Текст книги "Конец сказки"

Автор книги: Ярослав Зуев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Как только один из автоматчиков исчез под сводами, Протасов решил, что настало время действовать. Правда, второй автоматчик держал на мушке Армейца с Планшетовым, это, конечно, здорово усложняло задачу.

На ближайшем камне, который вполне мог служить языческим алтарем в незапамятные времена, Валерий заметил разложенную поверх клеенки еду: три кольца домашней колбасы, нарезанных нежадными дольками, лепешку грузинского лаваша, свежие помидоры, несколько пучков зеленого лука, соль в спичечном коробке, двухлитровую бутыль минералки, термос и пластиковые стаканчики. Рядом пристроились парочка милицейских ушанок.

Протасов по-собачьи потянул носом воздух. Он успел основательно проголодаться, бегая битый час по подземельям. Кроме того, сервированный по-походному жертвенный камень располагался аккурат за спиной оставшегося на посту автоматчика. Протасов подумал, что просто обязан туда попасть.

– Слышь, братан, я плесну кофейку, если не жалко? – сказал Валерий, обращаясь к чернявому капитану, который продолжал поигрывать своим револьвером.

– Сделай одолжение, – сказал Цыган и осклабился.

* * *

Очутившись у жертвенного камня, Валерий, первым делом, опустил на него автомат, положив оружие таким образом, чтобы ствол смотрел прямо между лопаток старшине. Его широченная спина представляла собой прекрасную мишень. Чернявый с револьвером не спускал с Протасова глаз. Взяв со стола термос, Валерий свинтил крышку, пододвинул себе пластиковый стаканчик, наполнил до краев дымящейся ароматной жидкостью. Капитан наблюдал за его движениями внимательно как ребенок за иллюзионистом в балагане.

– Что у тебя за пушка, братан? – осведомился Протасов, сделав большой глоток. – Никогда таких здоровых не видал.

– «Магнум-44», – сказал бандит.

– Блестит, как у кота яйца.

– Рад, что тебе нравится, Мотыль.

– Сорок четыре, это какой калибр, если по-нашему?

– Одиннадцать миллиметров…

– Ого… – с уважением протянул Протасов, перекладывая стакан в левую руку, чтобы освободить правую. – По слонам стрелять не пробовал, приятель?

– В зоопарке?

– Почему бы и нет? – удивился Протасов, его правая рука медленно проплыла над столом, дрогнув, как «паук» мостового крана, зависла над кольцом колбасы. Автомат лежал рядом, в нескольких сантиметрах. – Слушай, я тут пожую немного? – добавил Валерий. – Ужас, как жрать охота. Надо чего-то в топку кинуть.

– Валяй, бросай, – согласился чернявый капитан.

Набирая в легкие побольше воздуха, перед тем, как схватить автомат, Валерий бросил короткий взгляд на приятелей, рассчитывая, что они поймут его замысел, и успеют растянуться на полу прежде, чем из автомата веером полетят пули. Планшетов и Армеец смотрели на него округлившимися от ужаса глазами. Протасов, про себя, обозвал обоих трусливыми хорьками. Его пальцы легли на рукоять, указательный нащупал холодный металл курка.

– Замри, пидор! – пролаял кто-то у него за спиной. Холодный тупой предмет ткнулся в затылок, и без третьего глаза стало ясно – это пистолет. Валерий замер, делать было нечего.

– Сними грабли с курка, – приказал чей-то голос из-за спины.

– Вот и Огнемет, – со сложной смесью облегчения, злорадства и подобострастия выдохнул чернявый капитан, вооруженный «Магнумом», направляя блестящее дуло револьвера в живот Протасову. У Валерия мелькнуло, что, учитывая калибр и начальную скорость пули, чернявый, нажав собачку, рискует заодно с ним пристрелить и своего шефа Витрякова. Впрочем, сам Протасов этого бы уже не увидел.

– Руки за голову, членосос.

Выполняя распоряжение Лени, Валерий, наконец, услышал нарастающий топот нескольких дюжин ног, это спешили остальные люди Витрякова, их было человек десять, может быть, даже больше. Бандиты устремились к Протасову, как пираньи к тапиру. Валерий стоял, положив ладони на затылок. Витряков и милиционер с «Магнумом» держали его на мушке. Как только головорезы обступили Протасова, Леня убрал пистолет за пояс и плотоядно осклабился. Словно людоед из сказки, которому подали на обед утонченный десерт.

– Мотылем себя, сука, назвал, – сообщил грузный старшина. – Наглый пидор, да, Леонид Львович? Видать он Мотыля и замочил.

– Это он, сука, гранатами швырялся, когда пацаны по обрыву ползли.

– Повернись ебальником, гнида! – пролаял Огнемет. – Чтобы я в твои зенки подлые посмотрел, перед тем, как они у тебя, б-дь на х… на лоб вылезут, когда я тебя на ломти строгать буду.

Протасов повернулся, с минуту они мерялись взглядами. Огнемет никогда не жаловался на рост, тем не менее, ему пришлось несколько задрать голову, и это обстоятельство окончательно вывело Леню из себя. Протасову, наоборот, вынужден был немного опустить подбородок. Целеустремленная физиономия Витрякова, с сильно развитыми надбровными дугами, высокими залысинами и горящими неукротимой злобой глазами напомнила Валерию лицо профессора Мориарти из советской экранизации «Последнего дела Холмса», противоборство с которым у Рейхенбахского водопада едва не стоило жизни герою Василия Ливанова.[41]41
  Замечательный сериал по мотивам рассказов А.Конан Дойла «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона» был снят в конце 1970-х режиссером Игорем Масленниковым. В ролях: В.Ливанов, В.Соломин, Р.Зеленая и др.


[Закрыть]

– Я тебе, сука, селезенку вырежу, – процедил Витряков. Протасов решил, что это не пустая угроза. Ой, нет.

– За наручниками, говорит, сбегай, – вставил зеленый автоматчик, которого Валерий отправил на поверхность. – Урод, б-дь…

– Что ж ты бегал, мудила?! – фыркнул кто-то. Лицо зеленого сержанта стало пунцовым.

– Он, Огнемет, еще и колбасу нашу хотел сожрать, – подлил масла в огонь толстый старшина. – Прикинь, вообще охуел…

– Ну, мы тебя сейчас накормим, – пообещал Огнемет. – Эй, кто-нибудь, тащите сюда, б-дь на х… канистру с бензином.

– Накорми сначала свою маму, – посоветовал Протасов. – Или она больше бесплатно не сосет?

Опрометчивое заявление Протасова стало последней каплей. Витряков мог убить Валерия на месте, хоть и не был сторонником скорых расправ, какой в них вообще интерес? Еле сдержавшись, чтобы не пустить наглецу пулю в лоб, Леня выбросил руку, намереваясь наградить Протасова впечатляющей затрещиной. Для начала. Движение было молниеносным, Леня редко замахивался, но он не знал, что стоит перед профессиональным боксером. Валерий автоматически качнул маятник, ладонь Витрякова прошла выше, лишь взъерошив волосы на затылке. Распрямляясь, Протасов ударил снизу, под руку противнику, вкрутив кулак в то место на животе Витрякова, где согласно всем правилам анатомии, должна была находиться печень. Апперкот сразил Леонида наповал, его лицо стало бурым, глаза вылезли из орбит, на высоком лбу надулись синие вены. Подавившись коротким вскриком, Огнемет рухнул на колени, как подкошенный.

– Ни х… себе?! – тонким, пронзительным голосом выкрикнул один из автоматчиков, тот, который бегал в машину за изолентой, но это было все, по части слов и ругательств. Бандиты остолбенели, в пещере стало тихо, как на погосте, только Витряков корчился на полу, кусая губы зубами. Крымские бандиты сгрудились вокруг Валерия, но никто не решался начать. Никто не посмел сократить расстояние, хоть они все были вооружены, кроме Протасова. Наконец, никто не осмелился подать руку Лене, прекрасно понимая, чем это грозит, когда Огнемет очухается.

– Ты покойник, – в конце концов, выдавил из себя чернявый капитан. Его слова прозвучали, как констатация факта. Протасов и без них понимал, что пропал.

– Ты тоже покойник, – сказал он на удивление тихо. – Все вы, козлы безрогие, конкретные мертвяки, в натуре.

Чернявый капитан от неожиданности поперхнулся. Валерий медленно протянул ему руку, разжал пальцы прямо под носом. На ладони поблескивало стальное кольцо, которое он исхитрился незаметно выдернуть во время потасовки из гранаты.

– В курсе дела, что за хрень? – поинтересовался Протасов замогильным голосом, поскольку окружившие его бандиты молчали. – Это, долбобуи вы недоношенные, предохранительная чека осколочной противопехотной гранаты. А вот, блин, сама граната, чтобы никто из вас, дятлов, не думал, что я шутки шучу, – Протасов продемонстрировал левый кулак, обхвативший зловещего вида рифленый шар величиной со среднюю елочную игрушку. – Называется Ф-1. Весит полтора кг. Поражает пальцем сделанных клоунов вроде вас стальными, бляха-муха, шариками и прочей херней в радиусе двадцать метров. Усекаете, козлы, куда я клоню?!

– Еб твою мать… – вылетело у чернявого капитана. Больше никто не проронил ни звука, остальные ошалело молчали. Витряков, красный как рак, сумел привстать на одно колено и теперь немного напоминал обколовшегося спринтера, в попытке выполнить команду «на старт».

– И это еще не все, – добавил Протасов, повышая голос. – Потому как в торбе у меня на брюхе – гребаное ведро этих самых гранат. И только я, отморозки вы обдолбанные, отпущу скобу… – Протасов воздел руку с гранатой к потолку, – то… то, блин… – он запнулся, добавить было нечего.

Планшетов и Армеец тоже услышали его слова, они наблюдали это последнее сольное выступление Протасова со стороны, из зрительного зала. Они все еще стояли, задрав руки, хоть никто в них теперь не целился, бандиты забыли о них, на кону были собственные шкуры. Продолжая держать ладони кверху, оба, не сговариваясь, попятились за пределы электрического света и сцены. В темноту. К пожарному выходу.

– Автомат бы… – прошептал Планшетов. Но, оружия у них не было. Ситуация зашла в тупик, оба прекрасно понимали это. Крымские не могли просто так попрощаться и уйти. Протасов не блефовал. Следовательно…

Развязка наступила неожиданно. Одни из милиционеров, прыщавый сержант, бегавший за наручниками, выпустил автомат Калашникова из рук, и, дико визжа, прыгнул к Протасову. Вцепился в бицепс руки, которая держала гранату, и повис на нем, как дистрофик на школьном турнике. Протасов хотел стряхнуть его, как муху, но в этот момент другой бандит схватил его из-за спины за шею.

– Валите его!!! – не своим голосом завопил чернявый капитан и, в свою очередь, повис у Валерия на руке взбесившимся фокстерьером.

– Не дайте ему разжать кулак!!! – страшным голосом заорал Витряков. Он уже поднялся на ноги и стоял, раскачиваясь, как телебашня во время урагана. Ряды окружавших Протасова бандитов пришли в хаотическое движение. Часть головорезов отпрянула, другие бросились на Протасова, как свора псов на медведя. Началась страшная давка, короткая и свирепая, как схватка неандертальцев у первобытного очага за кусок мяса, который в ту пору означал жизнь. Кто-то ударил Протасова под колени, чтобы повалить на землю, кто-то молотил по затылку кулаками и чем-то еще, пожалуй, железным, давил жадными пальцами сонную артерию и кадык, кто-то пытался выцарапать ему глаза. Сразу пять или шесть рук вцепилось в кулак, с зажатой внутри гранатой. Лямки сумки не выдержала и лопнула, остальные гранаты с глухим стуком посыпались на пол.

– Не дайте ему разжать кулак, дегенераты!!! – снова заорал Витряков. Огнемет не участвовал в схватке, только командовал, стоя чуть поодаль от дерущихся, жизнь которых зависела от одного элементарного движения. Просто разжать пальцы, вот и все. Был момент, Валерию удалось сбросить с себя большую часть противников, но, силы были неравны. Наконец, Протасов упал, как дерево в экваториальном лесу, на которое забралась целая стая обезьян. И, пропал из виду, исчез под навалившимися сверху телами, только его левая рука с гранатой еще с минуту торчала над клубком тел, как верхушка мачты затонувшего парусника. Под ногами валялись электрические фонарики, которые побросали бандиты, и светили в разные стороны. По стенам метались фантасмагорические тени, все это было как в аду.

– ЭДИКУХОДИ!!! – закричал Протасов, и Планшетов, которого крик настиг у похожей на эскалатор лестницы, понял, что сейчас будет взрыв. На секунду обернувшись, он увидел, как ослепительно-белое пламя вырвалось на свободу, разметая по сторонам куски тел, будто рваные тряпки. За первым взрывом последовала целая серия, скала дрогнула и начала оседать. Первым погиб языческий храм. Ее своды обвалились со стоном, перешедшим в оглушительный грохот. Высокие стрельчатые арки исчезли под завалами, как по мановению волшебной палочки. Правда, этого Планшетов уже не видел. Глаза не выдержали перегрузки, Юрик ослеп так быстро, словно ему на голову с маху одели ведро. Уже слепого его настигла ударная волна и играючи перебросила через баррикаду, сложенную на самом верху. Юрик кубарем покатился по ступеням, которыми они недавно поднимались втроем. В мгновение ока очутившись внизу, врезался лбом в стену, она даже здесь ходила ходуном. Гул, доносившийся издалека, со стороны лестницы, свидетельствовал, с минуты на минуту следует ожидать убийственного камнепада.

«Беги!», – приказал себе Планшетов. С потолка коридора сыпался песок, точь-в-точь как вода, просачивающаяся через швы терпящей бедствие субмарины. За песком последовали камни, они вываливались из сводов, как зубы из пораженных цингой десен. Юрик подхватился и, прихрамывая и дико крича, ринулся наутек, по тому пути, которым они пришли. Зрение еще не восстановилось, на бегу Юрик опирался о стену, с ужасом ожидая, когда скалы сомкнутся, будто щечки тисков, и от него останется мокрое место.

* * *

Ему не суждено было умереть под завалом, по-крайней мере, не в этот раз. Он понял это, когда грохот за спиной понемногу стих. Камнепад прекратился, правда, где-то очень далеко еще громыхало. Или, громыхало у него в ушах?

Он точно не знал, но полагал, что отделался поразительно дешево. Кусок сланца до крови оцарапал голову. Кожа на коленях и локтях оказалась содрана до мяса, но это было все.

Юрик перешел на шаг, вскоре очутившись у того самого, напоминающего панорамное окно проема, открывавшегося в большую пещеру. Ту, куда они бросили ключи Армейца, и он еще возмущался, утверждая, что не сможет без них попасть домой. Где теперь сам Армеец, Юрик не имел представления, вполне могло быть так, что лежал где-то под завалом, рядом с Протасовым, стало быть, по ключам убивался зря, они ему были – без надобности.

Если раньше из пещеры доносилось журчание ручья, то теперь оно превратилось в рев, навевающий мысли о водопаде Виктория в Африке. Когда они устраивали возле проема привал, Эдик предположил, что жизнь в подземный ручей вдохнул ливень. Следуя этой мысли Планшетов решил, что буря снаружи разыгралась во всю, и дождь, очевидно, только усилился. Хоть воды все равно было многовато. Юрик полагал, до чертиков. Потом ему взбрело на ум, что взрыв вполне мог продолбить скважину в какой-нибудь подземный резервуар, и теперь вода из него под большим давлением заполняет пещеру, как трюм напоровшегося на риф сухогруза.

«А если это так, чувак, то недолго и бульки пустить».

«Да что за дерьмо, в самом деле? То тону, то падаю. Синусоида какая-то получается. Если так пойдет дальше, тут и у кота жизней не хватит».

Правда, его приятели не могли похвастать и этим, запасы их жизней вышли.

Юрик немного постоял над обрывом, взвешивая шансы выскользнуть из подземелья тем путем, по которому они вошли. Камнепад, уничтоживший языческий храм, наглухо закупорил выход на поверхность, превратив штольню в слепую кишку. Но вход то должен был остаться, вряд ли пещерный город на противоположном конце кряжа пострадал от взрыва, устроенного Протасовым. Другое дело, если этот путь по-прежнему караулили крымские бандиты? Это было бы очень опрометчиво, с их стороны, тем более, что Юрик был безоружен, как пацифистка на пикнике, приходилось рассчитывать на кулаки, а любой, даже самый умелый кулак – не лучшая защита, когда вокруг полно парней, вооруженных пистолетами.

Впрочем, Юрик считал это маловероятным: «Зачем им там ошиваться, если их враги практически наверняка погибли под многометровым слоем камней, тому же прихватив с собой их злоебучего командира Леню?».

Подумав об Огнемете, Планшетов содрогнулся, возблагодарив небеса, что его больше нет.

Пока Юрик обдумывал дальнейшие действия, шипение прорванной трубы, доносившееся снизу, переросло в яростное клокотание морского прибоя. Пора уносить ноги, сказал себе Юрик. Впрочем, выбора у него не было, а перспектива захлебнуться в толще горы и плавать кверху брюхом, словно дерьмо по канализационной трубе, его абсолютно не устраивала.

«Не в этот раз, ладно, чувак…»

Пожалев, что так и не разжился зажигалкой, следовательно, о сигаретах пока можно забыть, не высекать же иску при помощи камней, Юрик двинулся в обратный путь. О приятелях он старался не думать. «Ты им уже ничем не поможешь, – решил Планшетов. – но, ты еще можешь помочь себе, если как следует постараешься, конечно».

Он пообещал себе постараться.

«И, если повезет».

Удача довольно долго сопутствовала ему, судьба оказалась на редкость благосклонной. Юрик понимал, везение не делают из резины на заводе, это верно, любую белую полосу рано или поздно меняет черная, весь вопрос состоит в том, когда? С другой стороны, оседлав удачу, можно проехаться верхом, как на доске по волнам.

Он хотел надеяться, что так и будет.

* * *

В продолжение следующих десяти минут Планшетов убедился, что удача начала отворачиваться от него. Пока она, правда, не развернулась кормой, но он уже лицезрел ее шершавый борт. Лиха беда – начало. Юрик не прошел и ста метров, как услыхал впереди невнятные голоса. Какие-то люди шли навстречу, вряд ли – горноспасатели или простые туристы. Вслед за голосами вдали засверкали фонарики, Планшетов убедился, что находится на пути целого отряда вооруженных мужчин, их насчитывалось человек восемь-десять. Юрик навострил уши, и сумел уловить обрывки фраз. Ему их вполне хватило, чтобы сообразить – перед ним бандиты Витрякова, они напуганы и злы, как осы, которым сожгли гнездо.

Юрик рванул назад, думая о старом лисе, обложенном в норе фокстерьерами.

«Какого х… вам здесь надо?! – хотел крикнуть Планшетов. – Валите по домам, уроды!»

В ответ наверняка бы загремели выстрелы, так что Юрик смолчал. Через пару минут, запыхавшийся, он снова, теперь уже в третий раз очутился у панорамного окна. Ему показалось, оно зовет к себе, и еще – злобно ухмыляется при этом. Или вообще облизывается.

«Так я и знал, – пробормотал Юрик, – что придется лезть туда». – Возможно, так и было, на уровне подсознания.

Перекрестившись, как когда-то учила бабушка, а вот теперь он взял, и вспомнил, неожиданно для себя, Планшетов перебросил левую ногу через бордюр. Пошевелил ступней, нащупывая некое подобие узенького козырька, который заметил еще в прошлый раз. Проверил на прочность. Козырек вроде был ничего, довольно надежным. Только невероятно узким, таким, что Юрик вынужден был стоять на цыпочках, пятки торчали над пропастью, откуда к ним тянулась всклокоченная новорожденная горная река.

Он очутился по противоположную сторону бордюра, но, это была только половина дела, следовало как можно быстрее убраться из проема.

«Оставайся, если хочешь, – злорадно шепнул внутренний голос. – Будешь корчить из себя изображение в телевизоре, как гребаный Заяц в одной из серий «Ну, погоди». Правда, он там морочил Волку яйца в магазине, где было полно телевизоров. Здесь же телевизор – всего один».

Планшетов, ступая боком, двинулся прочь, из проема. Ему следовало шевелить копытами, лучи фонарей уже скользили по потолку и стенам в нескольких метрах от проема. Его икры дрожали от перенапряжения, словно по ним пропустили слабый ток, пот тек между лопаток и скапливался в трусах, пальцы нащупывали выбоины в скале, подходящие, чтобы схватиться. В голове ухал пульс. И, тем не менее, он не смел подгонять себя, помня, – одна малейшая ошибка, и он полетит вниз.

В общем, Юрику снова крупно повезло. Он успел отползти в сторону за несколько мгновений до того, как головорезы Витрякова показались в галерее, покинутой им пару минут назад.

– Е… твою мать! – воскликнул один из бандитов. – Ни х… себе! Это и есть Черный грот?

Луч фонаря упал из проема, выхватил из мрака несколько черных, казавшихся осклизлыми скал, очерченных гротескными ломаными линиями с картины какого-нибудь абстракциониста, и рассеялся, остановленный капельками водяной взвеси, подымавшейся над бурлящей рекой.

– Ни х… не видать… – бросил кто-то.

– А что ты собрался увидеть, Митяй?

– Воды до х… – заметил третий голос. – Как бы тоннель не захлестнуло…

– Труба дело будет, – присвистнул Митяй.

– Труба, б-дь, будет, если тебя змея за руку хватанет, – сказал кто-то еще.

– А чего, тут до х… змей? – осведомился Митяй слегка испуганным голосом.

– До х… и больше. Как говна в общественном туалете. Когда вода поднимается, они на стены лезут. Забери граблю, говорю.

«Вот спасибо, – холодея, подумал Планшетов. – Не даром, мать вашу, я об этой дряни вспомнил, когда мы с Валеркой сюда шли».

Луч фонаря вернулся в галерею. Видимо, державший его Митяй одернул руку, напуганный словами товарища.

– Может, назад повернем, пацаны? – предложил кто-то, по другую сторону проема. Чего даром копыта ломать?

– Ты что, б-дь, не слышал, что сказал Вацик? Найти, где завал, и посмотреть, выжил там кто, или ни х… не выжил. Давай, ноги в руки и пошли.

– Валите на х… – одними губами прошептал Планшетов, моля Бога, чтобы они быстрее убрались, а он смог вернуться в галерею. Пальца онемели, Юрик понимал, долго ему не продержаться.

Словно послушавшись его мысленного приказа, бандиты прошлепали дальше. Как только их голоса стали затихать вдали, Планшетов пополз обратно, с трудом передвигая затекшие, деревянные ноги. Когда до спасительного проема оставалось метра полтора, его ладонь, нащупывая очередной выступ, натолкнулась на что-то холодное, и влажное. Его трепещущий мозг зашкалило, как бывает, зашкаливает тахометр, когда обороты двигателя непозволительно велики, потому что педаль подачи топлива утоплена в пол. Мысли под черепом Юрика заметались, словно поршни в цилиндрах, пытаясь совместить ощущение под пальцами с готовым мыслеобразом, который у Юрика уже был.

– Чешуя!!! – во все легкие завопил Юрик, отдергивая руку. Что-то размазанное метнулось следом, запястье пронзила острая боль. Планшетов отшатнулся, носки кроссовок соскользнули с карниза и Юрик, пронзительно вопя, полетел в пропасть.