Текст книги "Кто дерзнет сказать, что солнце лживо"

Автор книги: Юлиан Семенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

...Помню, как наш маленький поезд, с трудом протащив пять вагончиков через тоннели и шаткие мосты, переброшенные поверх яростных, пенных потоков, остановился на станции Мачу-Пикчу, у подножия уничтоженной завоевателями древней столицы инков. Облака лежали рядом с нами – так высоко было здесь, и стояла вокруг высокая торжественная и грустная тишина, прерываемая щелчками фотокамер американских туристов, которые видели Мачу-Пикчу, сказочный храм, сложенный на вершине скалы из громадных каменных глыб, лишь сквозь дырочки японских фотоаппаратов. Они хотели привезти домой цветные слайды, а для гида, Гомеса Бенавидеса, Мачу-Пикчу была не экзотикой, а жизнью, достоинством, прошлым и будущим его родины.

Я помню, как в аэропорту мы ожидали опаздывающий самолет, а у заокеанских туристов была пересадка в Панаме, и они боялись, что там лайнер, не дождавшись их, улетит в Сан-Франциско, и один из туристов сказал, обращаясь ко мне:

– Что вы хотите, это же дикость, это не Америка, это – Латинская Америка!

А я вспомнил слова Гомеса:

"Почему время обращения Земли вокруг Солнца по Грегорианскому календарю составляет 365, 242, 500 суток, а майя, "дикие" майя, соседи "диких" инков, считают, что этот период равен 365, 242, 129 суткам? А ныне ученые установили, что этот период равен 365, 242, 398 суткам. Почему "дикие" майя были точнее в астрономии двадцатого века? Почему инки строили так, что завоеватели не были в состоянии разрушить их храмы? Почему по тем шоссе, которые проложили инки, и поныне идут автобусы?"

...Я против умиления и преклонения перед прошлым. Уповать на целительное прошлое в век электронной техники означает предательство прогресса, и я был рад, когда в разговорах с моими перуанскими друзьями явно чувствовалась устремленность в будущее, базирующаяся на уважении к прошлому, но лишь к тому, которое не унижало достоинства крестьянина и рабочего властью императора, в казематах которого трудились каменщики, астрономы, гончары, инженеры и художники...

Помню разговор с профессором экономики из Нью-Йоркского университета, моим попутчиком из Лимы в Панаму. Когда кончилось время похлопываний по коленкам и обмену обязательными соседскими любезностями, профессор сказал:

– Не кажется ли вам, что в тех странах Латинской Америки, о которых говорят как об освободившихся, сейчас поднимается волна националистического антиамериканизма?

Я подумал тогда: а почему, собственно, Америкой на том континенте считаются лишь США? Кто дал монопольное право североамериканцам считать себя представителями всей Америки?

И еще я вспомнил эпиграф, взятый Львом Толстым: "Мне отмщение, и аз воздам". Североамериканцы шли на юг со своей культурой, но это была не великая культура Хемингуэя, Фолкнера, Кэнта, Фроста. Это были дешевые фильмы Голливуда с ковбоями и злыми индейцами, которых надо убивать, если их нельзя перевоспитать. Они шли с надсмотрщиками, с побоями, бранью; они шли с грабежом национальных богатств и с насилием, которое было прежде всего обращено против национальной культуры.

Вспоминаю швейцара из отеля Лимы. Он пожаловался мне:

– Раньше было больше американских туристов, хорошо давали, а теперь жизнь стала хуже, чаевых не хватает...

Что ж... Можно на историю смотреть даже из подворотни, но нужно все-таки смотреть на нее иначе – шире и гражданственнее.

На Курасао хорошо платят чаевые, американцев там много. Но на этом сказочном острове нет ни одного театра и ни одного издательства; язык папьяменто здесь сконструирован из английского, испанского и голландского, и по вечерам на красивейших улицах Вилемштадта, этой маленькой красивой Голландии, гремит шумная музыка севера, а народные мелодии слушают в тех ресторанах, куда местному не войти – дорого.

Когда искусство народа становится придатком вечернего отдыха, тогда будущее чревато молниями. И местное население красивое, рослое, шоколаднокожее; и служащие из Голландии кажутся на этом острове некиими придатками громадного нефтяного концерна "Шелл" – куда ни глянь – всюду ракушки, эмблема этой гигантской нефтяной махины, космополитичной по своей сути, озабоченной лишь одним – переработкой нефти в золото. Национальные проблемы не интересуют концерн – все подчинено механическому молоху наживы.

Я далек от того, чтобы голословно отрицать что-то лишь потому, что это чужое. Отнюдь. Я был очарован красотой и архитектурными ансамблями Вилемштадта; мощно, в новом стиле, распланированы заводы и отели, но забвение проблем национальной культуры не есть процесс особый: национальная культура некий сколок общественного развития, по которому можно определить главную тенденцию, ибо социалистический путь предполагает расцвет национальных культур; капитализм же вопросы развития культуры не интересуют. Главное дело, прибыль, доход, – этому подчинено все...

...Я улетал из Курасао под вечер. Над океаном глухо грохотала гроза. В воздухе пахло синевой и свежестью; этот предгрозовой запах прекрасен; буревестники взлетали над водой, и в тревожном освещении солнца крылья их казались багрово-красными.

...Через пять месяцев, вернувшись домой, я получил телеграмму из Лимы: "Федерико Свенд, эсэсовец, посажен в тюрьму, как один из убийц Луиса Банчеро, выступившего за национализацию. Владельцы монополий используют нацистов как свои штурмовые отряды в борьбе против прогресса. Лопес и Салмон".

1971 – 1973