Текст книги "Прощение (СИ)"
Автор книги: Юли Ан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Дизайнер обложки Вера Елизарова
Художник Василиса Хандсен
(Это произведение было написано мной за считанные дни. Я не планировала его создавать и не вынашивала этого сюжета, как это бывало с другими. Оно возникло у меня, как навязчивая идея, которую мне оставалось только записать и отдать на ваш суд).
Мое почтение, Юли Ан
ПРОЩЕНИЕ
«От меня ушла жена, – констатировал Валентин, оглядывая потухшим взглядом стены своего дома. Но немного подумав, он мысленно добавил: – Нет, она не ушла, она бросила меня, неблагодарная скотина! – От душевной боли его лицо заметно исказилось. – Но страшней всего то, что меня предал близкий друг! – У Вальки в мозгу взорвалась новая вспышка ярости. – Ещё несколько месяцев назад этот гад приполз ко мне без бабла и без всяких идей, как их добыть! Жрал тут, спал…» – последнее слово неожиданно вызвало в нём особую ненависть.
– У-у-у-у… – завыл в голос мужчина. Его воображение в мгновение ока уложило в одну постель неверную жену с подлым другом Натаном. Гнев душил раздавленного ревностью Вальку, а омерзительные видения измены жены сводили его с ума.
Валентин соскочил с места и заметался по комнате. Он яростно начал сдирать с окон шторы и крушить всё, что попадалось ему на пути. Вслед за этим на пол полетели сервизы, вазы, сувениры – всё это вдребезги разлеталось на осколки.
Жажда мщения превратила его в кровожадного зверя. Мысленно он уже переломал любовникам все кости и бросил их на съедение гиенам. Но ждать, пока их останки растащат дикие твари, он не мог! И тогда Валентин представил, как он с омерзением спихивает их корчащиеся в муках тела с обрыва. В этот миг глаза Вальки пылали, а на лице его блуждала дьявольская улыбка. Сделав ещё один виток по комнате и с треском разбив рамку, в которой красовалось их семейное фото, он, как подкошенный, завалился у камина.
Валентин долго пролежал без движений. Прошло неизвестно сколько времени.
Наконец, немного успокоившись, Валька огляделся по сторонам.
«Вот дерьмо!» – он зафиксировал в уме плоды своего бешенства и решил, что завтра же даст объявление в газету.
Старая домработница приходила к ним раз в неделю, но недавно уволилась.
«Теперь мне понадобится новая кухарка и поломойка… – подумал Валька, – хотя, наверное, лучше будет нанять домработницу на каждый день, раз у меня больше нет жены», – при упоминании о том, что «нет жены», у него опять заныло сердце.
Валентин подложил руки под голову и стал перебирать варианты, как бы ему по-настоящему нагадить в души этим двум неверным. Ему хотелось это сделать как можно изощрённей, со смаком и обязательно так, чтобы они помнили о своём бесчестии всю свою оставшуюся жизнь!
В ту ночь, терзаемый бурей эмоций, он так и уснул у погасшего камина, распластавшись на овечьей шкуре в своём опустевшем двухэтажном особняке.
******
Валентин был первоклассным ювелиром. Уже много лет, как он переехал в Ньюпорт-Бич, штат Калифорния, где открыл свой первый магазин, который чуть ли не с первых дней приносил ему хорошие доходы.
Жизнь Валентина была расписана на много лет вперёд. И всё до недавнего времени у него шло по плану: создание своей ювелирной империи, шикарный особняк, яхта, которая бороздила Тихий Океан, принимая на свой борт Валькиных друзей и подружек. Потом было знакомство с прекрасной Еленой, вслед за этим последовала крутая свадьба, а чуть позже появился сын – его гордость и надежда!
Мечты Вальки осуществлялись одна за другой. Ему порой даже казалось, что он не живёт, как другие, а просто отдыхает на этой бренной земле, и всё благодаря таинственному гиду, который вёл Вальку в нужном направлении и помогал ему обрести то, к чему он так стремился.
Валентин давно привык к состоянию потока, и ему было сложно представить, что бывает как-то иначе. И вдруг, Жизнь как будто решила одним махом уничтожить его иллюзию о человеческом счастье и преподнести ему то, к чему он был явно не готов.
Теперь, после такой чудовищной встряски и смещения всех его ценностей, Валентин не мог нормально существовать, он мог только люто ненавидеть! Это чувство пожирало его изнутри, делая его раздражительным и слабым.
Тем временем, его жена и близкий друг Натан переехали в дом, что стоял напротив его особняка. Тот дом Валентин приобрёл совсем недавно, в качестве выгодного вложения своих капиталов.
Валентин смотрел на изменения в своей жизни, как на дурной сон. А его восьмилетний сынишка, Лука, как неприкаянный слонялся между заискивающей перед ним матерью и одуревшим от горя отцом.
Валентину плохо удавалось контролировать свои эмоции, всё было ему не мило. Он срывался на своих подчинённых при малейшей их погрешностях, изливал желчь на друзей, и, особенно, ненавидел вещи, которые ему напоминали о презренной жене. Похоже, в мире не было места, где бы он мог обрести покой и былое равновесие.
«Что я сделал не так? – свербящая мысль не давала ему покоя. – Я же заботился о своей семье. Я всегда был уверен, что все Ленкины подруги просто завидуют ей. Чего же этой дуре ещё не хватало?!»
От этих мыслей он злился и негодовал ещё больше, пока, однажды, на него не снизошло озарение.
«Значит, я всё-таки делал что-то не так… – решил, наконец, Валентин, поразмыслив ещё одну неделю. – Что скрывать, иногда у нас с женой были стычки, но у кого их не бывает в семейной-то жизни? Но почему Натан меня не предупредил о надвигающейся трагедии? Ведь он наверняка знал о моих проколах. Я просто уверен, что Ленка многим делилась с ним, пока я отсутствовал по бизнесу. Тьфу ты, чёрт возьми! – Опять злоба, как яд разлилась у него в груди, только от одной мысли, что Натан и его жена «зажигают» вместе, когда ему так плохо! – Ненавижу эту гадину… – Теперь у него образ друга ассоциировался не иначе, как с бездушной мерзкой похотливой рептилией.
Депрессивное состояние Валентина затягивалось. Новый день становился пыткой, а ночь – бесконечным кошмаром. Чтобы разобраться, что же в действительности послужило трагедией в его семье, он мысленно неоднократно возвращался к одному разговору с его другом.
В тот поздний вечер Натан позвонил Валентину и поведал ему о своих проблемах. Как выяснилось, его со всех сторон обложили неприятности, и всё из-за его ресторанного бизнеса, который «вылетел в трубу». Натан задолжал многим немалые деньги, а дом и машины у него отобрали банки. Ещё и его невеста, не выдержав такого напряжения, психанула, да так, что у Натана всякий раз при воспоминании об их последней встрече начинался тик.
Тот его разговор с Валентином был не просто дружеской беседой – это был крик души израненного человека. Валентин тогда нутром почувствовал, что Натан был близок к суициду и настоял на его переезде к нему в особняк, пока тот окончательно не оклемается от своих потерь и стрессов.
Когда Валька задавался вопросом: «Как ему следовало поступить в тот вечер?», – обычно всплывал один и тот же упрямый ответ. Хоть Валентин и был неистово зол на друга, но, прокручивая в голове тот их телефонный разговор, он в сотый раз убеждался, что поступить иначе не мог, даже заведомо зная о последствиях.
«Что же это получается?! – в недоумении возмущался Валька. – Вся эта ситуация смахивает на запуск чудовищного механизма. Сначала мне подсовывают ситуацию, на которую я реагирую свойственным мне образом, а потом события одно за другим проигрываются, как по нотам. Но тогда возникает вопрос: – Зачем всё это было нужно?! Что Жизнь хотела мне этим сказать?»
И тут он вспомнил один эпизод, который произошёл с его женой за пару лет до всех этих событий.
Елена как раз в тот период своей жизни училась направлять своё внимание внутрь себя и, используя интуицию, обычно безошибочно принимала правильные решения, что во многом облегчало ей жизнь.
Порой её результаты просто шокировали Валентина. Но он не вдавался в дебри подсознательных возможностей и использовал свой излюбленный метод, который был для него более приемлем. Он тоже легко решал все свои вопросы, но при помощи денег и хороших связей.
Как-то в супермаркете Лена нечаянно наехала продуктовой тележкой на смуглого мужчину крупного телосложения. Тот от неожиданного толчка резко обернулся и задел стойку с товарами, которая с грохотом свалилась.
Мужчина, как «потерпевший», в ярости заорал:
«Что за чёрт!» – а дальше пошёл отборный сленг, который разобрать было не под силу даже представителям криминальных районов.
У Елены все внутри сжалось. Она физически чувствовала, как слова мужчины пробивали её тело, кромсая на куски ей сердце. Как по заданной программе, возмущение и гнев тут же подступили к её горлу, силясь вырваться наружу.
Афроамериканец явно был не в себе, а, может быть, этот толчок явился той последней каплей, которая переполнила степень его терпимости, и теперь мощным разрушительным потоком его гнев уничтожал спокойствие всех тех, кто оказался в зоне досягаемости.
В порыве ярости мужчина со зверским лицом неожиданно приблизился вплотную к Лене и с ненавистью изрёк:
– Сука, я убью тебя!
Елена обомлела. Страх непроизвольно сковал её разум и тело, руки заметно задрожали, а внутри всё похолодело.
Посетители с любопытством поглядывали в их сторону, а работник магазина, суетливо поднимая разбитую стойку, твердил одно и то же:
– Всё о’кей, не волнуйтесь, нет проблем, всё о’кей…
Разъярённый мужчина смерил уничтожающим взглядом свою «жертву» и направился к выходу, не переставая бешено вращать глазами.
Елена впала в ступор. Идти на выход следом за этим невменяемым ей совсем не хотелось. Позвонить мужу и облегчить тем самым душу, тоже не представлялось возможным – телефон она забыла в машине.
Находясь ещё в какой-то прострации, Елена поплелась в дальний отдел супермаркета и опустилась там на пол. Ей было всё равно, что о ней подумают посетители и работники магазина. Она только хотела понять, как у неё могла возникнуть эта ситуация?
Прикрыв глаза, Елена сделала несколько глубоких вдохов. И как только почувствовала, что сердце у неё перестало неистово колотиться – задала себе вопрос: «Чем я вызвала такую реакцию у этого бедолаги?»
И ответ незамедлительно пришёл в виде воспоминаний.
Этим утром, в процессе завтрака, Елена взахлёб рассказывала мужу о том, как её подруга втюхивала ей залежавшиеся крема. Лена чувствовала, что накручивает себя и распаляется всё сильней и сильней, понося последними словами подругу-аферистку, но остановиться уже не могла.
Удовольствия, конечно, от такого завтрака никто не получил, но зато Эго Елены в те минуты торжествовало, возвышая свою хозяйку над мерзавкой-подругой и превознося Леночкину правоту и порядочность.
«Вот оно! – у Елены постепенно начало вырисовываться чёткое понимать происходящего. – Тот разъярённый человек является моим отражением! – И она незамедлительно мысленно обратилась к афроамериканцу: – Прости, прости меня, мужик. Прости, что я создала эту ситуацию, а ты, не желая того сам, выполнил для меня эту грязную работу, показав мне, насколько же я сама полна ненависти и осуждений».
Сейчас её тяготили воспоминания того утра. Особенно, когда Валька с растерянным видом сухо чмокнул её в щёку и спешно удалился по каким-то своим делам. «Прости, прости, прости…» – как заезженная пластинка зазвучало у неё в голове.
И в этот момент она почувствовала, как кто-то коснулся её плеча. Елена открыла глаза и замерла. Перед ней стоял всё тот же чёрный, но только на этот раз его лицо не вызывало у неё ужаса.
– Эй… я не буду тебя убивать. Я не знаю, что на меня нашло… Прости, я погорячился. – Как-то неестественно-миролюбиво произнёс он и пошёл прочь.
Сейчас, вспомнив этот эпизод из жизни своей жены, Валентин невольно задумался. Он решил, что именно с того самого дня что-то стало меняться в его хорошо отлаженной семейной жизни.
В тот период Валентин особенно много работал. Он создавал новые ювелирные дизайны, разъезжал по выставочным шоу, постоянно повышая свою квалификацию. А по выходным обычно либо сидел у компьютера, уткнувшись в монитор, либо активно проводил время с друзьями, не задумываясь ни на минуту о реальных вещах, которые делали его жизнь более осмысленной.
И теперь, находясь «в подвешенном» состоянии, он невольно вспоминал их беседы с Леной, многие из которых, как ни странно, он помнил детально.
Как-то она сказала ему:
– Представляешь, Валька, а ведь я себя не люблю.
– Вот те раз! – искренне удивился он.
– Нет, я серьёзно! – пылко возразила ему Елена.
– Слушай, тот чокнутый детина тебя видно не на шутку напугал, вот теперь тебе и лезут в голову всякие бредовые идеи.
– Но это правда!
– Ну, если ты себя не любишь, – заулыбался недоверчиво Валька, глядя на жену, – то тогда другие себя просто ненавидят! Не ты ли бегаешь каждое утро трусцой для поддержания своего тонуса и пьёшь свежевыжатые соки? Не ты ли регулярно посещаешь салоны красоты и смотришь исключительно комедии, игнорируя трагедии, а?!
– Да нет, Валь, всё это, конечно, так… но только я другое имела в виду. Вот смотри…
Её глаза вдруг стали такими огромными и глубокими, что Валентин невольно ими залюбовался, а Елена продолжила:
– Если я позволяю себе обижаться или предъявлять претензии кому бы то ни было, то это всегда происходит от нехватки любви. Понимаешь? Так люди в скрытой форме выпрашивают себе любовь у тех, кто их окружает.
Валентин припоминал, что тогда он промолчал, решив, что его жена сильно переволновалась, сходив так «удачно» за покупками в тот злосчастный супермаркет, и старался больше к тому разговору не возвращаться. Но именно с того дня Елена стала всё чаще приставать к нему с подобной ерундой и пытаться зачитать ему какие-то бредовые выдержки из сомнительных книжек. А он только отмахивался от неё и шутил, советуя бросить ей все эти глупости пока не поздно, намекая на то, что по ней уже «больничка плачет».
А потом, как будто всё забылось. У него неожиданно выгорело несколько выгодных сделок. Валентин тогда сразу же приобрёл дом по соседству, а позже съездил с Леной в Италию. А по приезду в один из тёплых вечеров раздался неожиданный звонок от старого друга Натана...
Дойдя до этого места в своих воспоминаниях, он вдруг почувствовал, что ему снова стало как-то нехорошо в желудке. Валька ещё явно был не в состоянии переварить навалившееся на него горе.
«Нет, должен же быть какой-то выход! Господи, я уже так устал от всего этого», – за эти пару недель Валентин сильно осунулся.
Он понимал, что нужно было уже давно запустить какое-то противоядие, чтобы вновь обрести привычное ему состояние деловитости и уверенности в себе. И Валька вновь принялся активно рыться в архивах своих извилин, пока не раскопал там несколько историй, которыми с ним охотно делились его друзья, потерпевшие в своё время неудачи на личном фронте.
Все те разрывы, у его друзей, обычно сводились либо к новым связям, как говорится «клин клином вышибает», либо к выпивке. Но не тянуло Вальку сейчас на «свежатинку» – хоть ты тресни! А вот напиться и «порубать» всех, в частности гада-Натана и накостылять малость Ленке за всё хорошее – эта идея его очень даже воодушевляла. Но, в то же время, он понимал, что физическая расправа принесёт ему только временное облегчение, а если «перегнуть палку», так могут ещё возникнуть проблемы с полицией – такая перспектива его как-то совсем не окрыляла.
– Всё не то, всё не то, – забубнил себе под нос Валька, когда вдруг понял, что на самом деле его душа от него не расправы требует, а реально-стоящего выхода из сложившейся ситуации. Ему хотелось не заглушить, а выдрать одним махом эту ноющую боль из своего сердце.
Он сел поближе к камину, в котором потрескивали поленья. Живое тепло обычно действовало на него успокаивающе. Валька долго вглядывался в пламя огня, пока опять не вспомнил случай в супермаркете, а точнее, как Лене удалось распрощаться с удручающими мыслями и незамедлительно обрести душевное равновесие.
Валентин непроизвольно прикрыл глаза и мысленно задал себе вопрос: «Почему меня предали близкие люди?» – Вальку несколько покоробило, что к решению своих проблем он прибегает к такому неприемлемому для него методу, но сердце подсказывало ему: «Попробуй, а вдруг сработает?»
Когда Валентин немного успокоился, то опять задал свой наболевший вопрос, прислушиваясь к своим ощущениям.
И тут, вместо ожидаемого ответа, ему на ум пришло странное сочетание слов: «полюби Гитлера».
«Что за бред?!» – возмутился Валька. Но он быстро переориентировался, решив, что плохо подготовился, и всё что ему нужно – это получше сосредоточиться.
Поседев ещё немного, он вспомнил, что где-то уже слышал, что интуиция – это есть Глас Святого Духа.
Валентин вдруг заёрзал на месте от пришедшей ему на ум неожиданной мысли: «Интересно, – язвительно предположил он, – это Ленке Святой Дух насоветовал бросить мужа и завязать роман с этим гадом-Натаном?»
И опять ход его мыслей принял привычное для него направление, от чего им сразу овладела нестерпимая тоска.
«Нет! – остановил он себя силой воли. – Если я буду продолжать в том же духе, то желчь окончательно отравит всё моё существование – пора завязывать с этими душевными терзаниями!».
Валентин опять шумно задышал. Он прикрыл глаза, как это делала когда-то его Лена. В этот момент её образ моментально возник в его голове, а вслед за этим пошла мыслеформа: «Ну, что, мой «мучитель-учитель», испробую твой метод, глядишь и избавлюсь от той боли, которую ты же мне причинила». – Он попытался расслабить мышцы шеи, которые, как ему показалось, были сильно напряжены. Когда ему это удалось, он опять задал Святому Духу свой вопрос, на который незамедлительно получил ответ: «Полюби Гитлера».
«Что? Опять! Да как его вообще возможно полюбить?! – Открыв глаза, Валентин поёжился. – Ну, если только по молодости, да по глупости… в период, когда Адольф, скажем, только собирался поступать в академию художеств… – Из уважения к Святому Духу Валька пытался хоть как-то переосмыслить Его слова, – но сознание Валентина не сдавалось. – И вообще, причём тут Гитлер, когда я задаюсь вопросом об исцелении своей души?!».
В недоумении Валька резко поднялся на ноги и подошёл к компьютеру, где попытался «зависнуть» в интернете. На какое-то время это помогло ему отвлечься от удручающих мыслей, как неожиданно выскочила страничка «жёлтой прессы», на которой его взгляд сразу же притянул маленький портрет Гитлера.
От волнения Валька вместо этой странички закрыл весь браузер.
«Нет, в этом что-то есть… Ведь неспроста эта мысль уже становиться навязчивой… – подумалось ему. – И всё же причём тут Гитлер?» – Валентину ничего вразумительного не приходило в голову. Так и не найдя для себя подходящего ответа, он выключил компьютер и пошёл спать.
В ту ночь ему много что снилось, но отчётливо Валька помнил только свой последний сон, который был о Гитлере.
«Хорошенькое дело, – первое, о чём подумал Валентин, как только отошёл ото сна. – Мало мне было тех двоих «кровопийц», так ещё теперь и этот псих ко мне прицепился!» – он откинул одеяло и пошёл умываться.
Когда Валентин принимал душ, он обычно заканчивал его холодной водой. Он давно заметил, что за эту бодрящую минуту к нему обычно приходили хорошие идеи, как правило, они были связаны с его бизнесом. Но на этот раз только одна гаденькая мыслишка посетила его голову: «Полюби Гитлера, полюби Гитлера, полюби Гитлера…». Она так и сверлила его подмёрзший мозг.
Сегодня покидая душевую вместо ощущения бодрости и беспричинной радости, Валькой овладело чувство раздражения. Он был сильно озадачен. Такой поворот событий явно не добавлял ему оптимизма.
Валентин заварил себе чай и включил телевизор, чтобы хоть как-то отвлечься и переключиться на другую волну. И тут он чуть не поперхнулся, когда услышал слова диктора: «Узников в концентрационном лагере на территории Маутхаузен-Гузен принуждали к тяжёлым работам на каменоломне, а когда они становились слишком слабыми, их…», – слова с экрана сопровождались жуткими кадрами из хроники, а Валентин сидел и смотрел на это зверство, как завороженный.
Очнувшись от шока, он выключил телевизор. У него появилось ощущение, что кто-то извне пытался до него достучаться. Но Валька не понимал, что от него хотят! Как, глядя на эти документальные кадры, можно полюбить всей душой и сердцем Гитлера?! Это было выше его понимания.
В это утро Валентин покидал свой унылый дом в особо поганом настроении, а вернулся в него только поздней ночью, безнадёжно пьяным и несчастным.
В баре, куда он заглянул после затянувшегося рабочего дня, чтобы «пропустить» с приятелями по стаканчику, ему приглянулась одна красотка, но она оказалась с парнем. Зато чуть позже к нему привязалась вульгарная тётка, которая всем своим видом вызывала в нём отвращение. Сначала она откровенно зыркала на него своими голодными глазищами, а когда окончательно опьянела, то принялась делать к нему свои омерзительные поползновения, чем довела до истерики его подвыпивших приятелей. Но самому Вальке было не до смеха, ему хотелось выть, всё его существо протестовало против такой несправедливости.
Утром следующего дня Валентин долго валялся в постели. Он не чувствовал от этого угрызения совести. Сегодня он мог себе это позволить – на дворе стояла суббота.
Валентин продолжал лежать в постели не потому что не выспался, а от того, что не видел смысла в своих перемещениях. Удручающие мысли блокировали восприятие настоящего, они были вроде вчерашней тётки из бара – навязчивые и омерзительные. Вот только от них сбежать он не мог никуда! Но, спустя какое-то время, ему всё же пришлось подняться с постели. И он лениво поплёлся по своему проторённому утреннему маршруту.
Спустя какое-то время, он увидел в окне на лужайке дома, тот что стоял напротив, своего сына. В руках у Луки красовался бумажный змей. Лицо Валентина, при виде сына, сразу прояснилось. Он уже хотел было выйти к нему навстречу, как в этот момент, открылся гараж, и из него выкатилась машина его жены.
– Чёрт! – выругался Валька, разглядев за рулём Натана.
Тем временем Лука забрался в салон «Ягуара», и машина плавно тронулась с места.
«Стоять! – требовало всё естество Вальки. – Куда же ты, гад, повёз Лукашку? Сначала Ленку захапал, а теперь моего сына задабриваешь?! Вот сволочь какая…».
Валентин выскочил на улицу, но было уже поздно. Машина с Натаном и Лукой уже скрылась за поворотом. Он нервно сунул руки в карманы штанов и, от избытка чувств, пнул образовавшуюся на обочине тротуара кучку пожухлых листьев.
Ещё год назад Валентин купил этого бумажного змея, а запустить его с сыном – времени так и не нашлось.
Прошло часа два, когда долгожданный «Ягуар», наконец, появился на аллее Валькиных домов. В течение этого времени их владелец не покидал своего обзорного пункта и к этому моменту уже вконец осатанел. Валентин подскочил к машине жены, когда Лука и его заклятый враг вынимали из салона покупки.
– Папа! – увидев его, обрадовался сынишка. – Смотри, что дядя Натан мне купил! – Лука потряс коробкой с вертолётом перед злобным лицом отца.
– О… да… – вымученно улыбнулся Валентин и подтолкнул сына к входу в дом. – Иди, тебя мама звала.
– Мамы нет дома, – спокойно отреагировал Лука, – за ней сегодня заехала её подруга, и они укатили на какую-то выставку. Сказала, что приедет к ужину. А ты чего такой?
– Уехала… это хорошо, – процедил сквозь зубы Валентин, не отрывая своего ненавидящего взгляда от Натана. – Тогда пойди поиграй с Джастином, он тебя уже несколько раз спрашивал.
– Джастин? Так он уже дома! – просиял мальчик. – Пап, ты не сердись, я только покажу ему свой вертолёт и скоро вернусь.
Лука побежал вниз по аллее, окрылённый предстоящей встречей с другом, бережно прижимая коробку с новой игрушкой к груди.
Проводив его взглядом, Валентин грубо бросил Натану:
– Пошли, поговорить надо.
Мужчины направились к дому.
Не успев переступить порог своей усадьбы, Валентин одним рывком прижал Натана к стене.
– Хорошо устроился! – заорал он на него. – Живёшь в моём доме, трахаешь мою жену, разъезжаешь на моём «Ягуаре» и за мои же бабки ещё ублажаешь моего пацана! Ты что, совсем оборзел?! Нет, я тебя сейчас убивать буду… – Валентин, как коршун, сжимая и разжимая искривлённые пальцы перед беспристрастным лицом Натана, скрежетал зубами от ярости. Но так и, не решившись обрушить на него свой гнев, Валька только в исступлении издал не человеческий рык, потрясая в воздухе кулаками.
Но вдруг он замер и, изменившись в лице, неожиданно предложил Натану присесть.
Натан, белый как полотно, опустился в мягкое кресло у журнального столика.
Валентин, сверкая глазами, подошёл к барной стойке и взял бутылку коньяка. Крутанув крышку, он сорвал резьбу, и в этот момент у него на губах заиграла зловещая улыбка.
Натан безмолвно наблюдал за манипуляциями друга.
А тот, тем временем, поставив бокал на стол перед «гостем», наполнил его до краёв и уселся в соседнее кресло, закинув ногу на ногу.
Затем Валька символически плеснул себе немного терпкого напитка и, ухмыльнувшись, развязанно произнёс:
– Пей, – он указал на полный бокал коньяка. – И пей до дна, всё оплачено! Ведь пользоваться всем нахаляву – это стало твоим стилем жизни. Давай, давай… чего вылупился?
Их взгляды пересеклись. Они испытывающе впились в глаза друг другу.
Глаза Натана говорили: «Ты же знаешь, что у меня на спиртное аллергия и мне достаточно только глотка, чтобы оказаться в реанимации. А эта доза для меня просто смертельна».
«Конечно, – всем своим видом отвечал ему Валька, лихорадочно поблёскивая глазами, – я об этом прекрасно помню, вот поэтому и предлагаю сначала отметить твою кончину, а потом с наслаждением я полюбуюсь, как ты будешь корчиться в предсмертных муках».
«Валька, – вопрошали глаза Натана, – ты всегда был разумным предприимчивым человеком, откуда в тебе взялась такая неприкрытая жестокость? Да, я предал тебя! Но ответь тогда, чем предательство хуже убийства?!»
«Молчать! Я презираю тебя и этим всё сказано!»
«Валька, Валька… если бы ты только знал, как я сам себе ненавистен…»
«Пей», – отвечал ему непреклонный взгляд Валентина.
Натан устало опустил голову. После раздумий он откинулся на спинку кресла и опять посмотрел на друга.
«Хорошо, – говорили глаза Натана, – наверно, ты прав… Всем было бы лучше, если я ещё тогда завершил задуманное. И мы бы с тобой сейчас не сидели вот так… друг против друга».
Натан отвёл глаза от тяжёлого взгляда друга. Он бегло оглядел в гостиной мебель и стены и, не найдя на чём задержать своё внимание, опять посмотрел в глаза Валентина, прочитав в них: «Ты, никчёмная тварь и безнадёжный трус!».
Натан отшатнулся, как от пощёчины и только произнёс:
– Прости, – и с этими словами он уверенно схватил бокал, поднёс к губам и спешно начал заглатывать его содержимое.
С лица Валентина сползла надменность и он, соскочив с места, выбил бокал из рук друга.
Натан резко оттолкнул его, схватил со стола початую бутылку и одержимо приложился к ней.
– Ты что охренел?! – Валентин накинулся на него, пытаясь вырвать и её.
Но Натан увернулся. Следующим рывком Валька сбил его с ног, и между ними завязалась драка.
– Оставь меня в покое! – выкрикивал Натан. – Я сыт всем по горло! У меня нет больше сил справляться со всем этим дерьмом!
– А у меня есть?! – взвыл Валька. – У меня есть?! Зачем тебе нужна была Ленка? Ты всё равно никогда не сможешь заботиться о ней лучше, чем это делал я! Ты же слабак! Ты же всех жалеешь, входишь в их идиотское положение, от того и бизнес твой «сдох»!
– Какой же ты тупой! Ты так и не понял, что всех иметь и обрастать роскошью – это ещё не главное в жизни! – вяло отбивался от него Натан.
– А что главное?! Что главное, я тебя спрашиваю?! – громыхал голос Валентина, нанося по нему удары.
Натан безуспешно пытался скинуть его с себя, а Валька продолжал ему кричать в лицо:
– Почему молчал! Почему мне не сказал?! Почему?!
– Я пытался, но ты меня не слышал… – тело Натана обмякло.
И тут только Валька заметил, что вся кожа на лице у друга пошла бурыми пятнами. В замешательстве он отпрянул от него. Но, уже в следующую секунду, Валентин одним рывком подхватил Натана под руки и потащил к выходу.
– Эй, подожди… сейчас все будет ОК… здесь недалеко, – в растерянности бормотал Валька. – Ты это… держись, – а у самого сердце колошматилось так, что его удары, как молотом по наковальне, отдавались в его висках.
«Только бы доехать до клиники, – промелькнуло у него в голове. – Если я потеряю сознание, то тогда один труп точно будет обеспечен, а это уже перебор».
Валька, кряхтя, тащил по направлению к машине тяжёлое тело Натана. Он видел перед собой его безвольно болтающуюся из стороны в сторону голову и волочащиеся по полу ноги.
После томительных ожиданий в госпитале, наконец, к Валентину вышел доктор и сообщил, что кризис у Натана миновал. И пообещал, что его друг быстро пойдёт на поправку. Но забирать пока его из клиники он не советовал. Нужно было сделать ещё ряд необходимых вливаний и немного его понаблюдать. Но зато доктор разрешил Валентину увидеться с пострадавшим, как только тот проснётся после снотворных.
– Спасибо, спасибо, док, – поблагодарил его Валентин.
– Эта моя работа, – улыбнулся врачеватель. – Кстати, а зачем ваш друг принял спиртное? Ведь он не мог не знать, что у него на алкоголь аллергия?
– Вот как только он придёт в себя, так сам вам обо всём и расскажет.
– И всё же, – настаивал доктор.
– Видно он забыл об этом, – неуверенно предположил друг пострадавшего.
Врач вопросительно на него посмотрел.
– Ну, хорошо, если вы так настаиваете, – сделал недовольное лицо Валентин, – то могу сообщить, что у вашего пациента было много проблем в последнее время. Он обанкротился, потерял всё своё имущество, разочаровался в своей девушке, а потом ещё нечаянно предал своего лучшего друга!
– И? – приподнял брови дотошный медик.
– Что и?! – Валька уже начинал выходить из себя. – Вы понимаете, даже когда опаздываешь на обычную деловую встречу – все в раз из башки вылетает! Сначала рыщешь по всему дому ключи от машины, потом в спешке обязательно что-нибудь забудешь и в лучшем случае пару раз вернешься домой, а в худшем – материть себя будешь, когда без нужного документа на место прибудешь! А тут столько неприятностей на человека свалилось, а вы хотите, чтобы он помнил, чего ему там можно, а чего нельзя!
– Допустим, но…
– Вы знаете, док, я в регистратуре все свои данные оставил. Вы, когда будете счёт выставлять за оказанную вами помощь, то позаботьтесь, пожалуйста, все бумаги прислать на моё имя.
– На ваше? Там же не одна тысяча долларов будет!
– Вот видите, доктор! – Довольный Валька скрестил у себя на груди руки. – Я же вам только минуту назад рассказывал, что ваш пациент – банкрот, а вы уже даже этого не помните. Но, при этом, настаиваете на том, чтобы человек в затяжной депрессии вам помнил, как когда–то в юности траванулся текилой.
