Текст книги "Огарок свечи для грешников (СИ)"

Автор книги: Ярославия Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Не понимая, что происходит, Веста снова потянула дверь на себя и выглянула на веранду. Аллея ожила. Теперь на каждой лавочке сидели люди в белых халатах и синих пижамах. Они смеялись, общались, либо просто прогуливались в одиночестве. Сразу же в глаза ей бросились два персонажа: рыжеволосая растрепанная девушка, которая вскинула руки к небу и замерла в этой позе, закрыв глаза, и абсолютно лысый молодой человек, который бубнил себе что-то под нос и бился головой о балку веранды с периодичностью около одного раза в несколько секунд. Ошарашенная Веста медленно заглянула за пределы веранды и удивленно отметила про себя, что для смягчения удара балка была оклеена поролоном.

– Твою мать, – снова выругалась она абсолютно без эмоций.

– Твою мать, твою мать, твою мать... – подхватил парень, не переставая биться головой о мягкую балку.

– Три на три будет десять, – произнесла Веста почти ему в ухо первое, что пришло ей в голову и в ужасе отшатнулась.

Произошло то, чего она ожидала меньше всего. Молодой человек пронзительно завизжал и плашмя рухнул на землю, изогнувшись в судорогах. Ему свело пальцы на руках, и они изогнулись настолько неестественно, что, казалось, они все переломаны. Свернувшись в позу зародыша, он выл на одной ноте и потрясал кистями обеих рук с вывернутыми пальцами. Звук его голоса проник Весте прямиком в мозг, заставив сморщиться от отвращения к этому убогому существу.

Чьи-то костлявые пальцы впились ей в плечо и резко развернули к себе лицом:

– Любушка, если ты не перестанешь себя так вести, мне снова придется запереть тебя в одноместной палате, – произнесла ей в лицо грациозная, словно лисичка, медсестра.

Таких Веста привыкла отправлять в нокаут парой фраз. В момент плохого настроения – хватало одной. Сейчас у неё было очень. Очень. Очень плохое настроение.

Она вдохнула в легкие побольше воздуха, чтобы высказать всё то, что кипятилось в ней всё это время, пока она находилась на грани.

– Что ты ему сказала? – вежливо спросил усатый дедушка-психиатр, как гласил бейдж, прикрепленный к кармашку с левой стороны на белоснежном и безукоризненно отутюженном халате.

Веста обернулась и обомлела. Воздух моментально вышел из легких, словно из сдувшегося шарика. Доктор был точной копией Санты из детских американских фильмов и книжек, которые в детстве так сильно нравились ей.

– Любушка, почему ты молчишь? Я ведь задал тебе вопрос, – мягко напомнил он.

Веста, словно под гипнозом, наклонилась к бьющемуся в конвульсиях психу и прошептала: "Три на три будет девять".

На её глазах свершилось чудо. Молодой человек моментально успокоился, погладил сам себя шершавой ладонью по бритому затылку и вернулся к своему прежнему занятию: продолжил биться головой об обитую поролоном балку, проговаривая себе под нос таблицу умножения. У возвышенной Весты этот ненормальный вызывал приступ тошноты, которая сокрушительной волной приближалась прямиком к горлу.

Она потянулась за планшетом, чтобы набрать Криса и спросить у него, что за затянувшаяся шутка и когда она закончится. Но остановила взгляд на своей руке. Её чудесные ноготки с безукоризненным френчем и стразами на безымянных пальцах теперь сверкали короткими обгрызенными обрубками. Веста впервые почувствовала приступ омерзения к самой себе и с ужасом сжала несколько раз ладошку в кулачок, чтобы прогнать страшное видение. Но оно не уходило. Ногти были всё такими же убогими, какими не были даже в детстве.

– Любушка, тебе снова хочется кого-то ударить? – ласково спросил двойник Санты, легонько приобняв девушку за плечи.

– Почему вы называете меня этим дурацким именем? Что происходит? – спросила Веста слегка повышая тон.

– Ты снова потерялась во времени, дорогая? Пойдем на скамеечку и всё обсудим.

Она едва не пошла за ним, ведомая теплотой и добротой, которыми лучился Санта, но всклокоченный дед, похожий на Ньютона перегородил ей дорогу.

– Доктор, я знаю то, чего не знаете вы! Исаак поухаживает за дамой! – завопил он, размахивая руками, и Веста с опаской сделала шаг назад.

– Познакомьтесь с Исааком Ньютоном, – представил психиатр деда. – А вы, уважаемый, можете не беспокоиться. Любушка просто немножко заплутала во времени.

– Если у времени есть вход и выход, то я единственный, кто может сформулировать их. Веста! – выкрикнул он.

Она встрепенулась и всмотрелась в лицо умалишенного пациента.

– Что такое веста? – на всякий случай уточнил психиатр.

– Единица входа и выхода из времени, доктор, – бодро отрапортовал дед и незаметно подмигнул ей.

– Доктор, мне необходимо найти две весты. Одну во входе, другую в выходе из времени, – подыграла она пациенту, чувствуя, что оказалась втянутой в какую-то сумасшедшую игру.

Исаак схватился за свои растрепанные патлы и покачал головой:

– Бог мой, Любаша, вы так далеки от истины! Веста – это постоянная величина! Их не может быть две при любом раскладе! Только если вы разделите одну весту на две трети бесконечности...

– Смотрю, вы уже нашли общий язык, – удовлетворенно кивнул психиатр. – Любушка, вы, пожалуйста, помогите мистеру Ньютону найти постоянную весту, а я отлучусь по делам.

Ньютон схватил её за локоть и поволок в сторону от медленно удалявшегося доктора.

– Веста, это я, Крис, – зашептал он ей.

– Объясни мне, что здесь происходит и почему ты похож на Ньютона? – спросила она раздраженно.

– Ты тоже не похожа на себя, Любушка, – фраза прозвучала с сарказмом.

Он подвел Весту к зеркальному окну и ткнул пальцем в отражение.

– Это ты, дорогуша.

Она не поверила своим глазам. Всегда из зеркала на неё смотрела холеная бизнес-вумен. Подтянутая, гибкая, стройная и слегка подкачанная. Зеленые глаза выгодно сочетались с шоколадного оттенка волосами, немного завитыми на концах. Она умело подчеркивала свои достоинства одеждой и косметикой. Она любила солярий, массаж и спа-процедуры. Посещала косметолога и парикмахера раз в неделю. Она любила себя и своё тело.

Но в зеркале сейчас отражалась Джейн Эйр. Зачесанные назад прямые волосы с пробором посередине. Вытянутое лошадиное и очень сильно обветренное лицо, впалые щеки и огромные темные, будто слезящиеся, глаза. Оплывшая фигура и темно-синяя пижама, одна из тех, в которые были одеты здесь все, словно выходцы из одного инкубатора дополняла образ сельской доярки.

– У меня синяки под глазами один прекраснее другого, – единственное, что смогла произнести она.

– Как ты попала к нам? – спросил Крис. – Ведь я говорил тебе убираться отсюда.

– Так я и пошла убираться отсюда. Но как только сбросила наш с тобой звонок по скайпу, попала сюда. Видимо, я оставалась в нашем времени, пока была соединена с тобой связью. Но это не интересно. Как сюда попали вы?

– Мы сделать толком ничего не успели! – начал Крис свой рассказ. – Мы только вошли и начали раскладывать аппаратуру возле лестницы, как вдруг раздался скрежет. Нам показалось, что здание сейчас сложится на наши головы как карточный домик. Вадим испугался и рванул в окно. Я же остался закидывать приборы обратно в рюкзак. Клянусь тебе, всё это заняло у меня не больше минуты. А когда я поднял голову, увидел, как Вадима ведут санитары и переговариваются между собой о побеге. Вроде как, Вадим сиганул в окно, потому что побег устроил. И за это его на сутки сажают в шестую палату. Я, честно говоря, обалдел, когда огляделся и понял, что вместо развалин передо мной психушка. Причем полноценная такая. С решетками и железными дверьми. А потом подумал, каким бы Вадим ни был, коллегу-то освобождать надо! А они меня увидели и вместе с ним в приемник затолкали. Пока его оформляли в палату, ты мне позвонила. Дальше ты, вроде, всё знаешь.

– Кроме того, как выбраться отсюда, – ответила Веста.

Она рассказала всё, о чем прочла в статье в интернете, пока ждала коллег, которые в это время занимались работой. Но эта информация не показалась Крису хоть сколько-нибудь полезной.

Они вместе прогуливались в тени акаций, которые росли вдоль высокого черного забора с острыми пиками наверху, пытаясь осознать произошедшее и найти выход из ситуации.

– Как ты придумал сыграть психа? – рассмеялась вдруг Веста, выдернув Криса из размышлений. – Я бы никогда не узнала тебя, если бы ты не придумал обратиться ко мне по имени.

– Так ведь и я тебя не узнал, – ответил он. – Я просто подходил ко всем подряд и обращался по имени. Хорошо, что оно у тебя такое редкое. В те времена так не называли. Ты единственная Веста на всю психушку. Не думал, что ты окажешься Любушкой.

Крис расхохотался во всё горло и внезапно закашлялся.

– Смешно-то как, – передразнила она его. – Смотри, коней не двинь, пока смеяться будешь, дедуся. И, вообще, почему мы так выглядим? Мой мозг, начитавшийся в детстве ужастиков, всегда был готов где-то на подсознании к путешествию во времени. Я, конечно, удивлена, но то, что я Любушка, меня просто убивает.

– Не знаю, может мы попали в петлю времени, и она не принимает нас такими, какие мы есть?

Резкий шорох за спиной заставил их обернуться и принять абсолютно дебильные выражения лиц. Но это была всего лишь всклокоченная девушка, которая стояла в позе поклонения солнцу, когда Веста только открыла дверь в этот мир.

Она была такая солнечная и необычайно красивая, что оба они усомнились в её ненормальности. Пухлые губы были сложены в подобие улыбки, в серо-зеленых глазах плясали солнечные зайчики, а кошачья гибкость выдавала в ней как минимум бывшую спортсменку. Она смотрела на них своими ясными глазами и молчала, слегка наклонив голову вправо.

– Что нужно тебе, ангел? – спросил Крис у неё.

Взгляд девушки мгновенно потемнел, а улыбка превратилась в звериный оскал. Она зарычала, а потом начала складывать свой рык в слова.

"Раз, два, три

Огарок свечи ты найди

Четыре, пять

Не найдешь – сгоришь опять

Шесть, семь, восемь

В гости к психам снова просим

Девять, десять

В два часа мы жизнь уместим"

Огненная девушка была настолько страшна, насколько прекрасна. Она зачитывала слова медленно, практически не шевеля губами. Её хриплый грудной голос шел изнутри, словно обволакивая слушателей. Девушка скользила вокруг Криса, используя его как пилон, тем не менее, не нарушая границ. Не распуская рук и не позволяя себе лишнего, она практически касалась своими пухлыми губками его шеи, томно закатывая глаза и слегка запрокидывая голову. Веста чувствовала исходящую от неё смертельную опасность, но с собой ничего поделать не могла. Её непреодолимо потянуло к этой девушке, которая провела языком вдоль пульсирующей на шее Криса жилки, едва касаясь её. Она опьяняла его своим запахом, опьяняла бесконечно сильной сексуальной энергетикой. Мысленно он схватил её за округлые бедра и впился долгим поцелуем в её губы, а в реальности боялся даже дышать рядом с ней. Она больна. И он не был уверен стопроцентно, не вонзится ли она зубами ему в шею, если он попытается дотронуться до неё.

– В гости к психам снова просим, – повторила девушка ласково и присела в реверансе, эротично прикусив нижнюю губу.

Под слышимую только ей мелодию, она закружилась в диком танце, воздевая руки к небу и размахивая длинными огненными волосами. Она была невыносимо и непозволительно прекрасна. И только некоторая нервная отрывистость её движений выдавала в ней умалишенную.

– Чем это вы так заинтересовали Линду? – раздался добрый голос откуда-то со стороны, и Веста, вздрогнув, обернулась.

– У неё было 18 любовников. И каждому из них она перегрызла сонную артерию во время исполнения точно такого же танца. Вы, мистер Ньютон, едва не стали девятнадцатым в её собственном списке мертвых. Кстати, восемнадцатым стал муж, который поймал её на месте преступления.

Доктор-психиатр рассказывал историю Огненной Девушки Крису, но буквально сверлил Весту взглядом. Она видела, что, наверняка, у него достаточно стажа, чтобы отличить психа от нормального человека, но, не зная даже диагноза Любушки, она не понимала, что же делать.

Веста десять лет провела на сцене театра и могла сыграть кого угодно. Для перевоплощения ей было много даже секунды. Но в театре ей всегда на руки выдавали текст. А сейчас нужно было импровизировать с той ролью, которая имеется только в голове режиссера, но никогда не будет озвучена актрисе.

Ей хватило мгновения, чтобы вспомнить молодую женщину в отражении большого зеркального окна и представить, за какие грехи она могла оказаться здесь. Неугодная правительству. Нет, в 80-е уже никого не ссылали в психбольницы за политические распри. Может, муж отправил сюда? Хотя, такая тихуша спокойно могла задушить троих собственных детей подушкой во сне, потом расчленить на заднем дворе, сварить суп из их мяса и накормить гостей на свадьбе брата.

Притормозив разбушевавшуюся фантазию, Веста остановилась на дьявольском огоньке в глазах. Пусть доктор думает, что сегодня у неё затишье в помешательстве, и она максимально не опасна.

Слегка наклонив голову, как это делала до неё Огненная Линда, Веста исподлобья посмотрела сквозь психиатра, чтобы сделать взгляд более туманным и расплывчатым, будто она находится по ту сторону реальности.

Она не видела, что в это время делал Крис, но, похоже, что вместе они сыграли достаточно правдоподобно, потому что доктор удовлетворенно кивнул и перестал сверлить их взглядом.

– Солнце уже почти село, – сказал он. – Вы одни до сих пор гуляете. Заходите в общую комнату и сидите там, если вам еще не хочется ложиться. А мне нужно запереть двери.

– А не слишком ли много вы позволяете своей армии психов? – нервно поведя плечиком, будто в состоянии ломки, спросила Веста, забыв, что она находится в обличии дурнушки.

Похоже, что сексуальность похотливой Линды была заразна и передавалась воздушно-капельным путем, поскольку в обычной жизни Веста никогда не позволяла себе кокетничать с людьми ниже неё по статусу. Доктор снисходительно улыбнулся:

– Я могу запереть тебя в одиночной палате, Любушка, если ты считаешь, что в твоей жизни слишком много свободы. Но я считаю, что твое выздоровление ускорится в разы, если ты будешь оставаться социально раскрепощенной. Ты понимаешь, о чем я?

Роль пациентки психиатрической клиники пришлась по вкусу Весте. С детства её подсознательной мечтой было сыграть роль жертвы в фильме ужасов. Чтобы обязательно было море крови, звук бензопилы и перекошенное от страха лицо. Она бы неслась по темному лесу, спотыкалась и разбивала колени до мяса. А режиссер бы сидел в каморке позади неё и недовольно ворчал бы "Я не верю тебе, Веста. Тебе не страшно. Убеди меня в том, что через полторы минуты тебе размозжат череп!". И она снова бы визжала изо всех сил, давясь слезами и размазывая грим по лицу.

Но сейчас от правдоподобности её игры зависели три жизни. Веста не до конца поняла, что имела в виду Огненная девушка. Но что-то ей подсказывало, что на жизнь ей дается два часа. Она всеми силами пыталась отделаться от внимательного доктора, чтобы как можно скорее приступить к спасению себя и своих коллег из западни. Секунды тикали. Часы на золотом браслетике с её запястья пропали вместе с планшетом и остальными вещами из будущего. Но в голове тикали "Биг Таймс". Тикали так громко, что заглушали все остальные звуки.

За попытками разгадать считалку она даже не заметила, как они с Крисом оказались в большой столовой, где ровными рядами стояли прибитые в полу деревянные скамеечки. На них и разместилась основная масса пациентов. Здесь у них продолжалась прогулка, которая началась на свежем воздухе. Казалось, многие из них даже не заметили, что находятся больше не под открытым небом, а в помещении. Огненная девушка снова стояла, застыв в позе бешеного танца, будто молясь солнцу и небесам. Она была ослепительна даже в этой длинной ночной рубашке, которая на ней сидела так, будто она собралась на бал, но по ошибке попала сюда. Лысый псих, которого Веста про себя прозвала Скальпом, снова бился головой о балку в центре столовой. На неё тоже был набит поролон. Похоже, что Доктор оставляя своим пациентам достаточно свободы, всё же заботился о том, чтобы она не навредила их физическому здоровью.

Веста огляделась в поисках медперсонала. В углу, за неприметным столом сидела Старшая Медсестра, которая сосредоточенно что-то писала в одинаковых бланках. Специально немного дергаясь в такт своим шагам, девушка подошла к ней и обомлела. Старшая Медсестра была копией зомби-медсестер из старенького, но интересного фильма-ужасов про сгоревший дотла город-призрак. В юности Веста вместе с друзьями его пересматривала несчетное количество раз, а потом точно так же одевалась на праздник Хэллоуина в клуб. На полке в зале у неё до сих пор хранилась статуэтка, выигранная на конкурсе самых страшных костюмов в одном из заведений города.

– Я его боюсь, – обратилась она к Старшей Медсестре, не придумав лучшего начала разговора.

– Кого? – Медсестра поднялась из-за своего стола, и Веста на секунду застыла, оглядывая её с головы до ног.

Маленькая и изящная. Стройная настолько, что её запросто можно было назвать хрупкой. Натуральная блондинка, с волосами, собранными в аккуратный пучок под белоснежной медицинской шапочкой. Неприлично короткий халат облегал её тело так плотно, что Веста могла разглядеть идеальный пресс под ним. Большая упругая грудь едва не выпрыгивала из декольте, а ножку украшали аккуратные бежевые чулочки. Она вопросительно смотрела на Весту своими большими ясными глазами нереального синего цвета и ждала ответа на свой вопрос.

– Что ж вы, гады, все такие красивые тут, – пробурчала она еле слышно себе под нос. – Одна я выгляжу как лошадь Пржевальского.

Старшая Медсестра не разобрала её слов, поэтому продолжала ждать ответа на свой вопрос.

Веста отрывисто ткнула большим пальцем себе за плечо, указав на Скальпа, который продолжал бормотать несвязные предложения и биться головой о мягкую балку.

– Любушка, не бойся его, он беспомощен, как котенок, – немного высокомерно ответила Медсестра.

– Тогда выпишите его отсюда, – скомандовала Веста, чувствуя, что снова начинает закипать.

– Мы не можем, деточка, он болен. Он сделал небольшое открытие в физике и собирался стать Великим. Ждал приглашения на конференции и на премию Нобеля. Но на фоне его открытия была выведена формула, перевернувшая весь мир науки. Это сделал его ассистент, которому и достались все лавры победителя. И теперь Ивашка пытается покончить жизнь самоубийством. Чтобы ему было немного полегче, каждое утро кто-то из персонала берет у него интервью. Мы поддерживаем его теорию о том, что он Великий Ученый, – Старшая Медсестра присела обратно на краешек стула, продолжая держать спину идеально ровно, словно за ней была прибита палка.

Всем своим видом она показывала, что разговор окончен и больше она не желает видеть больную рядом с собой.

Веста отвернулась и почувствовала, что её потянуло к Скальпу. Она не знала, по какой причине. Иногда, её интуиция была сильнее неё. И в этот раз она её не подвела.

– Огарок уже готов спасти наши грешные души, – бубнил он себе под нос. – Огарок уже готов спасти наши грешные души...

– Что ты несешь? – спросила она с небольшим истерическим смешком, вслушиваясь в его слова.

Скальп остановился так резко, что она отшатнулась на всякий случай. Мгновение он молчал, после чего неестественно изогнувшись, повернулся к ней и оскалился, как это сделала Огненная Девушка до него:

"Раз, два, три

Огарок свечи ты найди

Четыре, пять

Не найдешь – сгоришь опять

Шесть, семь, восемь

В гости к психам снова просим

Девять, десять

В два часа мы жизнь уместим"

Он прочитал эту считалку медленно и вдумчиво, словно стараясь вложить смысл в каждое слово.

По спине Весты пробежал холодок. Она наконец-то вспомнила этот стишок.

Именно этой считалкой считались дети в её дворе, прежде чем начать игру в салки. И именно эту игру она вспоминала сидя на скамейке возле руин психбольницы, пока Крис с Вадимом работали внутри.

Она оглянулась на Криса, который обычно мелькал поблизости. Но его нигде не было.

Словно из параллельной реальности в голове всплыли его слова о том, что он попытается вытащить Вадима из шестой палаты, куда его заточили за побег.

Она попыталась разозлиться на него за ненужный альтруизм в то время, когда она пытается придумать, как вернуться в будущее. Но злость не приходила. В голове тикал огромный метроном, отсчитывая секунды до пожара. Она не отдавала себя отчета в том, что смотрит в глаза оскалившегося психа, будто пытаясь загипнотизировать его, чтобы вытащить из него дополнительные строчки.

– Форт Байярд какой-то, черт бы вас всех побрал, – снова выругалась она и, наконец, огляделась. – Можно мне еще подсказок, Паспарту?

Но было слишком поздно. Психи окружили её плотным кольцом, не оставив ни малейшего шанса на побег. Стараясь не поддаваться панике, Веста вполголоса позвала Криса на помощь. Бесполезно. Его нигде не было. А ненормальные подбирались к ней всё ближе. Все они выглядели одной бесформенной массой, поскольку застыли в одинаковых позах. Перекошенные лица, изогнувшиеся тела, закатившиеся глаза и мерзко свесившиеся языки. Все они громко и тяжело дышали, словно звери, готовящиеся к атаке. На каждый вдох они делали медленный шаг вперед, подволакивая ноги.

Приступ паники оказался сильнее агрессии и желания впиться ногтями в эти мерзостные лица-маски. Веста рухнула на пол и обхватила руками колени, словно надеясь, что они не заметят её и пройдут мимо. Но они всё волоклись и волоклись к ней, сокращая расстояние шаг за шагом. Прямо перед ней уже стоял отвратительный тип с засаленными волосами. Он был грязен, словно бомж. От него несло протухшими яйцами и помоями. Весте показалось, что её сейчас вывернет прямо на его ноги, покрытые грибком по самые колени. Но в этот миг они все остановились, словно по команде, и затаили дыхание.

Установилась идеальная тишина.

Подождав мгновение, она приподняла голову и посмотрела на всю эту застывшую психически ненормальную человеческую массу.

Закатившиеся глаза уставились на неё и стены сотряс нечеловеческий вой:

– Огарок уже готов спасти наши грешные души! Огарок уже готов спасти наши грешные души!! Огарок уже готов спасти наши грешные души!!!

Эти вопли звенели у неё в ушах. Они отражались от стен столовой и возвращались обратно к ним. Они отскакивали от высокого потолка и рушились всей своей мощью на голову несчастной Весты.

– Мне нужно найти огарок, иначе мы все сгорим!!! Я поняла!!! – закричала она изо всех сил, пытаясь перекрыть своим голосом воющую толпу психов.

– Что ты поняла? Любушка, если ты не перестанешь вопить, мне снова придется вколоть тебе успокоительное, – очнулась она от высокомерного тона.

Веста открыла глаза. В зале не изменилось ровным счетом ничего, словно эта армия душевнобольных ей только привиделась. Каждый занимался своим делом. Скальп стоял у любимой балки, Огненная Линда вращалась вокруг него в своем бешеном танце, Тухлый (тот, который ближе всех подобрался к Весте) тихонечко сидел в углу, отрывал пораженную грибком кожу от коленей и съедал её.

От этой картины её передернуло, и она перевела взгляд на Старшую Медсестру, возвышавшуюся над ней в позе, будто заготовленной для фотосессии.

– Я поняла, что хочу в туалет, но не помню, где он находится! – прокричала Веста, пытаясь подогнать весь облик под растерявшуюся сумасшедшую. Ей нужно было покинуть это помещение, чтобы спокойно отыскать Криса с Вадимом, и более удачного предлога она бы и не придумала.

Старшая Медсестра заметно расслабилась, а из ясных глаз пропала настороженность. Вся её поза теперь говорила о том, как её достали эти психи со своими идиотскими проблемами, и Весту это крайне порадовало. Десять лет театра не прошли даром. Она великолепно справлялась со своей ролью.

– По коридору налево, душечка. Потеряешься, повопи, и я тебя найду, – эти слова Старшая Медсестра будто выплюнула ей в лицо.

"Как можно быть такой гордячкой!" – думала Веста, раздуваясь от гнева. Она бежала по главной лестнице вниз, к шестой палате. Ступени мелькали под ногами с бешеной скоростью, но её это злило еще больше. Внутри всё клокотало.

В обычной жизни подчиненные старались держаться от неё как можно дальше в такие моменты. Для неё ничего не стоило лишить человека премии или даже оштрафовать под влиянием дурного настроения. Она знала, что многие в офисе её ненавидели, но нисколько не старалась быть хоть чуточку добрее. Чем старше она становилась, тем чаще возникали вспышки неуправляемого гнева.

– Где тебя черти носят? – накинулась она, будто фурия, на Криса, который прятался за поворотом к правому крылу, где располагалась палата Вадима.

– Я должен отчитаться перед тобой? – вспылил он. – Ты мне здесь не начальство! Вернемся домой, можешь лишить меня премии!

– Ребята, давайте жить дружно! – прогундосил кто-то из темноты, и Веста вскрикнула от неожиданности. Крис же машинально схватил её за плечи и выставил вперед, прикрывшись, словно щитом.

– Твою ж мать, – выругалась Веста, оттолкнув его от себя, и обратилась уже в темноту, – давай выходи оттуда!

Поскольку больница была полупуста, в некоторых коридорах для экономии тушили свет. Все относительно адекватные больные находились в столовой под присмотром всего оставшегося на выходные медперсонала. Таковых было около пяти. Тяжелые пациенты были заперты в своих каморках с решетками на окнах и железными засовами на металлических дверях.

Из темноты раздалось сначала сопение, а потом тяжелый вздох, словно человеку было очень сложно передвигаться. После продолжительного шуршания и возни, на свет вышел огромный мужчина. Хотя, в данном случае, слово "огромный" совсем слабо описывало его внешность. Он был необъятен. С первого взгляда Веста дала бы ему килограммов 250 живого веса. Но, рассмотрев его как следует, она пришла к выводу, что он весит не менее трех сотен.

Таких жирных, лоснящихся сальным потом людей она видела только по телевизору, да и то, старалась скорее переключить канал, чтобы не расшатывать свою тонкую, чувствительную ко всему отвратительному, душевную натуру. Весь полностью он состоял из жировых складок, свисавших, словно перебродившее дрожжевое тесто из кастрюли. Складки были даже на руках и шее. Его огромные щеки практически лежали на плечах, словно набитые запасами зерна щеки хомяка. С висков стекал пот, оставляя на выпирающих скулах мокрые дорожки и капая на огромную мешковатую футболку, которая делала его еще больше. Он беспрестанно вытирал лоб одной рукой, потому что в другой держал недоеденный французский батон. А еще он постоянно шваркал носом, втягивая в себя, казалось, как минимум, литровую кружку соплей.

Веста в очередной раз почувствовала, что её начинает мутить, поэтому прикрыла ладонью рот и жалобно посмотрела на Криса. Она знала, что мужчины гораздо менее восприимчивые, чем женщины. Но сдвинутые домиком кустистые брови Криса-Ньютона и перекошенное лицо дали понять ей, что помощи ждать неоткуда и нужно брать инициативу в свои руки.

– Привет, Призрак, ты здесь один? – спросила она, даже не пытаясь выглядеть хоть немного милой.

– Я просто кушал, – прогундосил он, снова шваркнув носом. – Я хочу кушать, а мне доктор не разрешает. Плохой доктор. Если доктор будет запрещать мне кушать, то я скушаю доктора. Пожарю на огне и скушаю.

Он говорил тоном маленького обиженного ребенка. Веста сразу поставила ему диагноз. Похоже, он вырос внешне, а внутри остался трехлетним мальчиком.

– Призрак хочет кушать? – просюсюкала она.

Жирдяй, словно китайский болванчик, закивал головой.

– А Призрак знает, что кушать надо в столовой? А то злая тетя отберет твою булку! Дай сюда!!! – она с рычанием накинулась на огромного толстого мужчину, не вполне отдавая себе отчет в том, что он может прихлопнуть её одной рукой, как надоевшую муху.

Но расчет её сработал.

Призрак внимательно посмотрел на неё своими поросячьими глазками, а потом громко расплакался и бросился наутек. Она брезгливо смотрела ему вслед. Поднимаясь по ступеням, он колыхался, словно незастывший холодец. Создавалось впечатление, что он идет не ногами, а будто слизень перекатывается с одной ступени на другую.

– Почему Призрак? – спросил Крис, точно таким же взглядом полным омерзения провожая эту каракатицу размеров с четверть планеты.

– В детстве мульт смотрела японский. Так вот там тоже был такой черный огромный призрак, который ел всё подряд, съел все запасы и начал есть людей. Я как услышала, что этот тип хочет доктора зажарить и съесть, сразу тот Безликий Призрак вспомнился. Мне кажется, чувак был не против такого панибратства, – ответила она ему без эмоций, не в силах оторваться от зрелища ползущего по ступеням мужчины с развитием трехлетнего ребенка.

Крис первым отошел от увиденного и повернул Весту к себе лицом.

– Вадима не вытащить без ключа. Ключи у Старшей Медсестры. Что будем делать?

– У нас нет времени на поиски ключа! – ответила Веста громким шепотом. – У нас осталось меньше двух часов на то, чтобы вычислить человека, который стащил огарок из фонаря на аллее. Если по истечении двух часов мы не будем готовы обвинить кого-то и представить доказательства, то сгорим вместе со всеми пациентами этой гребаной клиники.

Видя непонимание на лице Криса, она рассказала ему считалку и фразу, с которой накинулись на неё психи. А потом рассказала правила салок, в которые они играли в детстве.

– Почему грешные? Они больны, а не грешны, – подумал вслух Крис.

Этот вопрос сложил оставшиеся кусочки мозаики в единое целое. Её пытливому уму было достаточно секунды, чтобы выстроить логическую цепочку.

– Теперь понятно, почему нам дается так мало времени! Я никак не могла понять, каким образом мы успеем вычислить поджигателя за два часа! Нам не нужно обыскивать каждого! – Она закружилась в бешеном танце, сама не понимая, что копирует поведение Огненной Линды.

– Ты гений! – ласково пропела Веста и поцеловала в лоб Криса.

Лоб был морщинистым и грубым. На мгновение она забыла, что Крис в облике старика, а сама она далеко не первая красавица.

– Может ты объяснишь мне, что делать? – спросил он, вытирая лоб от её слюней.

– Ты знаком с семью смертными грехами? – Крис отрицательно покачал головой, и она продолжила. – Основой всего множества человеческих грехов являются семь главных смертных грехов: чревоугодие, похоть, алчность, зависть, гнев, уныние, тщеславие. Нам нужно найти этих семерых, потому что только они здесь не больны. Они просто грешники. А почему они все сгорели? Потому что огонь – это очищение. Таким образом их души очистились перед тем, как попасть на Небесный Суд. Видимо, как раз сегодня тут собралась команда из семерых самых ярких представителей.