Текст книги "Не бойся темноты (СИ)"

Автор книги: Ярослава А

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Как только ощущение ледяного погружения схлынуло, Лили цепко и профессионально окинула взглядом открывшуюся ей картину и с едва сдерживаемым вздохом усталости подумала, что сегодняшняя ночь обещает быть бессонной.

Один труп. Два полутрупа. Одна возрожденная сущность и на закуску оборотень с отравленной аурой. Зашибись моя метла! И откуда это стойкое чувство вселенской несправедливости?

– Очаровательно, – наконец выдохнула ведьма, с нарастающим раздражением, рассматривая жавшуюся к Даниэлю Тамару в одной куртке, – Ну, здравствуй Ларочка!

Девушка недовольно поморщилась, но промолчав, отвернулась. И то верно. Не до разговоров сейчас.

Лили подвесила светящийся сгусток энергии по центру и теперь уже тщательнее стала осматриваться.

– Рассказывай, – бросила она хорошенько потрепанному Даниэлю.

Пока блондин сухо и без особых подробностей пересказывал версию случившегося, ведьма присела над Эммой, внимательно осматривая, руки и ногти.

– Вот ведь стерва! – в сердцах выплюнула она, – Воспользовалась таки служебным положением, что бы расколоть Себа на секретные разработки.

– Что это? – заинтересованно вытянул шею Даниэль, отстраняясь от Тамары.

– Это новая фишка нашего шизофреника в очках. Блокиратор ауры. Крайне поганая вещь, хочу я тебе сказать. Нужно срочно лететь к нему. Надеюсь, этот некрофил разработал противоядие.

– А что с ней? – молодой человек кивнул в сторону Эммы.

– Под следствие, – деловым тоном ответила Лили, поднимаясь с колен, – надеюсь, ты осознаешь, что без ваших показаний я не наскребу даже минимальную доказательную базу.

Даниэль согласно кивнул, а Лили бросила подозрительный взгляд на от отрешенно застывшую Тамару.

– Меня гораздо больше волнует она.

Оборотню не понравилось, каким неприязненным тоном Лили сказала это «она» и мгновенно загородив собой девушку, предостерегающе посмотрел на ведьму.

– Мы сами разберемся.

– Ни черта вы сами не разберетесь! – подбоченилась Лили.

– Я сказал – разберемся, – понизив, голос до опасного полушепота уперся Даниэль.

– Интересно как это? Выпивая жертву за жертвой, – красноречивый взгляд на распростертое тело брюнета.

Даниэль набрал воздуха, что бы высказать ведьме все, что он думает о ней и ее разборках, но Тамара мягко и решительно отстранившись от него, ровно произнесла:

– Он жив и практически здоров. Чего не скажешь о замученных и убитых им девушках. Я защищалась. И любая экспертиза подтвердит факт изнасилования.

– Хороша защита! Воссоединиться с могущественной сущность, – язвительно бросила Лили, – Ну, и как оно? А Лара? Хорошо быть снова на свободе и вертеть мужиками, как тебе вздумается?

Тамара мгновение смотрела на нее совершенно пустым, отстраненным взглядом и наконец, бесцветно произнесла:

– Не надо, Лили. Не надо переносить на меня вашу ненависть. Поверьте, нам с Ларой совершенно до вас нет дела. Это пустая трата времени.

Ведьма задохнулась от возмущения и в бесплотной попытке взять себя в руки злобно прошипела:

– Только попробуй что-нибудь выкинуть.

Тамара в ответ на угрозу лишь слабо улыбнулась одними губами.

– И что вы мне сделаете?

Девяток язвительных слов были готовы слететь с языка ведьмы, но она с огромным трудом подавила разъедающее, словно кислота желание смешать демоницу с грязью. Трясущимися от ярости руками она вытащила телефон и, отвернувшись, бросила Даниэлю:

– Противоядие передам с отцом. Можете быть пока свободны, – и, проводив их с Тамарой хмурым взглядом, стала вызывать криминалистов и дежурного судмедэксперта.

Глава 13

Город, окутанный неясным туманом, предрассветной мглы, спал блаженным сном. Лара с особенно нежностью любила это время суток. Было что-то волшебное в сиреневатом зареве восходящего солнца, в прохладной свежести летнего воздуха, в леденящей измороси осенней поры на деревьях в саду Карлайл Холла, который так прекрасно просматривался из окон ее покоев.

Демоница предавалась ностальгии. Именно это чувство светлой грусти, заставило Тамару в столь ранний час, выбраться из теплой постели и, натянув оставленный еще вечером мужской спортивный костюм, незаметно выскользнуть из городского дома Даниэля.

«Почему мы ходим постоянно в каком-то тряпье?» – возмущается Лара, – «Этот сюртук висит на тебе почти до колен»

«Ах, извините, но в одежде Дженни я бы и вовсе утопла» – мгновенно приструнила Томка сущность.

«Раньше она была гораздо стройнее» – насупилась Лара, но быстро перестав печалиться по поводу несуразности одежд, стала с наслаждением впитывать все чувства Тамары.

Девушка неспешным шагом брела по улицам, изредка останавливаясь, когда Лара, заприметив знакомое здание, проматывала в памяти события прошлых лет и тогда перед глазами Тамары вставали ожившие картины той прошлой жизни. Это было так необычно, немного жутко, но безумно интересно.

После вчерашних потрясений, сейчас, как ни странно Тамара испытывала некий душевный подъем. Было ли это влияние сущности или просто психика начинала выкидывать замысловатые реакции на стресс, девушка не хотела задумываться. Она шла на своих ногах, дышала свежим еще не заполненным дневной суетой воздухом, ощущала на коже легкое дуновение ветра и, казалось, была вполне полна этими ощущениями.

Осознание того, что еще буквально вчера была на волосок от гибели, заставляло ее счастливо улыбаться. Она жива, здорова, жизнь продолжается и то, что она несколько отличается от предыдущей не повод перестать радоваться каждому мгновению. Лара, взбудораженная давно забытыми чувствами, полностью разделяла настроение Тамары.

Это словно была их новая улучшенная версия. Могущественная сущность и жалкая человечишка. Отчаянная соблазнительница и закомплексованная серая мышка. Хищница и жертва в одном флаконе. Сочетание абсолютно не сочетаемого. И от того, еще более опасное и притягательное.

Улицы сменяли друг друга, и Тамара уже порядком устала идти пешком. Солнце выглянуло из-за горизонта, на улице стали появляться нечастые прохожие. Не долго думая Тамара запрыгнула в автобус, предъявив отчаянно зевающему кондуктору студенческий проездной, который она так удачно прихватила из своей испорченной куртки.

Девушка плюхнулась на сиденье и небрежным движением стянула капюшон, высвобождая темную массу тяжелых волос. Она неспешно пропустила их сквозь пальцы, придавая объем и повернув голову, встретилась взглядом с ошеломленно застывшим парнем, что сидел через несколько рядов напротив. Совсем молодой симпатичный брюнет. Он держал в руках телефон. Наверное, смотрел какое-то видео или читал.

Томка неуверенно улыбнулась, и ее тут же окатило практически осязаемой волной желания. Жаркий взгляд обласкал ее лицо, и она поспешно отвернулась и обратно натянула ткань на голову.

Уставившись пустыми глазами в окно, девушка нервно теребит замок на куртке, с трудом подавляя порыв обернуться, что бы узнать до сих пор ли парень смотрит на нее. А сущность гаденько хихикает и довольно произносит:

«Привыкай»

«Что это было?»

«Всего лишь я. Ты кормить нас собираешься или нет?»

«Потерпишь»

До дома профессора Грин Тамара с сущностью не разговаривала, по-детски обидевшись на ее наглые фокусы. Она еще с трудом осознавала новую себя, и как лучше общаться со второй половиной личности не представляла. То, что так не должно быть, она уже поняла. Но почему Лара не смогла вытеснить ее саму из тела, оставалось загадкой.

Если демоница и догадывалась о причинах, то предпочитала не делиться предположениями. Томке оставалось лишь радоваться, что все обошлось, как говорится, малой кровью. Ей даже начинало это нравиться. Ощущать себя по-новому. Сильнее. Увереннее. Привлекательнее.

Марта с утречка пораньше любила повозиться в земле. Увидев идущую по тротуару девушку, она бросила рассаду цветов и чуть ли не вприпрыжку побежала на встречу.

– Тамара! – всплеснула руками, с грязных садовых перчатках миссис Грин и кинулась обнимать, – Мы так переживали. Я чуть со страха не умерла. А Томас всю ночь глаз не сомкнул.

– Я в порядке, – слабо улыбнулась Томка, обнимая женщину в ответ, – Разве детектив Мур, вам не звонила вчера?

– Звонила, – утвердительно кивнула женщина, – Таких страшных вещей наговорила про Романа. Это ведь какое-то недоразумение?

Девушка отстранилась от Марты и печально посмотрела на нее.

– Боюсь, что это правда.

Миссис Грин растеряно хлопнула глазами, а уголки губ мгновенно опустились, образовав некрасивые горькие складки.

– Но как же так…

Тома приобняла ее за плечи.

– Пойдемте в дом. Я вам все расскажу.

Они расположились на кухне. Миссис Грин сварила крепкого кофе, разлила по кружкам, достала из духовки свежее, еще горячее печенье. И когда она только все успевает?

Девушка откусила кусочек и прислушалась. Дом спал. Только профессор Грин учуяв пряный аромат имбирного печенья, пришел на запах и устроился напротив, выжидающе поглядывая на нее. Доев печенье, Тамара не стала тянуть кота за хвост и вкратце рассказала обо всем. И о подвале, и о Ромке и даже об Эмме Браун. Единственное – умолчала о Ларе. Не к чему им это знать. Тем более, что это касается только ее одной.

– Значит убийца и правда Роман, – убитым голосом сказал профессор, – Никогда бы не поверил. Такой хороший мальчик. Умный. Воспитанный.

Миссис Грин поставила кружку на стол и в голос разрыдалась.

– Бедная наша девочка…Значит не сама…Жить хотела…

Томас обнял жену, успокаивающе поглаживая по голове.

– А ведь приходила к нам тогда в дом эта Браун. Допрашивала. И как только совести хватило, – немного успокоившись, заметила Марта.

– Жажда власти – страшная сила, – меланхолично заметила Тамара.

И тут же поморщилась от тоскливого бормотания сущности:

«Ты даже не представляешь насколько. Разрушительная и ослепляющая сила»

Где-то на задворках сознания мелькнули какие-то неясные эмоции. Сожаление. Чувство вины, которое как похмелье захлестывало после безумной и искусственной эйфории.

– И что теперь? – Тамара вздрогнула от хриплого после слез голоса Марты, – Что ты теперь будешь делать? Домой поедешь?

Девушка неопределенно пожала плечами и, обняв кружку руками, сделала небольшой глоток бодрящего напитка. Если бы она сама знала ответ на этот вопрос? Как быстро все перевернулось с ног на голову. Она сама изменилась. Как теперь научиться жить в этом, казалось бы, таком знакомом мире по новым правилам?

– Я вчера уехать хотела. Даже билеты на самолет обменяла. На завтра…

Марта протянула руку и крепко сжала Тамарину ладонь.

– Все уже закончилось и самое страшное позади. Иди, отдохни. Все уляжется, а после и решишь ехать или нет.

Томка, отчего-то чувствуя себя не в своей тарелке, мягко высвободила ладонь. И не объяснишь, что самое страшное, возможно, только начинается, потому что только сущность, вцепившаяся своими призрачными щупальцами намертво, знает, что ждет их обоих завтра.

– Спасибо, миссис Грин, – тихо говорит она так, что ее смятение можно вполне спутать со смущением, – Вы правы. Пойду я. Скоро на занятия.

– Тамара! – воскликнул профессор Грин, – Какие занятия? Тебе нужно отдохнуть и прийти в себя.

Меньше всего девушке хотелось оставаться в этом доме одной наедине с собственными мыслями. Хотя отчего же наедине? С Ларой! Но не сообщать же об этом чете Грин, которые с таким неподдельным участием смотрели на нее. Поэтому, вздохнув, Тамара пошла в их с Олей комнату, в душе надеясь, что та спит. Объясняться с подругой хотелось меньше всего. Девушка понимала, что это с ее стороны проявление малодушия, но ничего не могла пожелать детским желанием сбежать от разговора.

Тихонько, стараясь не шуметь, она вошла в спальню и бросила взгляд на кровать Ольки. Та мирно посапывала. Вот и славно.

Быстро раздевшись, она направилась в ванну. Ополоснув лицо холодной водой, внимательно посмотрела в зеркало, придирчиво осматривая себя. Лицо было бледным, но не осунувшимся. Кожа казалась какой-то неестественной, слишком гладкой, без единого изъяна. Глаза, слегка затуманенные темной поволокой стали гораздо выразительнее. Губы приобрели яркий сочный цвет. Они манили и притягивали взгляд. Золотистые корни отрасли еще сильнее.

– Блин, – невольно вырвалось у Тамары, – Перекраситься что ли?

Пока она задумчиво рассматривала волосы, в дверь ванной осторожно поскреблись.

– Тома? Открой, пожалуйста, – раздался за дверью тихий голос подруги.

– Не заперто, – ответила она, оборачиваясь.

Оля вошла, понуро опустив голову. Виноватый взгляд из под копны рыжих кудрей и тихое:

– Том, прости меня дуру.

– За что? – удивилась Тамара, – Ты не чего не сделала.

Подруга болезненно поморщилась.

– Вот именно ничего не сделала, что бы тебе помочь. Прости, пожалуйста!

Она подняла на нее свои расстроенные глаза и заревела.

– Я… так испугалась…

Тамара обняла плачущую подругу за плечи и вздрогнула. Ее словно молнией прострелили чужие эмоции. В груди поселилось жжение, а в ушах загудело. Она зажмурилась изо всех сил, стараясь скинуть наваждение, но гул только усилился и кончики пальцев, там, где она прикасалась к Оле, стало заметно покалывать. Сила потекла по рукам, и в глазах у Тамары мгновенно потемнело, а в горле поселился удушающий комок – Олькины слезы.

– Тома? – Олька отняла ладони от покрасневшего лица, с беспокойством повернувшись к Тамаре, – Что с тобой?

Сил ответить у нее не было. Она упала на колени. Сейчас повторялось все то, что она испытала в подвале. Невероятно поганое состояние. Словно все внутренности выворачивает наизнанку.

Оля не понимая, что происходит с подругой обхватила ладонями ее лицо и тут же отпрянула в ужасе шепча:

– У тебя…глаза зеленые.

Если бы Тамара сейчас могла она бы обреченно расхохоталась. А так просто легла на прохладный кафель, с трудом удерживая силу и смежив веки, прохрипела:

– Уйди.

– Но Тома! – подруга снова попыталась приблизитсья.

– Уйди! – почти рыкнула девушка и на этот раз Оля послушалась.

И снова ожидание, слезы боли и тошнота.

«Ж-ж-жадина… Этого слишком мало» – ворчит Лара.

«Зачем?» – спрашивает Томка у сущности.

«Я голодна» – будто бы небрежно пожимает плечами Лара

«Ты всегда голодна»

Сущность выждала, пока вся сила не усвоится и, спряталась в недрах подсознания. Только после Тамара, с трудом поднявшись, забралась в душ и пустила холодную воду.

Сколько она там просидела? Достаточно, что бы губы посинели, а зубы стали отбивать дробь, но вместе с этим она немного пришла в себя. Девушка уже обиралась выбираться, когда злая Олька ворвалась в душевую и, вытащив дрожащую тушку Тамары, стала ее энергично растирать полотенцем, ругаясь сквозь зубы:

– Идиотка чертова. Заболеть опять собралась?

Не успела Томка моргнуть и глазом, как оказалась на своей постели под двумя одеялами, а подруга, вооружившись феном, высушила ей волосы.

– Не знаю, что с тобой происходит, – отложив фен в сторону, произнесла Оля, – Но мне это совершенно не нравится.

Томка молчала. А что тут скажешь?

– Не хочешь поделиться? – выгнув рыжеватую бровь, поинтересовалась подруга и, получив в ответ умоляющий взгляд, закатила глаза, – Ладно-ладно. Захочешь, сама расскажешб.

– Спасибо, – благодарно выдавила из себя улыбку Томма, – За понимание.

Олька посияла и рассказала, что у них тут произошло за сутки.

Сутки.

Тамаре казалось, что прошла целая жизнь, длинною в вечность. Она слушала оптимистичное щебетание подруги, улыбалась в ответ и понимала, что ей совершенно не интересно ее слушать. Она изменилась. Повзрослела.

«Но не поумнела» – подумала и помрачнела, поймав подозрительный взгляд Оли.

Не нужно было быть эмпатом, что бы ощутить нервозность и настороженность подруги. Это было неприятно, обидно, но если быть честной самой с собой, то вполне ожидаемо.

Что бы как-то сгладить это незримое напряжение Тамара встала и начала собираться в колледж. Натянув, старые джинсы и футболку она подумала, что привычные вещи создают некую иллюзию спокойствия. Она достала из шкафа черную вязаную шапочку и натянула ее на голову, безжалостно уродуя внешность. На зло…

Через полчаса они полностью готовые спустились вниз и потом вместе с парнями поехали на учебу. Петька и Игорь с интересом и опаской на нее поглядывали, но помалкивали, а Томка была им заочно благодарна за то, что никто не стал расспрашивать о Серебрякове. Все просто сделали вид, что вчерашнего дня не было.

Целый день она не могла сосредоточиться на учебе. Тамара слушала лекцию, но не слышала. Она записывала на автомате конспект, но не понимала ни слова. В голове была какая-то каша. А еще в груди поселилась тянущая боль.

– Ты в порядке? – в очередной раз спрашивала Оля, с неподдельным беспокойством поглядывая на бледную подугу.

В порядке ли она? Однозначно, нет. Но она улыбалась и кивала сквозь зубы, боясь сорваться и выплеснуть необъяснимое раздражение, что копилось в течение дня.

Когда, наконец, закончились занятия, Тамара вышла на улицу, шумно втянула свежий воздух, понимая, что не помогает. Ничего не помогает избавиться от боли. Такой ноющей, мерзкой, сводящей с ума.

Они шли на автобусную остановку, когда где-то позади кто-то очень знакомо позвал:

– Тамара!

Девушка обернулась.

Даниэль.

– Привет, – натянуто улыбается он, – Как дела?

– Ты, правда, хочешь это знать? – равнодушно отвечает вопросом на вопрос Томка.

– Хочу, – и смотрит с тревогой, – Нам нужно поговорить.

– Говори.

– Не здесь. Слишком людно, – он выразительно косит взглядом на внимательно, слушающую их Олю.

Мгновение на раздумье и Томка согласно кивает.

– Оль, прости, но нам с Даниэлем правда нужно поговорить. Ты не переживай я попозже приеду.

– Ты уверена? – рыжая с подозрением поглядывает на парня, явно не доверяя ему.

– Уверена.

– Ладно, – вздыхает подруга и поворачивается к Даниэлю, – Проследи, что бы она доехала без происшествий. А лучше сам отвези.

Оборотень зависает от ее приказного тона и, уже глядя Оле в след, со смешком говорит:

– А она у тебя боевая. Повезло с подругой.

– Повезло, – соглашается Томка.

– Здесь неподалеку отличное кафе. Пошли? – предлагает Даниэль и, получив утвердительный кивок в знак согласия, взяв девушку за руку, тянет за собой, уверенно петляя в потоке суетящихся прохожих. 09.11

Кафе и, правда, было отличным. Очень душевное и атмосферное место. Здесь практически не было народа, поэтому почти все столики пустовали. Даниэль увлек ее в самый дальний уголок, скрытый от любопытных глаз высокими спинками мягких диванов. Тамара опустилась на один из таких и с любопытством стала осматриваться по сторонам.

Помещение было погружено в мягкий, приятный глазу полумрак, который то и дело рассеивал красно-желтый свет антикварных плафонов, а кое-где и настоящих свечей.

Мягкие кресла, клетчатые покрывала, красивые ажурные драпировки. Все это создавало иллюзию домашнего уюта. Только что тапочки на входе не выдавали.

Томка перевела взгляд и встретилась с синими глазами Даниэля, который, похоже, изучал ее с не меньшим энтузиазмом, чем она интерьер.

– Что? – невольно вырвалось у девушки.

– Ты изменилась, – ответил он, и ей показалась, что в голосе плескались оттенки горечи, – Мне… очень жаль, что тебе через все это пришлось пройти из-за меня. Прости, если сможешь. Это моя вина.

– Ты ни в чем не виноват, – мягко возразила она.

Даниэль покачал головой и упрямо повторил.

– Виноват. Если бы я не был таким дураком… можно было бы избежать и жертв. Я должен был понять, почувствовать, если не тогда год назад, то сейчас, но ты затмила мне разум.

Возмущенное восклицание готово было сорваться с Томкиных губ, но она промолчала, заметив приближающуюся к ним симпатичную официантку в идеально белом переднике.

– Вы уже определились с заказом? – девушка чарующе улыбнулась Даниэлю.

Аппетита не было совершенно, и Тамара заказала себе только чашку крепкого кофе. Даниэль настойчиво пытался уговорить ее заказать обед, но она раздраженно отрезала:

– Заказывай. Только есть его будешь сам.

Молодой человек поджал губы, уязвленный таким отношением к его осторожному проявлению элементарной заботы, но промолчал. В итоге, на столике появилось только две чашки кофе.

– Так о чем ты хотел поговорить? – осторожно поинтересовалась Тамара, делая глоток горьковатого напитка.

– О тебе и о том, что ты думаешь делать дальше.

Томка удивленно выгнула дугой брови.

– Как это что? Осталось не так много времени до окончания программы. Сдам экзамены и вернусь домой.

– Домой, – эхом повторил за ней блондин, – Боюсь тебя разочаровать, но домой ты не поедешь.

Томка мгновенно ощерилась и зло, поставив чашку на стол, с вызовом спросила:

– И кто же мне в этом помешает? Ты что ли?

– Не я, – покачал головой он.

Колючий и недоверчивый взгляд Тамары впился в лицо собеседника, требуя дальнейших разъяснений, и Даниэль не заставив себя ждать, охотно объяснил:

– Ты наверняка уже поняла, что деятельность магических сущностей контролирует особое подразделение. У тебя на родине тоже наверняка есть какой-то контролирующий орган. Мы все состоим в территориально ограниченных группах, которые возглавляют сильнейшие представители вида.

– Как ты?

– Как я, – согласно кивнул он, – Глава рода – это не просто красивая формулировка, это колоссальная ответственность за все поступки оборотней в нашем графстве. Например, в моей юрисдикции сейчас сто двадцать шесть оборотней. И если кто-то из них совершил противоправное деяние, то я в рамках своих полномочий вправе разрешить конфликт или направить далее на разбирательство в особое подразделение.

– Лилиан Мур… – догадалась Томка.

– Работает в особом подразделении. И ее прямая обязанность, узнав о возрожденной сущности сообщить в управление, и далее они должны принять решение о принятии или непринятии в тот или иной род а после клан.

– Как у вас все сложно.

– Не сложно, а естественно, как и для любого другого общества. Если не контролировать деятельность магических существ, то в мире воцарится анархия и хаос. А так, есть система и закон, которому мы обязаны подчиниться.

– И что будет после того, как Лилиан сообщит обо мне? – пытливо впиваясь взглядом, в серьезное как никогда лицо Даниэля спросила Тома.

– Не знаю, – ответил он, после минутной заминки.

– Что значит «не знаю»?! – встревожено воскликнула девушка и неловко опрокинула свою чашку.

На белоснежной скатерти мгновенно расползлось безобразное пятно. Они вместе смотрели на него несколько мучительных мгновений, а после оборотень протянув руку через стол, осторожно сжал ее ладонь своими пальцами.

– То, что произошло едва ли третий или четвертый случай в истории. Крайне редкое явление. Это заинтересует многих влиятельных людей. Наверняка будет множество проверок. Уровень силы, психологическая устойчивость, ментальные способности, воспоминания сущности.

– У меня нет доступа к памяти Лары. Она сама по себе, а я сама.

Карлайл не весело усмехнулся.

– Поверь, у них найдутся действенные методы, что бы выпотрошить на изнанку вас обеих.

Одним неуловимым движением Даниэль пересел к, слегка пришибленной от негативного потока информации Тамаре, и, поднеся ставшие ледяными узкие ладони к губам, согрел их своим горячим дыханием.

– Почему? – прошептала Томка пересохшими губами, – Скажи, почему весь этот кошмар происходит со мной?

Молодой человек молчал, и его сердце сжимало, словно тисками чувство вины.

– Я хочу домой, – стараясь отогнать от себя подступающую панику, твердо произнесла Тома и, заглянув Даниэлю прямо в глаза, спросила, – Ты можешь мне помочь?

– А ты? – оборотень чуть сжал ее ладони, – Ты сможешь довериться мне?

Тамара замялась с ответом и опустила взгляд на их сплетенные пальцы, а Даниэль досадливо поморщился и криво усмехнулся:

– Ах, да! Я же отрицательный персонаж во всей этой истории. Тогда можешь обратиться к моему отцу. Уверен, он с радостью поможет.

Он отпустил ее и знаком позвал официантку, одними губами сказав:

– Счет.

Та побежала на кассу, а Даниэль полез в карман за карточкой и вздрогнул от несмелого прикосновения к плечу.

– Подожди…

Он медленно повернул голову. Тамара, опустив голову, судорожно вдохнула и призналась:

– Мне сложно кому-то доверять. Я вообще с трудом понимаю, что происходит. Твой отец хороший человек, но…, – она подняла на него глаза, и Даниэль невольно нахмурился – они опять позеленели, – Когда он рядом я… начинаю делать вещи…несвойственные мне. Лара… она становится неуправляема.

Даниэль молча, разглядывал тонкие черты, прекрасно понимая, что она пытается донести. И хотя их связь со зверем была теперь прервана, ревность неприятно царапнула душу.

– Хорошо. Я помогу, но взамен прошу – не делай больше на мой счет поспешных выводов.

Томка согласно кивнула и неуверенно улыбнулась. Она не знала, правильно ли поступает. Предполагала, что чувство хрупкого доверия создала вовсе не она, а Лара.

Просто наделась, что только Даниэль сможет ее понять, хотя бы потому, то так же постоянно испытывает дикую боль в груди, которую словно разрывает голодная сущность.