Текст книги "Чудо с налоговым инспектором"

Автор книги: Юлиан Тувим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Тувим Юлиан
Чудо с налоговым инспектором

Юлиан Тувим

Чудо с налоговым инспектором

Перевод с польского Асара ЭППЕЛЯ

Жара стояла адская. С обуглившегося неба несло, как из пекарни, сухим, злобным жаром, словно вдохновенный гнев огня ополчился против рода человеческого. Оазисом во всей квартире был угол, в котором стояли два прохладных кожаных кресла, низкий столик, а на нем – вода со льдом и лимонным соком. Я бессильно, как в нирване, дремал, погруженный в грезу о буре и дожде, о грозе и потопе. И вот взъяренное от зноя небо начало хмуриться синеть, лиловеть, что-то заворчало, что-то загромыхало, и под изможденным от зноя небосводом потянуло первым после нескольких недель предвестьем грозы. Я облегченно вздохнул. В ту же минуту у дверей кто-то позвонил. Я поднялся с кресла, счастливый, легкий, полный радостного ожидания недалекого ливня, и отворил. Вошел какой-то пожилой человек – красный, вспотевший сопящий – с портфелем под мышкой и с листочком бумаги в руке. Войдя, он промолвил:

– Из финансовой инспекции.

Грохнул гром, и крупные капли понемногу, пока еще нерешительно, начали барабанить в стекла. Какое счастье! Дождь!

– Пожалуйста, уважаемый! Разрешите! Какая жарища! Вы просто еле дышите. Но, слава богу, наконец-то дождь. Пожалте направо.

Пунцовый, с трудом переводящий дыхание, истекающий потом налоговый инспектор сперва огляделся. Затем он сказал:

– Я принес исполнительный лист... Вы до сих пор не заплатили подоходного нало...

Я, как можно вежливей, прервал его:

– Прежде всего, сделайте одолжение, сядьте и отдышитесь. Выпейте, пожалуйста, воды со льдом и лимоном. Эго освежает.

– ...налога за год 1933-й.

По небу как молодые кони по лугу, прыгали молнии. Дождь лил ручьями, и от распахнутого окна тянуло неописуемой свежестью и прохладой. Боже, как я был счастлив!

– Да вы сядьте, пожалуйста. А напиток великолепный, правда? Мой друг Казя добавляет еще красного вина. И получается, надо вам сказать, нектар! Жаль, что вина нет! Но зато есть арак. Замечательно!

Я метнулся к буфету, вытащил бутылку и долил в ледяную воду ароматного арака.

– Теперь попробуйте!

Инспектор выпил, поблагодарил, но я видел, что ему явно не по себе.

– Итак, здесь обозначено 620 злотых плюс 10 процентов дополнительного обложения, плюс...

Дождь хлестал так, что прямо сердце радовалось!

– Вы просто не представляете, – сказал я – до какой степени я обожаю дождь. Я даже Ноя ревную к потопу! Вы только вообразите, пане инспектор, сорок дней дождя! Жара, скажу я вам, действует на меня разлагающе. Я пропадаю в жару. Зато дождь – эти серебряные струи с неба – пробуждает во мне какую-то бодрость, мальчишество, радость и попросту энтузиазм! Поверите ли, в прошлом году...

Инспектор поглядел исподлобья, кашлянул, прервал мои счастливые признания и сказал:

– ...плюс пени за неуплату до 10 июля сего года. Итого...

– Да! – быстро перебил я его, – да! В прошлом году только за одну дождливую неделю я написал что-то около двадцати лирических стихотворений, за все же остальные, жаркие дни лета, два или три. Вам не попадались? "Хляби небесные" сборник называется. Мне даже ставят в вину влияние Поля Валери. Смешно! Кстати, что вы думаете о нем?

И я налил ему еще холодной воды с ароматным араком. Инспектор снова кашлянул и процедил сквозь зубы:

– Это, проше пана, не имеет отношения к делу. И вообще, должен вам заметить, поведение ваше неуместно. Шуточки, обихаживание... Я воспринимаю все это как издевку.

Я раскрыл глаза от удивления и скачал:

– Однако же, пане инспектор! Какая издевка? Какие шуточки? Я попросту в прекрасном настроении. И будучи вообще человеком вежливым, я веду с вами приятную беседу. Вот и все. Почему же шуточки?

– Потому что вы меня хотите заговорить. Но нас не проведешь, пане!

Небо неистовствовало. Все души, брандспойты, фонтаны, краны, поливалки и прочие водометы перебрались на небеса и струили такую проливную обильность, что по улицам неслись бурные реки. Я просто с ума сходил от счастья.

– И посему, – продолжал инспектор, – я не желаю слышать о всяких там "Хлябях небесных" и о Валери, а ставлю вас в известность, что всего с вас причитается злотых 776 и грошей 48.

Я быстро начал подсчитывать.

– Семь да семь четырнадцать – да шесть – двадцать – да четыре – двадцать четыре – плюс восемь – тридцать два. Прекрасно! Счастливое число. Вы верите в магию чисел? Я лично люблю четверку и все кратные ей... поэтому цифра 32 мне особенно близка. Немецкий ученый Бишоф в труде "Die Magie der Zahlen" утверждает, что...

Красный до этой поры инспектор позеленел и ударил по столу:

– Я же просил вас не морочить мне голову! Здесь, пане, никакой магии нету. Причитается 776 злотых и 48 грошей. Будете платить?

Я замолк. Несколько мгновений я гипнотически вглядывался в его глаза, а затем тихо и отчетливо шепнул:

– Буду.

Инспектор, видно, не расслышал, потому что сказал:

– Я вас польским языком спрашиваю – будете платить?

– А я польским языком отвечаю – буду!

– То есть как?

– Очень просто. Причитается 776 злотых и 48 грошей, вы пришли за этой суммой, а я ее вам плачу.

Липы, черемухи, акации, жасмины, сирени, левкои, резеда, розы – все благоуханнейшее соединилось в один сладкий свежий аромат и обильной упоительной волной било в открытое окно. Зелень сияла, вся в драгоценных каменьях дождевых капель. О, как же мне было хорошо!

Инспектор как-то скособочился в кресле.

– Пане Шумский! – крикнул он. – Если вы сию же минуту не перестанете шутки шутить, то будете отвечать за оскорбление должностного лица! Я вас в последний раз спрашиваю: будете платить?

Я спокойно, с непередаваемой улыбкой вынул из ящика 776 злотых и 48 грошей, положил их на стол и сказал:

– Буду. Вот деньги.

Огромная радужная арка скрепила зенит неба и центр земли (sic!).

Инспектор сжал голову руками и сквозь стиснутые зубы прошипел:

– Бесссовессстно! Бесссовессстно!

Признаюсь, мурашки забегали у меня по спине от этого зрелища.

– Что случилось? – испуганно спросил я. – Почему вы так дрожите, пане инспектор?

За окном было уже тихо и спокойно, свежо и проветренно. Зато в комнате разразилась гроза.

– Почему?! – рычал инспектор. – Почему? Да как же вы смеете? Кто вас уполномочил? Вы думаете, пане Шумский, что столь безнаказанно можно издеваться над бедным изработавшимся налоговым инспектором?

– Кто издевается, дорогой мой? За что такое обвинение?

– Как то есть за что? – выл он. – Как за что? Я прихожу. Вы меня встречаете весело, с улыбкой, с дьявольской вежливостью! Вы предлагаете мне кресло! Вы угощаете меня освежающим напитком, которого я так жаждал, вы говорите со мной о каких-то стихах – хорошо, я все стерпел, я думал, что вы мне зубы заговариваете. Но затем – вы платите! Наличными! Не пытаясь добиться отсрочки или рассрочки! Хотя бы на неделю! Или две! Он платит, бессовестный! Платит, преступник! На стол деньги выкладывает! Двадцать три года я работаю инспектором, и никто еще со мной так жестоко не обходился! Ты – Шумский? Скотина ты, вот кто! На колени! Умоляй, проси, пресмыкайся! Немедленно предложи, что сейчас заплатишь только сто злотых, а остальное станешь вносить помесячно!

Я взывал, ползая на коленях:

– Нет. Всё – сегодня! До гроша! Сигарку не желаете, пане инспектор?

И тут – не с апокалипсического ли свода – обрушился страшный гром? Нет! Это был крик инспектора, который пал, пораженный Перуном Чуда.

В ту же секунду раскрылись за его плечами белые, ангельские крылья, он вылетел в окно и вознесся, бедный и замученный, на высоты твои, о Предвечный!

Дай же ему место одесную престола Твоего.

Я же, прослеживая лёт его в лазури, попиваю, арак уже без воды, и полной грудью впиваю озон преображенного грозой мира.

1933 г.