Текст книги "Если бы Бах вел дневник"

Автор книги: Янош Хаммершлаг

Прощание с Арнштадтом

Себастьян покидает Арнштадт и поступает на должность органиста церкви св. Блазиуса в Мюленхаузене (Тюрингия).

1707

«Акт от 27 мая 1707 года

(Сообщение церковной общине; о деле доложил господин старший консул доктор Конрад Меккбах.)

… Следует напомнить присутствующим, что господин Иоганн Георг Ален умер, и место органиста в церкви св. Блазиуса стало вакантным; представляется необходимым позаботиться о его заполнении, в связи с чем господин Меккбах спрашивает членов общины,

I.

не стоило ли бы прежде всего подумать об арнштадтском Н. Пахе (И. С. Бах), который совсем недавно, на пасху, играл перед ними пробу?

Заключение: нужно стремиться к тому, чтобы договориться с ним как можно дешевле.

Упомянутого с этой целью нужно вызвать сюда».

15 июня Бах получил декрет о своем назначении, согласно которому ему было положено жалование:

«85 гульденов деньгами и обычная плата натурой, а именно:

3 меры пшеницы,

2 сажени дров, причем 1 сажень буковых, 1 сажень дубовых,

6 раз по 60 вязанок хвороста с доставкой на дом, вместо обещанной пахотной земли, относительно чего, в соответствии с устным соглашением, нужно составить документ согласно распоряжения нашей канцелярии».

«Акт от 29 июня 1707 года

К нам явился господин Иоганн Себастьян Бах, органист Новой церкви, и заявил, что его пригласили органистом в Мюленхаузен и что он принял эту должность. Покорно поблагодарив муниципалитет за предоставление ему до сих пор работы, он попросил об увольнении. Ключ от органа он вернет муниципалитету, от которого получил его».

Переезд Баха в Мюленхаузен и первый брак

1707

17 октября в дорнхеймской церкви состоялось бракосочетание Баха с его двоюродной сестрой Марией Барбарой Бах. Жена Баха была внучкой Генриха Баха и дочерью маэстро Михаэля Баха. Это была та самая двоюродная сестра Баха, которую он провожал домой в тот раз, когда произошла неприятная встреча со «свинячьим фаготистом». Она же была та «посторонняя девица», появление которой в хоре так возмутило строгих арнштадтских муниципальных советников.

Дорнхеймская церковная книга следующим образом свидетельствует о бракосочетании: «17 октября 1707 года достопочтенный господин Иоганн Себастьян Бах, холостой, органист церкви св. Блазиуса в Мюленхаузене, законный сын умершего в Эйзенахе достойного уважения известного муниципального органиста и музыканта Амброзия Баха, и достойная девица Мария Барбара Бах, законная младшая дочь блаженной памяти геренского муниципального органиста Иоганна Михаэля Баха, весьма достойного всякого почитания и ставшего известным своим искусством, вступили в брак с соглашения нашего милости вого повелителя, объявив об этом должным образом в Арнштадте».

Недавно по счастливой случайности в Эйзенахе была найдена партитура великолепного свадебного кводлибета, которую Бах сам обработал с величайшей тщательностью в период между 18 сентября и 17 октября. Это произведение Бах исполнил по случаю своего мальчишника в доме своей сестры Саломе Виганд, вышедшей замуж в Эрфурте. К сожалению, начало и конец произведения не сохранились. По всей вероятности, маэстро «повинен» и в том, что текст произведения написан в весьма шутливом тоне:

КВАШНЯ. КВОДЛИБЕТ

 
Что это за огромные замки
Плывут там по морю?
Чем ближе, тем больше они становятся
В моих глазах.
Кто хочет в Индию,
Пожалуйте на мой корабль.
Правда, я не моряк.
Мне не нужны ни мачта, ни парус,
Сижу в моей квашне,
Ничего мне больше не надо.
…………………………
Был бы я португальский король,
Не было бы мне дела до того,
Что кто-то другой перевернулся
Вместе с квашней в ручей… и т. д.
 

Можно представить себе, как наш мастер, будучи женихом, плывет в квашне, как в лодке, по ручью, а многоголосый хор со всех сторон задорно кричит ему: «квашня! квашня!», в то время, как он поет нежную лирическую арию: «О, вы думы, зачем вы терзаете мою душу»; затем в партитуре, после кляксы, встречается все больше и больше фальшивых созвучий. Отклик фуги также сбивается на неправильный путь: «Эх, до чего же хороша эта фуга!» Текст заканчивается гармоничным аккордом:

 
Все, кто голоден,
Приходите на жаркое!
 

(В последнее время возникло предположение, что это произведение готовилось к свадьбе не Баха, а его бывшего одноклассника по арнштадтской гимназии. Однако аргументация Хаммершлага, опирающаяся, кроме совпадения даты, главным образом на текст и находящуюся в нем игру слов «Бах-Бакктрог», кажется нам столь убедительной, что мы считаем необходимым сообщить ее читателю, несмотря на имеющиеся противоположные воззрения. – Прим. ред.)

1708

За свадьбой последовал год оживленной деятельности. По случаю празднования выборов в муниципалитет Бах написал торжественную кантату, начинающуюся словами: «Бог – мой король…». Рукопись ее написана с особой тщательностью. Перед партитурой, как и у всех последующих произведений Баха, стоит скромная просьба: «Jesu Juva»!» (Иисус, помоги!) В заключительную виньетку вплетена надпись на итальянском языке: «de l'anno 1708. da Gio: Bast: Bach Org: Molhugino»

(1708 год, мюленхаузенский органист И. С. Бах.)

4 февраля кантата была торжественно исполнена в Мариенкирхе. По-видимому, она имела исключительный успех, так как было решено издать ее партитуру. Это единственная кантата Баха, которая была опубликована еще при жизни композитора.

Возвращение в Веймар

Из «Некролога» мы узнаем, что «однако городу Мюленхаузену не было суждено долго называть его своим».

«Без неприятностей все-таки не обошлось», – пишет Бах в прошении об увольнении. – «Как будто по воле бога в судьбе моей произошло неожиданное изменение, и мое материальное существование стало вдруг обеспеченным; я могу добиваться, своей конечной цели – не досаждая другим, творить настоящую, хорошую церковную музыку…».

«…следующая его поездка в Веймар в 1708 году и представившаяся там возможность быть выслушанным тогдашним герцогом имели своим последствием то, что ему предложили должность камерного и придворного органиста в Веймаре, на что он немедленно согласился. Расположение милостивого властителя, которое он заслужил своей игрой, побудило его сделать все для большего усовершенствования своего искусства в игре на органе. По сути дела, большинство своих произведений для органа он написал здесь».

На этот раз Бах поступил на службу к правящему герцогу. В вилгельмсбургской крепостной часовне в его распоряжении находился превосходный инструмент, орган Компениуса. На этом органе, стоящем на третьем, верхнем, этаже высокой часовни с резкими линиями, лишенной всякого стиля в архитектурном отношении, Бах создал и впервые сыграл свои такие шедевры, как Токкаты в C-dur, F-dur и d-moll и Прелюдии и фуги в a-moll, D-dur и g-moll. «Исторические известия из знаменитой веймарской резиденции курфюрста» считают этот орган неповторимым в своем роде музыкальным инструментом. Замок, часовня и орган в 1774 году сгорели дотла. В Веймаре насчитывалось тогда пять тысяч жителей. Уже во времена Баха этот город был таким, как писал о нем позже Гёте:

 
О, Веймар, имя твое особенно славно тем,
Что ты велик, как Малый Вифлеем.
 

Гердер упоминает о Веймаре как о «переходном явлении между курфюрстской резиденцией и деревней».

1713

Бах получает лестное предложение из Галле стать преемником знаменитого Вильгелма Захау в должности органиста в церкви Богоматери. В истории музыки Захау известен как учитель Генделя. Бах, однако, отклонил это предложение.

1714

8 марта рождается наиболее известный из детей Баха, Карл Филипп Эммануил.

Бах совершает поездку в Кассель, где успешно демонстрирует свое искусство игры на органе перед наследником трона Фридрихом, будущим королем Швеции. Дивное виртуозное соло на педали «повергло наследного принца в такое изумление и восхищение, что он снял с пальца кольцо с драгоценным камнем и подарил его музыканту. Ноги органиста, как птицы, метались с одного клавиша педали на другой, и в ушах слушателей раздавались тяжелые, гулкие, как раскаты грома, звуки. И если он заслужил такой подарок только за ловкость своих ног, что же пожаловал бы ему принц, если бы он призвал на помощь ногам еще и руки» Так рассказывает об этом событии восторженный почитатель Баха, ректор Константин Беллерман.

Сентябрь. Бах предпринимает поездку в Дрезден. Здесь разыгралось знаменитое состязание между Бахом и французским клавесинистом Маршаном. Магистр Иоганн Абрахам Бирнбаум так рассказывает об этом событии: «Я могу назвать имя того большого мастера, который в свое время считался лучшим клавесинистом и органистом во всей Франции и против которого господин придворный композитор совсем недавно успешно отстоял честь немцев и свою собственную. Этот маэстро – монсиньор Маршан, – который, находясь в Дрездене, когда там случайно был и господин придворный композитор, по инициативе и указанию некоторых высокопоставленных придворных особ послал ему любезное письмо с предложением по-меряться с ним силами в игре на клавире и, в соответствии со своим предложением, обещал явиться на состязание. Наступил час, когда два великих виртуоза должны были померяться силами. Господин придворный композитор вместе с судьями, которые должны были решить вопрос о победе, с беспокойством ожидал своего противника, но напрасно, В конце концов выяснилось, что мон-синъор Маршан еще ранним утром на скором почтовом дилижансе покинул Дрезден. Несомненно, знаменитый француз не осмелился, сознавая свою слабость, подвергнуться могучему нападению своего опытного и смелого противника. Иначе зачем бы ему было столь неожиданно спасаться бегством».

Несомненно, Маршан был также и значительным композитором. Однако известный теоретик Якоб Адлунг так отзывается о его сюитах: «Они нравились мне только один раз» (когда их играл Бах). Уже в то время об игре Баха создавались настоящие легенды. О нем рассказывали, что он охотно ходил играть на органе в деревенские церкви, скрывая в таких случаях свое имя. Однажды какой-то органист, услышав его игру, с ужасом и изумлением воскликнул: «Это не может быть никто иной, кроме Баха, или это сам дьявол!»

Во всей стране Баха считали исключительным знатоком органа. Он играл на органах высшего класса – Шерева, Шниттгера, Компениуса и Зильбермана и хорошо знал все эти типы инструментов. До нас частично дошли письменные заключения Баха об органах, данные им как экспертом, а его взгляды на постройку органа известны нам от его ученика Агриколы. Из органных регистров он особенно предпочитал амбушюры; любил он также систему колокольчиков на органе.

«Он с похвалой вспоминал о шестнадцати языковых регистрах органа гамбургской церкви св. Катарины, которые старый Рейнкен держал в образцовом порядке».

Сам Бах на все восторженные похвалы обычно скромно отвечал: «В этом нет совершенно ничего удивительного. Нужно только стараться всегда вовремя ударять по нужной клавише, и тогда инструмент сам по себе играет».

«Он при помощи одних только ног мог разыгрывать такие пьесы, которые другим органистам, довольно умелым, не под силу было сыграть всеми пятью пальцами».

«Какими неожиданными, новыми, выразительными и прекрасными были мысли, рождавшиеся в нем во время импровизации; и как совершенно он мог передавать их!» – «Я скажу только, – пишет Якоб Адлунг в своей книге «Введение в музыковедение», – что правы те, которые, слышав многих музыкантов, в один голос твердят, что Бах на свете был только один; я добавлю к этому разве только то, что мало кому были по ноге сапоги Баха».

1716

В этом году Маттесон писал о Бахе: «Я слышал некоторые произведения известного органиста Себастьяна Баха – церковную музыку и произведения для упражнения. Они написаны так хорошо, что следует высоко ценить их автора».

Примерно к этому же времени мы можем отнести возникновение одного из самых прекрасных произведений Баха для органа Пассакалии в c-moll.

Это произведение с его могучим, рвущимся вверх пафосом, стоит как колосс, не имея себе равных в масштабе целых веков, так как беспримерна та неисчерпаемая творческая сила, которая в тот момент, когда кажется, что произведение достигло своей высшей точки и звучат заключительные аккорды величественной коды, способна вознестись на еще более высокую вершину еще более величественной двухголосой фуги.

В двухголосой фуге Бах выводит новый по сравнению с темой мотив. Двойственность сил, соревнующихся между собой в огромном напряжении, в конце концов, сливается в еще более совершенное единство, и полнота раскрывающейся жизни возвращается обратно к самой себе, как убегающая линия постепенно смыкающегося круга.

1717

Положение Баха в Веймаре, как видно, становится неустойчивым. Он оказывается втянутым в семейный спор между правящим герцогом и его племянником, Эрнстом Августом. Под страхом наказания членам герцогского оркестра запрещается играть в «Красном замке». Поэтому Бах, который охотно посещал музыкальный кружок молодого герцога Эрнста Августа (сына его прежнего хозяина), с удовольствием принимает предложение шурина этого последнего, герцога Анхальт-Кётена Леопольда, занять должность придворного капельмейстера в его резиденции. Однако герцог Вильгельм Эрнст был очень недоволен прошением Баха об отставке и отказался отпустить его.

«6 ноября концертмейстер и придворный органист Бах был арестован в судебно-полицейском управлении, потому что он упрямо настаивал на увольнении; в конце концов 2 декабря в соответствии с его поведением его объявили опальным, освободили от должности и отпустили на свободу».

Бах в Кетене

«К обязанностям своим он приступил без опоздания и исполнял их, к величайшему удовлетворению милостивого герцога, в течение почти шести лет».

Со времени смерти Баха много раз вновь и вновь вставал вопрос, каковы были отношения между Бахом и Генделем и каково было их мнение друг о друге. К сожалению, мы имеем довольно мало сведений об этом. Мы знаем только, что они весьма ценили друг друга. Но вследствие странной игры случайностей они никогда так и не встретились лично.

1718

Форкель пишет: «При первом посещении (Генделем Галле) Бах был еще в Кётене, в 4 милях от Галле. Едва он узнал о приезде Генделя, как поспешил с визитом к нему, но как раз в этот дет, Гендель уже выехал из города».

Спитта добавляет:

«Некоторые сделали из этого различные неблагоприятные для Генделя выводы. Мы не имеем никаких заслуживающих внимания оснований предполагать, что он хотел избежать встречи с Бахом, который всегда легко сходился с людьми. Нигде нельзя найти подтверждений тому, будто бы Гендель намеренно уехал в тот день, когда прибыл Бах, чтобы избежать встречи с ним. С другой стороны, нельзя не признать, что Бах поехал к Генделю лишь тогда, когда подвернулся для этого удобный случай. Иначе, учитывая, что Гендель приехал в Германию еще в марте, Бах, наверное, нашел бы возможность встретиться с ним раньше».

Терри считает, что граф Флеминг, бывший инициатором знаменитой несостоявшейся встречи Маршана и Баха, хотел устроить такое же состязание между Бахом и Генделем.

1719

6 октября Флеминг пишет: «Я сделал все, чтобы вступить с ним (т. е. с Генделем) в контакт, и полагал, что сумею с помощью необходимой любезности расположить его к себе, однако, мне ничего не удалось добиться. То он был в отъезде, то плохо себя чувствовал; одним словом, встретиться с ним было невозможно. Il est un реи fou a ce qu'il me semble. (Мне кажется, что он не совсем нормален.)»

Гендель остановился в Галле, чтобы повидаться со своей старухой-матерью. Кётен находится недалеко от Галле, «однако Гендель ни тогда, ни позже не проявил ни малейшего желания встретиться с единственным равным ему „современником“, – говорил Терри.

Бранденбургский концерт F-dur

Хотя Бах, как лютеранин, не мог занимать в кальвинистском Кётене церковной должности, шесть лет, проведенные им в этом городе, были одним из наиболее плодотворных и счастливых периодов его жизни. Герцог Леопольд ясно сознавал все величие гения Баха и обращался с ним, как с другом. Большая часть камерной, фортепьянной и органной музыки Баха была создана именно в этот период.

Мы упомянем здесь о наиболее значительных произведениях.

Для струнных музыкальных инструментов: три великолепные сонаты для гамбы в сопровождении клавира. Обычно предполагают, что возникновением этих сонат мы обязаны выдающемуся гамбисту Христиану Фердинанду Абелю, который с 1720 по 1737 год был членом кётенского оркестра. Более вероятно, однако, то предположение, согласно которому Бах создал их для развлечения своего хозяина. Князь Леопольд играл не только на клавире и скрипке, но и на гамбе; он всегда лично участвовал в музыкальных вечерах, устраиваемых в его замке.

Далее: шесть сюит для виолончели соло, три сонаты для скрипки и три сюиты для скрипки соло. Последняя часть второй сюиты d-moll, знаменитая Чакона, до сих пор является пробным камнем для скрипачей-виртуозов.

Для клавира: инвенции и симфонии, Хорошо темперированный клавир (первая серия) и так называемые Французские сюиты.

Однако, эта идиллия закончилась для Баха печально и неожиданно, когда в

1720

году, в начале июля неожиданно умерла жена Баха, Мария Барбара, в то время, как сам Бах вместе с князем находился в Карлсбаде. Бах решил как можно скорее покинуть этот город, который постоянно напоминал бы ему о его потере, и поселиться в другом месте, где он смог бы продолжать свою творческую деятельность. Но самой неотложной его заботой было приведение в порядок осиротевшего дома.

1721

«3 декабря 1721 года, – читаем мы в церковной книге замка, – вдовец господин Иоганн Себастьян Бах, княжеский капельмейстер, и девица Анна Магдалина, младшая дочь Иоганна Каспара Вюлъскена, придворного и войскового трубача его высочества князя Саксонского и Вейссенфелъского, по княжескому приказу обвенчались в нашей церкви».

Вторая жена также была из рода, ведущего свое происхождение из Тюрингии. Ее дед был муниципальным музыкантом в Шверштедте, мать – дочерью органиста Либе. У нее было красивое сопрано, и она получила образование как певица. Анна Магдалина родилась 22 сентября 1701 года в Цейтце, следовательно, ей было двадцать лет, когда она вступила в брак с Себастьяном. Она состояла тогда на службе в качестве певицы у Анхальт-Цербстского князя. Выйдя замуж, она стала певицей при кётенском дворе и получала там за свой труд плату вдвое меньшую, чем ее муж. Бах посвятил ей «Нотную тетрадь», которую составил спустя четыре года после их свадьбы. Однако, возникновение следующих шутливых стихов нужно отнести к тому времени, когда Бах был только помолвлен с ней:

 
Ваш слуга, девушка-невеста,
Желаю счастья в радостный день!
Кто видит Вас в венце,
И в прекрасном подвенечном платье,
У того сердце смеется от радости.
При виде Вас
Не чудо, что я улыбаюсь от счастья,
И грудь переполняется радостью.
Купидон, проказливый мальчишка,
Никого не оставляет в покое.
Дом хорош только тогда, когда в нем есть камень и известняк,
А дыра хороша тогда, когда ее сверлят;
И если строят всего лишь курятник,
Все же нужны дерево и гвоздь,
Крестьянин молотит пшеницу
Большими и малыми цепами.
 

Таков был текст второго свадебного кводлибета Баха.

Форма свадебного кводлибета была стереотипной. Телеманн, например, во время работы во франкфуртской музыкальной коллегии, написал двадцать кводлибетов, причем стихи к ним были тоже его собственного сочинения; однако, по его словам, «среди них есть много таких, которые я теперь уже вряд ли ваялся бы описать по причине их слишком большой вольности и чрезмерно „соленых“ намеков».

Игривая приветственная строфа в адрес «девственной невесты» также была традиционным обычаем в то время. Грубоватые намеки соответствовали вкусу эпохи, однако, нужно отметить, что они были не чужды и вкусу нашего маэстро. Это видно и из того, что даже четыре года спустя он включил эти вирши в «Нотную тетрадь Анны Магдалины Бах».

В то же время в этой составленной для жены «Нотной тетради» Бах проявляет себя как нежный, глубоко чувствующий лирический композитор. Наиболее задушевным выражением гармонии, царившей в отношениях этой молодой супружеской пары, является следующая красивая песня:

 
Если ты рядом, я с радостью
Встречу смерть в вечный покой.
Как счастлив был бы я, если при кончине
Твои прекрасные руки
Закрыли б мои верные глаза.
 

Представление об атмосфере спокойно-рассудительных будней Баха дает песенка, написанная композитором о его трубке.

 
Всегда, когда я раскуриваю мою трубку,
Набитую хорошим табаком,
Для удовольствия и препровождения времени,
Она вызывает во мне грустные представления
И указывает мне,
Что я в сущности схож со своей трубкой!
 

 
Она сделана из той глины и земли,
Из которой происхожу я сам
И в которую я когда-либо опять превращусь.
Трубка упадет и разобьется,
В руке моей останется только разбитый черепок:
Такова и моя судьба.
 

 
Сколь часто при курении,
Разминая пальцем горящий табак в моей трубке
И обжигаясь, я думаю
О, если уголь причиняет такую боль,
То как же жарко будет в аду!
 

Остается спорным вопрос, является ли тонко написанная в итальянском стиле бельканто любовная песня, начинающаяся словами «Подари мне твое сердце», с надписью «Ария ди Джиованни», оригинальной композицией Баха и следует ли имя Джиованни понимать, как обычную в пасторальном жанре итальянизированную вариацию немецкого имени Иоганн?

Оригинальный характер Баха чувствуется в мелодии, написанной им на прекрасные стихи Пауля Герхардта: «Удовлетворись и ищи покоя в Боге твоей жизни». В «Нотной тетради» эти стихи повторяются трижды, каждый раз с новой, иной мелодией. В ней звучит невзыскательная скромность и успокоительная вера в бога.

Бах был хорошим мужем и заботливым отцом семейства. Несмотря на свои скромные средства, он старался обеспечить своим многочисленным детям, число которых от двух браков возросло до двадцати, по возможности самое лучшее воспитание. В материальном отношении он не был мелочен, отличался наиблагороднейшими человеческими чувствами. Это подтверждается, в частности, одним его письмом, относящимся к периоду второго брака, написанным в эрфуртский муниципальный совет по делу о наследстве. В письме он отказывается требовать судебным путем часть наследства, причитающуюся ему и его детям:

«Как известно Вашему благородию, я и мой брат Иоганн Якоб Бах (который в настоящее время состоит на службе у шведского короля), являемся сонаследниками в деле о наследстве Леммерхирта. Так как до меня дошли слухи, что остальные господа наследники решили возбудить судебное дело по вопросу о наследстве, и так как тяжба не принесет никакой пользы ни мне, ни моему отсутствующему брату, ибо мы не намерены судебным путем оспаривать завещание Леммерхирта и полностью удовлетворены тем, что в нем оставлено нам, я от своего имени и от имени своего брата настоящим отказываюсь от всякой тяжбы; в интересах защиты своих прав воспользуюсь обычным протестом.

Покорнейший слуга Вашей милости

Иоганн Себ. Бах,

придворный капельмейстер герцога Анхальт-Кётена.

Кётен, 15 марта 1772 года».

Таким образом, Баху досталась только десятая часть наследства, что составляло около пятисот талеров.

1722 – 1723

«В это время, примерно в 1722 году, он (Бах) совершил поездку в Гамбург и там в присутствии всего муниципалитета и многих других высокопоставленных персон города в обстановке всеобщего изумления в течение двух часов играл на прекрасном органе церкви св. Катарины. С особым наслаждением слушал игру Баха старый органист церкви Иоганн Адам Рейнкен, которому в то время было уже около ста лет. Прослушав хорал, начинающийся словами "На реках вавилонских», который Бах играл по желанию присутствующих очень долго, почти в течение получаса, импровизируя и пользуясь различными методами, как это делали в старые времена знаменитые гамбургские органисты на субботних вечернях, Рейнкен сказал ему следующий комплимент:

– Я думал, что это искусство уже давно умерло, но теперь я вижу, что оно живет в Вас!

Эти слова были неожиданностью со стороны Рейнкена, тем более, что много лет назад он сам играл этот хорал так, как это делал Бах, что не было секретом для Баха, как и то, что Рейнкен всегда отличался некоторой завистливостью. После этого Рейнкен пригласил его к себе и был с ним очень любезен».