Текст книги "В мечту. Оковы одной души(СИ)"

Автор книги: Юлия Коковина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Что-то знакомое. Лита нахмурилась, вглядываясь в экран и пытаясь выудить нужные воспоминания. Точно, она уже играла в это. Игра была про будущее, где главный герой попал на неизвестную планету и теперь должен был добраться до своего корабля, который неведомым образом оказался за тысячи километров от него. Через какое-то время пути герой выходил к огромному черному зданию, выглядящему даже не как таковое, а как город, тянущийся от горизонта до горизонта. Так как больше идти было некуда, игроку приходилось заходить в него, и еще через какое-то время плутаний и проникания несколько жутковатой атмосферой этого места он выходил в уже упомянутый зал. Насколько Лита помнила, здесь надо было встать в определенное место; под тяжестью игрока должна была опуститься плита, запирающая старую дверь и открывающая новую, в конце зала. Трудность заключалась в этих голубых огоньках, летающих по залу. С момента входа сюда они потихоньку вытягивали из героя жизненные силы, и если не поторопиться, он вскоре слабел и умирал, а игра переносилась на предыдущее сохранение.

Судя по тому, как пошатывалось изображение на экране, времени до этого момента оставалось не так уж и много. Лита стала напряженнее всматриваться в монитор, невольно заинтересовавшись, чем все это закончится. Пальцы парня продолжали осторожно нажимать на клавиши. Камера поворачивалась беспорядочно и неуверенно: он явно не знал, что делать дальше.

Смотреть на затруднения в тех игровых местах, которые она уже проходила и помнила, как это делать, было одной из нелюбимых вещей Литы. Ей немедленно захотелось отобрать ноутбук и пройти зал самой, но этот порыв – дурацкий, конечно же, что сказать – был тут же заглушен другим, более скромным и оттого более трудно подавляемым.

– Тут... эм... надо восьмерку из огоньков отыскать, – нерешительно пробормотала Лита, побаиваясь, что получит ли сейчас ответ: "Отстань, без твоих советов обойдусь", который и ей самой, честно говоря, не был чужд.

Пальцы парня, замерев, легли на клавиши, однако сам он даже не повернулся в ее сторону и продолжил сосредоточенно смотреть в монитор. Камера, повинуясь прикосновениям к тачпаду, медленно повернулась по кругу. Изображение размазывалось: главный герой явно готовился потерять сознание, а игра – откатиться на предыдущее сохранение.

– Какую восьмерку? – так же негромко спросил парень. Он по-прежнему смотрел только на экран, однако в его голосе было только недоумение и ни капли напряженности, которую сейчас испытывала Лита.

– Из тех огоньков, которые по залу летают, – осмелев, ответила девушка. – Некоторые периодически складываются в восьмерку и летают так в разных местах в зале. Если встать под ней, там опустится плита, которая откроет проход. И до него остается только добежать.

– Почему добежать? – Тон парня теперь звучал деловито, сам он уже целеустремленно вертел камерой, оглядывая зал.

– Потому что, во-первых, эти огоньки высасывают жизнь у героя, а во-вторых, пол в зале начнет рушиться. И восьмерку тоже надо быстрее найти, потому что, если у тебя останется мало сил, ты будешь медленно бежать и не успеешь вовремя добраться до выхода, – торопливо объяснила Лита, так же внимательно всматриваясь в экран. – Вот, вот она! – Девушка поспешно ткнула пальцем на светящуюся, движущуюся, казалось, восьмерку, состоящую из лениво плавающих в воздухе голубых огоньков.

– Да, я тоже увидел. – Парень нажал на Shift, и камера, пошатываясь, торопливо поплыла к ней. – Где должна открыться дверь?

– В дальнем углу зала. – Лита сжала руками спинку скамейки, ощущая знакомое чувство будоражащего волнения, всегда посещавшее ее, когда она знала, что сейчас в игре возникнет какая-либо напряженная ситуация.

– Я так и знал. – Парень весело хмыкнул. – Спасибо. Бежать, говоришь...

И он встал под светящейся голубоватой восьмеркой.

Пол дрогнул, камера немного опустилась вниз – под главным героем двинулась плита. Парень тут же направил его взгляд в дальний угол зала, где как раз медленно открывалась нужная дверь. Пол задрожал сильнее, камеру качнуло.

– Беги, дружище, – посоветовал парень герою и снова надавил на Shift. Как раз в этот момент пол и начал проваливаться по кусочкам вниз.

– Трещин берегись! – крикнула Лита, чуть ли не приплясывая от нетерпения и желания пройти этот момент самой. Подлость тут заключалась в том, что упомянутый пол рушился не за спиной игрока, а случайным образом по всему залу, так что угадать, безопасно ли то место, по которому ты бежишь в данный момент, или под твоими ногами сейчас окажется пустота, можно было лишь по трещинам в полу, знаменующим, что через секунду этот участок пропадет.

Парень лишь напряженно кивнул, и герой начал лихорадочно вихлять по залу, стараясь одновременно обогнуть дыры, быстро увеличивающиеся как в количестве, так и в размерах, не наступать на трещины, так же стремительно испещряющие пол, и хотя бы немного приблизиться к заветной двери. Изображение плыло и тряслось, на экране лихорадочно мельтешили голубые огоньки. Сейчас они вроде бы уже не должны были выкачивать из героя энергию, но, похоже, он и без того уже ослабел настолько, что даже бежать нормально не мог. "Да плетись ты быстрее", – нервно думала Лита. Конечно, при его смерти этот момент можно было пройти заново, но в азарте она как-то об этом забыла. Судя по всему, парень полностью разделял ее чувства. Во всяком случае, он лихорадочно бил по клавишам и вглядывался в экран так же напряженно.

Провал, стремительно расширяющаяся трещина – прыжок; камера опасно качнулась, Лита вскрикнула и от волнения сдавила спинку скамейки еще сильнее, а парень напрягся всем телом и шумно втянул носом воздух. Обошлось, герой удержал равновесие и поковылял дальше; совместный облегченный вздох. Снова трещины, снова провалы, стремительно заполняющие собой зал, в некоторых местах приходится прыгать, чтобы продолжить бег к цели. Заветная дверь уже близко...

– Давай, ну давай, ты сделаешь это, ну еще немножечко, – прошептала Лита, чуть ли не молясь о том, чтобы герой не умер прямо сейчас и чтобы неизвестный парень не совершил ошибку, направив его не туда и случайно послав в один из провалов. – Ну, ну... Есть!!!

Дверь распахнулась, герой ввалился в неизвестный для него коридор и явно с облегчением упал на четвереньки. Радостный вопль Литы разлетелся по детской площадке, и, спохватившись, девушка ощутила, как к ее лицу приливает кровь. Вот черт, заорать так при незнакомом парне... Тот же с тем же облегчением откинулся на спинку скамейки и шумно выдохнул.

– Я сделал это, – произнес он с таким счастьем в голосе, словно только что завершил дело своей жизни. – Так здорово, я сделал это, – повторил парень, оборачиваясь к Лите и порывисто кладя ей руку на плечо. Его глаза сияли, рот растянулся в счастливой улыбке.

Лита вздрогнула от неожиданности. Какого черта? Зачем он так сделал? Ее охватила странная смесь раздражения и смущения. Ведет себя так, словно они давно знакомы, а не встретились второй раз и пять минут посвятили игре... Лита нервно дернула плечом.

– Что такое? – с беспокойством спросил парень. Руку он, однако, убрал, и Лита расслабилась, ощутив, однако, непонятное смутное разочарование.

– Да так, ничего, – пробурчала она, опустив голову и рассматривая парня исподлобья. Черт, а ей казалось, что он будет более сдержанным...

– Ну, ладно. – Парень снова улыбнулся и, осторожно поставив ноутбук на скамейку, поднялся на ноги. – Надеюсь, что правда так. Я Ичика, – представился он, рассматривая Литу с озорным, каким-то детским интересом, абсолютно не стесняясь и не смущаясь. – А ты? Никогда раньше тебя не видел.

– Лита, – пробормотала девушка, напротив, испытывая неловкость и смущение. Не то чтобы интерес парня ей не нравился – его любопытство было действительно каким-то детским и так же по-детски искренним, что невольно располагало, – но все же ей было непривычно такое внимание. – Скажи, – поспешно продолжила она, желая заглушить смущение и получить ответ на интересующий ее вопрос. – Ты игрок?

Ей хотелось, чтобы парень ответил: "Да". Хотелось за две недели бесполезных поисков хотя бы на шаг приблизиться к Золсеру.

– Верно. – Парень кивнул, после чего взглянул на Литу пристальнее. – А ты же человек?

– Да, – ответила Лита, испытывая радость от того, что ее догадка оказалась верной. – Я человек.

Игроки. Раса, состоящая из сотни существ, которая после инцидента с Золотым Сердцем появилась в Золсере и с той поры стала его жителями. В какой-то степени их тоже можно было назвать людьми – и выглядели, и мыслили они так же. Их смыслом жизни и даже больше, самой жизнью, была игра: вся их деятельность состояла в том, что они бродили по маленьким миркам, из которых состоял мир Золсера, и играли – безостановочно, полностью отдавая себя процессу. Игроки были связаны с Сердцем незримыми и неосязаемыми каналами, через которые то поддерживало образы их тел, характеров, привычек – всего, из чего мог состоять человек, ведь именно основываясь на людях, компьютер Золсера и создал игроков. Эти образы были постоянными, неизменными, и из-за этого игроки так же не менялись – ни физически, ни душевно, желая пищи только если того требовал сюжет игры и умирая только чтобы возродиться в точке сохранения или в специальном зале, в капсулах, так и называемых – зал возрождения и капсулы возрождения. У этой связи имелись и побочные эффекты – из-за нее игроки не могли зайти дальше "коридоров", и если любой из них шагал в портал, ведущий в мир людей, то связь с Сердцем обрывалась, и он мгновенно исчезал, снова возникая лишь в уже упомянутой капсуле возрождения.

А еще эти существа были единственными, которые могли находиться не только в своей копии "коридора", но и переходить в другие, а также что-то двигать здесь. В частности, открывать двери и брать случайно попавшие в круг замершего пространства ноутбуки.

– Так странно, – с удивленным любопытством сказал Ичика, с тем же детским и озорным интересом рассматривая Литу. – Выглядишь совсем как игрок.

– А ты – как человек, – буркнула Лита, ощущая себя все более и более неловко под его взглядом. – Что неудивительно, потому что Золотое Сердце создавало твою расу по образу людей.

– Да, я знаю, – слегка смутился Ичика. – Просто... ты ведь действительно не отличаешься от девушек-игроков. Разве что, – он вдруг хмыкнул, – у них обычно одежда другая, не как у тебя, мы такую получаем только в зимних или холодных играх.

– Тебе самому-то не холодно? – Лита выразительно взглянула на его одежду – те же легкие кофта, штаны и плащ зеленого цвета и красные ботинки с загнутыми носами.

– Наверное, должно было быть, – пожал плечами Ичика. – Площадка ведь зимняя. Но нет, не холодно. Наверное, это не предусмотрено.

Некоторое время Лита пыталась сообразить, что он имеет в виду, пока не поняла. По сути, Ичика был программой – вполне живой, с вполне настоящим телом, органами, кровью, но программой, образом, созданным Золотым Сердцем. И в этой программе попросту не предусмотрели того, что ей, мерзнущей лишь в специально созданных для этого мирках, должно быть холодно в "коридоре", или площадке, как он его называл. "Коридор" ведь место, связывающее Золсер и Землю, где время замерло, а не место, где должно быть холодно.

– Значит, мы все-таки отличаемся? – задумчиво спросил Ичика. – Тебе холодно там, где мне нет? Для тебя предусмотрено то, что не предусмотрено для меня?

– Наверное, – растерянно пробормотала Лита, не зная, как ответить. – Хотя в твоем мире мне, скорее всего, будет холодно там, где холодно тебе.

– Да, я знаю. – Ичика оперся на спинку скамьи руками и полусел на нее, поджав под себя ногу. В его взгляде, по-прежнему обращенном на Литу, продолжало светиться удивление и любопытство. – Люди были в Золсере до нас и играли так же, как мы, но однажды ушли, и Сердце создало игроков, потому что не хотело оставаться одному.

"Говорит так, словно у Сердца есть чувства", – подумала Лита скептически. Насколько она помнила, в "Играх" на протяжении всего сюжета не упоминалось о том, что компьютер Золсера может чувствовать: говорилось лишь, что он обладает своеобразным разумом. Хотя... кто знает, как развивались события в этой вселенной после того, как закончилась книга. Возможно, Сердце и могло обрести чувства: создало же оно зачем-то игроков.

– Расскажи о своем мире, – вдруг попросил Ичика почти умоляюще. – Пожалуйста. Мне всегда было интересно, что такое мир людей. Сильно ли он отличается от нашего? Лучше или хуже? А люди, так ли вы и мы похожи?

Просьба застала Литу врасплох, и она, потупившись, растерянно куснула губу и нахмурилась. Ей не хотелось ничего рассказывать, она попросту этого не любила – особенно в живом разговоре, особенно незнакомому парню. Но...

Ичика продолжал умоляюще смотреть. Взглядом ребенка, никогда не выходившего из дома и от того жаждущего услышать о внешнем мире.

Существо, запертое в каких-то рамках и желающее узнать, что там, за пределами этих рамок. Почти как...

– Ладно, – вздохнула Лита. – Я сяду только, ладно? А то у меня ноги устали стоять.

Ичика просиял, его лицо озарилось широкой улыбкой.

– Хорошо, – счастливо ответил он.

Сев, Лита сосредоточенно уставилась на свои ноги, ощущая на себе внимательный взгляд парня. Ичика тоже опустился на скамейку и теперь явно ждал, когда девушка заговорит. Черт, и что рассказывать? С чего начинать? Надо было первой попросить показать ей путь в Золсер...

– Ну... – неуверенно протянула Лита. – Могу сказать, что... может, то, что наш мир не разделен на маленькие части, как твой. Он одно целое. Бесконечный.

– Одно целое? Бесконечный? – изумленным шепотом повторил Ичика. Подняв голову, Лита увидела, что он смотрит на нее пораженным и слегка недоверчивым взглядом. – Но как его тогда поддерживает сердце?

– Ему это не нужно, – ответила Лита. Она стала чувствовать себя немного спокойнее: любопытство Ичики таинственным образом ободряло ее.

– Но... откуда он тогда берет энергию? – растерянно спросил парень.

– Он... – Лита на секунду задумалась, насколько то, что она сейчас собиралась сказать, прозвучит невероятно для него. – Он просто существует. Сам.

Глаза Ичики изумленно распахнулись, а потом парень вдруг закрыл их и замер. Лита озадаченно воззрилась на него, не понимая, что с ним вдруг произошло, но вскоре игрок медленно поднял веки. Его взгляд выражал какую-то непонятную смесь чувств.

– Сам, – прошептал Ичика. – Один бесконечный мир, существующий сам. Невероятно. Здорово. Как бы я хотел увидеть его. – Лита прочла в его взгляде такую заинтересованность, такое желание и такую пронзительную грусть, что, казалось, она физически ощущала прикосновение этих чувств. – Он, наверное, чудесный.

"Да уж, чудесный..."

– Вряд ли его можно таким назвать, – скептически хмыкнула Лита. – По-моему, Золсер гораздо лучше, чем мой мир.

– Почему? – удивленно спросил Ичика.

"Знал бы ты, сколько в моем мире ужасных вещей, которых нет в Золсере. Ты просто не представляешь, насколько тебе повезло родиться игроком".

– Ну, начнем с того, что... – медленно произнесла Лита, взвешивая каждое слово. – С того, что в моем мире очень ограниченный выбор. Ты можешь выбрать любую игру, которая тебе по душе. А я нет. У нашей игры много вариаций, с этим не поспоришь, но, по сути, она сводится к тому, чтобы вырасти, выучиться, пойти работать и до старости зарабатывать себе деньги, желательно побольше, чтобы потом их тратить, а потом зарабатывать снова.

Ичика нахмурился, переваривая ее слова.

– Но твоя игра привела тебя в мой мир, – через некоторое время произнес он. Его голос стал серьезным, в нем послышалась тоска. – А моя никогда не сможет привести меня в твой. Значит, мир людей не так уж и плох.

Странный способ определить, какой мир лучше. Прямо сказать, дурацкий.

– Все же тебе лучше не видеть мой мир, – сказала Лита. – Просто поверь: твой намного лучше.

– Возможно, – подумав, согласился Ичика. Теперь он смотрел куда-то вперед, причем так пристально и с таким серьезным лицом, словно видел что-то, недоступное взгляду других. – Но все же я хочу увидеть его своими глазами. Суметь покинуть Золсер и посмотреть на твой мир самому. И самому понять, на самом ли деле он хуже моего или же мне покажется по-другому. Но мой мир не дает мне этого. – В голосе Ичики послышалась горечь. – А твой – дает. Так что я считаю, что мир людей лучше Золсера, и лучше быть человеком и уметь посещать оба мира, чем быть игроком и жить только в одном, пусть, может, и в лучшем, чем другой. Ты просто не представляешь, как тебе повезло.

"Это позволяет не мир людей, – подумала Лита с такой же горечью, которая слышалась в голосе Ичика. – Это позволяет книга, во вселенной которой я нахожусь. И ни черта мне не повезло".

С другой стороны... это ведь в ее мире появился ПВМ, который позволил ей попасть в эту книжную вселенную.

Размышления Литы прервало внезапное покачивание. Поначалу решив, что ей показалось, она не обратила на это особого внимания, однако покачивание не прекращалось, а даже наоборот, усиливалось, и Ичика тоже почувствовал это, потому что он вдруг сжал сиденье руками и начал недоуменно оглядываться. Да, скамейка под ними действительно тряслась. И не только она: земля под их ногами тоже подрагивала, дрожали качели, горка, турник, песочница, дома вокруг. С каждой секундой тряска становилась все сильнее, и вскоре Лита, чтобы не слететь со скамьи, тоже вцепилась в сиденье.

– Что происходит? – вдруг охрипшим голосом спросила она у Ичики. Ей стало страшно. Такого не было в книге. "Коридоры" никогда не выделывали такого.

– Я не знаю, – напряженно ответил Ичика, продолжая оглядываться по сторонам, словно ища ответ или то, что могло им помочь найти его. – Такого никогда не было. Я попробую...

Он вдруг сдавленно вскрикнул и, прижав руку к груди, сполз со скамейки. Его лицо исказила гримаса боли.

– Ичика! – Вскочив, Лита бросилась к нему и, подхватив, не дала упасть окончательно. – Что с тобой?

– Не знаю. – Парень тяжело дышал, продолжая прижимать руку к груди, а в его голосе слышалась смесь недоумения и боли. – Ничего не понимаю. Да что же происхо...

Его тело вдруг обмякло. Голова от тряски мотнулась, на мгновение задравшись вверх, и Лита увидела абсолютно пустые, невидящие, мертвые глаза.

А затем Ичика исчез, оставив застывшую от шока и страха девушку посреди трясущегося "коридора".

Глава 4

Сердце

Земля тряслась и тряслась, не собираясь останавливаться. Литу бросало из стороны в сторону, много раз она падала, больно ушибаясь и чувствуя холодное прикосновение снега. Но она упорно поднималась и шла дальше. Нужно было дойти до прохода в свой мир. Дойти. Не упасть. Стараться идти ровно. Дойти.

В какой-то момент она это сделала. В какой-то момент тряска резко прекратилась, застывшие машины исчезли, и на их место пришли другие, стремительно летящие по дороге, а пустынные улицы наводнили люди.

Лита продолжала идти. Прохожие шагали мимо нее, не замечая и не обращая внимания. Лита была невидимкой. Почти в буквальном смысле: взглянув на руки, она увидела, что они прозрачные и бледные, словно у призрака, и почти теряются в воздухе. Она призрак. Тень. Тихое эхо, отголосок чего-то, что уже исчезло. Что раскололось.

Она – осколок. Часть чего-то. Ей нужно найти другие части, чтобы стать целой и настоящей, чтобы вернуться в этот мир.

И Лита искала. Она вглядывалась в лица прохожих, витрины магазинов, дома, несущиеся машины, кружащиеся в воздухе снежинки, серое, затянутое облаками небо. Кричала, зовя что-то, о чем не имела понятия. Бежала, сама не зная, куда. Перед ее глазами мелькали знакомые лица: родители, учителя, одноклассники, Вика. Все они смотрели сквозь нее, не замечая и не желая заметить.

Почему ее не видят?

Они проходили мимо нее, сквозь нее, а Лита продолжала оглядываться, ища нечто неясное, непонятное ей.

Где ее части?

Люди исчезли, и девушка увидела лежащего на дороге Ичику. Его лицо было обращено к ней, поэтому Лита могла разглядеть его широко распахнутые невидящие, застывшие глаза. На его лбу сидела бабочка, лениво складывающая и раскладывающая ярко-синие крылья.

Как ее должны увидеть? Как должны понять, что она человек? Почему всем все равно?

Бабочка вспорхнула и неторопливо полетела к Лите. Девушка протянула к ней руку, и она села, щекотнув лапками кожу. Лита ощутила на себе взгляд – непонятный, странный, пустой.

– Где мои части? – спросила она.

Легко взмахнув крыльями, бабочка взлетела. Сделав круг вокруг Литы, она взмыла ввысь – в темно-синее небо, сверкающее множеством серебристых сфер.

Которые видели ее. Которые знали, что она существует.

***

Лита проснулась, ощущая одновременно страшное одиночество и какую-то возвышенную, неземную легкость.

– О, с добрым утром, – поприветствовала ее мама, заглянув в комнату. – Когда поешь, сходишь за хлебом, ладно? А то я занята, заказную статью надо быстрее доделать.

Лита отрешенно смотрела на нее. Слова доносились до нее будто с другой планеты и звучали словно на чужом языке. Это не укрылось от мамы: она недоуменно взглянула в лицо дочери и сказала:

– Ты какая-то странная сегодня.

– Сон, – сказала Лита, потихоньку включаясь в реальность, но все равно чувствуя себя довольно... чудно. – Сон странный был.

– А, – протянула мама без особого интереса. – Не заморачивайся на нем. Сны – это всего лишь глупые картинки в твоем мозгу. Не думай о картинках, лучше уделяй внимание более полезным вещам.

Она начала было закрывать дверь.

– Мам, – позвала ее Лита. Ей вдруг очень захотелось задать один вопрос.

Дверь замерла.

– Что такое?

– Если бы у тебя была вещь, с помощью которой ты бы могла посещать другие миры, что бы ты сделала?

– Лита, – вздохнула мама, – правда, думай о чем-то более серьезном. Тебе скоро восемнадцать исполнится, школу заканчиваешь, а все фантазируешь...

– Так что бы ты сделала? – прервала ее Лита. Фантазии, говоришь...

– Конечно, ничего бы, – пренебрежительно отозвалась мама. – Такой вещи ведь не существует. Зачем думать о том, что бы ты сделал с несуществующей вещью? Не забудь про хлеб, ладно?

С этими словами она закрыла дверь. Лита смотрела на нее, ощущая одновременно горечь и чувство... предсказуемости, что ли? Ну правда, какого ответа она еще могла ожидать? Все же мама была материалисткой. Истинной материалисткой, а не такой, как Лита.

***

Прошло два дня с того момента, как произошло то странное землетрясение в «коридоре» и исчез Ичика. В оба этих дня Лита перемещалась в мир «Игр» и снова обыскивала каждый уголок в упомянутом «коридоре» в надежде найти своего нового знакомого-игрока или хотя бы неуловимый проход в Золсер, однако безрезультатно. Портала по-прежнему словно не существовало, Ичика же пропал без следа. Его ноутбук, скинутый из-за тряски со скамейки на землю, так и лежал там. Умом Лита понимала, что Ичика, как игрок, не мог умереть, но все равно ее преследовала навязчивая мысль: вдруг не так? Вдруг в Золсере что-то пошло неправильно? Ведь раз произошло странное землетрясение в «коридоре», которое никогда не упоминалось в книге, могло произойти и то, о чем там так же не говорилось.

Лите очень хотелось найти Ичику. Перед ее глазами то и дело маячило его застывшее мертвое лицо, и больше всего она желала избавиться от этого видения.

Собиралась Лита отправиться в "коридор" Золсера и сегодня – благо, воскресенье, вчера было сделано все домашнее задание, и там можно было пробыть хоть целый день. Но сначала надо сходить за хлебом.

Снег сверкал на солнце и тихо похрустывал под ногами. Лита шла, вслушиваясь в этот звук, и вспоминала, как в детстве она на таком же хрустящем снеге, топча его, пыталась сыграть какую-то мелодию, и, на взгляд Литы-ребенка, у нее очень даже получалось. Деревья вдоль дороги пушились серебристыми, покрытыми инеем ветками, и бросали на землю синеватые тени. Дома попирали асфальт, внося своими серыми, желтыми, голубыми цветами разнообразие в белый пейзаж. Красиво, вдруг подумалось Лите. И в голове всплыло другое воспоминание из детства: она оглядывает подобную картину на улице, увлеченно вертя головой по сторонам, а потом серьезным тоном говорит: "Все, зима пришла и взяла нас в плен. Ты только не бойся, мам, весна придет и нас спасет".

Вроде бы это было одно из последних таких высказываний маме. Лита вздохнула и мотнула головой. Всякая детская чушь лезет в голову...

«Глупости всякие говоришь, Лита. Четвероклассница уже, а продолжаешь фантазировать. Не вырастешь же никогда, если о реальном мире не вспомнишь. Надеюсь, в школе об уроках думаешь, а не выдумаешь что-то? Учись давай, у тебя вон с математикой проблемы».

Ох, мама... Не терпящая фантазий, живущая нормальной, с ее точки зрения (хорошее образование, высокооплачиваемая работа, муж, правильная дочь) жизнью, смотрящая на мир трезвым (в ее понимании – без мыслей о чудесах) взглядом мама...

Вот и магазин, где они всегда закупаются хлебом – здесь он почему-то вкуснее, чем в остальных. Лита зашла внутрь – ее уже немного замерзшее тело облекло тепло. А теперь быстрее к отделу с хлебом, на кассу и домой. А потом сразу в "Игры". Не хотелось бы задерживаться дома...

Лита уже вышла из магазина, покачивая пакетом в руках, и повернула к дому, как вдруг ощутила довольно сильный толчок в спину. Споткнувшись и едва не упав, девушка сердито обернулась, сдерживая раздраженное: "Смотрите, куда идете!". Рядом с ней стояла Вика, слегка растерянно смотрящая куда-то сквозь нее.

– Лита? – удивленно произнесла одноклассница. Ее глаза сфокусировались на девушке. – Я опять тебя толкнула? Прости.

– Да все нормально, – пробурчала Лита. Ей вспомнился сегодняшний сон, где люди проходили сквозь нее, даже не замечая этого. Спасибо хоть в реальности все не так запущено.

– Это хорошо... – задумчиво протянула Вика. – Ну... пока тогда.

Она обогнула одноклассницу и медленно пошла вперед, засунув руки в карманы и как-то сжавшись, наверное, от холода. Лита, недовольно посмотрев ей в спину, так же медленно пошла за ней – не из-за того, что ей было что-то нужно от Вики, просто ее дом находился в той же стороне. Девушка понадеялась, что та не оглянется: не хотелось, чтобы у Вики возникла мысль о том, что Лита ее преследует или что-то вроде.

Они прошли так несколько метров – раздражающе медленно, нерешительно. Лита сердито сверлила взглядом спину Вики, мысленно подгоняя ее и злясь на то, что она вообще тут появилась. Одноклассница никак не подгонялась, даже наоборот: она вдруг остановилась, начав покачиваться с пятки на носок. Ну ладно. Лита ускорила шаг, намереваясь обогнуть ее, и вдруг, словно ощутив это, Вика обернулась, с какой-то странной решимостью взглянув ей в лицо.

– И все-таки: почему ты боишься сказать учителям то, что о них думаешь? – спросила она. – В смысле... ты же отличница, тебе нельзя просто так занизить отметку. Ты ведь можешь доказать, что знаешь на более высокую.

Лита замерла, застигнутая врасплох этим внезапным вопросом. С чего вдруг Вика этим заинтересовалась? Зачем ей вообще эта информация? Вот лезет не в свое дело... Ощутив легкую злость, Лита все же ответила, даже не стараясь скрыть недовольство:

– Делать мне больше нечего, только доказывать что-то учителям. Говорила же, что проблем не хочу.

– Да просто... – Нахмурившись, Вика куснула губу и переступила с ноги на ногу. – Я просто не понимаю, как можно молчать о том, что тебя не устраивает. Оно же не нравится. Почему хотя бы не попытаться?

– Я уже попыталась, – раздраженно ответила Лита. Вот прицепилась... и почему именно к ней? Что, других одноклассников нет, что ли? – Как-то эффекта не дало.

– Пыталась? – Вика удивленно вскинула брови. – Когда?

– В девятом классе подкинула биологичке лист, где написала все, что о ней думаю, – неохотно призналась Лита, вспоминая тот далекий эпизод. Тогда Зинаида Михайловна вывела ее из себя своими нотациями про истинное предназначение Женщин и Мужчин с большой буквы, и девушка в тот же вечер распечатала листок, где в красках расписала все, что думает об этих лекциях, отнимаемом времени и немножко о самой учительнице в частности, решив, что когда она снова заведет свою пластинку, подкинет ей это на стол. На следующей неделе, на сдвоенном уроке биологии, Зинаида Михайловна снова плавно съехала на эту тему, потратив на это минут десять от занятия, и вторично разозленная Лита на перемене, пока в классе никого не было, положила лист на ее стол, после чего вышла, чтобы ее никто не заподозрил. Реакция учительницы была бурной. Половину урока она посвятила тому, что сначала пыталась выяснить, кто написал "эту мерзость", грозясь отвести к директору, а затем просто, захлебываясь от возмущения, расписывала предполагаемые пороки таинственного ученика, завуалированно высказывалась по поводу его моральных и умственных качеств, попутно сетуя на то, что "в наши времена такого не было". Класс рассеянно внимал, машинально кивая в ответ на какие-то слова и давно уже отключившись от смысла монолога, Лита же...

Помолчав несколько секунд, Вика вдруг издала короткий смешок – необидный, словно реагируя на какие-то свои мысли.

– Так все-таки это ты была, – улыбаясь, произнесла она. – Так и знала.

– Знала? – Лита ощутила изумление, немного страх и капельку стыда. – Откуда?

– Видела, как ты тогда выходила из кабинета, – пояснила Вика. – После тебя там никого не было, вот я и подумал, что это твоих рук дело. Круто было, – хмыкнула она, похоже, вспоминая. – Мне понравилось.

– Угу, – буркнула Лита мрачно, однако все же ощутив короткую симпатию к Вике. – Так ты поэтому решила мое мнение узнать?

– А? – переспросила Вика удивленно, видимо, сначала не поняв, о чем она. – А... Да нет, просто... мы же подняли тогда, несколько дней назад, эту тему, я все думала об этом, вот и сейчас, когда встретила тебя, решила спросить.

– Я боюсь испортить мнение о себе.

Лита тут же пожалела, что сказала эти тихие слова. Короткий порыв откровенности улетучился так же быстро, как и возник. По телу прокатилась жаркая волна стыда. Лита ощутила, как краснеет, и от всей души понадеялась, что на морозе, и так щиплющим лицо, это не будет заметно. Вот кто, кто тянул ее за язык...

– Что? – так же тихо, с недоверчивым и удивленным лицом переспросила Вика.

Лита нахохлилась, делая вид, что устраивает руки в карманах поудобнее и ежится от холода.

– Ничего, – буркнула она.

– Почему ты боишься испортить мнение о себе? – так же удивленно, но одновременно и как-то мягко, спросила Вика.

– Да так... – Лита быстрым шагом пошла вперед, огибая ее. – Я, пожалуй, пойду домой. А то холодно.