Текст книги "Как любить ребенка"
Автор книги: Януш Корчак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Сплошь и рядом родители не хотят знать того, что знают, признать то, что видят.
Роды в обществе, фетишизирующем наживу, явление столь редкостное и чрезвычайное, что мать со всей категоричностью требует от природы щедрого вознаграждения. Если уж она пошла на издержки, неприятности, докуки беременности, решилась на родовые муки, ребенок должен быть только таким, о каком она мечтала.
Или того хуже: привыкнув, что за деньги можно купить все, она не хочет мириться с мыслью, что существует нечто, что может получить бедняк и чего не вымолить богачу.
Как часто в поисках того, что на рынке ходит под этикеткой "здоровье", родители покупают суррогаты, которые либо не помогают, либо вредят.
18.
Новорожденному нужна материнская грудь независимо от того, родился ли он потому, что Бог благословил супружеский союз. или потому, что девушка потеряла стыд; независимо от того, шепчет ли мать: "Золотко мое" или вздыхает: "Куда мне, несчастной, приткнуться", независимо от того, низко кланяются ли, встретив ясновельможную пани с младенцем, или бросают вслед деревенской девке: "Подстилка!"
Проституция, которая служит мужчине, обретает свое социальное дополнение в институте мамок, который служит женщине.
Пора полностью осознать узаконенное кровавое преступление, совершаемое над ребенком неимущих родите
лей,-даже не ради блага имущих. Ведь кормилица свободно может кормить двоих: и своего, и чужого. Молочная железа дает столько молока, сколько от нее потребуется. Молоко пропадает именно тогда, когда ребенок высасывает меньше, чем дает грудь. Действующая закономерность: большая грудь, маленький ребенок, потеря молока.
Странное дело, в менее серьезных случаях мы готовы выслушивать советы множества врачей, а решая вопрос такой важности, как может ли мать кормить, довольствуемся единственным, не от чистого сердца данным порой советом кого-то из близких.
Кормить может каждая мать. У каждой-достаточно молока. Только незнание техники кормления лишает мать природной ее способности.
Боли в грудях, воспаление сосков представляют известную преграду, но она преодолевается сознанием того, что она, мать, уже вынесла основную тяжесть – беременность, не перекладывая ни одну из ее тягот на плечи наемницы. Ведь кормление-это естественное продолжение беременности, "только ребенок из материнского чрева перебрался наружу, прорвал детское место, схватил грудь и теперь пьет вместо красной белую кровь".
Пьет кровь? Да, кровь матери, таков закон природы, а не кровь молочного брата,-по закону людей.
Отзвук некогда живой борьбы за право ребенка на материнскую грудь. А сегодня первоочередным стал квартирный вопрос. Что будет завтра? Так фокусирование интересов автора зависит от переживаемого момента.
19.
Что ж, возможно, и я написал бы нечто вроде египетского сонника гигиены для матерей.
"Вес три с половиной кило при рождении-к здоровью, благополучию".
"Зеленый, слизистый стул-к хлопотам, неприятным известиям".
Может, и я бы составил "письмовник" советов и указаний.
Но я не раз убеждался, что нет совета, которого нельзя довести до абсурда, некритически следуя ему в любых ситуациях.
Старая система: грудь тридцать раз в сутки, вперемежку с касторкой. Младенец переходит с рук на руки, все члены семьи качают и баюкают его, все насморочные тетки-целуют. Его подносят к окну, к зеркалу, хлопают, тарахтят погремушками, поют-балаган, да и только.
Система новая: грудь каждые три часа. Не беда, что ребенок, завидя приготовления к кормлению, теряет терпение, злится, кричит,-мать следит за часовой стрелкой: еще четыре минуты. Подошло время кормления, а ребенок спит,-мать решительно будит его; истекли положенные минуты-отрывает от груди голодного. Ребенок в кроватке-нельзя трогать. Нельзя приучать к рукам! Выкупанный, сухой, сытый, он должен спать, а не спит. Замереть, ходить на цыпочках, зашторить окна. Больничная палата, да и только.
Зачем думать, когда существуют предписания.
20.
Не "как часто кормить", а "сколько раз в сутки".
Вопрос, сформулированный так. предоставляет матери свободу: пусть она сама составит расписание, удобное и ей. и ребенку.
Итак. сколько раз в сутки ребенок должен получать грудь?
От четырех до пятнадцати.
А сколько времени следует его держать у груди?
От четырех до 45 минут и больше.
Грудь бывает легкая и трудная, с большим и меньшим количеством молока, с соском удобным и плоским, выносливым и болезненным. Дети могут сосать охотно, с капризами, лениво. Значит, одного рецепта для всех быть не может.
Примеры.
Сосок развит плохо, но выносливый; новорожденный сосет охотно. Пусть сосет часто и подолгу, чтобы "разработать" грудь.
Молока много, младенец слабый. Попробуем перед кормлением сцедить часть молока и заставить его потрудиться. Не справляется? Тогда сначала дать грудь, а остаток молока сцедить.
Трудная грудь, ребенок вялый, начинает сосать только через десять минут.
Одно глотательное движение может приходиться на одно, два, пять сосательных. Количество молока в глотке может быть разным.
Ребенок лижет грудь; сосет, но не глотает; глотает редко; глотает часто...
"У него все течет по подбородку". Это может происходить оттого, что молока много, а может быть и потому, что его мало, а проголодавшийся ребенок сосет с силой и тут же захлебывается несколькими первыми глотками.
Как можно давать рецепты, не видя матери и ребенка?
"Пять кормлений в сутки по десять минут"-это мертвая схема.
21.
Без весов нет техники грудного вскармливания. Все, что мы предпишем без весов, будет игрой в жмурки.
Не взвесив ребенка, мы никогда не узнаем, три или десять столовых ложек молока он высосал. А от этого зависит и как часто, и как долго, и из одной или из обеих грудей ему следует сосать.
Весы могут стать мудрым советчиком, если они говорят нам то, что есть на самом деле, но могут стать и тираном, если мы непременно захотим получить схему "нормального" роста ребенка. Упаси нас бог сменить панический страх перед "зеленым стулом" на трепет перед "идеальными кривыми".
Как взвешивать?
Вот ведь что интересно: есть матери, потратившие сотни часов на гаммы и этюды, а труд ознакомления с весами считающие слишком обременительным. Взвешивать и до и после кормления? Как это хлопотно! Есть и другие матери окружающие весы, этого обожаемого домашнего "врача", нежнейшим почитанием, вместо того, чтобы относиться к ним внимательно и по-деловому.
Дешевые весы для грудных, самое широкое, вплоть до сельских хат, их распространение– наш общественный долг. Кто возьмется исполнить его?
22.
Чем объяснить то, что одно поколение детей вырастает под лозунгом: молоко, яйца, мясо; другое же получает каши, фрукты, овощи?
Это можно связывать с развитием химии, исследованиями в области преобразования вещества.
Но сущность этих уклонов глубже.
Новая диета есть выражение уважения науки к живому организму, выражение ее доверия к свободному его выбору.
Давая ребенку белки и жиры, наши предшественники стремились стимулировать развитие организма специально подобранной диетой, сегодня мы даем ребенку все-пусть живой организм выберет сам, что ему нужно, что полезнее, пусть распоряжается самостоятельно, в меру своих возможностей, запасов здоровья, потенциальной энергии развития.
Из того, что мы даем ребенку, он усваивает только часть. Потому всякое насилие-вред, а излишек-балласт;
любая крайность таит в себе опасность.
Даже поступая в общем правильно, мы можем допустить ничтожную ошибку, но повторяя ее постоянно, в течение нескольких месяцев, мы исказим развитие организма ребенка или затормозим его.
Когда, как и чем прикармливать?
Когда ребенку уже недостаточно литра грудного молока, его надо постепенно, наблюдая за реакцией организма, начинать прикармливать всем-в зависимости от его вкусов и склонностей.
23. А как же мука?
Науку о здоровье следует отличать от торговли здоровьем.
Жидкость для роста волос, зубной эликсир, пудра, омолаживающая кожу, мука, облегчающая появление зубов,– все это большей частью позор для науки, никогда вещи такого рода не бывают ее гордостью, ее целями или задачами.
Фабрикант обещает, что его мука гарантирует нормальный стул и возрастание веса, то есть дает то, что утешает мать и нравится ребенку. Но мука не вырабатывает в тканях навыка усвоения и может избаловать их, обволакивая ткани жиром, снижает сопротивляемость, не дает иммунитета против инфекции, не дает жизненной силы. И всегда дискредитирует грудь, хоть и осторожно, исподволь, пробуждая сомнения, тихонечко подкапываясь, соблазняя и угождая слабостям обывателя.
Кто-нибудь возразит: ученые с мировым именем признали муку. Да, но ведь ученые тоже люди: среди них есть более и менее проницательные, осторожные и легкомысленные, люди порядочные и обманщики. Сколько из них пробилось в генералы науки и не талантом своим, а ловкостью или с помощью богатства и высокого положения. Наука требует дорогостоящих мастерских, и их можно получить не только за истинные открытия, но и ценой угодливости, лицемерия, махинаций, интриг.
Однажды мне довелось присутствовать на заседании, где бессовестный тупица гробил результаты двадцатилетних добросовестных исследований. Я знаю ценное открытие, уничтоженное на шумном международном съезде, и лечебный препарат, пропагандируемый десятками "звезд", который оказался фальшивкой. Началось судебное расследование, скандал быстро замяли.
Нс то важно, кто похвалил муку, а то, кто не стал ее хвалить, несмотря на все ухищрения, старания и соблазны фабрикантов и их агентов. А они умеют просить убедительно, умело льстят, когда надо, добиваются своего. Миллионные предприятия обладают немалым влиянием, это сила, которой не каждый сумеет противостоять.
Многое в этих разделах-отзвук моего бракоразводного процесса с медициной. Я видел непоследовательность опеки, халтурную помощь. (Брудзиньский вместе с так и не оцененным по заслугам Каминьским –первым заговорил о равноправии педиатрии и добился его) На
бедности и запущенности начало нагло наживаться заграничное производство препаратов. Сегодня у нас есть уже пункты опеки, фабричные ясли, лагеря, курорты, школьный медицинский надзор, больничные кассы. В наши дни уже можно полагаться на питательные препараты и лекарства, их задача поддерживать, а не заменять гигиену и общественную опеку над ребенком.
24, У ребенка температура.
Насморк.
Это очень опасно? А когда он выздоровеет?
Наш ответ итог размышлений, основанных на знаниях и на наблюдении.
Итак: сильный ребенок справится с болезнью за день-два. Если болезнь серьезная, а ребенок слабенький, недомогание может затянуться на неделю. Видно будет.
Или, скажем, болезнь пустяковая, но ребенок очень мал. У грудных детей насморк со слизистой носа часто переходит на горло, трахею,
бронхи. В этом вы сможете убедиться сами.
Наконец: из ста аналогичных случаев девяносто кончается скорым выздоровлением. в семи-недомогание затягивается, в трех-развивается серьезная болезнь и даже возможна смерть.
Правда, может, за легким насморком скрывалась другая болезнь?
Но мать требует точного ответа, а не предположения.
Диагноз можно дополнить исследованием выделений из носа. мочи, крови, спинномозговой жидкости, можно сделать рентгеновский снимок, вызвать специалистов. Тогда процент достоверности в диагнозе и анамнезе, даже в лечении возрастет. Но не будет ли этот плюс сведен к нулю вредом многократных осмотров, присутствием множества врачей, из которых каждый может занести куда более страшную инфекцию в волосах, складках одежды, дыхании?
Где он мог простудиться?
Этого можно было избежать.
Но эта легкая болезнь, не даст ли она ребенку силы противостоять более серьезной, с которой он столкнется через неделю, через месяц, не улучшит ли она защитный механизм термического центра мозга, желез, составных частиц крови. Разве мы можем изолировать ребенка от воздуха, которым он дышит и в кубическом сантиметре которого содержатся тысячи бактерий?
И не будет ли это новое столкновение между тем, чего мы хотели, и тем, чему вынуждены уступить, еще одной попыткой вооружить мать не знанием, а разумом, без которого не вырастить хорошего ребенка?
25.
Пока смерть косила рожениц, о новорожденном думать было некогда. На него обратили внимание, когда асептика и помощь при родах стали гарантировать жизнь матери. Пока смерть косила новорожденных, все внимание науки было сконцентрировано на бутылочках и пеленках. Может, недалек тот час, когда мы заговорим не только о вегетативном, но и о психическом развитии ребенка до года, о его личности, о его жизни. Сделанное до сих пор ничтожно это еще даже не начало работы.
Бесконечен ряд психологических задач и задач, находящихся на границе между соматикой и психикой новорожденного. Наполеон страдал родимчиком. Бисмарк был рахитиком. И, уж бесспорно, каждый пророк и преступник. герой и предатель, прежде чем стать зрелым человеком, был младенцем. И собираясь исследовать истоки мыслей, чувств и стремлений, узнать, что они из себя представляли, пока не развились, дифференцировались и определились, мы должны обратиться к нему, к новорожденному.
Только при вопиющем невежестве и верхоглядстве можно не заметить, что в новорожденном воплощена некая четко очерченная индивидуальность, складывающаяся из врожденного темперамента, силы интеллекта, самочувствия, жизненных впечатлений.
26.
Сто новорожденных. Я склоняюсь над кроваткой каждого. Они разные: одни прожили недели, другие месяцы, разного веса и разное прошлое у их "кривых", больные, выздоравливающие, здоровые и едва удерживающиеся среди живых.
Я встречаю разные взгляды– тусклые, подернутые пеленой, лишенные выражения; упрямые и болезненно сосредоточенные, живые, дружеские и вызывающие. И улыбки-приветливая, внезапная, дружеская или улыбка после внимательного изучения, или улыбка-ответ на мою улыбку и ласковое слово.
То, что поначалу казалось мне случайностью, повторяется изо дня в день. Записываю, выделяю детей доверчивых и недоверчивых, уравновешенных и капризных, веселых и мрачных, нерешительных, запуганных и недружелюбных.
Всегда веселый ребенок: улыбается до и после кормления, разбуженный и сонный, поднимет веки, улыбнется и заснет. Всегда мрачный: здоровается беспокойно, едва ли не плача, за три недели улыбнулся мимолетно всего раз...
Осматриваю горло у детей. Протест живой, бурный, горячий. Или нехотя скривится, нетерпеливо мотнет головой и уже радостно улыбается. Или подозрительная чуткость к каждому движению чужой руки, взрыв гнева, прежде чем понял...
Массовые прививки оспы, по пятьдесят в час. Это уже эксперимент. Снова у одних реакция мгновенная и решительная, у других-постепенная и неуверенная, у третьих-равнодушие. Один ограничивается удивлением, другой беспокоится, третий бьет тревогу;
один быстро приходит в себя, другой помнит долго, не прощает.
Кто-нибудь скажет: а грудничковый возраст? Верно, но только в известной мере. А быстрота ориентации, память о пережитом? О, мы знаем детей, которые болезненно пережили знакомство с хирургом, знаем, что бывают дети, которые не хотят пить молоко, потому что им давали белую эмульсию с камфорой.
А разве что-то другое влияет на психический облик зрелого человека?
27. Один новорожденный.
Едва родился, как сразу поладил с холодным воздухом, жесткой пеленкой, неприятными звуками, работой сосания. Сосет трудолюбиво, расчетливо, смело. Уже улыбается, уже лепечет, уже владеет руками. Растет, исследует, совершенствуется, ползает, ходит, лепечет, говорит. Как и когда это случилось?
Спокойное, ничем не омраченное развитие.
Второй новорожденный.
Прошла неделя, прежде чем научился сосать. Несколько неспокойных ночей. Неделя покоя, однодневная буря. Развитие вяловатое, зубы режутся трудно. А вообще по-разному бывало, теперь уже в порядке, спокойный, милый, радостный.
Может, врожденный флегматик, недостаточно тщательный уход, недостаточно разработанная грудь, счастливое развитие.
Третий новорожденный.
Сплошные неожиданности. Веселый, легко возбуждается, задетый не
приятным впечатлением, внешним или внутренним, борется отчаянно, не жалея энергии. Движения живые, резкие перемены, сегодня не похоже на вчера. Учится-и тут же забывает. Развитие идет по ломаной кривой, со взлетами и падениями. Неожиданности от самых приятных до внешне страшных. Так что и не скажешь: наконец-то...
Буян, раздражителен, капризен, может вырасти замечательный человек.
Четвертый новорожденный.
Если сосчитать солнечные и дождливые дни, первых будет немного. Основной фон-недовольство. Нет боли-есть неприятные ощущения, нет крика-есть беспокойство. Все бы хорошо, если бы... Без оговорок-ни на шаг.
Это ребенок со щербинкой, неразумно воспитанный...
Температура в комнате, избыток молока в 100 граммов, недостаток 100 граммов воды-это факторы не только гигиенические, но и воспитательные. Новорожденный, которому предстоит столько разведать и узнать, освоить, полюбить н возненавидеть, защищать и требовать, должен иметь хорошее самочувствие, независимо от врожденного темперамента, быстрого иди вялого ума.
Вместо навязанного нам неологизма "грудничок" я пользуюсь старинным словом "младенец". Греки говорили– nepios, римляне – infans. Если уж польский язык нуждается в новом слове, то зачем было переводить безобразное немецкое Saugling? НЕЛЬЗЯ некритично пользоваться словарем старых и употребляемых слов.
28.
Зрение. Свет н темнота, ночь и день. Сон происходит нечто очень невнятное, бодрствование – происходит нечто более отчетливое, что-то хорошее (грудь) или дурное (боль). Новорожденный смотрит на лампу. А на самом деле не смотрит: зрачки расходятся и сходятся вновь. Позже, водя глазами за медленно передвигаемым предметом, то и дело фиксирует его и теряет.
Контуры пятен, абрис первых линий, все без перспективы. Мать на рас
стоянии в метр уже другое пятно, чем когда она наклоняется над тобой. Лицо и профиль как лунный серп, при взгляде снизу-только подбородок и губы, а когда лежишь на коленях-лицо то же, но с глазами, когда склонится ниженовое изменение: появляются волосы.
А слух и обоняние утверждают, что все это одно и то же.
Грудь-светлая туча, вкус, запах, тепло, блаженство. Новорожденный выпускает грудь и смотрит, изучает глазами это нечто неведомое, которое постоянно появляется над грудью, откуда плывут звуки и дует теплый ветерок дыхания. Новорожденный еще не знает, что грудь, лицо, руки составляют одно целое – мать.
Кто-то чужой протягивает к нему руки. Обманутый знакомым движением. образом, охотно идет к нему. И лишь тогда замечает ошибку. На этот раз руки отдаляют его от знакомого пятна, приближают к незнакомому, возбуждающему страх. Резким движением поворачивается к матери, смотрит либо хватается за шею
матери, чтобы спастись от опасности.
Наконец лицо матери, изученное руками, перестает быть тенью. Младенец множество раз хватался за нос, дотрагивался до странного глаза, который то блестит, то снова темнеет под завесой ресниц, изучал волосы. А кто не видел, как он оттягивает губы, разглядывает зубы, заглядывает в рот, внимательный, серьезный, с морщинкой на лбу. Правда, ему мешает в этом пустая болтовня, поцелуи, шутки-то, что мы называем "развлекать" ребенка. Но развлекаемся мы, а он-изучает. В ходе исследований для него уже появились вещи установленные, сомнительные и загадочные.
29.
Слух. Шум улицы за оконными рамами, далекие отголоски, тиканье часов, разговоры и стуки, шепот и слова, обращенные прямо к ребенку,-создают хаос раздражении, который ребенок должен классифицировать и понять.
Сюда следует добавить звуки, которые издает сам новорожденный,– крик, лепет, бормотанье. Прежде чем он поймет, что это он сам, а не кто-то иной, невидимый лепечет и кричит, пройдет немало времени. Когда он лежит и говорит сам себе: абб, аба, ада,-он слушает и испытывает ощущения, которые познает, двигая губами, языком, гортанью. Не зная себя, он констатирует лишь произвольность создания таких звуков.
Когда я обращаюсь к младенцу на его собственном языке: аба, абб, ада,он удивленно приглядывается ко мне, непонятному существу, издающему хорошо знакомые ему звуки.
Если бы мы вникли в суть сознания новорожденного, то нашли бы в нем гораздо больше, чем думаем, только не то и не так, как нам представляется. Бедный малыш, бедная голодненькая кроха, хочет пи-пи, хочет ням-ням. Младенец прекрасно все понимает, он ждет, когда кормилица расстегнет лифчик, завяжет косынку, проявляет нетерпение, когда ожидаемые им ощущения запаздывают. И все же всю эту длинную тираду мать произнесла для себя, не для ребенка. Он
скорей усвоил бы те звуки, какими хозяйка подзывает домашнюю птицу:
цып-цып-пып.
Младенец мыслит ожиданием приятных впечатлений и страхом перед неприятными. О том, что он мыслит не только образами, но и звуками, можно судить хотя бы по выразительности его крика: крик предвещает несчастье, или:
крик автоматически приводит в действие аппарат, выражающий недовольство. Присмотритесь внимательно к младенцу, когда он слушает чужой плач.
30,
Младенец упорно стремится к овладению внешним миром: он жаждет победить окружающие его злые враждебные силы, поставить себе на службу добрых духов-защитников. У младенца есть два заклятья, которыми он пользуется, пока не освоит третьего, чудесное орудие воли: собственные руки. Это-крик и сосание.
Сначала новорожденный кричит, потому что ему что-то докучает, но очень скоро он приучается кричать, чтобы ему ничто не докучало. Оставленный один, он плачет, но успокаивается, заслышав шаги матери, хочет есть-плачет, но перестает плакать, завидев приготовления к кормлению.
Он распоряжается в объеме имеющихся у него знаний (как их мало!) и находящихся в его распоряжении средств (как они ничтожны!). Он совершает ошибки, обобщая отдельные явления и связывая два следующих один за другим факта как причину и следствие (post hoc, propter hoc).
Интерес и симпатия, которые он адресует своим пинеткам,-не в том ли их исток, что пинеткам он приписывает свое умение ходить? И потому же пальтишко становится тем чудесным ковром из сказки, который переносит его в мир чудес-на прогулку.
У меня есть право выдвигать подобные предположения. Если историк литературы имеет право домысливать, что хотел сказать Шекспир, создавая Гамлета, педагог обладает правом выдвигать, пусть даже и ошибочные предположения, которые, за недостатком иных, дают ему какие-то практические выводы.
Итак: в комнате душно. У новорожденного сухие губы, слюна густая, и ее мало, он капризничает. Молоко-это еда, а если он хочет пить, ему надо дать воды. Но он "не хочет пить": вертит головой, выбивает из рук ложку. Пить-то он на самом деле хочет, только еще не умеет. Чувствуя на губах вожделенный напиток, вертит головой, ищет сосок. Левой рукой я фиксирую его голову, прикладываю ложку к верхней губе. Он не пьет, а сосет воду, сосет с жадностью. Выпил пять ложек и спокойно засыпает. Если, давая ему напиться с ложки, я пару раз окажусь неловким, он захлебнется, испытает неприятное ощущение. Вот тогда он и в самом деле не захочет пить с ложки.
Второй пример.
Младенец становится капризным, недовольным, успокаивается у груди, во время пеленания, ванны, когда меняют постельное белье. Этого малыша мучает зудящая сыпь. Мне говорят, что сыпи нет. Наверняка будет. И через два месяца она появляется.
Третий пример.
Новорожденный сосет свои руки, когда ему не по себе: всякие неприятные ощущения, в том числе и нервозность нетерпеливого ожидания, он жаждет снять благотворным, хорошо знакомым ему сосанием. Сосет кулачок, когда голоден или хочет пить, когда перекормленный, ощущает неприятный вкус во рту, когда чувствует боль, когда перегрелся, когда чешется тело или десны. Откуда это повелось, что доктор обещает скорые зубы, а младенец испытывает неприятные ощущения в челюсти или деснах, только зубы в течение многих недель не показываются? Может быть, пробивающийся зуб раздражает мелкие отростки нерва, еще находясь в кости? Добавлю, что теленок, пока у него не вырастут рога, испытывает аналогичные страдания.
Схема такова: инстинкт сосания-сосание, чтобы избавиться от боли; сосание как наслаждение или порок.
31.
Повторяю: основным лейтмотивом, содержанием психической жизни ребенка является стремление овладеть неведомыми стихиями, тайной окружающего мира, откуда плывет к нему доброе и злое. Желая овладеть, он стремится познать.
Повторяю: хорошее самочувствие облегчает ему объективные исследования, все неприятные ощущения, исходящие из глубины его организма, то есть в первую очередь боль, затуманивают ясность сознания. Чтобы убедиться в этом, нужно приглядеться к нему в здравии, недомогании и болезни.
Испытывая боль, новорожденный .не только кричит, но и слышит крик, чувствует его в горле, ощущает сквозь смеженные ресницы в неясных зыбких очертаниях. Все это сильно, враждебно, страшно, непонятно. Ему надо как следует запомнить эти мгновения, бояться их, и, не зная еще себя, он связывает их со случайными образами. Здесь, вероятно, коренится множество необъяснимых симпатий, антипатий, страхов и странностей новорожденного.
Исследование развития интеллекта новорожденного-дело невероятно
трудное, потому что он то и дело познает и снова забывает, в этом развитии множество периодов достижений, затишья и регресса. И вероятно, неустойчивость его самочувствия играет в этом важную, может, даже определяющую роль.
Новорожденный изучает свои руки. Вытягивает их, водит ими вправо и влево, удаляет от глаз, приближает к глазам, растопыривает пальцы, стискивает кулачки, разговаривает с ними и ждет ответа, правой рукой хватает левую и тянет ее, берет погремушку и смотрит на странно изменившиеся очертания руки, перекладывает ее из одной руки в другую, изучает губами, тотчас же вынимает и снова смотрит– медленно, внимательно. Бросает погремушку, тянет за пуговицу одеяла, вникает в причину ее сопротивления. Он не забавляется, раскройте же, черт подери, глаза, и вы заметите в нем усилие воли-он хочет понять. Это ученый в лаборатории, который вглядывается в чрезвычайно важную задачу, пока что не поддающуюся его разумению.
Новорожденный навязывает свою Юлю в крике. Позднее он начнет делать это мимикой лица и рук, наконец-речью.
32. Раннее утро, часов, скажем, пять.
Он проснулся, улыбается, лопочет, водит руками, садится, встает. А мать хочет поспать еще.
Конфликт двух желаний, двух потребностей, двух столкнувшихся эгоизмов-третий этап одного процесса:
мать страдает, а ребенок входит в жизнь, матери надо отдохнуть после родов–ребенок хочет есть, мать хочет спать-ребенок жаждет бодрствовать. Этих минут будет еще очень-очень много. Это не забава, а работа, имей же мужество признаться себе в собственных чувствах и, отдавая его в руки платной няньки, признайся себе:
"не хочу", даже если врач сказал тебе, что ты не можешь, он всегда ведь скажет то, что тебе выгодно и удобно.
Может случиться и так: мать отдает ребенку свой сон, но взамен
требует платы-ласкает, целует, прижимает к себе теплое, розовое, шелковистое тельце. Имей в виду: это сомнительный акт экзальтированной чувственности, скрытый и маскируемый любовью материнского тела-не сердца. И если ребенок будет охотно обниматься, прижиматься к тебе, разрумянившись от сотни поцелуев, с блестящими от радости глазами, знай, что твой эротизм нашел в нем отклик. Так что же, отказаться от поцелуев? Я не могу этого требовать, признавая поцелуй в разумных дозах существенным воспитательным фактором. Поцелуй успокаивает боль, смягчает резкие слова напоминания, пробуждает раскаяние, награждает за усилие, он символ любви, как крест-символ веры, и действует так же. Повторяю:
он есть символ, а не "должен быть" им. А впрочем, если эта странная жажда прижимать ребенка к себе, тискать его, гладить, вбирать в себя не кажется тебе сомнительной, поступай как знаешь. Я ничего не запрещаю, ничего не приказываю.
33.
Когда я смотрю, как грудной ребенок открывает и закрывает коробочку, кладет и вынимает камушек, трясет ею и слушает; как годовалый на неверных ногах толкает стул, пригибаясь под его тяжестью; как двухлетний, которому говорят, что корова-это "му-у", добавляет: "Ада-му-у", а Ада-имя собаки,-он делает закономернейшие ошибки, которые нужно записывать и публиковать;
когда в имуществе школьника я обнаруживаю гвозди, шнурки, лоскутки, стеклышки, которые могут "пригодиться" для сотни дел; когда он соревнуется с друзьями, кто дальше прыгнет. возится в своем уголке, мастерит что-то, организует общую игру; спрашивает: "А когда я думаю о дереве, у меня что, в голове малюсенькое деревне?";
дает нищему не два гроша, ради хорошей отметки, а все свое богатство двадцать шесть, потому что он такой старый и бедный и скоро умрет:
когда подросток слюнит чуб, чтоб не топорщился, потому что должна
прийти подружка сестры; когда девочка пишет мне в письме, что мир-подлый, а люди-звери, не объясняв почему; когда юноша гордо изрекает свою крамольную, а по существу такую банальную, давно прокисшую мысль, я мысленно целую этих детей, с нежностью вопрошая их: кто вы, чудесная тайна, что вы несете? чем могу я вам помочь? Тянусь к ним всем своим существом, как астроном тянется к далекой звезде, которая была, есть и будет. В этом тяготении экстаз ученого смягчен смиренной молитвой, но не откроется его волшебство тому, кто в поисках свободы потерял в житейской суете Бога.
34.
Ребенок еще не говорит. Когда же он заговорит? Действительно, речь-показатель развития ребенка, но не единственный и не самый главный. Нетерпеливое ожидание первой фразы-доказательство незрелости родителей как воспитателей.
Когда новорожденный в ванночке вздрагивает и машет руками, теряя
равновесие, он говорит: "Боюсь",– и необыкновенно интересно это движение страха у существа, столь далекого от понимания опасности. Когда ты даешь ему грудь, а он не берет, он говорит: "Не хочу". Вот он протягивает руку к приглянувшемуся предмету:
"Дай". Губками, искривленными в плаче, защитным движением руки он говорит незнакомому: "Я тебе не верю",– а иной раз спрашивает мать: "Можно ему верить?"
Что есть внимательный взгляд ребенка, как не вопрос "что это?". Вот он тянется к чему-то, с большим трудом достает, глубоко вздыхает, и этим вздохом, вздохом облегчения, говорит:
"Наконец-то". Попробуй отобрать у него добытое-десятком оттенков он скажет: "Не отдам". Вот он поднимает голову, садится, встает: "Я работаю". И что есть улыбка глаз и губ, как не возглас "о, как хорошо жить на свете!".
Он говорит мимикой, языком образов и чувственных воспоминаний.
