Текст книги "Моя кровь - моя любовь (СИ)"

Автор книги: Яника Виз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

–Ну, ладно. Спасибо.

–Пожалуйста. Созвонимся.

–Да, пока, – подтвердила я и закрыла крышку телефона.

Теперь я знала, где найду ответ на вопрос.

Приехав домой, я первым делом помчалась в кабинет к отцу. Я влетела в комнату, как фурия. Громко хлопнув дверью, в несколько шагов достигла полки с книгами.

–Так «С», – бормотала я,– это второй том. Первый, – я провела указательным пальцем по ряду с книгами, – вто… А второго тома не было. На его месте зияло пустое пространство. Я в недоумении уставилась на полку.

– СЧАСТЬЕ, – услышала я из другого конца комнаты и обернулась. За письменным столом сидел Кирилл, и в руках он держал нужную мне книгу, – состояние полного, высшего удовлетворения, абсолютного отсутствия желаний, идеал, осуществить который стремятся путем разумного и совместного действия. «Высшее из возможных в мире и являющееся конечной целью наших стремлений физическое благо – это счастье, при объективном условии согласия человека с законами нравственности – это достоинство быть счастливым» (Кант. Критика способности суждения), – прочитал он и поднял глаза на меня. – тебя ведь это интересовало?

Я без сил плюхнулась в рядом стоящее кресло. Похоже, я не одинока.

–Ты тоже получил послание? – догадалась я.

Кирилл молча встал, подошёл к книжной полке и вернул словарь на место.

–Да, – кивнул он и протянул мне точно такой же картонный квадратик, что был и у меня.

–Я ничего не понимаю, – пожала плечами я.

Брат сел на подлокотник моего кресла. Нет. Так не пойдёт. Это слишком опасная близость. Я встала и, подойдя к креслу напротив, облокотилась на его спинку.

–Я тоже, – поджал губы Кирилл. Было видно, что он еле сдерживает улыбку, – но жутко интересно, что хотел этим сказать отец? Зачем нужно было вручать нам две одинаковые записки?

–И самое главное, – добавила я, – что мы должны были из этого понять?

–Что там сказано? – напрягся Кирилл, вспоминая, – состояние абсолютного отсутствия желаний? Это не возможно. Человек не может жить без желаний.

–Правильно, – кивнула я, – счастье – это смерть.

«Как часто человек бывает счастлив

Лишь на пороге вечности. Она

Встает в воспоминаньях очевидцев

Последней вспышкой света перед смертью.» – процитировала я всё того же Шекспира.

–Думаешь, – помедлил мужчина, – отец это хотел нам сказать? Но в чём смысл?

–Согласие человека с законами нравственности, – пробормотала я, игнорирую вопрос.

–Что? – по его скулам заходили желваки, – это ты к чему?

–Для себя, – почти шёпотом произнесла я и попыталась выскочить из кабинета.

Но прошмыгнуть мимо брата не удалось. Он резко дёрнул меня за руку и притянул к себе. В руке что-то хрустнуло, и я ойкнула от боли.

– Прости, – прошептал он и тут же отпустил, – просто не убегай.

Я дотронулась до больной руки, но отходить не стала.

–Как прошёл день? – напряжённо спросил Кирилл.

–Нормально, спасибо за машину, – ответила я.

–Не за что. Надеюсь, тебя устраивает водитель?

Я улыбнулась:

–Да, очень. Прекрасный человек.

Кирилл улыбнулся в ответ. Боже! Ну за что мне эти муки? Я не могу равнодушно смотреть в эти прекрасные тигриные глаза. Голова начала кружиться, ноги – подкашиваться, сердце учащённо забилось. Так, теперь точно пора ретироваться. Я повернулась и пошла к двери.

–Саш! – окликнул меня мужчина, от того, как он произнёс моё имя, побежали мурашки по коже.

Ну что ещё?! Я нетерпеливо посмотрела на него.

–В пятницу вечером ты свободна?

Нет! Пронеслось в голове. Я для тебя всегда занята.

Мысли лихорадочно кружились в голове, вспоминая о планах на пятницу. Однако ничего не находилось. Я была абсолютно свободна.

–Нет, – покачала я головой, – хотела к маме съездить.

Отлично! А я молодец! Быстро выкрутилась!

–Придётся отложить, – пожал плечами Кирилл, – в пятницу у нас открытие нового ресторана, и мы все туда идём.

–Не идти, конечно же, нельзя! – зло бросила я. Ненавижу подобные мероприятия. А, представив, что придётся целый вечер провести с Кириллом и его матерью, при этом сладко всем улыбаясь… Меня передёрнуло.

Кирилл подошел ко мне и обнял за талию. SOS! Сердце помчалось в бешеном ритме. Только бы не покраснеть!

–Не бойся, – нагнулся он над моим ухом, – я буду с тобой.

–Ага,– буркнула я.

Этого-то я и боюсь, пронеслось в мыслях, и я, вырвавшись из объятий, наконец-то выскочила за дверь.

8

Я заметила, что время перед неприятными событиями мчится со скоростью света. Вот и настал мой смертный час: пришла пятница. Как назло репетиция в театре закончилась рано, и у меня была уйма свободного времени, чтобы как следует подготовиться. Что ж? В дерьмо, так с блеском!

Я открыла шкаф и достала своё новоё платье. Висит оно у меня давно, а вот повода надеть его не было. Платье было нежного кремового цвета и выгодно подчёркивало мой светло-каштановый цвет волос. Коричневая шелковая лента, высоко обхватывающая талию, и лёгкая воздушная ткань делали фигуру красивой и изящной. Волосы я стянула в тугой узел, который затем художественно растрепала, а чёлку сложила набок. Последние штрихи: пудра, тени, тушь, помада – и образ загадочной красавицы готов. Я ещё минут пятнадцать покрутилась возле зеркала, тщательно отрепетировав милую улыбку, а затем пошла вниз.

В гостиной меня уже ждали Кирилл и Марина Евгеньевна. Женщина облачилась в чёрное, глухо закрытое до самого горла платье, а волосы цвета «дикого рассвета», как называл их папа, оставила распущенными. При взгляде на меня, в её глазах отразилась зависть и восхищение. Кушайте, дорогая Марина Евгеньевна, – позлорадствовала я в мыслях, – и лучше, держитесь подальше. Вы явно теряетесь на моём фоне.

Медленно спускаясь по лестнице, я бросила взгляд на её сына и судорожно вцепилась в поручень, чтобы ненароком не споткнуться. Он был неотразим. Греческий бог Аппалон и рядом не стоял с таким красавцем. Безупречность – вот его второе имя. Мужчина был одет в чёрный деловой костюм; рубашка и тонкий галстук были такого же цвета. Его тёмные волосы отливали бронзой, а глаза сияли огоньками восхищения. Неужели оно предназначалось мне? Я ему нравлюсь?..

Не как сестра… Я остановилась на предпоследней ступеньке. На лбу моментально выступила испарина, а кровь бешеным хороводом понеслась по жилам. Почему я поняла это сейчас? Сомнений быть не может. Стоило только посмотреть в его глаза и сложить некоторые воспоминания. Братья никогда не смотрят так на сестёр. В его взгляде не было братской любви. Её никогда там не было! В голове как будто что-то взорвалось, и маленькие осколки тонкими иголками впились мне в виски. Конечно! Он никогда не смотрел на меня как на сестру. Что он чувствовал? Возможно, то же, что и я. Почему я этого не замечала? Да потому, что так было легче жить. Гораздо проще страдать одной и знать, что ты какая-то ненормальная. Но когда и он…

–Ты просто прекрасна, – Кирилл подошел ко мне и протянул руку.

Я инстинктивно отшатнулась.

–Что-то случилось? – лицо его выражало тревогу и настороженность, – ты побледнела.

Я попыталась успокоиться. Так, Саша, глубокий вдох. Вот так. Дыши и улыбайся. Быть может, ты не права, – говорило одно моё Я. Ха, конечно, – противоречило другое, – ты что, дурочка? Разве не видишь, что он смотрит на тебя, как древние люди на своего идола? Только прикажи, и он бросится к твоим ногам, отвешивать покорные поклоны.

Я спустилась с лестницы, так и не взяв его за руку. Кирилл недоумённо на меня посмотрел. Да, я бы тоже удивилась, если бы от меня ни с того ни с сего начали шарахаться.

Всю дорогу до нового ресторана мы ехали молча. Кирилл сидел за рулём, его мать – рядом с водительским креслом, я же устроилась сзади. Из головы не выходили мрачные мысли. Нет. Мне совершенно не доставляло радости моё открытие. Да, ещё брат постоянно смотрел на меня в зеркало заднего вида. Вдруг меня обдало холодным потом. А что, если и он догадался? Что ему мешало? Я, конечно, хорошая актриса, не отрицаю, но рядом с ним я полностью теряю самоконтроль. Всё в нём привлекает меня: тело, лицо, улыбка, глаза, голос, волосы, даже запах!

Я прикусила губу и покачала головой, разозлившись собственным мыслям. Зачем мучить себя? Если бы была хоть малейшая надежда! Но её нет! Сердце болезненно сжалось, а к горлу подступил комок. Папа, что же ты наделал? Я бы сейчас была далеко от него. Он бы не смог мучить меня своим присутствием. Не смог бы мучить своим дурацким желанием держать меня поближе к себе. Он что, мазохист? Неужели ему доставляет удовольствие видеть меня каждый день? Видит Бог, я только и мечтаю, чтобы эти два года прошли как можно быстрее. Я уеду, уеду подальше отсюда, подальше от него. Уеду на край света, если, таковой существует. Господи, самый счастливый день в моей жизни настанет, когда я избавлюсь от этой муки! Но когда я избавлюсь от этой муки? За что мне эти страдания? За что эти страдания ему?

Я снова поймала в зеркале его взгляд. Сомнений быть не может. Как же я раньше не замечала? Где были мои глаза? Он любит меня. Но кому от этого легче?

Всё сложно. Всё очень сложно. Непреодолимо сложно.

9

«Мы теперь уходим понемногу

В ту страну, где тишь и благодать.

Может быть, и скоро мне в дорогу

Бренные пожитки собирать».

С. Есенин

Новый ресторан удивил меня своей роскошью. Всё было организованно на высшем уровне. Огромное количество гостей и такое же количество внимания с их стороны отвлекли меня от дурных мыслей. Приходилось всем улыбаться и поддерживать беседу. Мужчины бросали на меня заинтересованные и восхищённые взгляды, женщины – удивлённые и завистливые. Мать Кирилла затерялась где-то среди гостей, чему я, признаться, была очень рада, а Кирилл ни на шаг не отходил от меня, бережно придерживая за талию. Меня это очень бесило, и я даже несколько раз пыталась ускользнуть от него, когда он с кем-нибудь разговаривал и терял бдительность. Но долго одной мне оставаться не удавалось: мужчина, казалось, как привидение вырастал из-под земли, и его рука снова оказывалась на моей талии.

–Ну, Кирилл, ты просто лев-собственник, – улыбнулась приятная женщина, жена какого-то партнёра по бизнесу, – никогда не скажешь, что это милое создание – твоя сестра. Скорее, так обращаются с любимой женщиной.

Кирилл улыбнулся, но улыбка получилась какая-то неестественная:

–С любимой сестрой, – ответил он, а его пальцы ещё крепче впились в мою кожу.

Дело плохо, – подумала я, – раз уже посторонние замечают что-то неладное.

–Извините, – пробормотала я и, вырвавшись из цепких объятий, направилась в сторону дамской комнаты.

Я набрала в лёгкие побольше воздуха и с наслаждением выдохнула. Всё. Я больше не могу находиться с ним на такой близости. Я подошла к раковине и открыла холодную воду. Струя бешено вылетела из крана, разбиваясь мелкими каплями о дно раковины. Я смотрела на фонтан брызг, мечтая забраться под душ и смыть с себя его запах, которым успела пропитаться кожа. Я вспомнила крепкие объятья, в которых только что находилась. В животе образовался тугой узел, и меня затошнило от боли. Я не могу. Не могу терпеть эти муки. Человеку позволяет жить надежда, а если этой надежды нет? Её и не может быть! Из глаз потоком вырвались слёзы. Я быстро закрыла кран и спряталась в кабинку. Вдруг кто зайдёт. Слёзы нестихая текли по щекам, безжалостно смывая макияж. Да, уж! Жалкое, наверное зрелище я представляю. Сижу на унитазе в дорогом ресторане и реву в три ручья! Мне стало смешно. Истерический плач смешался с таким же сумасшедшим хохотом. А я… А я и не сдерживалась.

***

«Минута: минущая: минешь!

Так мимо же, и страсть, и друг!

Да будет выброшено ныне ж –

Что завтра б – вырвано из рук».

М. Цветаева

Успокоилась я где-то через полчаса. Ещё минут пятнадцать понадобилось, чтобы привести себя в порядок, однако красные глаза всё-таки выдавали мой срыв. Надеясь, что никто не будет особо обращать внимание, я, наконец, вышла из уборной. В коридоре, прислонившись к стене, стоял брат. Он явно меня ждал. На мгновение мне захотелось убить его. Он подошёл ко мне и заглянул в глаза:

–Ты плакала?

–Смеялась до слёз, – буркнула я, и это была почти правда.

–Почему? – он с силой тряхнул меня за плечи.

–Руки убери! – приказала я. Мне надоело притворяться, – и будь добр, не прикасайся ко мне!

–Всё дело во мне? – воскликнул он, всё ещё держа меня за плечи, – Скажи! – его глаза горели диким огнём.

Я схватила его руки за запястья и сбросила их с плеч.

–Просто я хочу, чтобы ты держался от меня подальше. Так будет лучше.

Со стороны картина казалась довольно глупой: мы стоим в маленьком пространстве между залом и туалетом и пытаемся как-то объясниться. На мой взгляд, ничего кроме абсурда здесь не было.

–Лучше? Для кого?

–Для меня, – бросила я и попыталась уйти.

Стоило мне ступить несколько шагов вперёд, как Кирилл быстро обогнал меня и прижал к стене. В этот момент мне хотелось раствориться в деревянной перегородке, я вжалась в неё как могла. Я знала, что мне не спастись. Знала, что сейчас произойдёт.

Кирилл склонился надо мной, а я с силой зажмурилась.

–Открой глаза, Саша, – прошептал он.

Его лицо оказалось слишком близко. Как же он красив… слишком красив, чтобы я могла спокойно на него смотреть.

Горячие губы нежно прикоснулись к моим. Кровь прилила к щекам, а дыхание стало прерывистым. Он больше не вжимал меня в стену, наоборот, его руки, обвив мою талию, прижимали меня к груди. Мои пальцы запутались в бронзовых волосах. Я жадно вдыхала пьянящий запах его кожи.

Через несколько секунд его тело напряглось, и он резко отпрянул от меня.

–Прости, – сказал он, в голосе было столько боли и отчаяния. Кирилл отошёл к противоположной стене и с силой стукнул по ней кулаком.

Я уставилась в пол.

–Ты не виноват.

Конечно, потому что виноваты мы оба.

–Не виноват? – закричал он, – Саша, мы брат и сестра! Что нам делать? Я не могу жить без тебя! Я люблю тебя! Неужели ты не видишь?

Я молчала. Что я могла ответить? Вижу. Но кому от этого легче?

–Пожалуйста, скажи что-нибудь, – прошептал он.

–Ты чудовище, – медленно произнесла я, подняв глаза на мужчину.

Прекрасное лицо исказила гримаса боли. Да, я знала, что ему больно. Я даже знала, что он чувствует, потому что то же самое чувствовала и сама. Сердце сжалось от боли, которую я причиняла нам обоим. Но другого выхода нет и быть не может. Я быстро развернулась и вышла в зал. Миновав всех гостей, я схватила в гардеробе пальто, поймала такси и поехала домой. По проносящимся за окном зданиям, я понимала, что едем мы достаточно быстро. Однако мне казалось, что время застыло: секунды казались часами. «Ты чудовище!» – звучал в голове собственный голос. Я закрыла глаза. Волны страшной боли накрывали меня с головой. Дышать становилось всё труднее. Внезапно решение пришло само собой. Да, я придумала выход из ситуации.

–Приехали! – вырвал меня из забвения голос водителя.

Я вручила ему деньги и поплелась в дом. Сил не было вообще.

–Вы уже приехали? – выбежала мне навстречу Таша и, увидев меня одну с тревогой спросила, – что случилось?

–Ничего, – отмахнулась я, – просто голова разболелась. Где аптечка?

–В гостиной, я сейчас принесу тебе обезболивающее.

Я остановила её:

–Не надо. Я сама. Приму что-нибудь и лягу спать.

–Ну, хорошо. Если я понадоблюсь – позови.

Я безмолвно кивнула и направилась в гостиную.

Взяв коробку с лекарствами, я поднялась к себе. Если я умру, никому не придётся страдать. Деньги автоматически переходят к законным наследникам, моя же часть отойдёт сестре и маме. Лучше и быть не может. Я на минуту задумалась о родных. Как они это переживут? Хотя, пора побыть эгоисткой! Я всё время думаю об окружающих. Хватит!..

Умереть ведь не страшно. Это легко. Жить – гораздо сложнее. Жить… Теперь мне это не грозит. Я закрыла глаза и вздохнула. Последний раз. Представляю, как он завтра будет зол. Хотя, какая разница? Завтра для меня уже не существовало. Или не будет существовать? Какие глупые вопросы приходят в голову. Стоит жизнь того, чтобы жить, или нет – это единственно серьезный вопрос.

Мне совсем не страшно. Смерть – это покой. Свобода. Пусть и слабость. Мне плевать.

Я закрыла глаза и погрузилась в вечность…

10

Первое, что я увидела, – это было лицо жены моего отца. Так, значит я в Аду. Ах, да! Самоубийцы же в Рай и не попадают! Стоп, стоп, стоп. А она что здесь делает? Она ведь жива. Ну, или была жива. Получается, либо я ещё на земле, либо она тоже труп. Лучше, наверное, спросить у неё. Я попыталась задать вопрос, но язык почему-то отказывался подчиняться. Марина Евгеньевна посмотрела на меня:

–Саша? Как ты себя чувствуешь?

–Где я? – с трудом пролепетала я.

–Ты в больнице, – ответила она, – ты пыталась покончить с собой. Зачем? Ты представляешь, что могло случиться?

Конечно представляю, – подумала я, – если я это сделала, значит это было моё решение. Я ничего не делаю просто так. Но объяснять мне ей это совсем не хотелось.

–Ты и представить не можешь, – продолжила она, – что происходило с моим сыном! Он был готов за тобой в гроб! Ты о нём подумала?

–О нём я прежде всего и думала, – сказала я.

В этот момент в палату вошла медсестра:

–Ну, что? – улыбнулась она, – очнулись? Как себя чувствуете?

–А как может чувствовать себя несостоявшийся труп? – вопросом на вопрос ответила я.

Медсестра смутилась и ничего не ответила. Она покрутила что-то на капельнице, и мне отчаянно захотелось спать. Уже проваливаясь в царство Морфея, я, словно как из глухой стены, услышала голос Марины Евгеньевны:

–Она будет спать?

–Да, – сказали ей, – вы пока лучше идите домой.

***

Открыв глаза, я снова увидела её. Эй, аллё, кто-нибудь! А заставку можно поменять? А то меня уже от неё тошнит!

–Зачем вы здесь? – спросила я. В этот раз мне было гораздо лучше, и язык слушался, членораздельно произнося все звуки.

–Я волнуюсь за тебя, – ответила она, – твоя жизнь – залог жизни моего сына.

–А-а-а, – протянула я, – очень мило.

–Скажи спасибо, – рявкнула она, – что мы не сообщили об этой выходке твоей семье. Кирилл сказал твоей матери, что ты уехала на строчные гастроли с театром!

–Спасибо, – скривилась я, хотя действительно была благодарна. Маме в самом деле лучше не знать о моей «выходке».

Марина Евгеньевна подошла к окну и стала ко мне спиной.

–Если бы ты знала, как я тебя ненавижу, – прошипела она, – будь ты проклята, будь проклята твоя мать!

Она резко развернулась и посмотрела мне в глаза. Сколько там было ненависти… и отчаяния.

–От вас одни страдания! Сначала твой отец! За что? Я ведь так любила его! Потом ты!

–Что я?

–Что ты? Она ещё спрашивает! Мой сын любит тебя! Любит, хотя и не должен! Это просто какая-то насмешка судьбы! Ты видела его страдания? А я видела! День за днём он думал только о тебе, боготворил всё, что связано с тобой! А ты бросила его! Думаешь, покончив с собой, ты решила свою судьбу? Ошибаешься! Ты подписала смертный приговор ему! – кричала она.

Ну, нет! Хватит! Больше я это слушать не намерена. Я приподнялась на подушках и, приняв сносное вертикальное положение, повернулась лицом к женщине.

–Ладно, – вздохнула я, – вы хотите правду? Вы её получите! Да, я знаю, что Кирилл любит меня не как сестру. Но почему вы думаете я старалась всё время его избегать? Считаете, что мне доставил удовольствие переезд в ваш дом? Да сто лет бы меня там не было! А умереть я хотела от хорошей жизни? – голос сорвался на крик, – знайте, я решила умереть, чтобы разорвать эту петлю. Петлю, которая душила не только его, но и меня! Потому что… – я набрала в лёгкие побольше воздуха, – потому что я тоже его люблю! Люблю больше всех на свете! Не как брата!

На лице женщины отразился ужас.

Вскоре он отразился и на моём лице, когда у входа в палату я увидела его. Совсем как в том кошмарном сне. Он всё слышал…

***

–Ну всё, с меня хватит! – женщина сорвала с плеч белый халат и пулей выскочила за дверь.

Кирилл всё ещё стоял у входа переминаясь с ноги на ногу.

Я тяжело вздохнула и молча уставилась в пол.

–Как ты себя чувствуешь? – он подошёл ко мне и сел на больничную койку.

–Уже хорошо, – ответила я, не осмелившись поднять глаза.

–Значит, – произнёс он, – всё это…

–Прости, – прошептала я, – я тоже чудовище.

–Не говори так! – воскликнул он, – разве мы виноваты? Ты сама мне это сказала.

–А кто виноват?

–Вечный вопрос, – грустно улыбнулся Кирилл.

-Пообещай мне, что больше так не поступишь, – мужчина взял мою руку и прижал к губам, отчего по телу побежали электрические импульсы, – потому что я просто не знаю, как жить без тебя.

Я не могла ничего ответить.

–Я знаю, – подскочил он с кровати, – ты ничего не делаешь просто так и всегда всё доводишь до конца. Но прошу тебя, сделай исключение! Мне не нужен мир, в котором нет тебя! Ты освещаешь мою жизнь! Если тебя не станет…, – гримаса боли исказила моё любимое лицо, – всё погаснет.

–Но ведь моё присутствие должно приносить тебе боль. Если бы у меня всё получилось, ты мог бы быть счастлив, – пыталась убедить я Кирилла.

–Как ты можешь так говорить! – гаркнул он, – Да, мне больно, когда ты рядом, но ещё больнее, когда тебя нет. Мы должны пережить это вместе!

Я покачала головой:

–Я не такая сильная, как ты думаешь! – по щекам непроизвольно потекли слёзы.

Кирилл снова подошёл ко мне и обнял за плечи:

–Сильная, – сказал он, – просто пообещай, что больше никогда так не сделаешь.

–Обещаю, – прошептала я, хотя именно в этот момент, находясь в крепких объятьях любимого, мне как никогда хотелось умереть.

11

Выписали меня быстро, и Кирилл отвёз горе самоубийцу домой. Пока я валялась в постели, приходя в себя, Таша рассказала, что произошло в тот роковой вечер: сразу после меня вернулись Кирилл и его мать. Он поднялся ко мне, хотел поговорить, но дверь была заперта, и я не отзывалась. Тогда он выломал её и, увидев кучу пустых коробок от лекарств, вызвал скорую. Одним рассказом Таша не ограничилась. Она отругала меня, как провинившуюся школьницу. Плохо, наверное, но своей вины я так и не почувствовала. Я лишь жалела, что воплотить идею в жизнь, а, скорее, в смерть мне не удалось. Кирилл ко мне не заходил, чему я, признаться, была очень рада. Чем меньше я его видела, тем лучше.

***

Я медленно накручивала спагетти на вилку. Уже, наверное, минут десять я сидела за столом как зомби. В последнее время, я вообще превратилась в робота, у которого забыли поменять батарейки. Меня уволили из театра. А мне плевать. Я больше туда не хочу. Актёру нужно отдавать чувства. А если отдавать нечего? Почти месяц я слонялась по дому, ничего не делая. Меня никто не трогал, просто смотрели как на сумасшедшую. Кирилл всё ещё чувствовал боль, мои же страдания трансформировались в пустоту. Я больше не чувствовала ничего. Ничего не хотела, ничего не просила, ни о чём не мечтала. Все мои мечты были неосуществимы. Такие они и должны быть, раз они мечты. Но ведь каждый человек имеет хотя бы слабую надежду на их осуществление. Мне же слово «надежда» было незнакомо.

–Саша, хватит заниматься ерундой! Ешь! – приказала мне Марина Евгеньевна. Кирилл предостерегающе посмотрел на мать:

–Не трогай её, – сказал он, – пусть делает, что хочет.

Он всегда меня защищал. Моя стена. Самый любимый человек в мире. Любимый и не мой.

Я отодвинула стул и вышла из-за стола. Не буду портить ей аппетит своим видом.

–Ну, вот, – крикнул мужчина и с размаху швырнул вилку на стол, – ты этого добивалась? – обратился он к матери, а затем в несколько шагов пересёк комнату, схватил меня за руку и потащил к выходу.

–Мы куда? – слабо сопротивляясь, спросила я.

–Поужинаем в ресторане, – ответил он, подавая мне пальто.

–Постойте, – выбежала вслед за нами из столовой женщина, – я же не это совсем хотела.

–А что ты хотела? Ты постоянно донимаешь её, постоянно тебя что-то не устраивает! – Кирилл помог мне застегнуться. Да, я совершенно разучилась что-либо делать, – разве ты не видишь, что она страдает?

–А ты разве не страдаешь? – не ответила мать.

–Да, – подтвердил Кирилл, – мы виноваты, хоть и без вины, и мы расплачиваемся за это. Почему ты не можешь нас понять?

–Я понимаю, – вздохнула женщина, – поэтому не уходите. Я всё вам расскажу.

Я посмотрела на неё. На лице читалось раскаяние, а в глазах – решимость.

–Что ты можешь нам рассказать? – спросил Кирилл и уже потащил меня к выходу.

–Постой, – сказала я и вырвала у него свою руку, – я хочу послушать. Она ничего не будет говорить просто так, значит, это что-то важное.

Мы снова разделись и перешли в гостиную. Кирилл сел в кресло возле камина, а я устроилась на диване. Марина Евгеньевна на минуту вышла, а назад вернулась с конвертом в руках.

–Я долго носила это в себе, – начала она, глубоко вздохнув, – не знаю, простите ли вы меня в конце этой истории, но, тем не менее, я расскажу вам её.

–В этом конверте, – протянула она послание сыну, – письмо вашего отца. Вам письмо. Оно было в словаре на странице с определением о счастье. Он хотел, чтобы кто-нибудь из вас его нашёл. Вы давно уже должны были всё знать, но я думала, что ваша любовь это блажь, и она пройдёт. Но, видимо, я ошибалась, а Олег был прав. Я больше не хочу, чтобы вы страдали. Читайте, – сказав это, она отошла к окну и села возле него в кресло.

Кирилл нетерпеливо разорвал конверт и стал читать:

– Дорогие мои дети, не знаю, кто первый из вас найдёт это письмо, но уверен, что читать вы будете его вместе. Я не смог сказать вам при жизни. Да, я слабый, и мне не хватило духу признаться. И ещё я прошу вас не осуждать Марину, когда вы всё узнаете. Эта тайна была не только её, но и моя. Вероятно, вы бы никогда ничего не узнали, если бы не сложившиеся обстоятельства. Я поздно заметил, что вы любите друг друга. Удивлены? –прочитал Кирилл и поднял на меня глаза. Я не знаю, что в этот момент выражало моё лицо, но я была в шоке. Значит, он знал! Но как он мог тогда обречь нас на страдания, заставить жить вместе?

–Читай! – нетерпеливо приказала я Кириллу.

Он снова склонился над письмом и продолжил:

-И теперь, когда я умираю, когда нет ни единой надежды на моё выздоровление, единственное, что я хочу, так это то, чтобы мои дети были счастливы.

Неужели он видел надежду на счастье? – подумала я.

-Вы мучаетесь мыслью о том, почему любите друг друга, почему природа могла так ошибиться? Но здесь нет её ошибки. И ваше чувство нормально и объяснимо, потому что… -Кирилл замолчал, а его глаза, казалось, вылетят из орбит.

Я молнией метнулась к мужчине и вырвала лист из его рук.

–Бла бла бла… -я пыталась найти место, где Кирилл остановился, – нормально и объяснимо, потому что вы не брат и сестра. Биологически вы друг другу чужие люди,– прочитала я и замолчала.

Кто-нибудь знает, что такое «конец света»? Я думаю, что-то подобное я только что испытала. Сначала меня оглушили, а затем перед глазами встала тёмная пелена. Воздух! Где воздух? Мне отчаянно стало не хватать кислорода. Ноги подкосились, и я со всего размаха рухнула на диван. Письмо выпало из рук. Мысли пошли вразброд, и я никак не могла собрать их в кучу. Волны боли и отчаяния смешались с ещё неосознанным счастьем и накрывали меня с головой.

–Саша? С тобой всё в порядке? – я очнулась и увидела Кирилла. Он сидел рядом со мной на диване и гладил меня по голове.

Я кивнула, не до конца соображая, что же всё-таки происходит.

Мужчина поднял письмо:

–Читать дальше? – и, не дождавшись ответа, продолжил, – я очень вас люблю! Вы навсегда останетесь для меня моими родными детьми! Но уходя от вас туда, откуда уже не вернусь, хочу, чтобы вы любили, и в своей любви были счастливы. Сашенька, моя любимая доченька, прости, что не смог тебе сказать, прости, что не был с тобой всегда, как должен был быть настоящий отец! Простите меня, дети!

История эта проста, но она причинила вам много боли. Могу сказать только, что Саша – действительно моя родная дочь. Биологически, я её отец. А вот с Мариной я познакомился, когда Кириллу было полтора месяца. Не буду расписывать вам подробности этой истории. Если захотите, спросите у Марины. Но знайте, что я никогда не делал различия между вами и любил вас одинаково, обоих. Будьте счастливы. Люблю вас.

Ваш отец.

Только теперь до меня дошел смысл выражения «как громом пораженный». Думаю, Кирилл чувствовал тоже самое.

–Это не сон? – прошептал он.

–Надеюсь, что нет, – ответила я.

Мужчина повернулся ко мне и, взяв за руку, посмотрел в глаза:

–Что ты чувствуешь? – спросил он.

Я прислушалась к своим, ещё непонятным ощущения:

–Наверное, я счастлива.

–А почему тогда плачешь? – он провёл тыльной стороной ладони по моей щеке.

Я даже не заметила слёз на своём лице!

–Ты меня ненавидишь? – с болью в голосе спросил он.

Я задохнулась от возмущения. Что за вопрос? За что?

–За что? – повторила я вслух.

–Я украл у тебя отца, деньги…

Меньше всего я ожидала от него такой реакции. Я закрыла ему рот ладонью:

–Ты такой дурак, – прошептала я, – разве об этом сейчас нужно думать.

Я обняла Кирилла и что есть силы прижалась к его груди. Неужели теперь мы можем быть счастливы? Неужели всё это возможно? Разве такое бывает? Рыдания, давно мучившие меня, вырвались наружу. Сколько раз я плакала за последнее время? Я и со счёта сбилась. Но эти слёзы – слёзы долгожданного облегчения!

Кирилл смотрел на меня с нежностью. Любимый (теперь я могла называть его так без мук совести) улыбался, а я любовалась этой улыбкой, и ничто в мире для нас теперь не существовало. Наверно, это показатель моей поверхностной и неглубокой натуры, замечать такое, когда нужно было обдумать столько всего важного, но его улыбка, действовала на меня все так же ошеломляюще. Он был так прекрасен, что трудно было думать о чем-то другом, когда он был рядом, трудно сконцентрироваться на поступившей информации. Мы просто приняли её.

–Простите меня, – послышался голос из противоположного угла комнаты.

Мать Кирилла. Она вернула нас с небес на землю. Мы оторвались друг от друга и посмотрели на неё.

–Простите, – повторила она, – я не хотела, чтобы вы прочли это письмо, поэтому спрятала его.

–Ты хоть представляешь, что ты чуть не наделала? Если бы не ты, мы бы давно уже были счастливы! – Кирилл сжал руки в кулаки, отчего костяшки его пальцев побелели.

–Не надо, – я накрыла его руки своими. Я была в такой эйфории, что готова была простить кого угодно! – Всё ведь хорошо.

–Хорошо? – повернулся он ко мне, – ты чуть не погибла! А посмотри на себя сейчас! Ты превратилась в привидение. Всего этого могло бы и не быть. Если бы не моя мать!

Да уж, выгляжу я теперь, действительно, не очень. Но ведь это легко исправить!

–Ты прав, – кивнула я, – этого могло и не быть. Мы бы и дальше страдали от невозможности нашего чувства. Если бы не твоя мать! Спасибо, – последнее слово было адресовано ей.

Она с благодарностью во взгляде кивнула и вышла. Она знала, что нам с её сыном многое предстоит обсудить.

Назад к карточке книги "Моя кровь - моя любовь (СИ)"