Текст книги "Исход"

Автор книги: Йездигерд Сасанид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 18
Шанс

После смерти Айдара Филимонов ещё сутки оставался в камере, наедине с мертвым телом. Именно тогда Алексей понял, что Нуриев был полностью прав, останься он без общения с самого начала и он бы именно сломался, наблюдая за предсмертными мучениями своего товарища. Но сейчас каждая минута пребывания наедине с мёртвым уже Айдаром делала его сильнее. Он понимал что должен стать полностью невменяемым, выпустить наружу всю иррациональную часть себя и тем самым использовать свой единственный шанс. Это надо было сделать во чтобы то ни стало. Он единственный теперь мог доложить своим о том интересе который фашисты имеют в отношении метро. Этот интерес мог представлять вполне серьёзную опасность. Потому донести эту информацию нужно было даже ценою собственной жизни.

Когда в камеру вошли охранники Филимонов, сперва изображая полный ступор дав себя отстегнуть от цепи, с истеричным воплем набросился на них. Толстый охранник, с розовой повязкой, испугавшись выскочил из камеры оставив своего товарища наедине с Филимоновым. Алексей накинувшись на него сломал ему шею, и увалив на пол принялся зубами отгрызать ему уши и нос. Заскочившие спустя несколько минут в камеру охранники с дубинками были шокированы этим зрелищем. Преодолевая страх, они принялись жестоко избивать Филимонова дубинками. К счастью избиение скоро прервал вошедший в камеру Герман Алексеев. Филимонов к тому времени отключился от очередного сильного удара по голове дубинкой. Охранники подняли его и отнесли в кабинет Алексеева. Там его для пущей предосторожности, усадив на пыточный стул, пристегнули наручниками.

Охранники вышли, а Алексеев набрав стакан воды выплеснул его в лицо Филимонова. Тот достаточно быстро очнулся, и оглядев всё вокруг бешеным взглядом завопил:

– Вы меня обманули!!! Вы мне обещали, что меня не будут бить!!! Как теперь я могу вам верить?!

– Очень легко и просто. Вы обязаны мне верить. Вам больше не во что и некому верить, кроме как мне. – Не поняв начавшейся игры, начал разговор Герман.

– Нет!!! Я теперь никому не верю!!! – Снова провопил Филимонов, сохраняя бешеный взгляд. И прикрыв глаза начал напевать песню на английском языке.

– Летс спендинг найт тогезер… – Удивительно точно копируя манеру Мика Джаггера, напевал Филимонов. И внезапно осёкшись продолжил. – Слышь, красавчик, давай проведём ночь вместе?! Тебе понравится, я тебя классно выебу!!! Ну, чего ты мордашку сморщил, противный?! Или ты не пидор?! Нет!!! Ты всё-таки пидор!!! – И Филимонов заливисто, искренне засмеялся.

Герман с нескрываемой ненавистью и презрением оглядел Алексея и с угрозой в голосе произнёс:

– Вы идёте по очень тонкому льду. Советую сохранять осторожность.

– О!!! Лёд!!! Виски и лёд!!! Лёд и виски!!! Замечательно!!! – Громко скандируя произнёс Филимонов.

Герман ничего не ответив, торопливым шагом вышел из кабинета. Через пять минут он вернулся вместе со вчерашним гостем. У обоих на лице легко читалась сильная озадаченность.

– Вот, смотри Александр. По всей видимости случился вполне определённый вариант. – Сказал Герман указывая жестом на Филимонова.

– УУуууу…. Алллександррррр… – Пафосно начал Алексей. – Я смотрю у вас тут прям кружок по интересам. Кружок любителей поиграть в очко? Я угадал?

– О чём он? – Шёпотом на ухо спросил Александр Германа.

– Несёт бред. Полностью потерял контроль над собой. По-моему мы перестарались. – Так же шёпотом на ухо ответил Герман.

– Тем хуже для него. Стоит сегодня же сделать из него пищу для мразей. Не надо сантиментов. Ты сделал ошибку, так исправь её. – Шёпотом, но с нескрываемым неудовлетворением сказал Александр.

Спустя четверть часа Филимонов, уже связанный, снова сидел в камере. Опёршись о стену он задремал. Судьба его уже была решена Германом и сегодня во второй половине дня, как и полагал Айдар, его должны были отвести к метро и привязав там оставить на съедение мразям.

Филимонова вывели наружу вместе с ещё одним пленным из числа федералов. Перед этим им обоим завязали глаза чёрной повязкой.

– И всё же я верно всё сделал. – Думал Алексей переступая ногами. – Как же я угадал его реакцию. Всё сложилось, как я и хотел. Уязвлённое самолюбие этого гондона, вкупе с нежеланием заниматься грязными, жестокими делами воплотили мой замысел в жизнь. Лох вы, гражданин Герман Алексеев. У тех же ваххабитов так в плену не повыёбываешься. Назвал бы такого как Алексеев у них пидором и самого бы немедля отпидорасили, так, для профилактики. И за охранника тоже, руки бы переломали и зубы повыщёлкивали. А тут вот. Лох он. Действительно лох. И все они лошары. – Довольно думал Филимонов, наслаждено вдыхая свежий воздух.

Подведя к месту пленных связали между собой, обмотав верёвкой. Конец этой же верёвки привязали к фонарному столбу. Перед тем как уйти толстый охранник стянул с Филимонова чёрную повязку.

– Чего ты там с ним возишься? – Недовольно спросил другой охранник который был вне поля зрения Алексея.

– Повязки снять хочу. – Ответил толстый.

– Это ещё зачем?

– Пусть хоть белый свет напоследок посмотрят.

– С жида всё равно не снимай.

– А может этого, в маскхалате, грохнуть, ну чтоб не мучился. Жалко, нашенский ведь, русский мужик. – Предложил толстый.

– Вот ведь сука гуманная, сейчас всё испортит. – Холодная мысль пронзила Филимонова.

– С него и повязки хватит. Пошли уже, гуманист. – Раздражённо закончил беседу другой охранник, и в спешке они удалились.

Филимонов, насколько это было возможно, огляделся по сторонам. Местность была незнакомая.

– Хуёво. Надо развернуться и посмотреть хоть название станции. – Спокойно рассуждал Алексей.

– Эй! Сзади который! Ты кто вообще?! – Громко спросил Филимонов привязанного к нему.

– Моисей Кац. – Замученным голосом ответил привязанный.

– Еврей?!

– Ага.

– Ты из федералов вроде. Как до жизни то такой дошёл? – Продолжал задавать вопросы Алексей.

– Я из штаба бумаги отвозил, по дороге на диверсантов напоролись. Потом сюда приволокли. Допросили и вот, я здесь.

– У федералов теперь и диверсанты шастают? – Удивлённо спросил Алексей.

– Да. С некоторых пор, ходят группы фашистов, иногда в нашу форму переодеваются. Нападают на одиночный транспорт, минируют основные магистрали, убивают офицеров и просто известных людей. А вы разве не из федералов? – Несколько напугано спросил Кац.

– Из них самых. Филимонов Алексей Геннадьевич. Капитан, теперь уж наверное бывший. – Представился Алексей.

– А почему бывший? – Спросил Кац.

– Потому что так сложились звёзды. Про гороскопы слышал ведь. – Иронично ответил Филимонов и продолжил. – И вообще, скоро начнёт темнеть, нам надо что-то сделать чтобы выбраться отсюда. Для начала мне нужно развернуться и осмотреться. Учитывая что к моей спине прицеплена твоя тушка, Кац, без твоей помощи мне не обойтись. Понимаешь?

– Да. – Вяло ответил Кац.

– Тогда начинаем двигаться. – Уже приказал Филимонов.

Вскоре удалось развернуться. Кац двигался мешковато и вяло, попутно страдальческим голосом рассказывая о своих внутренних переживаниях. Филимонов как мог старался не обращать на это внимания. Осмотр входа в переход и прилегающей территории оказался не очень информативным. Названия станции так и не удалось обнаружить.

– Вот блядь. – Выругался с досады Алексей.

– Я не хочу больше двигаться, это бессмысленно. Будет лучше если к тому моменту когда стемнеет мы замёрзнем. – Выдал рассуждение Кац.

– Вот уж не везёт. Встретить смерть в компании такого уёбка. – Разозлено подумал Алексей. И размахнувшись головой ударил своим затылком по голове Каца.

– Хули ты там пиздишь овца!!! – Закричал Филимонов. И не унимаясь продолжил. – Эможид ебаный!!! Ещё раз пизданёшь подобную хуйню я прошибу твой череп!!! Хотя нет! Я сделаю лучше! Я освобожусь сам! Дам тебе пизды! Свяжу и оставлю здесь! И ты подохнешь! И у тебя не будет никакого шанса заразить местный генофонд! Понял меня овца?! – Завершил гневную тираду Филимонов.

Начинало смеркаться, Алексей это заметил, и его состояние стало напоминать сегодняшнее утреннее.

– Надо бороться! У нас есть шанс! Он один! Но нам надо его использовать! – Громко и отрывисто говорил Филимонов таща за собой Каца. Целью был переход, у самого начала его, на ступеньках лестницы Алексей заметил куски битого стекла. Подхватив один из них можно было попробовать перерезать верёвку. Попытки порвать её, двойным усилием, предпринятые до этого, оказались безуспешными. Причиной стало прежде всего низкое усердие Каца. Тот лишь обозначал усилия, становясь дополнительной нагрузкой для Алексея. Заметив такой ход событий Филимонов поставил на голове Каца новую шишку. Теперь же, затолкав Каца в переход Алексей оказался спиной к нему. Так было комфортнее, не видеть входа в метро на фоне стремительно спускающейся ночной темноты. Кацу уже стало всё равно, да и на глазах его продолжала оставаться чёрная повязка.

– Вот оно, спасение!!! – Раня пальцы подхватил кусок стекла Алексей. – Сейчас!!! Сейчас!!! Я разрежу верёвку и мы с тобой уйдём! Слышишь Кац! Потом я приведу тебя в одно хорошее место! Там много хороших людей! А ещё я тебе расскажу про одного замечательного татарина! Ему было хуже, чем тебе сейчас! Но он боролся! – Надрезая верёвку говорил Филимонов. Взгляд его был бешеный. Зрачки расширились от темноты, и радужки стало совсем не видно.

– А потом мы подлечимся и отдохнём! И пойдём валить этих мразей! И будем валить до победы! Ты веришь в победу?! Я верю! Мы победим! А знаешь почему?! Потому что мы сильнее! Мы сильнее всех этих мразей! Победу над ними нам завещал товарищ Сталин! Ты уважаешь товарища Сталина, а Кац?! Не уважаешь!!! Вот сейчас освобожусь и покажу тебе, говна ты кусок! Махом зауважаешь товарища Сталина! – Уже в полном безумии кричал Филимонов. Верёвка тем временем с трудом, но поддавалась.

Из перехода послышались шаги. Идущих, судя по звуку шагов, было много. Алексей слышал их, но ему было уже всё равно. С тупым упрямством он продолжал резать верёвку и что-то выкрикивать время от времени. Кац, услышав шаги, обмяк и Филимонов услышал журчание стекающей по лестнице перехода жидкости.

– Ты обоссался!!! Мудак!!! – Кричал обращаясь к Кацу Алексей.

Тем временем из-за спины вышли мрази. Не переставая резать верёвку Алексей обратил на одного из них внимание. Седые волосы на его голове были аккуратно пострижены, борода и усы не были взлохмачены. При ходьбе тот опирался на палку. Он подошёл вплотную к Алексею и тот заметил на лице мразюка широкую улыбку.

– Хули ты лыбишься?! – Теряя силы закричал ему прямо в лицо Алексей.

В голове у Филимонова возник образ заставки известной телепередачи.

– Спят усталые игрушки, книжки спят… – Напевал ему образ заставки навевая спокойствие и желание заснуть. Алексею не удалось адекватно среагировать.

– Это бред. Это гипноз. Я тоже так могу. – Бормотал он себе под нос засыпая.

– Добро пожаловать домой. – Очень хриплым голосом внезапно сказал аккуратный мразюк уже спящему Филимонову.

Глава 19
Чёрные

Алексей с трудом открыл глаза. Он лежал на матрасе, под головой было свёрнутое шерстяное одеяло. Точно таким же он был накрыт сверху. Поведя взглядом Филимонов обнаружил, что находится в помещении размером с крупную комнату в панельном доме. В противоположной стороне находился источник слабого света. С трудом, от слабости, повернув голову Алексей увидел в противоположной стороне комнаты чёрный прямоугольник выхода. Рядом с выходом стоял офисный стол и стулья. Возле него, на полу, имея под задницей свёрток матраса, прислонившись стеной к спине, сидел молодой парень в камуфлированной форме с российским шевроном на левом рукаве. За столом, слегка сгорбившись сидел, спиной к Филимонову, седой человек в жилетке из шерстяного одеяла. Внезапно нахлынувшие образы воспоминаний о недавних событиях немного оживили Алексея. Прикрыв глаза он достаточно шумно вздохнул. Услышав этот вздох седой человек развернулся на стуле и очень хриплым голосом, но достаточно громко, с радостной интонацией произнёс:

– Очнулся доходяга! – И обратившись к сидевшему на полу распорядился. – Кац, сгоняй на станцию, к входу, кипятку у повара возьми. Если поинтересуется кто, скажи для меня. Вот термос. Давай по шустрому.

Кац, подхватив термос из рук седого человека, направился к выходу. Он уже почти вышел как его снова окликнул седой:

– И пожрать не забудь там прихватить. Рагу для нас и бульон для него. – Закончил фразу седой указав жестом в сторону Алексея. Кац, кивнув головой, ушёл.

– Я в метро? – Выждав паузу, тихим голосом спросил Алексей.

– В общем смысле да. – Ответил хриплый голос.

– А ты кто? – Так же тихо и без эмоций снова спросил Филимонов.

– Шмель меня звать. Здешний старший. Вообще мы знакомились уже. Но ты в бреду был, наверное сразу и не вспомнишь. – Спокойно ответил представившийся Шмелём человек. И, предваряя вопросы Филимонова, продолжил. – Десятый день уже лежишь. Лихорадка у тебя случилась. Думали помрёшь. Аспирин давали, водой сладкой отпаивали. Здесь навроде как кабинет мой, почти как у вашего Пяткова.

– В бреду всё выболтал. – Ёкнуло сердце у Алексея.

– Не переживай ты так. – Угадав ход мыслей Филимонова, успокаивающим тоном сказал Шмель. – Слыхали мы про вас, красных, и до тебя. Цель у нас, чёрных, с вами общая теперь. В людях человеческое сохранить. Только методы и начальные условия разные.

Алексей, слушая монолог Шмеля, попробовал приподняться.

– Ты, Лёха, лежи лучше сейчас. Слабый ты ещё. – Прокомментировал попытки подняться Шмель.

– А сахар с аспирином откуда? – Обливаясь потом, спросил Алексей.

– С общака. У нас тут правило такое, кто что ценное создаёт, приносит уделяет его часть на общак. Когда кому трудно из наших, а в твоём случае так и не наших, из общака грев выделяется. За общаком смотрящего я назначаю, и тот головой отвечает за его сохранность. А это непросто. Мы уже полгода примерно как существуем. Так за эти полгода двоих уже того, в котёл общий отправить пришлось.

– Людоеды. – С некоторой досадой и обречённостью, тихо произнёс Алексей.

– Не все. – Удивительно спокойно ответил Шмель. – Тут у нас в этом вопросе каждый решает за себя сам. Есть вот пацаны, те чушкарей наших местных собирают и на охоту с темнотой регулярно наверх выходят. Есть ботаники, те книги какой-то перед ядрёной начитались, там тоже про метро типа. Так они ещё с первого года тут грибочки всякие растят. Этот, как его, субстрат у них говно. Ну реально, говно собирают, с землёй сверху принесенной мешают, гноят, потом как-то на это дело грибы сажают. Вонь на той станции стоит не продохнуть. Провонялось всё говном там. Зато могут людей не есть. Но всё равно едят, меньше правда. Есть ещё один чудак, Учёный погремуха у него. Так тот белковую массу из каких то особых дрожжей делает. На стружках, опилках. Всё вроде ничего, он то сам здоровый, упитанный такой ходит, хотя мяса совсем не ест. Принципиальный. Но есть косяк в его теме. Жрать этот белок ну совсем никак. Запах ещё потерпеть можно, но от вкуса сразу мутит. Вот и жрёт он этот белок можно сказать в одно лицо. Не ну есть ещё пара любителей, они же ему и дерево сверху приносят. Так что Лёха выбор есть у нас. Только каждые его делает сам в удобное для себя время. И судить за него у нас никто не в праве. Я вот ем людей. Начал их есть как раз для того, чтоб соблазна судить кого-либо не было. Примерно полгода назад. Когда с Лосём, ты его знаешь, сюда пришли.

– Лосев, Саня. – Негромко произнёс Алексей задумавшись.

– Он самый. Кент мой. Матёрый человечище. С ним здесь начинал после ядрёны. Ещё на «Ясенево» в первый день познакомились. – С лёгкой ностальгией поведал Шмель.

– У наших он. – Всё так же тихо сказал Филимонов.

– Знаю уже, говорил ты. Так наверное для Лося лучше даже теперь. – Высказался Шмель.

– Это почему? – Спросил Алексей.

– Он принципиальный. Сразу сказал, что людей жрать не будет и не жрал. Порой неделями голодный ходил, но не жрал человечину. По первости крыс ловил. Тогда ещё хорошо было. И крысы жирные такие были и ленивые. А потом ушли пасюки. Видать там, наверху, сейчас сытнее им, и безопаснее. Потом мы с ним ходили, бродили здесь. Иногда наверх выходили, типа помародёрить. Потом сюда вот пришли, на Тимирязевскую ветку. Тут народ поприличнее оказался. Я людей нормальных нашёл, ход наладил, общак организовал, смотрящих назначил где надо было. А Лось в эти, как их, в странники подался. Их ещё здесь иногда бродягами называют. Но я вот странниками зову. Так и пропал, два месяца примерно новостей о нём не было. Я думал он в метро-2 пошёл. А вот от тебя и узнал, что да как.

– Метро-2? – Удивившись, уже громче спросил Алексей.

– Да. Есть такое стрёмное место. На Калужско-Рижской ветке в него ход есть. Там вояки. Сумасшедшие правда, вояки то тамошние. Мы с Лосём туда ещё в первый год заходили. Так еле смотались оттуда.

– А что там такое? – Снова задал вопрос Филимонов.

– Да как сказать, одни сумасшедшие вояки за другими сумасшедшими вояками со стволами носятся. Им чего не носиться то, жратвы нормальной, консервов там всяких, у них навалом, стволов всяких навалом, патронов к ним тоже вроде недостатка нет. Вот и бегают, дурью маются. По первости и в метро забегали, с самых первых дней. Убежища навроде этого искали. Найдут и гасят всех в таком убежище. Потом уже у себя таким же занялись. Предателей всяких ищут. Мрак короче.

– Так это убежище. – Снова тихо произнёс Алексей.

– Оно самое. Как старожилы здешние рассказали, здесь эти тусовались, как их, правозащитники всякие, артисты и прочие подобные. Их охраняли чуваки какие-то, в иностранном камуфле. Потом вояки наши прибежали, в костюмах резиновых и противогазах. Охрану перебили, а остальных, кто в убежище сидел, газом каким-то притравили. Всё бы ничего, но газ этот в метро просочился и пара сотен людишек того, ласты склеили. А кто не склеил тот ослеп.

– Зарин или зоман. – Прокомментировал Алексей.

– Что? – Спросил уже Шмель.

– Да газ говорю, зарин или зоман. Есть такие, нервно-паралитические, очень опасные. То что выжившие от него ослепли очень на его, зарина или зомана, действие похожи. Только не пойму, нафига в метро его пользовать. – Закончил разъяснение Алексей.

– Ну, видать надо было очень. Да и какая теперь разница. – Как-то мрачно сказал Шмель и в комнате повисла тишина.

Прервав тишину в комнату быстро вошёл Кац. В одной его руке был термос, в другой он за прикреплённую к ручкам проволоку держал кастрюлю. Внеся всё это он поставил на стол.

– А бульон где? – Строго спросил Каца Шмель.

– Не дали, сказали, собаку поймать не получилось. – Виновато ответил Кац усаживаясь за стол.

– Эх. – С досадой вздохнул Шмель. И повернувшись к Алексею продолжил. – Если хочешь то давай, присоединяйся. Нормальный такой гуляш. Сегодня мрази толстого привязали, с него хороший гуляш вышел.

– Не. – Отвернув голову к стене ответил Филимонов.

– Смотри сам, дело то хозяйское. – Сказал Шмель доставая ложку.

Тем временем Кац уже подхватил кусок из кастрюли и принялся есть. Заметив это Шмель со всей силы ударил Каца ложкой по голове.

– Совсем охренел мразёныш!!! – Закричал Шмель. – Про старшего опять забыл!!! Кипятку ему сперва подай, потом сам жрать садись! – Гневно закончил поучение Шмель и достал из кармана маленький полиэтиленовый пакет с сахаром.

– Вот. Насыпь три ложки в термос, размешай и ему подай. – Сказал Шмель, положив пакет на стол. Кац развязал пакет и хотел было своей ложкой начать насыпать сахар, но последовал новый удар ложкой по голове.

– Помой сходи сначала! Ты ей человечину жрал! А он её не ест! Уважай своего старшего, от него жизнь твоя дальнейшая зависит! – Разразился новыми поучениями Шмель. Кац шустро выскочил из комнаты.

– А чего ты меня в живых оставил и нянькаешься сейчас? – Спросил Шмеля Филимонов.

– Гуманизм. Слыхал про такое? – Засмеявшись ответил Шмель. И продолжил. – Я сразу понял что ты из наших, подземельских. Этот то Кац мразёныш, по нему сразу это понятно было. А вот ты нет, ты наш. А своих мы не едим, без веских на то оснований.

– А Каца чего не съели тогда?

– Так ведь непонятно сперва было почему он с тобой. Потому вас по началу, сонных, сюда притаранили. Кац потом проснулся, а ты бредить начал, температура поднялась, лихорадка короче у тебя случилась. Тут уже и понятно стало кто и что, но ты совсем больной был и тебе уход нужен стал. Потому я Каца в котёл и не отправил. Взял его за хобот, показал что и как здесь и он за тобой все эти дни ухаживал. Я так, иногда заходил, проверял, с тобой общался. А понял я что ты подземельский ещё когда в переходе стоял тихонько, вас слушал. Есть у меня увлечение такое, послушать, что мрази перед смертью говорят. Обычно сопли жуют, ноют, типа как Кац этот. А ты боролся до последнего, злился крайне. Потом я уже с людьми поднялся, как стемнело и как глянул на тебя так сразу и понял окончательно что не ошибся.

– Глаза выдали?

– Не только. Ты ещё не в себе сильно был. Так только здешние умеют злиться. И то не все. – Пояснил Шмель.

– А сейчас зачем нянчишься? – Продолжал вопрошать Алексей.

– Так слабый ты ещё потому что. Да и должок теперь за тобой.

– Какой должок?

– Ты в бреду когда был, очень просил своим цинкануть за фашистов этих. Оно действительно важно было. Я понял и отправил шныря одного. Он у выхода служебного из «Планерной», каким вы из неё на дела свои ходите, записку на большой картонке оставил. Найдут её твои, по любому. И вот теперь, как оклемаешься, надо тебе будет одно дело для нас провернуть. После него можешь хоть к своим идти, хоть здесь остаться.

– А что за дело? – С интересом спросил Филимонов.

– Я тебе не говорил, а сейчас вот что скажу. У вас красных главная проблема это кто? Дикари. А у нас чёрных главная проблема знаешь какая?

– Нет.

– Наша главная проблема это Амбал. И ты эту проблему будешь решать.