Текст книги "Инквизиторы космоса"

Автор книги: Йен (Иен) Уотсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

ГЛАВА 5

Вскоре кадетам в мозг должны были пересадить каталептические узлы. Благодаря этому органу ни один враг не мог застать уставшего десантника врасплох, вздремнувшим после утомительной битвы. Узел позволял спать одной половине мозга, в то время как вторая продолжала бодрствовать и держала ситуацию под контролем.

Одновременно в Апотекарии начинался обязательный курс гипнотерапии. Без специальной подготовки узел оставался бы в инертном состоянии. Заклинания специалистов в области гипноза, сопровождаемые произнесением магических формул, и гипношлем – всё это служило ещё одной жизненно важной цели. Кроме того, тела кадетов продолжали принимать все новые экзотические органы и железы, которые, вырабатывая всевозможные соки и секреты, выжимали их в систему организма, в результате чего кадеты порой испытывали необузданные колебания эмоционального состояния. То их охватывала убийственная ярость, направленная против всех парагуманоидов, то нестерпимая до зубовного скрежета алголагния, то благочестивость, близкая к помешательству, то мировая скорбь, то вакууммания. Гипнотерапия и была направлена на то, чтобы выровнять их душевное состояние, сбалансировать эмоции и создать ту самую гармонию, без достижения которой немыслимо завершение процесса преобразования, а именно: получение чёрного щитка, а проще говоря, панциря.

Гипнотерапия… и лекарственные препараты, и молитвы Рогалу Дорну.

Всё же матереющим десантникам было присуще психическое напряжение, которое порой требовало выхода. Одним из вариантов разрядки были шутки, вроде той, которой старшие кадеты с разрешения начальства подвергали молодых в Тоннеле Ужаса.

К этому времени в крепость-монастырь с мрачной и дикой, покрытой льдами планеты Инуит прибыла новая группа пополнения. По прошествии шести месяцев настанет их черёд пройти через изощрённые испытания, устроенные группой Лександро.

Следующим имплантатом, который предстояло принять Лександро и его товарищам, был проомнор, второй желудок, помещённый в грудную клетку. Благодаря ему десантник мог потреблять в пищу отравленные продукты и даже кормовые культуры.

Чтобы проверить эффективность этого органа, в украшенной знамёнами Трапезной даже устроили специальный пир под председательством командира Владимира Пью и других учителей братства, где к столу подавалась непригодная к употреблению пища. Кадеты, постившиеся до этого на протяжении пяти дней, теперь угощались ядовитыми грибами с планеты смерти, где их выращивали в гидроконтейнерах, хлебали клейкий супчик из разложившейся рыбы с ядовитыми железами, пожирали гнилые трупы, в изобилии приправленные вонючим соусом из экскрементов, а также усиленно жевали заскорузлый пергамент и кожу, в то время как офицеры, боевые братья и старшие кадеты обедали более скромно, наслаждаясь свежими фруктами и овощами. Спустя полчаса после того, как перед каждым из кадетов уже стоял трехлитровый сосуд, наполненный рвотными массами, им было разрешено освежить рот авокадо, манго, яичными растениями и ягодами славы.

Затем настала очередь омофага. Этот орган позволял десантнику приобретать знания, которыми обладал съеденный им объект, высасывая память из молекул плоти животного или врага. Во время этого пиршества каждому кадету на основании съеденного следовало дать информацию о происхождении непонятного кушанья.

В этот раз поднялся Бифф Тандриш и закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. Эти глаза, похожие на зелёных жучков, которые, казалось, сами пали жертвой извивающегося чёрного паука на его лице…

– У меня две пары быстрых ног, – объявил он с тихим ржаньем в голосе, отчего Лександро чуть не прыснул со смеху. Может, по две пары с каждой стороны? Неужели специально для Тандриша они сварили на обед гигантского паукообразного? Но, нет, непохоже, потому что бывший подонщик продолжил: – Как хочется мне пробежаться по широкому зелёному лугу с всадником на спине. Сзади на ветру у меня, подобно плюмажу, развевается хвост. Но я такой маленький и живу за прутьями железной клетки, и кормят меня искусственным овсом…

– Это создание известно под названием «лошадь», – пришёл к выводу Главный Специалист, взглянув на лежавший перед ним аннотированный список. – В данном случае мы имеем дело с карликовой особью, которую для получения нежного сочного мяса держали в клетке. А её знания являются генетической памятью.

Ереми Веленс объявил, что проглоченная им пища раньше плавала в водах протоболота под голубым солнцем. У неё было множество острых зубов и ненасытный аппетит. Хвост был длинным и покрытым бронированной чешуёй, а мысли – красными от кровожадности.

Тогда поднялся Лександро и закрыл глаза.

– Я бегу… – Мысленный взор застилал туман, внутри вязкого марева его сознания формировался призрачный образ того, кем он был в прошлом. – Я бегу на двух ногах. У меня вздутый живот и… полные груди. – «Не ошибается ли он? Может быть, все вовсе не так?» – У меня в паху… ничего нет. Кожа моя, как таинственная карта, покрыта татуировкой, несущей секреты о невидимом мире, известные змеям… Ко мне во сне пришёл змеиный бог и наполнил моё чрево. – Лександро напрягся, чтобы получше уловить возникшие ощущения. – Жрица, должно быть, была поймана и зарезана, чтобы принести маленькое божество в жертву… Но пришли какие-то безликие демоны, руки которых извергают огонь, и убили моих святых охотников…

– Достаточно, – изрёк Гастрономий. – Ты съел печень дикой туземки с мёртвой планеты. – Щёлкнув каблуками, он быстро и одновременно церемонно поклонился Лександро. – Подобный пир никогда не обходится без. включения нецивилизованных человеческих существ. Когда-нибудь может наступить день, когда тебе придётся съесть орган своего врага, чтобы допросить его, особенно, если этим врагом будет инопланетянин.

* * *

Следующим имплантатом были мультилегкие, потом оккулоб, благодаря которому обострялось ночное зрение. Потом собственные органы слуха кадетов были удалены, а взамен они получили уши Лаймена.

Тем временем, как это происходило на протяжении многих эпох, гигантская крепость-монастырь продолжала лететь, устремляясь в никуда, в чёрном пространстве пустынного космоса.

Так проходили годы. Когда астропаты братства получали сигнал выступить в крестовый поход, боевые братья на военных кораблях покидали монастырь, уходя в пространство с клинообразной палубы крепости, нацеленной в космос. Назад они возвращались годы спустя, героями… некоторые – калеками, нуждавшимися в помощи специалистов по восстановительной хирургии в Апотекарии, другие – в виде почитаемых трупов или только в виде извлечённых из их останков прогеноидных желез, из которых будут выращены новые десантники.

Между тем братья упражнялись, читали литании, бормотали знакомые боевые молитвы, предавались медитациям, время от времени участвовали в дуэлях, проверяли себя на альгометрических измерителях боли, а в свободное время занимались творчеством, вырезая фигурки из костей мёртвых.

Братья, души которых томились в стенах крепости-монастыря, были не единственными Имперскими Кулаками во Вселенной. Мелкие экспедиции десантников на военных кораблях постоянно бороздили просторы космоса. Они уходили и возвращались. Время от времени Кулакам приходилось оказывать помощь правительствам планет, чтобы подавить тот или иной бунт или восстание. Порой поступали сообщения о том, что в нормальном или в ворп-космосе обнаружен крупный летательный аппарат неясного происхождения, на борту которого могут находиться пираты или, того хуже, кровожадные и хитрые генокрады, способные заселять человеческий мир, подобно тому, как термиты заселяют человеческое жилище, которое на вид кажется крепким, а стоит ткнуть стену, как она разваливается, как трухлявый пень. Отряды, а то и целые эскадроны братьев уходят на поиски затерянных миров и планет, представляющих потенциальную угрозу Империи, а также секретных форпостов чужаков, расположившихся в пределах сферы влияния Империи. Обнаруженные редуты немедленно уничтожались.

Настал день, когда всех кадетов пригласили для встречи одной из таких экспедиций. Изрядно потрёпанные, но с победой вернулись они на родную базу.

В исполинском ангаре, облицованном изнутри пластинами из жаростойкой слюды, парадным маршем при полном вооружении прошли шеренги воинов. Некоторые из участников рейда мрачной группой, похожей на скопление гигантских кибернетических черепов, сидели на корточках. Чёрные крестовые своды, с которых, подобно гигантским летучим мышам, свисали обслуживающие машины, подпирали рифлёные зелёные колонны из турмалина, полученного с помощью электросинтеза. Казалось, в ангаре танцуют ледяные призраки, созданные потоками света, отражаемого от серебристой поверхности стен. От этих переливов зелёные колонны играли и мерцали всеми цветами радуги.

На высоком балконе с ажурным вольфрамовым кружевом стоял сам лорд Пью, которого приветствовали вернувшиеся из похода воины, ударяя себя кулаками в грудь, украшенную изображением орла с распростёртыми крыльями.

У них были бесподобные доспехи! Зелёно-жёлтого цвета с лазоревыми нашивками. Оскаленные черепа с массивными крестами украшали наколенники этих воинов. Но, кроме общих знаков принадлежности к одному отряду, каждый из десантников имел множество индивидуальных отличий. Боевые значки и награды, почётные отметки, в особенности на наголенниках, которые защищают правую голень. У многих эту часть доспехов, поделённую на четыре доли, украшали многочисленные награды. Но были почётные знаки и другого плана. В отдельных случаях гениальные мастера оставили на доспехах свои неповторимые следы – десятки, а то и сотни или тысячи лет назад. Заплатки на броне, как правило, имели искусно нанесённую гравировку с инкрустациями золота и серебра, вязью которого описывались деяния Рогала Дорна.

Вознесённую над толпой фигуру командира Пью, который в момент отправления экспедиции ещё был никем, но за время их крестового похода успел достичь своего нынешнего положения, приветствовали также отряды космических скаутов без головных уборов, в облегчённых доспехах.

Следует сказать, что далеко не у всех десантников бронированные облачения имели первозданный вид. Кое у кого броня носила следы вздутий вследствие перенесённого жара и вмятины от страшных ударов. Даже в момент совершения церемонии под присмотром брата Медика проводились работы по эвакуации серьёзно пострадавших воинов. Из трюмов корабля выносили гробы, на крышках которых обязательно стояли герметичные сосуды, обёрнутые в жёлтые полотнища знамён, расшитые скалящимися черепами. В них хранились драгоценные прогеноидные органы. Когда у трупов производили почётную ампутацию кистей рук – во время погребального ритуала, или позже, когда тело начинало разлагаться, – Лександро не знал.

Но мгновение спустя посторонние мысли улетучились, потому что он воочию увидел первого в своей жизни инопланетного пленника: пятнистый, густо-зелёного цвета, похожий на лягушку на двух ногах, закованный в кандалы, проковылял он мимо.

Заворожённый видом патологически непохожего на людей существа, Лександро замер, но чувство ошеломления тут же сменилось гневом, ибо по вине этого изощрённого ума, возможно, погибли те храбрецы, что теперь неподвижно лежали в саркофагах.

– Один из главных мудрецов сланнов, – предположил кто-то из стоявших поблизости.

Вооружённый десантник принялся пинками подгонять раздетого, связанного пленника. Несомненно, его вели в надёжные темницы, спрятанные глубоко под Апотекарием, где его передадут в руки следователей-хирургов.

– Когда-то могущественный, он утратил свою былую власть, – задумчиво добавил все тот же голос.

Но настроение Лександро было далеко от рассудительного. Пульс у него участился и оба сердца лихорадочно бились в груди. Он почувствовал, что на лице у него выступил румянец. Он заскрежетал зубами, испытывая непреодолимое желание разорвать чужака на части и попробовать его парные органы на вкус, чтобы вникнуть в суть его странного естества. Вид обнажённой зелёной плоти инопланетного врага, которого, возможно, он больше никогда не увидит, вызвал в нём гормональный взрыв. Он с мольбой обратился к Рогалу Дорну вернуть ему самообладание и спокойствие.

Бифф Тандриш, – похоже, испытывал аналогичные чувства. Он с такой силой сжимал и разжимал кулаки, что у него трещали кости. Он поднял руку к голове, словно хотел потрогать одну из бусин, украшавших когда-то его сальные чёрные волосы, но они вместе с избытком чёрных волос давно уже были срезаны, а привычка подносить руку к голове осталась.

А что Ереми Веленс? Руны на его щеке побледнели.

Один кадет, веснушчатый Хейк Бьертсон, и вовсе утратил самообладание. Испустив дикий воинственный клич, он оторвался от группы кадетов и стремглав помчался на инопланетного пленника. Глаза у него вылезли из орбит, руки с растопыренными пальцами молотили воздух, изо рта фонтаном била слюна. С первого взгляда было ясно, что приказом его не остановить. Непроизвольно, словно увлечённые его примером, за Бьертсоном вдогонку бросились несколько других кадетов.

Не растерялся один только Медик и с завидным проворством и точностью выстрелил из шприца-пистолета в мускулистую шею разбушевавшегося Бьертсона. Мгновенье спустя обезумевший кадет был сбит с ног и ещё несколько метров по инерции пролетел по полу, крепкими ногтями высекая из палубы искры, и только потом его тело замерло на месте. Какое-то время его мышцы оставались напряжёнными. Главный мудрец сланнов бросил в его сторону мимолётный, исполненный меланхоличной горечи взгляд обречённого существа.

– Кадеты! – прорычал Медик. – Всем немедленно разойтись по кельям и предаться молитвам!

* * *

По прошествии первого часа молитвы сержант, клеймивший Лександро, – Зед Юрон – вызвал к себе его, Веленса и Тандриша, и ещё одного кадета по имени Омар Акбар. Четверо кадетов уже составляли отряд скаутов. Построившись парами, по длинным коридорам из гофрированного пласталя они прошли в сторону литейных цехов, потом, спустившись на несколько уровней в лифте, оказались в вестибюле с высоким сводчатым потолком, по стенам которого висели энергетические мечи, топоры и другое оружие.

В обширное помещение, имитирующее парк, с увитыми виноградной лозой деревьями и роскошным зелёным лугом, освещённым шаром солнца, вела галерея с витражами на окнах. К искусственному небу поднимался дым от костра. Кругом были разбросаны грубые глинобитные хижины с крытыми тростником крышами. С десяток мужчин и женщин в меховой одежде, совершая монотонные механические движения, полировали топоры и мечи. Лица этих примитивных созданий покрывали татуировки непристойного содержания.

– Вы войдёте туда и очистите помещение, – приказал сержант Юрон. Он указал на шкафчики, в которых висели элементарные стёганые доспехи, лишь отдалённо напоминавшие облачение скаутов.

Надевая кирасу и прикрепляя наколенники, Лександро гадал, настоящими ли дикарями, привезёнными сюда специально для таких целей, были их предполагаемые противники? Или это были узники с порабощённым умом, оказавшиеся в плену после подавления какого-то восстания на одной из планет? Может, это были зомбированные тела, специально воспитываемые в таких условиях, и, следовательно, к числу людей не относившиеся?

Несомненно, что его товарищей одолевали похожие мысли.

Сержант ничего не говорил, а спросить никто не посмел – такого права они не имели.

* * *

Дикари, если, конечно, это соответствовало действительности, сражались с дикой яростью. Движения их, сопровождаемые неразборчивыми ругательствами, были заученными и инстинктивными. Их силы в три раза превосходили силы кадетов. Но простой топор ни в коей мере не мог даже близко сравняться с жужжащим энергетическим топором, который резал бронзу так же легко, как и плоть, а широкие клинки туземцев не могли противостоять энергетическим мечам. К тому же ни один из их противников не обладал могучим телосложением, которое недавно приобрели кадеты.

Вскоре четвёрка кадетов стояла среди поверженных трупов, обозревая отсечённые конечности, распоротые тела, снесённые головы, рассеянные внутренности и пролитую кровь.

Напряжение у Лександро, вызванное гормональным всплеском, прошло, найдя выход в дозволенной расправе над дикарями. Теперь его посетило блаженное спокойствие: чувство умиротворения, которое, как он догадывался, каждый раз будет сопровождать его по возвращении домой после жестоких схваток.

Они вернулись и сняли забрызганные кровью доспехи, положили на место проверенное в работе оружие. Всё это время, пока они чистили и укладывали оружие, сержант Юрон стоял с нейродезинтегратором в галерее. Потом он обратился к четвёрке с такими словами:

– Только что вы были лисами в курятнике.

Ничего не понимая, они уставились на его красное лицо.

– Вы были дикими псами в клетке с крысами.

Теперь они закивали головами.

– Можно не сомневаться, что очищение прошло успешно. Такая же участь ждёт в скором времени и ваших товарищей. Но не испытываете ли вы чувство стыда из-за того, что вам недоставало благоразумия и милосердия? Кадет Д'Аркебуз, что ты можешь сказать мне на это?

– Сэр, кадет считает, что на самом деле испытал милосердие Благословенного Дорна, сэр.

Сержант пристально посмотрел на него:

– Во время своей первой военной миссии, кадет, ты узнаешь, в чём на самом деле состоит невыразимая словами разница, как, в свою очередь, об этом узнал я сам. Свой первый бой я встретил на твоей родной планете в кампании против пиратов орков.

Никогда раньше ни один брат не признавался им в таких личных переживаниях. Лександро снова вспыхнул, но на этот раз от радости и удовлетворения.

– Но, сэр, это было три сотни лет назад!

Этот мужчина, глыба мышц, казалось, ещё пребывал в полном расцвете сил. Сержант улыбнулся:

– Космический десантник способен жить гораздо дольше обычного человека. Это вы должны знать. На самом деле, с одной стороны, его обязанность заключается в том, чтобы умереть, с другой – в том, чтобы жить как можно дольше, в соответствии с кодексом чести Братства. Мы ведь с вами не бешеные псы, которых в галактике и без нас предостаточно, но священные рыцари, за деяниями которых наблюдает сам Император. Кроме того, наши путешествия через ворп-пространство растягивают время как безразмерный эластик. Все это так. Я был там во время перехода через пустыню и во время штурма муравейника, известного ныне под именем Череп.

Подобие улыбки пропало с его лица.

– К несчастью, кадет, ты заговорил с сержантом, не получив на то разрешения. Две минуты нервоперчатки, Д'Аркебуз. Остальным кадетам присутствовать при наказании. Только так научишься ты самоконтролю.

Лександро вытянулся в струнку. Рогал Дорн не оставит его своей милостью. «Дикий пёс» должен понести наказание за отсутствие внутренней дисциплины. Лекарственные препараты и гипноз были очень хорошими средствами, чтобы справиться с гормональными бурями, вызываемыми сверхчеловеческими органами, которые вмещало его тело; но ему пока ещё не хватало сверхчеловеческого разума, чтобы научить своё тело сражаться, независимо от полученной травмы. Только тогда сможет он стать настоящим десантником, и когда-нибудь, – с надеждой внушал он себе, – офицером десанта, а если повезёт, то даже (почему бы хотя бы не помечтать об этом) командиром.

С таким настроением он и встретил наказание.

Как далеки от него были теперь шёлковые наряды и благословенная гедоническая кислота и пик радости обитателя верхних уровней Трейзиора.

* * *

Несколько часов спустя в Карательной часовне Лександро снова погружался в пучину агонии. Эту участь с ним разделяли двое других кадетов, которые согрешили сразу же после прохождения очищения кровопролитием. Те двое нещадно орали, но сразу после наказания смогли встать и на собственных ногах дойти до столовой и поесть. Лександро кричать не мог, во всяком случае вслух. Он выносил страдания молча, отчаянно желая переделать себя.

Среди наказанных кадетов ле было Хейка Бьертсона. На самом деле с того памятного происшествия никто из кадетов его больше не видел. Психическая неустойчивость Бьертсона оказалась слишком опасной, так объявили курсантам в столовой, пока сервы разносили им еду. Его подвергнут почётному стиранию индивидуальности, а тело его будет передано для проведения исследований.

В тот вечер после молитвы, которой обычно завершались их трапезы, кадеты, как всегда, высыпали из столовой, чтобы вернуться в свои пустые кельи.

– Берегись, – предупредил Бифф Тандриш сияющего Лександро. – Как бы тебе не стать флагеллантом.

– А что это такое? – без интереса в голосе спросил Лександро.

– Тот, кто занимается излишним самобичеванием.

– А! Ты снова просвещаешься.

Тандриш пропустил ядовитое замечание мимо ушей.

– Таких людей называют психопатами, и из них не получаются офицеры Братства. Я видел, какими глазами ты на них смотришь.

– Ты хочешь сбить меня с толку. Подорвать мою веру. – Лександро легко рассмеялся. – А разве нам не известно, что большинство людей и есть психопаты?

– Но мы-то должны оставаться благоразумными. Ты вышел из роскоши, Д'Аркебуз. Я – прямо из противоположного мира. Я не поднимаю страдания до уровня добродетели и не воображаю, что это может меня поставить в преимущественное положение. Так что остерегайся.

– Как любезно с твоей стороны проявлять такую заботу обо мне.

– Я просто не хотел бы, чтобы со мной бок о бок сражался флагеллант.

Лександро уставился на татуировку паука, маячившую перед ним. Его словно обожгло чувство, что однажды он это уже видел. Он внезапно вспомнил, как в подземном городе Тандриш сорвал с него маску.

– Рогал Дорн милостливо наделил тебя мудростью, – беззаботно сказал Лександро, отлично зная, что Тандриш больше времени проводит в скрипториях, чем за молитвой в келье или часовне.

– Он и меня посещал, брат, – заметил Тандриш просто.

– Он не есть лично твой святой. Он появляется перед каждым из нас, единственный и неповторимый.

– Он и мне являлся, – признался Ереми Веленс, подойдя поближе.

Они проходили по длинному серому коридору, в котором, нагнетая воздух, тихо гудели вентиляторы, а по обеим сторонам в нишах в серебряных шкатулках были выставлены священные поделки.

– Ко мне он явился в тот момент, когда мы наводили порядок в помещении с дикарями.

Не послышался ли им трепет в голосе Веленса?

– Ты говоришь о том порядке, который пытался насадить в подземном городе? – саркастически поинтересовался Тандриш.

– Нет, – ответил Веленс. – Дикари ничего не делали, чтобы досадить нам. Если только это на самом деле были дикари. Я должен был просто послушно уничтожить их… не скрою, делал я это с охотой, зачарованный бойней… – Снова его голос изменился. – Его Воля бывает странной.

– Послушай, Веленс, – сказал на этот раз Тандриш с явной симпатией. – Смерть – это Владыка галактики, миллиардов всех заселённых человечеством миров. Ты подчиняешься Владыке. Таким образом человечество всегда спасалось от ужасных нашествий. Гораздо хуже, когда смерть – это беспорядок, орудие Хаоса.

При упоминании Хаоса Веленс вздрогнул. В своих проповедях Капеллан кадетов только, вскользь намекал на существование ужасных и могущественных антибогов, населявших ворп-пространство, которые стремились прорваться в обычный космос и разрушить существующую реальность. Они были антитезой всего того, за что боролся Император, силами, с которыми десантникам лучше было бы никогда не сталкиваться. Никогда. Никогда.

Капеллан только слегка приподнял занавес таинственности, намекнув на природу этого «Хаоса», распознать который могли только специалисты, обладавшие особыми психическими характеристиками: Инквизиторы, Библиары и легендарные Серые Рыцари. Проявлением его было обычное зло.

Лександро тотчас насторожился.

– Работая в скриптории, ты случайно не натыкался на классифицированные данные? – как бы между прочим протянул он. – Это несомненно граничит с таким преступлением, как ересь.

Не почувствует ли себя Тандриш выбитым из колеи? Не попытается ли сменить тему?

– Космический десантник стоит десяти обыкновенных солдат, Веленс, – быстро продолжил Тандриш. – Он стоит сотни дней работы простых смертных. Вот в чём заключалась суть урока, полученного нами сегодня. Так что давайте примем его к сведению и не будем морщиться при упоминании о смерти, без которой невозможно защитить жизни тысяч миллиардов других людей. Нам может показаться, что нас здесь много, на самом деле, это не так. Миров, населённых людьми, миллион, а планет, населённых чужаками, несчитанные миллионы. А во всех наших Братствах всего не больше миллиона десантников. Об этом я узнал в скриптории, изучая Индекс Астартов, как и следует десантнику.

Что могли значить эти числа? Они были бессмысленными. Лександро хмыкнул. Десантники в своей массе непобедимы.

– Я всё же подозреваю тебя в отклонении, Тандриш.

– А я подозреваю тебя в извращении, – парировал Тандриш.

– Вы оба слишком чужды тому, что мы стремимся защищать, – вмешался Веленс.

– Мне кажется, ты должен был употребить слово сверхлюди, — сказал Тандриш. – Кем бы мы были на Земле без Него и без наследства нашего Примарха?

– Мы были бы убийцами, – прошептал Веленс. – Убийцами с правом убивать.

– Ну, это уже точно ересь, и ересь высшей пробы, – заметил Лександро.

– Нет, это сверхщепетильность, – усмехнулся Тандриш.

– Должна же, – проговорил Веленс, – быть высшая справедливость, стоящая над этой жестокой галактикой. Поэтому, смею вас заверить, в поисках этой правды я буду настойчив, как ни в чём другом. И беспощаден, и прозорлив. Должна быть справедливость.

На том три сына Трейзиора разошлись в разные стороны, направляясь каждый в свою келью и думая каждый о своём.