Текст книги "Братская любовь"

Автор книги: Юэда Снеж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Юэда Снеж
Братская любовь

1. День первый: Китори

Жар. Всё тело горит. И голова кругом. Что со мной? Где я? Не могу ничего рассмотреть, всё смазано, размыто. Под руками мягкий ворс. Я сижу на коленях, кажется, на ковре.

Кто-то касается моей щеки, от чего по телу разливается сладость. Чертовски приятно. Тянусь за рукой, ластюсь к ней, а нежные пальцы играют, дразнят. Хочется облизать их. Облизываю, обхватываю губами и слышу довольный смешок. Мной довольны. Но кто?

Поднимаю глаза. Всё окружение как в тумане, но его я вижу с невероятной ясностью. Парень лет двадцати пяти – он прекрасен. Высокий, стройный, обнажённый. Тонкие черты лица, узкие губы, каштановые волосы и карие глаза. В них столько тепла, столько жара. Так может смотреть только ангел.

Пальцы выскальзывают изо рта, парень выпрямляется в полный рост, и губ касается его член. Такой большой, такой твёрдый с дразнящей капелькой смазки на конце. Хочется слизнуть, и я слизываю её. И вижу, как тонкие губы растягиваются в улыбке. Я делаю всё правильно. Ему нравится. Хочу, чтобы ему нравилось…

Лижу его член ещё раз и ещё, облизываю эту восхитительную твёрдость, обхватываю губами, заглатываю. Он такой большой, но я стараюсь, хочу взять его как можно глубже, мне нравится ощущать его в себе. Конец упирается в глотку, давлюсь, желудок сводит спазмом, подкатывает тошнота. Но я давлю эти позывы, стараюсь подавить. И слышу довольный смех.

– Тише, малыш, не торопись. К этому нужно привыкнуть.

Этот божественный голос. В нём столько нежности, столько страсти. Это ангел, точно ангел. Чувствую его руки на затылке, он гладит меня, а я ласкаю его член языком.

– О!.. – горячий шёпот обжигает ухо. – Он привыкнет.

Влажный язык облизывает мои плечи, и сильные пальцы касаются сосков, сжимают, от чего всё тело охватывает волна жара. Их двое. О боже – двое!

Чувствую руки на ягодицах, раздвигаю шире ноги, выгибаюсь, и холодные, смоченные чем-то пальцы проникают в меня. Я мычу от удовольствия и двигаю бёдрами, тороплю.

Пожалуйста, не тяни. Сделай это!

И он входит в меня, медленно заполняет собой. Я замираю, не в силах дышать от смеси боли и наслаждения. Да, наслаждения. Они во мне. Оба. Слышу их смех, подчиняюсь ритму их движений, растворяюсь в нём.

Ритм учащается, становится жёстче, грубее. Но мне нравится. Нравится, когда они делают это так. Я уже на пике.

Сильная рука сжимает мой член, и я кончаю. А следом кончают они. Прямо в меня, проникая так глубоко, как только возможно.

Член первого освобождает рот, и я сглатываю, почти не ощущая вкуса спермы. Второй выходит из меня, его горячее семя стекает по бёдрам.

Падаю на ковёр.

Я пуст. Опустошён.

Хочется быть вновь заполненным. Наполненным ими!

Ласковые руки заботливо поднимают меня, обнимают. Теперь вижу их обоих. Сначала кажется, что двоится в глазах. Но нет: просто два этих небесных создания – близнецы.

– Понравилось? – спрашивает один.

И я узнаю его улыбку, киваю. Не могу говорить – саднит горло.

– Продолжим? – мурлыкает второй.

Хватаюсь за них руками и часто киваю.

Они смеются, и второй целует меня, проникая своим языком в рот, ласкает. Жарко, властно, невообразимо чудесно. Я таю, теряю голову, забываюсь, а он подхватывает меня, опускает на простыни. Шёлк приятно холодит спину, нежные руки мужчин гуляют по моему телу, и от этих прикосновений каждый нерв, каждая клеточка вспыхивает огнём возбуждения. Могу лишь беспомощно стонать и прогибаться под их пальцами. Мне хорошо, очень хорошо.

Нежно прикусив мою губу, второй парень отстраняется, а первый, устроившись между ног, поднимает их, кладёт себе на плечи. Чувствую его член и дрожу от предвкушения.

Они входят в меня одновременно, и мы снова сливаемся в сладостном ритме движения. В ритме, который сводит с ума. Хочу, чтобы это длилось вечно…

2. День первый: Таёдзэ

Изливаюсь в него, толкаюсь последний раз, и мальчишка тоже кончает, выгибается подо мной, приглушённо стонет, потому что его рот занят членом моего брата. Адски возбуждающее зрелище. Этот чертёнок заводит с пол-оборота.

Я выхожу из мальчишки, опускаю его ноги на постель. Хару тоже отстраняется. Молча любуемся им.

Двадцатилетний мальчишка со стройным гибким телом, длинными ногами и бархатистой кожей. Да, такое у моделей дома «Сэйтэн»11
  Слово «сэйтэн» переводится с японского как «чистое небо».


[Закрыть] обычное дело – сюда попадают только лучшие из лучших. Но такого цвета волос нет ни у кого – светло-русые, не крашенные, а натуральные. И глаза – карие с лесной зеленью. Редкость для Японских островов. И такая редкая штучка не одна, их две. Брат близнец – точная копия этого чуда – лежит сейчас в соседней комнате без сознания, ещё не тронутый, чистый, девственный. Лежит и видит сны, в то время, как его брат опускается в бездну разврата, сходя с ума от желания, вызванного афродизиаком.

И афродизиак, и эти чудные мальчики – подарок Когена, университетского приятеля. Знает откуда-то, зараза, что мы вхожи в закрытый элитный клуб дома моделей «Сэйтэн». Очень хочет до его хозяина достучаться, членство выбить, влиться. Оттого-то соловьём лживым весь вечер разливался, сладеньких мальчиков подсовывал, афродизиак рекламировал.

Афродизиак, кстати, действительно знатный, качественный, и, кажется, он творит что-то с мозгами. Ведь совсем недавно этот мальчишка кричал и вырывался, но стоило лишь сделать маленький укол, как чертёнка буквально подменили. Жажда сжигает его изнутри, и он готов на коленях умолять, лишь бы только его трахали.

Вот как сейчас: приподнимается на локтях, смотрит на нас молящими глазами. Такой покорный, такой милый, такой возбуждающий.

– Ты только посмотри на него, Харумэ, – усмехаюсь я. – Ему хочется добавки.

– Так ведь и у нас хороший аппетит, Тай, – облизывается Хару и целует меня в губы.

Позволяю проникнуть в рот, отвечаю, затем перехватываю инициативу. Секунда, другая – и вот я уже полностью овладеваю ситуацией, а брат блаженно стонет, принимая ласки. Замечаю, как жадно смотрит на нас мальчишка, и не могу сдержать улыбки. Укусив напоследок, брат отрывается от меня и притягивает мальчишку.

– У нас зверский аппетит, – говорит он, покусывая его шею и плечи, усаживает себе на колени, а мальчишка льнёт к нему, раздвигает ноги, сам насаживается. – Такой зверский, что хватит и на твоего братика, малыш.

Я ухмыляюсь и подставляю член к его губам. Он жадно облизывает его, а затем берёт и начинает умело работать язычком. Уже – умело. Малыш быстро учится. Интересно, каким будет его братик? А какими они будут вместе?..

3. День первый: Китори

Что-то влажное касается моего уха, и я слышу тихий шёпот:

– Хватит спать. Мы соскучились.

Этот голос так знаком, так приятен. Поворачиваюсь, тянусь к нему и ловлю губами нежное прикосновение чьих-то губ. По телу разливается тепло. Язык властно проникает в рот и начинает ласкать. Это приятно и похоже на продолжение сна. Безумно пошлого, но такого сладкого. Поцелуи, прикосновения, ласки мужских рук…

Мужских?!

Я резко распахиваю глаза, и мир обрушивается в одночасье.

Это не сон. Не сон! Это происходит на самом деле. Один из тех парней целует меня. О господи, он меня целует!

Я мычу, пытаюсь вырваться, но он лишь глубже проникает в меня, перехватывает руки и вдавливает в кровать. Буквально вгрызается зубами. Больно!

Наконец, он прекращает это истязание, отстраняется, и я вижу его ухмылку. Похотливую, жадную, властную.

– Значит, действие афродизиака закончилось, и ты теперь всё соображаешь, – произносит мучитель, облизываясь. – Что ж, так даже интереснее, Китори. Надеюсь, ты ничего не забыл?

Он говорит, улыбается, а голова трещит по швам от нахлынувших воспоминаний. Я помню. Помню, как брал ртом его член, как раздвигал ягодицы, позволяя второму взять себя, как стонал, выгибался под ними. Мне было хорошо. Мне хотелось ещё. И это не сон. Это было. Несколько часов назад.

Хочу забыть, проснуться от этой кошмарной реальности. Умереть! Только бы не видеть эту похабную улыбку, только бы не ощущать его прикосновений. Я не хочу. Не надо!

Кажется, последние слова произношу вслух, потому что в улыбке мучителя появляется нежность, и от этого становится страшно. Я помню эту нежность. Я знаю, что сейчас будет.

Он легко подхватывает меня, сажает на кровать, выпрямляется, и его член оказывается у самых моих губ. Я отшатываюсь, но сильная рука хватает за волосы, притягивает обратно.

– Ну же, малыш, поработай язычком. У тебя это чудесно получается.

Стискиваю зубы, отворачиваюсь. Пальцы жёстко сжимают волосы, а слова обжигают слух:

– Или работай, или я вколю тебе дозу. Один маленький укол – и ты будешь умолять тебя трахнуть. Выбор за тобой, малыш.

Он смеётся, издевается. Сволочь, ублюдок! Этот извращенец трахал меня всю ночь, имел, как последнюю шлюху. Он сделал из меня безвольную, похотливую подстилку. Не хочу! Не хочу снова превращаться в это!..

Зажмуриваю с силой глаза и начинаю лизать головку. С губ мучителя срывается стон. Пальцы, ослабив хватку, тонут в моих волосах, ласкают. Затем мягко, но требовательно он нажимает на затылок, и я заглатываю член до половины. Но ему мало. Ритмично двигаясь, мучитель проникает всё глубже. Он делает это медленно, чтобы я привык. А я стараюсь ни о чём не думать, просто давлю рвотные позывы. Привыкаю.

4. День первый: Таёдзэ

Смотрю на него: напряжённого, взъерошенного, напуганного. Он отводит взгляд и утирает рот ладонью. Сколько звериного изящества и грации даже в этом простом жесте. А уж когда мальчишка разводит ноги или берёт губами член – это просто сводит с ума. Братик у него, кстати, тоже сокровище. Но если Китори больше похож на тигрёнка, то Ханаки – сладкий котёнок, настолько сладкий, что его хочется облизать с ног до головы. Сейчас он под действием афродизиака и стонет под Харумэ в соседней комнате. Звуки льются патокой и ласкают слух.

Улыбаюсь, глядя, как Китори поворачивает голову к двери, прислушиваясь. Наверняка узнал голос братца и не верит своим ушам. Напрасно не верит.

– Да, – шепчу я и глажу мальчишку по спине, от чего тот вздрагивает и напрягается ещё сильнее. – Твой брат там, и ему сейчас хорошо.

Китори дёргается и вскидывает голову, смотрит на меня с ненавистью и злостью. Маленький зверёныш, как же хочется надеть на него ошейник, приручить.

– Хочешь навестить своего братика? – спрашиваю я. – Он очень обрадуется, увидев тебя.

И приобняв мальчишку за плечи, веду к двери. Входим в точно такую же полутёмную комнату, и он застывает. Потому что на постели, на груде подушек лежит его брат. Тонкие ремни бондажа изящно обхватывают гибкое тело, подчёркивая красоту и приковывая руки к лодыжкам. Ноги мальчика раздвинуты в стороны со всей откровенностью, что позволяет ласкать взглядом украшенный кольцом возбуждённый член и торчащую из ануса ручку вибратора. Мой братик решил приучить котёнка к игрушкам с самого начала. И тому, похоже, понравилось. Как он дрожит и часто дышит, как стонет, не в силах кончить из-за сдавливающих пут, с какой мольбой тянется губами к Хару. И тот милостиво подставляет член. Мальчишка жадно облизывает ствол, как самую вкусную конфетку, а затем обхватывает губами и сосёт.

Китори в оцепенении смотрит на творящуюся оргию. Дыхание перехватило, и даже сердечко замерло. Бедный мальчик. Для него это настоящий шок. Таким своего брата он ещё никогда не видел.

А может, видел? В постыдных мечтах, спрятанных в самые тёмные уголки подсознания.

Я встаю у него за спиной, обнимаю, скольжу руками по груди, щекочу соски и чувствую, как они твердеют под пальцами, возбуждаются. Дыхание мальчишки учащается, а сердце отмирает и несётся вскачь. Целую плечи, провожу языком влажную дорожку и шепчу в самое ушко:

– Восхитительное зрелище, правда?

Китори нервно сглатывает, а я, лаская грудь одной рукой, второй скольжу по рельефному торсу, плоскому, подтянутому животику, ниже – туда, где наливается силой член. Игриво пробегаюсь по нему пальцами и сжимаю мошонку. Мальчишка рефлекторно вжимается в меня. Я улыбаюсь и глажу его там, дразню. Китори стискивает зубы, сжимает кулаки, борется с собой, но напрасно. Тело помнит страстную ночь, оно уже привыкло к таким ласкам и сейчас разгорается жаром, возбуждается. Возбуждается от моих прикосновений, возбуждается от похотливой сцены, что разворачивается на глазах. И не мудрено.

Харумэ, отбросив всякие нежности, уже по полной трахает своего мальчишку, а тот изнемогает. Связанный по рукам и ногам, лишённый возможности прикоснуться к себе, самостоятельно кончить, котёнок чуть ли не плачет, сгорая от дикого желания. Но только излившись в него и вынудив проглотить всё, мой брат расстёгивает хомут на его мошонке, и мальчишка тут же кончает. Вытащив вибратор, Хару заботливо обнимает обессилевшего, обмякшего на подушках малыша и начинает целовать в губы.

Вот уж любитель этого дела. Знает же, паразит, что я смотрю. Раньше при мне ни с кем не целовался, а сейчас… Впрочем, понимаю: этих чудных малышей так и хочется целовать. Целовать, ласкать, развращать.

– Китори…

Я покрываю поцелуями плечи и чувствую, как напрягаются все его мышцы, нервы, каждая клеточка. Мальчик дрожит, готовый взорваться огнём в любую секунду. Он такой жаркий, такой сладкий, что едва сдерживаюсь, чтобы не взять его прямо сейчас.

– Нас ждут, малыш. Идём.

Шепчу я и мягко подталкиваю его к постели.

5. День первый: Китори

Это брат, мой брат там на постели в объятиях извращенца. Брат! Он только что стонал, отсасывал этому ублюдку, а теперь ластится к нему, послушно раздвигает ноги, насаживается на этот чёртов член. А я стою, смотрю и хочу провалиться сквозь землю, потому что такой же урод сейчас ласкает меня, и я горю. Горю от стыда и похоти.

Что они с нами делают? За что? Почему? Почему не могу контролировать себя? Ведь я же не накачан этой дрянью! Почему же всё тело пылает, ломит от возбуждения, и я еле сдерживаю стон?

Властные руки подталкивают к постели, прямо к брату. Смотрю на его дрожащие ресницы, на разгорячённое лицо, на приоткрытые губы. Это совсем чужой, незнакомый Ханаки. Противно, отвратительно, страшно от того, что вижу его таким, не могу отвести взгляд. Я хочу смотреть на него, на такого.

– Хочешь его узнать? – жарко шепчет в ухо мучитель.

А Ханаки открывает глаза. Они затянуты дурманом страсти, но всё же брат узнаёт меня, растягивает губы в радостной улыбке, тянется ко мне. И я вздрагиваю, как от удара током, потому что влажный язык брата касается моей головки, лижет её. О господи, мой брат! Мой собственный брат делает это.

Вцепляюсь Ханаки в плечи, пытаюсь отстраниться, вырваться. Но не дают.

– Дурачок, это же так здорово, – смеётся сзади мучитель и вводит мой член брату в рот, а тот послушно обхватывает его губами и начинает ласкать, посасывать.

Я задыхаюсь, вжимаюсь в своего мучителя, хрипло стону. Это так отвратительно и так приятно смотреть на брата, видеть, как он это делает, ощущать эти ласки, двигаться в нём.

Слышу довольный смех и чувствую, как сильные пальцы проникают в меня, растягивают. Он входит медленно, аккуратно, почти заботливо, и я выгибаюсь под ним, растворяюсь в этом сладком кошмаре. Кошмаре, в котором пара извращенцев трахает нас с братом. Я растворяюсь, таю, тону. Погружаюсь в эту феерию ощущений поцелуев и ласк, тихих стонов и прерывистых вскриков, сладкой боли и безумного наслаждения. Дрожу, толкаюсь с силой в Ханаки, кончаю ему прямо в рот. Тот проглатывает всё. А я чуть не плачу. Чуть не плачу, когда он начинает слизывать остатки спермы, вылизывать член. Чуть не плачу, когда мучитель разряжается в меня, и семя стекает по бёдрам. Я чуть не плачу, а они смеются. Эти извращенцы, эти уроды, эти…

Не успеваю произнести, не успеваю даже додумать. Горячие губы касаются моих, и властный язык по-хозяйски проникает в рот. Мычу, пытаюсь вырваться. Но куда там? Он сильнее, намного сильнее. И чем больше брыкаюсь, тем крепче он стискивает меня. До хруста костей. Перестаю сопротивляться, повисаю безвольной куклой в его объятиях, и чувствую, как что-то холодное прикасается к шее. Секунда – и я вздрагиваю от колющей боли.

Сволочь! Он снова ввёл мне эту дрянь! Он…

Он целует меня. Страстно, нежно, чертовски приятно. Принимаю ласки, отвечаю на них и закрываю глаза. Голова идёт кругом…

6. День первый: Ханаки

Он во мне – мой ласковый хозяин, мой сильный господин. Чувствую жаркие руки, влажные губы, слышу бархатный шёпот:

– Умничка, малыш. Прогни спинку.

Выполняю. Я сделаю всё, что он скажет. Абсолютно всё. Лишь бы продолжал заполнять меня, двигаться, играть со мной. Его игрушки чудесны, но ничто не может сравниться с горячим членом, проникающим внутрь, дарящим эти незабываемые ощущения. Хочу подчиняться ему. Хочу!

– Ханаки, котёнок, – дыхание обжигает, язык щекочет ухо. – Посмотри, кто к нам пришёл.

Открываю глаза. Сначала всё плывёт, но постепенно цветные пятна обретают форму, и вижу прямо перед собой…

Братик?

Сердце трепетно замирает, а потом восторженно несётся вскачь.

Братик здесь. Со мной. С нами! И руки второго хозяина ласкают его. Как же это красиво.

Завороженно смотрю на разгорячённое лицо Китори, на его грудь в объятьях господина, на плоский живот с аккуратной ямкой пупка, и взгляд замирает на члене. На гладком, налитом кровью члене, по которому гуляют пальцы господина.

Хочу. Хочу его!

Тянусь, касаюсь языком, облизываю головку, пробую эту восхитительно нежную кожу, и слышу судорожный стон брата. Он цепляется за плечи, пытается вырваться.

Почему, братик? Это же приятно. И тебе, и мне.

Но рука хозяина властно обхватывает член, и я заглатываю его, ласкаю языком. Хочу сделать братику приятно, хочу доставить ему удовольствие. Хочу получить удовольствие по полной.

Это так классно, так чудесно, просто божественно чувствовать себя максимально заполненным, ощущать в себе их твёрдость, силу, слышать стоны, ловить их ритм.

Движения Китори становятся частыми, быстрыми, он рывками входит в меня, почти кричит. А я наслаждаюсь им, наслаждаюсь теми ощущениями, которые он дарит. Протяжно застонав, он изливается в меня, и я жадно глотаю сперму. У неё особый вкус – вкус братика. Облизываюсь. Не хочу потерять ни капельки. Поэтому снова припадаю к члену и аккуратно, смакуя, вылизываю его.

Братик дрожит, братик мычит, бьётся в объятьях своего господина, а я зажмуриваю глаза от удовольствия. Глупый братик, глупый. Это же так классно, когда заботливые руки обнимают, ласкают…

Руки… Эти нежные, сильные руки касаются моего члена, и я прогибаюсь, тихо стону, пихаюсь в них. Наслаждение, острое, сладкое наслаждение захлёстывает волна за волной, пока не накрывает с головой.

Расслабленно откидываюсь на плечо хозяина и запоздало соображаю, что по бёдрам стекает его сперма. Улыбаюсь и трусь о широкую грудь головой. Хозяин поднимает меня, аккуратно укладывает на постель, гладит по лицу, ласково улыбается. Он такой нежный, такой заботливый, мой хозяин…

– Котёнку понравилось? – спрашивает он, запуская пальцы мне в волосы.

Киваю. Не хочу говорить. Хочу ещё. Хочу, чтобы это повторилось ещё. И чувствую, как кто-то раздвигает мои ноги. Отвожу взгляд от хозяина и вижу братика.

Он классен. Боже, как же он классен. Его обалденное, гибкое тело просто дышит жаром и энергией, глаза жадно пожирают меня, а руки уже вовсю ласкают мой вновь наливающийся силой член. Секунда – и губы братика касаются моей головки. Я выгибаюсь, пихаюсь ему в рот. Глубже. Ещё глубже. Эта влажная теснота, плотное колечко губ, быстрый язычок. Братик… Как же здорово он это делает. Просто невообразимо. Хочу прикоснуться к нему, погладить по спине, но руки всё ещё прикованы к лодыжкам, и остаётся только выгибаться и стонать.

Сквозь дурман страсти слышу голоса хозяев. В них столько тепла и нежности, что можно утонуть в этом океане. Но слов разобрать уже не могу. Не могу сдерживать себя, с силой пихаюсь в братика, взрываюсь, изливаюсь в него, а он пьёт, глотает.

Тяжело дышу, глядя, как Китори облизывает перепачканные губы, и чувствую его руки у себя на попке. Он гладит ягодицы, дразнит дырочку. Максимально развожу ноги, кто-то подкладывает под поясницу подушечку. Я открыт, братик, войди в меня. Войди!

И он входит, мой ласковый, мой хороший, заполняет меня, двигается. Сжимаю его и улыбаюсь, видя, как один из хозяев входит в него. На доли секунды братик даже замирает, а потом снова начинает движения. Медленные, тягучие, безумно приятные. Я выгибаюсь, запрокидываю голову, открываю рот и слышу довольный смех хозяина. Сильные руки гладят по волосам, а ещё через мгновение член касается моих губ. Лижу его, облизываю со всех сторон и только после этого заглатываю, нежно, аккуратно, неторопливо. Хочу продлить этот кайф. Хочу, чтобы он не прекращался.