Текст книги "Древние ассирийцы. Покорители народов"

Автор книги: Йорген Лессеэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

«Скажи Ясмах-Ададу: так говорит Шамши-Адад, твой отец. Письмо, которое ты послал мне, я слышал [то есть мне его зачитали вслух].

Относительно того, что на протяжении последних трех лет дурное говорилось о Мубалшаге – хочешь ли ты обвинить его или, наоборот, не винишь его, пусть он тем не менее работает. Ты еще молод: еще нет бороды на твоем подбородке, и даже теперь, когда ты достиг зрелости, ты не обустроил дом. […], твой дом в Экаллатуме и твой дом в Шубат-Энлиле покинуты. […]… Теперь, когда Усур-авасу встретил свою судьбу [то есть умер], кто будет присматривать за твоим домом? Не бывает же так, что, если чиновник не выполняет свои обязанности на протяжении всего двух или трех дней, администрация рушится? Почему в таком случае ты не назначил человека на эту должность? Что касается замечания в твоем письме: «Син-илуни слишком молод; он не подходит для администрации», – ты, конечно, не можешь знать заранее, что он слишком юн (для этого). Почему ты следовал советам Син-илуни, почему ты поверил клевете о Мубалшаге и до сих пор не позволил ему работать? Кого тогда я могу назначить в твою администрацию? Твои слуги, ты сам знаешь их лучше. Сам назначь человека для своей собственной администрации».

В письме к Ясмах-Ададу Шамши-Адад сообщает ему о победе, недавно одержанной его братом Ишме-Даганом над восточными ассирийскими провинциями:

«[Вражеское] войско собралось в городе Кабре. Я послал Ишме-Дагана в страну Ахазим с [ассирийской] армией. Я, со своей стороны, также отправился в этот город. […] Он [то есть Ишме-Даган] уничтожил войска этой страны и племена турукку, присоединявшиеся к ним в их вылазках. Ни один не сбежал. По этому случаю я полностью захватил страну Ахазим. Это великое поражение для страны. Ты можешь радоваться этому! В то время как твой брат одержал здесь победу, ты остаешься там, развалившись среди женщин. Но теперь, когда ты движешься [на запад] к Катне, веди себя как мужчина. Твой брат прославил свое имя, сделай подобное – в свою очередь, прославь свое имя в своей собственной стране».

В другом письме Шамши-Адада содержатся аналогичные наблюдения. Получая эти послания, Ясмах-Адад вряд ли был раздражен меньше, чем его отец опечален, отправляя их:

«Что касается тебя, сколько намеще постоянно руководить тобой?.. Сколько еще ты не будешь в состоянии управлять собственным домом? Разве ты не видишь, что твой собственный брат стоит во главе огромных армий?»

Однако на этот раз терпению Ясмах-Адада пришел конец. Оскорбительное ли «мы», подразумевающее, что не только отец, но и брат должны руководить им, заставило Ясмах-Адада отправить в ответ гневное послание? Является ли письмо, найденное в архиве Мари и содержащее ответ, копией, оставшейся в канцелярии Ясмах-Адада, или оригиналом, который он в конце концов решил не посылать?

«Скажи Адде [7]7
  Адда – уменьшительное от имени (Шамши-)Адад. Таким образом сыновья проявляли нежность по отношению к отцу.


[Закрыть]: так говорит Ясмах-Адад, твой сын. Письмо, которое Адда отправил мне, я слышал. Это послание, где написано: «Что касается тебя, сколько намеще постоянно руководить тобой? Ты еще молод: еще нет бороды на твоем подбородке. Сколько еще ты не будешь в состоянии управлять собственным домом? Разве ты не видишь, что твой собственный брат стоит во главе огромных армий? Так что займись администрацией своего дворца и своего дома».

Вот что Адда написал мне.

Разве даже сейчас я молод и не способен управлять? Прежде [?] Адда считал иначе и […]. Почему из-за этого я не могу повелевать слугой и своим домом? Что было прежде, когда я был ребенком и рос в доме Адды? Теперь оказалось, что слуги единожды, дважды вырвали меня из сердца Адды; и до настоящего времени поддержка Адды была […]. Поэтому я подвергаюсь нападкам, и Адда[…] Но когда я предстану перед Аддой, я скажу следующее: «Я предстаю перед Аддой; я изолью страдания своего сердца перед Аддой; я возьму […]…» В то же время Адда не написал мне; он не решил мою судьбу и […]».

Судя по письмам Шамши-Адада, он был нетерпеливым, неугомонным и активным человеком, не выносившим, если подчиненные с задержкой выполняли его повеления, и с большим трудом прощавшим невнимание к отправленным им письмам. Поэтому он пишет Ясмах-Ададу:

«Я писал, чтобы ты как можно быстрее послал ко мне Пуцурили. Ты не послал его ко мне как можно быстрее. Теперь (время для организации) жертвенного пиршества прошло. Теперь, когда (время для) жертвенного пиршества прошло, ты […]. Почему ты не послал его ко мне как можно быстрее в связи с (празднованием этого) ежемесячного торжества?»

Намек на иронию проскальзывает в письме о посланниках из Катны, современной Мишрифы (Сирия), расположенной немного к востоку от реки Оронт. В те времена это государство находилось в тесных дружественных отношениях с Ассирией.

«Эти твои деяния – разве они выдающиеся? Вплоть до настоящего момента ты задерживаешь посланников из Катны. Почему ты их задержал? Из-за того, что ты задержал их, не по этой ли причине они пассивны? Пошли их ко мне. Вероятно, ты не знаешь о том, что происходит в твоем дворце, и задержал этих людей, чтобы они постоянно приносили тебе подарки. Это Муту-Бисир [я полагаю], кто последовательно расстраивает дела в твоем доме и задерживает этих людей. Но даже если эти подарки даются, будут ли эти люди постоянно давать (их)? Как только ты услышишь это мое письмо, ты должен послать их ко мне как можно быстрее. Они будут […] мне. Более того, пошли ко мне Урсаманума».

Тон писем Шашми-Адада мог быть обнадеживающим:

«Письмо, которые ты послал мне, я слышал. Письмо, что Яшуб-Эль отправил Лауму, то, которое Лаум (пере)слал тебе (и которое) ты отправил мне, я слышал его. Среди этих слов нет ни одного правдивого. Они все преувеличены. Яшуб-Эль был проинформирован […], и, следовательно, он написал Лауму; но тем не менее это пустые слова – нет ни одного правдивого слова. (Поэтому) нет оснований для того, чтобы твое сердце было обеспокоено».

Постоянный критицизм отца, вечная ирония, намеки и гораздо более редкое одобрение – все это вряд ли помогало Ясмах-Ададу побороть свою робость, которая, вероятно, была одной из основных черт его характера. Эта неуверенность в себе возрастала из-за того, что власть ассирийцев над Мари, которую он обязан был олицетворять, не была бесспорна. Следует помнить, что все еще был жив сын Яхдунлима Зимрилим, законный наследник трона Мари. Вряд ли он бездействовал, когда в Мари правили ассирийцы. В пустынях вокруг маленьких аморейских царств, расположенных вдоль Евфрата, забурлила жизнь. Там бродили племена бедуинов, постоянно наводившие ужас на обитателей укрепленных городов внезапными нападениями и грабежами. Зимрилим мог с легкостью спрятаться в пустыне, затерявшись среди этих племен, и заключить союз с местным вождем, который и без того с удовольствием напал бы на Мари. В самом городе также могли быть люди, хранившие верность семейству Яхдунлима и делу его династии. Данное предположение лучше всего объясняет тот факт, что некоторые чиновники продолжали служить в государственной администрации после свержения власти ассирийцев. Вероятно, Зимрилим вознаградил верных ему людей, которые тайно работали на него. Сам Ясмах-Адад в письме Шамши-Ададу признает, что ему приходится сталкиваться как с внешними, так и с внутренними трудностями:

«Скажи Адде: так говорит Ясмах-Адад, твой сын. В предыдущем письме я уже сообщал Адде о 2000 человек, которых вавилонянин [то есть вавилонский царь Хаммурапи] [мобилизовал и держит?] в Иде [8]8
  Ида – древнее название города Хита, находящегося на Евфрате. Город Тутул расположен совсем рядом от него. Однако вероятно, что на берегу реки Балих также находился город, названный Тутул.


[Закрыть]в распоряжении […]. Теперь эти войска были отправлены домой. Касательно моего путешествия в Тутул, […]… Что до меня, я был вынужден иметь дело с врагом в самом Мари… […]»

Многие личные и административные проблемы, с которыми приходилось сталкиваться Ясмах-Ададу, вызваны тем, что он занимал крайне опасную должность. То, что Шамши-Адад постоянно сравнивает его с братом, причем всегда в пользу Ишме-Дагана, кажется непродуманными. Разве можно не проникнуться симпатией к Ясмах-Ададу, прочитав строки еще одного его письма отцу?

«Скажи Адде: так говорит Ясмах-Адад, твой сын. Адда написал мне о Син-иддинаме следующее: «Я хочу назначить его правителем городов Разамы, Буруллума и Хабуратума. (Таким образом) его должность (в твоей администрации) становится вакантной. Пошли его ко мне как можно быстрее». Вот что Адда написал мне.

Если я сейчас пошлю Син-иддинама к Адде, кто тогда останется здесь и будет оберегать основания этого дворца? Как Адда прекрасно знает, фундамент под этим дворцом не очень хорошо укреплен. […]… Потому что я уважаю Адду, и из-за того, что я его сын, я пошлю его к Адде. [Но] позднее, если Адда приедет в этот город и познакомится с ситуацией |сложившейся здесь], и выяснится, что была допущена ошибка, кто даст отчет Адде? Но пусть Адда обдумает это, (а именно) то, как важно для Син-иддинама остаться в городе. Пусть Адда не говорит мне: «Но ты, конечно, знал обо всем этом. Почему ты не обратил па это мое внимание?» Теперь я поделился своими знаниями с Аддой. Пусть Адда сам обдумает это в соответствии со своим царственным величием».

Одна из причин, по которым мы не можем полностью понять смысл писем из Мари, да и любых посланий, известных нам только с одной стороны, заключается в том, что наше знание ситуации оказывается неполным. В большинстве случаев мы видим лишь ответы или вопросы. Лишь изредка удается прочесть и то и другое. Поэтому обстоятельства, побудившие кого-либо написать письмо, можно восстановить лишь по содержанию самих посланий. Изучению писем, найденных в Мари, помогает тот факт, что в них часто встречаются цитаты из сообщений, полученных ранее.

Другая трудность связана с тем, что мы не всегда можем восстановить, в какой последовательности были получены или отправлены письма. Как правило, ее можно определить только по ссылкам на происходившие в определенной последовательности события. Властный характер Шамши-Адада нередко заставлял его датировать свои письма. Каждое послание он завершал словами о том, что оно было написано в такой-то день такого-то месяца, «когда день завершился, на закате» [9]9
  Письма он писал и в другое время – «утром», «когда прошла половина дня», «в самое жаркое время дня».


[Закрыть]. Иногда он указывает срок, в который необходимо уложиться с ответом, но эта практика, введенная им, поддержанная его сыном Ишме-Даганом и не применявшаяся другими жителями Месопотамии, просуществовала недостаточно долго для того, чтобы позволить нам составить относительную хронологию писем из архива Мари.

Например, по контексту приведенного ниже письма, на основании которого можно судить о том, каким образом Ишме-Даган вмешивался в отношения Шамши-Адада и Ясмах-Адада, можно судить о предшествовавших его написанию событиях. Теперь, когда мы уже видели, что Ясмах-Адад не знал, как поступить в ситуации, сложившейся в Мари, мы понимаем, что его идея о том, чтобы выступить с предложением об отнесении города Шубат-Шамаш к юрисдикции Мари, было ошибочной. Не понимание ли этого, не нечистая ли совесть заставили его сначала узнать, как отнесется к этому предложению его брат?

«Скажи Ясмах-Ададу: так говорит Ишме-Даган, твой брат. Что касается вопроса, для получения ответа на который ты должен изложить перед царем твое желание [вступить во владение] Шубат-Шамашем и о котором ты уже писал мне однажды, ты приказал, чтобы мне было отправлено письмо, и я повелел, чтобы тебе был послан ответ. Уже второй раз ты посылаешь мне письмо. Я не могу согласиться с твоим желанием [получить] Шубат-Шамаш: так не пойдет. Когда ситуация складывается таким образом, что царь прежде уже обрушивал на тебя свой гнев в таких выражениях, как: «Почему ты до сих пор упорно отказываешься создать для [управления] городами Мари и Тутулом прочную основу?» – стремление [заполучить] Шубат-Шамаш кажется в свете этого неприемлемым. Если ты потребуешь Шубат-Шамаш, царь выскажется следующим образом: «Он не сумел создать прочную основу для Мари и Тутула, и тем не менее теперь он требует Шубат-Шамаш», – и он прикажет тебе не говорить более ни слова (об этом). Как только ты объединишь Мари и Тутул, ты сможешь требовать у царя Шубат-Шамаш, и тогда он отдаст его тебе с удовольствием. Вот братский совет, который я даю тебе. Я надеюсь, что ты не скажешь: «(Просто) Ишме-Даган не хочет, чтобы область Шубат-Шамаша подчинялась Мари». Поистине, зачем мне Шубат-Шамаш? Шубат-Шамаш находится на расстоянии 20 двойных часов от города [10]10
  Неясно, какой город имеет в виду Ишме-Даган – Экаллатум или Ашшур. Последний нередко называли просто «город», подобно тому как в написанных на латыни текстах Рим часто назван urbs.


[Закрыть]. Наоборот, он расположен рядом с тобой, рядом с областью Мари. Если части территории, о которых я просил, (должны) достаться тебе, требуй их».

Об отношениях, существовавших между братьями, можно судить по другому письму от Ишме-Дагана Ясмах-Ададу, в котором прослеживаются слегка снисходительные интонации и, возможно, намек на разногласия и конфликты, которые после смерти Шамши-Адада привели к расколу в самой Ассирии.

«Среди тех, кто близок мне, я слышал разговор на (определенную) тему. Ты жалуешься, что Айуштулла назначен (правителем) города Каттунана, и твои жалобы были переданы царю. Почему ты жалуешься на это и почему ты стал высказываться таким образом? Это недостойное поведение. Что еще я могу написать тебе? Если ты прибудешь ко мне в целости и сохранности и мы встретимся, то это хорошо, (и) у нас с тобой будет долгий разговор [об этом]. (Между тем) ты живешь вдалеке, и немногие из тех, что с тобой, могут советовать тебе в этих делах: да сделает бог тебя в таком случае великим! Важные решения, столько, сколько может выпасть на твою долю, ты должен писать […] в полноте своего сердца. То, что ты написал царю о Син-тири, не таково. Прежде в городе […] я говорил тебе следующее: «Позволь мне посоветовать тебе! Без тебя я […]. Дело, которое ты намереваешься (изложить?) царю, [сначала напиши о нем] мне»… Не пиши царю. Область, где я живу, близко (от столицы). То, что ты хочешь написать царю, пиши мне, чтобы я посоветовал тебе в месте, куда ты собираешься […]…»

Во многом реконструкция истории Ассирии этого периода зависит от правильной интерпретации намеков, не очень хорошо скрытых намерений, на вере в объективность авторов писем и на том, что время от времени можно прочитать между строк. Более того, подтекст, скрытый в словах языка, на котором записаны тексты, превращает их в высококлассные источники, хотя использовать их следует с осторожностью и критичностью.

Шамши-Адад управлял всеми сторонами жизни общества. Приведенные ниже письма, выбранные из обширного материала, находящегося в нашем распоряжении, ясно свидетельствуют о том, что вопросов, на которые он не обращал внимания, было совсем немного.

Он заранее предупреждает Ясмах-Адада о прибытии каравана в Катну. Он интересуется изготовлением плугов и подбором опытных пахарей. Ему, вероятно, были близки темы возделывания полей и освоения новых земель. Он также был обеспокоен проблемой, которая в настоящее время является настоящей головной болью для жителей Ирака, – отсутствием лесов. Конечно, царю была нужна древесина, но, возможно, он также понимал, что только новые посадки могут защитить почву от выветривания. Он приказывал доставлять древесину в города. Шамши-Адад высказывает свою точку зрения на проблему производства бронзовых гвоздей. Он дает указания о назначении кораблестроителей, художников, чиновников, личного состава армии и лично интересуется положением политических заключенных. Этот перечень полностью составлен по письмам Шамши-Адада к Ясмах-Ададу.

Караваны в Катну

«Я только что направил к тебе караван, караван, который везет гадание в Катну. Ты не должен овладевать этим караваном. Людям [в составе каравана] должно быть позволено получить знамение и […]. Напиши в Терку, чтобы им дали десятидневный запас провизии, и они могли добраться до Катны».

Помимо всего прочего, гадали в Месопотамии посредством изучения внутренностей жертвенных животных, в частности печени ритуально забитой овцы. До настоящего времени сохранилась обширная литература, написанная на вавилонском языке и посвященная описанию внешнего вида овечьей печени и объяснению смысла малейших особенностей ее строения. Например: «Если отросток печени отвисает, [это значит, что] царевич будет убит в своем дворце», – или: «Если [определенная] часть печени двойная, [это значит, что] сын царя унаследует трон своего отца». Археологи находили множество моделей печени, вылепленных из глины, на которых были вырезаны различные объяснения и комментарии. Перевозка овечьей печени из Шубат-Энлиля в Катну вряд ли была возможна без переносного холодильника, поэтому нам следует предположить, что упомянутый в письме караван транспортировал ее глиняную модель, результат гадания на которой был по каким-то причинам важен для обитателей Катны.

Кроме того, предзнаменования могли содержаться во всех явлениях окружающего мира. Так, на ряде клинописных табличек вырезаны советы о том, каким образом можно делать предсказания на основании физиогномики – необычных особенностей внешности различных людей, их нестандартных реакций на внешние раздражители. В целом эти тексты представляют собой сборник занимательных психологических наблюдений, в котором объясняются причины возникновения подобных нестандартных черт. В других источниках говорится о том, как делать предсказания на основе необычных особенностей ландшафта или небесных явлений (астрологические предзнаменования). Другим способом гадания было изучение специально подготовленными для этого людьми формы капли масла, оказавшейся в посуде с водой. В Месопотамии, так же как позднее в Риме, где сообщения о подобных событиях передавались сенату, играли важную роль натальные предзнаменования, то есть появление на свет уродов, таких как, например, двухголовый верблюд. Кстати, следует заметить, хотя и не без некоторого уныния, что эта весьма сомнительная составляющая вавилонского образования привлекала пристальное внимание в более поздние времена.

Поэтому можно утверждать, что европейские предрассудки во многом основаны на вавилонском искусстве предсказания. В одном вавилонском гадании содержится следующее наблюдение: «Если свинья заходит в дом человека с пальмовым волокном во рту, [это значит, что] владелец дома…» Это предзнаменование, пережив века, нашло отражение у Диккенса. В «Лавке древностей» мистер Свивеллер сообщил, что, «стоя на перекрестке у фонарного столба, он видел свинью, которая вышла из табачной лавки с соломинкой во рту, – а значит, уткам на следующей неделе опять будет раздолье, ибо без дождя не обойдется» (пер. Ю. Кагарлицкого. – Пер.).

Плуги и пахари

«Я сделал множество плугов в Шубат-Энлиле, но пет крестьянина, который мог бы использовать эти плуги. [Возьми] пять крестьян, которые живут с тобой; возьми […] из […] взамен и используй [этих других людей] в качестве крестьян. (В дальнейшем) в качестве замены крестьянам, которых ты пришлешь ко мне, я направлю тебе десять своих слуг».

«Напиши, чтобы Тутул прислал тебе крестьянина, умело обращающегося с плугом и со вспаханной бороздой. Пошли его к Ишкур-лу-ти».

Леса, древесина и т. д.

«В лесу, принадлежащем Муту-Бисиру […] издал строгий приказ, чтобы никто не приближался к лесу [11]11
  Этот запрет вполне мог распространяться на людей, которые хотели войти в лес, чтобы рубить в нем деревья. Данная ситуация напоминает сложившуюся в современном Ираке, где почти нет своей древесины и одной из сложнейших задач министерства лесного хозяйства является лесовозобновление. При этом и бедуины, и жители городов всегда считали (и продолжают так думать), будто только что посаженные деревья вполне пригодны для того, чтобы стать дровами.


[Закрыть].

Там […] ищи дерево сарбатумв размере трех мер -гар,принимая во внимание, что […]. Теперь приступай к работе, и […], если речь идет о 20 или 30 деревьях сабра-тум,их следует срубить для меня. Погрузи их на корабль и проследи за тем, чтобы они прибыли к Акбахуму в хорошем состоянии, чтобы Акбахум мог отправить их ко мне в хорошем состоянии из Каттунана.

Финиковые пальмы, кипарисы и миртовые деревья, которые были доставлены из города Катны, находятся (в настоящее время) в городе Субрум. Пошли Машийю в сопровождении нескольких чиновников в Субрум, где они должны будут разделить финиковые пальмы, кипарисы и миртовые деревья на три части. Отправь одну треть финиковых пальм, кипарисов и миртовых деревьев в Экаллатум, треть – в Нинуву [12]12
  То есть Ниневию.


[Закрыть](и) треть в Шубат-Энлиль. (Каждую) треть этой… древесины, которая должны быть отправлена в Экаллатум, Нинуву и Шубат-Энлиль, им следует разделить. Запиши на табличке (каждую часть) отдельно в соответствии с распределением, которое ты осуществляешь, и пошли (одну табличку) мне. Та, которую ты направишь в Шубат-Энлиль, должна быть перевезена на корабле в город Каттунан. Забери (древесину) из Каттунана на повозках и привези ее в Шубат-Энлиль.

Вот еще что. Необходимо провести проверку; нужно осуществить смотр войск и измерить поля. Таким образом, будет сделано новое пропорциональное распределение полей относительно земли. Следи, чтобы было доступно достаточное количество опытных писцов. Пошли ко мне в Шубат-Энлиль Урсаманума вместе с надежными писцами, которые могут […], чтобы они могли работать (вместе с нами), проводя смотр (войск) и измерение полей».

Производство бронзовых гвоздей

«Что касается производства 10 000 бронзовых гвоздей (весом) 6 сиклей каждый, я написал Лауму и Машуйе; (вслед за этим) они написали мне следующее: «Нет бронзы: мы не сможем изготовить 10 000 гвоздей». Соответственно, (только) 5000 должны быть произведены. На эти 5000 гвоздей потребуются 8 талантов (и) 20 мин бронзы. Обычно в торговле 2 мины бронзы стоят 1 сикль серебра; для 8 талантов (и) 20 мин потребуются 4 мины (и) 10 сиклей серебра. Заплати это золото, чтобы [можно было купить] брон-ty и изготовить 5000 гвоздей».

(Серебро в те времена использовалось в качестве основного денежного эквивалента. Известно, что в некоторые другие периоды истории Месопотамии мерой стоимости были медь или свинец. Из этих металлов не изготавливались монеты. В торговле их использовали в виде слитков, пластин или проволоки, а иногда колец различного размера. В процитированном выше письме упомянуты следующие меры веса:

1 талант [по-аккадски бильтум], составляет примерно 66 фунтов (около 30 кг. – Пер.),или 60 мин; 1 мина [по-аккадски манум —это около 1 фунта и 2 унций (примерно 510 г. – Пер.);1 сикль [по-аккадски ши-клум]– около 0,28 унций (примерно 8 г. – Пер.).

О корабелах

«Что касается возвращения в Тутул плотников и з Тутула, которые (в настоящее время) находятся в Шубат-Шамаше, того, о чем ты писал мне, я только что написал Ишкур-лу-ти (об этом). Он позволит этим плотникам вернуться в Тулул. Позволь им начать работу и строить корабли.

Что касается кораблей, […] пусть будет построено 60 кораблей. Как известно, я хотел отправить к тебе Силли-Эа, корабела. Напиши в Мари [13]13
  Вероятно, когда Ясмах-Адад получил это письмо, он временно находился за пределами Мари.


[Закрыть], чтобы к тебе привезли Силли-Эа и чтобы 60 кораблей были построены в Тутуле. Нельзя допускать халатности в отношении этих кораблей».

В Шубат-Энлиль вызывают певца

«Кульби-атал, сын Хасри-Амума, певец Нергала из города Хубшалум, ты удерживаешь его в Мари (и заставляешь его пребывать) в зависимом состоянии.

Теперь освободи этого человека, чтобы он мог петь здесь в честь бога Нергала».

Перевод чиновников

«Письмо, которое ты послал мне, я слышал. Ты писал мне о Шамаш-элласу и Яшуб-Эле, которые […], (и) в соответствии с твоим посланием я отправил Шамаш-элласу в Тутул. Что касается Яшуб-Эля, ты должен послать его ко мне. Я сам хочу назначить его на вакантную должность здесь. Что касается замены Шамаш-элласу, ты должен назначить надежного человека, самого известного, по твоему мнению, в стране, (человека) уважаемого, того, к кому ты относился с благосклонностью в Терке, вместо Шамаш-элласу».

Переброска войск

«Письмо, которое ты прислал мне, я слышал. Ты написал мне, что не отправил домой войсковые гарнизоны, находящиеся в Тутуле и Яблийе. [Эти войска] на протяжении трех лет […] для гарнизонов в Тутуле, и ты должен установить […] для Яблийи [и?..] в области Нижняя Суха. Не говори: «Войска, которые прибыли домой из Катны, могут остаться здесь, чтобы (обеспечивать безопасность) гарнизона. Они могут заменять друг друга. Одно подразделение может оставаться здесь на протяжении одного месяца, а затем уйти, а другое подразделение может заменить их. Таким образом они смогут заменять друг друга без какого-либо беспокойства». Наоборот, получится так, что гарнизоны этих городов будут укомплектованы войсками из твоей собственной области, и тебе нужно отпустить их и послать ко мне войска страны [14]14
  Также возможен перевод «национальная армия». Обозначает ли это союзное войско?


[Закрыть]. Ты не должен удерживать их. Что касается смотра, о котором ты писал […]».

Розыск политических заключенных

«Певец Син-икишам, цирюльник Гурруру из Эш-нунны и Силлайя – эти три человека находились в городе Талхавум и встречались со мной. Теперь они сбежали […] вместе со своими людьми. Как только ты услышишь это мое письмо, ты должен сделать так, чтобы эти люди были связаны и помещены под стражу. Затем их необходимо привезти ко мне в Шубат-Энлиль.

Уштан-шарри, сын Уллум-тишни, человек из племени турруку, который был перевезен в Вавилон, сейчас вместе с Машумом находится в городе Сагаратуме. Дворец конфисковал дом Машума. Теперь изучи поведение этого человека, и там, где он находится, он должен быть схвачен, и тяжеловооруженные всадники должны доставить его ко мне в Шубат-Энлиль. Вавилонянин попросил его у меня (чтобы он был передан)».

(В этих двух письмах, вероятно, отразилось участие Шамши-Адада в политических играх. Эшнунна [сейчас Телль-Асмар] была столицей царства, располагавшегося в долине реки Диялы, к северо-востоку от Багдада. Шамши-Адад соперничал с аморейскими правителями Эшнунны за владение областями к востоку от Тигра, вокруг современного Киркука, и территорией к югу от этого города. Эшнунна была независимой, ею вплоть до 32-го года царствования Хаммурапи (примерно 1696 г. до н. э.), когда в результате агрессивной завоевательной политики Хаммурапи вавилонская армия захватила Эшнунну, Субарту и Гутиум, правили собственные цари.

Во втором из процитированных выше писем под словом «вавилонянин» [по-аккадски авилум бабилиюм,«человек Вавилона»] подразумевается Хаммурапи. Таким образом, это сообщение, вероятно, было составлено в период между восшествием Хаммурапи на престол в 1728 г. до н. э. и 1716 г. до н. э., когда скончался Шамши-Адад. Вполне вероятно, что письмо следует отнести ко времени незадолго до 1716 г. до н. э., когда после нескольких лет царствования Хаммурапи сумел доказать силу Вавилона и, следовательно, вести с Шамши-Ададом переговоры не только на равных, но и используя в качестве поддержки все могущество Вавилона.

Оба имени: Уштан-шарри и Уллум-тишни – хурритские.)

По этим нескольким письмам, отправленным Шашми-Ададом, видно, каким образом он лично принимал участие в управлении гражданской и военной сферами жизни Ассирийской державы. Во внешней политике он стремился как можно более тесно взаимодействовать с другими аморейскими правителями, управлявшими областями, расположенными в верхнем течении Евфрата, и регионами, находящимися дальше к западу и югу. Так, мы уже видели, как караван, отправленный из Шубат-Энлиля в Катну, современную Мишрифу, перевозил важное сообщение, полученное в результате гадания (с. 94). Шамши-Адад и Ишхи-Адад, правитель Катны, поддерживали дружественные отношения. В другой раз войска из Катны прибыли в Мари (с. 99). Они описаны таким образом, что их можно считать подразделениями, являющимися частью международной, «имперской» армии («войска страны»), включающей отряды как из Ассирии, так и из Катны. Значительный интерес для обеих сторон представлял контроль над кочевыми племенами, бедуинами, вооруженные полчища которых держали в постоянном страхе приграничные области городов-государств.

О том, почему Катна нуждалась в поддержке ассирийцев, можно сделать вывод, прочитав следующее письмо:

«Скажи Ясмах-Ададу: так говорит Шамши-Адад, твой отец. Я уже писал тебе об отряде из 500 человек (из войск) вдоль Евфрата, которые подразумевалось послать в Катну под предводительством Зимри-илу. Отправил ли ты их или не отправил ли [я не знаю], но, как только ты услышишь это мое письмо, ты должен отослать этот отряд.

В то же время я уже писал тебе об отряде из 400 человек (из войск) вдоль Евфрата, который предположительно должен быть отправлен в Катну вместе с войсками из страны Думатум и вместе с войсками Син-тири. Эти 400 человек вместе с Дур [?]-Нингирсу прибудут к тебе. Не отсылай этих 400 человек до того, как прибудут войска из страны Думатум и войска под [командованием] Син-тири… Пусть они присоединятся к этим 400 людям, и отправь их в Катну.

Что касается южной [? дословно – нижней] части экспедиционной армии с берегов Евфрата, Муту-Бисир и Самидахун должны принять командование (этим войском) […]…»

В нашем распоряжении имеется письмо, свидетельствующее о присутствии ассирийских войск в Катне и содержащее обоснование дальнейшего усиления ассирийского военного контингента, прибытия которого в эту страну ожидали с нетерпением, а его отсутствие воспринимали с отчаянием. Прибегая к дипломатической терминологии, использовавшейся в то время, правитель Катны Ишхи-Адад, обращаясь к своему союзнику Ясмах-Ададу, называл его «братом». Это обращение вполне распространено при общении правителей, обладавших одинаковым статусом. На основании этого можно прийти к выводу о том, что Ишхи-Адад признавал Шамши-Адада своим «сюзереном». Диктуя письма к Шамши-Ададу, он начинал со следующих слов: «Скажи моему господину, так говорит твой слуга». Также из письма становится понятно, что дочь Ишхи-Адада была отдана замуж за Ясмах-Адада, вследствие чего был укреплен союз между Катной и Ассирией.

«Скажи Ясмах-Ададу: так говорит Ишхи-Адад, твой брат. На протяжении многих дней я беспрестанно писал о войсках. Твои войска [здесь] постоянно отвечают мне: «Да, войска прибудут». Но прибытие войск не происходит. Теперь я еще раз поклялся жизнью бога, но куда бы ни посмотрели мои глаза, я не уверен в прибытии войск. Теперь приезжай (сам) с армией. Привези мою дочь сюда с собой. Пусть боги ее города будут милостивы (к ней), и да [смогу?] я дать ей множество подарков. Пусть у нее будет возможность встретиться со мной, и пусть ее голова будет увенчана славой!»

Следующее письмо могло повлечь за собой переговоры, посвященные снабжению ассирийских подразделений, расквартированных в Катне, или быть одной из постоянных просьб Ишхи-Адада прислать войска.

«Скажи Ясмах-Ададу: так говорит Ишхи-Адад, твой брат. Ты послал мне слово касательно Ишме-Дагана, и я очень радовался ему. Вот еще что. Что касается твоего приезда сюда, не будь бездеятельным. Время благоприятствует твоему прибытию. Эти три города не очень хорошо укреплены. Мы сможем занять их за один день. Приезжай ко мне как можно быстрее, и давай захватим эти города. Тогда твои люди смогут охранять добычу. Если ты мой брат, приезжай ко мне как можно быстрее».

В нашем распоряжении имеется одно письмо от Ишхи-Адада, никак не связанное с остальными. Оно не имеет исторического или политического значения, содержит сведения об обмене дарами между двумя союзными государствами и отличается от остальных писем из Мари. Хотя оно было адресовано Ишме-Дагану, оно было найдено в архивах Ясмах-Адада. Данный факт можно объяснить, лишь предположив, что Мари являлся центром сбора и обработки корреспонденции между располагавшейся на западе Катной и находившимся на востоке Экаллатумом: вероятно, через Мари пролегал маршрут курьерской службы. Болезненная тема этого письма и несдержанность тона, вероятно, не позволили Ясмах-Ададу переслать его Ишме-Дагану, чувства которого он, возможно, не хотел ранить. Между прочим, следует заметить, что Ясмах-Адад проявлял определенный интерес к письмам, которые были адресованы не ему.