Текст книги "Огарок свечи для грешников (СИ)"

Автор книги: Ярославия Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Кузнецова Ярославия Анатольевна
Огарок свечи для грешников

В старенькой раздолбанной машине даже на трассе трясло так, что вся троица предпочитала хранить молчание. Именно молчание, потому что тишину сохранять здесь было невозможно. Хлипкая «пятерка» издавала весь спектр звуков, начиная от скрипа где-то под капотом и заканчивая бешеным грохотом аппаратуры в багажнике. Через трещины на лобовом стекле сквозил встречный ветер, а через полуприкрытое окно с водительской стороны были слышны звуки шоссе. Мимо проносились груженые фуры и лесовозы, оглушая пассажиров ревом мотора. Из огромных колонок, расположенных за задними сиденьями, гремела незамысловатая мелодия, которая порядком надоела всем, у кого на работе целыми днями играет радио. Веста буквально вчера узнала, что про эту зависимость поет парень, а не пропитая девушка с глухой провинции. Но отношение к этой песне она не изменила. Как и ко всему шоу-бизнесу своей страны. Она любила джаз. А вой «полуженщины-недомужчины» злил больше, чем вылазка на объект, на который её послали за неимением лучших работников.

В этом убогом транспортном средстве её раздражало всё. Запах дешевой кофейной вонючки, болтавшейся на зеркале заднего вида, горелый запах печки, дорожный запах пыли, проникающий в салон через трещины на лобовом. Она мечтала поскорее добраться до объекта, провести экспертизу и сбежать домой, где в тишине и покое можно заполнить акты под чашку ароматного чая. А потом набрать Вадима и потребовать с него выполненные отчеты. Вадим ей определенно нравился. Он становился безотказным, когда дело казалось подработок. И этим она часто пользовалась. И не только в рабочих целях. Вадим был её незаменимым водителем, грузчиком, перевозчиком и "прибивателем" полочек за символические суммы. Он был её личным помощником, хоть и не подходил под это определение по должности.

Но всё это будет вечером. А сейчас она мысленно ругала начальство, которое давно могло заменить видавшую виды "пятерку" на более современный и просторный автомобиль. Водитель, молодой парень-дагестанец, уверял, что буквально вчера машина прошла техосмотр и признана вполне пригодной.

– Я поверю в то, что родилась под счастливой звездой, если по пути у нас не отвалятся колеса, – недовольно шепнула Веста Крису.

– Как будто ты могла родиться под какой-то другой звездой, – тем же тоном ответил он ей.

Но в этой машине шепот был излишним. До тех, кто сидел впереди, можно было только докричаться. Да и то, если выключить радио, от которого Веста раздражалась всё больше.

Она нервно похлопала водителя по плечу. Можно было бы наклониться и позвать его по имени, но знать имя простого парня-дагестанца, сидящего за рулем, было выше достоинства Весты.

Парнишка глянул на неё в зеркало заднего вида и, убавив громкость на магнитоле, приготовился максимально спокойно выслушать высокомерный тон этой дамочки неопределенного возраста.

– Скажите, уважаемый, – громко спросила она, надменно приподняв левую бровь, – мы не через Китай на Москву часом едем? Почему так долго? Либо прибавьте скорость, либо скажите, как скоро мы доберемся до этого ангара?

Вадим, который считал себя умнее и образованнее всех в компании, привычным движением поправил галстук и ответил первым:

– Это не ангар, а сгоревшее в 80-х здание общежития от совхоза, поэтому находится на таком расстоянии от города. Начальство планирует открыть там филиал, именно поэтому мы должны провести оценку...

Веста повелительным взмахом правой руки перебила Вадима и снова несильно подтолкнула водителя, желая услышать ответ на свой вопрос именно от него.

– Еще минут пять, Веста Игоревна, – ответил парень. – На следующей развилке налево и за поляной будет ваша общага.

Веста удовлетворенно кивнула.

Такой ответ её устраивал. Она была из тех девушек, кто привык выстраивать свою жизнь по кирпичикам. Ей было всего 27, но она уже четко знала, что в жизни ничего не достается просто так. За каждое благо приходится бороться. Порой, не на жизнь. По карьерной лестнице она взобралась по головам. Придя в эту небольшую строительную фирмочку совсем зеленой студенткой, она быстро разобралась, что к чему и отправилась прямиком к начальству. Представив свой бизнес – план генеральному, она сделала упор на кадровые перестановки. Провернув умелую рокировку и став начальников отдела, Веста, тем не менее, осталась недовольна. Должность для неё была мелковата. Ей хотелось крупной власти, а не полтора человека в подчинении. Но прошло еще два года и её бизнес – план стал потихоньку реализовываться, принося компании немалый доход. Тогда гендиректор, будучи достаточно дальновидным стратегом, сделал Весту своим заместителем. Она была умна и коварна. Значит её нужно было максимально приблизить к себе, чтобы постоянно держать в поле зрения. Он следовал правилу "держи друзей близко, а врагов еще ближе". А еще у неё была та самая коммерческая жилка, благодаря которой она схватывала передовые инновации буквально на лету, успевая внедрять их в производство раньше остальных. Отказаться от Весты стало бы для равносильно разорению.

В итоге, в 27 она выглядела весьма неопределенно. От 20 и до 38. Точеная фигурка, идеально забранные в высокий пучок волосы и безупречный макияж. Немного подкачанные губы и впалые скулы делали Весту похожей на бизнес-леди из сериалов, которые идут вечерами на развлекательных каналах. Она была той, про кого говорят "сделала себя сама". Строгая к себе и к окружающим, непоколебимая, немного грубая и до умопомрачения стервозная, такой была Веста.

Сейчас, подпрыгивая на заднем сидении разбитой "пятерки" она сделала себе помарку в ежедневнике "напомнить Игнатову о смене транспортного средства". В принципе, её не волновало, с какими удобствами ездят рабочие. Её волновало то, что раз в 2-3 месяца ей приходится заталкивать себя в этот отвратный пропахший дешевыми сигаретами, протертый до рыжего поролона замшевый салон. Она любила себя. И любила, чтобы всё, что окружает её возвышенную персону было дорого, красиво и со вкусом подобрано.

– Парень, паркуйся поближе ко входу. А потом подожди нас на развилке. Мы прогуляемся до машины пешком, – скомандовала она, указав наманикюренным пальчиком, куда именно ему стоит припарковаться.

Крис вылез первым. Из всей троицы у него была самая рабочая должность. Если Вадима направили заносить замеры в рабочий журнал, то его сюда направили снимать эти самые замеры. До рокировки, проведенной Вестой, он являлся начальником отдела, где она начинала свою умопомрачительную карьеру. Он был совершенно беспомощным и бесполезным, но, тем не менее, как и все никчемные люди, высоко себя ценил и тайно ненавидел Весту, за то, что она так ловко сдвинула его с насиженного теплого местечка, которое он до её появления выбивал себе несколько лет подряд. Сама же Веста не поехала бы сюда никогда в жизни по собственной воле, но за ней Игнатов оставил последнее слово. Здание сбывали за долги совхоза, поэтому их фирме оно досталось бы практически даром. В Игнатове текли еврейские корни, поэтому он не мог не отправить Весту оценить состояние сгоревшей общаги. Он уже спал и видел, как они всем коллективом перебираются за город, а душный офис в центре города будут сдавать за баснословные суммы модным магазинчикам.

– В эту развалюху придется достаточно вложиться, – вздохнул Крис, оглядывая руины.

– Только если я не составлю отчет о невозможности её реконструкции, – парировала Веста и обратилась уже к мужчине в галстуке и аккуратных очках в черной оправе. – Вадим, доставай робы из багажника, а мне достань только сапоги. Я вовнутрь не полезу, конечно, но на каблуках и вокруг здания себе ноги переломаю.

Вадим послушно вытащил мешок со свернутой в большой ком рабочей одеждой и протянул один комплект Крису. Они вместе переоделись на заднем сиденье. Веста же переобулась в удобные сапоги, отдаленно напоминающие берцы и удовлетворенно потопала ногами, убеждаясь, что рыхлая земля не содержит под собой губительных пустот. Махнув рукой водителю, подав знак, чтобы он отъезжал, она первой подошла ко входу и констатировала факты надменно-недовольным тоном:

– Я была уверена, что здесь нас ждет бригада оценщиков, но, похоже, Игнатов устроил нам сюрприз и скакать по развалинам придется вам, ребята. Окна первого этажа заколочены, поэтому придется искать вход.

Все трое оглядели трехэтажное здание бывшего общежития, стены которого были абсолютно черными от копоти. Оно выглядело как обычная постройка советских времен: четыре голые стены, крыша и пустые глазницы окон. Здание безо всяких излишеств, словно пустая кирпичная коробка. Но что-то было в нем отталкивающе пугающее. Быть может, ветер гулко завывал через оконные проемы, поросшие мхом поверх угольно-черной сажи. Или острые пики покрытого многолетней ржавчиной металлического забора, которые, как ни странно, до сих пор не растащили по пунктам приема цветмета, устрашали своим неприступным видом. А может, деревянная сгнившая дверь, болтавшаяся на одной петле, скрипела так пронзительно, что у впечатлительной Весты бежали мурашки по телу. Одним словом, даже в отреставрированное и переделанное под офис это здание ей бы войти совсем не хотелось.

– Уезжаем, – неожиданно для самой себя скомандовала она. – Я сама напишу отчет о том, что эту развалину проще снести, чем отремонтировать.

– Где ты цифры возьмешь? – спросил Вадим, снова потянувшись правой рукой поправить галстук. Вспомнив о том, что он сейчас в рабочей одежде, он просто подтянул шнурок на капюшоне. – Черт с ним, с выговором от Игнатова, а если он премии меня лишит? Ты мне выплатишь её из собственного кармана?

– Придумаю что-нибудь, – на высокой ноте ответила она, давая понять, что не терпит возражений, – Ты за деньги мать родную готов продать.

– У всего есть цена. Всё в этом мире продается и покупается. И я просто тот, кто находится с финансами "на короткой ноге", – ответил он всё тем же спокойным тоном, который был так омерзителен Весте.

– Твой ценник где? – спросила она, слегка приподняв правую бровь.

– Три черные зарплаты плюс премия каждый месяц в течение года, тогда я готов ехать обратно без замеров, – ответил Вадим ни на секунду не задумавшись, словно готовил ответ заранее.

Веста сжала губы и вплотную приблизилась к своему скользкому коллеге.

– Жалкая дешевка, – выплюнула она ему в лицо ругательство, почти ткнув указательным пальцем в его широкий нос.

– А я согласен с Вадимом, – подал голос Крис, чтобы немного разрядить обстановку. – Проще снять цифры, чем придумывать. Мало ли, что не сойдется, Игнатов нас еще раз на этот объект отправит и заставит всё прошерстить под его руководством. Тут дел-то, по сути, на час. Если ты боишься сажи и копоти, можешь подождать нас в машине.

Веста почувствовала, что начинает закипать.

– Дорогие мои, – с сарказмом произнесла она, – вы сами не видите, что эта развалина простояла тут на открытом воздухе десятки лет? От неё крепким остался только фундамент, за который я тоже не готова поручиться. Можете писать какие угодно цифры, я не поставлю свою подпись в отчете, если вы признаете общагу пригодной для реставрации. Когда однажды под вами провалится пол, это будет на вашей совести. И после больничного вы еще и выплатите фирме до копейки все неустойки. Всё понятно?

Она надменно вскинула брови и отправилась в сторону отъехавшей "пятерки".

– Стерва, – вздохнул Крис.

– Зато красивая какая, – ответил Вадим. – Ей бы мужика достойного. Она бы у меня дома по струнке ходила.

– Она бы тебя дома по струнке ходить заставила!

Мужчины рассмеялись и поднялись по бетонным ступеням на первый этаж.

* * *

Веста присела на скамейку за забором и обиженно вздохнула. Она не любила, когда кто-то имел наглость идти поперек её воли. А особенно не любила, когда у её подчиненных появлялось собственное мнение. Она была уверена, что все, у кого в загашнике имеется хоть капля мозгов и здравого смысла – уже открыли собственные ИП и работают на себя. Все остальные – биомасса, которая должна слушаться таких индивидуумов, как она.

Сейчас Веста сложила бантиком подкачанные губы и нервно постукивала длинным ногтем со свежим маникюром по фирменному планшету, в котором время от времени делала пометки, связанные с работой. Такое положение вещей откровенно её не устраивало.

Внезапно вспомнились все страшные истории, которые были связаны с этим местом. В детстве дворовые ребята рассказывали, что где-то за городом стоит сгоревшая психбольница, откуда нет выхода. Войти в неё может абсолютно любой человек, потому что в ней нет ни окон, ни дверей. Но изнутри она выглядит совсем иначе. На окнах стоят решетки, а железные двери запираются на огромный засов, ключи от которого имеются только у главного врача, который был на выезде в то время, когда один из помешавшихся поджег больницу. Пожар не начали тушить сразу, поэтому он мгновенно расползся по всем трем этажам. Все люди, находившиеся в это время внутри, сгорели, словно в консервной банке, потому что запасные ключи не были предусмотрены регламентом лечебницы.

– Спастись можно только вычислив психа, который уже спрятал огарок свечи под своей подушкой. Ошибка стоит жизни. Попытка всего одна, – заканчивали обычно эту историю мальчишки и хлопали кого-то стоящего поблизости по плечу. Так начинались салки под названием "Передай эстафету психа с огарком". Если тебя догнали и ударили по плечу, то ты становился "Психом с огарком" и должен был засалить кого-то. Иначе ходить тебе с обидным прозвищем до самого завтрашнего дня, пока в "психи" не коронуют кого-то другого.

Веста обычно старалась держаться как можно дальше от рассказчика, чтобы убежать быстрее остальных. С детства она отличалась хитростью и смекалкой. Но именно по этой причине полную историю она не знала.

– Но сейчас у меня есть интернет, – тихонечко пропела она и ввела в поисковую строку в браузере "Общежитие, сгоревшее в 80-х".

По её запросу вышли только ссылки на психбольницу. Это Весте совсем не понравилось. По одной из ссылок она перешла на статью из местной газеты и зачиталась её содержимым.

"По сей день в разговорах многие, кого коснулись события 18 июля 1981 года говорят о том, что не могут понять, как за такой короткий отрезок времени, всего за несколько минут, произошла такая масштабная трагедия. Как трехэтажное кирпичное здание могло вспыхнуть словно спичка?

Находившиеся под транквилизаторами пациенты сгоревшего здания психиатрической больницы не смогли выбраться оттуда из-за решеток на окнах. Предварительная причина-короткое замыкание".

"Пожар начался в 22:46 в психиатрической больнице ╧66 города Н*. Очаги возгорания находились сразу в нескольких местах правого крыла здания. Строение было кирпичное, изнутри полностью отделанное деревом, отчего огонь быстро перекинулся в левое крыло и распространился по всем этажам. Пожар был потушен только к 7 часам утра, но сильное задымление, сохранявшееся еще двое суток, мешало установить точное число погибших. По официальным данным их количество составило 168 человек, из которых 11 -медицинский и обслуживающий персонал"

"На всех окнах установлены решетки, а единственный выход из здания был закрыт снаружи на большой амбарный замок, ключи от которого находились у главного врача, отлучившегося в этот вечер по делам больницы. У погибших не было ни единого шанса на спасение. Почти треть пациентов были найдены прикованными к кроватям железными наручниками, либо запертыми за решеткой"

"Причиной пожара стало короткое замыкание старой проводки, замена которой была запланирована на август. Во второй версии фигурирует неосторожное обращение с огнем, проще говоря, поджог. Был ли он умышленным, и кто его совершил, останется загадкой, канувшей в летах"

"До больницы пожарные добирались около полутора часов, вместо максимально положенных 20 минут, поскольку дорога была сильно размыта из-за ливней, продолжавшихся 8 дней подряд. Если бы не это обстоятельство, возможно, пожарные успели бы спасти хоть кого-нибудь. Но, когда они сорвали дверь с петель, они обнаружили только сильно обгоревшие тела. Что удивительно, все они находились в одном помещении, которое до пожара было столовой. Даже те, кто был прикован к кроватям, были повернуты головой в одну сторону. Объяснения данному явлению не найдено до сих пор"

Веста пролистала еще несколько ссылок, но все они повторяли разными словами одну и ту же информацию. В примечаниях было отмечено, что ближайшая к больнице пожарная часть ╧13 располагалась на расстоянии 38 километров.

Веста нахмурилась и перешла еще по одной ссылке, чтобы удостовериться в том, что всё написанное выше – правда. Но на всех сайтах была одна и та же информация. Отличия были только в её преподнесении. Сомнений не оставалось. Игнатов отправил их на руины сгоревшей психбольницы. Всё встало на свои места.

– Веста, бери с собой Кресова и Вадим Палыча, отправляйтесь на оценку здания за городом. Это бывшее общежитие. Если оно в приличном состоянии, пиши мне отчет. Мы его быстренько отреставрируем и к следующей весне переедем всем офисом. Там свежий воздух, будем проводить физминутки перед обедом, – хохотнул весельчак Игнатов, отправляя троицу на выезд.

– Мне нужен пакет документов...– начала перечислять Веста, но Илья Алексеевич развернул её за плечи и тихонько подтолкнул к выходу.

– Машина ждет, – ласково сказал он и захлопнул за ней дверь.

Естественно, он не показал ей документы на здание! Там черным по белому написано, что это психиатрическая больница, а не общежитие для работников совхоза. В такое место он бы и угрозами лишения премии не смог их загнать. Быть может, мужики бы поехали, но она бы точно осталась в офисе, покрутив Игнатову пальчиком у виска.

– Вот жук! – вслух возмутилась Веста, нажимая маленькую кнопку питания на планшете, чтобы погасить экран, и поднимаясь с грубо сколоченной прогнившей скамьи.

Она была полна решимости забрать коллег из этой закопченной бетонной коробки с отвратительным запахом плесени и трухи. Придерживая одной рукой светлую юбку-карандаш, она осторожно, но достаточно быстро, ступала по разбитой асфальтовой дорожке. Когда-то это была вполне приличная аллея с раскидистыми кленами и резными лавочками для посетителей. Возле каждой скамьи висел старинный стеклянный фонарь на кованой ноге. Такие фонари зажигались вручную и жутко скрипели в ветреную погоду, раскачиваясь на тоненьком крючке. Но во время пожара огонь добрался и до них. От лавочек остался только обуглившийся железный скелет с ржавыми пятнами, полученными в период смены времен года, а вот для обгоревших деревьев время служило хорошим лекарством. Кое-где из черной древесины начинали пробиваться свежие зеленые отростки, что, тем не менее, выглядело весьма жалко. И только фонари сохранились практически без изменений, не считая закопченного подсвечника. А общий пейзаж и вовсе нагонял тоску и уныние. Похоже, пожар был действительно очень страшным.

– А эти двое сейчас шарятся среди человеческих костей, – пробурчала Веста, сжимая губы от отвращения к руинам.

Она была достаточно брезглива и себялюбива, чтобы посещать такие места.

Бросив взгляд на безнадежно испорченную юбку, всю в разводах сажи и копоти, Веста топнула ножкой, стараясь удержать своё отвратительное настроение в себе и закричала изо всех сил:

– Вадим! Вадим, выходите оттуда! Крис! Выходите немедленно, жду вас на планерку на веранде!

Ответом ей была тишина. Веста чувствовала, что снова закипает. Прекрасно зная себя в гневе, она снова попыталась сосчитать до десяти, чтобы успокоиться и не кричать на небольшого ума подчиненных. Этому приему её научил психотерапевт, прописавший ей легкое успокоительное на ночь. Но Веста плотно подсела на таблетки. И сейчас, поняв, что гнев не отступает, она потянулась за таблетками в сумку. Привычным жестом она хлопнула себя по бедру и тихонько выругалась непечатным словом. Сумка с заветной коробочкой внутри осталась в машине на заднем сиденье. Идти одной до машины не хотелось.

– Век технологий, – усмехнулась Веста, вспомнив, что держит в руках белоснежный планшет фруктовой компании.

Набрав в скайпе Криса, она начала считать мелодичные гудки. Крис не отвечал достаточно долго, что заставило её буквально скрежетать зубами от злости. Настукивая непонятную мелодию длинным ногтем указательного пальца по аватару коллеги, она шипела "Возьми живо трубку, мать твою". Веста всегда была остра на язычок и не имела привычки лезть за словом в карман. Красивым девушкам прощается и сквернословие, она это прекрасно знала. Поэтому использовала свои природные и хирургически подправленные данные для покорения всех вершин. Она привыкла идти по головам. И готова была оставить коллег в руинах и без средства передвижения, если бы Крис не ответил.

– Где вас носит? Выходите, у нас планерка. И пообещай Вадиму пять баксов лично от меня если он выйдет оттуда первым, и еще тридцать сверху, если он сам напишет отчет, – велела она и приготовилась отключиться.

– Мы не можем выбраться, – шепотом ответил Крис. – Это здание нас не отпускает.

Веста внимательно вгляделась в его лицо, чтобы попробовать определить, пил он сегодня с утра или нет.

– Кресов, кажется, в машине от тебя еще не пахло. Вы там с Вадимом вместе что ли закидываете за воротник? Мне уже не смешно. Это бывшая психбольница, я тут работать не собираюсь. Игнатову скажем, что целыми здесь остались три кирпича под грудой обломков. Цифры в отчете дадим рандомные. Вы где, вообще?

Крис тяжело дышал и озирался по сторонам.

Веста внимательно посмотрела в экран, пытаясь уловить в нечеткой картинке лица Криса фальшь или насмешку над ней. Но видела только страх. И немного удивления.

– Крис, а теперь расскажи мне, что происходит, – холодным тоном попросила она.

– Посмотри, что у меня за спиной.

Он подвинул камеру немного вбок.

Веста снова вгляделась в экран.

Черные стены с отколовшимися кусками штукатурки, под которыми виднелась серая гладь бетона. Железная кровать, состоящая из ржавых пружинок, провисающих почти до пола. В изголовье её висело какое – то гнилое тряпье. Окно, с острыми осколками стекол по краям. На широком подоконнике покоились горы строительного мусора и пыли, казавшейся контрастно белоснежной на черной саже. Ничего странного в обстановке она не находила. Всё было мрачно, грязно и отвратительно.

Всё это в двух словах Веста описала Крису и удивилась его реакции. Он ошалело огляделся по сторонам и горячо зашептал прямо в динамик:

– Мы в приемной! Вадима оформляют в шестую палату! Пишут какие – то склонности к побегу! Я не понимаю, что происходит!

– Ребята, вы курите там что ли?

Веста была настолько удивлена, что буквально уткнулась лицом в экран, пытаясь разглядеть хоть что-то отдаленно напоминающее то, о чем сейчас говорил Крис.

– Я иду за вами, олухи. И не дай Бог вам быть живыми и здоровыми. Впаяю штраф, лишу премии на полгода и забудете о существовании тринадцатой зарплаты на два года. Всё поняли? – твердо произнесла она не разжимая зубы.

– Веста, не заходи сюда! Тут какая-то хрень происходит! – закричал Крис, но она заставила его замолчать одним взглядом.

Она шагнула в полумрак обгоревшего здания и снова глубоко вдохнула, чтобы не растерять свою решимость с первого взгляда на внутренний мир этого кирпичного монстра. В прекрасных зеленых глазах скакал дьявольский огонек. Она осматривалась. Это была её привычка. Грациозная, словно пантера, она всегда готовилась выпустить коготки перед тем как напасть. Но нападать было решительно не на кого. Здание было пустым. Через щели в заколоченных много лет назад окнах сквозил летний теплый ветерок. Веста запахнула свой бежевый пиджачок в тон элегантной юбке и, прижав планшет к груди, пошла искать приемную.

У неё был технический склад ума, поэтому она привыкла в любой ситуации мыслить логически. Исходя из всех технических соображений, она пришла к выводу, что приемная должна находиться на первом этаже. А сопоставив картину из окна, виденного в разговоре с Крисом по скайпу, она пошла в правое крыло.

Скайп! Она вспомнила, что забыла сбросить звонок, чему сейчас была несказанно рада.

– Крис, вы в правом крыле? Я иду в верном направлении?

Картинка на экране дрожала на уровне коленей Криса, поэтому ей была видна только железная кровать и часть подоконника. Потеряв надежду докричаться до коллег, она стала приоткрывать каждую железную дверь и сопоставлять её с картинкой на экране планшета. Одного взгляда хватало, чтобы прийти к выводу, что каждый раз она оказывалась не там. Дверей было огромное количество. Похоже, одноместные палаты располагались именно на первом этаже, что значительно затрудняло поиски приемной. Здание изнутри казалось гораздо больше, чем снаружи.

– Заклятие незримого расширения, блин, – снова проворчала Веста, в очередной раз спотыкаясь о завал из балок и хватаясь рукой за закопченную стену. Увидев под ногтями черноту, она пожалела свой испорченный дорогой маникюр и устремилась дальше. Дойдя почти до самого конца, она увидела просторную комнату без дверей. Похоже, раньше дверь тут была деревянная, именно поэтому от нее ничего не осталось.

Она перевела взгляд внутрь комнаты и увидела железную кровать, почти вплотную придвинутую к правой стене. Её изголовье было завешано ветошью, а на подоконнике, располагавшемся за кроватью, были навалены горы строительного мусора.

Убедившись, что картинка на экране планшета совпадает с картинкой, которую она видела прямо перед собой, она позвала Криса по имени.

Он ответил ей из планшета.

– Я стою на том месте, где стоишь ты, – растерянно произнесла Веста. – Но тебя здесь нет.

Она оглядывала комнату раз за разом, в надежде, что коллеги появятся из воздуха и скажут, что это глупая шутка. Тогда она облегченно посмеётся вместе с ними и скажет, что так рада их возвращению, что не будет лишать их премии. И тем более тринадцатой зарплаты.

Веста в панике переводила взгляд с экрана фруктового гаджета на обстановку обгоревшей комнаты, но Криса не было.

– Вадим в шестой одноместной палате. Прямо по коридору. Там цифра на двери сохранилась, – сказал Крис.

Но у Весты не было никакого желания принимать участие в этом фарсе. Она потихоньку пятилась спиной к выходу, не пытаясь осознать, что же происходит. Инстинкт самосохранения подсказывал бежать. Бежать как можно дальше и не оглядываться. А потом упасть на переднее сиденье к водителю, как там его по имени, и ехать без остановок до самого офиса, чтобы настучать Игнатову в лоб и отправить его самого вытаскивать этих олухов из передряги.

У неё не было ни сил, ни возможности вникать в происходящее. Но любопытство оказалось сильнее нее. Возле 6 палаты Веста резко затормозила и раздумывала ровно полторы секунды, прежде, чем заглянуть туда. Железная дверь с огромным засовом долго не хотела поддаваться её девичьим силам. Но упорство и годы, проведенные в фитнес-клубе, не прошли даром. С оглушительным для её нежных ушек скрежетом она потихоньку открылась. Весту обдало гадким запахом сырости и плесени.

Не слишком торопясь перешагнуть порог, она пристально осмотрелась, оценивая обстановку. Вплотную к стене стояла точно такая же железная кровать, которую до этого она видела в приемном отделении. Главное отличие заключалось в абсолютной пустоте. Четыре голые стены без окон даже не были оштукатурены. Под слоем копоти виднелась кирпичная кладка. Низкий потолок, казалось, вот-вот рухнет на голову под весом огромного крюка прямо в центре. Если бы Веста находилась в зале для балов, она бы решила, что раньше на этом крюке висела огромная позолоченная люстра из стекла и со множеством хрустальных подвесок. Но вряд ли в этой крохотной комнатушке устраивали пышные приемы. К крюку, скорее всего, приковывали особенно буйных пациентов. Но самая страшная вещь обнаружилась прямо рядом с железной ножкой кровати. Там лежал обуглившийся белоснежный телефон Вадима, покрытый таким толстым слоем сажи и пыли, словно он находился там уже не один десяток лет.

– Не удивительно, что этого старого скрягу поместили в палату для самых шизанутых, – цинично проворчала она и, словно очнувшись от своих паскудных мыслей, попятилась к выходу, стараясь не терять спасительную дверь на веранду из поля зрения.

"Если бы я решила покончить жизнь самоубийством, меня бы нашли висящей именно на этом крюке" – посетила её еще одна мысль, от которой по телу пробежала дрожь.

Она бесконечно любила себя и тем более свою роскошную жизнь. Она всё до последней копейки вкладывала в себя и в собственные блага, поэтом думы о суициде в её голове не возникали никогда.

Эти руины влияли на неё негативно. По спине бежал холодный пот, а шутники Вадим с Крисом, так искусно обставили своё исчезновение, что она буквально сходила с ума в этой обгоревшей и закопченной коробке. Не удивительно, что её не снесли за столько лет. Даже пяти минут нахождения здесь было предостаточно для слабой женской психики. Веста была уверена, что после такого эмоционального потрясения ей теперь, как минимум, придется взять отпуск за свой счет и на недельку убраться из этого опротивевшего пыльного городка, погреть свои лощеные бока на белом песчаном пляже на Пхукете.

– Знаете что, уважаемые коллеги! – процедила она в экран планшета, на котором до сих пор дрожала картинка приемного отделения, где, по его собственным словам, находился Крис. – Вы можете играть в эти свои игры столько, сколько вам угодно. Я уезжаю отсюда.

Она нажала "отбой" и широкими шагами приблизилась к выходу.

Решительно распахнув двери, она не поверила своим глазам.

Прямо от последней ступени веранды начиналась идеально ровная, будто проглаженная утюгом, асфальтовая дорожка, по краям которой росли раскидистые клены. Через каждые два метра друг от друга стояли ровные резные скамеечки, выкрашенные в черный цвет, а рядом с ними на одной ноге со скрипом покачивались фонари с огарками толстых оплывших свечей внутри подсвечника, закрытого от ветра со всех сторон закаленным стеклом. Всё было подобрано очень аккуратно и со вкусом. В голове Весты промелькнула мысль о том, что если бы у неё была дача, то она оформила бы аллею именно так, как здесь.

На то, чтобы оглядеть всё это великолепие, ей хватило секунды.

– Твою мать, – без эмоций выругалась она и плавно отпустила ржавую дверную ручку, в надежде, что всё это ей только привиделось.

Уткнувшись лицом в идеально выточенную массивную дверь из дуба, покрытую несколькими слоями лака, она осознала, что начинает сходить с ума. Мгновение назад эта гниль висела на одной петле и находилась здесь только для вида.