Текст книги "Три рэкетира"

Автор книги: Ярослав Зуев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Иди, вымой руки, Витенька, а я пока стол накрою.

«Неплохая идея, даже для подпольного миллионера Корейко. Горячая ванная выглядит весьма заманчиво, особенно в такую мерзкую погоду». Ледовой заглянул в комнату, вынул из шкафа чистое белье и полотенце. Поколебавшись, достал с книжной полки два светло-фиолетовых томика Джека Лондона, – «Еще отец покупал, незадолго до… Прочесть не успел…» Взвесил в руке. В восьмом был «Кусок мяса», его любимый рассказ, в десятом – «Мексиканец» и «Убить человека», – «тоже стоящие вещи». Подумав, остановил выбор на восьмом и прошагал с ним в ванную. Привычка читать, лежа по уши в мыльной воде, закрепившаяся у Ледового с детства, легко возродилась после восьмилетнего перерыва.

– Как у тебя на работе, Витенька?

«Да чтоб она сгорела, эта гребаная работа».

На заводе сварочного оборудования он протрубил последние четыре месяца. Вкалывать за станком, будучи миллионером, было невыносимо противно, но… Два миллиона рублей, взятые при ограблении инкассаторов, успели перекочевать с лодочной стоянки в надежный схрон, выкопанный под дачным домиком Тренера. Тренер был из зажиточных, – «домик на Русановских садах, хм».

«Смотри, Тренер, головойотвечаешь», – предупредил Виктор, укладывая поверх тайника тяжелую каменную плиту. Из тех, какими в парках обыкновенно мостят аллеи. «Обижаешь, Витя», – Тренер старательно замаскировал тайник аккуратными квадратами дерна. От Тренера шли густые волны страха, и Виктор их чувствовал.

«А ТЫ ВСЕ РАВНО СМОТРИ».

За истекшие пять месяцев Ледовой выделил каждому подельнику по тысяче рублей на нос, посчитав, что брать больше пока еще слишком опасно.

– Нормально, мама, на заводе, – Ледовой зашел в ванную. Уже стащив брюки до колен, Ледовой разогнулся, хлопнув себя по лбу:

– Слышь, ма? Ма?!

– Что, Витенька? – отозвалась она из кухни.

– У тебя программка есть?

– Телепередач?

– Ну… – «а какая еще, спрашивается? В театр, мля?»

Еле разобрав материнское «да» из-за трубы, взвывшей как иерихонская труба, стоило ему отвернуть старый кран, Виктор продолжал:

– Слышь, ма, ты глянь, во сколько сегодня хоккей?

– А по какому каналу, Витя?

«Как будто их полсотни, как в Америке, а не три. Три тополя на плющихе: ЦТ, УТ-1 и УТ-2…»

– А хрен его знает, по какому… По московскому наверное…

– А кто играет, Витенька?

Да «Крылышки», с канадцами[30]30
  «Крылышки» – клуб «Крылья Советов». Очевидно, Виктор собирался посмотреть одну из игр так называемого «Кубка вызова» между командой звезд НХЛ и сборной СССР, укомплектованной главным образом игроками ЦСКА и «Крыльев Советов»


[Закрыть]… – Сбросив брюки и майку, Ледовой взялся за резинку трусов, когда в прихожей затрещал телефон. Выругавшись, Виктор выглянул в коридор и снял трубку.

– Алло?

– Виктор?!

В первые секунды он даже не узнал голоса Тренера, и только потом до него дошло, кто это звонит. – «Вспомни говно, вот и оно», – подумал Ледовой. Ему показалось, Тренер задыхается. Или пробежал пару километров, или…

«Или у него кончился кислород», – добавил про себя Виктор и выплюнул в динамик:

– Да, это я.

– Виктор?! Доктор готов! Утром милитоны угрохали! Наше дело – табак! – закричал в трубку Тренер.

– Заткнись! – рявкнул Ледовой. В голосе Тренера слышались истерические нотки, от которых у Виктора засосало под ложечкой.

– Заткнись, понял, урод?!

Команду для июльского дела Виктор подбирал сам, приняв, в качестве одного из важнейших критериев отбора, абсолютное отсутствие у своих людей каких бы то ни было связей с криминальным миром. «Чистота – залог здоровья» – гласили плакаты в советских поликлиниках, с чем Виктор Ледовой был согласен «от и до». «Плюсы» такого подхода проявились сразу. Пойди, разгляди злодея, еще ни разу не попадавшегося на милицейский карандаш, среди двух миллионов населения. Это если исключить гастролеров. Почти так же просто, как изловить блоху на спине взрослого сенбернара. Теперь, спустя пять месяцев, проявились, наконец, и недостатки. Какие, Ледовой пока не знал, но собирался вскоре выяснить.

– Откуда ты звонишь?

– Из дому, – Тренер немного успокоился, очевидно, полагая, что переложил большую часть общей головной боли на Ледового.

Встречаемся на «Большевике»,[31]31
  Станция метрополитена у одноименного оборонного завода, впоследствии зачем-то переименована в Шулявскую


[Закрыть] – сказал Виктор, прикидывая, что это как раз середина между его Нивками и Совскими прудами, в районе которых обитал Тренер, – через сорок минут, у выхода из метро.

– Не выйдет, – Тренер снова напрягся, – младший брательник Доктора у меня. Он вообще никакой. Витя, может, ко мне приедешь? Хвоста за пацаном вроде бы не было…

– Вроде?! – Ледовой на секунду задумался. Соваться к Тренеру, не зная, что там у них стряслось, ему совсем не хотелось.

– Ладно, – Ледовой кивнул сам себе. – Буду где-то через час. Жди. – Он нажал «отбой» и принялся напяливать влажную одежду, которую только что снял.

– Мама, я скоро буду! – крикнул Виктор, отпирая дверь.

– Витенька, ты куда? – мать выглянула из коридора, когда он переступал порог.

– В никуда, – буркнул Ледовой.

– А хоккей?!

«Накрылся медным тазиком», – зло подумал Виктор:

– Посмотри за меня. Потом расскажешь…

Она замешкалась, словно, хотела еще о чем-то спросить, но не находила нужных слов. Отвернувшись, он захлопнул дверь.

* * *

Остановка троллейбуса была пуста, как заброшенная полярная станция на льдине. К непрерывно моросящему дождю прибавились посыпавшиеся как из ведра снежные хлопья.

Трезво взвесив протяженность пути, который предстояло одолеть, сначала в «пятом» троллейбусе, затем «семнадцатым» автобусом, Ледовой пришел к неутешительном выводу, что час на дорогу – это сильно сказано.

«Проклятый Тренер. Забрался к черту на кулички».

Он решительно отбросил сигарету, отыскал в кармане трешку и рваный, – «пожалуй, хватит», и яростно замахал салатовому таксомотору, приближавшемуся со стороны Виноградаря. Зеленая лампочка, задорно горевшая в углу лобового стекла машины, позволяла Ледовому надеяться, что он, считай, почти у Тренера дома.

– Я вообще-то в парк, – с сомнением протянул таксист, испытующе глядя на Ледового, когда тот склонился к приоткрытой дверце.

– Если в парк, чего останавливался?

Таксист нетерпеливо выжал сцепление и включил передачу.

– Ладно, ладно, – из салона веяло завораживающей смесью теплого воздуха и сигаретного дыма. Ледовой быстро влез на сиденье, чувствуя себя блудной коровой, воротившейся в родное стойло. – Совские пруды.

– Что, ладно? Червончик туда, дружище. Как минимум.

– По счетчику?

– Я же тебе сказал, что я в парк.

– Будет тебе червончик, – сказал Ледовой многообещающе.

– Слыхал? Наши войска в Афганистан вошли? – после некоторого молчания заговорил таксист. Они проскочили станцию метро «Нивки» и свернули на Брест-Литовский проспект. На тянущейся вдоль магистрали трамвайной линии, то тут, то там безжизненно застыли красно-желтые чешские трамваи. Видимо, непогода начала сказываться на работе городского транспорта – где-то оборвало провода. Таксист поглядывал на дохлые трамваи с возбуждением собаки, завидевшей бесхозную сахарную косточку.

– В парк тебе нескоро, как я погляжу? – мрачно спросил Виктор.

– Ага, похоже на то, – таксист повернулся к Ледовому. – Так слыхал? По радио передавали.

Нет, не слыхал, – сегодня Виктор телевизора в глаза не видел, да и вообще, ему лично было наплевать. Он жалел, что теперь пропустит хоккей. Из-за гребаного Тренера, идиота Доктора и его паршивца – брата. А об Афганистане пускай у Устинова с Огарковым голова болит.[32]32
  Устинов Д.Ф., (1908–1984) – министр обороны СССР и член Политбюро ЦК КПСС, маршал Советского Союза; Огарков Н.В., (1917–1994), генерал армии. В те времена – 1-й заместитель министра обороны СССР


[Закрыть]

– Ох, и вляпаемся мы там, я тебе точно говорю, – «Волга» выехала на Индустриальную улицу, и таксист опять поднажал. Горизонтальная полоска указателя скорости поползла вдоль спидометра – слева – направо, вызвав у Виктора некоторый интерес. Управлять «двадцать четверками» ему в жизни пока еще не приходилось. Между тем, снег посыпал вовсю. Дворники работали непрерывно, но это мало что давало. Продолжая разглядывать торпеду, Виктор обратил внимание на новенький радиоприемник «Урал-Авто», прикрепленный чуть выше ручки переключения передач. Сама рукоятка была отлита из прозрачного пластика или оргстекла, внутри виднелась искусственная роза. Такой шик Ледовой тоже видел впервые.

– А чего тут, встроенного приемника нет, что ли? – бросил он просто, чтобы что-то сказать.

Обижаешь, начальник, – таксист самодовольно осклабился. – Есть, ясный пень. Но – говно, если между нами. Один УКВ диапазон ловит. А тут, – он ударил по клавише переключения диапазонов: и тебе длинные волны, и тебе средние, и тебе короткие. Слушай, чего душа пожелает. Хочешь – «Маяк», хочешь «Сопот»[33]33
  Популярный фестиваль эстрадной музыки, проводившийся с 1963 года в Польше, на побережье Балтики. На сцене Сопота в разное время выступали «Песняры», Муслим Магомаев и Шарль Азнавур. Здесь родилось немало советских шлягеров. Победителями фестиваля становились Алла Пугачева и Лев Лещенко, Карелл Готт и многи другие звезды социалистической эстрады


[Закрыть] лови, а есть желание – так и «Голос Америки». Не проблема. Эти, кстати, про Афган с самого утра языками чешут. Типа, мля, русский медведь совсем охренел.

– Шучу… – добавил таксист, встретившись с Ледовым взглядами.

– Слышь, а хоккей на какой частоте транслируют? – поинтересовался Виктор.

– Хоккей? А кто играет? – вяло поинтересовался таксист.

– Наши с Канадами…

– А хрен его знает, на какой… – Лично мне хоккей этот – до лампады. И вообще, – добавил он, принимая вид человека, которого только что облапошили, – тут такой гололед, чем тебе не хоккей? Испугаться не успеешь – со столбом поцелуемся. Без хоккея, понял? Ты бы это, накинул хоть троячку, а то в такой сракопад корыто размолотить, как, бля, два пальца об-ть, мне в парк пора, а я тут себе на жопу приключения ищу. Из-за тебя.

– В непогоду двойной тариф?

– Что-то типа того… так что скажешь?

Вместо ответа Ледовой смерил таксиста таким хмурым взглядом, что тот прекратил разговоры о доплате, вернувшись к Афганистану.

Вляпаемся мы там, – повторил он. – По опыту тебе говорю. Я в 68-м чехов усмирял,[34]34
  Имеется в виду ввод советских войск в Чехословакию в августе 1968 года, последовавший в качестве реакции на события «Пражской весны»


[Закрыть] – таксист вглядывался в настоящую пургу, сократившую видимость чуть ли не до конца капота, – Такой мы там бардак развели… Скажу – не поверишь. Так чехи, извини меня, культурные люди, а эти вахлаки – дикари. Ох и наваляют они нашим, помяни мои слова.

«Волга» миновала площадь Космонавтов и теперь спускалась к Совским прудам во второй полосе Краснозвездного проспекта.

– Ты то сам где служил?

– На кухне, – Ледовой посмотрел на таксиста долгим, мрачным взглядом.

«Удавил бы тебя, гниду, да времени нет». – Метров через сто – остановишь.

Как только машина остановилась, Ледовой кинул на торпеду червонец и вышел, сильно хлопнув дверью.

* * *

Оставшись в полном одиночестве, Ледовой уверенно зашагал вдоль кромки озера к крутому склону, гребень которого был усеян частными одно – и двухэтажными домами. Внушительный дом Тренера, архитектурными решениями напоминающий дот времен второй мировой войны, стоял на отшибе, нависая над самой кручей. Впрочем, и дома, и склон этим вечером скрыла плотная снеговая завеса.

Тренер, собственно, был Тренером далеко не для всех. Наоборот. Свое тренерство он вообще не афишировал. Работал в металлосборочном цеху завода сварочного оборудования, где его станок стоял бок о бок со станком Виктора Ледового. В свободное время Тренер совершенно нелегально обучал карате группу ребят, арендовав для этого убогий спортивный зал в полуподвале одного из рабочих общежитий на проспекте Космонавта Комарова. Двадцать рублей, взимаемые тренером ежемесячно с каждого из своих кохаев[35]35
  Ученик в карате


[Закрыть] были приятной, но абсолютно недостаточной добавкой к зарплате слесаря четвертого разряда. Тренеру хотелось большего. Да и родное государство, в вечном стремлении изъять из рук населения все оружие, какое только возможно, уже дорисовало в УПК статью за незаконные занятия карате.

Ледовой преодолел крутой подъем, легко перемахнул забор и оказался во фруктовом саду, засаженном, очевидно, еще пращурами Тренера. Ветви яблонь и груш гнулись под тяжестью облепившего их мокрого снега. Сугробы пока едва достигали щиколоток, но снег продолжал идти, так что все было впереди. Подкравшись под ярко освещенное окно, Ледовой осторожно заглянул внутрь. Он сразу разглядел Тренера. Тот сидел затылком к окну перед черно-белой «Березкой», не сводя глаз с экрана, и смотрел хоккей. «Кленовые листья» штурмовали ворота Третьяка, наши (их алая форма в черно-белом формате представлялась грязно серой) отчаянно защищались. Стадион ревел как море в шторм, скрежет металла по льду и треск сталкивающихся клюшек доносились до ушей Ледового, легко преодолевая двойные оконные стекла, для надежности проложенные по краям ватой. Затем Михайлов[36]36
  Михайлов Борис, 1944, прославленный хоккеист ЦСКА и сборной СССР, многократный чемпион Олимпийских игр, мира, Европы и СССР. Играл в знаменитой тройке нападающих ЦСКА: Харламов, Васильев, Михайлов


[Закрыть] (так, по крайней мере, показалось с улицы Ледовому) перехватил шайбу, и наши устремились в атаку. «Шайбу! – неистовствали трибуны, – шайбу!».

– Сука, – скрипнул зубами Ледовой, еле подавив сильнейший порыв немедленно ввалиться в окно с рамами и стеклами, вцепиться Тренеру в кадык и давить, пока у того не вылезут глаза, как у глубоководной рыбы, очутившейся на палубе рыболовецкого траулера. Подавив этот порыв, Ледовой осмотрел комнату. В дальнем углу, свернувшись калачиком в старом кресле, спал младший брат Доктора. Ледовой постоял немного, напряженно прислушиваясь, однако не уловил никаких посторонних звуков. Правда, наверняка судить было сложно. Если бы Тренер удосужился хоть немного прикрутить звук…

– Убить, б-дь, тебя, суку, мало, – сказал Ледовой, и это не было шуткой. Затем он, ступая бесшумно, как кошка, крадучись обогнул дом по периметру, но снова не заметил ничего подозрительного… На крыльце намело сугроб, под ступеньками – ни следов, ни отпечатков автомобильных скатов.

Когда Виктор вернулся к окну с противоположной стороны, телевизор Тренера взорвался.

Гол! – не жалея связок кричал Озеров.[37]37
  Озеров Николай (1922–1997) заслуженный мастер спорта по теннису, актер МХАТ и знаменитый советский спортивный комментатор


[Закрыть] – Гол! – Трибуны скандировали «Молодцы, молодцы!», послышался перебор хоккейного органа. Не удержавшись, Виктор снова взглянул на экран. Там как раз завязалась групповая драка между полевыми игроками. К дерущимся немедленно присоединились коллеги со скамейки запасных, ринувшиеся в бой с проворством голубей, нацеленных на брошенную из окна черствую булку. Несколько человек уже лежало, закрыв головы руками. Потом вверх полетела чья-то каска, кажется, наша, красная. В ход пошли клюшки.

– Такой хоккей нам не нужен! – закричал Озеров, но его голосу не хватало осуждения. Зрелище заворожило даже Ледового, насмотревшегося в жизни драк. Потом, вероятно, режиссер трансляции опомнился, драка пропала с экрана, уступив место заставке.

– Гондоны, – сказал Ледовой и поскреб пальцами раму. Тренер встрепенулся, его лицо исказил испуг. Потом разглядел приникшее к стеклу лицо, узнал Ледового и поспешил к двери.

Через минуту они уже сидели на кухне, и Ледовой внимательно слушал сбивчивый рассказ Тренера. И чем больше слышал, тем сильнее им овладевала слепая животная ярость.

– Пацан докторовский прибежал… В общем, на дело они пошли. Сегодня утром. Машину из банка хотели взять. Как летом.

– Зачем? – голос Ледового опустился до уровня инфразвука, которым, как говорят, можно разрушить мозг. – Что, мало денег летом взяли?…

– Доктор говорил, будто ты все деньги закрысил. Никому не даешь… Это он говорил, Витя! – Тренер судорожно поморщился. – Сказал, что он тебе алиби оформил, потом своим «Амуром» «Уазик» в Десне топил, пока ты в палате отлеживался. А теперь трех копеек нет, чтобы на трамвае прокатиться…

– Дальше! – Ледовой и так понимал, что повис на тонком волоске. В затылок повеяло ледяным ужасом расстрельного подвала, и он яростно потребовал, – дальше давай!

– Ну вот. Вроде, взяли они машину. А тут менты. Стрельба началась… Доктору пуля промеж глаз влетела…

– Еще дешево отделался, конь педальный.

– Да. Вот. Доктора привалили. Наташку ранили тяжело, а пацан сбежал. Как? Не знаю. Сбежал, и сразу ко мне.

– Наташка с ними пошла? – Ледовой изумленно вытаращил глаза.

– Так пацан говорит. Ну, что это она Доктора накручивала. Купи то, хочу се. Ты не мужик, и все такое. Вот Доктора черт и попутал… – Тренер потупил глаза. – Пацан совсем никакой. Ко мне прилетел – зуб на зуб не попадает. Я ему стакан водки налил – отрубился мгновенно.

Ледовой сжал зубы.

– Крышка нам, – в голос Тренера, наконец, прорвалось охватившее его отчаяние. – Бежать надо.

Ледовой вцепился в плечо Тренера так, что тот вскрикнул от боли. Карате Ледового не смущало – насмотрелся в зоне на всяких хонгильдонов.[38]38
  Главный герой одноименного худ. фильма «Hongildon» корейского режиссера Ким Гильд Инна (1986) был мастером рукопашного боя


[Закрыть]

– Крышка, твою мать, будет, когда я скажу! – зашипел он Тренеру в лицо. – Ты понял, гнида!?

Тренер отчаянно закивал. Ледовой ослабил хватку:

– Тяжело Наташку зацепило?

– Да вроде, убило почти.

– Надо найти больницу, куда ее отвезли, – Ледовой тяжело поднялся. – Ну а пацан докторовский… – Он посмотрел на Тренера, как удав на кролика, – У тебя гиря пудовая дома сыщется?

– Гиря? – Тренер уставился на Ледового глазами человека, обнаружившего в постели крокодила.

– Подбери сопли и слушай! – Ледовой взял Тренера за ворот и притянул к себе. – Три трупа летом – это вышак. Билет в один конец, ты понял? – Он яростно тряхнул Тренера. Тренер и не думал сопротивляться, повиснув в руке Ледового, как пальто на вешалке.

– Щенок на малолетке так и так сгинет, хребта у него нет. А ты свою пулю еще летом заработал, так что можешь взять пацана за руку и отвести к папе и маме. Там легавые давно все вверх дном перевернули, только тебя, мудака, и ждут, – Ледовой разжал пальцы и Тренер стек на табуретку.

– Ты и Доктор – одноклассники, но ведь почти не виделись за десять лет, а? – голос Ледового стал спокойным, – Если твой друг Доктор блокноты с телефонами повыкидывал, как я вам всем, козлам, давно говорил, может и пронесет. Так что выбирай, Тренер, ты со мной или с мертвяками?

– А Наташа? – спросил Тренер, и Ледовой понял, что выбор сделан.

– Медсестру надо бы отыскать и пришить, пока она рта не раззявила. Раззявит – нам хана, Тренер… Кранты… Только сначала все равно шкет. Пацан нас мигом сдаст. Хрюкнуть не успеешь, Тренер, как угодишь в камеру смертников.

* * *

Черная студеная вода в пруду, по которому плавала нападавшая с неба ледяная каша, жадно сомкнулась над телом младшего брата Доктора, будто проглотила его. Пацан, с синяками от тренерских пальцев на шее и чугунной гирей в ногах улегся на дно, посреди битых банок, старых покрышек и прочего никчемного мусора.

– Как и не было, – Ледовой еще раз внимательно осмотрелся по сторонам, и они потихоньку отправились обратно.

– Думаешь, есть шанс, что выкрутимся? – Тренер захватил на ходу пригоршню снега и растер белое лицо.

– Если повезет. Пурга нам в подмогу, – не видно ни хрена, – Ледовой на ходу раздумывал, правильным ли было оставлять Тренеру жизнь. Сильное желание положить его рядом со щенком охватило Виктора на берегу озера, и он еле сдержал себя.

«Совсем близенько, Витя. Вопросы пойдут. Один, другой, и подцепят, суки».

Их фрезерные станки в цеху стояли рядом. Это обстоятельство спасло Тренеру жизнь.

Когда они вернулись в дом, Ледовой позвонил матери, судя по голосу, уже лезшей на стенку, и сообщил, что сегодня ночует у товарища.

– Ой, Витенька, я хоккей посмотрела. Как ты сказал. Такие эти канадцы драчуны… – начала мама.

– Не до хоккея мне, мать, – оборвал ее Ледовой. – После расскажешь. – И повесил трубку.

Утром следующего дня им действительно крупно повезло. Три милицейские пули, сидевшие в груди и животе Наташи, утащили ее на тот свет, сведя к нулю отчаянные усилия реанимационной бригады. Младший брат Доктора, опознанный свидетелями как третий соучастник лихого, но неудачного нападения, бесследно исчез. «Как короваязыком слизала», – разводили руками оперативники. Вообще-то, пойди затеряйся, когда ты зеленый пацан, а твои фотографии во всех райотделах, но, с другой стороны, нет тела – нет и дела. Безучастный к тому, что угодил во всесоюзный розыск, младший брат Доктора лежал в центре города под десятисантиметровым слоем льда и тремя метрами воды. Обыск на докторской квартире не дал никаких результатов. Зимнее неудачное ограбление подходило к летнему, как две половинки фотографии из шпионского романа, но судьба несчастных инкассаторов так и осталась укрытой непроглядным мраком.

* * *

В январе 1980-го года Виктор Ледовой ограбил табачный ларек, попался с тремя блоками болгарских сигарет «Вега» и сел на два года. Вернувшись в 82-м, обнаружил, что Тренер подался в автосервис, на СТО по обслуживанию ВАЗов. Будучи наилучшими отечественными машинами, «Жигули», «Лады» и «Нивы» все равно ломались – будь здоров. Тренер неплохо зарабатывал, честно хранил закопанные на даче деньги и подумывал обзавестись семьей. С занятиями каратэ завязал, а страх, пережитый в конце 79-го, из него вроде бы вышел.

С приходом к власти Андропова Виктор, работавший грузчиком в булочной, старался быть тише воды и ниже травы. Понимал смысл выражения «новая метла по-новому метет». В середине 84-го года он все-таки загудел за решетку и был осужден за ограбление квартиры, которого не совершал (и рядом не стоял). Виктор подозревал, что квартиру зубного техника Константина Израилевича Хуторянского брала шпана по наводке местного участкового. Времени для обдумывания этой элегантной комбинации у Ледового было предостаточно. Пять лет строгача он заработал легче, чем профессиональные оборванцы у Владимирского собора получают свои пять копеек. Виктор покинул изнывающий от июльской жары город в вагон-заке с очередным этапом, направляемым в восточную Сибирь.

Он возвратился домой в 1989-м и обнаружил, что дома больше нет. Мать умерла полгода назад. Квартира отошла государству.

Выйдя из своего подъезда и даже не оглянувшись, Ледовой побрел к телефонным автоматам, позвякивая мелочью в правом кармане куртки. Виктор зашел в желто-красную кабину, часть выбитых стекол которой была заделана крашеной фанерой, притворил за собой дверь и положил две копейки в монетоприемник. «Двушка» со стыдливым звоном провалилась внутрь автомата.

«Твою мать!» – Ледовой поменял кабину, прижал к уху тяжелую эбонитовую трубку, набрал номер телефона Тренера и только потом отпустил монету, бдительно придерживая ее правой рукой до самого момента соединения. «Больше я на эту фигню не попадусь».

– Алло, – милый женский голос. – «Чей бы это»? – Когда Виктор покидал Киев с сибирским этапом летом 84-го, Тренер жил сам. Родителей своих, погибших в автомобильной катастрофе, Тренер похоронил в 78-м или 79-м, после чего обитал в своем большом частном доме, одинокий как перст. – «Хотя, за пять-то лет?…»

– Здравствуйте.

– Алло. Вас не слышно.

– Алло, девушка! – Ледовой заорал так, что прохожие на улице обернулись.

– Алло, ф – ф, – короткие гудки отбоя.

«Твою мать, а?»

Ледовой повторил попытку, используя десятикопеечную монету, потому что с «двушками» у него наступил коллапс. Автомат непринужденно подкрепился «дистанчиком». На качестве связи пятикратное повышение номинала монеты не отразилось совершенно:

– Алло… – Здравствуйте… – ф-ф… – Короткие гудки.

Виктор с такой силой опустил трубку на рычаг, словно заколачивал в стену гвоздь. Заглянув в следующую кабину, он обнаружил вместо трубки один обрывок защищенного металлорукавом провода.

«Сразу видать, недостаточно защищенного.»

Обрывок сиротливо свешивался с бока телефонного автомата.

В последней будке аппарат вообще отсутствовал. Вместо него из стены торчали четыре болта, унылые, будто сваи, с которых недавним крепким штормом сорвало нефтяную платформу.

«Вот мать твою». – Ледовой несколько растерянно огляделся вокруг. «А Роднойгород все к лучшему меняется». Затем он решительно пересек улицу и чудом втиснулся в подошедший рейсовый «Икарус-гармошку».

«Икарус» оказался переполненным пассажирами свыше всяких разумных пределов. Его перекрутило в разные стороны столь удивительным образом, что он и впрямь принял вид гармошки, прошедшей через руки гармониста-психопата. У пассажиров, зажатых в середине автобуса, шансы выйти на своей остановке практически сводились к нулю. Массовое извержение пассажиров, случившееся в районе метро «Святошино», по своей драматичности не уступало десантированию парашютистов через рампу военно-транспортного самолета. Человеческий поток подхватил Ледового, как горная река резиновый плот, протащил по тротуару и увлек под землю.

После хаоса, испытанного наверху, станция метрополитена показалась Виктору оазисом порядка и чистоты. Он покинул поезд на станции «Большевик» и двумя эскалаторами поднялся наверх. На конечной «семнадцатого» маршрута как раз поджидал автобус – такая же песочного цвета гармошка, только гораздо менее выкрученная. Автобус потихоньку заполнился людьми, с шумом закрыл двери и отправился в путь. Очень скоро от первоначального впечатления простора и комфорта не осталось и следа. Народ на остановках брал автобус штурмом. Водитель начал проскакивать остановки. Обманутые пассажиры ругали его почем зря, водитель тоже за словом в карман не лез. – «Да куда вы претесь, елки – палки, он что, по-вашему, резиновый? Я сейчас вообще никуда не поеду!» – орал раскрасневшийся водитель. – «Еще как поедешь!» – вопили с мест пассажиры. Учитывая обстоятельства, Виктор взялся продираться к выходу задолго до Совских прудов.

Он зашагал по берегу пруда, с интересом разглядывая рыбаков. Рыбаки нависали над водой с разнокалиберными удочками в руках, а их число не оставляло рыбе ни единого шанса выжить. Ледовой прошел мимо, подумывая о том, что «при Андропове нерассиделись бы так, в рабочее время».

Дорога свернула в гору. Поднявшись по крутому склону, Виктор выбрался к неровной линии синего штакетника, окружавшего массивный Тренерский дом.

Дом был заново отштукатурен. Сад выглядел ухоженым. Ветви деревьев аккуратно подрезаны, дорожки прометены, сорняки выполоты.

«Ну и ну? Каратюга перековался в мичуринца? Ну и ну».

Чего-чего, а садоводческих наклонностей за Тренером раньше не водилось.

Двигаясь вдоль забора, Ледовой отметил образцовый порядок во дворе и, наконец, мужские, женские и детские вещи на бельевой веревке, протянутой над кустами крыжовника. – «Да ты, твою мать, женился?» – с удивлением подумал Ледовой. Следующая мысль, появившаяся у него в голове, произвела эффект ушата ледяной воды, вылитой исподтишка на голову.

«Он продал дом и уехал. Сдал. Просто бросил. Да на что емуэта халупа, с такими-то деньжищами…» – Почувствовав, как в висках забили кувалды, Виктор сделал десяток шагов и тяжело опустился на скамейку.

«Идиот», – ругал себя Ледовой, – «тупой самонадеянный идиот. Фраер».

«Следовало сразу, как все улеглось после дебильной выходки этого мудака – Доктора, перепрятать деньги… Нужно было замочить этого долбаного клоуна, этого недоношенного сэнсэя сразу, еще в 79-м».

Ледовой оглянулся. Озеро простиралось далеко внизу, отражая облака, бегущие по небу. Виктор немного успокоился. Подавил инстинктивное желание немедленно лететь на Русановские сады и откапывать схрон, чтоб убедиться, – «все на месте, не все иливообще ни хрена нет». Ледовой невыносимо хотел курить, но сигареты по дороге не попались нигде. Советский Союз на глазах проваливался в пучину затяжного товарного голода. С прилавков постепенно исчезало все. Сигареты, – по мнению курильщиков – в первую очередь.

Было около четырех пополудни. Кое-как устроившись на скамейке, Ледовой решил дождаться старого товарища, вдруг он все-таки просто женился, нарожал детей, глядишь – и объявится с работы. – «Лучше тебе объявиться, Тренер», – искренне пожелал Ледовой. В противном случае, Ледовой сам себе поклялся, что Тренера найдет, из-под земли выкопает, откуда только возможно достать – достанет, и тогда ему, Тренеру, его вероломное предательство выйдет ой каким боком. «Каждый рубль у менякровью отхаркаешь!» – подумал Ледовой, и зубы его заскрипели.

* * *

В начале шестого возле дома припарковалась щегольская «шестерка» с дочерноты затонированными стеклами и противотуманками явно забугорного вида. Антенн из «шестерки» торчало не меньше, чем из известного советского лунохода.

Дверца открылась, Тренер элегантно выскользнул из машины и бодро зашагал к калитке дома. Выглядел он подтянутым и помолодевшим, джинсовая рубашка с нашивками «US ARMY» и широченные светло-голубые «пирамиды»[39]39
  Популярная на рубеже 80-х и 90-х годов модель джинсов, позволявшая легко сесть на шпагат тому, кто был способен сделать это в кимоно, естественно


[Закрыть] явно стоили не пять копеек. Черные «капли» добавляли шарма в общую тренерскую картину.

– Тренер, – позвал (то ли застонал, то ли каркнул) Виктор и поднялся со своей скамейки. Стриженая голова, изможденное лицо, старая нейлоновая куртка, синие брюки с оттянутыми коленями. Убитая обувь модельного ряда «Советский Говноступ – 83».

«Урка уркой», – холодея от столь неожиданного появления старого товарища, подумал Тренер. – «И в паспорт заглядывать ненужно». Он внезапно почувствовал, что спина стала мокрой, а ноги – ватными.

– Виктор? – Еще и голос задрожал.

– Я думал, ты на измену сел, – Виктор медленно приближался, уставившись Тренеру в лицо. Тренеру показалось, что глаза Ледового стали желтыми, как у волка.

– Да ты что, Витя?.. Да что ты? Здравствуй… Рад тебя видеть.

Они обменялись рукопожатиями, затем – скупо обнялись.

– Пойдем в дом, Виктор. Я сейчас обо всем договорюсь.

Дома у Тренера они не задержались. Со словами «это мой старинный друг, Виктор. – Наденька, моя жена» Тренер увел Ледового в дальнюю комнату и принялся выбивать дроби по телефону. На передней панели аппарата место диска заняли массивные черные кнопки. Ледовой только покачал головой. Такого он не видал.

– Алло, Лера? – Тренер обернулся к Ледовому, – Сейчас подъедем к одной барыге, подберем тебе нормальные шмотки. Потом, если не возражаешь, отметим встречу в кабаке. Столик я сейчас закажу. Номер в гостинице тоже.

Короче, сказано – сделано.

Вскоре они неслись по городу в блатной Тренерской «Ладе».

– Хорошая тачка, Тренер.

– Лайба, что надо. Цилиндры расточены до 1,8 литра. Форсированный движок, девяносто восемь коней. Считай – сотка.

– Я ж смотрю, асфальт рвет.

Тренер разулыбался – его слегка отпустило.

– Диски четырнадцатые поставил. Специально, чтоб низкопрофильная резина стала. «Пирелли», между прочим.

– Ты, я смотрю, в саду нефтяную скважину надыбал?

Тренер перестал улыбаться и побледнел:

– Деньги все на месте, Витя. Все. До рубля…

После посещения «барыги по шмоткам» Виктор преобразился, облачившись в шикарный костюм английского сукна и итальянские фирменные туфли, полученные то ли от Версаче, то ли от самого Папы Римского. Теперь Ледовой выглядел не простым уголовником, а уголовником с большими деньгами.

Вышло намного страшнее.

* * *

Не прошло и двух часов, как они сидели в ресторане «Метро» на Крещатике, очищая тарелки с салатами, заливным и, конечно, котлетами по-киевски. От обильно выпитой водки у Ледового шумело в висках.

– Ты, как я погляжу, машины на станции кулаками рихтуешь? – Ледовой погрозил Тренеру насаженной на вилку котлетой по-киевски. Сливочное масло капало из нее на зеленую скатерть, как кровь невинной жертвы на траву.

Тренер покосился на свои руки. Набитые костяшки обоих кулаков с головой выдавали его пристрастие к восточным боевым искусствам.

– Да так… – смутился Тренер. – Занимаюсь с ребятами понемногу. Для души…

– Стоящие ребята? – с неподдельным интересом спросил Ледовой.