Текст книги "Кольцо и крест (СИ)"

Автор книги: Яна Завацкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Коротко стриженные черные волосы, холеная бородка с проседью. Уверенные движения, чуть сутулые плечи. Мощная фигура. В общем, нормальный лонгинец. Жаль только, что глаз не видно.

Палн остановился и молчал, глядя в зал. Арнис тоже замер. Если это сагон, он сейчас же поймет… узнает его. Сейчас может произойти все, что угодно. Палн приветственно поднял руку.

– Здравствуйте, дорогие друзья!

Все так же, как в записях, которые они не раз просматривали. Голос Пална – зычный, уверенный, словно обволакивающий мозг пеленой убеждения. Красивый низкий мужской голос. Речь, как всегда, не безупречно правильна, но сама эта неправильность придает ей особую живость, очарование, ту яркую индивидуальность, которая и позволяет Палну вести за собой миллионы последователей. Учитель отлично чувствовал аудиторию, знал, где надо пошутить, где придать речи трагично-патетический оттенок, где можно поговорить о теории, а где надо остановиться, дабы слушатель не заснул. Сагонские способности, телепатия? Или просто ораторский дар?

Все это давно уже обсуждено и разобрано до косточек. Неизвестно. Ничего нельзя сказать. Подойти к нему, снять очки… Но это невозможно и не нужно, губительно. Будем ждать, наверняка появится возможность приблизиться.

Палн начал с небольшой лекции по основам своего учения Космического Сознания. Учение состояло из обрывков давно известных эзотерических идей – перевоплощения душ, закон Кармы, пантеизм – у Пална Космос рассматривался как тело Бога, а вот Разум его трансцендентален.Главная цель жизни человека, по Палну, была – развить Космическое Сознание. Сам он находился уже на Пятом Уровне, такого уровня на Ярне достигли, по его словам, всего четыре человека. Этот Уровень позволял непосредственное подключение к Информационному Полю Галактики, потому Палн мог лечить людей, чистить их карму, предсказывать будущее и т. п. На Шестом Уровне, куда он намеревался через несколько лет подняться, человек получал способность свободно перемещаться в астрале, ясновидение и яснослышание (короче говоря, превращался чуть ли не в сагона). Между прочим, Палн предсказывал довольно скорую катастрофу на Ярне, в результате которой все, не способные подняться выше Нулевого уровня, сгорят в Великом Очистительном Пламени.

Для того, кто знает обычные сагонские методы обращения с людьми, это предсказание попахивало зловещей правдой.

Если, конечно, Палн действительно сагон или связан с какими-то другими, вышестоящими людьми, один из которых является сагоном.

Арнис улыбнулся собеседнику. Перелистнул журналистский блокнот, на котором красовалась эмблема одного из крупных печатных изданий страны. Таким было его прикрытие здесь, на Ярне – работа журналистом.

– И последний раздел давайте посмотрим, – сказал он, – здесь вопросы, которые касаются деятельности вашего концерна. Начнем вот с этого – может быть, несколько неожиданный подход? Материальная, так сказать, основа вашего бизнеса – это технологии и материалы, полученные на Квирине, не так ли?

Мири Хаддер, один из самых известных предпринимателей Лонгина, одарил его обаятельнейшей улыбкой.

– Да, вы правы, вопрос необычный. Но я с удовольствием на него отвечу. Да, конечно – продажа патентов и обучение специалистов – это наш основной вид деятельности. Самый перспективный и самый важный для народа на сегодняшний день.

– Однако ваши политические высказывания направлены в основном против Квирина…

Хаддер энергично кивнул.

– Да, потому что принимая то хорошее, что может дать нам Квирин, мы не можем и не должны принимать патерналистскую систему распределения благ, и не хотим допустить слишком сильного влияния Квирина на нашу политическую жизнь.

– Нынешнее правительство уже не настроено так проквирински…

– В формировании нынешнего правительства участвовала элита нашего общества. Вы понимаете, что фактический выбор при демократии осуществляет не народ, а элита. Не скрою, мне хотелось видеть у власти именно этих людей.

Откровенно, усмехнулся про себя Арнис. Кажется, я и вправду сделаю сенсационное интервью.

– Господин Хаддер, как вы относитесь к обвинениям оппозиции – послушайте, это достаточно острый вопрос, сформулированный лидером Народной Партии Стракези. Я постараюсь задать его в другой формулировке. Итак, вам удалось включить технологии, скажем, гравитационные или биотехнологические, в цикл нашей экономики, произвести буквально революцию в производстве, быте, медицине, транспорте. На внедрении этих технологий возникло множество концернов, банков, крупных и мелких бизнес-компаний, вы находитесь, так сказать, на острие этого процесса. Безусловно, владение современными патентами приносит вам и вашим, так сказать, коллегам, немалую прибыль, и это хорошо. В конечном итоге выигрывает потребитель, то есть народ. Но некоторые оппозиционные лидеры ставят вопрос иначе: технологии были получены бесплатно, мы ничего не заплатили Квирину за них. Есть ли справедливость в том, что конечный потребитель должен платить большие деньги за пользование этими продуктами? Ведь в итоге это очень сильно тормозит внедрение современной техники… Господин Хаддер, если вы не хотите отвечать на этот вопрос, мы его просто уберем, хорошо? Просто мне подумалось, что было бы неплохо раз и навсегда прояснить вашу позицию. Вы знаете эти настроения, они, к сожалению, распространены.

– Да, я отвечу с удовольствием, – Хаддер слегка откинулся в эргономичном кресле, – вы произнесли слово "справедливость". Очень типичный аргумент тех, кто ратует за социальную уравниловку. Видите ли, да, с точки зрения рядового обывателя, общество может быть устроено несправедливо. Но альтернатива этому только одна – государственная система распределения, как на самом Квирине. Я не хочу вдаваться в рассуждения о государственном строе Квирина, я не хочу говорить, плохо это или хорошо. Но это в любом случае не наш путь. Система, где все и вся зависит от государственной власти, где блага распределяются вне зависимости от способностей и талантов человека, приводит к тому, что у власти оказываются бездарности, а народ вырождается. Мы уже говорили с вами об элите. Да, способность правильно оценить обстановку и принять решение, способность рисковать, не полагаясь на социальную защиту, должны быть хорошо вознаграждены материально. В итоге у власти оказывается элита, то есть те, кто обладает достаточным характером и интеллектом для того, чтобы существовать и выжить в мире большого бизнеса. Побочные эффекты… да, возможно, люди могли бы получить коквинеры на десять лет раньше, и сразу все, а не только верхний слой среднего класса. Но это настолько же затормозило бы их инициативность, желание что-то предпринимать…

Хаддер умолк. Ничего особенного, подумал Арнис. Стандартные аргументы. Не умею я раскручивать людей. Впрочем, наверное, он и не думает ничего оригинального.

– Спасибо, господин Хаддер. И напоследок, – Арнис слегка улыбнулся, – у нас остался только один небольшой вопрос. Это по вашему желанию. Как вы относитесь к сагонам, и, если вы хотите, мы можем слегка коснуться вашей деятельности в период сагонского нашествия. Но конечно, только если у вас есть желание…

– Нет, – ответил Хаддер, – такого желания у меня нет. А о сагонах я должен сказать, что это была наша крупная ошибка. Сагоны умело создали у нашего народа впечатление, что мы действуем сами.

– Вы когда-нибудь встречались с сагоном? – быстро спросил Арнис. Лицо Хаддера странно изменилось, глаза забегали.

– Да, мне приходилось… но я не говорил с ним лично, просто встречался в правительстве.

– Вы видели его издалека?

– Да… то есть, довольно близко. Но какое это имеет значение?

– Минуту, это не для интервью. На вас произвела какое-то впечатление встреча с сагоном? Вам показалось, что это не обычный человек?

– Да. Я подумал тогда, что эта цивилизация далеко ушла в духовном развитии. Я ничего о них не знал, как и все мы. Кроме того, что это консультанты, помогающие нам в развитии.

– Но есть разница между квиринцем-консультантом и сагоном?

– Да, безусловно, есть.

Арнис поймал взгляд Хаддера.

– Я не буду писать об этом, – тихо сказал он, – мне просто интересно, как люди реагируют. Вы один из тех, кто лично встречался с сагоном. Это редкость. Спасибо вам за откровенность.

– Ну что ж, секретов у меня нет, – Хаддер, кажется, пришел в норму, обаятельная улыбка вновь вернулась на его лицо.

Арнис распрощался с предпринимателем и вышел. Проверил диктофон. Приветливо кивнул охраннику на выходе. И только сев в машину, отключил дублирующее устройство записи, выполненное в виде янтарной булавки на воротнике.

Он положил руки на руль и задумался. Хаддера можно из списка вычеркивать. Разве что как синга – но сингом, вольным или невольным, может стать любой. Арнис выжал сцепление, переложил передачу и поехал домой, в небольшую однокомнатную квартиру в центре Зары, которую снял по объявлению.

Палн навис над листками вопросника, как могучая скала. Арнис видел со своего места, что после некоторых вопросов стоят закорючки, значит, все-таки духовный лидер просмотрел его писанину и что-то для себя пометил. Вопросы, как обычно, Арнис прислал интервьюируемому заранее. Дабы дать ему время на обдумывание. От себя лично Арнис предпочел бы говорить с Палном как на допросе, не давая ему ни минуты на размышление. Но такой возможности нет.

Неприятно было говорить с Палном. Словно преодолевать стену отторжения и превосходства.

– И еще один вопрос, – Арнис приятно улыбался, – почему вы всегда носите очки?

Палн шумно вздохнул и хмыкнул так, что у Арниса возникло ощущение вины – пристает к занятому человеку с такой ерундой. Однако заговорил Палн неожиданно спокойно и доброжелательно.

– Видите ли, через глаза человек теряет слишком много энергии. Посмотрите мой пятый том, там целый раздел об обмене энергиями через взгляды. Я не могу сейчас повторяться. Но чтобы избежать ненужных энергетических атак, я ношу очки сам, причем обязательно с зеркальным отражением, то есть направленный на меня взгляд вампира будет отражен. И я рекомендую это моим последователям. Для них, впрочем, это не так важно, они в меньшей степени подвергаются энергетическим атакам. Я имею в виду, просто меньше вынуждены общаться с людьми.

– Спасибо, – спокойно сказал Арнис, – и давайте вернемся к сагонам. К вам часто обращаются люди с разными физическими и психическими проблемами. Были случаи, когда к вам на прием приходили те, кто страдает последствиями от… э… сагонского вмешательства в психику. Мы ведь знаем, что сагоны превращали некоторых людей в зомби.

У него стало кисло во рту от этого штампа. Ничего не поделаешь, профессия…

Палн поморщился.

– Да, было несколько таких случаев, – сказал он неохотно, – я смог им помочь.

– Каким же образом? – живо спросил Арнис, – ведь известно…

Палн снова шумно вздохнул. Махнул нелепо своей тяжелой лапищей.

– Вы говорите не о том, – сказал он настойчиво, – в отношении сагонов я уже сказал вам, и повторю снова. Да, они выходят на высокий уровень взаимодействия с Информационным Полем Вселенной. Но они, так же, как и человеческие космические цивилизации, идут неверным путем. Однако они ближе подошли к правильному решению, они стали развивать заложенные в человеке свойства взаимодействия с Единым Космосом. Но их ошибка – то, что они используют технологии, пусть это биотехнологии и психотехника, это неверный и гибельный путь. Вообще попытка постичь мир научным путем, путем анализа, разъять единое, анализировать то, что требует синтеза – это и есть основная ошибка человечества, то, что проиллюстрировано библейским мифом об Адаме и Еве…

Кажется, опять на своего конька сел, с тоской подумал Арнис. Эти сентенции он слышал сегодня уже раза три. К тому же читал об этом в книгах Пална.

– Но ведь ваши последователи, да и вы сами продолжаете пользоваться компьютерами, вот и машина у вас есть, – улыбнулся Арнис. Палн устремил на него непроницаемые зеркальные стекла.

– Видите ли, ведь переход от технологической цивилизации к духовной не может совершиться в несколько лет. Все должно быть постепенно… разве что… – Палн помолчал, – кто-то подтолкнет этот процесс.

Арнис вдруг ощутил тяжелый, горячий толчок адреналина. Едва сдержал возбуждение, застыв, словно сеттер в стойке над птицей.

– Кто и как может подтолкнуть этот процесс? – тихо спросил он. А уже было сказано, пора произнести Б.

На широком, мрачном лице Пална неожиданно вспухла улыбка, обнажив ряд широких желтоватых зубов.

– Вообразите себе, – произнес Палн, – что некто организовал уничтожение технологической цивилизации. Отсталой, разумеется. Это может выглядеть извне жестоким и бесчеловечным. Уничтожение инфраструктуры и перевод большинства людей в развоплощенное состояние. Я надеюсь, вы понимаете, что человеческая душа бессмертна и перевоплощается множество раз?

– Какова судьба этих развоплощенных душ? – тихо спросил Арнис.

– Все зависит от этапа духовного развития, на котором находится душа. Причем страдание может, и обычно подталкивает душу вверх по пути развития… хотя бывает и наоборот. Однако если цивилизация, технологическая старая цивилизация, я имею в виду, – Палн снова страшненько улыбнулся, – уничтожена надежно, то эти души не вернутся к прежнему состоянию. Часть из них перейдет на более высокий уровень, то есть будет более тесно взаимодействовать с Информационным Полем Вселенной… часть, конечно, откатится назад, но для них это даже благо, так как человеческого уровня они не тянули. Вот так… примерно.

Арнис ощущал, как быстро и гулко сердце колотится в грудную клетку. Как перед броском. Но он еще не был уверен.

– Вы все время рассматриваете эти вещи – вы понимаете, о чем я говорю – на индивидуальном уровне. А вы посмотрите с точки зрения всей цивилизации – благо это для нее или нет. На физическом уровне – разрушение, на другом, возможно…

– Вы не имеете права решать за людей, – быстро сказал Арнис. Палн пожал широкими плечами.

– Откуда вам знать, кто и на что имеет право?

– Я человек, – сказал Арнис.

– Человек – это звучит гордо, не так ли? – с иронией произнес духовный лидер. Арнис осекся. Надо снимать маски или… или прекращать разговор.

– Но ведь нет никакой уверенности, – Арнис снова вернул благожелательный журналистский тон, – что люди действительно перевоплощаются.

– Это у вас нет уверенности, – сказал Палн, – просто потому, что вы не хотите поверить. Вы упрямы.

– Да, вы правы, – произнес Арнис, – если существует перевоплощение, то оправдано любое насилие над людьми. Действительно, не все ли равно… страдание возвышает и поднимает уровень духовности. Убийство – может оказаться для души весьма полезным, следующее воплощение станет более высоким. Конечно, сам творящий насилие, если он делает это несознательно, может при этом опуститься на уровень. Но вот если насилие творит ясновидящий с целью возвысить человека, то все прекрасно. Правильно?

– Вы все понимаете неправильно, – холодно сказал Палн.

– Из этого следует неравенство людей. Например, я не могу вас убить, потому что я не вижу вашего будущего и состояния души, я не ясновидящий. А вы можете.

– Неужели вы будете утверждать, что люди равны?

– Люди не одинаковы, но равны.

– Вы плохо читали мои книги, – бросил Палн. Арнис усмехнулся.

– Я читал их, но у меня нет привычки верить всему, что написано. Скажите, господин Палн, мы встречались раньше?

– Нет.

– Вы уверены в этом?

– Мне кажется, – сказал Палн, четко разделяя слова, – что вы все время принимаете меня за кого-то другого.

Он снял очки. От неожиданности Арнис чуть вздрогнул.

На него смотрели из-под нависших бровей маленькие серо-зеленые глазки со слегка расширенными зрачками.

Нормальные глаза. Человеческие. Палн снова надел очки.

– Да, вы правы, – сказал Арнис, – мы с вами действительно раньше не встречались. Никогда.

– Ты должна отправиться на Ярну. Вместе со мной.

Ильгет помолчала. Слишком уж это неожиданно.

– Когда? – она вопросительно взглянула на Эйлара. Кнастор прищурился.

– Завтра.

– Завтра… – повторила Ильгет. Через два дня у детей школьный спектакль. Она обещала быть. Надо поговорить с учителем Эльма о переводе во вторую ступень… Все слишком неожиданно. Но что делать? Это ее работа.

Бедная Белла. Опять все навалится на нее.

– Хорошо, завтра, – сказала она, – Айли тоже летит с нами?

– Нет. Айледа будет там, но она пойдет отдельно. Другим путем.

Вылетали почему-то из 4го космопорта, учебного. На патрульнике миниатюрной конфигурации, где и два-то человека в Посту помещались с трудом. Для сна и отдыха была всего одна каюта.

Что это за патрульник, к какой Службе он приписан – Ильгет даже и не задавала этих вопросов. Корабль уже слишком большой, чтобы его разрешили приобрести в личное пользование. Но и Службам такой не нужен, сейчас даже для курьерских полетов используют что-то более комфортабельное и покрупнее.

Все же несколько недель идти до Ярны. Всего две недели назад вылетел Арнис – хорошо бы с ним встретиться там. Эта мысль была, пожалуй, единственной, позволяющей хоть как-то радоваться происходящему.

Белла не пошла провожать Ильгет. Она выглядела расстроенной, а Ильгет от этого чувствовала вину – опять взвалили всех детей на бабушку. В конце концов она не выдержала.

– Ты прости нас… опять тебе возиться со всей оравой.

Белла с удивлением посмотрела на нее прозрачными голубоватыми радужками.

– Да ты что, Иль. При чем тут это? И что возиться-то – они в школе целый день. Мне несложно. Просто, знаешь… боюсь я. За тебя боюсь.

Ильгет молча, пораженно смотрела на нее. Белла продолжала.

– Вроде бы, пора привыкнуть. Арнис всегда так. Каждый раз не знаешь, вернется он или нет. А сейчас смотрю на тебя и боюсь. Просто хочется вцепиться и не отпускать никуда.

Она обняла Ильгет. Крепко прижала к себе.

– Я вернусь, Белла, – глухо сказала Ильгет, ткнувшись ей в плечо, – мы вернемся.

После прохождения системы Квиридана, всегда плотно забитой потоками космического транспорта, после первого прыжка стало спокойнее. В свободные от вахты часы Ильгет обычно уходила в каюту, спала, читала, молилась по четкам. Ей не очень хотелось общаться с Эйларом. Но когда наступало ее время дежурить за пультами, кнастор оставался чаще всего в Посту.

Впрочем, поговорить с ним было интересно.

Хотя беседы он вел, мало чем отличавшиеся от бесконечных перетираний в квиринской Сети сакраментального – смысла жизни, прогресса, развития, этики и морали.

– Заметь, Ильгет, цивилизация Квирина по сути застряла на полпути. Да, вам удалось построить более или менее удобный для жизни мир, справиться с болезнями, неудобствами, неприятностями. С бытом и мелкой суетой. А дальше – что дальше?

– Дальше вроде бы молекулярная трансформация, – сказала Ильгет, – телепорты как транспортное средство. Окончательная победа над шибагами. И так далее… Почему вы думаете, что дальше нет ничего? Наука развивается. Жизнь становится лучше. Разве не так?

– Экстенсивное развитие, – усмехнулся кнастор, – все больше еды, вещей, удовольствий, развлечений. Размножение. Ильгет, тебе не кажется, что в этом есть что-то животное? Жизнь ради размножения, заполнения Галактики…

– А что вы можете предложить?

– Скачок, – не задумываясь, ответил кнастор, – человеческая форма несовершенна. Прогресс нельзя остановить. Мы должны выйти за рамки человеческого, стать чем-то большим. Иначе все наше существование не имеет смысла. Развитие или смерть!

Ильгет вздохнула.

Кнастор, конечно, не глуп, но он слишком уж мало бывает в Квиринских дискуссионных клубах, где это одна из любимых тем. Даже партия была такая – скачкисты. Они непрерывно возмущались запретами на киборгизацию и нанооптимизацию, ограничениями виртуальности и вообще любыми ограничениями, наложенными Этическим Сводом. Правда, в информационном поле скачкисты были маргиналами – никто не воспринимал их на Квирине всерьез.

– А почему именно так? – спросила Ильгет, – почему цель прогресса – это сам прогресс? Почему вообще человеческая цивилизация имеет лишь одну цель – развитие? А если это совсем не так?

– Какая же иная цель может быть у цивилизации? Сохранение?

– Да хотя бы. Выживание. И еще… – Ильгет помолчала, – вы же знаете, сколько в Галактике зла. Вы не могли не видеть. Уничтожение зла. Уничтожение инферно. Когда-то людям казалось, что даже одну страну, одну планету нельзя сделать такой, чтобы люди на ней были хотя бы сыты, обеспечены и счастливы в самом простом смысле. Мы это сделали. Но перед нами еще целая Галактика. Что изменится в жизни глостийского раба, если какой-то продвинутый чувак с Квирина совершит скачок и станет сверхчеловеком? Да ничего не изменится. Даже обычные достижения нашей науки ничего в жизни этих рабов не меняют. Разве что лупят их не обычной плетью, а электрохлыстом. Вот и все достижения науки и техники. Что изменилось на Визаре, на Анзоре – до тех пор, пока мы не пришли к ним? Ничего. Спросите хоть нашего Ландзо. Это я еще не говорю о сагонах. Это просто люди. Вот когда в Галактике самый последний мальчишка с Глостии сможет жить так же, как мои дети на Квирине, когда не будет нищих, больных, умирающих – тогда и можно будет рассуждать о скачках, о прогрессе, о дальнейшем смысле. На нашу долю, поверьте, смысла жизни еще хватит. У нас пока нет необходимости его искать…

Она умолкла. Один из мониторов засветился, сообщая о сбое связи в крыльевом сплетении. Ильгет отдала несколько команд, но сбой быстро самоликвидировался. Кнастор молчал, глядя в звездное небо в экране перед собой.

– Ты неправа, Ильгет, – сказал он, – то есть права, но по-своему. Позже ты поймешь это. Твое мышление слишком пронизано этими гуманистическими квиринскими идеями. Вы научились убивать, научились даже пытать, но вы все еще до мозга костей гуманисты, для которых благополучие отдельного взятого, любого человека важнее всего. К тому же вы все еще делите мир на черное и белое, на добро и зло.

– Что ж, так и есть, – кивнула Ильгет.

– Да, есть две равновеликие изначальные силы. Дух и материя, свет и тьма. Но это не то, что вы называете добром и злом. Эти силы нейтральны сами по себе. Лишь преломляясь в человеческом сознании, они кажутся добром или злом. Тебе кажется, что движение от зла к добру – это и есть прогресс? Нет, это не так. Движение от невежества – к знанию, от растительного существования – к развитию, вот что самое главное. А самое страшное – это обратный путь, деградация и застой.

– Просто знание и развитие – это добро, – сказала Ильгет, – Бог, несомненно, хочет, чтобы мы знали и развивались. Но приоритеты все же другие. Не знание и развитие – а любовь и милосердие. Без любви и милосердия никакое знание не нужно.

– Ильгет, Ильгет… – кнастор покачал головой, – кому же, как не тебе знать, как человек растет духовно и изменяется благодаря страданию. А ведь страдание – явное зло!

Ильгет вздрогнула.

– Нет, – сказала она, – никуда человек не растет благодаря страданию.

Она замолчала. Какой там рост? Что в человеке становится лучше благодаря страданию? Да ничего. Страдание либо ломает человека совсем (Гэсс! Гэсс…) Либо не ломает, но оставляет такие шрамы в душе, что и жить-то после этого тяжело. Ильгет усмехнулась. Духовный рост?

– Нет никакого духовного роста, – сказала она.

Есть только боль. Боль, которую надо перетерпеть, стараться не обращать внимания, стараться жить так, будто ее нет. Которая мешает, саднит, будит по ночам, горькой желчью разводит мысли, слова, поступки, и ты фильтруешь ее, загоняешь внутрь – но она никуда не девается. Боль, которая, может быть, пройдет – когда настанет всеобщий конец, и Бог отрет каждую слезу у верных своих.

– Ты неправа, Ильгет, – мягко повторил кнастор, – ты это поймешь.

То место, где когда-то шумела роща, было полностью выжжено войной. Экологи не стали восстанавливать биотоп – городская власть решила использовать место для строительства. Теперь на горе раскинулись новенькие, с иголочки кварталы свежепостроенных зданий – из квиринских материалов, но в обычном ярнийском стиле. Сквозь городские кварталы Ильгет с кнастором шли молча. Наверху все же шумела небольшая рощица, скорее, сквер, но вот деревья здесь были другие, декоративные, широколистные. А за сквером – обгоревшие развалины церкви Пресвятой Богородицы.

Даже смотреть на них было больно. Почему их не снесут? Не поставят новую церковь, можно ведь даже старую воссоздать до деталей. Это не так уж трудно.

Странно, что церковь не уничтожена полностью. Видно, взрыв был где-то далеко – полностью снесло купола, весь верх. Белые стены обуглились и были совершенно черны. Но само здание, почти круглое, сохранилось.

– Здесь и состоится Посвящение, – взволнованно произнес Эйлар. Ильгет лишь вздохнула, пролезая вслед за ним в скособоченную заклиненную дверь. Посвящение… она же ничего еще не умеет. Разве что иоллой махать, и то энергию отдает очень быстро.

Но может быть, как раз потом что-то изменится? Ильгет осмотрелась. Сквозь разрушенные купола внутрь лился свет. Днем, наверное, яркий, ликующий – словно небеса разверзлись, и сам Бог сходит в сиянии славы в темную прохладную глубь собора. Теперь же небо было сумеречным и быстро темнело, и в синем проеме уже сияла крупная звезда. Все изменилось и внутри. Не было скамеек, свеч, статуй – растащили. Пустой гулкий темный зал, пустой алтарь впереди. Вход в сакристию почему-то перегорожен большим Распятием, Ильгет узнала его, раньше этот крест стоял слева у алтаря. Распятие не сломали и не утащили, но почему-то поставили здесь. Ильгет по привычке невольно поклонилась и перекрестилась, хоть алтарь и пуст – но ничего, подумала она, я кланяюсь памяти о том, что когда-то было здесь.

Почему же они не восстановят эту церковь или хотя бы не снесут ее совсем?

Это похоже на тяжело, неизлечимо больного человека.

Сзади послышался шорох, Ильгет резко обернулась. Они были теперь не одни. Дверь со скрипом затворилась. Вошедший… вошедшая приблизилась, откинула капюшон белого плаща.

– Ара, Айли! – сказала Ильгет.

– Торлиэн, сестра, – произнесла Айледа, – торлиэн, учитель!

Ильгет сразу почувствовала себя легче и проще. Все происходящее казалось ролевой игрой, даже, пожалуй, чуть неестественной. Но не пугающей.

– Как ты сюда попала? – спросила Ильгет. Айледа улыбнулась.

– Позже поймешь. Я шла другими каналами. Не через пространство.

– Подождем еще, – сказал Эйлар, – начнем, когда стемнеет.

– А почему здесь? – спросила Ильгет, – странное место…

Эйлар пожал плечами.

– Энергетически мощное… разрушенный храм. И потом, так захотел мой Ведущий. Сегодня вы обе увидите его.

– Значит, Айли…

– Айледа проходила посвящение на Квирине. Я сам посвятил ее, – пояснил Эйлар, – но Ведущий хотел видеть тебя. Однако сегодня важный день для вас обоих. Очень важный. Сегодня вы обе должны сделать шаг вперед. Обрести еще одну степень свободы. Я рад за тебя, Айли, – он положил руку на плечо ученице. Ильгет показалось, что впервые в его интонации мелькнуло что-то совсем простое и человеческое.

– Уже темно, Ведущий! – заметила девушка. И правда – зрение уже перестроилось на сумеречное. Ильгет (и видимо, кнасторы) видели в сумерках отлично. Но Эйлар взмахнул рукой – и на стенах вспыхнули факелы. Раньше это были обычные электрические лампы в форме факелов, Ильгет мимолетно удивилась, неужели здесь есть электричество – но огонь сейчас казался живым. Он заиграл на лицах живыми бликами. В руке Эйлара появилась иолла.

– Начнем, – сказал он спокойно, – Ильгет, тебе нужно снять крестик. Он будет мешать.

Ильгет послушно сняла цепочку с шеи. Карманов на плаще не было – очень неудобно, и она просто повесила крестик на торчащую из стены загогулину.

Эйлар сбросил плащ, оставшись в одном лишь серебристо-белом комбинезоне с эмблемой Кольца на груди. Ильгет последовала его примеру.

– Возьми иоллу, – сказал Эйлар, протянув ей огонек. Ильгет приняла иоллу на свою руку. Усилие воли – и в ее ладони оказалась плотная теплая рукоятка легкого меча. Иолла кнастора также вытянулась. Он сформировал почти такое же оружие – одноручный меч. Отступил на шаг и поклонился Ильгет, обозначая начало поединка. Ильгет ответила по ритуалу. Клинки скрестились.

Кнастор атаковал не слишком активно, скорее обозначая выпады. Это было больше похоже на танец, чем на спарринг. Ильгет легко парировала удары и совершала такие же легкие, не слишком агрессивные атаки. Поединок был ритуальным. Айледа стояла рядом, скрестив руки на груди, наблюдала со стороны. Ильгет было не трудно, но вскоре она устала. Устала не физически – выложилась, поддерживая форму иоллы, вливая в нее всю свою энергию. У нее закружилась голова, и тут Эйлар замер, подняв клинок кверху, не двигаясь больше. Ильгет приняла такую же позу.

– Да сольются огни, – произнес Эйлар. Айледа откликнулась эхом.

– Да будет единым Свет!

Эйлар шагнул к Ильгет, протягивая свой клинок, она повторила жест. Оба меча, стоящие почти вертикально, оказались рядом друг с другом. Еще шаг – и они слились воедино. Рука Ильгет, рука Эйлара у основания – а дальше единое, разом вспыхнувшее высокое пламя. И от этого пламени, сквозь напряженную руку, хлынула сила, оживляя и согревая уставшее тело. Это было восхитительное ощущение – Ильгет, ее клинок, меч Эйлара, сам Эйлар – все слилось в единый поток, единое танцующее пламя, Ильгет захотелось смеяться и петь. Ей было весело. Ощущение единства пьянило. Потом Эйлар опустил руку, и сразу стало одиноко и холодно.

– Ты почувствовала первую степень единства, – сказал Эйлар, – тот, кто сделает шаг, никогда не будет одиноким. Сделай же его, ученица!

– Я готова, – произнесла Ильгет.

– Ты видела свет. Теперь я покажу тебе тьму.

В следующий миг Ильгет ощутила знакомое до тошноты присутствие.

Эйлар и Айледа будто исчезли. Они были где-то там, за спиной. А в центре пустого зала – да откуда же он взялся здесь? Может быть, это только морок? Но волна – волна была слишком знакома и слишком реальна. Ильгет, привычно стиснув зубы, боролась с волной, затмевающей сознание, сбивающей с ног. Дэггер выглядел сейчас как бесформенная блестящая слизь, дрожащая от пола до потолка, стена слизи – и ничего больше, мертвая, бесформенная стена. Они так многолики – вернее, человек не в состоянии увидеть их подлинный облик. Разве что в закапсулированном виде – но собаки у Ильгет не было. И оружия не было никакого, кроме иоллы.

Колени Ильгет заметно дрожали. Все же она вырастила иоллу, перехватив ее двумя руками. Шагнула вперед. Стена слизи (по ней мерзотно текла блестящая жидкость) пошатнулась и надвинулась на нее. Вонь. И такая, что дыхание перехватило. Ильгет резко выдохнула, перестраиваясь на респироциты. Обойдемся без дыхания. Ничего. Перед глазами задрожала рябь. Воздуха еще не хватало, но это отвлекало от главного – от темного Ужаса, рвущегося наружу, из непонятных глубин подсознания… где водятся левиафаны… ведь там же они и водятся, эти чудища. Ильгет размахнулась. Ударила.