Текст книги "Лунная походка Незнайки (СИ)"

Автор книги: Ярослав Цокало

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Цокало Ярослав Анатольевич
Лунная походка Незнайки

– Дамы и господа! Имею честь представить вам участников первого в истории полета на Луну! Номер первый: любимец публики Незнайка!..

Под восторженный рев толпы, собравшейся на городской площади, Незнайка выбежал на сцену, пожал руку ведущему и раскланялся перед зрителями. Далее, он эффектно застыл в указанной ему на репетициях точке, широко расставив ноги и заложив руки за спину.

Проводы героев

– Номер второй: неиссякаемый источник эрудиции Кирилл Гунтяев, наш Гунька!..

Этого лунанавта толпа приветствовала уже не так тепло. Гуньку в городе не любили, поэтому аплодисменты оказались достаточно жидкими. Впрочем, прохладный прием ничуть не смутил коротышку. Стильно расцеловавшись с ведущим, он минут десять стоял перед зрителями и растроганно глядел на аудиторию, прижав руку к сердцу. Сполна насладившись общением с народом и послав прощальный воздушный поцелуй, Гунька занял место рядом с Незнайкой.

– Номер третий: всемирно известный профессор Космос Филиппович Белопчелкин...

На сцене появился невзрачный очкастый коротышка средних лет. Было заметно, что чрезмерное внимание публики его тяготит. Кратко кивнув ведущему и зрителям, он сразу поспешил присоединиться к товарищам по полету. Об этом участнике экспедиции, жителе Солнечного города, следует рассказать отдельно, так как редкие читатели предыдущей книги тоже слышат о нем впервые. Наряду со Знайкой и Селедочкой, Белопчелкин был главным идеологом лунной программы. Именно он первым пообщался с лунопланетянами и услышал от них шокирующую новость о вселенском масштабе фигуры Незнайки. В остальном, это был довольно глуповатый индивидуум, обладающий непомерным тщеславием.

– Номер четвертый: замечательный спортсмен и техник на все руки Роман Кулер...

Этот выход получился самым эффектным, потому что низенький широкий Кулер продемонстрировал целый ряд кульбитов и сальто, вызвав бурные овации всех присутствующих. Роль данного персонажа, изображавшего в памятном суде проворовавшегося директора Дефесицынта, была понятна почти каждому за исключением Незнайки и Гуньки. Он был назначен контролером от одной известной, но никогда никем не называемой организации. На этом достоверная информация о нем заканчивается.

– И, наконец, руководитель полета Юлий Витольдович Знаков! Поприветствуем нашего замечательного Знайку!..

Услыхав о главенствующей роли Знайки в полете, Белопчелкин ревниво скривился, так как считал, что больше заслуживает этой должности. Смешливый Гунька сразу обратил на это внимание и что-то зашептал на ухо Незнайке. Оба прыснули. Профессор номер три злобно взглянул на весельчаков, но ничего не сказал. Тем временем, Знайка произносил предполетную речь.

– Братцы, сограждане, друзья! Я и мои товарищи клянемся с честью нести сквозь космос гордое звание коротышек! По пыльным дорогам далеких планет мы пройдемся пылесосом мужества и отваги. Не посрамим отчизны дым, а нужно будет, так и погибнем с честью! Не знаю, правда, кому это может быть нужно. Но тем не менее. Сил нам не занимать! "Нам предстоит нелегкий путь, но обещаем не свернуть, чтоб лунным воздухом наполнить горячую земную грудь". Это строчки из знаменитого стихотворения нашего культового поэта Иосифа Цветика "Пилигримы вселенной". Я процитировал их не зря...

В ожидании неизвестности

Слушая ахинею профессора, Незнайка отвлекся и стал вспоминать события вчерашнего вечера. Прощальное собрание, на котором присутствовали почти все жители дома 16 и несколько других именитых коротышек, прошло в теплой конструктивной обстановке. Посетил вечеринку и Пилюлькин. Испытывая явную неловкость, он так путано извинялся перед Незнайкой, что последний ничего не понял. На старого маразматика он не обижался, только дружески ткнул кулаком под ребра, показав тем самым, что инцидент исчерпан. Доктор тяжело охнул и куда-то отошел на несколько минут.

...Сразу после освобождения Незнайку с Гунькой поместили в подготовительный лагерь. Предписанные тренерами физические упражнения главный герой кое-как выполнял. Теоретической подготовкой он заморачиваться не стал, справедливо рассудив, что пятидесятиметровый бассейн рюмкой не наполнишь. Гунька, наоборот, проявлял невероятную активность, демонстрируя и любознательность, и спортивный напор. Инструкторы, приехавшие в лагерь из Солнечного города, поначалу радовались таким талантам лунанавта, но вскоре тоже его невзлюбили. Все-таки Гунька был слишком вредным. Друзья много общались с Кулером, который, казалось, этому обстоятельству был крайне рад. Его неизменная приветливость и улыбчивость выглядели избыточными, хотя это уже придирки. Бывают ведь и такие люди. Знайка с Белопчелкиным участвовали в зарядках наравне со всеми, но большую часть времени занимались отдельно...

Провожающие напились как-то очень быстро и незаметно. Лунанавты соблюдали сухой закон, поэтому ограничивались пивом и вином. Говорилось много мотивирующих тостов и пожеланий вернуться целыми и невредимыми. Старый академик Марсюк, назначенный руководителем центра управления полетом, сетовал, что состав команды слишком однородный.

– Плохо, что одни мужики. Бабу, негра и гомика вам бы в команду, и цены бы вам не было, – громко говорил подвыпивший ученый, описывая широкие дуги зажатой в руке коньячной рюмкой. – Кто их, этих лунатян знает. Может, они все там феминисты и меньшевики. Скажут, что мы отсталые и откажутся с нами контактировать. Азиата еще хорошо бы.

– Не расстраивайтесь, профессор, – успокоил старика Гунька. – Нужно будет, я гуталином намажусь и парик с накладными титьками нацеплю. Вот тебе и негр, и баба, и гомик в одном лице. У Незнайки с похмелья глаза всегда как щелки – назовем его Незнайка-сан и дело в шляпе.

– Тебе лишь бы зубоскалить, Гунька, – с укоризной сказал борец Фигачиев, присутствующий при разговоре. – Господин Марсюк очень верно подметил. Уронить честь земного мундира – дело трех секунд. А вот чтобы поднять одежду, отстирать ее и выгладить как следует, тратишь часы и даже дни. Что уже говорить о международной политике. Здесь гладить приходится годами, а результат такой, что лучше бы и не начинал. Все прожжено и воняет. Как говаривал мой дед, носи мундир смолоду, а рот пополняй золотом. Так выпьем же за то, чтобы мундиры в этом мире нигде и никогда не были в дырах, связанных со стрельбой или поножовщиной!

– Мне бы с вами полететь, – сокрушался раскрасневшийся Пилюлькин. – Вдруг, какая хворь, а вы без квалифицированной медицинской помощи. Да и Знайке бы чего подсказал в трудную минуту.

– Что вы, как же можно отрывать нашего знаменитого эскулапа от пациентов! Не переживайте так за нас, любезный. Вашими чудо медикаментами мы не только себя вылечим, а и весь космос на ноги поставим. Живы будем – не помрем. Помрем – живы не будем. Товарищу Знайке будет сложно без постоянного партнера, но все необходимое для шахматных турниров мы с собой берем. Постараемся соответствовать. Вот если бы ваша Юля Тюльпанкина захотела лететь, мы бы дополнительное место, конечно, нашли, – не смолчал Гунька, вызвав одобрительный хохот присутствующих. Пилюлькин смерил шутника тяжелым взглядом, надулся и отошел к другому столу.

В целом, прощальная вечеринка удалась на славу. Под конец, как водится, образовалась драка, в ходе которой огромный борец Фигачиев превратился в невидимку. В каком бы состоянии неистовости не находился тот или иной коротышка, дистанцию в три метра от Фигачиева каждый выдерживал четко. По результатам противоборства, преимущество старой школы оказалось очевидным. Марсюк поставил Небоське под глазом фингал, психанувший Пилюлькин сломал ногу Винтику, архитектор Утюжкин нокаутировал Молчуна. По завершении сражения все, естественно, помирились и снова выпили. Лунанавты в развлечении не участвовали, так как ушли немного раньше, чтобы выспаться перед полетом. О драке они узнали только утром, выслушав рассказ щеголяющего новеньким костылем Винтика.

-...и, как говорится, в добрый нас путь! – закончил, наконец, свое зажигательное выступление Знайка под бешеные аплодисменты публики. Заиграла бравурная мелодия, лунанавты выстроились в шеренгу и зашагали нестройным строевым шагом к ракете. Последняя стояла на огражденной площадке в ста метрах от сцены. Многие провожающие плакали, так как уже похмелились с утра и стали чувствительными. По очереди пожав руку Марсюку и инструкторам, стоявшим у входа на площадку, герои зашли в ракету. Каждый зафиксировал себя для взлета. Командир Знайка тоже перекрестился ремнями, зажмурил глаза, крикнул «За родину!» и ткнул большую красную кнопку. Все вокруг загудело, члены экипажа почувствовали свинцовую тяжесть в телах, но уже через несколько минут это неприятное ощущение сменилось расслабленностью и эйфорией. Они полетели!

В пути

– Ракета вон – земле полегче, – прокомментировал Гунька удачный старт. Бравые путешественники уже покинули свои взлетные места и начали осваиваться в каютах. Незнайка с Гунькой и Кулером заселились в одну комнату, Знайка с Белопчелкиным – во вторую. Также на корабле была общая гостиная, капитанская рубка и кухня с клозетом. Никакой невесомости не наблюдалось, но Знайка объяснил, что так и должно быть. Лететь предполагалось три дня плюс-минус неделя.

– Да ладно, – махнул рукой Незнайка. – Какая там от наших общих с ракетой пятидесяти килограмм земле тяжесть. Придумаешь тоже.

– Не скажи. Скорость вращения планеты и ее амортизация зависят от каждого коротышки. Скажем, бежишь ты в магазин – она начинает крутиться быстрее. Когда проходит массовый марафон – нашему шарику придается еще большее ускорение. Я уже молчу об автомобилях и прочей тяжелой технике. А когда планета вертится быстрее, чем планировали законы природы, то и изнашивается скорее. Также боюсь, как бы наше отсутствие не стало для нее слишком большим ударом. Без выделяемого нашей славной пятеркой углекислого газа и удобрений может серьезно нарушиться природный баланс. Не дай бог, вернемся уже в совсем другую среду.

– Иди ты, – сказал Незнайка и снова махнул рукой. – Триллион лет по Земле кто только не бегал и ничего. Динозавры вон какие лбы были и то особо не натоптали. А что от нашей мелкой походки может произойти? Ничего. Тебе лишь бы туману нагнать!

– Эта лунная походка, как ты эффектно выразился, нас рассудит, Незнайка. Ты еще слишком юн и идеалистичен. Ну что, все разложились? Пошли в общую каюту, сейчас Знайка будет собрание проводить.

Турнир пяти коней

– Поздравляю вас, други, с удачным стартом! – торжественно начал Знайка, уже успевший нацепить любимый зеленый халат. – Полет проходит нормально, курс задан, при аварийной ситуации сработает звуковая и световая сигнализация, которую услышат все. В таком случае нам, скорее всего, кирдык. Все вы об этом прекрасно знаете и без меня. Мы сами согласились в этом участвовать. Будем надеяться, что форс-мажоров не возникнет. Времени свободного у нас навалом, тратить его нужно культурно, поэтому мы тут с коллегой Белопчелкиным посовещались и решили устроить шахматный турнир.

– Ура! – крикнул Гунька, который являлся ни много ни мало чемпионом мира по переписке. В свое время он выиграл таинственный турнир лучших мастеров, настолько секретный, что о нем нигде не упоминалось. Всю полученную корреспонденцию требовалось сжигать сразу же после ознакомления с полученным ходом. Выигранным в результате четырехлетнего сражения призом можно было насладиться только пять минут, после чего он тоже отправился в печку. Обо всем этом Гунька по секрету рассказал присутствующим, предварительно взяв с каждого подписку о неразглашении.

Незнайка тоже отнесся к сообщению положительно. Несмотря на внешнюю глуповатость, в шахматы он играл достаточно прилично, особенно когда на кону были серьезные ставки. Что касается Кулера, то ни у кого даже не возникло сомнения в его квалификации. Всем казалось, что не существует вещей, которые Кулер не умел бы делать. Заручившись общим согласием, Знайка предложил обсудить формат турнира. Первым слово взял Гунька.

– Так как в нашем турнире участвуют пять человек, предлагаю играть по швейцарской системе. То есть с часами и обязательной записью ходов на четырех языках – немецком, французском, итальянском и ретороманском. Победитель получает приз – сыр, шоколад, фондю и ножик.

– Не паясничай, Гунька – вмешался в разговор Кулер. – Даже в таком простом деле смуту наводишь. Насчет часов я согласен – не люблю, когда очкастые интеллигенты по часу над ходом думают. Ты его за рукав тронешь, думаешь, спит, а он в истерику. Комбинацию ему, видите ли, сорвали – теперь заново час думать надо. Пятнадцать-двадцать минут на партию и баста. Победить должен интеллект, а не выносливость. Каждый с каждым. Всего получается пять туров – в каждом туре один отдыхает.

– Насчет очкастых интеллегентов это вы, товарищ Кулер, конечно, на меня намекали, – сказал Белопчелкин. Было видно, что его сильно задели эти слова. – Хорошо. Лично меня такой формат вполне устраивает. Что же, давайте в ускоренном режиме выясним, кто есть кто на 64 клетках – кто много разглагольствующая пешка, сбиваемая на проходе, а кто мощный фианкетированный слон.

– Не обижайтесь Белопчелкин, Кулер не вас имел в виду, – примирительно выступил Гунька. – Очкастый интеллигент – это тот, кто за сутки непрерывной игры в очко ни разу не матюгнулся. Ваши стекла для глаз здесь не причем. В целом, предложение Кулера мне кажется оптимальным. Кто «за»? Единогласно. Теперь, хотелось бы обсудить вопрос допинга. Все мы хотим, чтобы соревнующиеся были в равных условиях?

– Естественно! – в один голос выкрикнули присутствующие.

– Тогда, попрошу капитана обеспечить нашему турниру достойный бюджет.

Знайка заколебался, нерешительно оглядел команду, махнул рукой и отправился в свою каюту. Через несколько секунд он выкатил оттуда компактный бочонок размером примерно в половину его роста.

– Вот это другое дело! Мистер Белопчелкин оформите пока таблицу и организуйте жеребьевку, а вас, Кулер, я бы попросил начислить по стаканчикам стартовые. Турнир нельзя начинать без разминки. Незнайка, ты пока расставляй шахматы...

– Вам мат, профессор Белопчелкин! – произнес Гунька по окончании партии первого тура и разразился длинной неприличной тирадой. – Вы коварно воспользовались тем, что я не заметил вашей подлой ловушки и это позор! Пусть эта жалкая «единичка» в таблице станет для вас горьким упреком на всю оставшуюся жизнь.

– Ходи, Незнайка, не слушай ты этого балабола, – сказал Кулер, который, по его мнению, тоже был очень близок к победе. – Твое дело – табак! Сдавайся, – Незнайка, отвлекшийся было на соседний столик, снова оценил позицию на доске. Судя по всему, дело действительно было табак, но курить не хотелось, поэтому он быстро поставил прославленному спортсмену мат, пожертвовав в ходе комбинации ферзя. Кулер опешил, как-то по-особому взглянул на Незнайку и поздравил его с победой.

Во втором туре Белопчелкин отдыхал. Знайка в сложной позиционной борьбе полностью переиграл Кулера, но в итоговом счете была зафиксирована ничья. Все-таки это были шахматы, а не борьба. Незнайка быстро разбомбил Гуньку, который, как выяснилось, имел очень смутное представление о тактике и стратегии игры. Короля он называл диктатором, ферзя величал берией, слонов и коней – штабными крысами, а пешек и вовсе не считал за людей. Стало ясно, что хваленый чемпион оказался жалким вруном и слабаком.

В третьем туре Гунька отдыхал, поэтому к четвертому подошел в сильно оживленном состоянии. Знайка за это время в сложной позиционной борьбе одолел и Незнайку, но прозевал мат в один ход. Кулер практически не оказал сопротивления Белопчелкину, который после победы не скрывал своей радости. «Вот так вот, молодой человек! Очкастая интеллигенция еще чего-то может, согласитесь.» Кулер только вежливо улыбался.

В четвертом туре он наконец-то одержал победу, хотя Гунька поражение не признал, требуя введения видеоповторов. В сложной позиционной борьбе профессоров была зафиксирована ничья, что крайне разозлило Белопчелкина. По окончании партии он сухо пожал руку Знайке, поздравил его с трусливым выходом из безнадежной ситуации и посетовал, что современные соперники боятся честного открытого противоборства. Знайке такие намеки не слишком понравились. Он резко одернул подчиненного, заявив, что подобное нытье – удел неудачников.

Финишный пятый тур получился прямо-таки «кровавым». Гунька наконец-то дал настоящий бой своему оппоненту, но, к сожалению, это оказалось лишь зеркало. Заляпав доску кровью, капающей с костяшек пальцев, он быстро проиграл Знайке, заняв таким образом почетное последнее место. Четвертым стал Кулер, тогда как начальник экспедиции получил бронзу. Решающая партия между Незнайкой и Белопчелкиным собрала у столика весь экипаж. Профессору кровь из носу нужна была победа, и он своего добился. Кровь из носу у него пошла. Дело в том, что выпив пару раз на старте, он больше не дозаправлялся, справедливо рассудив о пользе трезвого подхода к игре. Естественно, что организм такого обмана не стерпел.

К счастью для Белопчелкина, отдыхающий в прошлом туре Незнайка чересчур приналег на допинг и поэтому играл небрежно. Фигуры постоянно сваливались у него с доски, что вызывало неудержимый смех, который усиливался при взгляде на печальное лицо ученого, украшенное воткнутыми в ноздри ватными тампонами. Проиграть турнир из-за пятиминутной расслабленности, играя на порядок сильнее всех, было бы очень обидно. Но такова спортивная жизнь. Если бы не верный Гунька, незаметно подкрутивший часы профессора, вследствие чего тот просрочил время, Незнайка бы довольствовался серебром. А так блистательная победа, с которой его поздравили все за исключением Белопчелкина, стремительно ушедшего в свою комнату, вытирая на ходу слезы. Чемпиону был вручен симпатичный кубок, который он тут же ловко осушил.

Потом, как водится, был итоговый банкет. Расстроившегося профессора уговорили присутствовать, о чем вскоре пожалели. Уж очень он оказался нудным и однообразным, многократно рассказывая одну и ту же несмешную историю. В ходе веселья несколько раз срабатывала аварийная сигнализация. Как мы помним, это означало форс-мажор со смертельным исходом, но друзья решили храбро игнорировать опасность. И правильно сделали! Утром всем было очень плохо, зато ракета оказалась почти цела и продолжала свой путь на Луну в обычном режиме.

Прибытие

– Рота, подъем! Походу, прибыли! – разбудил Незнайку и Кулера громкий голос Гуньки. Космические путешественники, организмы которых за период изнурительного трехдневного полета изрядно поизносились и требовали основательного восстановления, недовольно оторвали головы от казенных подушек.

– С чего ты решил, Гунтяев? – хрипло спросил Кулер, оказавшийся более свежим, так как в любом состоянии оставался спортсменом.

– В машинном отделении гудеть перестало, и Знайка сказал, что мы, наверное, уже сели. Через сорок минут общий сбор.

– Как сели? – не понял Незнайка. – Он же мне рассказывал, что нужно с пересадками добираться. Сразу на орбите зависнуть, а потом модулем до Луны.

– Откуда я знаю. Я лунанавт, а не школьник, увлекающийся астрономией. Моя задача – покорение стихий. Как командир велит, так я и действую. Или наоборот. Как говорится, плох тот солдат, который не мечтает подъ...нуть офицера.

– Что это за слово странное такое "подъ...нуть"? – поинтересовался Кулер. – Боднуть, что ли?

– Нет, "подъ...нуть" это такое матерное слово, но так как я человек интеллигентный, то и выговариваю его без неприличных букв. – Понятно.

Окончательно проснувшиеся лунанавты ловко поднялись с коек, кое-как их прибрали, после чего в течение пяти минут умылись, сделали зарядку, собрали вещи и позавтракали из тюбиков. Эти фирменные упаковки для еды были названы в честь художника Казимира Тюбика. Он гениально придумал нарисовать на них конкретные блюда, облегчив тем самым составление рациона в космосе. К сожалению, в процессе маркировки Тюбика постоянно отвлекали, поэтому в упаковке с нарисованным пивом лунанавт мог обнаружить, например, холодец. Это мелкое недоразумение никоим образом не повлияло на боевой дух коллектива, но оставшемуся на Земле художнику пришлось обращаться к Пилюлькину, чтобы тот обследовал его на предмет постоянной икоты.

– Вот встретимся мы сейчас с аборигенами, – начал фантазировать Гунька. – Покорим их своей невиданной статью, приобретем за десяток тюбиков несколько золотых месторождений, купим себе пробковые шлемы. И не из пивных пробок, а из качественных – из-под шампанского. Ракету сожжем к чертям и останемся жить здесь как короли. А если Знайка и Белопчелкин станут что-то про научный долг вякать, сожжем и их, а потом выгоним из нашей дружной команды богачей на улицу. Кулера сделаем президентом Лунного олимпийского комитета. Незнайка станет главой местного ФИДЕ, зря я, что ли, его соперникам часы подкручивал. От ностальгии его подлечим. Когда народ тупой и примитивный, медицина у него должна быть мощной.

Мне лично никаких почетных должностей не нужно. Зачем президенту планеты лишняя нагрузка. Кстати, Кулер, расскажи нам, зачем мы с Незнайкой вам в этом полете так понадобились. Меня вы к нему в нагрузку взяли, это понятно. Но его зачем так прессовать нужно было? Суд устроили, травлю. Почему прямо не сказали: "не полетишь, житья не дадим"?

– Что ты у меня спрашиваешь, Гунька, я человек маленький, – ответил Кулер. – У Знайки спроси или у Белопчелкина. Я, вообще, с вами только в тренировочном лагере познакомился. Мне самому сказали, надо лететь, ты механик классный, я и полетел. Дисциплина прежде всего. Знаешь присказку? Мы, спортсмены – народ военный, прикажут – пьем таблетки, прикажут – колем в вену. Видать, таится в нашем Незнайке какой-то мощный потенциал, раз так решили.

– Да, Кулер, ваша спортсменная служба и опасна, и трудна. Не хочешь говорить, не надо. Все равно уже никакой разницы. Ладно, пошли в кают-компанию.

Первый контакт

-...Не морочь мне голову, Незнайка, со своим лунным модулем, – раздраженно отвечал Знайка любознательному члену экипажа. – Получилось так сесть, тебе какое дело. Наука, как известно, не сидит на месте...

– Там слишком большая жопа, чтобы садиться можно было, – перебил профессора бесцеремонный Гунька, на которого сразу зашикали.

–...факт остается фактом, – продолжил Знайка. – Мы сели и уже связались с местными. Через несколько минут к нам явится делегация, поэтому прошу всех максимально собраться. Гунтяев, станешь острить, Кулер имеет право вырубить тебя на время. Я даю ему такие полномочия. Такт, толерантность, интеллигентность – наше главное оружие. Нет никаких гарантий, что эти клоуны окажутся полными дебилоидами. Пока не поймем, что к чему, делаем вид, что уважаем их и считаем себе ровней. Всем всё понятно? Незнайка, причешись и сними свою долбаную шляпу.

Снаружи постучали. После хитрых манипуляций, заключавшихся в поиске Знайкой нужной кнопки, входной люк распахнулся, и в корабль зашла делегация из пяти коротышек. Возглавлял ее почтенный седоватый господин, облаченный в длинное пальто и кеды. Справа от него шел румяный молодец в шароварах, сапогах, косоворотке и фуражке с цветочком. Привлекал внимание его странного покроя пиджак, который с одной стороны был намного объемнее. Казалось, что человек что-то прячет и это вызывало опаску. Еще правее шагала симпатичная коротко стриженая девица в брюках и коричневенькой кофточке. На левом фланге возвышался могучий темнокожий коротышка с азиатским разрезом глаз. Рядом с лидером еле плелся старенький, но еще крепкий дедусь с ясным склеротическим взором.

– Твою мать, – тихо пробормотал под нос Знайка. – Кто мог подумать, что этот кретин Марсюк окажется прав. Добрый день, дорогие друзья! – добавил он уже громко, обращаясь к лунопланетянам. – Мы рады приветствовать в вашем лице великую лунную нацию и смеем заверить вас в полном нашем дружелюбии. Разрешите представить наш экипаж. Со мной, капитаном Знайкой, и моим коллегой Белопчелкиным – вот он – вы уже заочно знакомы. Это наш бортмеханик Кулер, его помощник Гунька и, прошу любить и жаловать, тот самый Незнайка.

Седоватый господин, кратко кивнув, подошел к Незнайке и начал внимательно рассматривать его со всех сторон. Через две минуты такого осмотра обстановка в ракете стала напряженной. Наконец, господин ласково потрепал Незнайку по щеке и отошел к своим.

– Позвольте представиться, моя фамилия Козлик, – хрипло проговорил он. – Мы тоже рады приветствовать вас на гостеприимной лунной земле. Справа от меня наш министр культуры Андрон Коллаиднер, еще правее – министр тяжелой индустрии Касочка. Слева находится наш старейшина – мистер Скуперфильд, отвечающий за инновационные проекты. И, наконец, наш могучий министр образования, товарищ Шведнорфинн. Все формальности соблюдены, а у меня только один вопрос – где Незнайка, присутствие которого было обязательным условием вашего прибытия?

– Как так, – абсолютно растерялся Знайка. – Вы же только что сами его осматривали и по морде утюжили. Другого Незнайки на нашей планете нет.

– Вы точно с Земли, порядковый номер в межгалактическом справочнике 669? – спросил Козлик.

– Точнее не бывает.

– Справочник 1963 года?

– Он самый. К столетнему юбилею хотим выпустить новую редакцию...

– Тогда ничего не понимаю, – с каким-то отчаяньем сказал лунный вождь и нагло прилег на диван. – Ты Знайка, но ничего общего с тем старым. Тот хлипкий и умный был, а ты вона какой амбал и туповат. Этот Незнайка тоже совсем не тот.

– А может это те самые, Козлик? – вмешалась в разговор симпатичная Касочка. – Ты же сам говорил, что пятнадцать лет у нас для них может оказаться несколькими днями. Ты просто забыл их лица.

– Сколько раз тебе говорил, не называй меня Козликом при посторонних! – неожиданно вспылил коротышка. – Я постарел, но до Скуперфильдовского маразма мне еще далеко. Не обижайся, старый хрыч, ты здесь ни при чем. Как я могу не узнать Незнайку, если я с ним месяцами на пересылке чалился, многомиллионный бизнес раскручивал, от грузин на Дурацком острове спина о спину отбивался, когда те хотели нас на шашлык купить! Да и Знайка не тот, тем более что не узнает меня.

– Объясните же, в конце концов, в чем дело, – взмолился Белопчелкин. – Мы ничего не понимаем. Зачем вам так требуется Незнайка, что нам без него и прилуняться нельзя?

– Позвольте мне, Козлик Алексеевич, – неожиданно выступил вперед темнокожий гигант Шведнорфинн и, получив кивок в знак согласия, присел на край диван. – Андрон, создай атмосферу.

Румяный молодец в фуражке неожиданно извлек из внутренностей пиджака гармонь, которая крепилась там на изящной металлической цепочке, и негромко заиграл приятную мелодию. Под нее Шведнорфинн поведал нашим друзьям всю предысторию их визита.

Немного о лунопланетянах

Оказывается, пятнадцать лет назад в этой стране, которая на тот момент была капиталистической, произошла революция. Случилась она благодаря некоему космическому путешественнику Незнайке, не слишком ловко вписавшемуся в лунную действительность. Если бы не могучие друзья, вовремя подоспевшие на помощь, он бы глупо погиб на мангале. Но Незнайку спасли. Кроме того, добрые земляне помогли Козлику и другим талантливым беднякам захватить фабрики и заводы. Улетая, они оставили им маленькую пачку гигантских семян и обещание в скором времени вернуться с мощными технологиями.

В ожидании благодетелей, Козлик и его дружная команда полностью догромили капиталистов, заставив их навсегда эмигрировать из страны. Новые власти возвели на границе непреодолимые стены и стали строить честный мир. Несмотря на то, что чудесные семена почти сразу сгнили в лунной земле, получалось здорово. Фабрики и заводы дымили не хуже, чем при проклятых эксплуататорах, а кое-где даже и помощнее. Пусть пока не всего хватало, но ведь вот-вот должны были подвезти технологии.

Замечательно сложилась и иерархия нового общества. Сначала страной руководило трио Отцов – капитан Румбик от ВМС, Козлик как представитель рабочего класса (хотя последние несколько лет он не работал, а на пару с Незнайкой еще и занимался лохотроном, дружба с символом революции сделала свое дело)и в меру зажиточный крестьянин Колосок. После того, как Румбик трагически погиб, катаясь на тракторе по аэродрому, а Колосок неожиданно утонул в детском бассейне, отдыхая по путевке на море, бремя власти целиком и полностью легло на плечи Козлика. Он сколотил вокруг себя надежный актив, лучшие представители которого стояли сейчас на борту ракеты. Перевоспитавшегося Скуперфильда, который под конец жизни свихнулся и поступил рабочим на собственную макаронную фабрику, выдвинули в элиту, как яркий пример удачного симбиоза современности и образумившегося прошлого. Безобидный и тормознутый глухой старик так всем полюбился, что его назначили руководить главным инновационным комплексом страны.

Все эти годы научная элита работала над тем, как бы связаться с Землей. Новые станки и машины эти ребята создавать так и не научились, воспроизводя технику по нелепым капиталистическим чертежам, но проблему межпланетного сообщения с легкостью решили. Когда после многолетнего молчания в эфире прорезался противный голос Белопчелкина, Козлик понял, что это его шанс. По-прежнему считая Незнайку важной фигурой, для спасения которой снаряжают космические экспедиции, он решил заманить друга в гости хитростью.

Было очевидно, что могущественные земные коротышки давно забыли про Луну. Возможно, участники экспедиции погибли на обратном пути. Незнайка погибнуть не мог, это Козлик знал точно, а вот забыть все к чертям мог легко. Если бы только удалось вновь заполучить его на Луну. За ним обязательно прилетело бы еще несколько кораблей с технологиями и лунное общество, наконец, заслуженно расцвело бы. Надоело зависеть от капиталистов, закупая у них всякую дрянь вроде техники, отдавая на экспорт стада отборной баранины. Да и демографическая ситуация в стране от такой торговли быстро ухудшалась. И вот он шанс! Все было прекрасно в этом хитроумном плане, за исключением одного но. На Луну доставили совсем не того Незнайку...

Шведнорфинн завершил свой рассказ. Андрон Коллаиднер закончил играть на гармони, немного протер ее рукавом и упрятал обратно в недра пиджака. Возникло неловкое молчание. Наконец, Козлик поднялся с дивана, отряхнулся и обратился к Знайке.

– Капитан, мне хотелось бы пообщаться с вами и товарищем Кулером тет-а-тет. Где мы можем уединиться?

– А я?! – срывающимся от обиды голосом спросил Белопчелкин. – Я, все-таки, второе лицо в экспедиции и, как мне кажется, имею право...