Текст книги "Странник между мирами"

Автор книги: Йен Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Я не видела, чтобы от корабля отделилась вторая шлюпка. Возможно, у них был безумный план – выпустить гелий, чтобы сбить пламя. Словом, кроме нас, никто с «Фейрчайлда» не спасся. Я с ума сходила от ужаса, пока не раскрылись парашюты, и потом тоже было страшно, потому что сверху сыпались клочья горящей оболочки – зацепи они парашют, нам конец. У меня это и сейчас перед глазами стоит: посреди неба дирижабль в огне, весь светится изнутри, так что ребра насквозь видно. За сотню миль, наверное, можно было заметить, если бы нашлись кроме нас еще полоумные летать в такой шторм. Под конец шары с газом вырвались на свободу. Я смотрела, как они, пылая, уносятся вдаль. Больше от корабля ничто не отделилось. А потом мы плюхнулись на воду, и мне сразу нашлась масса занятий: отцепить парашюты, чтобы не утянули шлюпку в глубину, бросить плавучий якорь и включить аварийный радиомаяк. Мы как-то держались, мотаясь по бурным волнам. Я боюсь океана. Он такой большой, больше всего на свете. Даже огромный дирижабль, вроде «Фейрчайлда», ничто по сравнению с ним. Чиркнули спичкой в темноте, пфф – и нету. А еще океан нас ненавидит. И всегда так было. Ну, может, не то чтобы ненавидит, просто ему наплевать на нас и все наши потуги. В нем нет ничего человеческого. Ветер гнал нас всю ночь. И никого вокруг – только девушка и ребенок в спасательной шлюпке посреди океана.

Странный он, океан. Ничего более непонятного не найдешь на свете. Наверное, потому он так и пугает. Мы заснули, сама уж не знаю, как, а ураган махнул хвостом и снова умчался на юг, а мы остались болтаться на воде, вроде поплавка. Когда я проснулась, увидела чистое небо, и солнце светило в иллюминатор прямо на меня. А еще я увидела корабль. Но не тот исследовательский корабль Географического общества, который ночью отслеживал мой радиомаяк. Я знаю, в эту часть рассказа вам трудно будет поверить, мистер Сингх, – однако доказательство у вас перед глазами. – Она постучала по столу сбитыми в драке костяшками пальцев. – Не водный, а воздушный корабль виднелся в трех милях к югу от нас на высоте около трехсот метров. Тросы волочились за ним, окунаясь в воду. Двигатели не работали, и на общем канале ничего не было слышно. Просто корабль при полном безветрии. Вот этот корабль, мистер Сингх. «Эвернесс». Можно долго рассказывать, как я зацепила причальный конец, и как поднялась наверх по тросу и не нашла на борту ни души. И как я привела корабль в порт, и о таинствах в Регистрационном агентстве Джейниса и в Комиссии по утилизации бесхозных воздушных судов, и как я в конце концов стала владелицей и капитаном несуществующего корабля. Все это я могла бы рассказать, мистер Сингх, да только незачем. Вам нужно знать одно: я видела, как сгорел «Фейрчайлд», а с ним родители Сен, и в ту минуту я стала ее семьей. Я не суеверна и не особенно религиозна – не больше и не меньше других аэриш, но я всем нутром чувствую, что «Эвернесс» мне дана, чтобы стать домом для Сен.

Сен не рассказывала вам о своей семье. Вы спрашивали, я знаю. Она вам никогда не расскажет, мистер Сингх. Кошмары нам с ней больше не снятся, уже года два, но они всегда где-то рядом. Я делаю, что могу. Я ей не мать – я вообще не мать, но Мэтс и Корри дали мне дом и семью – и я дала все это ей. Я уже говорила, мистер Сингх, плохо человеку без семьи.

– Поэтому я вам помогу. Вы, возможно, слыхали, – может быть даже, Сен говорила, – что у меня есть амрийя. На нашем палари – клятва, которую нарушить нельзя. Если и есть такое, то эту клятву я дала себе сама. Долг еще далеко не выплачен. Я решила вам помочь. Корабль и команда в вашем распоряжении. К тому же нужно еще рассчитаться за бедолагу Эда. Мы, аэриш, может, между собой и грыземся, но кто обидит одного из наших – обидит всех. Нужно объяснить мадам Шарлотте Вильерс, что мы не ее слуги. И потом, вы мне помогли. Вы спасли мой корабль, не то лежать бы нам на Гудвиновых песках. Теперь мой черед.

У Эверетта зазвенело в ушах. Не так, как раньше, когда он излагал капитану Анастасии свою невероятную просьбу. Тогда звенело тоненько-тоненько, как бывает, когда делаешь нечто совершенно обязательное, но что делать ужасно не хочется. Когда слышишь свои слова как будто со стороны, и они тебе ненавистны, и собственный голос ненавистен, и сам ты себе противен. А сейчас звон был совсем другой: такой бывает, когда уже убедишь себя, что тебе откажут, и все твои доводы не могут привести ни к чему, кроме отказа, а тебе вдруг говорят «да». Такое коротенькое слово, ты его сперва и не замечаешь даже, а потом спотыкаешься о него, словно о незаметную трещинку в асфальте, и приходится возвращаться, чтобы проверить, отчего это ты вдруг растянулся. Да. Эверетта шатало. Да. Что-то как будто давило на глаза. Кровь бросилась в лицо. Эверетт подумал, что сейчас заплачет. Она согласилась. Она сказала «да».

– Могли бы и спасибо сказать, мистер Сингх, – заметила капитан Анастасия.

– Спасибо.

– К кому обращаемся?

– Спасибо, мэм.

– На здоровье, мистер Сингх. Ступайте в рубку, сэр. Скажите команде, чтобы все были на рабочих местах. Я скоро подойду, надо сперва малость накраситься. Скоро мы прибываем в Хакни, и клянусь Всевышним, вид у нас будет самый отпадный. Все, брысь отсюда!

– Слушаюсь, мэм!

27

– Переходим на высоту зоны ожидания, – сказала капитан Анастасия.

– Есть, мэм!

Сен двинула вперед рукоятки набора высоты. «Эвернесс» вознеслась над причальной башней мягко и бесшумно, как молитва над колыбелью. Снегопад, пришедший с востока, и зимние холода загнали обитателей Большого Хакни в дома. Канун Рождества – время, когда люди запирают двери и закрывают ставни, поворачиваясь спиной к внешнему миру. Немногие, кто все-таки выползли на улицу, оглядывались на звук пропеллеров, на легкое движение воздуха от проплывающей вверху массы дирижабля: продавцы каштанов и горячего кофе, духовой оркестр миссии по распространению христианства среди аэриш, исполняющий рождественские гимны у Клэптонского виадука, припозднившиеся гуляки в выходных костюмах под тяжелыми шубами, ранние пьянчуги, бредущие домой из разных забегаловок и наспех отремонтированной таверны «Небесные рыцари». Как бы ни было обыденно это событие, ведь столько воздушных кораблей каждый день взлетали и садились в порту, все же не нашлось бы в Большом Хакни настолько низкой душонки, чтобы не поднять голову и не улыбнуться, когда на тебя набегает тень от дирижабля. Эверетт знал, что ему никогда не надоест стоять у обзорного окна и смотреть на мир, простирающийся у ног. И никогда он этого не забудет – потому что после сегодняшней ночи это уже никогда не повторится. Он не вернется больше сюда. Нельзя, невозможно. Совсем скоро, меньше чем через час, он увидит своего отца. Эверетт волновался так сильно, что его состояние граничило со страхом. Даже подташнивало чуть-чуть. Кажется, долгие месяцы прошли с тех пор, как он стоял у входа в Институт современного искусства в том, другом Лондоне, а люди Шарлотты Вильерс сбили его отца и забрали его в эту вселенную вместе с велосипедом. По-настоящему прошло чуть больше недели. Так легко перепутать пространство и время: промежуток в несколько дней смешался с расстоянием между мирами. Эверетт разрывался от волнения, предвкушения и страха, а еще – от чувства потери. Встреча с отцом означает прощание с командой «Эвернесс», с Макхинлитом и Майлзом О'Рейли Лафайетом Шарки, с Сен и Анастасией Сиксмит. Они вернутся на корабль и улетят в какой-нибудь безопасный порт, с которым у Британии нет договора об экстрадиции, а Эверетт с папой отправятся своим путем, странствовать по вселенным, туда, где их никто не найдет. Если бы можно было взять команду «Эвернесс» с собой в Стоук-Ньюингтон! Гораздо проще объяснить Лоре необходимость бегства в иную вселенную, если возле дома висит в воздухе двухсотметровый дирижабль. Однако это невозможно – только странники могут прыгать из одного мира в другой.

Вот Шарки возле рации, один наушник сдвинут на макушку, а под плащом наверняка спрятаны верные короткостволки. Шарки – трепач с манерами джентльмена-южанина и со Словом Божиим на устах. А много ли правды в том, что он о себе рассказывает? Когда ты одинокий изгнанник далеко от дома, остается прикрываться выдумками. Мастер-весовщик, солдат удачи, авантюрист и джентльмен – так он себя назвал, а Эверетт ответил: вратарь, математик, путешественник и странник между мирами. То, что повторяешь много раз, становится правдой.

Макхинлит раскачивается на тросе посреди хрустального неба, высоко над лондонскими шпилями, и хохочет как дьявол, подготавливая хитрые технические трюки, которые позволят им обмануть диспетчерскую Дансфолда. Макхинлит – рожденный в Глазго, но не шотландец, с индийскими генами, но не пенджабец. Аэриш. Ты тот, кем хочешь быть.

Капитан Анастасия: грация, сила и достоинство, даже когда половина уха напрочь оторвана. Стильная, дерзкая, отважная. Она приводила Эверетта в ужас и восторг. Он готов был всю жизнь подавать ей горячий шоколад с добавкой жгучего перца чили. «В вас есть все то, чем я восхищаюсь в людях, – думал Эверетт. – Я бы хотел стать таким, как вы. Я бы хотел быть вами!»

Сен. На нее он не смог посмотреть. Так легко и беспечно ведет она празднично украшенный корабль – во всех уголках рубки подмигивают фонарики. Такая серьезная и сосредоточенная стоит у штурвала, направляя «Эвернесс» над рождественскими огнями Лондона. Ее злость, мгновенно переходящая в улыбку, ее непосредственность и лукавство, ее гордость, готовая в любой миг обернуться смертельной обидой. Ее радость при виде всего блестящего и красивого.

«Плохо человеку без семьи», – сказала капитан Анастасия. А будет ли его семье хорошо, когда он снова соберет их вместе в какой-нибудь далекой вселенной, достаточно похожей на родной мир, чтобы создать подобие прежней жизни? Та, прежняя жизнь не задалась. Мама с папой расстались. Кто он такой, чтобы заставлять их начать все сначала в чужом незнакомом мире? Неужели они опять разойдутся? И захочет ли Лора убежать с ними? Неужели он добьется только того, что их семья распадется окончательно: мама с Викторией-Роуз в одной вселенной, а они с папой – в другой? Словно чья-то рука стиснула сердце: Эверетт вдруг понял, что за каждый его поступок, за каждое принятое им решение кто-то платит ужасную цену. В боевиках такого не случается. Там никогда не бывает последствий.

– Мистер Шарки, – произнесла капитан Анастасия.

Шарки щелкнул выключателем.

– Дансфолд, диспетчерская, вас вызывает грузовой дирижабль «Эвернесс»!

– Говорит Дансфолд. Вас понял, «Эвернесс».

– Прошу коридор, иду от Большого Хакни до Бристоля.

– Принято. Капитан Анни хочет навестить родню на Рождество?

У диспетчера был нахальный голос всезнайки. На заднем плане слышались веселые выкрики.

Капитан Анастасия придвинула к себе микрофон на раздвижном кронштейне.

– Нет, Дансфолд. В доки для ремонта.

– А в Хакни, что, нельзя отремонтировать? – спросил бесцеремонный диспетчер.

– Там дешевле, – ответила капитан Анастасия.

В диспетчерской развеселились еще пуще. В рубке «Эвернесс» настроение было серьезное. Все нервничали.

Снова раздался голос по радиосвязи:

– Так, «Эвернесс», идите на стандартной полетной высоте первоначальным курсом 268 градусов 12 минут 30 секунд до передачи управления Бристольскому диспетчеру. Кстати, капитан, не знаю, как вам это удалось, но то, что вы сотворили с «Артуром П.» – это фантабулоза, как у вас говорится.

– Спасибо, Дансфолд. Конец связи. – Капитан Анастасия отключила радио. – Мисс Сиксмит, выполняйте. Двести метров. Мистер Шарки, включите радиолокационный маяк, а то как бы не поцарапать ненароком какой-нибудь шикарный пассажирский лайнер.

Лондонские огни поползли куда-то вбок – «Эвернесс» выполняла поворот, одновременно набирая высоту. Сен играла на пропеллерах, как на музыкальном инструменте. «Эвернесс» легла на курс. Двести метров – высота небоскреба. Эверетт задержал дыхание, глядя, как у самых его ног проходит парад крылатых Викторий, Немезид с мечами-щитами и богинь Правосудия с завязанными глазами и с весами в руках, куполов, крестов и шпилей, и все это присыпано свежим снегом. Улицы сверкали стальным блеском города, впереди высился под снежной шапкой озаренный прожекторами купол Святого Павла, потом показались Флит-стрит и Стрэнд, залитые мерцающим неоновым светом рождественской иллюминации. Можно было разглядеть машины, поезда надземки, пешеходов, пробирающихся через сугробы, реку с шустрыми катерами на подводных крыльях и суденышками на воздушной подушке. Сен легко коснулась рукояток управления, на волосок приблизив «Эвернесс» к изысканным террасам и заснеженным площадям Блумсбери. Яркий свет лился сквозь стеклянный купол Британской библиотеки. Впереди поднималась ввысь Тайрон-тауэр, словно стальная рука; призрачный голубоватый свет прожекторов освещал зубчатые парапеты, горгулий и резные карнизы. С самого верха башни бил в небо узкий луч света.

– Подводи ближе, Сен, – шептала капитан Анастасия. – Полегонечку… Предполагается, что у нас поломка.

Неоновой чертой пролегла Тоттенхэм-Корт-роуд. Дальше к югу виднелся район Сохо – скопление сверкающих огней. Мимо обзорного окна пролетели, искрясь на свету, несколько снежинок и канули в сияние улиц; зима вновь перешла в наступление.

– Мисс Сиксмит, стоп!

Сен рванула на себя рукоятки и со щелчком перевела их в нейтральное положение. «Эвернесс» застыла в полукилометре к востоку от Тайрон-тауэр.

– Мистер Шарки, сообщите об аварии.

– Дансфолд, Дансфолд, говорит грузовой дирижабль «Эвернесс», у нас авария! – сказал Шарки в микрофон. – Упало напряжение в сети. Мы остались без электроэнергии.

– «Эвернесс», вас слышу, – отозвался диспетчер – тот же, что поздравлял капитана Анастасию с победой над братьями Бромли. Сейчас он уже не веселился. – Вы дрейфуете?

– Пока стоим на месте, – ответил Шарки.

– Доложите свои координаты.

Шарки зачитал вслух длинный ряд цифр.

– Спасибо, «Эвернесс». Мы поймали сигнал вашего маяка. Сколько времени займет устранение неполадок?

– Работу сети можно восстановить часа за два, – сказал Шарки.

– Мы разошлем стандартное предупреждение всем воздушным судам. Спасибо, хоть ночь безветренная.

– Мы сообщим, когда восстановим питание. Конец связи.

Капитан Анастасия выждала два вздоха и взялась за переговорную трубку.

– Мистер Макхинлит, у нас все готово. Запускайте дрона. Мистер Шарки, дайте изображение, будьте так любезны.

Под потолком засветились экраны, а Эверетту и с любимого места у окна было отлично видно. Из-под брюха дирижабля вылетел дрон, завис на мгновение в воздухе, а потом Макхинлит направил его к башне. Крошечный разведывательный аппаратик, похожий на какое-то насекомое, предназначался для осмотра труднодоступных участков на корпусе корабля. Для Макхинлита на «Эвернесс» не было недоступных мест, но все-таки дрона он сохранил на всякий случай, потому что любил хитроумные технические штучки. С виду аппарат был очень похож на дрон с видеозаписи, которую Колетта дала Эверетту, – тот, что производил съемку на Земле-2, а потом выскочил из портала: четыре лопасти, суставчатые ноги и ядро с процессором. Функциональный дизайн один и тот же во всех мирах.

За дроном тянулась леска из карбоволокна, тонкая, как волосок, и притом прочнее алмаза. Макхинлит, показывая Эверетту катушку, предупредил, что с ней надо обращаться предельно осторожно. «А то пальцы отхватит, чик – и даже не почувствуешь». Разрешение видеокамер не позволяло увидеть тончайшую нить, но Эверетту показалось, что она блеснула в луче прожектора – так сверкает паутинка в солнечный день.

Теперь на мониторы поступало изображение с дрона. Макхинлит опустил его пониже, до уровня двадцать второго этажа, и зацепил болтающейся на другом конце лески «кошкой» за плечо суровой женщины-воительницы в шлеме и со щитом.

– Мистер Шарки, мистер Сингх – на грузовую палубу!

Никогда еще голос капитана Анастасии не звучал так торжественно. Эверетт заметался: время пришло, а он не готов! Нужно что-то сказать, попрощаться… Он увидел, что Сен тоже вдруг поняла: пришло время им расстаться навсегда, вот сейчас он сойдет с дирижабля и исчезнет.

– Эверетт Сингх!

Он в жизни не видел такого белого лица, таких льдисто-светлых глаз.

– Сен…

– Я иду с тобой.

– Стоять! – приказала капитан Анастасия.

– Я пойду. Я хочу быть с ним.

Ее куртка была застегнута до самого подбородка, одна перчатка уже натянута, сумка заброшена за плечо.

– Твое место на корабле!

– Нет!

Сен попятилась от приборной доски.

– Мисс Сиксмит, я доверяю вам командование «Эвернесс». Займите свой пост.

Сумка соскользнула с плеча Сен и упала на пол. Сен вернулась к панели управления. Как мать Анастасия ее не остановила бы, но капитана Сен не могла ослушаться, даже без прямого приказа. Корабль важнее всего. У Сен были такие глаза, как будто что-то страшное и темное выглянуло из них и пронзило ей сердце. Губы недоумевающе приоткрылись.

– Мистер Сингх!

Держа Эверетта за плечо железной хваткой, капитан Анастасия подтолкнула его к центральному мостику. Он чуть не рванулся из ее рук. Был почти готов сломать ей палец, заорать ей в лицо. Оглянуться на Сен, и чтобы сердце разорвалось прямо тут, на мостике, на фоне мигающих рождественских фонариков. Один этот взгляд убил бы его душу. Анастасия Сиксмит права – прощаться, так уж разом. А потом Эверетт увидел ее лицо – плотно сжатые губы, влагу в уголках глаз. Дело не в нем. Она дала клятву и должна сберечь свою дочку. Малышку, которую вынесла на руках из горящего «Фейрчайлда». Капитан понимает, что оба они могли бы к ней не вернуться.

Макхинлит, выпуская дрона, опустил грузовой люк на метр. Спрыгнуть было нетрудно, а вот следующий прыжок – в пустоту над оживленной Графтон-плейс – всего несколько дней назад заставил бы Эверетта оцепенеть от страха. С тех пор он успел побегать по крышам, перескакивая с одного дома на другой, качался на обрывке сетки над грудой стальных контейнеров с острыми краями и прыгнул через пустое пространство на узкую полоску нанокарбона. Приземлился он легко. Макхинлит уже пристегнул к леске два комплекта ременной сбруи. Выглядели они жутковато, словно висели в воздухе без всякой опоры. Эверетт потянулся проверить, прочно ли они закреплены. Макхинлит ударил его по руке.

– Не трогай леску! – Он застегнул на Эверетте ремни и сам пристегнулся рядом. – Вот тормоз, вот крепление. Смотри, не перепутай.

– Мистер Макхинлит, я готова, – сказала капитан Анастасия.

Она пристегнулась впереди Эверетта, а самым первым шел Шарки. Макхинлит нажал кнопку на пульте дистанционного управления. Грузовой люк опустился до отказа. Эверетт повис на почти невидимой леске. Темнота за бортом была полна крутящимся снегом. Шарки с боевым кличем Конфедерации скрылся в ночи.

– Вперед, мистер Сингх!

Капитан Анастасия обернулась и улыбнулась Эверетту, затем вскинула руку и через мгновение превратилась в крошечную кукольную фигурку, уносящуюся к готической башне Тайрон-тауэр.

Эверетт коснулся тормоза. Миг – и он мчится по воздуху над ярко освещенной улицей. От холода и скорости захватывало дух. Снег летел в лицо, и Эверетт стирал его замерзшими пальцами. Внизу мелькали крыши, дымовые трубы, электрические столбы, сады и террасы Блумсбери. Вон тот балкон украшен гирляндой с фонариками, там рождественскую елку прикрепили к флагштоку, а здесь на крыше стоят с бокалами в руках мужчина и женщина и смотрят, как идет снег. Эверетт и его спутники – малюсенькие точки среди хлопьев снега. Он высоко, он невидим, он непобедим. Вокруг гремела симфония Лондона: рокот моторов, сигналы автомобильных гудков, звуки поп-музыки из квартир, грохот поездов, сирены где-то вдали, отдаленный шум пропеллеров «Эвернесс», шорох алмазных подшипников по нанокарбоновой леске… А потом, накатывая волнами все ближе, ближе – звон колоколов со всех колоколен Лондона, приветствие наступающему Рождеству. Эверетт оглянулся – Макхинлит словно парил в воздухе, и на лице его играла безумная улыбка. А дальше среди пляшущих снежинок застыла в небе «Эвернесс». В рубке перемигивались китайские фонарики. Правда ли он увидел темный силуэт у окна или померещилось? Эверетт заставил себя отвернуться и смотреть вперед. Тайрон-тауэр быстро приближалась: изломанная линия парапетов, карнизов и высоких тонких шпилей. Шарки уже спустился на балкон двадцать второго этажа, который Эверетт вычислил в результате разведывательной операции. Капитан Анастасия затормозила и тоже спрыгнула на балкон. Как эту штуку останавливают? Эверетт нажал на кнопку, взвизгнули тормоза. Он повис, чуть покачиваясь и глядя вверх, в строгое лицо каменного ангела-хранителя.

– С дороги! – заорали сзади.

Эверетт нажатием кнопки отстегнул крепление и спрыгнул вниз. Сапоги Макхинлита просвистели у него над головой. Еще пара секунд, и все четверо спасателей столпились на узком балконе. Потревоженные голуби разлетелись в разные стороны, громко хлопая крыльями.

– Не забыл… сам знаешь что? – спросил Макхинлит.

Эверетт шлепнул ладонью по рюкзаку. Шарки уже успел взломать замок на окне. Все забрались в недостроенный лифтовый холл – Эверетт уже видел его через шпионскую видеокамеру Сен. Правда, картинки на экране «Доктора Квантума» не передавали запахов пыли, цемента, штукатурки и древесины.

– Ведите, мистер Сингх! – сказала капитан Анастасия.

Эверетт вывел на экран снимки Тайрон-тауэр и дал увеличение на двадцать второй этаж. Подняв планшетник повыше, он сравнил фотографию с реальностью.

– Вон за той пластиковой занавеской, – сказал Эверетт.

Он настроил «Доктора Квантума» так, чтобы карта поворачивалась с каждым поворотом коридора.

– Думаешь, будет охрана? – спросил Макхинлит.

Рукой он придерживал карман, в котором недвусмысленно выпирали очертания бумкера.

– Я в прошлый раз не видел охранников, – сказал Эверетт.

Капитан Анастасия вздернула бровь, и он поправился:

– То есть Сен не видела.

Шарки все же запахнул плотнее полы плаща – они двигались тяжело и не сминаясь, как будто внутри были спрятаны стальные стволы.

– Теперь сюда, в этот коридор.

Точь-в-точь как на снимке, только тележки с бельем не хватает.

– Последняя дверь слева.

И вот он на месте, в коридоре двадцать второго этажа, и от отца его отделяет только дверь. И снова все слишком внезапно, он не успел приготовиться.

Капитан Анастасия постучала в дверь согнутым пальцем.

– Доктор Сингх?

Нет ответа.

– «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему», – сказал Шарки.

– Помолчите, мистер Шарки. – Капитан Анастасия еще раз постучала. – Доктор Сингх, я Анастасия Сиксмит, капитан грузового дирижабля «Эвернесс». Со мной ваш сын. Эверетт… – Она кивнула, предлагая ему говорить.

– Папа? – Эверетт прижался к двери щекой. – Папа, ты меня слышишь? Это я, Эверетт. Ты там?

Ни звука, ни шороха. А что, если его там нет? Вдруг его увезли, пока Эверетт закупал еду к празднику, бегал по крышам, воевал с братьями Бромли и строил планы спасения? Неужели он опоздал? Папу могли переправить в более надежное место – может, даже вообще в другую вселенную.

Капитан Анастасия снова постучала.

– Доктор Сингх, рекомендую вам отойти в сторону. Мистер Макхинлит, ломайте дверь!

– Слушаюсь, мэм!

Макхинлит сунул руку в один из своих многочисленных карманов и вытащил какой-то инструмент, держа его осторожно, словно маленькую, но очень ядовитую змею. Он присел на корточки возле дверного замка. Эверетт не мог толком разглядеть устройство – с виду оно казалось простым, всего лишь два плоских лепестка размером с мизинец и толщиной в лист бумаги, сужающиеся на концах. Макхинлит втолкнул оба лепестка в щель между дверью и притолокой, над замком – один повыше, другой пониже. Нижний лепесток он пропихнул на другую сторону до конца. Потом из другого кармана достал крючок и просунул его в щель, что-то бормоча себе под нос. Наконец он поймал второй лепесток и вытащил его наружу, на этот раз ниже, чем язычок замка.

– Отойди! – скомандовал он, взял в каждую руку по лепестку и с силой дернул.

Дверь плавно приоткрылась. Макхинлит поднял повыше один лепесток. Второй повис на невидимой леске. Нанокарбон, понял Эверетт.

– Вот почему я тебе говорил – пальцы береги, – сказал Макхинлит.

Язычок замка разрезало пополам.

Капитан Анастасия распахнула дверь. Номер состоял из нескольких комнат. В первой комнате было темно. Смутно угадывались диваны, кресла, письменный стол с компутатором. Еще в комнате был тренажер – велосипед, укрепленный на неподвижной подставке. Шоссейный велосипед марки «Милани», рама полностью изготовлена из карбона, рулевая колонка «Шимано». В прошлый раз Эверетт видел его исчезающим в багажнике «Ауди» на Мэлле. За следующей дверью была освещенная комната, а на пороге стоял человек – черный силуэт на фоне светлого прямоугольника. В руках он держал настольную лампу, явно как оружие.

– Папа? – позвал Эверетт.

Человек поднял руку. Вспыхнул свет, ослепив спасателей. Эверетт кое-как проморгался. Перед ним был невысокий человек, смуглый и кареглазый, хрупкого сложения, подтянутый, не располневший с годами в отличие от многих индийцев. Одет в тренировочные штаны с футболкой, и босиком, как будто только что проснулся и натянул первое, что попалось под руку. Он. Ну до того он, полностью, абсолютно. А потом все мысли вылетели из головы, и Эверетт кинулся к папе.

Теджендра замахнулся лампой, словно дубинкой.

– Не подходи! Я тебя не знаю.

– Это же я, Эверетт!

– Возможно. А который Эверетт? Мой сын?

«Ты не единственный, – говорил Теджендра ясным летним вечером, когда они сидели на вершине Парламент-Хилла и смотрели сверху вниз на разомлевший от жары Лондон. – Тебя много».

– Конечно, твой! – крикнул Эверетт.

– Естественно, ты иначе и не скажешь.

Эверетт сказал Сен, что, по его мнению, Шарлотта Вильерс и блондин в хорошо сшитом костюме – один и тот же человек из параллельных миров. Шарлотта и Шарль. Что им стоит притащить из иной вселенной другого Эверетта Сингха, чтобы одурачить Теджендру? Когда-то очень давно Эверетт пил капучино в своем родном мире, на Пьяцце Ковент-Гардена, шел дождь, и Колетта Харт рассказывала о Земле-4, которая почти в точности похожа на Землю-10, только в политике есть какие-то отличия и что-то у них случилось с луной. В той вселенной вполне может найтись еще один Эверетт Сингх.

– Ну правда!

– Докажи.

«Нужно что-то такое, что знаем только мы с папой».

– Мы собирались в Институт современных искусств на лекцию о нанотехнологиях.

– Это им известно. Там они меня и забрали.

– Второе ноября, Уайт-харт-лейн. Наши выиграли у миланского «Интера» со счетом 3:1. Гарет Бейл забил фантастический гол.

– Тот матч половина Лондона помнит.

– Винни сфотографировал нас на трибуне… С пирогами.

Пауза.

– Еще что-нибудь, – сказал Теджендра.

– Кулинарные вечера! – крикнул Эверетт. – Ты обычно готовишь что-нибудь из тайской кухни.

– Да.

– А я – из мексиканской.

– Какое блюдо?

– Чили.

– Чили с чем?

– С шоколадом.

Чили с шоколадом… Горячий шоколад с перцем чили…

Теджендра выронил лампу.

– Сынок, – сказал он просто. – Прости, я должен был убедиться.

Эверетт не представлял, что говорить, что делать дальше. Может быть, поздороваться? Крепко пожать папе руку? Сказать что-нибудь эффектное, как персонажи компьютерной игры. А может, просто ткнуть кулаком в бок: «Привет, папа!» А потом ему стало наплевать, что полагается и чего не полагается, и он просто обхватил папу руками. Они обнялись, потом отступили в стороны, посмотрели друг на друга и снова обнялись. Эверетт стискивал папу изо всех сил: никогда больше не отпущу! Но такие минуты не могут продолжаться вечно. Все заканчивается, и тогда становится неловко.

– У тебя получилось, – сказал Теджендра. – Программа заработала.

– Инфундибулум, – сказал Эверетт. – Шнурки на ботинках.

Теджендра тряхнул головой – старинный пенджабский жест, означающий «да/молодец/хорошо».

– Я так и подумал, что ты догадаешься.

– А если бы не догадался?

– Как-нибудь иначе разобрался бы. Я же тебя знаю. Можно посмотреть?

Эверетт поставил на стол «Доктора Квантума» и щелкнул по иконке с надписью «Инфундибулум». Экран заполнили медленно вращающиеся мерцающие полотнища, связанные в общую сеть – Паноплия всех миров. Теджендра склонился над планшетником. Экран подсвечивал его лицо зеленоватым светом.

– Фрактальные семимерные узлы, – проговорил Теджендра.

Эверетт уже видел раньше в папиных глазах такое выражение – когда тот объяснял ему устройство вселенной. Неважно, понял что-нибудь Эверетт или нет, главное – он уловил отсвет этого огня. Глаза ученого: сейчас Теджендра видел всю огромную вселенную и управляющие ею законы. Чудо из чудес.

– Прекрасно, Эв. Отличная работа, очень красиво!

Красиво в научном смысле. В основе физики лежит красота. Математические законы, описывающие действительность, всегда просты, изящны… Они красивы. Эверетт задыхался от волнения. Не бывает похвалы выше.

– Джентльмены, не хотелось бы вас торопить, – проговорила капитан Анастасия.

Теджендра даже головы не повернул.

– Пап, надо уходить отсюда, – сказал Эверетт. – Нужно добраться до портала.

Все еще далеко не закончено. Нужно добраться до порталов, подключить энергию, переправиться на Родинг-роуд и возникнуть посреди собственного дома в канун Рождества, а Теджендра пока будет держать портал открытым. Забрать Лору и Викторию-Роуз и уже всем вместе переместиться в какой-нибудь далекий мир, где их никогда не найдут.

– Папа!

Теджендра оторвался от планшетника.

– Да, идем. У меня есть управляющие коды – они мне по работе нужны.

И все же он колебался, держа в руках «Доктора Квантума».

– Эверетт, капитан и вы, джентльмены – что бы ни случилось, не отдавайте ей это, иначе она обретет такую мощь, какую вы и представить себе не можете. В Пленитуде есть тайное общество – они называют себя Орденом. В него входят политики, дипломаты, крупные бизнесмены, журналисты, военные, и ученые тоже, и религиозные деятели. Им всем нужен Инфундибулум. Поэтому они забрали меня и хотели заставить, чтобы я заново создал его здесь. Это дало бы им власть над Пленитудой, власть над всей Паноплией. На просторах мультиверсума они нашли нечто – случайно наткнулись и держат свое открытие в тайне, но ясно одно: на нас надвигается что-то огромное. Они утверждают, будто Инфундибулум нужен, чтобы у человечества было преимущество. Они всегда так говорят: все ради нашей безопасности, ради нашего же блага. Эв, что бы ни случилось, она не должна получить Инфундибулум!

Теджендра протянул Эверетту планшетник, и тут в окнах вылетели стекла. Эверетт прикрыл голову руками от летящих осколков. В разбитые окна прыгали, раскачиваясь на канатах, какие-то черные фигуры. Другие, тоже в черном, ворвались в открытую дверь. В воздухе заплясали лучи лазеров. Макхинлит бросился на пол и, перекатившись, вскочил уже с бумкером на изготовку. Шарки, отстав не больше чем на один удар сердца, потянулся за короткостволками. Его руки замерли в воздухе на полпути к цели. Посередине лба Шарки светилась красная точка лазерного прицела.