Текст книги "Профессия – призрак"

Автор книги: Юбер Монтеле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Ничтожные причины, фантастические следствия

Я бы с удовольствием сбежал прямо в маскарадном костюме, но в нем мне было далеко не уйти. Поэтому я стал искать мои старые лохмотья, которые сам разбросал по чердаку среди вороха другой одежды, перед тем как начался повальный обыск, нагнавший на меня такого страха.

Скоро я нашел все свое имущество, кроме брюк. Куда запропастились эти чертовы штаны? Само собой, слуги лорда Сесила перевернули все вверх дном, но все же штаны должны были быть где-то здесь…

Потратив три четверти часа на напрасные поиски, я решил надеть какие-нибудь другие штаны, ведь надо было спешить. Я торопливо перерыл все тряпье… Уже вечерело, когда я пришел к грустному выводу; панталоны от карнавальных костюмов, даже те, что мне как раз, слишком необычны и неминуемо привлекут внимание Джеймса или пробудят еще чье-нибудь неуместное любопытство, в обычных же брюках могло уместиться четверо таких мальчишек, как я… А убежать совсем без брюк… для этого надо было дождаться новейшей моды, которая пришла к нам в конце нынешнего века…

Сумерки сгущались, я услышал, как по лестнице поднимается последняя экскурсия – моя последняя надежда на побег до наступления утра. Если я не сдержу слова и по смехотворной причине – отсутствия брюк – продлю еще на день мое пребывание в Малвеноре, что скажет Уинстон?

Меня охватила паника. Но тут я заметил, что некоторые платья для девочек с виду были как раз подходящего для меня размера. Что если примерить одно из них? При моих длинных волосах, которые мистер Гринвуд не подстригал мне уже много месяцев, в потемках я легко мог сойти за девочку. Мне надо было только выгадать время, чтобы провести Джеймса и добраться до старьевщика, у которого я смогу купить мужскую одежду.

Платье из белого поплина было слишком элегантным. Я выбрал ситцевое в синюю и белую клетку – очевидно, Алиса или Агата лет пять-шесть тому назад ухаживали в нем за цветами в саду.

Последние экскурсанты уже покидали комнату Артура, когда я понял, что куда-то засунул свои башмаки. Я засуетился. Но пока я их искал, Джеймс и его свита уже покинули башню.

Очень грустно. Но в конце концов никакой трагедии нет. Если Уинстон одолжит мне свои брюки, я уберусь отсюда завтра утром, и даже при более благоприятных обстоятельствах.

Но Уинстон, естественно, предполагавший, что я уже скрылся, ужинать со мной не пришел. Делать нечего – придется идти к нему и его разбудить. Скупо освещая себе путь спичками, я на цыпочках поднялся по большой лестнице, ведущей из кордегардии, свернул налево, прошел по длинному коридору до кабинета естественных наук и прокрался туда со всеми возможными предосторожностями, опасаясь какой-нибудь каверзы со стороны Юпитера.

Справа от меня была комната мэтра Дашснока. Слева – комната Уинстона. Из-под двери мэтра Дашснока просачивалась неизменная полоска света от ночника. Как и леди Памела, спящий, без сомнения, ждал нового визита Артура. Я мысленно посмеялся над этим. Но из-под двери слева не просачивалось никакого света. Уинстон наверняка спал крепким сном.

Я, как кошка, приоткрыл его дверь и чиркнул спичкой: Уинстон и в самом деле мирно спал в своей кровати восстанавливающим силы сном. Я вошел в комнату, закрыл за собой дверь, подкрался к кровати, чиркнул еще одной спичкой и тихонько окликнул Уинстона:

– Уинни! Уинни! Это я, Джон! Уинни, проснитесь! Мне нужны штаны.

Когда я произносил последнюю фразу, Уинстон наконец открыл глаза, и тут моя спичка потухла. Я шарил в поисках третьей спички, а сам продолжал настаивать:

– Наверняка у вас есть какие-нибудь старые штаны. Штаны, которым два-три года…

Третья спичка на мгновение вспыхнула, осветив не столько лицо Уинстона, сколько мое одеяние.

– Я верну вам штаны в самые ближайшие дни…

И тут-то Уинстон завопил во всю силу своих легких, призывая на помощь.

Я был так ошеломлен, что выронил коробок спичек и только потом обратился в бегство. Но в потемках, тщетно отыскивая дверь, наткнулся на стенку.

– На помощь, мэтр Дашснок! Здесь Артур! – продолжал вопить Уинстон.

Я был не в состоянии оценить комизм происходящего. А тут еще раздался вдруг лай Юпитера, который и вовсе заглушил мои объяснения.

Наконец я нащупал дверь, но стал дергать ее не в ту сторону. И, потеряв голову, сам заголосил:

– На помощь! На помощь! Меня заперли! Я не могу выйти.

– Смелее, Уинстон! Держитесь! Я иду… – раздался голос мэтра Дашснока.

Терзаемая мной дверь каким-то чудом открылась, и я ринулся через кабинет естественных наук, такой же темный, как комната Уинстона, опрокидывая на своем пути населенные змеями колбы и целые стада чучел, а кругом звенело разбиваемое стекло и грохотала мебель, на которую я натыкался. Мчась зигзагами через всю эту разруху, я рванулся к какой-то двери, распахнул ее и устремился туда, где, по моим расчетам, находился коридор…

В это мгновение меня ослепила вспышка магния, я от нее шарахнулся и наугад попятился, как оказалось, в нужном направлении…

Была секунда, когда я решил, что попался, потому что, нажав на грушу, мэтр Дашснок торжествующе завопил:

– Он в моих руках, Уинстон!

Это означало, что ему удалось сделать фотографию.

Потом я не раз размышлял о странном поведении мэтра Дашснока. Ему довольно было протянуть руку, чтобы схватить меня, как кролика, за шкирку. Но, думая прежде всего о своей науке, он с поразительным хладнокровием предпочел сделать фотографию.

Сдается мне, что кое-какая лженаука и сегодня вот так упускает добычу ради ее тени. Но это уже другая история…

Много часов подряд пролежал я на своей балке, мало-помалу успокаиваясь, но смутно опасаясь всяческих бед. Мне не повезло и с Уинстоном, и с мэтром Дашсноком. И зачем только понадобилась учителю еще одна фотография!

После бессонной ночи весь понедельник 20 августа я то впадал в дремоту, то изнывал от нетерпения. С утра до вечера по Малвенору бродили люди. Я слышал глухой шум и топот ног. Джеймс совсем охрип. Очевидно, известие о таинственных окровавленных отпечатках уже широко распространилось, а новый фотографический успех мэтра Дашснока дал новую пищу скептицизму и противоборствующим страстям.

Я не мог дождаться минуты, когда смогу наконец спуститься в кладовую, – у меня были основания надеяться, что Уинстон больше не обманет моих ожиданий.

Он и в самом деле явился туда раньше меня и притом в совершенной ярости:

– Ну-с, что ты делаешь здесь в эту прекрасную звездную ночь? И какая муха тебя укусила, с чего тебе вздумалось разыгрывать призрака? Мы были на волосок от катастрофы! Ты неисправим!

– У меня пропали штаны, Уинни.

– Штаны? Так, значит, мне это не приснилось… Я стал объяснять, оправдываться, а под конец твердо сказал:

– Разве я мог предвидеть, что вы станете кричать не своим голосом только оттого, что я попрошу у вас старые штаны? Дашснок оказался храбрее вас!

Удар попал в цель, Уинстон был задет.

– Хорошие шуточки ты шутишь! – заявил он. – Поставь себя на мое место! Я считал, что ты уже удрал. И вдруг меня будит какая-то девчонка и требует, чтобы я дал ей штаны! Конечно, я подумал, что это очередная проделка Артура. Подумал – это сильно сказано! Я был не в состоянии о чем-нибудь думать. Вспомни, какая обстановка царит в Малвеноре с тех пор, как ты сюда явился. Мы путаем настоящих призраков с подделками, и так каждый день, а это – хуже нет!

Я признал, что действовал недипломатично. Уинстона тронул мой покаянный тон. Я окончательно успокоил его, дав ему самую торжественную клятву, что уберусь из замка вместе с первой же экскурсией, которая объявлена на вторник… если только он раздобудет мне какие-нибудь брюки.

– Не волнуйся, Джон, – если хочешь, у тебя будут три пары брюк.

– Я мог бы убраться уже сегодня, если бы вы, Уинни, поняли, что обознались, и догадались принести мне брюки минувшей же ночью.

– Но я же понял, что к чему, только когда мэтр Дашснок показал мне первый отпечаток нового снимка! Вот тебе экземпляр, дорогой Джон, пусть останется у тебя на память…

Вторая фотография получилась еще более отчетливой, чем первая, так что Уинстон, конечно, без труда узнал меня на ней.

– Что за невезение! – вздохнул Уинстон. – Какая нелепая ошибка! Мэтр Дашснок в полном восторге, хотя и теряется в догадках, пытаясь объяснить этот случай. Бедный папа, у которого уже в полном смысле слова ум за разум заходит, вообразил, что Артур переоделся девочкой, чтобы меня соблазнить, и это, уж не знаю почему, очень его беспокоит. А тетя Памела трезвонит повсюду, что Артур поселил в замке подружку… От разговоров, которые велись у нас за ужином, спятит самый здравомыслящий человек. Но дела у нас идут хорошо… В ожидании, пока будет установлено, кто изображен на второй фотографии, ее уже поместили рядом с первой, возле бильбоке и отпечатка окровавленной ладони, и она вызывает восторг толпы…

Я поспешно прервал Уинстона, чтобы попросить у него объяснений насчет окровавленной ладони, о которой мне было известно больше, чем ему.

– Ах да, Джон! Конечно! Ты же не в курсе! У меня у самого память отшибло! Так знай же, ночью, накануне того дня, когда ты должен был уйти из замка, Артур – на сей раз настоящий Артур! – оставил кровавые следы на бильбоке, на почти инкунабуле… и даже рядом с ними! Обнаружив это во время первой воскресной экскурсии, Джеймс хлопнулся в обморок. Он уже приходил в себя, когда Алиса и Агата имели неосторожность рассказать ему о большой Библии, которая лежит в библиотеке, – Артур кровавыми буквами написал на первой странице Апокалипсиса три слова…

– Какие три слова, Уинни?

– Мене, текел, фарес. Ты историю знаешь?

– Как все…

– Так вот, тут Джеймсу опять стало плохо, и дрожь била его три часа подряд. Дело в том, что Джеймс принадлежит к секте «Свидетелей судного дня» и, с тех пор как овдовел, живет в ожидании конца света – по его расчетам, он должен наступить в 1913 году. До Джеймса еще не дошло, что все равно из-за чего умереть – из-за конца света или от гриппа. И все-таки эта фантазия Артура всех смутила. Тем более что по какой-то непонятной причине, – мэтр Дашснок и все обитатели замка пытаются ее разгадать, – Артур написал не «текел», а «таксел»…

После всех неприятностей, что мне причинила такса, понять источник моей ошибки нетрудно. Я, однако, был задет, потому что всегда гордился тем, что пишу грамотно. Ведь лучше гордиться своей грамотностью, чем своими ошибками!

– В результате мои сестрицы, которые всерьез относятся только к браку по любви, – продолжал Уинстон, – нашли себе забаву и пугают Джеймса криками: «У-у! У-у!!» Представляешь, что творится у нас дома? Чего ж удивляться, что и посетители поддаются истерике, которая уже охватила членов семьи. Во время каждой экскурсии женщины падают в обморок… Завтра – главное, не забудь, в этот день ты должен уйти! – констебль пришлет нам полицейского, лазарет и двух сестер милосердия. А приходский священник прочитает молитвы, чтобы изгнать Артура, который стал позволять себе слишком много. Вот до чего мы дожили!

Я от всей души согласился, что мне самое время убраться.

Уинстон вознамерился принести мне брюки, и я предложил, что провожу его до бального зала, как уже делал, чтобы ему было не так страшно…

– Спасибо, Джон. Не надо. Поневоле становишься фаталистом… Одним призраком больше, одним меньше… К тому же в замок после обеда на машине последней модели с электродвигателем прибыл некий Джулиус Гроб-юниор, «юниор» на латыни значит «младший». По просьбе гостя отец устроил его в комнате принца Альберта… или, если угодно, в комнате Трубоди. Вдруг у него бессонница, и ты столкнешься с ним на лестничной площадке – так что лучше не рисковать.

Я попросил, чтобы Уинстон рассказал мне более подробно о человеке с таким диковинным именем.

– Мне известно только одно, – сказал Уинни, – это американец, мультимиллионер, он был по делам в Лондоне, когда благодаря тебе все заговорили об Артуре, а он интересуется призраками. Я видел его только мельком. Он смахивает на простодушного теленка, из носа и ушей у него растут волосы, похожие на стебельки петрушки.

Описав американского гостя, Уинстон удалился, но через десять минут вернулся, принеся очень приличные брюки. Однажды мы уже трогательно простились с ним. Дважды такую сцену повторять смешно. И мы расстались навсегда, ограничившись дружеским рукопожатием.

Я пошел наверх переодеться. Брюки были мне немножко велики, но на худой конец годились. Сунув в карман два фунта стерлингов, сумму в двадцать раз большую, чем я когда-нибудь держал в руках, я с умилением подумал о тете Памеле, которой был обязан этим богатством. Я знал, что тетя Памела в своей инвалидной постели каждый вечер с нетерпением поджидает прихода Артура. А я ведь обещал снова ее навестить. Разве не следовало мне, по долгу вежливости и справедливости, хотя бы на минуту заглянуть к ней на прощание?

Я и по сей день не умею противиться порывам своего доброго сердца.

Светский визит с плохим концом

Тетя Памела не спала. Как ни странно, из-за закрытой двери раздавался громкий голос старой дамы, туговатой на ухо:

– Поскольку вы уже позавтракали, дорогая Александра, вы можете ненадолго составить мне компанию. Мне нужно вам столько рассказать, у нас тут происходят удивительные вещи!.. Вас ждут партнеры по гольфу? Китайцы? Играть в гольф с китайцами! В мое время это было невозможно! Боже, как вы современны, дорогая!.. Что ж, тогда до свидания!

Первым моим побуждением было обратиться в бегство – я решил, что тетя Памела в комнате не одна. Но сообразив, что она говорит по телефону, я испугался уже совсем другого…

Что это еще за Александра, которая завтракает в час ночи и по ночам же ходит играть в гольф с китайцами? Может, это призраки бьют клюшкой по фосфоресцирующим мячам между двумя вспышками магния? Неужели тетя Памела скрыла от меня правду? Неужели она и впрямь знаток оккультных наук, всамделишных… если такие бывают?

Колени у меня подогнулись, и, чтобы не потерять равновесия, я тяжело привалился к двери.

– Артур? Это вы?

– Я, тетя Памела. Мне что-то неможется, – жалобным голосом простонал я.

– Ну так войдите же, и вам станет лучше! Минутку… Теперь можете войти.

Я вошел и при успокоительном свете лампы опустился в кресло у изголовья тети Памелы. Хотя старая леди и разговаривала по телефону с призраками, все-таки она была взрослым человеком, доброжелательным и опытным, да вдобавок у нее в спальне горела лампа, от которой было светло.

– Что это еще за новая прихоть, Артур? С чего вам вздумалось наряжаться маленьким оборвышем? К тому же эти брюки висят на вас, как мешок из-под картошки!

Пытаясь справиться с волнением, я пробормотал:

– Я нарядился так перед тем как пуститься в путь, дорогая тетя Памела. Оборвышу легче затеряться в толпе, ведь бедняков куда больше, чем богатых.

– Пуститься в путь?

– Да, нынче ночью я покидаю Малвенор. Но я вернусь…

– Позвольте узнать, Артур, что побудило вас принять такое неслыханное решение?

Я помолчал, подумал…

– Я ухожу… чтобы избавить замок от страшных несчастий.

– Это еще что за новости? После всего того, что вы сделали?

– Именно! Чтобы защитить Алису, я едва не прикончил Трубоди и довел до сердечного приступа журналиста. Чтобы поправить финансовое положение лорда Сесила, я едва не отправил на тот свет Джеймса и перебудоражил весь Малвенор…

– В самом деле, малыш, рука у вас тяжелая.

– Делать добро очень трудно, тетя Памела! Одних добрых намерений недостаточно. Если я останусь, мне могут взбрести в голову еще какие-нибудь неожиданные великодушные поступки. И что тогда будет?

Похоже, на тетю Памелу мои слова произвели глубокое впечатление.

– В ваших словах есть доля правды, Артур. Но как же вы мудры для своего возраста!

– Мне больше четырехсот лет, тетя Памела. Это не пустяк.

– Верно. Я совсем забыла. Вы так хорошо сохранились! Правда, вам повезло – вы умерли в детстве. Боги любят тех, кто умирают молодыми. А из меня получится просто старенький призрак, которого и показать-то никому не захочется… Я буду пугать людей… Конечно, без всякого умысла. Но это самый грустный способ наводить страх!

Я попытался утешить тетю Памелу, но ею уже овладела другая мысль:

– А ваша юная подружка, та, что похожа на вас, – ее так мило сфотографировал прошлой ночью мэтр Дашснок? Может, вы порадуете нас хотя бы тем, что оставите здесь ее…

– М-м… я бы не прочь. Да и она тоже. Но очень уж неспокойно в Малвеноре.

– Понимаю. Призраки любят побыть в одиночестве, поразмышлять…

Я поднялся с кресла, собираясь уйти.

– Артур! Вы уже меня покидаете?

– Мне надо собрать вещи, тетя Памела. Мои и… Софи.

– У вас, похоже, большой багаж… Ну что ж, Артур, счастливого пути! А куда вы направляетесь?

– О! Так… по окрестным замкам…

Леди Памела протянула мне свою руку для поцелуя, я машинально взял ее в свои, не очень понимая, какой учтивости она от меня ждет. И тут же заметил удивление на ее лице, хотя не догадался, чем оно вызвано.

– Ну что ж, Артур, все кончено, – взволнованно прошептала тетя Памела. – Теперь, чтобы развеять одиночество, мне останется только звонить в Шанхай. Там сейчас день. Благодаря телефону, Артур, для меня никогда не бывает ночи. А когда жить осталось недолго, это большое преимущество…

Мистер Баунти ничего не рассказывал мне о часовых поясах, и то, что говорила тетя Памела, было для меня китайской грамотой и сильно меня смутило. Я выпустил руку почтенной леди.

И вдруг тетя Памела сама поднесла к губам собственную руку, чтобы заглушить крик ужаса, – я уже однажды слышал этот крик утром, когда леди Памела, проснувшись, обнаружила, что призрак с помощью ее вставной челюсти надкусил яблоко.

– Что… что… что с вами, тетя Памела?

– У вас теплые руки, Артур! Те… те… теплые!

– Ну и… и что ж?

– У п-п-п-призраков руки х-х-х-холодные!

Мы оба дрожали как осиновые листья.

Я не знал, что придумать, чтобы спасти положение, и брякнул первое, что пришло мне в голову.

– Но я же согрел их специально для вас, тетя Памела. Для того, чтобы вас успокоить! Вот взгляните… взгляните на мой отпечаток на сиденье кресла… Разве стал бы так себя вести плохо воспитанный призрак, который без нужды пугает людей?

Испуг на лице леди Памелы в одно мгновение сменился улыбкой.

– О, Артур! Я смущена. Я не заслуживаю такого внимания! Хорошо, бегите, а то я наговорю еще каких-нибудь глупостей.

Я поспешил убраться и двинулся прямо по направлению к свече, которую, как и при первом моем визите к леди Памеле, оставил на большом столе в столовой.

Растроганный простодушием тети Памелы, я уже протянул к свече руку, как вдруг грубая пятерня схватила меня за шиворот…

– Так наш Артур освещает себе путь свечой?

То был вкрадчивый и жестокий голос Джеймса. Я потерял сознание.

* * *

В чувство меня привели пощечины…

– В путь, господин призрак! Несмотря на поздний час, его светлость будет счастлив взять у вас интервью…

Несмотря на мои жалобные стоны, вопли и мольбы, Джеймс не отказал себе в зловредном удовольствии проволочить меня по парадной лестнице на третий этаж. Там он свернул по коридору налево, открыл дверь в глубине, втолкнул меня в просторный кабинет и только тогда наконец разжал хватку, чтобы зажечь две керосиновые лампы, потушить свечу, которую он у меня отнял, и постучать к лорду Сесилу…

Несмотря на ужасные обстоятельства, я все-таки сообразил, что кабинет, в котором мы оказались, расположен как раз над кабинетом естественных наук, а спальня лорда Сесила – над комнатой мэтра Дашснока.

– Это Джеймс, ваша светлость! Призрак попался!

Усталый голос лорда Сесила отозвался не сразу:

– Опять? Спасибо, что сказали. Посмотрю на эту третью фотографию завтра утром. Спокойной ночи, Джеймс.

– Ваша светлость меня не поняли. Я сам поймал призрака во плоти и крови!

– Что? Как? Каким образом?

– Ну да, ваша светлость! Он тут, в кабинете, у меня на глазах! Соблаговолите удостовериться в этом сами, ваше лордство!

Во время этого краткого обмена мнениями через дверь я, как бабочка, которая бьется о стекло, инстинктивно приблизился к большой застекленной двери на балкон, выходивший на западную сторону. Но на случай возможной грозы дверь была заперта. Да и будь она открыта, далеко бы мне не уйти.

Услышав изумленные возгласы лорда Сесила, которые возвещали, что он вот-вот появится в кабинете, я впал в такую панику, что одним прыжком очутился за складками правой занавески; этой раздвинутой сейчас занавеской была задрапирована дверь на балкон. Такой поступок мог только усугубить ожидающую меня кару.

Но в ту минуту, когда Джеймс обернулся, он увидел пустой кабинет, и то же самое увидел лорд Сесил, как раз появившийся из своей спальни.

Задыхаясь от тоскливого страха в своем укрытии, я наблюдал за реакцией обоих…

– Итак, Джеймс? Где этот пресловутый призрак?

– Но… секунду назад он был здесь, ваша светлость.

– Я не спрашиваю вас, где он был, я спрашиваю, где он сейчас?

– Коридор! Я оставил дверь приоткрытой… Он сбежал у меня за спиной в коридор!

Джеймс бегом бросился вон из комнаты, и шум его шагов вскоре стих. Рискнув выглянуть одним глазком из-за занавески, я различил высокую фигуру в халате – стоя на пороге кабинета, лорд Сесил освещал лампой пустынный коридор. Ко мне он повернулся спиной. А так как вторую лампу унес Джеймс, в кабинете было довольно темно.

С минуты на минуту Джеймс возвратится ни с чем. Тогда они обыщут комнату и непременно меня найдут. Куда бы мне спрятаться?

В шести шагах от меня распахнутая настежь дверь вела в спальню лорда Сесила – ночник слабо освещал кровать, обрамленную затейливо украшенными колонками. Паркет в кабинете и в спальне был покрыт коврами, заглушавшими шум шагов, – это подстегнуло мою решимость сменить убежище.

Сосчитав до трех, я бросился к кровати лорда Сесила и, дрожа, забился под нее. Оттуда я уже не видел ничего, кроме пола, но слышать мог все…

– Ну так что же, Джеймс? Где призрак?

– Не мог он за несколько секунд добежать до конца коридора, ваша светлость. А комнаты, выходящие в коридор, все заняты, кроме трех, где нет мебели, но я их осмотрел на обратном пути, вы сами видели, ваша светлость.

– Так что же, Джеймс? Где призрак?

– Он должен быть в этом кабинете, ваша светлость! Отсюда выходят три двери: одна – в коридор, одна – в спальню вашей светлости, а напротив нее дверь в спальню блаженной памяти леди Малвенор, но она заперта уже много лет. Поскольку пойманного мной маленького негодяя в коридоре нет, а исчез он, когда я стоял в дверях вашей спальни, он наверняка спрятался здесь – а спрятаться здесь можно только за занавесками!

Воцарилось молчание, в котором чувствовались сомнения. Несмотря на то что Джеймс рассуждал так уверенно, он не спешил проверить свое утверждение – из моего тайника под кроватью я видел ноги дворецкого, неподвижно застывшие рядом с ногами его хозяина. Очевидно, лорд Сесил обратил внимание на это противоречие и саркастически заметил:

– Вполне логично, Джеймс! На днях, руководствуясь той же логикой, мы рассчитывали непременно поймать нашего призрака на чердаке… Представьте, мне запало в память одно изречение мэтра Дашснока: «Применять к призракам правила логики – это все равно что открывать банку сардин зубочисткой». Под этим банальным набором слов кроется глубокая истина. Готов биться об заклад на двадцать гиней – за занавеской призрака нет!

– Я никогда не бьюсь об заклад, ваша светлость. Это противоречит заповедям моей Церкви.

– Нынешним вечером эта заповедь весьма для вас кстати! Ну раз так, ищите его, не рискуя потерять деньги…

Громадные ступни Джеймса исчезли из поля моего зрения, потом возвратились.

Наступило еще более долгое молчание. Его прервал ласковый, покровительственный голос лорда Сесила.

– С некоторых пор, мой добрый Джеймс, все мы переутомлены. Ваша ошибка простительна…

– Но я не сошел с ума, ваша светлость! История очень простая… Мне никак не удавалось уснуть, и я спустился в большую библиотеку, чтобы в старинной Библии найти ответы на кое-какие мои вопросы. Через несколько минут мне послышался крик леди Памелы. Я побежал на крик и, к своему удивлению, на столе в столовой увидел зажженную свечу. Поскольку голоса леди Памелы больше слышно не было, я погасил свою лампу и спрятался за буфетом. И тут из комнаты леди Памелы преспокойно вышел мальчуган, который направился к свече. Я схватил его за шиворот…

– Это на вас похоже!

– Уверяю вас, ваша светлость, этот гадкий шалопай состоял из самой обыкновенной плоти и разговаривал как любой из нас!

– Досадно, что эта плоть куда-то испарилась!

– Но свеча осталась!

– Ну что ж, с этим я не спорю.

– Признаюсь, это совершенно непонятно.

– Мэтр Дашснок, – заговорил лорд Сесил поучительным тоном, – дал мне прочитать труды, посвященные чисто технической стороне вопроса, Джеймс. Из них явствует, что консистенция некоторых избранных эктоплазм настолько напоминает доброкачественную человеческую плоть, что невольно можно ошибиться.

– Ваша светлость полагает…

– Судя по всему, вы встретили Артура, который прогуливался со свечой, чтобы легче было ввести вас в заблуждение и посмеяться над вами. Если верить мэтру Дашсноку, призраки склонны к таким розыгрышам.

– Если ваша светлость утверждает…

– Я ничего не утверждаю, Джеймс, я констатирую. Вы поймали сквозной ветерок. Единственное, чем вы можете подтвердить свои слова, – это свеча. Превосходное доказательство! Наш дом ломится от них… Позвольте мне снова лечь спать, у меня больше нет сил. И поразмыслите над пословицей «Sapiens nihil affirmat quod non probet». На нашем родном языке это означает: «Мудрец никогда не утверждает того, чего он не может доказать».

На этом беседа двух пар ступней закончилась. Ступни Джеймса уныло удалились, а ступни лорда Сесила приблизились к кровати.