Текст книги "Свадьба по-английски"

Автор книги: Юлия Алейникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 18
18 июня. Мать и дочь

Эвелин распахнула двери в гостиную и замерла на пороге с брезгливой, презрительной улыбкой на устах.

– Мамочка, я не помешала?

Леди Кэролайн обернулась на голос дочери. Та стояла в дверях с робким, нерешительным выражением лица.

– Входи, – пожала безразлично плечами леди Кэролайн.

Эвелин вошла в комнату и присела возле материнского кресла, положив голову матери на колени.

– Мамочка! Все ужасно! – проговорила она, жалобно надув губки.

Леди Бредфорд смотрела на дочь с неприятным, совершенно неуместным безразличием.

– Джеймсу предложили прекрасную должность, с хорошим окладом и перспективами. – Эвелин сделала паузу, но мать никак не отреагировала на это замечательное известие. – Но ужас заключается в том, что мы должны кое-что заплатить. И как можно скорее! А эти гадкие полицейские совершенно не желают ускорить дело! Ма, умоляю, придумай что-нибудь? – Эвелин молитвенно сложила руки, по-собачьи преданно заглядывая в материнские глаза.

– У меня ничего нет, – с отвратительной, непривычной безучастностью проговорила Кэролайн.

– Мамуля, но это только в долг! Мы с Джеймсом сразу все отдадим, едва он начнет работать!

– У меня ничего нет, – так же равнодушно повторила леди Бредфорд.

– Но, мамочка, – в голосе Эвелин прозвучали невыплаканные слезы, – мы с Джеймсом не можем пожениться! Я, я... – И она разразилась такими горькими рыданиями, что поток слез буквально залил подол льняной белой юбки, которую леди Кэролайн на днях позаимствовала из шкафа покойной сестры.

– Чарльз на пороге тюрьмы. Он опять проигрался. Если через неделю не заплатить, его посадят, – бесцветно сообщила графиня. – Но у меня нет и этих денег.

– Чарльз? Снова Чарльз? – Рыдания прекратились, и залитое слезами лицо девушки исказила гримаса гнева. – Все двадцать пять лет я только и слышу «Чарльз, Чарльз, Чарльз». Почему у тебя на первом месте вечно находится мой никчемный, распутный братец? Почему ты потакаешь ему, как потакала отцу? Почему ты никогда не относилась так ко мне?

Леди Кэролайн взглянула в лицо своей единственной дочери и сказала то, чего никогда не говорила и не сказала бы, если бы не смерть Эстер, не жизнь в этом прекрасном доме, не постоянные страхи за судьбу семьи, не вечное одиночество.

– Потому что ты как две капли похожа на мою свекровь, свою бабку. – Сделав большой глоток, леди Кэролайн продолжила: – Это она виновата в том, что мы поженились с твоим отцом. Она все просчитала – старая, мерзкая лиса. Она видела, как я влюблена в него, как ослеплена. Она знала, что у меня есть деньги, она знала, что твоему отцу наплевать на меня, но сделала так, что я поверила в его чувства. Она так быстро все провернула, что я глазом не успела моргнуть, как оказалась замужем за мотом и бабником, которому не было до меня никакого дела! Моя мать пыталась помешать, но я была так слепа, так глупа, что ничего не хотела слушать! А через пару месяцев я услышала их разговор. Твоего отца и вдовствующей графини. Она упрекала его в неблагодарности, напоминая, что лишь ей он обязан тем, что не побирается возле ипподрома. А он орал в ответ, что такую безмозглую курицу, как я, он и сам мог бы подцепить. Но свекровь возразила, что с его репутацией ни одна девица в Соединенном Королевстве не согласилась бы выйти за него замуж! Она презирала меня, а я ее ненавидела! И ты точная ее копия – хитрая, лживая, маленькая интриганка! – Леди Кэролайн сделала большой жадный глоток и продолжила с тем же исступлением, словно захлебывалась долго скрываемыми эмоциями: – Я пыталась тебя любить. Пыталась изо всех сил, но, когда знакомые говорили, как ты похожа на бабушку, мне хотелось выдрать твои каштановые кудри, лишь бы вы не были так похожи. Когда она умерла, я пыталась убедить себя, что не так уж много у вас общего, что ты моя девочка, но ты вела себя в точности как она. Хитрила, ябедничала, клеветала, пыталась манипулировать людьми. Даже со своим Джеймсом ты вечно притворяешься, этот тихоня, этот дуралей даже не представляет, на ком собирается жениться!

И она рассмеялась пьяным хриплым смехом.

Эвелин отшатнулась от матери. Такой она никогда ее еще не видела. Мать всегда была слабой, ноющей, суетливой, глуповатой, слабохарактерной, вечно страдающей, недалекой наседкой. Она всегда выворачивалась ради них наизнанку. Никогда толком не наказывала, ей вечно не хватало духу. И этот новый, чужой, равнодушный облик знакомого человека совсем не понравился Эвелин, вызвав у нее отвращение, злость, разочарование, но в то же время какое-то чувство, отдаленно напоминающее уважение. Это была лишь крошечная искра, но она вызвала в душе Эвелин дискомфорт, словно попавшая в туфлю песчинка.

Вылетев в ярости из гостиной, Эвелин натолкнулась на ласковый, любезный взгляд сидевшей в соседнем зале русской.

Мысль о том, что кто-то слышал их с матерью разговор, в первую секунду неприятно поразил ее, но, поняв, кто перед ней, Эвелин успокоилась.

Эта русская едва говорит по-английски, принимать во внимание такое дикое создание просто смешно. Она даже не прислуга.

И Эвелин, вздернув брови, прошла мимо.

Глава 19
19 июня. Первое совещание

– Да, Джон! Я в парке на лужайке, никто не сможет подойти ко мне незамеченным.

Юлия сидела посреди залитого солнцем луга и смотрела на возвышающийся среди деревьев Хантли-холл. Время близилось к обеду, день выдался на редкость суетным.

Утром вернулся Василий, и они вместе ездили навестить Веронику. Потом Василий прямо из тюрьмы отбыл в Эдинбург, встречаться с адвокатом. Затем он был приглашен на обед членами торговой палаты Эдинбурга, один из них, по слухам, был дружен с лордом-адвокатом. Домой, то бишь в замок, наш блудный олигарх обещал вернуться лишь завтра.

Вероника несколько взбодрилась. Почти не плакала, о Джордже не говорила. Василий привез ей из Лондона прелестную фарфоровую куклу, старинную и очень дорогую. Кажется, она принадлежала одной из французских принцесс, которую казнили в дни Французской революции. На мой взгляд, игрушка подобного происхождения была совершенно неуместна при нынешних обстоятельствах, но Вероника, как ни странно, жутко обрадовалась. Правда, в камеру брать эту хрупкую, раритетную вещь отказалась. Зато с огромной радостью взяла книги, диски и DVD-плеер.

Мы долго беседовали о том, кто, по ее мнению, мог пристукнуть маркизу, но никаких конкретных версий у нас не возникло. Учитывая властный, эгоистичный характер покойной, а также большое число нуждающихся родственников, убить ее мог любой. Как из числа прислуги, так и из числа гостей замка.

Вероника ни за кем в тот день не следила, кто чем занят, не имела представления. Сама вышла в сад, чтобы найти Джорджа, тот собирался обсудить с садовником какие-то посадки и просил Нику присоединиться к ним. Выйдя в сад, Ника обогнула один из завитков художественно подстриженного кустарника и обнаружила на боковой аллее леди Эстер с разбитой головой. Она тут же бросилась к ней, едва не споткнулась о брошенную здесь же тяпку, ухватилась за нее рукой, потом отодвинула ее от лица маркизы и попыталась расслышать стук сердца, приложив ухо к ее груди. Убедившись, что маркиза не дышит, Вероника схватила мобильник, чтобы сообщить о случившемся Джорджу. Тот не отвечал, зато от замка к месту события уже неслись пять человек прислуги, возглавляемые камердинером.

Они окружили Веронику с маркизой плотным кольцом. Кто-то побежал за Джорджем. Спустя еще несколько минут он появился со стороны замка. Потом прибежала Мардж, за ней леди Бредфорд, Чарльз и лорд Бредфорд. В саду стоял жуткий вой, все, кроме Джорджа, неприязненно косились на Веронику. Затем приехала полиция, сад оцепили, их всех отправили в дом. А после допроса всех присутствовавших в замке ее арестовали.

Все это было настолько дико, что она только утром следующего дня смогла до конца осознать случившееся.

К сожалению, свидание было недолгим, и Юлия с Василием были вынуждены оставить девочку в ужасных казенных стенах. Едва они покинули тюрьму, позвонил Денис и в категоричной форме заявил, что бросает все и сегодня же выезжает в Абердин. Всю дорогу до аэропорта Юлия с Василием в два голоса убеждали его оставаться в университете и сдавать экзамены. Что было весьма жестоко с их стороны, учитывая обстоятельства. Но им почему-то упорно казалось, что так будет лучше. Помочь он ничем не мог, а его болтания без дела по замку и напитывания чужими психозами казались бессмысленными. Особенно теперь, когда у Ники появился прекрасный адвокат и твердая надежда на хороший исход дела.

В итоге, лишь проводив Василия на самолет, вернувшись в замок и закончив один важный разговор, Юлия смогла наконец позвонить Джону.

– Что тебе удалось узнать? – спросила она Джона, едва обменявшись с ним приветствиями.

– Пока что я собрал информацию лишь о Бредфордах. – Джон говорил четко, ровным голосом, старательно выговаривая слова и не используя жаргонных словечек. Он был очень тактичен и не хотел, чтобы Юлии приходилось просить его повторить или объяснить, что он имеет в виду. Поступок благородной, щедрой души.

– Выкладывай.

– Лорд Бредфорд. Заядлый лошадник, член элитного гольф-клуба. Игрок, картежник, азартен. Своего состояния не имеет. Женился по расчету, спустил все деньги жены. Сейчас семья существует на проценты от небольшого капитала, оставленного им покойной матерью леди Бредфорд с условием, что они не имеют права трогать основной капитал, но пожизненно пользуются процентами, после смерти леди Бредфорд эти деньги перейдут ее детям на тех же условиях.

– Видимо, она хорошо знала своего зятя, – не удержалась Юлия от комментария.

– Да. И, честно говоря, лишь благодаря ей они еще держатся на плаву.

– А лорд Бредфорд никогда не предпринимал попыток самостоятельно позаботиться о своей семье?

– Предпринимал. У него было несколько неудачных бизнес-проектов. Все они с треском провалились.

– А как у него обстоят дела сейчас?

– В гольф-клубе ходят какие-то смутные слухи о некой не вполне пристойной истории, но что там точно произошло, неизвестно. Это очень закрытое сообщество, которое не любит выносить сор из избы. Они очень пекутся о своей репутации. Мой знакомый – новичок в клубе, и ему не удалось выяснить ничего определенного, но ему кажется, что лорду Бредфорду грозит исключение, а это несмываемый позор.

– И что это может быть?

– Нечестная игра, мошенничество, неоплаченные долги, трудно сказать.

– Хорошо. Продолжай.

– Леди Бредфорд. Сама благопристойность. Единственная ее слабость – это сын Чарльз.

– Это я тебе и так могла бы рассказать, – хмыкнула Юлия.

– Чарльз Ньюпорт, виконт Ирвин, – не смутился Джон. – Как я и говорил, любитель светских тусовок, заядлый спортсмен, азартен, как и его отец, принят в самых различных кругах. Невероятно популярен, имеет легкий, уживчивый характер, душа компании. Часто залезал в долги, но всегда покрывал их, не без помощи матушки. В последнее время сильно переменился. Почти не появляется в прежней компании. В прошлом месяце пропустил участие в престижной регате. Не бывал больше месяца в Лондоне, друзьям ничего не объясняет, лишь отшучивается. В Сент-Эндрюсе он так и не появился. По моим сведениям, на сегодняшний день он полностью отошел от прежнего круга общения, долгов не имеет.

– А вот и нет! Вчера после нашей встречи мне удалось подслушать разговор леди Кэролайн с ее дочерью. Я узнала много интересного. В том числе, что Чарльзу в ближайшее время грозит тюремное заключение, если они не выплатят по долговым распискам весьма крупную сумму. Леди Бредфорд очень рассчитывала на деньги, оставленные их семье покойной сестрой, но выплата задерживается.

– Странно. Но, возможно, именно из-за этого долга он больше нигде не появляется? Хотя раньше его такие мелочи не смущали. – Джон ненадолго замолчал. – А что вам еще удалось выяснить интересного?

– Эвелин также нуждается в деньгах, и, похоже, не меньше матери рассчитывала на наследство. Ее тоже поджимают сроки. К сожалению, я прослушала, зачем именно они ей нужны.

– Хорошо. Что-то еще?

– Да. Леди Бредфорд всю жизнь ненавидела свою сестру.

– Как вы это узнали?

– Вернувшись в замок, я решила начать с самого трудного объекта, леди Бредфорд, она меня просто не выносит. Я пошла искать ее и обнаружила в розовой гостиной, она сидела там в одиночестве и тихонько напивалась. К моему приходу она уже порядком набралась и сидела, что-то бормоча себе под нос. Я постояла в дверях и услышала много интересного.

Но потом раздались чьи-то шаги, мне пришлось быстро ретироваться в соседнюю комнату, когда я снова решила занять свой пост, они как раз ругались с Эвелин.

– Что точно вы узнали об отношениях леди Бредфорд с сестрой?

– Леди Хантли была старше и богаче, отец оставил ей большую долю наследства. Она удачнее и благоразумнее вышла замуж. Вела жизнь, полную удовольствий и романов. Насколько я поняла, у мужа леди Эстер были ветвистые рога. Она смогла сохранить после брака свой капитал, к тому же ее муж был весьма состоятельным человеком.

– А не могло быть у нее романа с мужем сестры? Не могла ли леди Хантли закрутить роман с Бредфордом?

– Понятия не имею. Об этом она не говорила.

– Такие обиды помнятся очень долго! – мудро заявил Джон.

– Не представляю, как это можно выяснить, – пожала плечами Юлия.

– Элементарно. У прислуги. Поверьте мне, эти знают все. И даже больше!

– Я для них персона нон грата. Они не удостаивают меня не то что доверием, но даже не считают нужным быть элементарно вежливыми. Как только Джордж отбыл в Эдинбург, звонок в моей комнате безнадежно сломался, а вся прислуга перестала понимать мой жуткий акцент. С Мардж мы по-прежнему не в ладах. А кто еще может мне помочь в столь деликатном деле, я не представляю.

– Юлия! Вы что, рассказали о наших планах Джорджу? Вы рассказали им с Мардж обо мне? – В голосе Джона прозвучало столько трагизма, столько искреннего ужаса перед человеческим вероломством, что Юлия, скрыв улыбку, поспешила заверить его в неприкосновенности их тайны. – Хорошо. А по поводу прислуги, не стесняйтесь в методах. Вероника в тюрьме, мы на поле боя, и Хантли-холл с его обитателями – стан врага. Хитрите, подкупайте, запугивайте. Не стесняйтесь в средствах.

– Джон! Ты меня пугаешь! – Юлии было дико смешно слышать такие воинственные речи от этого милого, благовоспитанного и явно порядочного мальчика.

– Юлия, хватить смеяться! Пора уже принять меня всерьез, – строго, по-взрослому одернул ее Джон. – Почему вежливость вечно принимают за бесхребетность, а доброжелательность – за слюнтяйство. Я с детства занимаюсь спортом, и поверьте, мои соперники никогда меня не недооценивали, я серьезный боец. И в спорте, и в жизни.

От этих слов Юлии стало ужасно стыдно. Ведь она сама всегда думала так же, когда какой-нибудь хам в магазине, или на дороге, или в государственном учреждении принимал ее манеры за отсутствие твердости и рассматривал как зеленый сигнал светофора. Ах, ты слабая, мямля? Ну, я тебя сейчас заткну, подвину, облапошу, и всегда потом вдвойне оскорблялись, понимая, что ошиблись в своих примитивных оценках.

Сейчас она подошла к оценке Джона с такой же глупой, примитивной позиции. Ей было ужасно стыдно за себя, и Юлия искренне извинилась перед молодым человеком.

– Хорошо, Джон. Я сегодня же займусь этим вопросом.

– Отлично. А я займусь Джорджем и Мардж.

– Сегодня утром Джордж вернулся в поместье, – коротко сообщила Юлия, решив пропустить мимо желание Джона покопаться в делах ее будущего зятя.

– И как ему понравилось известие о том, что вы сами нашли адвоката? – не без ехидства спросил Джон. А в нем, оказывается, не все так просто!

– Я бы охарактеризовала его состояние как крайнюю степень бешенства, – насмешливо ответила Юлия.

Сегодня утром машина Джорджа визгом тормозов на подъездной аллее возвестила о его прибытии в замок. Юлия была в это время у Джейкоба, они с Эбби и Маруськой играли на лужайке перед его домом. Услышав этот пронзительный звук, Юлия пробежалась до деревьев на холме, откуда открывался роскошный вид на парадный вход в замок, и успела увидеть бледное лицо мисс Пейн, распахнувшей ему двери.

После этого Юлия совершила впечатляющий марш-бросок, обогнула старую башню, Большой зал, добежала до садовой стены, перемахнула через нее и через французские окна гостиной вбежала в дом. Судя по всему, Джордж несся в кабинет, именно его облюбовала Марджори, там она проводила взаперти большую часть времени с тех пор, как они с Юлией повздорили. Завтракала она у себя, обед проходил в столовой в гробовом молчании, если не считать перешептываний Эвелин с ее женихом и отдельных восклицаний лорда Бредфорда. А про ужин и вспоминать не хочется.

Единственным человеком, сохранившим аппетит, оставалась Бани. Это милое зефирное создание ело за троих, несмотря на щуплость сложения, регулярно принимало горячительные напитки, почти не отставая от лорда Бредфорда, и при этом демонстрировала крайнюю степень маразма.

Например, вчера, сидя за столом рядом с лордом Бредфордом, она спросила у леди Бредфорд со свойственной ей непринужденностью:

– Кэролайн, дорогая, а почему ты не привезла в Хантли своего мужа? Конечно, он законченный грубиян и выпивоха, но, по-моему, ты поступаешь крайне опрометчиво, оставляя его одного дома. Он у тебя ужасный бабник, вечно волочится за горничными. Какая-нибудь из деревенских девиц вполне может понести от него. В наше время это считалось неприличным. – Говорила она это звонким громким голосом, глядя на леди Бредфорд ясными васильковыми глазами.

В ответ на эту тираду леди Бредфорд залилась багрянцем и, с трудом подавив желание немедленно придушить милую старушку, хрипло, едва слышно проговорила:

– Он здесь. – А потом взглянула на своего супруга.

Тот сидел с не менее кровожадным выражением лица и явно был не против подсыпать в жаркое старушке мышьяка или стрихнина.

Но Бани была благостна как всегда, она лишь подслеповато взглянула на своего соседа по столу, сказав: «О», и продолжила трапезу. Но все эти будничные мелочи не имеют никакого значения по сравнению с прибытием в замок полновластного господина.

Добежав до кабинета, Джордж ворвался в него и с такой силой грохнул дверью, что она тут же отошла, оставив небольшую щель, в которую Юлия, следовавшая за ним по пятам, тут же и засунула свой нос, начиная входить в роль заправского шпиона.

Начало разговора она, конечно, пропустила. До нее долетали лишь неразборчивые возгласы, но по интонации их можно было понять, что Джордж вне себя от ярости. Но и того, что она расслышала, было достаточно.

– Это лучший адвокат в стране, так сказал Бишоп. Только идиот даст ему отвод, если он соизволил оказать честь и взяться за дело, – раздраженно говорил Джордж, когда Юлия прибыла к месту событий. – И как они умудрились его заполучить, ума не приложу! – Кажется, на пол полетел стул.

– И что ты намерен делать? – как-то сердито спросила Мардж.

– Попрошу этого Аттвуда об устройстве мне свидания с Вероникой! Что же еще.

– Да уж действительно. Это то, что тебе давно уже следовало сделать! – насмешливо бросила Мардж.

– Ты же знаешь, почему я этого не сделал! И хватит меня уже упрекать. Я не был готов к такому! Господи! Ну почему все так скверно! – Было похоже, что он треснулся лбом об стол.

– Прекрати истерику! – Голос Мардж звучал по-прежнему раздраженно. – Ничего ужасного не происходит. Это обычная жизнь, и все. Да, в ней не все гладко, в ней даже случаются трагедии, – она горько усмехнулась. – Но жизнь все равно идет, и в конце концов все улаживается. Так что хватит хныкать, – закончила она чуть мягче. – Звони этому Аттвуду, а Бишоп пусть останется у нас на правах консультанта. Никогда не знаешь, что может случиться.

– Что ты имеешь в виду? – мгновенно насторожился Джордж.

– Ничего. И хватить переспрашивать у меня каждую мелочь. Я не пифия и будущего не предсказываю. Звони этому адвокату.

– А кстати, по поводу пифий? Как дела у Юлии? Что здесь вообще происходит? Я имею в виду в замке.

– Все как всегда. Эти жадные гиены – твои родственнички – по-прежнему здесь. Спят и видят, как бы урвать что-нибудь, наверное, дождаться не могут, когда огласят завещание. Кэролайн окончательно освоилась, без конца роется в спальне твоей матери. Весь гардероб небось переворошила, – презрительно проговорила Мардж. – Я однажды застала ее, когда она перетряхивала шкатулки, наверное, рассчитывала отыскать что-нибудь ценное, но я ее спугнула. Хорошо, что Эстер все запирала в сейф.

– Оставь Кэролайн в покое, кому нужны эти тряпки. Пусть заберет, если ей нужны. Надо будет предложить ей потактичнее.

– Да ты просто мать Тереза, – усмехнулась Мардж.

– Не вижу ничего смешного. В конце концов, она моя тетка, они находятся в затруднительном положении, а от меня не убудет.

– Обожаю, когда ты играешь в добропорядочность! – злобно усмехнулась Мардж.

«А может, она пьяна? – посетила Юлию светлая мысль. – Что еще можно делать сутками, запершись одной в кабинете?»

Раздался непонятный шлепок. Вскрик. Потом резко подвинули стул. Потом раздался какой-то шум возни.

– Прости меня! Прости! – суетливо заговорил Джордж, испуганно-извиняющимся голосом. – Я сам не свой от всего этого. Извини! Я... Господи! Как я хочу, чтобы все это уже закончилось!

После этого то ли стона, то ли воя раздался звук льющейся жидкости, стук стекла о стол. Кажется, там и вправду выпивают, сделала Юлия для себя вывод. А Марджори была права, бедный парень просто на пределе. Она и не предполагала, что Джордж так переживает, до сих пор он держался молодцом.

После короткой паузы Джордж продолжил, уже спокойнее:

– Как Юлия?

– Не знаю. Мы с ней поругались из-за этого мерзкого интервью. Только ее самодеятельности нам не хватало! СМИ и так прекрасно справлялись со своими обязанностями, – по-прежнему зло отозвалась Мардж.

– По здравом размышлении, не она начала выносить сор. Если бы не первое упоминание в прессе, ей бы такое в голову не пришло, – мягко постарался защитить Юлию Джордж.

– Я стала замечать, что она вообще не в меру сообразительная! – едко заметила Мардж.

– Тебе виднее. Ты же с ней дружила, а не я. Вы в Лондоне почти месяц провели в плотном контакте, странно, что ты лишь теперь это заметила, – не менее едко ответил Джордж. – К тому же мне лично кажется, с твоей стороны было бы гораздо мудрее просто проявить немного сочувствия и понимания, может, это и удержало бы ее от таких отчаянных поступков.

Их перепалка становилась все утомительнее, ноги затекли, спину ломило от неудобной позы. Поскольку Джордж уже обрел некое подобие душевного равновесия, Юлия сочла момент подходящим для личной встречи с будущим зятем.

– И как он вас встретил? – подозрительно спросил Джон.

– Упреками. Он был неприятно удивлен тем, что мы скрыли от него факт найма мистера Аттвуда. Но я выкрутилась, и о тебе, естественно, не было сказано ни слова.

– Хорошо. Я продолжаю сбор информации, а вы потрясите прислугу.

– О’кей.