Текст книги "Золотая волчья голова на боевых знаменах. Оружие и войны древних тюрок в степях Евразии"

Автор книги: Юлий Худяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Глава III.
АШИНА И ТЮРКИ НА АЛТАЕ. ОРУЖИЕ И ДИПЛОМАТИЯ НА ПУТИ К ВЕЛИКИМ ПОБЕДАМ

В середине 1 тыс. н.э. предки древних тюрок во главе с правящим родом Ашина, как уже говорилось, подчинились жужаням и были переселены на Алтай. По свидетельству китайских летописцев, произошло это в V в., когда войска сяньбийской империи Вэй из Северного Китая позднее разгромили хуннское государство Северное Лян в Восточном Туркестане, в числе подданных которого были древние тюрки. После этого «Ашина с 500 семейств бежал к жужаньцам и, поселившись по южную сторону Алтайских гор, добывал железо для жужаньцев»^{21}. Войско вэйского императора совершило поход на запад, в Гаочан, в 440 г. Во главе жужаней в это время был каган Чи-лянь-хан Уди. В степях Центральной Азии стояла великая засуха, «не было ни травы, ни воды, от чего много строевых лошадей погибло»^{22}. Погибали не только лошади, но и люди. Кочевники устремились к северным окраинам великой степи, на «южную сторону Алтайских гор», подальше от сяньбийско-китайской армии и опустошительной засухи. Поселив древних тюрок на Алтае, жужаньский каган Чилянь-хан Уди подчинил своей власти один из важных районов Саяно-Алтая, обеспечив тем самым свое воинство исправными поставками в качестве дани железного оружия. Вероятно, в это время жужани переселили кыргызов на Енисей, во главе которых был поставлен представитель древнетюркского рода Ашина, Цигу-Кыргыз, верный вассал жужаньского кагана^{23}. Еще одно кочевое племя было переселено с Тянь-Шаня в Туву^{24}. Такими мерами жужаньский каган обеспечил себе лояльность номадов северной окраины своих владений.

Со времени поселения на южном Алтае род Ашина возглавил местные кочевые племена. Новое объединение приняло название «тюрки». Исследователь китайских летописей Н.Я. Бичурин объяснил, что вершины Алтайских гор напоминают собой островерхие шлемы, из-за которых кочевники наименовали себя «тюрками» – «шлемоносцами»^{25}.

Лишь со времени расселения древних тюрок на Алтае становится известной их культура, в том числе оружие, воинское и конское снаряжение. Еще в середине XIX в. выдающийся исследователь культур кочевников В. В. Радлов провел раскопки курганов на памятнике Берель в долине реки Бухтармы на южном Алтае, где были найдены погребения воинов с оружием в сопровождении двух, а то и трех верховых лошадей^{26}. Спустя целое столетие после раскопок эти памятники были изучены археологом А. А. Гаврило-вой и выделены в особый, «берельский», тип памятников, которые другие ученые определили как захоронения древних тюрок, живших на южном Алтае до времени создания тюркского государства, в V–VI вв. н.э.^{27} Позже такие курганы раскопали и в других районах Горного Алтая. В погребениях воинов найдены различные предметы вооружения, которыми древние тюрки могли разить врага с дистанции прицельной стрельбы и в рукопашном бою (рис. 1).

По найденным костяным накладкам луков удалось определить, что у древних тюрок в период их подчинения Жужаньскому каганату имелись луки разных типов^{28}. Были сложносоставные луки большой длины, середина и концы которых были обклеены срединными боковыми, фронтальной и концевыми накладками, а плечи оставались гибкими, игравшими роль пружины при натяжении тетивы. Некоторые накладки из-за большой длины были составными. Такие луки впервые появились у хуннов и продолжали применяться многими кочевыми племенами Центральной Азии в последующие века, когда в степях господствовали сяньбийцы и жужани (рис. 1, 1–5 , 12).

^{Рис. 1. Берельский комплекс вооружения ранних тюрок V–VI вв. н.э.:}

^{1–7, 11, 12 – накладки лука; 8, 9 – палаши; 10 – стрела; 13 – панцирные пластины} 

Помимо длинных, у древних тюрок Алтая в жужаньский период были и короткие луки, концевые и срединные накладки которых были небольшой длины (рис. 1, 6, 7, 11).

Если длинные луки были рассчитаны на поражение врага с дальних дистанций, то короткие отличались скорострельностью на близком расстоянии. Короткие луки получили большое распространение в кочевом мире евразийских степей в эпоху раннего средневековья. Их широкое использование стало возможным в результате применения металлических доспехов, защищавших воинов от вражеских стрел, выпущенных из больших дальнобойных луков.

Стрелы древнетюркских воинов были увенчаны железными и костяными наконечниками. В берельских курганах сохранился только один плоский железный наконечник пятиугольной формы с шипами. На памятнике Дялян найдены железные стрелы с трехлопастным пером асимметрично-ромбической формы^{29}. У некоторых трехлопастных стрел в лопастях были округлые отверстия, а на черешок надеты костяные шарики-свистунки. В одном из курганов найдены узкие, прямоугольные в сечении наконечники с тупым острием. Такие стрелы могли служить для пробивания защитных доспехов вражеских воинов.

В горах Алтая древнетюркские воины довольно широко использовали стрелы с костяными или роговыми наконечниками разных форм: с округлым или трехгранным пером и втулкой или выступающей свистункой, с трехгранным или ромбическим пером и длинным уплощенным черешком, с трехгранным или ромбическим пером и раздвоенным насадом^{30}.

Луки и стрелы древних тюрок, возглавляемых правящим родом Ашина, в период их поселения на Алтае очень схожи с оружием дистанционного боя местных кочевников, живших в алтайских горах в течение нескольких столетий и подчинившихся пришедшим из Восточного Туркестана вассалам жужаньских каганов. У них были такие же большие дальнобойные луки, железные трехлопастные асимметрично-ромбические и ярусные прямоугольные наконечники и костяные втульчатые и черешковые стрелы и наконечники стрел с раздвоенным насадом. На Алтае такие луки и стрелы применялись и до прихода древних тюрок. К новым формам оружия можно отнести короткие луки, вытянуто-пятиугольные и удлиненно-треугольные трехлопастные железные стрелы, которые станут характерным оружием дистанционного боя у древних тюрок в раннем средневековье.

В одном из курганов на могильнике Дялян в Горном Алтае были найдены остатки сильно истлевшего берестяного колчана, сшитого из двух слоев бересты^{31}. Стрелы в колчане помещались оперением вниз, внутрь берестяного футляра, а наконечниками вверх, как у более поздних древнетюркских колчанов.

Древнетюркские воины, жившие на Алтае в V–VI вв. н.э., обладали грозным рубяще-колющим оружием ближнего боя. На вооружении у них были мечи с прямыми двулезвийными клинками и однолезвийные палаши с перекрестьем и кольцевым навершием. Это клинковое оружие предназначалось для нанесения ударов вражеским воинам в ближнем конном бою (рис. 1, 8, 9).

В памятниках древних тюрок жужаньского периода на Алтае найдены и железные кинжалы^{32}.

Для защиты от вражеских стрел, копий и мечей древние тюрки использовали нагрудные панцири из длинных узких пластин, прошитых ремешками через отверстия и окантовкой по краю (рис. 1, 13)^{33}.

Если сравнить оружие древних тюрок, пришедших во главе с родом Ашина на Алтай в середине V в., с вооружением живших в горах местных кочевых племен, бросается в глаза превосходство пришельцев в средствах ведения ближнего боя и защиты. Обладая таким преимуществом, войско древних тюрок в ходе военных столкновений с алтайскими номадами должно было стремиться после перестрелки атаковать врагов в ближнем бою, рубя их мечами и палашами (рис. 2). «А врукопашную рубятся, очертя голову, мечами», – говорили о гуннах современники^{34}. Видимо, так же яростно атаковали противников и древние тюрки. Оказавшись во вражеском окружении, они могли рассчитывать только на себя. Их верховный сюзерен, жужаньский каган, был далеко, никакой реальной помощи он не мог, да и не хотел оказывать, требуя только ежегодной дани железными изделиями и оружием.

^{Рис. 2. Реконструкция раннего тюркского «берельского» конного воина} 

Правители из рода Ашина смогли покорить кочевые племена благодаря своему превосходному клинковому оружию и защитным доспехам, но не только. Создав собственную базу железоделательного и оружейного производства на богатом рудными залежами Алтае, тюрки могли использовать изделия своего ремесла не только для выплаты дани жужаням, но и для обмена с соседними вассальными племенами. На усиление позиций рода Ашина могла повлиять и благоприятная внешняя обстановка. Жужани были втянуты в постоянные военные конфликты с империей Вэй. Объединения племен Саяно-Алтая возглавляли вассалы жужаней. У «пятисот семейств» Ашина было время окрепнуть, собраться с силами, увлечь подчинившиеся им кочевые племена Алтая перспективами внешних войн и походов за военной добычей.

Важную роль в военном усилении древних тюрок сыграло их положение «плавильщиков» и поставщиков дани железными изделиями для жужаней. Развитая ремесленная база железоделательного и оружейного производства – основа для создания боеспособной армии. Она тем более была важна для изготовления оружия ближнего боя и панцирных доспехов, для производства которых необходимо большое количество высококачественного металла – железа и стали. Так было не только во времена переселения тюрок на Алтай. Переселив пятьсот семейств Ашина на южные склоны Алтайских гор и поручив им производить железное оружие для своих войск, жужаньский каган Чилянь-хан Уди создал им тем самым благоприятную возможность для того, чтобы оправиться от перенесенных за прошедшие годы поражений и гонений, набраться сил, вооружиться и подчинить своей власти все соседние племена.

Усиление позиций древних тюрок сказалось на титулатуре их правителей. Если предок будущего кагана Бумына, Асянь-шад, носил титул шада, то его преемник Туу – более высокий титул – ябгу, который в средние века имели правители отдельных тюркских государств^{35}.

В правление Бумына военная сила и известность тюрок Алтая окрепли настолько, что на них, как на потенциальных союзников, обратил внимание император северной китайской империи, возглавляемой сяньбийской по происхождению династией Вэй, Вынь-ди. Он направил к Бумыну посольство, во главе которого был поставлен «кочевой иноземец», уроженец области Ганьсу и города Цзю-Цюань («Источник водки»), согдиец Ань-Нопаньто. Отправка такого важного посольства являлась не только признанием силы Бумына, но и вызовом по отношению к его сюзерену, жужаньскому кагану Анахуаню. Древние тюрки хорошо понимали значение этого важнейшего для них события. «В орде все начали поздравлять друг друга, говоря: ныне прибыл к нам посланник от великой державы, скоро и наше государство возвысится»^{36}.

Правитель древних тюрок Бумын не преминул воспользоваться выпавшей на его долю благоприятной возможностью возвысить свой авторитет в глазах своих вассалов и соседних кочевых племен. В 536 г. он отправил ответное посольство с дипломатическими подарками и «посланника для предоставления местных произведений»^{37}. Кочевники обычно пригоняли в Китай в качестве даров лошадей или дарили меха, собираемые в качестве дани с подвластных таежных охотничьих племен, которые в Саяно-Алтае были известны под общим названием «кыштымы».

Обмен посольствами с китайской империей Западная Вэй был делом не только почетным, но и опасным, поскольку означал вызов верховному правителю – жужаньскому кагану. Однако Анахуань никак не отреагировал на эти события. Полностью поглощенный своими конфликтами с государствами Северного Китая, он просто не обратил внимания на обмен посольствами между его вассалом Бумыном и вэйским императором Вынь-ди. Высокомерный и самонадеянный Анахуань не придал никакого значения усилению позиций древних тюрок. В то же время осторожный Бумын не хотел идти на открытый конфликт с жужанями. Когда против власти кагана восстали многочисленные телесские племена, он со своим войском выступил против восставших, внезапно напал на них, разбил и покорил весь телесский аймак, подчинив себе население, насчитывавшее «50 000 кибиток» – кочевых семей. После этого количество его подданных возросло многократно. «Полагаясь на свою силу и многочисленность, он просил брака у жужаньского государя»^{38}.

Бумын предлагал Анахуаню выдать за него замуж жужаньскую принцессу, после чего он стал бы не вассалом, а зятем одного из ближайших родственников кагана. Заключение такого династийного союза самым существенным образом изменило бы и возвысило положение правителя древних тюрок в Жужаньском каганате. Однако Анахуань все еще считал Бумына своим «рабом», правителем небольшого племени на далекой северо-западной периферии своих обширных владений. Он крайне разгневался и послал нарочного с таким ругательным ответом: «Ты мой плавильщик: как же осмелился сделать такое предложение?»^{39}. Такое тяжкое публичное оскорбление можно было смыть только кровью. Война стала неизбежной. Бумын был вынужден принять вызов. Он «также рассердился и убил посланного; после сего прервал связь с ханом и просил брака у западного Дома Вэй»^{40}. Убийство посла, тем более представителя кагана, должно было повлечь за собой скорое начало военных действий. Бумын и в этом случае не хотел остаться без союзников. Он предложил заключить династийный союз императору из династии Западная Вэй, что сразу же возвышало его над другими кочевыми правителями. Император Вынь-ди согласился и в 551 г. выдал замуж за Бумына китайскую царевну Чан-Лэ. Династийный и военно-политический союз между древними тюрками и империей Вэй был заключен. Он был направлен против жужаньского кагана Анахуаня, который оказался меж двух огней.

Однако император Вынь-ди вскоре умер. Бумын «отправил посланника для утешения и послал 200 голов лошадей для вспоможения на похоронах» своего тестя^{41}. Характерно, что жужаньский каган Анахуань, отказавший в оскорбительной форме Бумыну на предложение заключить династийный союз и спровоцировавший острейший конфликт, никак не отреагировал ни на убийство древнетюркским правителем своего посла, ни на последующий разрыв вассальных отношений, ни на дипломатические контакты и союз между древними тюрками и империей Западная Вэй. Видимо, он настолько пренебрежительно относился к своим подданным-кочевникам, что утратил способность ориентироваться в происходящих событиях и привел свой народ и государство к неминуемой гибели.

Со времени, когда Бумын решился на полный разрыв отношений с жужаньским каганом, вся инициатива в дальнейших дипломатических и военных действиях в борьбе за господство над Центральной Азией была целиком и полностью на его стороне. Обеспечив себе благожелательное отношение и дипломатическую поддержку со стороны китайской империи Западная Вэй, он смог наконец подавить все страхи и сомнения и решился начать войну против жужаней.

Время, отпущенное историей на существование Жу-жаньского каганата, было сочтено. Над бескрайними степными пространствами Центральной Азии заколыхались боевые знамена древних тюрок с навершиями в виде золотых волчьих голов – тотемов и покровителей тюркского племени.

Глава IV.
РОЖДЕНИЕ ВЕЛИКОЙ ВОЕННОЙ ДЕРЖАВЫ ДРЕВНИХ ТЮРОК.
ПЕРВЫЙ ТЮРКСКИЙ КАГАНАТ

Выждав еще несколько месяцев и убедившись, что жужани не собираются на него нападать, правитель древних тюрок Бумын перешел к решительным действиям. В начале 552 г. он послал свое войско против жужаней. Каган Анахуань продолжал относиться к происходящему совершенно беспечно. Он не только не попытался подчинить взбунтовавшихся вассалов силой оружия, но и не предпринял никаких мер для подготовки к войне и предосторожности по охране своей ставки. Бумын «послал войско на Жужань и совершенно разбил жужаньцев по северную сторону Хауймана»^{42}.

Ставка жужаньского кагана располагалась севернее границ китайских государств. Древнетюркское войско совершило далекий поход через всю Центральную Азию и внезапно обрушилось на ничего не подозревавших жужаней. Возможно, они надеялись, что тысячи километров, отделяющие их ставку от Алтайских гор, гарантируют им безопасность или по крайней мере дадут время и возможность для того, чтобы подготовиться и отразить нападение либо бежать подальше от вражеских стрел и копий.

В прошлом жужаньская орда нередко спасалась бегством от превосходивших их в военном отношении войск сяньбийцев и китайцев. Но на этот раз опасность обрушилась на жужаней с неожиданной стороны. Разгром был полный. Каган Анахуань не успел даже спастись бегством и покончил с собой. Его сын и наследник Яньлочен бежал в союзное жужаням северо-китайское царство Ци. Видимо, он оказался не готов возглавить сопротивление военному натиску древних тюрок, поэтому «оставшийся народ» жужаней провозгласил каганом дядю Анахуаня – Дыншуцзы.

После разгрома жужаньской орды правитель древних тюрок Бумын провозгласил себя эль-каганом, а свою жену – хатун, тем самым став верховным правителем всех кочевых племен Центральной Азии. Бумын-каган направил посольство в империю Ци. Вероятно, он добивался от китайцев, чтобы они перестали оказывать поддержку жужаням. Воспользоваться плодами своих побед Бумын-кагану не удалось – в марте 553 г., всего через год после разгрома жужаней и принятия каганского титула, он умер. Его сын и преемник, каган Исиги-хан Коло, нанес новое поражение жужаням. Наверное, жужаньский каган Дын-шуцзы воспрянул духом, узнав, что его грозный противник Бумын ушел в иной мир, и поспешил снова испытать судьбу. Однако чуда не произошло. Войско древних тюрок под предводительством нового кагана встретило жужаней у горы Лаошань «по северную сторону Войе», недалеко от северных границ Китая, и нанесло им сокрушительное поражение.

Но Исиги-хан Коло не успел довершить разгром жужаней – он тоже вскоре умер. Скоропостижная смерть кагана и последовавшие за этим события говорят о том, что, возможно, он умер не своей смертью, а стал жертвой борьбы за власть и престол. Вместо сына и наследника Коло, Ниету, новым каганом был провозглашен младший брат умершего, Кигинь Яньду, принявший имя Мухан-кагана. Именно ему довелось завершить уничтожение остатков жужаньского государства, покорить все независимые кочевые племена и утвердить свою безраздельную власть на обширных степных пространствах Центральной Азии.

Мухан-каган отличался жестокостью и твердостью характера, выдающимися полководческими способностями. Современников поражала его необычная внешность: «Он имел необыкновенный вид: лицо его было около фута длиною, и притом черезвычайно красное; глаза как стеклянные; он был тверд, жесток, храбр и много ума имел; занимался более войною»^{43}.

Свою военную деятельность Мухан-каган начал с похода на жужаней. Войско жужаньского кагана было разбито. Каган Дыншуцзы с остатками жужаней был вынужден бежать во владения империи Западная Вэй, союзницы древних тюрок, в надежде на спасение. Однако китайцы выдали беглецов тюркам. Всех взрослых мужчин казнили, пощадили только детей и слуг, ставших рабами.

Мухан-каган на западе от своих владений покорил Иду, вероятно оазис Хами в Восточном Туркестане, на востоке подчинил киданей, на севере – цигу-кыргызов в Минусинской котловине, хотя древне-тюркскому войску так и не удалось во время этого похода «форсировать Саяны»^{44}. Скорее всего, кыргызы, наслышанные о предшествующих победах древних тюрок, предпочли не искушать судьбу и добровольно признали верховную власть Мухан-кагана, который «привел в трепет все владения, лежащие за границею» Китая^{45}. Огромное пространство степей от Желтого моря на востоке до «Западного моря», Арала или Каспия на западе находилось «под державою» Мухан-кагана. За несколько лет Тюркский каганат подчинил себе весь кочевой мир и стал соперником ведущих мировых держав Старого Света. На востоке Азии он стал «соперником Срединному царству»^{46}. В союзе с войсками империи Западная Вэй древние тюрки совершали опустошительные военные походы в глубь Китая, в царство Ци.

Правители государств Северного Китая фактически стали вассалами Первого Тюркского каганата. Императоры из династий Ци и Бэй-Чжоу предлагали Мухан-кагану заключить династииныи союз и выдать за него замуж своих принцесс, одаривали шелком и другими богатыми дарами, обязывались ежегодно выплачивать дань.

Военные победы на окраинах Центральной Азии, уничтожение жужаньской орды и принуждение китайцев искать союза с Первым Тюркским каганатом открыло древним тюркам дорогу для военной экспансии в западном направлении. Главным стимулом для этих походов была погоня за аварами, которых многие исследователи считают уцелевшей частью жужаней (рис. 3)^{47}.

В отличие от земледельческих народов, воюющих ради расширения своих земель, цели ведения войн кочевниками – это увеличение подвластного кочевого населения, усиление своих воинских сил и политического могущества. Проигравшие войну должны были признать себя вассалами и покориться победителям, или погибнуть, или бежать, переселившись в отдаленные земли. Потерпев поражение от древних тюрок, авары не захотели подчиниться, а бежали от них на запад, в степи Восточной, а потом и Центральной Европы, где воссоздали свое государство – Аварский каганат. Правители древних тюрок, лишившиеся главных результатов своей победы, послали войска в погоню за аварами, стремясь настичь и вернуть под свою власть непокорных «рабов».

^{Рис. 3. Войны и походы древних тюрок в период Первого Тюркского каганата} 

Военные походы древних тюрок на запад, в Среднюю Азию и Восточную Европу возглавил младший брат основателя Первого Тюркского каганата Бумын-кагана, Истеми, носивший титул ябгу-кагана^{48}. Они начались сразу же после решающих побед, одержанных над жужанями, киданями, подчинения кыргызов и захвата оазисов в Восточном Туркестане. В погоне за аварами древние тюрки достигли Аральского и Каспийского морей и нижнего течения Волги. В Восточном Туркестане и Средней Азии главным препятствием для древнетюркской экспансии было государство эфталитов. Завоевательные походы древних тюрок способствовали переселению многочисленных тюркоязычных кочевых племен из глубинных районов Центральной Азии в Восточный Туркестан, Семиречье и степи Казахстана. Появление огромной единой кочевой державы древних тюрок, обладавшей мощной военной силой, заставило искать с ней союза извечных соперников – Византию и Иран. В предстоящей борьбе с эфталитами персы были наиболее важными потенциальными союзниками древних тюрок. Ябгу-каган Истеми решил на время прекратить преследование аваров, посчитав, что они не смогут уйти так далеко, чтобы их нельзя было настигнуть, и решил нанести упреждающий удар по эфталитам. Он заявил, будучи совершенно уверенным в своей предстоящей победе: «Авары не птицы, чтобы, летая по воздуху, избегнуть мечей тюркских, они не рыбы, чтобы нырнуть в воду и исчезнуть в глубине морской пучины, они блуждают по поверхности земли. Когда покончу с эфталитами, нападу на аваров, и они не избегнут моих сил»^{49}.

В 560 г. предводитель западного крыла древнетюркской орды ябгу-каган Истеми заключил военный союз с шахом Ирана Хосроем Ануширваном, который был скреплен династийным браком последнего с дочерью ябгу-кагана.

Шах эфталитов Михиракула в это время воевал в Северной Индии. Эфталиты были в союзных отношениях с жужанями. После гибели Жужаньского каганата они оказались одни против двух мощных противников – Тюркского каганата и Ирана. Михиракула попытался заключить против тюрок союз с империей Западная Вэй, но потерпел неудачу. Преемник Михиракулы, шах Гатфар, решил упредить события и расстроить союз между тюрками и персами. В том же году эфталиты перехватили и уничтожили в Согде древнетюркское посольство, состоявшее из согдийцев. Один из его приближенных, вельможа Катлуф, пытался удержать шаха от войны, но не сумел и бежал в Иран. После гибели древнетюркского посольства война стала неизбежной.

Войско эфталитов представляло собой грозную силу. Оно состояло из хорошо вооруженных, профессионально подготовленных воинов, набранных из ираноязычных народов Средней Азии и Восточного Туркестана. Эти богатыри превосходили древних тюрок своим умением воевать и свирепостью, но с трудом подчинялись воинской дисциплине, умению держать строй и выполнять команды военачальников. Древние тюрки превосходили их дисциплинированностью, умением вести постоянный обстрел противника с дистанции полета стрелы и своевременно отступать, провоцируя его на неподготовленную атаку. По численности своих войск эфталиты заметно уступали и персам, и древним тюркам. Согдийское население Средней Азии тяготилось правлением эфталитских шахов и не хотело сражаться на их стороне.

В 562 г. персидское войско нанесло поражение эфталитам. Однако их сопротивление еще не было сломлено. В решающей битве у Несефа древние тюрки наголову разгромили эфталитскую армию. Держава эфталитов распалась. Иран присоединил себе бактрийские владения эфталитов, а древние тюрки – Среднюю Азию. Граница между Тюркским каганатом и Ираном прошла по реке Амударье.

После этих побед «тюркский народ расселился от Кадырканской Черни до Железных Ворот», от Маньчжурии до Ирана^{50}. На землях, подвластных Первому Тюркскому каганату, проживало многочисленное оседлое согдийское население, оказавшее большое влияние на проведение внешней политики древнетюркских правителей в отношении Ирана и Византии. Согдийцы, считавшиеся данниками древнетюркских каганов, возглавляли посольства, осуществляли торговлю, обеспечивали тюрок изделиями кузнечного, оружейного и гончарного ремесла, строили фортификационные сооружения, формировали вспомогательные военные отряды, входившие в состав войск Тюркского каганата. Богатые и влиятельные согдийцы не просто активно участвовали во внешней политике и экономической жизни каганата, но нередко пытались использовать военную мощь древних тюрок в своих торговых интересах. Военный конфликт древних тюрок с Ираном во многом отвечал интересам согдийских купцов, поскольку персы жестко ограничивали возможность увеличения объемов торговли шелком, который согдийцы возили из Китая. По инициативе согдийских купцов и дипломатов древние тюрки пошли на установление союзных отношений с Византийской империей, направленных против Ирана. Ябгу-каган Истеми весьма доброжелательно встретил византийское посольство, возглавляемое стратегом Земархом, богато одарил его, продемонстрировал свои несметные сокровища, полученные в результате победы над эфталитами, и даже предложил принять участие в военном походе на Иран.

Военные действия начались в 569 г. Тюрки рассчитывали на то, что одновременно с ними в поход выступят византийцы, это заставило бы персов вести войну на два фронта. Однако согласованного выступления не получилось. Византийцы оказались не готовы к войне либо опасались слишком быстрой и легкой победы древних тюрок. Возможно, они планировали вступить в войну, когда обе стороны – и тюрки, и иранцы – обескровят друг друга. Поэтому военные действия сложились для древних тюрок не очень удачно. В 571 г. был заключен мир, по которому Средняя Азия осталась под властью Тюркского каганата.

Потерпев неудачу в войне с Ираном, древние тюрки возобновили свою экспансию в степи Восточной Европы в погоне за аварами. Настало время для ябгу-кагана Истеми осуществить свою угрозу. В то же время древнетюркская знать резко изменила свое отношение к недавним союзникам – византийцам. Византия к этому времени потерпела поражение от аваров и была вынуждена заключить мир с аварами. Это вызвало недовольство и враждебность со стороны правителя западного удела Тюркского каганата Турксанфа. При встрече с византийским послом, мечником Валентином, он обрушился на него с упреками и угрозами в адрес императора, предупредив его при этом, что располагает сведениями о воинских силах и путях продвижения в Византию и сможет ими воспользоваться, когда пожелает «наказать» византийского императора. Турксанф утверждал, что ему «преклоняется вся земля, начиная от первых лучей солнца и оканчиваясь пределами запада», а тех, кто осмелится противостоять непобедимому тюркскому народу, ждет участь рабов^{51}.

Правитель западного удела Тюркского каганата через некоторое время реализовал свои угрозы. В 576 г. тюркские войска взяли византийскую крепость Боспор и проникли в Крым. Затем они попытались дойти до границ Византийской империи через Кавказские горы, вдоль побережья Черного моря, но потерпели неудачу. В результате такого хода развития событий «обнаружилось, что тюрки ведут борьбу против римлян»^{52}.

Это было время наивысшего могущества Первого Тюркского каганата. Границы тюркского государства охватили весь степной пояс Евразии. Занявший престол каган Таспар, или Тобо-хан, сделал правителей государств Северного Китая своими вассалами. «Он имел намерение разгромить Срединное государство». Однако Императорский двор Северного Чжоу «поспешил заключить с ним союз мира и родства и ежегодно давал ему 100 000 кусков шелковых тканей». Приезжавшие в Китай многочисленные тюркские послы и сопровождавшая их свита были встречены с «отличными почестями»: их одаривали шелковыми одеяниями, поили и кормили за счет китайцев. Соседний «Дом Ци страшился их набегов и грабительств и также истощал свои казнохранилища для платы им». Тюркский каган Тобо-хан «в счастьи очень превозносился и приближенным своим говорил: только бы два мальчика были покорны нам; тогда не нужно бояться бедности»^{53}. «Мальчиками» он пренебрежительно называл императоров из династий Чжоу и Ци.

Однако очень скоро положение изменилось. Китай объединился под властью новой династии Суй и смог успешно противостоять тюркам. На кочевое население центральноазиатских степей внезапно обрушились голод и повальные болезни, от которых умерло большое количество людей и погибло много скота. Ослаблению каганата способствовала также междоусобица, вспыхнувшая между членами правящего рода Ашина. Против пришедшего к власти кагана Шаболио выступил его дядя Дату-хан. Каган был вынужден искать помощи у Китая.

Супруга кагана, китайская принцесса Цянь-гинь, обратилась с письмом к императору Вынь-ди с просьбой «поступить с ханом, как с сыном». Китайский военачальник Гуан предлагал воспользоваться благоприятным моментом и уничтожить древних тюрок. Но император направил посланника с обещанием помощи, за которую потребовал от кагана Шаболио признать себя вассалом императора. Каган принял посла со всеми почестями, но попытался отклонить его требование встать и поклониться при вручении императорской грамоты. Даже жена кагана, китаянка Цянь-гинь, отговаривала посла не настаивать на этой унизительной церемонии, сказав ему, что «хан по своим свойствам есть волк; слишком любит спорить и ссориться».^{54} Однако посол настаивал, и кагану Шаболио, находившемуся в безвыходном положении, пришлось подчиниться и публично признать себя вассалом императора. После этого Вынь-ди послал войско, которое разбило армию древнетюркских противников Шаболио.