Текст книги "Пиратские делишки"
Автор книги: Ярослав Кузьминов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
На ветви международных отношений
Сюрпризы на ветви начались с самого начала. Во-первых, Михаилу завязали глаза и везли несколько часов, во-вторых, здание располагалось на берегу залива, прижатое к уступу плато. Бухта и столица отсюда видны не были, зато видна была граница залива. Водную гладь взрезала стена со стрелковыми башнями. Ощетиненные корабли стояли вдоль внешней стороны стены. За прошедшие столетия власти конфедерации не жалели средств на укрепление линии обороны.
Но главной новостью для Михаила стало другое. Вдали в стене виднелся проем, и через него проходили корабли! В обе стороны! Предположения Михаила о заговоре начали подтверждаться. У него затряслись руки, и захотелось петь.
На этом удивительные вещи не кончились. Старшие ученики в голос обсуждали, что эпидемии, возможно, не было, причем даже в присутствии преподавателей. И за это никого не отправляли к избиенщикам.
На первых двух курсах через дисциплинарные избиения прошли, пожалуй, все ученики: побоями карались малейшие нарушения распорядка. Поначалу в Обучилище было непривычно и страшно, после младучилища, где на пятьсот мальчишек приходился один побивальщик (даже не избиенщик). Теперь, на ветви международных отношений, было непривычно и страшно, что за такие разговоры учеников не наказывают.
Более того, обсуждалось в голос, что восточные провинции давно отделились от Конфедерации, а Горная даже осваивает плато с расчетом выйти к морю на другой стороне континента. Спустя три года обучения он узнал, в чем было дело. Оказывается, старшим ученикам читались курсы альтернативной истории Конфедерации, и для практики публично обсуждались такие сюжеты. На предпоследнем курсе даже писалась курсовая работа, с одной темой для всех, но разным содержанием у каждого: «Альтернативная история Конфедерации». Написать свой вариант альтернативной истории было не так просто, для этого требовалось отличное владение фактами. Альтернативная история должна была целиком объяснять те исторические факты, которые могут быть подвергнуты наблюдению, например, существование Архипелага и брошенных городов, на тот случай, если заморские нации захотят проверять. При этом альтернативная история должна рисовать иную картину развития, чтобы создать у заморских наций иллюзорное представление о научном потенциале Конфедерации, ее производственной мощи и политическом устройстве. На последнем году обучения, после сдачи этой интересной курсовой, от учеников требовалось забыть все предыдущие варианты и заучить наизусть «Официальную альтернативную историю Конфедерации для сообщения дипломатическим представителям заморских держав».
Поразительные вещи этим не ограничивались. Первые два года на ветви были посвящены исключительно изучению языков. Языки Желтолицых и Краснолицых казались поначалу непостижимыми. Они строились на иных принципах, нежели диалекты Конфедерации. Провинции в пределах Конфедерации имели свой говор и свои нюансы в письменности. Но предложения во всех диалектах хотя бы состояли из слов, и слова шли в одинаковой последовательности. А в языках двух других наций такой вещи, как предложение, вообще не было, и даже слова далеко не всегда состояли из букв. Язык пиратов изучался в конце, и постичь его было проще, потому что он представлял собой сборную солянку из всех трех национальных языков, причем у языка Архипелага (родителя языка Конфедерации) пираты позаимствовали не только большинство морских терминов, но и буквенный алфавит. Не случайно, изучению пиратского предшествовал полугодовой курс «Дивергенция и конвергенция языков».
Во время этого курса многих учеников посещали озарения о логике формирования диалектов Конфедерации. Бывали даже случаи, что особо одаренные ученики писали в свободное время научные работы по этому вопросу. Такой досуг поощрялся, ученикам предоставлялись необходимые материалы (их привозили на почтовом быстроходе из Столичного изучилища лингвистики). Хорошие работы публиковались в ежегодном сборнике: «Достижения современной лингвистики» за подписью одного из маститых столичных лингвистов. Ученики относились к этому безревностно. В Изучилище военной разведки напрочь отбивали дух честолюбия. «Каждый из вас уже равен столичным ученым, – говорил преподаватель. – Половину абстрактных работ по принципам языка и две трети работ по этимологии диалектов пишут анонимно наши ученики и посольский корпус. Основная работа ученых в столице – постигать написанное и не быть слишком догадливыми». Он также любил заканчивать каждое занятие злой шуткой: «Прошедший наш языковой курс может выучить любой диалект Конфедерации за три дня. Но это умение никогда ему не пригодится, потому что на родину он не сможет вернуться даже мертвым».
Это был страшный момент в обучении. С ветви международных отношений у человека было два пути. Первый – дипломатический центр Конфедерации (его здание располагалось на другом берегу залива), который занимался изучением отчетов от дипломатической миссии и отчитывался перед Главным Министром. Министр сам приплывал для этой цели в дипломатический центр, чтобы ни один дипломат не имел шанса сбежать и затеряться на территории Конфедерации. Другой путь для выпускников означал еще большую изоляцию от родины – человека отправляли на Остров Пиратов, сотрудником дипломатической миссии, или, попросту, посольства. С того момента, как он высаживался на остров, он считался зараженным и не подлежал возвращению и прямому контакту с согражданами. Даже передача отчетов, подготовленных посольством на Острове Пиратов, осуществлялась без прямого контакта. Раз в месяц корабль Конфедерации подходил к острову с паромом на буксире. Этот паром имел два отсека, разделенных металлической стенкой. В одну часть садились писцы, закрывали дверь, и паром спускался на воду. Он подплывал к причалу Посольства Конфедерации. Сотрудник посольства входил во второе помещение парома и запирался в нем. Паром отплывал от берега, и пока он дрейфовал вблизи причала, сотрудник посольства диктовал отчет через стену. Диктовка могла быть сколь угодно быстрой, но предложения должны были состоять из пяти слов каждое, потому что за стеной сидело пять писцов, и каждый фиксировал слово с заданным номером. Когда запись отчета заканчивалась, бумаги упаковывались в кожаный чехол, сотрудник посольства высаживался, паром возвращался. На расстоянии полета стрелы от корабля писцы вытаскивали из помещения заготовленную лодку и на этой лодке, бросив паром, возвращались на корабль, где подвергались недельному карантину. Поначалу паромы затапливались, но пираты добились через посольство того, чтобы забирать паромы себе.
Далеко не все ученики рвались на Остров Пиратов, как из-за отрыва от родины, так и по причине самого настоящего ужаса перед зеленым мором. Что до Михаила, то в зеленый мор он не верил и не сомневался в выборе ни минуты.
«Страх зеленого мора, – наставляли Михаила и других выпускников, решивших (более или менее добровольно) плыть на Остров Пиратов, – живет в сердцах поколений наших учеников, несмотря на то, что за всю историю Острова не было ни одного заражения. Самые страшные вещи на острове – это сифилис, дизентерия и беснующиеся наркоманы. Не нужно бояться и изоляции. Не забывайте, что входящий поток грузов на остров ничем не ограничен. Поэтому посольство регулярно получает все, кроме политических газет: лучшие продукты, посуду, мебель, новейшие настольные игры, а также новые романы-фантазии всех самых известных серий. А в случае смерти жены, Конфедерация обязуется прислать новую».
На корабль выпускники Обучилища входили уже не бесправными рядовыми, а полными достоинства офицерами, имеющими все для нормальной жизни, в том числе жен. Жен они выбирали в течение «медового» месяца между выпуском и отплытием. Происходило это в «доме отдыха» на берегу залива, куда сводили равное число выпускников и молодых женщин. Судя по выдержке и манере беседы, женщины эти были обучены мастерству разведки не хуже мужчин. Но как и мужчины, они не говорили о своем образовании ни слова.
Когда корабль проплывал ворота залива, у Михаила затряслись руки так сильно, как никогда, и он не запел даже, а заорал во все горло: «Слава Денису Решительному!» Его поддержали другие выпускники. Некоторые из них рыдали. Женщины восприняли этот порыв скептически.
Михаил не знал мотивов своих товарищей, но отлично понимал собственные. Попав на Остров Пиратов, он обретал возможность раскрывать заговор дальше и обретал возможность к бегству. Михаил планировал проработать в посольстве ровно столько, сколько потребуется, чтобы собрать все зацепки, доступные на Острове Пиратов. Для этого, бесспорно, необходимо было стать руководителем дипломатической миссии. Поэтому он видел свою жизнь так: пятнадцать лет работы на Острове, руководство миссией, вступление в сговор с дипломатом другой нации и бегство на Архипелаг (если он существует).
Их корабль относился к классу «экспресс». На таких кораблях, в добавление к парусам, использовался исправительный труд идеологически провинившихся матросов. Благодаря весельному ходу, они двигались быстро, и за полтора месяца плавания добрались до острова. В начале путешествия Михаил сожалел по поводу весельного хода. Ему хотелось, чтобы наслаждение длилось дольше. Ликование от красоты жизни захлестнуло его, и он даже почти забыл про свои подозрения. Все способствовало этому. Неограниченное обладание женой после стольких лет вынужденной угрюмой групповой педерастии в общежитии. Праздность ума после стольких лет зубрежки. Обслуживание по первому классу, доступ к погребу с ромом в любое время, и море, бескрайнее, сильное, свежее, – все это заглушило внутренний голос, нашептывающий про обманы и заговоры. Недели две Михаил каждый день простаивал по шесть часов кряду на корме, занимаясь рыбной ловлей, бок о бок с тремя однокурсниками. И за эти часы у них не иссякали темы для разговора.
Однако ближе к концу путешествия он уже радовался скорому прибытию, потому что больше видеть не мог сине-зеленые волны до горизонта и сходил с ума от скрипа мачты. Общение с однокурсниками свелось к угрюмым приветствиям. Целые дни он просиживал в корабельной библиотеке (молясь про себя, чтобы жена не приходила как можно дольше). В библиотеке он читал фантазия-серию «Портал в другой мир», делая вид, что не замечает своих приятелей, сидящих по другим углам библиотеки и читающих другие фантазия-серии. Подспудно он думал о возможных подвохах и профанациях, которые ждут его на Острове так называемых Пиратов.
На Острове Пиратов: первые впечатления
После высадки на остров ему потребовались недели, чтобы привыкнуть к многоголосице межнациональных комитетов, советов, сессий и ассамблей, коих проходило по дюжине в день, к необходимости носить при себе оружие и опасаться одиноких прогулок по берегу, к получению зарплаты и к возможности покупать, что ему вздумается, в особенности, женщин и овец особой породы, выведенной специально, чтобы дарить мужчине невиданное наслаждение. Наконец, привыкнуть к повсеместности наркоманов, в частности, к руководителю дипмиссии, обчумленному каждый вечер экстрактом рыжего морского ежа, бегающему с топором по коридорам посольства и запугивающему до судорог несчастную дворняжку, которую однажды приютили, чтобы направлять его охотничий азарт в приемлемое русло.
Но привыкнув, Михаил полностью сосредоточился на отыскании симптомов заговора. И первыми, кто вызвал у него подозрения, стали, разумеется, пираты. Хотя бы потому, что не было известно еще ни одного случая, когда бы в их среду удалось внедрить агента или подкупить кого-то для слива информации. Собственно, повод для беспокойства можно было найти еще в учебниках истории. Уж больно пираты получались хитрожопые: речь, конечно, идет об их фантастической смене специальности.
История пиратства по учебникам
Из младучебников было известно, что Архипелаг имел чрезвычайно сильный флот, давал достойный отпор пиратам, а временами устраивал удары возмездия за похищенный корабль или затопленную флотилию, сравнивая с землей пару-тройку ближайших к Архипелагу пиратских колоний. За существенные вознаграждения со стороны двух других наций войска Архипелага порой нападали на указанные теми нациями «неприступные бастионы». Неприступные бастионы ничего не могли сделать против тяжелых бронированных транспортников с пехотой. Эти корабли шли к берегу, игнорируя плотные залпы катапульт и облака зажигательный стрел, причаливали, и из них высыпала на берег пехота, навязывая сухопутный бой. Стараниями Архипелага, морское пиратство умеряло аппетиты, так что морская торговля не блокировалась полностью.
В учебнике истории, доступном только на ветви международных отношений, говорилось о том, что происходило на международной арене после гибели Архипелага. Обнаружив, что морская активность Архипелага сошла на нет, другие нации послали экспедиции. Ни одна из экспедиций, имевшая целью высадиться на Архипелаг, не вернулась (и не возвращалась в последующие столетия); те, чьей задачей была рекогносцировка берега, если не уничтожались пиратами, по возвращении докладывали об отсутствии признаков активности. Пираты, узнав об исчезновении главного противника раньше всех, стали позволять себе неслыханные дерзости. Дошло до того, что пиратская эскадра блокировала бухту второй столицы Желтолицей нации, обстреливала город корабельными катапультами в течение двух недель, постоянно получая новые боеприпасы, и уплыла только тогда, когда подошла из столицы часть сухопутной тяжелой артиллерии желтолицых.
Началась эпоха отчаянной борьбы с пиратством. Нации, не сговариваясь, затянули пояса, вложившись во флот. Наступило время, когда хотя бы один сын из каждой крестьянской семьи был занят на вервях и еще один – во флоте. Пережив тяжелые годы с обстрелами верфей и морской блокадой, нации, благодаря огромным внутриконтинентальным резервам, поставили производство кораблей на поток и стали выдавливать пиратов с одного острова за другим. Истины ради нужно признать, что к концу войны с пиратами, почти раздавив общего врага, нации стали вступать в стычки одна с другой. Если бы главный остров пиратов остался неприступным бастионом и стал последним очагом сопротивления, то война между нациями началась бы, пожалуй, на следующий же день после разгрома пиратов. Однако, сломив сопротивление пиратов вокруг острова и ринувшись на последний штурм, нации обнаружили нечто совершенно неожиданное. На острове не было ни одной оборонительной башни (однако присутствовали груды битого камня на берегу и засыпанные песком круглые углубления в земле). Не было в его окрестностях и ни одного крупного корабля. Только тучи мелких рыболовных лодочек сновали туда-сюда с по-пиратски татуированными и наголо бритыми, но совершенно безоружными рыбаками. На самом острове не оказалось ни одного меча, копья или лука. Самое большое, что удалось найти, это остатки жестяной обивки катапульт в нескольких больших кострищах. Разумеется, были проведены обыски и допросы. Ни одного известного пирата, находившегося в розыске, найти не удалось, хотя предполагалось, что все три сотни таковых сидят на этом острове, вооруженные до зубов, верхом на катапультах и бочках с черным золотом. Военные стратеги наций ожидали града «золотых шутих», стеклянных шаров с горящим тряпьем снаружи и черным золотом внутри, чудовищного оружия, составлявшего ранее мощь Архипелага, и освоенного пиратами в последние годы войны. Другим ожиданием наций были тысячи пленников-рабов. Оба оказались полностью безосновательными. Несмотря на все это, население острова уничтожили бы, если бы не одна деталь. Каждый житель острова великолепно владел языком Краснолицых и Желтолицых, и жители сделали очень интересные предложения отрядам двух наций, высадившихся с разных концов острова. Они готовы были выступить посредниками в переговорах. Переговоры в то время часто заходили в тупик. Наращивание флота и борьба с пиратами велась каждой из наций практически без ведома другой. Торговля между континентами была уделом единичных авантюристов, и государственные флота, бывало, нападали на торговые корабли и грабили их. Причиной этого была, в первую очередь, плохая изученность языков. Отдельные торговцы владели иностранным очень прилично, однако все же на бытовом уровне. Государственных же органов, ведающих вопросом языка, ни у той, ни у другой нации не было. Эту проблему, разумеется, могли бы преодолеть давно, несмотря на большое расстояние между континентами двух наций и даже несмотря на смехотворно малый объем торговли, но имелось два препятствия. Первое и главное – специфический культ политической элиты Краснолицых. Один из историков отмечал даже, что народу этот культ совершенно не свойственен, но народ о нем знает и принимает его как должное, считая, что правят страной не простые люди, а могущественные создания, пришедшие из подземного мира и принявшие облик людей для маскировки. Как бы там ни было, культ утверждает, что съевший иноземца получает волшебную силу, а съевший много иноземцев, притом высокопоставленных, обретает бессмертие. По этой причине дипломатические миссии, направленные к Краснолицым, как правило, пропадали без вести. Вторым препятствием была одержимость Желтолицых идеей инфильтрации. Они совершенно не интересовались тем, чтобы сидеть в здании посольства в столице Краснолицых. Случалось не раз, что, под видом торговой эскадры, в порт входили корабли, напичканные вооруженными и экипированными для походной жизни людьми, которые, избегая столкновений, рассеивались по побережью и углублялись в земли Краснолицых, после чего становились предметом охоты, в меньшей степени из соображений национальной безопасности, в большей – по воле подверженной людоедскому культу элиты. Случалось и такое, что группы чужаков, одетых как Краснолицые, пробирались в порты и пытались захватить суда. Как правило, им это не удавалось, их убивали, и трупы за огромные деньги продавали. Поэтому, у красных бытовала даже присказка: «Хоть бы Желтолицые напали».
Итак, по разным причинам диалог между двумя нациями был очень слаб. К моменту, когда они высадились на главном острове пиратов, они уже находились на грани войны. Поэтому инициативу жителей острова выступить посредниками в переговорах приняли обе стороны. Поскольку оба языка хорошо знали только эти жители, то заносчивые реплики адмиралов с обеих сторон посредники сглаживали. Историкам Конфедерации это стало очевидно после того, как агенты посольства (которое возникло значительно позже) смогли выкрасть исторические книги из двух других посольств (потеряв двух человек съеденными и одного раздавленным ловушкой Желтолицых). В обоих книгах подробно описывался момент встречи адмиралов на пиратском острове. Из источника Краснолицых следует, что их адмирал ставил жесточайшие условия своему визави, а тот раболепствовал, пресмыкался и на все соглашался, лишь бы не вступать в конфликт, и переговоры успешно завершились на том, что Желтолицый адмирал поклялся отправиться в столицу, передать все требования и способствовать их скорейшему выполнению. Источник Желтолицых утверждает прямо противоположное. В результате, жители острова сохранили свои жизни, и адмиралы вернулись в свои столицы во главе громадных эскадр, и гордо рапортовали, что добились огромных дипломатических успехов, и что буквально в следующем году следует ждать потока даров и серии территориальных уступок по вопросу отвоеванных у пиратов островов. Также они доложили, что на острове, считавшемся главной пиратской базой, проживает «сообщество посредников». Оно ранее жило под железной пятой пиратов, но те сбежали, уничтожив все оборонительные линии и забрав все оружие, короче, оставив посредников на верную смерть. Но он, умный адмирал, понял, что перед ним отнюдь не пираты, сохранил им жизнь, и благодаря их посредничеству добился уступок от другой нации. Кроме того, доложили адмиралы властителям, «посредники» вызвались обучить десять человек языку другой нации бесплатно, и он оставил там десять самых способных своих офицеров и небольшой гарнизон для охраны правопорядка.
«Посредники», тем временем, построили по огромному каменному зданию на концах острова, назвав их посольствами и подарив их двум нациям. Посередине острова они возвели здание, названное Домом Собраний, чтобы проводить в нем дипломатические встречи.
Вскоре услуги «посредников» стали совершенно необходимы обеим нациям, так что за услуги стали взиматься крупные вознаграждения. Материальным обогащением посредники не удовлетворились и вскоре потребовали ограничить военное присутствие наций на острове, чтобы «гарантировать мирный диалог». Столкнувшись с сопротивлением, они все покинули остров на лодках и отсутствовали двое суток. За это время бои на острове вспыхнули в трех точках: Желтолицые штурмовали посольство Краснолицых, Краснолицые штурмовали Желтолицых, и, наконец, те и другие вели коридорные бои с баррикадами в Доме Собраний. Вернулись посредники не одни; они привели с собой корабли двух наций, всегда в большом количестве стоявшие на удалении от берега. Войска двух наций высадились с кораблей совместно, согласованно подавили беспорядки и собирались казнить их участников как военных преступников, разжигающих межнациональный конфликт. Посредники заступились за них, и вместо повешения, тех увезли с острова для дальнейшей дачи показаний. После этого инцидента посредникам не составило труда добиться права на собственное вооружение и полицию. Необходимость полиции обосновывалась тем, что настоящий арбитр должен иметь силу принуждения, которая превосходит совокупную силу спорящих сторон. «Дети не дерутся в присутствии строгого взрослого», – сказали они. Со временем они подняли вопрос о снабжении. «Поскольку все больше нас занято в деле посредничества между двумя великими нациями, нам становится тяжело прокормить себя. Поскольку посольствам двух наций требуется все больше зданий, нам не хватает своих строительных материалов. Наконец, нам не хватает оружия, поскольку мы должны поддерживать правопорядок и предотвращать такие вещи, как людоедство, похищения с последующими пытками и просто проявления вражды». Поставлять все это в полное распоряжение посредников, а не только платить им гонорары, нации оказались морально не готовы. Однако дело сдвинулось с мертвой точки с учреждением Триумвирата: органа соуправления, состоящего из представителей двух наций и посредника. Триумвират принимал все решения по капитальному строительству и отдавал приказы полиции.
Следующим шагом стало признание пиратского прошлого важной страницей в истории культуры острова, а затем и всей ойкумены. Развернулась борьба за то, чтобы остров назывался Островом Пиратов, а посредники (и должность посредника вообще) получила официальное название «пират». Пираты оборзели тогда до такой степени, что предложили сделать череп с костями на черном фоне официальным флагом острова и символом «дипломатического диалога». Нации уперлись намертво. После долгих переговоров было решено флаг «незначительно доработать». Эти доработки свелись ни много, ни мало к тому, чтобы заменить черный фон на белый, череп на лицо, наполовину красное, наполовину желтое, а перекрещенные кости – на перекрещенные желтую и красную руки. Новый флаг должен был символизировать равенство и сотрудничество двух наций.
Как только появилась инициатива насчет пиратского прошлого, заседания в Доме Собраний приняли трехсторонний характер, поскольку сторона пиратов не могла в этом вопросе оставаться нейтральным арбитром. В течение последующих нескольких месяцев почти все переговорное время уходило на обсуждение названия острова, картинки на флаге и установки монумента сундуку мертвеца и бутылке рома на центральной площади. Талантливые в переговорной бюрократии пираты создали сотни вспомогательных комитетов, лишив всех сотрудников посольств свободного времени, и увеличили количество бумажной работы впятеро. Михаил подозревал, что инициатива отнюдь не была связана с историческим самосознанием жителей. Он предполагал, что пиратам очень требовалось либо отвлечь обсуждения от какой-то болезненной темы (например, чтобы предотвратить войну между нациями), либо загрузить посольства работой под завязку, чтобы подорвать их систему безопасности, проникнуть внутрь и выкрасть ценные документы.
