Текст книги "До последнего удара сердца"

Автор книги: Юлия Алейникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 7

– Итак, что мы имеем, – рассуждала Женя, сидя на кухне за чашкой утреннего кофе. Сегодня мысли ее были ясными, настроение приподнятым, а деятельная натура и пытливый ум требовали немедленных практических действий.

Во-первых, сам Александр Логунов. Сегодня Жене отчего-то было комфортней называть его по имени. Наверное, для краткости, но уж точно в этом желании не было ничего личного. Она было облизнула губы и начала вспоминать их вчерашнее прощание, но тут же одернула себя и вернулась к делам.

Логунов бывший фехтовальщик, а значит, холодное оружие, резкие выпады и склонность к нападению у него на подкорке записаны. Что ему делить с Кольцовым? Должность, любовницу, – кстати, он так и не раскололся на сей предмет. Что говорит не в его пользу. Убивать, скорее всего, не собирался. Хотел выяснить отношения, повздорили, он вспылил, а дальше сработал рефлекс. Боксер производит хук правой, борец бросается врукопашную, артист расцарапывает лицо, а фехтовальщик схватился за клинок. Звучит логично и правдоподобно, удовлетворенно подвела черту Женя под первой версией.

Версия вторая. Неизвестный пока наследник. Тут убийство было наверняка продуманным и хорошо подготовленным. Потому как в его результате ликвидировался не только Кольцов, но и главная наследница, Марина. Она же превращалась в козла отпущения. Этот вариант сложнее, тоньше, а потому, вероятно, правдоподобнее. Хотя не факт.

Версия третья. Любовница.

«А что любовница? Любовница как раз ни при чем. Она при жизни Кольцова была в шоколаде, а с его смертью теряла все», – наливая себе еще кофе и плюхая туда две ложки сахара и большую ложку взбитых сливок, размышляла Женя. Девушка любила поесть и не переживала за фигуру, потому как была патологически худощава, что неизменно являлось предметом зависти всех ее знакомых.

Хотя, если предположить, что Кольцов вдруг передумал разводиться и решил вернуться к жене, мотивы у дамочки появляются. Но вот где доказательства, что он передумал? Надо звонить Марининым родителям. Заодно выяснить, как называется клиника Кольцова, и смотаться туда. Вдруг в клинике еще парочка мотивчиков для убийства обнаружится.

Позвонить Женя не успела, ожил ее мобильник.

– Евгения Викторовна, – прозвучал в трубке настойчивый взволнованный голос, – это Илья, сосед Марины Кольцовой. Вы обещали мне перезвонить и не перезвонили, и вчера целый день на звонки не отвечали. – В голосе мальчика звучали обиженные укоризненные нотки.

Женя улыбнулась, тронутая такой преданностью и горячностью. Славный мальчик. Но сообщить ей ему было, увы, нечего.

– Здравствуй, Илья. Я действительно не перезвонила, и вчера у меня был отключен телефон. Я сутки напролет занимаюсь Марининым делом. К тому же у нас были проблемы с адвокатом, – решила сообщить взволнованному подростку что-нибудь безобидное Женя.

– С адвокатом? – тут же встревожился Илья.

– Да. Но не волнуйся, все уже улажено. И кстати, сейчас у меня важная встреча по нашему делу. Так что извини, говорить опять не могу. Но зато честно обещаю сегодня вечером перезвонить, – серьезным, взрослым голосом пообещала Женя. – Все, пока. – И она отключилась.

Уф. Надо ведь еще с адвокатом встретиться и выяснить, наконец, что там с Марининым алиби. И Женя, сделав еще одну пометку, набрала номер Галины Тимофеевны.

– Ой, Евгения Викторовна, спасибо вам огромное! Мы были вчера у адвоката, такой энергичный, знающий, и не стал нам сразу с порога, как тот другой, говорить, что дочь наша виновна, надо думать, как приговор смягчить. Нет. Сказал, что должен внимательно с делом ознакомиться, с Мариной встретиться, со следователем переговорить. Очень серьезный и вдумчивый молодой человек. К тому же у него не как в той адвокатской фирме, у него контора маленькая, а людей много. И звонят ему постоянно. Видимо, очень востребованный, – делилась своими впечатлениями Галина Тимофеевна.

Женя согласно кивала, размышляя, насколько хорошо, когда адвокат столь загружен, и насколько деловитая видимость оправдает их ожидания. Но на этот раз остереглась высказывать вслух собственные мысли, а только попросила позвонить адвокату и предупредить его о своем возможном визите. Галина Тимофеевна тут же бросилась исполнять просьбу.

Что лучше предпринять, размышляла Женя, отправиться в клинику или заняться персоной Логунова? Но от размышлений ее оторвал звонок Галины Тимофеевны.

– Владимир Александрович просил ему ближе к вечеру звонить, раньше он встретиться не сможет, а еще лучше завтра. Сегодня договориться и завтра встретиться, чтобы он мог как следует с делом поработать.

– Хорошо. Я обязательно позвоню ему. А я вот что хотела у вас попросить, вы не могли бы мне дать телефоны Марининых подруг, хочу встретиться с ними, вдруг удастся узнать что-то полезное. Знаете, как бывает, иногда какая-то мелочь все дело решает, – тоном эксперта проговорила Женя, предупреждая возможные вопросы и возражения, но Галина Тимофеевна ни спорить, ни возражать не собиралась.

– Конечно, конечно. Но знаете, как-то так получилось, что у Мариночки из подруг в последнее время только Вика осталась, а остальные девочки словно исчезли. Конечно, они изредка перезванивались и с днем рождения друг друга поздравляли, но вот насколько я знаю, тесную дружбу она только с Викой поддерживала, хотя Вика и старше Мариночки.

– А вы не могли бы поподробнее о ней рассказать? – попросила Женя, чтобы иметь примерное представление о том, с кем придется иметь дело.

– Конечно. Они на отдыхе познакомились. Лет пять назад. Или четыре года? – постаралась припомнить Галина Тимофеевна. – Мариночка в тот год на Кипре отдыхала, Сережа не смог поехать из-за работы. Вот на Кипре они и познакомились. Кстати, Вика регулярно звонит нам, очень переживает за Мариночку, все время спрашивает, не надо ли помочь, даже деньги предлагала, – прочувствованно отметила Галина Тимофеевна. – Виктория очень приятная, образованная молодая женщина. Совершенно самостоятельная. Когда-то она была замужем, но, кажется, развелась.

– А чем она занимается?

– У Вики собственный бизнес. Вот какой, точно не скажу. По-моему, она занимается поставками косметики. Мариночка говорила, да я не очень внимательно слушала, – огорченно произнесла Галина Тимофеевна.

– Ничего. По большому счету, я спрашиваю из чистого любопытства. Просто, чтобы иметь представление о человеке, – успокоила ее Женя и попрощалась.

Но только повесила трубку, как тут же вспомнила о родственниках Кольцова, потенциальных наследниках. Перезванивать она постеснялась, а просто написала себе записку и положила посередине стола: «родственники Кольцова!!!». Вернусь домой, позвоню, пообещала себе Женя.

«Что ж. Начнем с простейшего. С клиники».

Приступить к делу она не успела, отвлек телефонный звонок.

– Евгения! – тут же понеслось из динамика, едва она успела поднести телефон к уху. – Что это за хамство? Ты кем себя вообразила? Малаховым? Ургантом? Так и те, знаешь ли, трудятся! Когда ты последний раз была на службе? У тебя через две недели эфир!

– Через три.

– Ты что решила, что передача сама подготовится и сюжет сам к тебе на тарелочке прибежит? – вопил не своим голосом главный редактор.

Женя лишь сочувственно покачала головой и отложила трубку в сторонку. Пусть себе оторется. Очевидно, с утра Тенгиз Карпович ознакомился с очередным финансовым отчетом. Подобное времяпрепровождение начальства всегда заканчивалось для подчиненных повальной головомойкой, причем начинать он предпочитал с ближнего круга и плавно спускался к техническому персоналу, уборщицам и вахтершам. При этом со свойственной его арийским предкам скрупулезностью и добросовестностью не забывал никого.

Женя отложила телефон в сторонку, и пока Трупп надрывался, испытывая силу собственных легких, намазала себе бутерброд паштетом, тщательно его пережевала, запила кофе, и лишь убедившись, что боевой начальственный запал иссяк, снова взяла трубку.

– Тенгиз Карпович, я, между прочим, в одиночку расследую скандальное убийство, пока остальная группа по моему заданию готовит менее значительные сюжеты, на случай непредвиденных обстоятельств. В убийстве замешаны владельцы крупного фармацевтического предприятия. Тут вам и недобросовестная работа следственных органов, и продажные адвокаты, и грязное белье, любовницы, пластические хирурги, и жертвы полицейского произвола, – врала без зазрения совести Женя, прекрасно понимая, что в данный момент душа Тенгиза Карповича жаждет чуда, обещания доброй феи, что завтра он проснется поутру и узнает, что его телеканал побил все рейтинги, взлетел на недосягаемые финансовые высоты, обзаведясь спонсорами не слабее Газпрома.

– Да? – недоверчиво уточнил оттаявший Трупп и уже мягко, почти любовно закончил: – Ну, что же ты молчала, хоть бы намекнула, что у тебя работа идет. Ладно, трудись, если нужна помощь или юридическая поддержка, сразу звони.

– Нужна, – ухватилась за предложенную возможность Женя. – Мне нужны люди, лично знакомые с владельцем или руководством «Клиники доктора Кольцова». Пластическая хирургия, – уточнила она.

– Кольцова? Никогда не слыхал, – озадачился Трупп. – Но ты не волнуйся. Работай. Мы все найдем, – заверил ее Тенгиз Карпович и отключился.

Вот и чудненько. Пусть ищет, а она, пожалуй, отправится на разведку боем. И Женя, облачившись в элегантный брючный костюм, подобающий звезде голубого экрана, двинулась в клинику.

Володя Скрябин сидел у себя в кабинете в одной рубашке с закатанными рукавами за заваленным папками и бумагами столом и устало поводил плечами, стараясь размять затекшие мышцы, пиджак его висел на спинке кресла, а галстук валялся на столе среди бумаг. Костюмы Володя не любил и, если бы не судебные заседания, вообще бы их не носил. Но носить приходилось. Володя был хоть и молодым, но очень способным и востребованным адвокатом. Он не гонялся за элитными клиентами, у него не было сумасшедших гонораров, он не вел судебные шоу на телевидении, но клиентов у него было предостаточно. Потому что Володя был умен, добросовестен, въедлив, предприимчив и энергичен.

Дела он вел в основном связанные с тяжкими преступлениями, клиентов у него было немало, иногда он даже не всех мог взять, из-за катастрофической загруженности. Вот и Кольцову эту взял только потому, что ее родители на Курочкина сослались, а начальнику районного следственного отдела отказать нельзя. Откажешь, потом ни один следователь с тобой разговаривать не захочет, и придется идти в Жилкомсервис работать, иски недобросовестным плательщикам рассылать. Володя тяжело вздохнул и развернулся к окну.

За окном в маленьком запущенном дворике благоухала персидская сирень, и ее запах струился в кабинет сквозь приоткрытое окошко.

– Эх, жизнь моя жестянка, – протянул тоскливо Володя, закидывая руки за голову и откидываясь в кресле. Сейчас бы бросить все на фиг и за город смотаться. Или хотя бы поужинать, тоскливо подумал он, услышав, как желудок его завел протяжную голодную песню. Лицо у Володи от усталости было серовато-желтым, несмотря на молодой возраст, был он худощавый, высокий и подвижный, а потому сидение в кабинете страшно его тяготило.

Еще раз взглянув на заваленный бумагами стол, Володя поднялся, взял пиджак и уже твердо решил плюнуть на все и ехать домой ужинать, когда планы его нарушил телефонный звонок. Поговорить, конечно, можно и на ходу, но вдруг что-то важное, подумал он и уселся на место, бросив пиджак на колени.

– Слушаю, – строго ответил Володя, по привычке сосредоточенно хмуря брови.

– Владимир Александрович? Меня зовут Евгения Потапова, я по поводу Марины Кольцовой, вас ее родители предупреждали, – проговорил в трубке звонкий женский голос.

Ах да, журналистка, тут же припомнил адвокат. Ну вот, еще один отягчающий фактор. Иметь дело с журналистами ему приходилось не часто, потому как дела он вел хоть и тяжелые, но самые обыкновенные, и клиенты его были люди не публичные, а если и случалось ему пару раз сталкиваться с журналистской братией по чистой случайности, ничего хорошего для его клиентов из этого не выходило. Но от Потаповой деваться Володе было некуда, потому как благодаря ей дело Кольцовой и свалилось ему на голову.

– Добрый день. Слушаю вас, – проговорил Володя без всякого энтузиазма.

А через час он уже сидел с этой самой журналисткой в кафе и уплетал за обе щеки грибной суп со сметаной. Журналистка тоже оказалась голодной и от него не отставала. Они еще даже толком разговаривать не начали, а только поглядывали друг на друга изучающими взглядами, не забывая работать ложками.

– Не плохо у них тут готовят, – заметил Володя, отодвигая пустую тарелку и с нетерпением поглядывая на официантку, расставляющую на столе тарелки с горячим.

– Да, я иногда здесь обедаю. Когда поблизости бываю, – согласно кивнула Женя.

Адвокат Скрябин на первый взгляд ей понравился. Он не выглядел избалованным и капризным, а наоборот, усталым и очень занятым. И манеры у него были самые простецкие, без выпендрежа. Главное, чтобы он еще и специалистом оказался хорошим, осторожно размышляла Женя, готовясь перейти к делу.

Володя уже заморил червячка и теперь не спеша жевал отбивную и рассматривал журналистку. Хоть про нее и говорили, что она ведет авторскую передачу и является автором скандальных разоблачений, по ее виду он об этом не догадался бы. Обычная девица, очень молодая, с живым подвижным лицом, стройная, просто одетая. И держится без всякого апломба. Последнее особенно говорило в ее пользу. Обычно мало-мальски известные люди начинали задирать нос, намекать на свою публичность и всячески выпячиваться. Хотя большинство из них ничего из себя ровным счетом не представляли, так, спесь одна на ровном месте. А может, она хитрее, чем кажется, играет в «своего парня», а на деле – записная стерва и весь мозг потом вынесет. Прикинется этакой лисой, а потом по телику такое про себя увидишь, что месяц на улицу выходить не захочется. А потому бдительность терять не будем, решил для себя Володя, дружелюбно улыбнувшись журналистке.

– Владимир Александрович, – оторвавшись от еды, обратилась к адвокату Женя. – Вы уже успели ознакомиться с делом и встретиться с Мариной?

– Да, – кивнул Володя, откладывая приборы.

– И что вы думаете о ее деле? У вас уже сложилось какое-то мнение? – замерев от ожидания, спросила она. «Приближался решающий момент», как любили говорить спортивные комментаторы.

– Да, – сухо ответил Володя, не спеша с развернутым ответом.

– И? – поторопила его Женя.

– Если вас интересует мое мнение: или ее ловко подставили, или она виновна.

Ну, хорошо хоть «или-или», подумала про себя Женя.

– Вы не могли бы подробнее рассказать мне об убийстве Кольцова, а то я имею о случившемся весьма общее представление, – попросила она. – А мне хотелось бы иметь больше фактов, потому как по просьбе Марининых родителей я собираюсь доказать ее невиновность. Во всяком случае, попытаюсь, – усмехнулась Женя.

– Знаете, Евгения Викторовна, – наклонив голову, со вздохом проговорил Володя, – честно говоря, я бы ни за что не взял это дело, если бы не Николай Петрович. У меня сейчас такой завал, по три судебных заседания в день. Если на следующей неделе вопрос с Ушаковым не решится, вообще не представляю, как буду справляться. Так что ваша помощь, если вы готовы включиться в расследование, мне очень и очень пригодится.

Женя таким заключением была приятно удивлена, обычно ей советовали заниматься своими делами и в чужие не лезть.

– Можете на меня положиться. Мне деваться некуда, у меня эфир через три недели, и либо я доказываю ее невиновность, либо мне начальство голову отвернет, – честно ответила она. Скрябин отчего-то располагал к откровенности, и вообще, с ним было очень просто общаться, как со старым знакомым, а потому она добавила: – Можете называть меня просто Женя.

– Володя, – согласно кинул адвокат.

– Итак, какие против Марины улики?

– Вот это интересно, – ставя на стол локти и наклоняясь к собеседнице, проговорил адвокат. – В квартире Кольцова были обнаружены ее свежие отпечатки.

– И на чем?

– В точку, – похвалил Володя, журналистка была не глупа. – На стоящем возле раковины бокале с недопитым чаем. Ни на мебели, ни на дверных ручках, ни на орудии убийства отпечатков не обнаружено, – проговорил он со значением.

– Но ведь бокал могли попросту подбросить! – тут же отреагировала Женя.

– Именно. Но это не все. В руке убитого было найдено несколько текстильных волокон…

– …выдернутых из шарфа Марины, – кивнула журналистка.

– В этом шарфе ее видели в день убийства, – уточнил Володя.

– А еще?

– А еще ее волос на пиджаке убитого.

– Да. Вроде бы улик много, но все их несложно подкинуть, – произнесла задумчиво Женя. – А что говорит сама Марина, как она это объясняет и где была во время убийства?

– Она понятия не имеет о том, как бокал попал в квартиру мужа. Сама она там никогда не бывала и даже не знала о ее существовании, квартира была оформлена не лично на Кольцова, а на его фирму. То же с шарфом и волосом. В день убийства Кольцова с мужем не виделась. А вот что касается ее алиби, это еще одна интересная история, – приподняв брови, взглянул Володя на собеседницу. – Кольцов умер, по свидетельству экспертов, между двенадцатью и четырнадцатью часами дня. Кольцова, по ее собственному утверждению, была в это время в салоне красоты на процедурах.

– Так это легко проверить, – пожала плечами Женя.

– Проверили, – кивнул адвокат. – Была. Нюанс заключается в том, что салон, в котором была Марина, располагается в новом жилом комплексе на улице Конной, – загадочно проговорил Скрябин.

– И что с того? – недоуменно пожала плечами девушка.

– Вы не знаете эту улицу? – понимающе спросил Володя.

– Нет.

– Она идет параллельно Староневскому проспекту. Но в этом тоже нет ничего особенного. Особенным оказалось то, что салон имеет служебный вход. Клиентский вход ведет с улицы, а служебный выходит во двор, и дверь салона располагается в двух метрах от входа в подъезд, в котором находится квартира покойного Кольцова, о которой Марине, по ее утверждению, ничего не было известно.

– Ничего себе! – присвистнула Женя. – И Марина находилась в салоне именно в то время, когда убивали ее мужа, и имела возможность ненадолго покинуть салон и незаметно туда вернуться?

– Вы на редкость проницательны, – похвалил ее Володя. – Именно. Кольцовой делали какие-то процедуры, во время которых она некоторое время оставалась одна. Длились они примерно с половины первого до половины второго. А еще ее видела в подъезде соседка Кольцова. Узнать Марину она не могла, но описала ее шарф и светлый жакет.

– Подождите, но это значит, что Марина все же была в подъезде. А значит, она знала о квартире мужа и могла его убить? – нахмурившись, соображала журналистка.

– Ничего подобного, – покачал головой Володя. – Это означает лишь то, что незадолго до убийства соседка видела в подъезде женщину в аналогичном шарфе и похожем жакете, с темными волосами. Больше ничего. Ни лица, ни подробностей одежды она не разглядела, видела женщину лишь пару секунд в пролете лестницы, когда поднималась к себе. Дама живет на втором этаже, а незнакомка в шарфе вошла в подъезд и вызвала лифт.

– Я вижу, вы абсолютно уверены в невиновности Марины? – проговорила Женя, с удивлением отмечая, что такая твердость убеждений, даже превосходящая ее собственную, отчего-то ей неприятна. Может, ей нравилось быть единственным героем в глазах Марининых родителей. В таком случае это глупость и ребячество, одернула сама себя Женя.

– Я ее адвокат и считаю вполне закономерным доверять своей клиентке, хотя некая доля здравого сомнения у меня есть, – ответил Володя, слегка пожимая плечами. – К тому же в этой истории слишком много удобных для следствия совпадений. Убийца нашелся моментально, все доказательства вины на месте, и искать ничего не надо. Тут тебе и свидетели, и улики, как на заказ.

– А так не бывает?

– Бывает, но в таком случае клиент, как правило, не настаивает на своей невиновности, а старается смягчить вину. Марина же твердо стоит на своем. А она не закоренелый преступник, не дурочка и не такой уж твердый орешек, чтобы не поддаться на уговоры следователя признать свою вину и скостить срок, – задумчиво, словно рассуждая сам с собой, проговорил Скрябин.

– Значит, вы уверены, что она не виновата? – решила уточнить Женя.

– Скажем так, на девяносто процентов, – возвращаясь к отбивной, ответил адвокат. – Ну а вы поделитесь со мной информацией? Насколько я понимаю, у вас было несколько дней форы. Что удалось накопать?

– Я ничего не знала об обстоятельствах убийства, поэтому просто собрала кое-какие сведения о покойном, – поделилась Женя, глядя на уплетающего за обе щеки Володю. – Побывала на его предприятии «Фармнекст», сегодня ездила в принадлежащую ему клинику пластической хирургии. А еще побывала на работе у Марины Кольцовой.

– Отлично, – похвалил ее адвокат. – Вижу, мы с вами сработаемся. – И он довольно улыбнулся. – И что раскопали интересненького?

– Честно говоря, ничего. Вначале я лелеяла некие надежды на промышленный шпионаж и происки конкурентов, поскольку «Фармнекст» ведет дорогостоящие научные разработки, но после некоторых размышлений пришла к выводу, что убийство самого Кольцова никакого смысла не имеет. Компанией владеют несколько человек, и его смерть вряд ли на что-то может существенно повлиять, – огорченно произнесла она.

– Да, вероятно, – согласился Володя.

– Других мотивов на предприятии мне пока обнаружить не удалось, – слукавила Женя, отчего-то умолчав о Логунове, возможно, ей просто хотелось самой заняться красавцем фармацевтом, что являлось тревожным сигналом. Александр Логунов явно не годился для длительных романтических отношений, и влюбленность в такого типа грозила морем слез и разбитым сердцем. Но сейчас об этом размышлять было не место и не время, а потому Женя продолжила: – Что касается клиники, то она находится в личной собственности Кольцова. Я там сегодня была, клиника, несмотря на смерть хозяина, продолжает функционировать, все операции идут в плановом режиме. Персонал хоть и взволнован случившимся, но паники в рядах я не заметила, что можно списать на заслуги руководства, – рассказывала она, вспоминая свой сегодняшний визит. – Клиника небольшая, но в ней имеется и полный набор специалистов, и собственная лаборатория, и стационар, и даже салон красоты с широким спектром услуг аппаратной косметологии.

– Что за народ там работает, с кем вы общались? – перешел к чаю с плюшкой Володя.

– Сперва с директором, потом с главврачом. Ничего подозрительного я там не заметила, хотя в «Фармнексте» мне сказали, что последнее время Кольцов много времени проводил в клинике. Его заместитель предположил, что они могли готовиться либо к расширению, либо к открытию нового филиала. Но ни о чем подобном мне в клинике не рассказали. Возможно, у Кольцова имелись другие причины проводить там больше времени, может, у них были неприятности, о которых мне как человеку постороннему не сочли нужным рассказывать, или он перестал доверять руководству клиники, поймав их на воровстве или еще чем-то предосудительном. Во всяком случае, я бы там покопалась, – поделилась своими планами Женя. – Клиника элитная, у них там непростые граждане оперируются, и не только женщины, так что возможно все.

– Пожалуй, – согласился Володя, которому резвая, сообразительная журналистка нравилась все больше и больше. С таким напарником они быстренько с этим делом разберутся, во всяком случае, его задача облегчается вдвое. Вон она уже сколько сведений нарыть успела. Вопрос, конечно, в том, насколько он может положиться на ее сведения и суждения?

Женя, которая внимательно наблюдала за своим новым знакомым, увидела на его лице сперва явное оживление, если не сказать искреннюю радость, омраченную затем едва уловимой тенью сомнения.

– Кстати, я имею обыкновение записывать свои рабочие встречи на диктофон, чтобы не упустить потом что-нибудь важное, – проговорила она, внимательно наблюдая за Скрябиным.

– Женечка, да вы настоящий бриллиант! – искренне обрадовался адвокат, даже не стараясь притвориться, что этот факт не так уж и важен. – Потому что, как бы ни был подробен ваш пересказ, всегда полезно составить собственное мнение о полученной информации.

Это было справедливо, и Женя решила не обижаться и даже поделиться своей самой перспективной версией.

– И знаете, Володя, какая еще мысль пришла мне в голову?

– Поделитесь, – глядя на нее серьезным выжидательным взглядом, предложил адвокат.

– А кому достанется имущество Кольцова? Детей у супругов не было, – многозначительно проговорила Женя.

– Гм. – Володя задумчиво обхватил подбородок рукой и сосредоточенно уставился на собеседницу. – Вы что-то узнали о родственниках покойного?

– К сожалению, ничего. Просто не успела, – со вздохом развела она руками.

– Ничего, – успокоил ее адвокат. – Займемся этим завтра. Я сам спрошу у Марины о родственниках покойного мужа, а заодно попробую пробить по своим каналам. Вдруг имеются побочные дети, о которых вдова ни сном ни духом.

– Надеюсь, вы поделитесь со мной сведениями? – встревожилась Женя.

– Конечно. Мы же с вами теперь одна команда, – заверил ее Володя. – А вы, кажется, говорили, что успели сегодня заехать к Марине на работу? Узнали что-нибудь интересное?

– Что там узнаешь? Во всяком случае, при первой и к тому же коллективной встрече, – недовольно передернула плечами журналистка. – Бабский коллектив. Пустая трепотня о детях, хозяйстве и чужой личной жизни на фоне технических переводов. «Мариночка никак не могла такого сделать! Она и мухи не обидит. А муж ее просто сволочь неблагодарная, она все лучшие годы отдала, а он даже детей заводить не хотел, а вот теперь бросил ее одну и устраивайся, как хочешь!» – процитировала Женя несколько высказываний, характеризующих общие настроения в бюро переводов.

– И все? – разочарованно протянул Володя.

– Пока да. А скажите, какое на вас впечатление произвела Марина Кольцова? Я никогда с ней не встречалась, видела только на фото, хотелось бы получить о ней какое-то представление, а то со слов родителей это не женщина, а ангел небесный, кроткий, мягкий, покладистый и безответный.

– Мне она показалась интеллигентным, порядочным человеком, – осторожно подбирая слова, проговорил Володя. – Я бы не назвал ее совсем уж бесхарактерной или мямлей, но думаю, что она человек неконфликтный, предпочитающий мирное урегулирование вопросов скандальным разборкам. Она далеко не дура, и считаю, сложная многоходовая комбинация, типа подтасовки улик, ей вполне по силам, не думаю, чтобы она стала глупо подставляться.

– Не поняла. Вы намекаете, что она могла бы убить мужа, но не убивала? Или что она не хотела его убивать, но так вышло, и теперь она будет упираться до последнего? – нахмурилась Женя.

– Я ни на что не намекаю, – улыбнулся Володя. – Просто говорю, что если бы она хотела убить мужа и готовилась бы к этому заранее, то не допустила бы глупых промахов, типа чашки с отпечатками. Хотя как мне кажется, человек ее склада никогда не пошел бы на убийство. Из-за чего? Из-за денег? – задал он совсем не праздный вопрос, который самой Жене до сих пор обдумать было некогда. – Она прилично зарабатывала, квартира и машина оставались ей. Она еще достаточно молода и привлекательна, чтобы устроить свою личную жизнь. Детей нет. Не вижу, чего ради она стала бы бросаться на мужа с ножом. Пылкая страсть и ревность? Сомневаюсь, – рассуждал вслух. – Не тот темперамент. А потому я склонен считать, что ее подставили.