Текст книги "Тайны древних миграций"
Автор книги: Ярослав Бутаков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Почему? Да потому, что «чужак» вовсе не обязательно означает «враг»! В вышеприведённом классическом примере с «охотниками за головами» – кто враг? Человек соседнего племени, обладающий тем же цветом кожи и даже говорящий почти на том же языке! А как могли, скажем, древние обитатели Америки смотреть на высадившихся у побережья египтян эпохи фараонов или испанцев времён костров инквизиции? Вполне естественно было подумать: а не помогут ли загадочные пришельцы (которые вообще не вписывались в понятие «люди», так как «люди» – это лишь соплеменники) против соседнего враждебного племени?!
Между прочим, это было характерно не только для «дикарей». На эту удочку ловились вполне цивилизованные страны. Вся колонизаторская политика европейцев в XVI–XIX веках была построена на принципе «разделяй и властвуй», когда империалисты использовали в своих целях застарелую вражду туземцев меж собою. Кортес и Писарро сокрушили могучие империи (соответственно) ацтеков и инков, явившись в ореоле освободителей для многочисленных местных народов, которых ацтеки и инки прежде поработили. Индия была завоёвана англичанами путём натравливания друг на друга тамошних раджей и султанов, каждый из которых искал покровительства могущественных пришельцев лишь для того, чтобы отвоевать у соседнего суверена какую-нибудь паршивую деревеньку.
Таким образом, непохожесть незваных пришельцев на «аборигенов» могла как спровоцировать вторых на насилие, так и сослужить первым неплохую службу – всё зависело от конкретных обстоятельств встречи, зачастую даже от случайных нюансов. Известно, что туземцы многих островов Океании воспринимали отдельные жесты европейских мореплавателей как акты дарения. И те и другие потом очень удивлялись: европейцы – «вероломству» и «воровству» туземцев, а те – неспровоцированным и спонтанным (по их мнению) актам насилия со стороны белых. Но в иных случаях контакт мог проходить вполне мирно. Другой цвет кожи и странный культурный антураж как бы выводил пришельцев за рамки моральных норм «аборигенов». Учитывая, что среди этих норм насилие было общепринятым, далеко не всегда это было плохо. Впрочем, то же самое можно сказать и о пришельцах.
Общеизвестно, что всё новое вызывает двоякую реакцию – страх и любопытство. Отсюда в отношении к новому возможны два стремления – уничтожить и использовать с выгодой. Что в каждом конкретном случае возобладает – зависит от множества привходящих факторов. Очевидно, что диалектикой этих взаимопротиворечащих стремлений всякий раз определяются любые контакты между представителями разных культур.
Совершенно неверно искать в основе успеха мирного характера этих контактов в далёком прошлом зачатки каких-то представлений о единстве человечества, об «общечеловеческих ценностях» и т. д. Напротив, именно сознание своей исключительности позволяло смотреть на недавно узнанных соседей по планете не как на людей. Как это ни кажется теперь парадоксальным, но именно подобный взгляд лучше всего предохранял от превентивного насилия согласно представлению, что всякий человек вне родного племени является врагом. Если в первых контактах не было чего-то, провоцировавшего спонтанного насилия, дальнейшие контакты могли развиваться дальше по линии получения обоюдной пользы от общения. Этому не мешало, что обе стороны продолжали смотреть друг на друга, как мы сейчас смотрели бы на инопланетян. Если они не проявляют враждебность (по нашим понятиям), а от контактов с ними мы можем почерпнуть пользу, то их соседство можно стерпеть. Но абстрактная «гуманность» в их отношении нас бы не связывала, случись что…
Никакие отвлечённые «общечеловеческие» идеи над сознанием древних людей не довлели. Вряд ли какой-нибудь великий народ (а не одни лишь евреи) в прошлом избежал соблазна собственной исключительности. Китайцы всегда и до сих пор мнят себя господами мира, а если мир об этом пе знает, то тем хуже для него! Древние греки всегда противопоставляли себя «варварам», т. е. всем остальным, а Аристотель договорился до того, что любой варвар по природе своей – раб и предназначен лишь для того, чтобы служить эллинам. Римляне заимствовали эту же точку зрения, поставив на место греков самих себя.
Но верно то, что это разделение на избранный народ и остальных вряд ли когда-нибудь (кроме Новейшего времени – идеологии расизма и нацизма) носило расово-биологический характер. Для Аристотеля и его современников эллин – это прежде всего человек эллинской культуры. Да и трудно было эллинам противопоставить себя таким же белым соседям в расовом смысле.
Долгое время историки считали, что древние арии, вторгшиеся в Индию в конце II тысячелетия до н. э. (существуют и более ранние датировки), в расовом отношении противопоставляли себя более древним обитателям Индийского субконтинента. Подробный анализ текстов Ригведы и других древнеиндийских источников убедил большинство исследователей, что, хотя расовые отличия между пришельцами и туземцами имели место, деление на «своих» и «чужих» не было детерминировано расой. Уже на ранних стадиях арийской колонизации Индии в состав арийских этносов включались группы туземных племён. В то же время имелись группы индоариев, стоявших вне племенной и культовой организации ведических индоариев, и отношение к ним у последних было такое же, как ко всем прочим «неарийским» племенам.
«Расизм возник сравнительно недавно и в прямой связи с расцветом колониализма, – пишут глубочайшие отечественные знатоки Древней Индии Г.М. Бонгард-Левин и Г.Ф. Ильин, – поэтому приписывание древним народам расистских убеждений – не что иное, как явная модернизация… Даже различия в языке никогда не считались существенными, понятие же о расе отсутствовало вовсе. Согласно эпосу, многие герои, святые мудрецы и даже боги… обладали чёрной или синей кожей, и это не считалось порочащей их чертой».
Итак, система идентификации «враг или друг» у древних народов основывалась на комплексе многих факторов, а не зависела от абсолютизации какой-то одной черты в облике или поведении. И здесь необходимо вспомнить то, что мы выше писали о росте агрессивности как о магистральном направлении человеческого развития. Этот тезис доказывается всей историей цивилизации. Так, например, Древний мир не знал религиозных войн. Последние появились только с возникновением первой космополитической монотеистической религии – христианства. Древние не пытались никого обратить в свою веру. Возможно, им бы даже показалось кощунством, если бы другое племя заимствовало у них богов. Ведь боги (и даже иудейский Яхве) были покровителями конкретного народа. Допустимо было поклоняться богам лишь на их, так сказать, ПМЖ – это было и формой дани местному племени.
Впрочем, уже в эпоху эллинизма заимствования богов распространились очень широко, по этому быстро нашлось обоснование. Вместе с божеством на его новой родине утверждался и престиж прежнего места обитания божества. Так, ближневосточные жрецы усиленно поощряли распространение культов Кибелы и Изиды в Риме. Несомненно, что, хотя древние были лишены абстрактных «общечеловеческих» идей в их современном понимании, им не хуже, чем нам, удавалось наладить мирные связи между различными культурами и расами. В чём-то, очевидно, даже лучше нас.
4. ХОРОШО ИЗВЕСТНЫЕ МИГРАЦИИ
В наше время все больше говорят о миграции жителей Азии и Африки в страны Европы, включая миграцию населения Кавказа и Центральной Азии в европейскую часть России. Этот массовый процесс развернулся сравнительно недавно, поэтому он привлёк к себе особенное внимание. Миграция мексиканцев и других латиноамериканцев в США, имеющая сходные причины с прежде названной, стала как-то привычной. Ещё более привычна миграция из Европы и Восточной Азии в Новый Свет. Она продолжается уже не первое столетие. Её масштабы до сих пор не меньше, чем первой и второй из названных в этой главе, но она давно воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Вот если бы она прекратилась и люда, наоборот, стали бы больше эмигрировать из США и Канады, чем въезжать туда, тогда это выглядело бы сенсацией.
Так что массовая миграция – явление в истории человечества самое обыденное. Меняются лишь направления и интенсивность миграционных потоков.
Из миграций последних пяти столетий переселение из разных стран Европы (а с XX в. – и Азии) в Новый Свет (в метшей степени в Южную Африку и Австралию) – самое массовое и устойчивое. Другими, немного менее массовыми, но заметными в глобальном масштабе и столь же устойчивыми были:
1. Расселение русских по просторам евразийской Степи и в Сибири, а чуть позже – также и на Дальнем Востоке Евразии (XVI–XX вв.).
2. Заселение Дальнего Запада Северной Америки белыми колонистами (начиная с XIX в.)
3. Расселение китайцев в западных (Тибет, Цинхай, Синьцзян) и северных (Маньчжурия) районах Китая.
4. Вывоз негров-рабов из Африки в Новый Свет (XVI–XIX вв.).
5. Эмиграция индийских рабочих-кули в Новый Свет и британские колонии в других частях света (XIX – 1-я пол. XX в.).
Первый из этих процессов в самом конце XX столетия сменился обратным оттоком русских в европейскую часть России. Второй почти прекратился, третий продолжается по сей день.
Характерно, что всем названным миграционным процессам предшествовал военный захват территории. Сначала шли завоеватели, потом – исследователи (иногда первые и вторые соединялись в одном лице) и после – добровольные или подневольные переселенцы.
Если современную миграцию в США еще можно считать продолжением той, что началась после завоевания этой территории белыми, то миграция из Азии и Африки в Европу представляет собой нечто иное по характеру. Она больше напоминает переселенческие волны древности, когда колонисты оседали среди более многочисленного туземного населения, а не па пустующие земли. Будучи по масштабу миграцией, по типу взаимоотношений с «аборигенами» (т. е. с европейцами) это, скорее, инфильтрация. В старину же инфильтрация была самым распространённым видом переселения народов.
В Средние века, предшествовавшие эпохе Великих географических открытий, массовые миграции происходили больше по сухопутным маршрутам, хотя и морские не исключались. Самой, как многим кажется, известной из них является Великое переселение народов (IV–XIII вв.). Именно «кажется», тогда как на самом деле этот феномен до сих пор трактуется совершенно по-разному. Видимо, под словами «Великое переселение народов» (ВПН) мы объединяем несколько различных по характеру, размерам и направлению миграционных и инфильтрационных потоков.
Ещё больше ста лет назад великий чешский учёный Любор Нидерле отметил на Балканах ряд географических названий, указывающих на присутствие здесь славян в античную эпоху. В наше время всё больше исследователей склоняются к той точке зрения, что славяне не впервые появились на Балканах в VI веке. Они жили здесь и раньше, а в раннем Средневековье они дозрели до образования собственной государственности и повели завоевательную политику. Возможно, что такой массовой и бурной миграции славян на Балканы, как обычно принято думать, не было, а имела место длившаяся столетиями инфильтрация. Некоторые учёные считают, что славяне в Балкано-Дунайском регионе были известны античным географам и историкам под иными названиями, кроме венедов (как с I в. н. э. римляне называли славян, живших к северу от Карпат).
В то время как средневековым европейцам немало волнений доставляли отголоски процессов, зарождавшихся в центральноазиатском этническом котле, на Востоке были свои проблемы. Сюда тоже докатывались волны ВПН, но тем же потомкам Чингисхана удалось здесь лишь основать несколько династий, и то ненадолго. А зато раньше – веках в VII–VIII – экспансия арабов сформировала облик обширных регионов Азии и Африки.
Впрочем, вероятно, и здесь об экспансии именно как о миграции носителей языка следует говорить осторожно. Экспансия была – политическая, религиозная, культурная. Но арабов из Аравии просто физически бы не хватило, чтобы стать преобладающим народом на пространстве от Гибралтара до Инда. В чём же причина того, что господствующим языком здесь стал арабский? Только ли влияние новой религии – ислама? Нет, не только. Язык Корана, как и сам Коран, распространились туг на этнически родственном субстрате. Сирийцам, ассирийцам, арамеям, финикийцам, пунийцам и другим семитским народам региона арабский язык был близок. Литературный язык был ими воспринят легко, а в разговорный арабский они внесли столько модификаций, что, по сути, он распался на несколько отдельных языков. То есть в Северной Африке и Юго-Западной Азии существенных этнических изменений в начале Средневековья на самом деле не произошло. За пределами пространства, ещё в I тысячелетии до н. э. говорившего на семитских языках, компактная группа арабов до сего дня сохранилась только на востоке Ирана – в Хорасане.
А вот колонизация мусульманами берегов и островов Индийского океана, развернувшаяся с VIII века, – действительно, конкретная инфильтрация носителей арабского языка в иную этнокультурную среду. Фактории арабских купцов постепенно возникли от Мозамбика до Гуанчжоу, от Коморских островов до Филиппин. Арабы первыми открыли и заселили Сейшельские острова. На Мадагаскаре они встретили представителей миграционной волны первых веков н. э., пришедших туда из Индонезии. Этнических арабских анклавов здесь почти нигде не сохранилось, но их культурное влияние было значительным. В Восточной Африке, Бирме, Малайе, Большом Зондском архипелаге, на Мальдивах, Филиппинах местные правители принимали ислам. И по сей день в этих землях широко распространена магометанская религия.
Параллельно эти же берега пытались освоить китайцы, в XIV столетии даже нанеся их на географические карты – самые точные в тогдашнем мире (европейцы таких составлять ещё не умели). В портах Юго-Восточной Азии китайские купцы с этого времени угнездились крепко, а в Сиаме возникла многочисленная китайская община, по сей день играющая ключевую роль в стране, ныне более известной как Таиланд. Но характерно, что и арабы, и китайцы шли вдоль берегов, ещё в I–IV веках исследованных и частично заселённых индийцами, о чём свидетельствует, в частности, до сих пор сохранившийся индуизм на острове Бали.
Любопытно, что путь китайским и арабским мореходам при этом указывал компас, изобретённый, как обычно считают, в Китае в XI веке. Однако арабы оспаривают честь этого изобретения у китайцев, и, возможно, они правы в том, что сделали его сами. Во всяком случае, арабы стали раньше китайцев применять его на морских судах, с XII века пересекая напрямую Аравийское морс и Бенгальский залив, используя сезонные муссонные ветры. Но не исключено, что и это изобретение, подобно цифрам, ныне употребляемым во всём мире, было впервые сделано именно в Индии, в блестящую эпоху Гуптов (IV–V вв.), и вело ещё древнеиндийских мореходов, хотя это предположение пока не подтверждено.
Самые далёкие морские миграции раннего Средневековья совершали норманны – непосредственные предки нынешних шведов, датчан и норвежцев.
Викинги с VIII века бороздили Балтийское и Северное моря, высаживаясь на берега Европы, Британии, Ирландии, насилуя, грабя, сжигая. На своих ладьях они заходили даже в Средиземное море, а по рекам Европы поднимались до Парижа и Майнца. С течением времени характер экспедиций неизбежно менялся – от набегов викинги переходили к оседлости на захваченных землях. Викинги брали жён у местных, вожди викингов – конунги – основывали новые династии. Наиболее известными из их государств стали: с X века – герцогство Нормандия на севере Франции и с XI века – Неаполитанское королевство на юге Италии. В середине XI столетия нормандский герцог Вильгельм со своей дружиной завоевал Ан-глию. Историки довольно долго объясняли возникновение Древнерусского государства в конце IX века норманнским завоеванием, считая норманнами варягов. В наше время роли варягов не придают решающего значения в создании русской государственности, а самих варягов не сводят к одним лишь норманнам.
Пиратские набеги викингов обогащали Скандинавию, превратившись в организованные военные экспедиции нарождающихся норманнских государств. «Военный набег, пиратство и мирная торговля подчас шли рука об руку, – пишет известный отечественный медиевист А.Я. Гуревич. – Одни и те же викинги могли выступать то в роли грабителей и захватчиков, то в качестве мирных поселенцев и земледельцев». Экспансия викингов стала приобретать иные черты: переселение вместе с семьями с целью основания прочных колоний на новом месте.
Дольше всего колонии викингов должны были сохраниться там, где прежде не было туземного населения или оно стояло на очень низком уровне развития. В противном случае, как то произошло в Британии, Франции, Ирландии, на Руси, пришлые норманны должны были раствориться в местной среде. Зато с конца IX века начинается заселение норманнами Исландии, где их потомки живут до сих пор. В конце X века норманны основывают первые колонии в Гренландии. В начале XI века они закладывают поселения на территории современной Канады – на острове Ньюфаундленд и севере полуострова Лабрадор. Колонисты назвали открытую ими землю Винланд (Винная страна; в переносном смысле – изобильная страна). В 60-х годах прошлого века там были открыты следы норманнских поселений, просуществовавших около двух столетий. В Гренландии колонии викингов продержались до XVI века. Нынешнее белое население самого большого в мире острова – потомки тех, кто прибыл туда уже в Новое время.
Еще одна крупная средневековая миграция, не отражённая в письменных источниках, известная нам только по данным археологии и антропологии, – заселение Новой Зеландии предками нынешнего народа маори, приплывшими с островов Полинезии. Оно происходило где-то в IX–XIII веках. Сами острова Тихого океана были заселены по большей части ещё в древности выходцами главным образом из Юго-Восточной Азии.
Углубимся дальше в древность. Самыми знаменитыми тут являются греческая и финикийская колонизации берегов Средиземного моря. Греческая развёртывалась в VIII–VI веках до н. э. Эллинские колонии возникли от Сагунта в Испании на западе до острова Кипр на востоке, а также по берегам Чёрного и Азовского морей.
Предшественником греческой была финикийская колонизация. С XVI века до н. э. корабли отплывали на запад из портов древней Финикии (нынешнее побережье Ливана и Сирии). Уже в XIII столетии до н. э. предприимчивые финикийцы обследовали всё Средиземное море на запад до Мелькартовых (Геракловых) Столпов (совр. Гибралтар) и вышли в Атлантику. Постепенно на берегах Средиземного моря возникли финикийские колонии, самой знаменитой из которых стал основанный в конце IX века до н. э. Карфаген в современном Тунисе.
Карфагеняне (которых римляне называли пунийцами) создали в западной части Средиземноморья одну из великих держав древности, включавшую в себя Северо-Западную Африку, Испанию (название, кстати, дано финикийцами и означает «Кроличий берег»), Сицилию, Сардинию, Корсику, Балеарские острова. Пунийский язык держался в Северной Африке долго после разрушения Карфагена римлянами во П веке до н. э., пока в VII веке его не вытеснил родственный ему арабский.
Финикийские мореходы, состоявшие на службе у египетского фараона XXVI (Саисской) династии Нехао II (609–595 гг. до н. э.), совершили первое известное плавание вокруг Африки – из Красного моря в Средиземное. Для «отца истории» Геродота, передавшего сведения о нём, казалось невероятным, что для этих мореплавателей солнце двигалось по небу справа налево. Во времена Геродота греки ещё не представляли себе Землю в виде шара. Но именно это сообщение как раз и служит доказательством того, что финикийские мореходы действительно пересекли экватор и побывали в Южном полушарии. Впрочем, некоторые современные историки оспаривают часть известия Геродота, относящуюся к национальности мореплавателей, указывая, что из других источников ничего не известно о финикийцах на службе у Нехао II, тогда как у него служило предостаточно греков. Но мыслимо ли, чтобы Геродот, сообщая о столь замечательном плавании, ничего не знал о том, что его совершили его соотечественники?!
На дальних берегах Африки финикийцы не закрепились, но на атлантическом побережье Северо-Западной Африки основали ряд колоний. К VI веку до н. э. пунийские фактории достигли юга нынешнего Марокко. Около 470 года до н. э. из Карфагена вышла крупная экспедиция, везшая многочисленные семьи будущих колонистов, во главе с Ханноном. По поводу путевого отчёта Ханнона, дошедшего до нас в позднейшем греческом пересказе, до сих пор идут учёные споры – как следует идентифицировать названные в нём географические объекты на западном побережье Африки. По словам самого Ханнона, самая южная колония, основанная пунийцами, располагалась на острове Керна, расстояние до которого от Гибралтара равно расстоянию от Гибралтара до Карфагена в другую сторону.
Многие восточные цари древности переселяли целые покорённые ими народы в другие области своих империй. Самым знаменитым из этих переселений, благодаря Библии, оказалось Вавилонское пленение иудеев в VI веке до н. э., из которого их вывел другой завоеватель – персидский царь Кир II. А вот завоевание армией Александра Македонского стран Востока в IV веке до н. э. не привело к колонизации этих стран греками. Вернее, эллинов-то, судя по всему, выселилось много. Миграция была, по-видимому, одной из самых крупных в античном мире. Но па бескрайних азиатских просторах колонисты как-то довольно быстро затерялись среди местного населения. Впрочем, с этим и предыдущим переселением связаны некоторые загадки, о которых мы расскажем в своём месте.
Где-то во П тысячелетии до н. э. в Индию откуда-то с севера вторглись племена ариев, положившие начало большинству народов современной Индии (кроме крайнего юга) и оказавшие огромное влияние на всё её дальнейшее развитие. Долгое время учёные считали, что вторжение ариев обратило в прах и пепел прежде цветущие города Хараппской цивилизации долины Инда. Археологи обнаружили убедительные доказательства, что Хараппская цивилизация пришла в упадок по неизвестным нам пока причинам задолго до миграции ариев в Индию. Но вопрос о том, откуда арии пришли, остаётся одним из наиболее дискуссионных в исторической науке. Он соединяется с более общим вопросом – о прародине всех индоевропейских народов.
Миграция древних индоевропейских пародов – одна из самых известных и в то же время наименее известных науке. О ней можно достоверно сказать, пожалуй, лишь одно: она была! Можно приблизительно указать время появления первых индоевропейцев на той или иной территории, но и то – не всегда. Вот, пожалуй, и всё. Реконструкции прародины и миграций индоевропейцев целиком относятся к области гипотез. В одной из глав мы коснёмся этой волнующей загадки древности.
Впрочем, говоря о проблемах поиска прародины того или иного народа, следует сразу сделать существенное пояснение. Сравнивая этническую ситуацию на современном Востоке с такой же во времена Александра Македонского или древних деспотий, отмечая многочисленные факты миграций по типу инфильтраций, следует признать: этническая пестрота любой территории – это в истории правило, тогда как этнически однородная территория – редкое исключение. Более того, чем дальше в глубь веков, тем чересполосица народов более характерна. Это и понятно: когда, выражаясь научно, избыток населения ещё не давил на производительные силы, или, проще говоря, земли было много, а людей мало, тогда возможностей для свободных миграций у народов было куда больше.
По-видимому, и этнически гомогенные прародины народов существуют только в умах некоторых кабинетных учёных, в действительности же таковых прародин никогда не было. Выдающийся русский лингвист академик О.Н. Трубачёв, в связи с вопросом о прародине славян, пишет: «Необходимо считаться с подвижностью праславянского ареала, с возможностью не только расширения, но и сокращения его, вообще – с фактом сосуществования разных этносов даже внутри этого ареала, как и в целом – со смешанным характером заселения древней Европы, далее – с неустойчивостью этнических границ и проницаемостью праславянской территории» [выделено автором цитаты]. Нет оснований считать древних славян каким-то исключительным народом, так что, очевидно, указанное правило верно для любых этнических прародин вообще.
Хараппскую цивилизацию Древней Индии долго считали созданной мигрантами из древнего Междуречья (Ирака) в начале III тысячелетия до н. э. Сейчас несомненно, что она имела местное происхождение. Но столь же несомненны её интенсивные торговые и культурные связи с древним Междуречьем. Были они прямыми или осуществлялись через посредников? Тур Хейердал, в 1978 году совершивший во главе большого международного экипажа плавание вдоль берегов Персидского залива и Аравийского моря на тростниковой лодке «Тигрис», показал, что были возможны и непосредственные контакты всех древнейших цивилизаций Ближнего и Среднего Востока. То есть не исключаются и элементы миграции. Более подробному изложению этой проблемы мы посвятим отдельную главу.
Наконец, нам надо упомянуть ещё и о крупнейших миграциях доисторического времени, очевидность которых не вызывает сомнений. Человек современного вида (Homo sapiens), появившись в каком-то ограниченном ареале в Восточной Африке, расселился по всей планете. Пути миграций доисторического человека – особая тема, которой мы тоже коснёмся на страницах книги. Homo sapiens заселил вначале Старый Свет. В какой-то период он пересёк пролив, даже в периоды самого низкого уровня Мирового океана всегда отделявший массив суши Больших Зондских островов от континента Сахул (нынешние Австралия и Новая Гвинея). В Америку из Азии человек проник, вероятнее всего, по существовавшему там ещё 10 тыс. лет назад сухопутному мосту (Берингия). Датировки всех этих процессов тоже представляют собой одну из самых сложных загадок, поэтому мы их пока не приводим.
Итак, миграции, более-менее известные из истории, мы вкратце обозрели. Даже такого беглого взгляда достаточно, чтобы увидеть: все они довольно легко переходят из области известного в область тайн и теорий. Каждый известный факт так или иначе граничит с множеством неизвестных. Теперь нам остаётся углубиться в эту страну загадок.
С которой начать? Трудно придерживаться целиком ретроспективного, последовательно хронологического или географического принципа. Поэтому постараемся связать тайны древних миграций в некую цепь через смежные факты. А начнём с вопроса, наиболее, пожалуй, близкого большинству читателей этой книги, – с вопроса о миграции славян на Русскую равнину.
5. «ОТКУДА ЕСТЬ ПОШЛА ЗЕМЛЯ РУССКАЯ?»
Этим вопросом задался киево-печерский монах Нестор, составитель «Повести временных лет» (ПВЛ), первой подробной хроники Древнерусского государства, в начале XII века. Но бесспорного ответа на него нет до сих пор.
Проблема происхождения народа, давшего название Русскому государству, соединяется с проблемой прародины славян и путей их расселения в Восточной Европе. Долгое время в науке господствовало мнение, что исходно русы, варяги и норманны были одним и тем же народом. Начиная с Ломоносова, были и те, кто аргументированно оспаривал эту точку зрения, выдвигал альтернативные гипотезы. Хотя нерешённых вопросов здесь по-прежнему непочатый край, но определённо можно сказать: русы, варяги и норманны – не одно и то же, хотя частично эти понятия могли совпадать. Дело в том, что далеко не всегда это были чёткие этнонимы в привычном нам смысле.
Больше ста лет назад В.О. Ключевский писал о расселении славян по Восточно-Европейской равнине с Карпат в VI–VII веках. Но для многих исследователей уже тогда было очевидным, что не мог народ за какие-то два столетия расселиться из узкого очага по огромной территории. И упомянутый выше Л. Нидерле придерживался версии о более раннем расселении славян к северу и востоку от Карпат и об их проникновении к югу от Карпат ещё в Античности. В наше время имеются три версии размещения славянской прародины, сформулированные ещё в XIX веке: 1) дунайская; 2) висло-одсрская; 3) днепровская. Трубачёв соединил первую и третью. По нему выходит, что первоначально славянская общность формировалась на Среднем Дунае, в Паннонии (ныне – Венгрия, Словакия, Хорватия и Словения) в III–II тысячелетиях до н. э. Но уже в середине I тысячелетия до н. э. часть славян проникла в среднее течение Днепра, где позднее выделилась восточная ветвь славян. Академик Б.А. Рыбаков использовал эту гипотезу и доказывал, что часть скифов, упоминаемых Геродотом («скифы-земледельцы»), на самом деле была славянами.
Несомненный факт, что уже в первые века нашей эры славяне (известные в то время античным авторам под именем венедов, хотя, возможно, так называли только часть славян, другие же части были известны под иными именами) расселялись на широкой территории к северу от Карпат. Решительно невозможно критически пересказать здесь все имеющиеся гипотезы расселения славян. Но нужно дать какую-то картину этого процесса. Поэтому дальше мы воспользуемся концепцией известного русского археолога академика В.В. Седова. Он придерживается висло-одерской привязки славянской прародины, но для реконструкции путей славянской миграции по Русской равнине отличия этой теории от двух других представляются несущественными. Его точка зрения, как считает автор, убедительнее прочих объясняет происхождение названия Русь.
В своих главных чертах концепция академика Седова не противоречит построениям других авторитетных историков. Она не перечёркивает, а развивает прежние достижения науки. В этом – основа для доверия ей со стороны тех, кому сложно разобраться во всех тонкостях научной аргументации, но кто в целом знаком с предметом.
Реконструкция Седовым раннего этапа славянской истории до нашей эры носит весьма гипотетический характер. Для более позднего времени сведения становятся более определёнными.
Положение славян в этот период Седов представляет так:
«В первые века нашей эры славяне заселяли части территорий двух археологических культур: пшеворской, занимающей среднеевропейские земли от Эльбы до Западного Буга и верховьев Днестра, и Черняховской, распространившейся в Северном Причерноморье от нижнего Дуная на западе до Северского Донца на востоке. Эти культуры были крупными полиэтническими образованиями провинциально-римского облика… На территории Черняховской культуры… сложился славяно-иранский симбиоз; в результате на Подолии и в Среднем Поднепровье обособилось отдельное диалектно-племенное образование славян, известное в исторических источниках как анты».
