Текст книги "Как-то раз под Новый год (СИ)"
Автор книги: Яна Ясная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Размечталась, Машка! У него девицы, небось, знаешь, какие? Из спортзала не вылезают, и в салон красоты постоянный абонемент имеют! А ты – вот когда ты в последний раз в салоне была? То-то же!
А ну и пусть, утешала я себя, пока лифт нес меня вниз с ключами и заданием забрать ноутбук и кое-какие документы. Ну и пусть встречается со своими раскрасавицами! Мы не гордые, мы себе попроще кого найдем, и будем жить-поживать, и добра наживать...
В конце концов, скоро Новый год, скоро будет праздник, и сказка, и ожидание счастья и чуда, и у меня обязательно, обязательно всё будет хорошо!
– Ой! – я сама не заметила, как успела выйти на улицу, и на нос мне спланировало легкое белое перо, пушистое, невесомое...
Я повертела головой, гадая, откуда оно могло прилететь – но вокруг были только многоэтажки и окна.
Вон мои, вон Василия... Вот чучело! Опять куда-то ушел, а окно не закрыл! Вот дождется он!
Я покачала головой, и, сунув перышко в карман парки, поскакала по ледяным лужам к шефовой нарядной машине, возле которой стоял эвакуатор и мужик в спецовке.
– Вот что, – сказала я, когда уже вернулась в квартиру и вытащила из машинки стирку. – Я так думаю, что никуда вы сегодня не поедете...
Стиральная машинка честно отработала цикл в режиме «деликатной стирки», да вот беда – этот режим предполагает такой же деликатный отжим.
Нет, можно, конечно, плюнуть на стоимость вещичек (хотя лично мне, к примеру, жаба плевалку оттопчет за такое расточительство), и отжать всё как следует, на тысяче оборотов, но это же не кружевное дамское бельишко, чтобы за две минуты высохнуть на сушке. Так что даже угробив шефский костюм, мы все равно придем к необходимости везти начальника домой в сырой одежде. А это, на минуточку, два часа по декабрьским погодам!
– Но я не могу... – неуверенно произнес он, переводя взгляд с тазика со стиркой на меня.
– Отчего же? – живо поинтересовалась я. – Вашей чести ничего не угрожает!
Не то чтобы мы с моим либидо были в этом так уж уверены – но кто ж пугает добычу раньше срока?
– Маша! – воскликнул шеф. – Мария Евгеньевна!
– Игорь! Игорь Александрович! – поддержала его я. А потом куда спокойнее добавила, – Не берите пустого в голову. Сейчас мы ужинаем, потом я и Кекс идем гулять. На обратном пути я еще раз загляну к Васе – если он так и не объявится, значит, это судьба!
Ужин прошел в мирной, дружественной обстановке.
– Дайте мне, пожалуйста, щетку, – попросил начальник, когда мы с Кексом экипировались к выходу. – Попытаюсь спасти пальто...
Я махнула в сторону тумбочки в прихожей, и, подхватив ключи, мобильник и совок, ускакала на прогулку.
Кекс носился по парку, сшибая снежные шапки с кустов, предпочитая заросли погуще, сумасшедшая собака.
Я терзала телефон, пытаясь пробиться к соседу. Когда он наконец принял вызов, я так обрадовалась, что даже краткое на грани грубости «Мань, я работаю!» меня не рассердило. В конце концов, жив – и ладно, я уж было начала беспокоиться. Но вопрос с вещами для босса все еще оставался открытым. С другой стороны, чего я зациклилась на Васе? Сейчас позвоню еще кому-нибудь – и я снова взялась за телефон. Чтобы успеть увидеть гаснущую заставку.
Ах ты ж!.. Когда он успел разрядится? Я же только что...
Ну и гад-же-ты!
Совсем мороз не держат!
Сунув замерзшую трубку в карман, я решила, что хорошенького – понемножку, а Кекс все равно уже все свои дела сделал, вот сейчас уберу за ним – и домой. А то мне на этого бешеного моржа смотреть холодно. И вообще, у нас гости.
Выбросив пакет с отходами собачьей жизнедеятельности в ближайшую урну, я подозвала свою отмороженную радость к ноге, и всю дорогу домой пыталась объяснить счастливо улыбающейся пасти, что приличным короткошерстным собакам по такой погоде положено мерзнуть. А не гонять своих хозяев по обледеневшему парку до полного посинения.
Хозяев, а не парка.
Домой мы поднимались по лестнице – раз уж некоторым не хватает движения, то вот, пожалуйста.
– Могу и беговую дорожку включить! – ехидно обещала я деточке.
Деточка беговую дорожку не любил всей душой и потому успешно прикидывался глухим.
Поворот ключа в замке, щелчок замка, распахнутая дверь, мазнувший по ногам хвост, просочившийся в квартиру.
– Мы верну... – жизнерадостно объявила я, замерла на пороге и уже куда менее жизнерадостно окончила: – ...лись.
Святые угодники, вы издеваетесь, да?!
– Маша, вы меня извините... – шеф, возившийся с висящим на плечиках пальто в одних боксерах, скульптурно облепивших крепкий зад (Господи, за что?!), торопливо накинул обратно выданную «сменку». – Я не думал, что вы так быстро вернетесь, а халат мешался, я и...
Остекленелым взглядом я проводила скрывающееся под розовой махровой тканью идеально вылепленное тело, сглотнула сухим горлом и, нечеловеческим усилием воли заставила себя отвернуться, чтобы закрыть дверь. И облизнуть пересохшие губы.
– Да ну что вы, Игорь Александрович, – я искренне надеялась, что мой голос не звучал со стороны, как у курильщика с двадцатилетним стажем, потому что мне казалось именно так. – Пальто спасли?
– Да как вам сказать... директор из меня, пожалуй, лучше, чем работник химчистки.
Я хихикнула и посмотрела на часы. Спать еще было определенно рано, хотя я бы не отказалась спровадить гостя на диван и упаковать в одеяло желательно с головой, потому что даже если забыть про все, что ниже (забыть. Ха. Ха-ха.), одна только до невозможности обаятельная улыбка заставляла сердце биться чаще и думать не о том, ох, не о том...
– Давайте мы с вами фильм, что ли, посмотрим... – неуверенно предложила я.
– А давайте! – радостно согласился Игорь. И улыбнулся. Гад.
И это оказалось удивительно уютно – сидеть в темноте, озаренной лишь голубым светом экрана, закинув ноги на кофейный столик, хрустеть чипсами и чистить мандарины и поочередно змействовать на тему «гениальности» того или иного поворота сюжета. Под ногами, в проходе, придремал Кекс, время от времени напоминая о себе помахиванием хвоста. А мужская рука, закинутая на спинку дивана, совершенно не напрягала, даже наоборот – я то и дело ловила себя на том, что была бы совершенно не против, опустись она чуть ниже, на мои плечи. И приткнуться к теплому боку я была бы не против. И пристроить голову на крепком плече.
И когда фильм закончился, мне стоило некоторых усилий сбросить томное наваждение и заставить себя включить свет, чтобы помочь гостю разобрать и застелить диван. С ярко вспыхнувшей лампой разбежались по углам тени, унося с собой сладкое ощущение предвкушения чуда, оставляя только горечь несбывшегося.
Впрочем, этому чувству не впервой составлять мне компанию перед сном. Мы с ним давние товарищи!
Я проснулась, бросила взгляд на подмигивающие зеленым часы, встрепенулась, ужаснувшись, что будильник не зазвонил, и я дико-бессовестно-отвратительно опаздываю, но тут же вспомнила, что сегодня выходной, и плюхнулась обратно лицом в подушку – досыпать. Правда, через несколько мгновений, тело решило, что раз уж проснулась – давай прогуляйся, сколько мне еще терпеть, и пришлось сползать с кровати. Не открывая глаз и не убирая с лица упавших на него волос, я сунула ноги в тапочки и поплелась к туалету.
– О! Маша! – обрадовалась мне коридорная темнота, и я, вздрогнув, проснулась окончательно.
Тряхнула головой, пытаясь прозреть, и тут же пожалела, что прозрела. Зажатый в угол между дверью в туалет и стеной коридора, шеф сидел на полу, подтянув к себе одно колено, и старательно чесал под челюстью и за ушами устроившемуся перед ним Кексу. Кекс млел и меленько настукивал хвостом по полу.
– Что вы тут делаете? – изумилась я до глубины души. Хотя бы потому, что напрочь забыла, что у меня нынче гости.
И теперь стояла перед начальством в виде более, чем вызывающем – пушистые тапочки, коротенькие шортики и маечка. На бретельках. С бантиками.
– Ищем компромисс, – отозвался Игорь.
Взгляд его, поднимаясь снизу-вверх, ощутимо споткнулся и на моих голых коленках, и на низко сидящих шортиках. И на маечке. Добрался-таки до моих глаз, честно попытался там задержаться, но снова неумолимо потек вниз. Под воздействием силы тяжести, не иначе.
Подавив два противоречивых, но одинаково дурацких желания – прикрыться ладонями или выпятить грудь и втянуть живот – я, наконец, сообразила, что тут произошло.
– Кекс!! Корка ты горелая, фу! К ноге!
Маменькина деточка, ласковый сыночек, бдительный страж квадратных метров, очевидно, счел прогулку шефа до санузла попыткой проникновения со взломом и перешел в режим «ни с места, а то я и мои сорок два зуба, объясним вам, как вы неправы». Но поскольку гость, вроде, все же был гостем и на туалетную бумагу с аэрозолем не покусился, собачечка милостиво позволила себя приласкать в ожидании хозяйки, которая всех рассудит...
Хозяйке же сейчас больше хотелось провалиться сквозь землю. Господи, мужчина мечты в одних трусах у меня в квартире, а я натравила на него собаку!
Кекс радостно оббивал мне голые ноги хвостом и преданно заглядывал в глаза – я же молодец, молодец? – пока шеф с нарочитым кряхтением поднимался с пола.
– И давно вы тут сидите? – спросила я дрогнувшим голосом. Щеки пылали, во-первых, от стыда, во-вторых... либидо, уймись, нам тут уже точно ничего не светит!
– Да как вам сказать... – Игорь усмехнулся.
– Что же вы меня не позвали? – с тоской уточнила я.
– Не хотел будить. Я и так вашим гостеприимством злоупотребляю.
Обезоруживающая улыбка в очередной раз отправила меня в эмоциональный нокаут. Уносите Машеньку...
Наверное, поэтому я и ляпнула:
– В следующий раз – зовите.
– В следующий раз – обязательно, – заверил меня шеф со всей серьезностью.
А через час – раз уж все проснулись – завтрак был съеден, спасенные вещи выглажены и надеты обратно на владельца, такси вызвано, и шеф, уже стоя на пороге, рассыпался в благодарностях, воспевал оду моим многочисленным добродетелям, а я, кутаясь в халат, с тоской думала о том, что сейчас он сядет в лифт и весь этот полный ярких, пусть и местами отчаянно нелепых эмоций вечер останется только воспоминанием.
– До встречи в понедельник? – уточнил шеф, заглядывая мне в глаза.
– Да, всего доброго, Игорь.
Я протянула руку для прощального рукопожатия, и она удивительно уютно утонула в широкой шершавой ладони, вот только вместо того, чтобы сжать ее в ответ мужчина поднес мою кисть к губам, запечатлел на пальцах короткий поцелуй и с улыбкой исчез за плотоядно клацнувшими дверями старого лифта.
И я бы, наверное, была не против, если бы этот динозавр сейчас застрял, но на столько чудес подряд, наверное, ни одно мироздание не способно.
Я уже качнулась обратно в квартиру, как в соседской двери щелкнул замок, и высунулась лохматая Васькина голова:
– О, Манюня! Ты чего вчера мне названивала-то?
– Иди ты... работай! – несправедливо огрызнулась я и отправилась одеваться.
Душевные терзания – душевными терзаниями, а собачьи прогулки два раза в день еще никто не отменял.
– И я тебе не Манюня!!!...
Машина остановилась на рабочей парковке, я вывалилась из салона, и, цокая каблуками, заспешила вперед, к труду. А то что это – новый год, а у меня еще не все сограждане туристическими путевками осчастливлены. Непорядок, непорядок!
Через вертящиеся двери – предъявить пропуск – по нарядному вестибюлю к лифтам – уф, успела! – ура, втиснулась!
Я с облегчением выдохнула – не хватало еще опоздать на работу после того, что было в пятницу, чтобы шеф решил... Что он там мог бы решить, я моментально забыла, натолкнувшись на головокружительный карий взгляд. Шеф был свеж, бодр и прекрасен.
И вот этого мужика посмел половину ночи угрозами склонять к почесыванию чужой питбуль (вконец охамел, собака страшная, пора в школу – мозги вправлять!)?! Небрежно-безупречная прическа, очередной элегантный костюм, на этот раз – темно-синий, и умопомрачительный парфюм. У меня натурально ослабели ноги.
Не только Кексу пора мозги вправлять, ой, не только!
– Здравствуйте, Маша! – улыбнулся Игорь Александрович.
Ы! У-у-у! Э...
Ради всего святого, молчи, Машка!
Я ослепительно улыбнулась начальнику, от души надеясь, что у меня по подбородку не течет слюна. Это смазало бы эффект ослепительности.
От необходимости отвечать меня спасли благословенные друзья-китайцы. Они же вынудили меня притиснуться к шефу так, будто он – мой муж-крестоносец, вернувшийся из десятилетнего похода на Иерусалим, и вот-вот снимет с меня пояс верности.
Только не грохнись в обморок от счастья, дура гормонально озабоченная – уговаривала я себя, вдыхая упоительный запах. А что голова кружится... покружится, и пройдет! Зато эти десять минут я могу безнаказанно к нему прижиматься. Я осторожно вдохнула еще немножечко наркотического аромата, попыталась переступить поудобнее, и случайно прижалась так... так, что ощутила, что не у одной меня здоровое либидо. Мой взгляд испуганно порхнул вверх. Шеф мучительно краснел, глядя куда-то поверх моей головы.
Окей! Что я, зверь, что ли? Никто ничего не заметил, Игорь Александрович! А уж я и подавно! Я вообще не в этом лифте ехала, слово чести!
Грудь медленно тяжелела, внизу живота разливался знакомый жар.
Ой, мама, а сейчас еще и американцы! Дыши, Машка, дыши!
Я и дышала, стараясь делать выдох на счет «раз», а вдох на «два-три-четыре», как учил школьный тренер при беге на длинных дистанциях. Сено – солома, сено – солома...
Чужой запах медленно заполнял меня изнутри, наполнял легкие, проникал с кислородом в кровь, растекался по сосудам, по обоим кругам кровообращения, от сердца до мозга, от сердца до пальчиков на ногах, и оба круга – снова в сердце, и Господи, святый Боже, дай мне сил вытравить его когда-нибудь оттуда, дай мне сил хотя бы просто это вынести, я не справлюсь, не смогу, я не выдержу это еще раз!
Я сама не заметила, как сунула руку в карман, и стиснула лежащее там белое пушистое перо, но, как ни странно, мне от этого полегчало – отступила обида, и сгинул, рассеялся страх, и мне стало легко, будто кто-то незримый отвел крылом мои печали...
...перо? Какое перо? Как оно оказалось у меня в кармане? Когда я успела переложить его из куртки?
И главное – зачем!
Зато, когда лифт остановился на нашем (самом последнем!) этаже, я смогла выйти из него с невозмутимым видом, и даже своими ногами, а не цепляясь за шефа.
Пора переставать брать пример с Кекса, вот что. Что за манера – зажимать мужика по углам, и капать на него слюной?
Ничего-ничего, вот пойдем на собачью площадку – там нас обоих живо от этого отучат, станем с ним воспитаны, социализированы и дисциплинированы, хоть без намордника выгуливай. Рядом с шефом.
А пока – не пора ли вам, Мария, немножечко потрудиться? Я встрепенулась, стряхнула навеянную лифтом меланхолию, и принялась вершить черное дело – уводить очередного своего клиента у предыдущего работодателя.
Ничего личного, Герман Сергеевич, мне нового шефа впечатлять нужно!
Хоть чем-то впечатлю, чего уж, раз неглиже не сработало...
Предновогодние недели в сфере туристического бизнеса – это такое время, такое... Прибыльное, сытное, но нервнозатратное и интенсивное. Кто-то, спохватившись в последний момент, пытается успеть организовать отдых своей мечты и не считается с затратами, кто-то, наоборот, стремится урвать «горящий» тур и отдохнуть по максимуму за минимальную цену. Семейный отдых у теплого моря, групповые детские туры по «родинам Деда Мороза», корпоративные поездки на базы активного отдыха. Внезапные клиенты – и срывающиеся старые заказы, «горящие» путевки, оптимизация расходов и минимализация потерь... Горячая пора. Сфера обслуживания.
Наш офис исключением не был, и в последние недели перед Новым Годом менеджеры «Санлайт-тревелс» работали на износ. Телефоны раскалились, от мониторов голову поднять было некогда. До тридцатого числа мы с Игорем почти не виделись – разве что изредка пересекались по работе, да и то... Вскользь, мимолетно. Предновогодний аврал не миновал и его, и шеф бегал со встречи на встречу, и выглядел так, будто питается исключительно кофе и печеньками, подаваемыми секретаршами на переговорах. Успевал ли он при таком режиме спать – большой вопрос, но не удивлюсь, если нет. В конце концов, он поднял свой бизнес с нуля, и вряд ли бы ему это удалось, не умей он работать так.
Тридцать первое число было объявлено коротким днем, после которого всех сотрудников ожидали на корпоратив. Организацией корпоратива занималась Анна Николаевна, и при вручении пригласительного в ресторан на две персоны, прямо заявила мне, глядя на мое кислое лицо, что, если я не явлюсь – она воспользуется связями в бухгалтерии, и премии мне не видать, как своих ушей. И, увидев, что я не убоялась, добавила – никогда!
Я скисла окончательно, и пообещала, что буду как штык. В конце концов, премии в «Санлайт-тревелс» были вкусные. Хотя после сцены в лифте никакого праздника мне не хотелось, а хотелось шефа, и что самое мерзкое, не одно только либидо тому виной.
Мне хотелось на него смотреть, слушать голос, вдыхать горьковатый запах парфюма и свежий – кожи, ловить мимолетную улыбку, предназначенную мне – и улыбаться ответно.
Дура ты, Машка. Опять влюбилась. А ведь зарекалась после прошлого раза!
Прошлый раз, как известно, закончился плохо – крашеной курицей, замахом, завершить который бывшему не хватило духу и мучительным бракоразводным процессом.
Впрочем, в этот раз беспокоиться об изменах не приходилось – после той самой сцены в лифте шеф меня явно избегал, а при коротких встречах отводил глаза и старался скорее их свернуть.
Я грустно улыбнулась своим мыслям – даже если он и догадался, что спасительница с тросом и питбулем влилась в армию его обожательниц, то чего так маяться?
Как маленький, ей-ей.
Честно слово, Игорь Александрович, я не собираюсь преследовать вас с домогательствами!
Какой уж тут корпоратив, с таким настроением?
Но деваться было некуда, Анна Николаевна дама-кремень, и угрозами просто так не раскидывается, а поэтому утром тридцать первого декабря я заруливала во двор родительского дома в частном секторе – выгрузить Кекса и оставить машину, с тем чтобы после празднования в рабочем коллективе взять такси и ехать прямо к семейству налегке.
Семейство встретило суетой, шумом и гамом. Младшая племянница Маришка, «помогавшая» старшему брату крепить гирлянды под потолком, с визгом бросилась навстречу, чтобы повиснуть на шее – нет, не у меня, а у Кекса.
Кекс со стоическим выражением морды терпел слюнявые нежности, и только хвост, предатель, выдавал, что хитрая скотина на самом деле рада встрече. Вадька, племянник солидно спустился со стремянки, солидно подошел к тетке – и несолидно сгреб меня в объятия.
– Задушишь, лось! – со смехом изображая негодование, попыталась я вырваться из захвата, но где там!
Семейную идиллию прервало явление старшей сестры народу:
– Нет! – с яростным воплем ссыпалась она по ступеням со второго этажа. – Нет, нет, НЕТ! Машка, я сказала, забери свою скотину!!!
– Наташ, ты чего? – приняла я удивленный вид, и Вадим, предатель, сбежал, чтобы наблюдать за представлением с безопасного расстояния.
– Я сказала, увози свою тварь немедленно! – буйствовала сестра.
Маришка тут же шлепнулась на попу, и зарыдала. Кекс охотно подхватил. Наташка бесновалась на расстоянии двух метров, опасаясь подходить ближе.
История взаимоотношений Кекса и Наташки была полна трагизма и неразделенных чувств. Она была эпична и феерична.
Наташка терпеть не могла мою дурную, невоспитанную, мерзкую собаку. Просто не переносила.
Кекс Наташку обожал – просто не слушался.
По неизвестным причинам.
Возможно, это как-то связано с тем, что я, со свойственным мне коварством, сдавая собаку Наташке, неизменно оставляла за старшую младшую племянницу!
Сестрин муж, который просек шутку еще со второго раза, клялся оторвать мне голову, либо сдать Наташке, на выбор, нынче удачно пребывал в командировке, и ничто не мешало мне повторить трюк на «бис» – так что, когда на ор из кухни явилась мама, и поцеловав меня в щеку, принялась урезонивать сестру, я, указав на племяшку, строго-настрого велела нежной собаченьке ее слушаться, и улизнула из дома.
А в ресторане настроение, вроде бы скакнувшее вверх после визита домой, снова обвалилось. Игорь дефелировал по залу с повисшей на локте незнакомой красавицей.
Эффектная девица, ухоженная, дорого и со вкусом одетая, плыла рядом с начальником, сияя открытой улыбкой, радостью, и чем-то еще, чему сложно подобрать название, но что с головой выдает полностью счастливую женщину.
Так что весь корпоратив я просидела в углу с Васькой, безуспешно пытавшимся выпихнуть меня потанцевать. На мое «только вместе с тобой», сосед стух, сник, скорчил кислую рожу и больше не предлагал. А как только первые люди потянулись к выходу, я посчитала премию отработанной и выскользнула из зала ресторана.
Чтобы в фойе пронаблюдать, как Игорь Александрович галантно помог своей даме надеть блестящую норковую шубку и открыл для нее стеклянную дверь, ведущую наружу. В этот момент он вскинул голову и посмотрел в мою сторону, а я не придумала ничего лучше, чем вяло улыбнуться и помахать рукой.
Лицо мужчины озарила ответная улыбка, от которой сердце сжалось, а потом зашлось как сумасшедшее.
– Игорь, ты идешь?
Шеф вздрогнул, бросил короткий взгляд на спутницу, потом опять на меня, взмахнул рукой на прощание и нырнул в снегопад, валивший густыми крупными хлопьями.
Дура ты, Машка. Иди корвалола попей, чтобы сердечко-то не шалило, чай не восемнадцать лет.
А лучше мужика себе найди! Мало их, что ли, бесхозных бродит? Вон хоть Ваську взять... хороший же мужик! Добрый, надежный, умный...
Хотя не, Ваську прежде чем брать, надо из образа бомжа-алкоголика вытряхнуть, а это мало того, что нереально, так еще и травматично. Он же сопротивляться будет! Нет, Васька пусть живет пока. Я его приберегу до крайнего отчаяния!
А сев в такси, я вдруг поняла, что не хочу никуда ехать. Не хочу я этого семейного веселья и общей радостной беззаботности. Я усталая, разведенная и глубоко несчастная женщина и имею полное право вечерок попрозебать в этом чувстве, а не натягивать на лицо вымученную улыбку и фальшиво отвечать «ничего» на вопросы а-ля «что-то случилось?». Потому что ведь правда – ничего. Просто ничего не случилось.
И я набрала номер мамы.
Путано объяснившись и пообещав забрать Кекса завтра, я откинулась на спинку сиденья и с легкой меланхолией принялась наблюдать за проплывающими за окном праздничными огнями.
* * *
– Привет. Опять нужна твоя помощь.
– Заметано, брат. Сделаю, что могу.
Человек в растянутом свитере и с вечным пожеванным бычком в углу рта положил трубку мобильного, а где-то далеко, в гаражах небольшого автосервиса, хлопнула автомобильная дверь и повернулся ключ в замке зажигания, мерно зарокотал мотор эвакуатора. Его водитель прислушался к чему-то далекому, немного подождал, кивнул сам себе – и надежная рабочая лошадка тронулась с места, выруливая на проспект и уверенно набирая ход.
А на окраине большого города, где-то в спальных районах, темно-синее авто директора и владельца турфирмы «Санлайн-тревелс» приветливо мигнуло фарами темноволосой счастливой женщине в окне особнячка, и вырулило на оперативный простор транспортных линий.
Ухоженный автомобиль, сверкая полировкой, вез своего успешного, но невеселого владельца домой, в пустую квартиру с темными окнами.
Замызганный трудяжка-эвакуатор, бодро урча мотором, пожирал городское шоссе, спеша по неведомым делам, и его водитель то и дело приподнимал голову, будто бы прислушивался к чему-то.
Зимние дороги петляли и извивались лентами, расчерченные разметкой, испещренные транспортом.
Маршруты двух автомобилей, прочерченные невидимым белым пером по быстро темнеющему зимнему городу, пересекались только в одной точке, и дистанция между ними неумолимо сокращалась.
В какой-то момент водитель эвакуатора в очередной раз замер, беззвучно сказал сам себе «пора», и...
* * *
Дом встретил меня тоскливой пустотой. Без радостно поскуливающего, тычущегося в ладони мокрым носом Кекса, машущего хвостом как пропеллером, душа окончательно покрылась ледяной коркой уныния. Я кое-как сбросила одежду, сунула ноги в тапки, прошаркала на кухню, с тоской изучила совершенно непраздничное содержание холодильника. А! Переживу я и без селедки под шубой, и без оливье, можно подумать...
В тумбочке зато была бутылка мартини, которую я, покрутив, поставила обратно. Что я, алкоголик напиваться в одиночку? Может, Ваську позвать?
«Маня, у меня свидание!» – прилетело мне в ответ на ни на что не намекающий вопрос «какие у тебя планы на новый год?».
Ну вот. Даже Ваську разобрали. Лишили, можно сказать, последнего островка надежности в океане беспросветного будущего!
Расфырчавшись окончательно, я приняла душ, чтобы чуток взбодриться, переоделась в домашнее и отправилась варить пельмени. А что? Я их на тарелке в форме елочки выложу и зеленью присыплю – самая что ни на есть новогодняя трапеза!
И в тот момент, когда я уже занималась художественной выкладкой пельменей, сквозь зубы костеря все на свете (пельмени по тарелке скользили и елочкой становиться не желали), тишину в квартире вдруг прорезала мелодичная трель звонка.
Кого там еще нелегкая принесла?
Прошлепав в коридор, я выглянула в глазок...
И обалдела.
А чуточку прекратив обалдевать, торопливо провернула замок и распахнула дверь во всю ширь, чтобы убедиться, что мне не примерещилось.
Не примерещилось.
– Здравствуйте, Маша! – жизнерадостно объявил похититель мандаринов. – Вы не поверите!..
Мокрый с головы до ног, кое-как оттерший грязь с лица, сияющего улыбкой, с букетом цветов подмышкой и двумя объемными пакетами, из одного из которых многозначительно торчала бутылка шампанского.
И я в домашних штанах, тапочках, футболке с Мэрилин Монро – знаменитой блондинкой – и с открытым ртом.
Игорь стоял, смотрел, улыбался и терпеливо ждал, пока я отомру.
Я отмерла, сделала шаг вперед, ухватила шефа за воротник мокрого пальто и, привстав на цыпочки и прижалась губами к его губам, просто выпадая из реальности.
Пакеты упали, бутылка звонко покатилась по плитке лестничной площадки и ткнулась в соседскую дверь. Игорь сгреб меня в охапку, отрывая от пола, и целуя в ответ – жарко, жадно, будто только этого и ждал с самой первого нашего «тесного» знакомства в лифте. А может – и правда ждал, не знаю. Уж я-то точно!
В какой-то момент он оторвался, на мгновение, чтобы заглянуть в мои сияющие глаза, и потянулся за новым поцелуем. Между нами снова проскочила искра электричества, я ойкнула, прижала ладонь к губам, Игорь рассмеялся и... чихнул.
Реальность стремительно вернулась. И мы как два дурака стоим и целуемся посреди лестничной площадки, с распахнутой настежь дверью квартиры (хорошо, не захлопнувшейся!), посреди рассыпавшейся из пакетов еды, под ногами – букетище, он – мокрый, я теперь тоже...
– Вам... – я осеклась и, покраснев совсем как зеленая девчонка, поправилась. – Тебе в душ надо, в горячий! А я пока чай с малиной сделаю...
Игорь потянулся было за пакетами с их полураскатившимся содержимым, но я шикнула на него и загнала в квартиру. А сама принялась ползать по полу, собирая принесенный, как я подозреваю, новогодний стол, улыбаясь при этом как идиотка.
– Маша! Маш, там в пакете штаны и майка есть, принеси, пожалуйста! – долетело из душа сквозь шум воды, когда я захлопнула и заперла дверь.
И чем ему мой халат, спрашивается, не угодил?!
Я принялась разгружать добро. Чего там только не было... говоря устами всенародно любимого персонажа из всенародно любимого фильма: «Икра черная, икра красная, икра заморская баклажановая...». Майка и штаны и впрямь обнаружились, завернутые в прозрачный фабричный целлофан. А я-то уже грешным делом подумала, что он с собой теперь сменку про запас возит!
Представив, в каком виде этот сумасшедший шатался в новогодний вечер по магазину, сметая деликатесы, и как на него смотрели многое видавшие в этой жизни, но все же не все, кассирши, я не знала смеяться или плакать.
А еще там были мандарины. Отборные. Три кило...
Я нахально заглянула в ванную – в конце концов, чего я там еще не видела, спасибо, Кексу и эффекту неожиданности, но торс моей мечты еще скрывался за шторкой, принимая водные процедуры. Так что, пристроив одежду на стиралку, я отправилась в комнату накрывать на стол, не забыв по пути стыдливо спрятать пельмени в холодильник.
Когда послышался звук открываемой двери ванной, я резко спохватилась, что не подумала привести себя в божеский вид, хоть платье какое нацепить! Но появившийся в дверном проеме Игорь в футболке и спортивных штанах, мгновенно развеял мою панику. Он окинул меня с ног до головы смеющимся взглядом и выдал:
– Мне кажется, Маша, мы прекрасно смотримся вместе.
– Не знаю насчет «прекрасно», но гармонично – это факт, – признала я, наблюдая, как он приближается...
И не останавливается на уважающем личное пространство расстоянии, нет. Легко преодолевает его, и тяжелые ладони ложатся мне на талию, и Игорь наклоняется к моему лицу, замирает в жалком миллиметре от жаждущих поцелуя губ, будто спрашивает разрешения. И с большим трудом преодолев желание снова ухватить его за грудки и швырнуть в спальню прямо отсюда, я милостиво разрешаю. Чуть размыкаю губы, принимая нежный, неторопливый поцелуй. И руки скользят по моему телу, исследуя изгибы – вдумчиво, со вкусом, ненавязчиво, так, на пробу. И проба эта, кажется, мужчине нравится, потому что поцелуй становится глубже, а прикосновения ярче, и я тону в полузабытых, таких сладких ощущениях, и сама льну к нему, прижимаюсь всем телом, пропускаю между пальцами короткие мокрые волосы, оглаживаю широкие плечи и просто не верю, что все вот это счастье – мне!
Да это праздник какой-то!..
– Маша...
Поцелуи уже давно оставили в покое мои губы и исследовали теперь территорию где-то в районе уха, и у меня там, кажется, была одна сплошная эрогенная зона, потому что любая возможность связно мыслить отпала вместе с щекочущими прикосновениями к тонкой коже, нежными прикусываниями и посасываниями, а любые звуки, даже собственного имени, стали совершенно бессмысленными.
– Маш...
– М-м-м? – что-то промычала я, чувствуя, как опора уходит из-под ног.
– Давай за стол? Новый год скоро...
«Бес с ним, с новым годом!» – подумала Маша, но все же чинно отстранилась, одернула слегка задравшуюся футболку и щедрым жестом пригласила гостя к им же организованному столу.
– А Кекс где? – озадачился вдруг Игорь, озираясь. – Я мандарины, межу прочим, из расчета по кило на душу населения покупал!
– Кекс гостит у бабушки, дрессирует двоюродных братьев-сестер, – многозначительно ответила я, думая о том, что больше всего дрессировки достается, конечно, Наташке, но кто ж вот так вот сходу мужчине мечты признается в коварстве и злобстве. Такие открытия только после свадьбы, ни часом раньше, да-да!
