Текст книги "Лойс"

Автор книги: Яна Сибирь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Глава 1

Лойс

Лойс Грант – самая обыкновенная шестнадцатилетняя девушка с кучей комплексов и депрессивным отношением к жизни. За одним лишь исключением – её жизнь очень похожа на подготовку к войне. Родители Лойс – Эрик и Зори, с виду вполне положительные люди, слишком опекают дочь. Они зациклены на её безопасности настолько, что предпочитают сами показывать ей, что жизнь не всегда такая, какую хочешь. Долгими и невыносимыми для Лойс вечерами, родители рассказывают ей о том, что в мире много опасности, которая всегда исходит от других людей, и если ты знаешь, что делать, то можешь рассчитывать на спасение.

Лойс ненавидела такие вечера. Ей, как любому подростку хотелось совершенно других знаний и эмоций, но родители были непреклонны. Как бы Лойс не старалась объяснить им, что она все понимает и, тем не менее, было бы не плохо, если бы они, хоть иногда отпускали её в кафе, кино или в парк, где собирались такие же подростки как она.

– Что за чушь ты несешь? – спросил отец, после очередной попытки Лойс отвоевать себе хоть пару часов в том мире, в котором жили шестнадцатилетние дети. – Мы чем, по-твоему, здесь занимаемся? Для кого, по-твоему, мы с матерью стараемся?

– Но, я…

– Не хочу слушать! – рявкнул мистер Грант. – Что за неблагодарное создание живет со мной под одной крышей!

– Но, я…

– Когда я говорю, ты молчишь, – отрезал мистер Грант. – У тебя есть полчаса на отдых и час на выполнение домашнего задания и если ты не забыла, тебя еще ждет вечерняя тренировка. Если из-за этого дурацкого спора, который произошел по твоей вине, ты не успеешь справиться со своими прямыми обязанностями – на ужин можешь не рассчитывать.

– Хорошо, отец, – сказала Лойс и поспешила в свою комнату.

Поднимаясь по ступенькам на второй этаж, где ей и была выделена комната средних размеров с большим окном, широким подоконником и высоким потолком на котором висела старая одинокая люстра, Лойс думала о несправедливости. Знакомое чувство отчаянье еще больше усилилось, когда девушка вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Унылый вид своих апартаментов полностью отбил желание что-либо делать.

Ветхая, уже послужившая не одному человеку, деревянная кровать, стояла, прислонившись спинкой к стене, сбоку её подпирала такая же еле сохранявшая форму, тумбочка, на которой покоились страшная лампа и подержанный будильник. На противоположной стороне стоял стол, тоже повидавший много на своем веку и стул на колесиках – единственное развлечение в этом помещении. На столе была еще одна лампа, не уступающая по красоте первой и подставка под канцелярские товары, сделанная из пустой банки из-под газировки. Над столом – обычная книжная полка, на которой стояли учебники и тетради. Стены были оклеены белыми обоями в мелкий, тусклый, розовый цветочек. На деревянном полу лежали две маленькие застиранные дорожки из искусственной шерсти оливкового цвета. Никаких картин, рисунков или тем более молодежных постеров – это запрещено. Так же как и компьютер, телефон, книги, не имеющие отношения к школе, косметика, вызывающая одежда, бесполезная трата времени, мечты и желания.

По поводу одежды в этой семье не было вообще никаких разговоров – что купили, то и одевай. Вот только родители Лойс покупали ей совсем некрасивую и неженственную одежду. В основном это были широкие брюки или джинсы, мешковатые рубахи, растянутые кофты и безразмерные футболки. Обувь всегда была на сплошной подошве, потому что, как говорил отец, так проще всего убежать от маньяка. Согласитесь, что это не совсем то, что хочет видеть на себе шестнадцатилетняя девушка.

Ко всему прочему Лойс запрещалось иметь длинные волосы. Стрижка, больше похожая на мальчишескую сопровождала её всю жизнь, так как миссис Грант считала, что длинна волос, напрямую связана с женственностью, а как раз именно женственности она категорически не хотела видеть в своей дочери.

Пока миссис Грант готовила ужин, а мистер Грант смотрел телевизор, который, как и компьютер был только в его полном распоряжении, Лойс, бросив рюкзак на пол, начала быстро вытаскивать оттуда учебники и тетради. Времени, которое дал ей отец, в обязательном порядке должно было хватить на приготовление всего домашнего задания, потому что снова остаться без ужина Лойс уже не могла.

Такие наказания были не редкостью в семье Грант. Эрик Грант – глава семейства, зачастую наказывал не только дочь, но и жену, которой тоже разрешалось немного. Основная задача Зори Грант – избавлять мужа от домашних хлопот и неповиновение дочери, ведь именно это больше всего выводило мистера Гранта из себя.

Пока Лойс корпела над заданиями, в кухню вошел мистер Грант и уставился на жену.

– Ну, что на сей раз? – спросила Зори и покосилась на мужа.

– Нашей дочери снова захотелось испить глоток свободы, – с издевкой произнес Эрик, почесывая свою козлиную бородку. – Как бы нам отучить её от этого раз и навсегда?

– Никак, – с невозмутимым видом ответила Зори, продолжая накрывать на стол. – Вспомни себя в её возрасте. Сколько тебе было, когда мы познакомились?

– Восемнадцать, – ответил Эрик. – Но, к чему ты это? Ты, как никто другой знаешь, что тогда все было проще и жить было проще.

После, мистер Грант загадочно улыбнулся и приблизился к жене.

– Знаешь, я тут подумал и решил…, – начал он.

– Как это решил? – возмутилась Зори. – Хочешь сказать – принял решение самостоятельно? Без меня?

– На этот раз, да, – ответил Эрик. – Нам пора начинать испытывать нашу дочь. Мы должны понять, на что она способна. Сама знаешь, что теория не дает полной картины без практики.

– И когда ты планируешь начать? – спросила Зори, как будто речь шла не о её дочери.

– Завтра, – ответил Эрик. – У нее как раз начинаются каникулы, вот мы и проверим, что она вообще может.

– Мне кажется, она еще не готова, – сказала Зори в надежде, что это не разозлит её мужа. Чтобы смягчить свое резкое высказывание она добавила: – Хотя, наверно, я недооцениваю эту девочку.

– Поверь мне, она на многое способна, – сказал Эрик. – Просто у нее не было шанса продемонстрировать это.

Мистер Грант двусмысленно присвистнул, что крайне не понравилось его супруге.

– Главное не переусердствуй, – сказала Зори и толкнула мужа в бок. – Помни, что ей после каникул выходить на занятия.

Муж и жена переглянулись, а потом разошлись по своим делам: она продолжила накрывать на стол, а он вернулся к телевизору. Мистер Грант проводил много времени за просмотром новостей, потому что не мог позволить себе оставаться в неведение по поводу криминальной обстановке в своем округе. Так он и сидел по нескольку часов перед экраном, переключая с канала на канал. У него было на это время – мистер Грант не работал, а вот миссис Грант была городским журналистом и писала статьи для местной газеты. У нее неплохо получалось, так что ей иногда разрешалось трудиться дома, чему она была несказанно рада и, пересилив себя и поблагодарив начальство, она потом еще долго высмеивала их в компании домочадцев.

Лойс тем временем торопилась, как могла. В голове шумело, и сосредоточиться на математических вычислениях становилось сложнее и сложнее с каждой минутой, но бросить она не могла. В отличие от других родителей, которые не проявляют особого интереса к домашним заданиям детей, её родители проявляли его всегда. Если им не нравился результат, они запросто могли заставить Лойс переделывать работу, но только после часа ночи. Они считали, что так их дочь научиться относиться к учебе серьезней.

– К черту все, – тихо сказала Лойс и закрыла учебник. – Не могу больше.

– Опять ворчишь! – раздался недовольный голос матери, которая имела поразительную способность появляться бесшумно даже там, где жутко скрипит пол. – Ты все сделала? Ужин почти готов…

– … и ждать меня никто не будет, – закончила предложение Лойс. – Я все это знаю, как Отче наш.

Брови миссис Грант поползли вверх.

– Кто это, интересно, научил мою девочку хамить матери? – спросила она сухим тоном. – Ответишь или мне попросить отца задать тебе этот вопрос?

Лойс отлично знала, как отец умеет спрашивать, именно поэтому она предпочитала отвечать еще до того, как он задаст вопрос. Это значительно упрощало ей жизнь в этом доме, но все, же не делало ее хоть чуточку счастливой.

– Прости, – выдавила из себя Лойс и еле-еле встала со стула. Тело еще болело от вчерашней тренировки, которая продолжалась до трех часов ночи, и оттого руководить им было чертовски сложно.

– Я, конечно, не услышала искренности в твоем голосе, – сказала миссис Грант, – ну, да ладно. Сегодня у меня хорошее настроение и я могу пропустить это мимо ушей, но только сегодня. Впредь, будь умницей и не огорчай мать.

Лойс слегка качнула головой вперед в знак понимания того, что от нее требовали. Она могла бы еще что-то сказать или спросить, но предпочла помалкивать, так как с раннего детства уяснила, что чем меньше открываешь рот, тем меньше шансов ляпнуть какую-нибудь глупость – значит, меньше шансов быть наказанной.

– Ладно, хватит стоять передо мной, как восковая фигура, – сказала миссис Грант. – Иди, быстро вымой руки и спускайся вниз.

Миссис Грант вышла так же внезапно, как и вошла. Она не удосужилась спросить, как дела у ее дочери или как прошел ее день, есть ли у нее какие-нибудь проблемы или переживания. Зачем? Миссис Грант никогда этого не делала и очень этим гордилась. Она, как и ее супруг, считала, что чем больше лелеять свое дитя, тем более бесполезным оно вырастет. Исходя из этого, можно с уверенностью сказать, что Лойс не перепало ни капельки, ни тепла, ни ласки, ни простого доброго отношения. Иногда так бывает. Печально, конечно, но, иногда бывает.

Когда Лойс вошла в кухню, за столом ее ждала уже недовольная семья. Лойс, научившаяся определять «погоду в доме» даже по положению бровей отца, сразу заметила его хитрый прищур и поняла, что дело – дрянь.

– По-твоему, ты имеешь права заставлять нас ждать? – сердито спросил мистер Грант и со звоном бросил вилку на пол. – Подними.

Лойс привыкла к подобному поведению родителей, поэтому особо не удивилась. Сжав посильнее челюсти, Лойс быстро наклонилась и подняла вилку.

– Вымой и дай мне, – снова скомандовал мистер Грант, на лице которого появилась издевательская улыбка.

Лойс даже не думала о том, чтобы возразить. На столе ее ждал горячий ужин – первый за три дня и лишиться его сейчас, когда он так близко она не могла. На три дня Лойс была оставлена без ужина за то, что не успела вымыть посуду к возвращению родителей после очередного посещения концерта, куда те предпочитали ходить только вдвоем. Скорее всего, в какой-нибудь другой семье на это не обратили бы даже внимание, но только не в семье Грант, где порядок строго контролировался и был более чем обязательным.

Лойс помыла вилку и положила перед отцом.

– Спасибо, – сказал мистер Грант и указал дочери на стул. Это означало, что Лойс может приступить к еде.

Осторожно садясь на свое место, Лойс мысленно уговаривала себя не набрасываться на еду, дабы не дай Бог не показаться родителям голодной. Мистер Грант не терпел спешки в еде, так как быстро поглощающие пищу люди, сильно напоминали ему свиней.

За столом образовалась тишина. Супруги Грант, привыкшие кушать в тишине игриво переглядывались, совершенно не замечая дочь. Только Лойс знала – одно ее неверное движение или действие и за «мирным» столом разразиться буря.

– Много не ешь, – обратился мистер Грант к дочери, – а то снова будешь тренироваться как дохлая муха. Мне не нужна дочь, которая ни на что не способна.

Кусочек мяса прошел по горлу Лойс как клубок наждачной бумаги, но она сделала вид, что слова отца вполне справедливы. Труднее всего было не выдать свое раздражение телодвижениями – не сжать кулаки, не сжимать челюсти, не хмурить брови, не делать резких или нервных выпадов и так далее. Взрослые не могут попасть в голову подростка, но легко могут расшифровать его настроение, ссылаясь на «язык тела» и Лойс уяснила это давно.

– Знаешь, дорогой, наша дочь была гораздо разговорчивее наверху, – сказала миссис Грант и хищно улыбнулась.

В этот момент рука Лойс слегка дрогнула, что естественно не осталось не замеченным.

– Правда? – наигранно спросил мистер Грант, и Лойс физически почувствовала, что ее ангел-хранитель снова отлучился.

– Она сказала, что уже давным-давно все знает, – усмехнулась миссис Грант. – Намекала мне, что уже не нуждается в моих напоминаниях.

Лойс притихла – не столько от испуга, сколько от непонимания. Она искренне не понимала, для чего мать постоянно устраивает эти ссоры и провоцирует отца на грубое отношение в адрес их же общей дочери.

– Ну что, Лойс, прокомментируешь слова матери? – спросил мистер Грант и пристально посмотрел на дочь.

– Я уже извинилась за это, – ответила Лойс и, отложив столовые приборы, приготовилась к скандалу, который не всегда ограничивался только нравоучениями.

– За что конкретно ты извинилась? – не унимался мистер Грант, который увидел возможность в очередной раз проверить дочь на прочность.

– За грубость, – снова ответила Лойс и напряглась всем телом. И не зря.

Мистер Грант суровым взглядом оглядел дочь с головы до ног, потом встал из-за стола и вплотную приблизился к ней.

– За грубость у нас в семье не только не кормят, но еще и наказывают, – сказал он, а потом толкнул Лойс с такой силой, что та слетела со стула.

От удара об пол и без того болевшее тело Лойс как будто захрустело. Зная, что отец не потерпит жалкого нытья, Лойс не дала себе заплакать.

– Марш отсюда! – крикнул мистер Грант.

– И через пятнадцать минут, чтобы была в спортзале в полной боевой готовности, – добавила миссис Грант. – Если не успеешь…

– Тогда ты скинешь меня со стула? – неожиданно даже для самой себя задала вопрос Лойс. Он прозвучал грубо и довольно решительно.

Уже через пару секунд она сильно об этом пожалела, но, как говорят философы – нельзя повернуть время вспять. Если бы Лойс пересилила себя и промолчала, как делала практически всегда, то и этот вечер мог бы быть вполне сносным, но сегодня ей почему-то это не удалось.

– Ах ты, чертова девка! – выкрикнула взбесившаяся миссис Грант. – Мы с отцом тратим на тебя свое время и силы, а ты неблагодарное создание смеешь так разговаривать!

Лойс еще не успела до конца подняться с пола, а увидев бешеные глаза матери, подумала, что может пока вообще не стоит вставать. Лежа на полу, есть шанс хоть как-то сгруппироваться, чтобы было не так больно.

Миссис Грант как будто прочитала мысли дочери и решила не смаковать момент наказания. Она подскочила к Лойс и, размахнувшись, отвесила ей слишком звонкую пощечину.

В какой-то момент Лойс показалось, что голова у нее отлетела целиком. На глазах выступили слезы, те самые, которые так ненавидел мистер Грант, но в этот раз это были какие-то странные слезы. Они были не только от боли, которую ей друг за другом причинили те, кто должен был от нее оберегать, но еще и от невыносимой обиды. Тот, кто хоть как-то знаком с подобным обращением, наверняка знают, что получить пощечину от родной матери в сто раз унизительнее, чем от кого бы то ни было.

Собрав последние силы, Лойс встала с пола и вышла из кухни. Не передать, что творилось в ее душе, пока она шла к себе в комнату. Тут были и страх и боль, смятение и сожаление, горечь и печаль, а так же почему-то ставшее привычным, нежелание задерживаться в этой жизни ни на минуту.

– Не плачь! Не смей реветь! – уговаривала себя Лойс стоя возле окна в своей унылой комнате. – Соберись, в конце концов! День еще не кончился…

Она знала, что если не окажется в спортзале ровно через пятнадцать минут, то этот день станет еще хуже, чем он есть на данном этапе. Стараясь как можно быстрее успокоиться, Лойс обняла себя двумя руками. Других объятий она не знала, поэтому часто спасалась своими собственными.

Спортзал, а точнее просто оборудованный подвал, в котором Лойс проводила львиную долю своего свободного времени, был самым не любимым для нее помещением во всем доме. На каждом квадратном сантиметре того пола были либо ее кровь, либо пот, либо слезы, а иногда и все вместе. Там пахло сыростью и злобой, а серые стены с грязными разводами предавали этому месту еще более безнадежный вид. Отсутствие окон тоже делало свое дело, так же как пол, местами застеленный старыми рваными матами. Строго у одной стены был сложен многочисленный спортивный инвентарь – гантели, гири, скакалки, обручи, утяжелители для рук и ног, степ-платформы, медболы, ролики для пресса, бодибары. Сверху свисали петли, канаты и кольца на которых Лойс в кровь стерла себе руки. Но, все это уже практически ее не пугало, все, кроме одной вещи. В одном, самом темном углу подвала стояла небольшая старомодная ванна, всегда доверху наполненная ледяной водой в которой плавали кубики льда. Это, с виду простое приспособление мистер Грант использовал очень умело. Он знал, что Лойс недолюбливает воду, точнее – боится погружаться в воду с головой, и не использовать это как угрозу было бы глупо, а мистер Грант не считал себя глупцом. С другой стороны, Эрик Грант так же знал, что любым человеческим страхом может воспользоваться кто угодно, именно, поэтому он пытался искоренить из дочери ее страх связанный с водой. Старался он не только для нее, но и для себя, так как не желал терпеть подобного изъяна в своем отпрыске.

Лойс не оставалось ничего другого, как явиться в спортзал в назначенное время. Опоздание сразу повлекло бы за собой очередное наказание, а после случившегося на кухне у нее итак почти не осталось сил.

– Могла бы сделать лицо подовольнее, – первое, что сказал мистер Грант, увидев дочь на месте. – Другие бы радовались, что у них есть возможность проводить с отцом столько времени, а у тебя такой вид, будто тебе это в тягость.

– Извини, отец, – сказала Лойс и натужно улыбнулась.

– Лучше не старайся, – раздраженно сказал мистер Грант. – Противно смотреть, как ты пытаешься сыграть роль счастливой девочки. Бери скакалку и начинай разминку.

Лойс сжала челюсти посильнее и приступила к своей обычной вечерней тренировке. Она прекрасно понимала, что чем лучше выполнит упражнения и не разочарует отца, тем быстрее сможет вернуться в свою комнату и лечь спать. Но, не только сам сон радовал Лойс, но и время до его наступления, когда она, лежа в кровати, могла спокойно помечтать о другой жизни. О жизни более счастливой, в которой есть место для любви, радости, веселья и еще многого того, чего в существовании Лойс не было, и быть не могло.

– Работай! Еще, еще! – орал мистер Грант, которому показалось, что Лойс не достаточно сильно лупит по груше руками и ногами. – Не зли меня! Выкладывайся полностью! Работай!

Лойс никак не могла понять, почему отец не видит, что у нее нет сил и что она вымотана до предела. Он не выпускал ее из спортзала уже два часа, заставляя каждые двадцать минут наращивать темп выполнения упражнений и ни в коем случае не сбавлять его.

– Не могу, – вырвалось у Лойс, когда ее ноги подкосились, и она упала рядом с боксерской грушей, по которой только что колотила кулаками, как сумасшедшая.

– Что ты сказала? – спросил мистер Грант грозным тоном. – Повтори, что ты сказала!

Лойс поняла, что допустила роковую ошибку, но было поздно. Глава семейства Грант не стал ждать ответа от дочери. Он молниеносно подскочил к ней, схватил ее за шкирку и потащил к ванне.

– Я поняла! Я все поняла! – взмолилась Лойс, хватаясь руками за маты, чтобы хоть как-то затормозить отца.

– Тогда закрепим это. На будущее, – рявкнул мистер Грант и швырнул дочь в ледяную воду.

Лойс издала протяжный вопль, больше похожий на звериный, чем на человеческий и попыталась выбраться из ванны.

– Куда? – крикнул мистер Грант и, поймав Лойс за шею, опустил ее на самое дно. – Сейчас взбодришься.

У Лойс не осталось и малого шанса на спасение. Задержав дыхание, насколько возможно, Лойс изо всех сил пыталась успокоиться. Благодаря вот таким урокам отца, она на всю жизнь запомнила, что паника лишает человека ума, а впоследствии и жизни, так что, самым правильным для нее было просто взять себя в руки и постараться продержаться.

Конечно, на словах все совсем по-другому, нежели чем на деле и уже через минуту Лойс сковал настоящий ужас, и она забила по воде руками и ногами, пытаясь заставить отца отпустить ее.

– Да сделай ты хоть что-нибудь! – крикнул мистер Грант, который даже не думал освобождать дочь просто так. Ему хотелось увидеть в ней война, человека, способного к противостоянию, но Лойс лишь беспомощно барабанила по воде. – Мерзость.

Эрик Грант отпустил шею дочери и та моментально вынырнула. Ничего не говоря, Лойс, откашливаясь и отплевываясь, выползла из ванны и, оставаясь на полу, пыталась восстановить дыхание. От ледяной воды ее тело тряслось, как лист на ветру, но она даже не пыталась, что-то с этим сделать. Лойс уже знала, что впала в немилость.

– Пошла вон, – спокойно сказал мистер Грант.

– Да, отец, – ответила Лойс, стуча зубами от холода. Она еле-еле поднялась на ноги и направилась к выходу. Вода лилась с нее ручьем, но Лойс после случившегося, это волновало меньше всего.

– Не забудь вернуться и убрать за собой, – сказал мистер Грант и бросил на дочь злобный взгляд.

– Да, отец, – ответила Лойс и вышла из осточертевшего ей спортзала. Позже, переодевшись, она сначала выстирала одежду, в которой тренировалась, потом убралась в подвале и только после этого легла спать.

В эту ночь Лойс почему-то предалась не мечтам, а воспоминаниям. Она вдруг вспомнила свою бабушку, которую считала самым лучшим человеком на земле. Лойс жила с ней свои первые семь лет и это было счастливое время, которое, к сожалению, закончилось слишком внезапно. Тогда Лойс и предположить не могла, что повзрослеть ей придется гораздо раньше, чем она ожидала.

Сейчас, когда Лойс никто не мешал, не подгонял и не наказывал, она могла расслабиться. Лежа на спине и укрывшись одеялом по подбородок, она вспоминала уютные вечера с бабушкой, ее вкусные завтраки, веселые игры и сказки на ночь. Жаль, что все это умерло вместе с бабушкой и Лойс, как бы она не хотела, была не в силах это воскресить. Ни тогда, ни теперь.

Бабушка Грета была матерью Зори Грант и гораздо лучшей матерью, чем ее дочь по отношению к собственному ребенку. В тот день, когда Зори объявила о своей беременности, Грета радовалась больше всех, отчего Зори испытывала неловкость, а Эрик отвращение.

Зори и Эрик поженились на скорую руку, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания и сразу купили старый дом на отшибе, который требовал основательного ремонта. Это не пугало супругов Грант, даже наоборот, они были очень воодушевлены идеей о том, что смогут сами выстроить то жилище, которое будет им по душе.

Родив дочь, Зори сразу передала ее в руки матери и укатила со своим новоиспеченным мужем отстраивать свой дом мечты. Она даже не удосужилась дать девочки имя. Именно Грета назвала девочку – Лойс, в честь своей бабушки, которая, по иронии судьбы, тоже была к ней значительно добрее ее матери.

Зори не была добросовестной матерью, так же как и Эрик не был прилежным отцом, и бабушка Грета прекрасно об этом знала. Исходя из своих наблюдений и умозаключений она не спешила отдавать Лойс этим двум горе-родителям. И не отдала бы, если бы жизнь не распорядилась по-другому.

Одним дождливым утром бабушка Грета попросила Лойс вызвать врача и чтобы не пугать девочку, позвала ее к себе на кровать и принялась рассказывать внучке свою последнюю сказку. Когда прибыли врачи, спасать было уже не кого. Сердце бабушки Греты остановилось, а следом за ним остановилась безмятежная жизнь Лойс.

Чем дольше Лойс предавалась воспоминаниям, тем хуже ей становилось. Она знала в этом меру, но в этот вечер, как на грех, именно эти воспоминания никак не хотели покидать ее голову.

Утро для Лойс наступило быстро. Злосчастный будильник залил своей нервной трелью всю комнату и чтобы его звон не добрался до родителей, Лойс нужно было живо его отключить. Что она и сделала, резко перевернувшись на бок и хлопнув по кнопке будильника. За такой решительный выпад, тело сразу отомстило, напомнив Лойс о том, что не стоит делать стремительных движений после тяжелой тренировки.

– О, Боже, – вздохнула Лойс. – Ну, неужели может быть так больно?

Лойс задавала себе этот вопрос чуть ли не каждый день, но никогда не отвечала на него вслух, потому что в глубине души знала, что может быть еще больнее. Стараясь отогнать дурные мысли Лойс поплелась в ванную комнату, чтобы умыться, расчесаться и начать свой новый день с очередного приготовления завтрака для всей семьи. Хотя, готовя его каждое утро, Лойс не была твердо уверена, что сможет его попробовать. Она знала, что все будет зависеть от настроения проснувшихся родителей, которое чаще всего было скверным и не располагало к общению с дочерью. В это утро чутье Лойс подсказало ей, что ставить на стол тарелку для себя не имеет смысла.

– Если ты здесь закончила, то можешь приниматься за стирку, – послышался за спиной Лойс голос матери. – Отец сейчас спустится и лучше тебе не попадаться ему на глаза.

Миссис Грант сладко зевнула, потом собрала волосы в пучок и важно заняла свое место за столом.

– Хорошо, – ответила Лойс и поспешила покинуть кухню, мысленно благодаря себя за то, что додумалась съесть хотя бы кусок хлеба с маслом.

Позже, загрузив две стиральные машины, которые стояли в подвале, Лойс села на пол, напротив них и стала думать. Так как сегодня был последний учебный день перед новогодними каникулами и в школе устраивали праздник, Лойс надеялась улизнуть оттуда пораньше и провести хоть немного времени «по своему вкусу». Она так замечталась, что даже не заметила, как машинки закончили стирку.

– Чего расселась? Иди, собирайся в школу, – гаркнул спустившийся в подвал мистер Грант. – После уроков сразу домой и даже не думай задерживаться.

– Но, сегодня в школе будет праздник, – осторожно сказала Лойс. – Я надеялась, что смогу провести немного времени с друзьями.

– Откуда у тебя друзья? – спросил мистер Грант ядовитым тоном. – Когда ты ими обзавелась?

Лойс стояла рядом с отцом. Стараясь не поднимать голову и не смотреть ему в глаза, она молилась только об одном – чтобы он не понял, что она врет. Ведь на самом деле у нее не было никаких друзей, да и откуда им было взяться, если Лойс шарахалась ото всех, как от прокаженных. Где-то лет до десяти она была более общительной, и у нее было несколько подруг, но с возрастом все изменилось. Растущие дети задают много вопросов, а Лойс многое запрещалось рассказывать. Пытаясь избежать очередных расспросов, она все больше отгораживалась ото всех и вскоре все стали думать, что она какая-то странная и перестали с ней общаться. Сначала Лойс было обидно до слез, но потом она поняла, что так, в ее положении, будет гораздо лучше.

– Даже если мы предположим, что ты не врешь, – продолжил мистер Грант, – и у тебя правда есть друзья и подруги, то почему я ничего о них не знаю? Кто они? Где живут? Кто их родители?

– Они мои одноклассники, – ответила Лойс и заставила себя посмотреть на отца.

Зря. Зря она это сделала, потому что именно по выражению ее лица мистер Грант разгадал обман. Чтобы обмануть родителя, ребенку требуется гораздо больше актерских навыков, чем было у Лойс, и она это знала. Следя за ее мимикой, как кобра за добычей, мистер Грант сдержался, решив отложить наказание за вранье на вечер, а пока просто сказал:

– Ты не заслужила праздника. Ты плохая дочь.

Идти в школу с подобным вердиктом было тяжело, но Лойс уверенно шагала по дороге, стараясь не думать о том, что ее ждет по возвращению домой. Особенно горько было осознавать то, что ей опять не удастся спокойно прогуляться по городу, посмотреть на витрины магазинов, понаблюдать за другими людьми и хоть как-то проникнуться предстоящим праздником. Теперь, когда отец ясно дал понять, что не верит во всю эту чушь с друзьями, Лойс не оставалось ничего другого, как явиться домой вовремя, смирившись с тем, что ей не светит сбежать с праздника и провести время по-своему.

Добравшись до школы, Лойс не испытала облегчение. Она бы с радостью развернулась и пошла в другую сторону, если бы только могла. Но, она не могла, поэтому постояв минуту на крыльце учебного заведения, Лойс заставила себя войти.

Первым уроком была биология, и веселье началось сразу, как только Лойс вошла в кабинет.

– Смотрите, наша «почти девочка» все-таки пришла, – выкрикнула Лола.

– А кто ставил на то, что ее сегодня не будет? – подхватила подкол ее сестра близняшка Лиля.

Эти две прелестные сестренки давно не давали Лойс покоя. Каждый день она была вынуждена выслушивать их колкости и многослойные оскорбления, делая при этом вид, что ей все равно. Хотя это было совершенно не так.

– Да она принарядилась! – не унималась Лола. – Вы только посмотрите: черные штаны, черная кофта и эти ужасные, грубые, черные ботинки. Фу! Сегодня же праздник! Я уверена, что если бы ты постаралась, то нашла бы куда более красивый наряд.

– Это точно! – продолжила Лиля. – Если честно, то в этом ты похожа на чуму четырнадцатого века. Такая же страшная и омерзительная.

По классу пронесся издевательский хохот. Возможно, знай, они всю правду о жизни Лойс, они бы вели себя по-другому. Громче всех смеялся мальчишка по прозвищу Тихий. Он был своего рода телохранителем сестер, поэтому всегда был рядом и поддерживал любой идиотизм с их стороны.

– « Терпи. Просто терпи», – говорила себе мысленно Лойс.

Она могла дать отпор и довольно жесткий, но это не обошлось бы без последствий, а именно их Лойс боялась больше, чем измывательства одноклассников. Если бы она сделала то, о чем мечтала каждый раз, как входила в школу, то это бы мгновенно дошло до родителей, и это была бы уже другая война.

– Слушай, Лола, может, ты ей хоть прическу сделаешь, – давясь от смеха, заявил Тихий. – Допускаю, что после этого она станет чуточку симпатичнее.

– Я бы с удовольствием помогла бедной девочке преобразиться, если бы не тот факт, что на ее голове почти нет волос, из которых можно сделать прическу, – ответила Лола, и весь класс снова захохотал, как по команде.

– «Терпи. Просто терпи», – снова говорила себе Лойс.

Шутники успокоились только тогда, когда в кабинет вошел учитель и гаркнул, чтобы все рассаживались по местам. Урок начался, и Лойс смогла расслабиться. Потом последовал урок истории, где она выслушала еще пару комментариев по поводу своей внешности и одежды, а после написала тест на пятерку, за что была вознаграждена еще большей ненавистью со стороны одноклассников.

Третий урок, был урок математики, на котором, неожиданно для всех, учитель организовал проверочную работу по последним трем пройденным темам. Все начали возмущаться, а вот Лойс обрадовалась.