что ли, больше нечем? Андрей младше Гофмана на один год, мужик в полном расцвете сил. Явно должны быть дела поважнее, чем развлекать жену лучшего друга.
Ох… Как это всё не вовремя. И как это не нужно.
Я умом понимаю, что Гофман просто так не предложил бы Андрею эту херню, но сердце почему-то сопротивляется. Почему? Всё же очевидно! Похоже, Эрик давно заметил симпатию, которую ко мне питает Андрей. Возможно, он даже решил, что эта симпатия взаимна. Получается, тест на верность был организован не столько для меня, а сколько для самого Андрея. Интересно, а Теплинский сам-то догадался про это?
То-то же. Мыслей в голове много, но чем больше думаешь, тем больше всё кажется каким-то театром абсурда.
Бумер тормозит в ста метрах от налоговой. Отстегнув ремень безопасности, задерживаюсь на минуту, чтобы сказать Теплинскому то, что собиралась в самом начале нашей встречи, но всё пошло по иному сценарию.
– Андрей, твой контрагент находится в зоне риска. Его сейчас обрабатывает отдел по борьбе с теневой экономикой. На твою фирму вышли по цепочке. Рекомендую тебе провести независимый аудит. Пусть все первичные документы будут в порядке, потому что есть вероятность, что в следующем квартале твою фирму могут внепланово проверить. А это уже серьёзные проблемы. Ты же понимаешь, инспектора напишут, а ты потом в суде будешь доказывать свою правоту?
– Понимаю. Спасибо за предупреждение, – сухо благодарит Теплинский, и я выхожу из машины.
