Текст книги "Тропами бесконечности. Хроники смежных миров (СИ)"
Автор книги: Яна Павловская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Лия практически втянула голову в плечи и даже едва заметно отодвинулась от герцога. А когда тот заговорил, я поняла почему.
– Он был третьим наследником престола Цитадели, Ваша Светлость. Принц Эльгарт. Возможно, Вы его помните, ведь именно Вам довелось его убить.
Размеренный стук вилок по тарелкам оборвался в одно мгновение, и я услышала, как за другим концом стола тихонько присвистнул молчавший доселе Марк. Он, кстати, выглядел старше, чем я запомнила, но ума, как видно, за прошедшие годы не набрался.
– Моя вина не была доказана, советник Рошх, – заметила я, старательно отмеряя сталь в голосе. – Если Вы помните.
– Разумеется, помню, – всё так же спокойно ответил мой собеседник. – На Вашем суде мне тоже доводилось присутствовать. Но давайте будем честны друг с другом… Вас оправдали только благодаря удивительно своевременной смерти ликарии от рук Вашего мужа. Но я не стану объявлять Вам или Вашим детям вендетту, не беспокойтесь.
– Почему? – просто спросила я.
Абрас задумчиво заглянул в свой наполовину опустевший бокал и открыто посмотрел мне в лицо. Его глаза были светло-голубыми и добавляли мрачному образу какой-то странной, инфернальной красоты.
– Эльгарт был глуп и самонадеян. И очень похож на свою покойную мать. Он готов был идти по трупам, чтобы занять престол, но при этом ему катастрофически не доставало ума для осознания очень простых вещей.
– И каких же? – с каждым произнесённым словом этот человек вызывал во мне всё более ощутимое отвращение.
– Занять престол Цитадели и действительно править ею – это две совершенно разные цели, и достигают их совершенно разными дорогами. Он выбрал для себя не ту цель, за что и поплатился.
Я отставила в сторону пустой бокал и под предупреждающим взглядом дочери заставила себя проглотить рвущееся наружу презрение. Я не могла понять, как можно прилюдно отзываться так о своём ребёнке, каким бы он ни был. И уж тем более не понимала, как можно вести светские разговоры с его убийцей. Доведись нам поменяться ролями в этом спектакле, и голова герцога уже лежала бы в его же обеденной тарелке, в этом я не сомневалась.
– Чтож, – чинно проговорила я, откладывая от греха подальше нож и вилку, – вижу, что у Вас с целеполаганием всё в порядке.
– Приму это как комплимент, Ваша Светлость, – Абрас позволил себе сдержанную улыбку и, как ни в чём не бывало, продолжил трапезу.
– Мадемуазель Футо! – воскликнула Амелия, поняв, что ситуацию пора спасать всеми доступными средствами, пока её вспыльчивая родительница не оставила Цитадель как минимум без одного советника. – Благодарю Вас за трапезу, всё было превосходно! Сейчас, если позволите, нам с матушкой необходимо удалиться. Прошу, продолжайте без нас.
– Конечно, дитя, – Нити кивнула, с умеренным любопытством наблюдая за тем, как от возмущения у меня едва пар из ушей валить не начал. – Надеюсь видеть Вас с Савелией вечером в своём кабинете. Отдохните, пообщайтесь, вы давно не виделись. Сарфат! Не желаете ли Вы с Вашим учеником сопроводить дам в их прогулке по саду?
Видящий подскочил со стула так резво, будто этот самый стул прихватил его за пятую точку.
– Конечно, Ниэтель. С огромным удовольствием, – спешно ответил он вместо самайна, подбегая к отведённому мне месту за столом и галантно предоставляя свой локоть в качестве поддержки.
Я успела заметить мимолётную улыбку Сарфата, отвешивающего присутствующим короткий поклон и огибающего стол с другой стороны. По пути он прихватил подскочившую со стула Амелию, и мы всей честной компанией покинули обеденную залу, оставляя Тали и Ниэтель самостоятельно разбираться с гостями. И стыда по этому поводу я не испытывала.
Глава 4
Мы успели миновать два длинных коридора и повернуть к выходу из поместья к тому моменту, как хватка молчавшего до этого момента Марка на моей руке стала почти болезненной, и он громко выдохнул, резко разворачивая меня к себе лицом и ослепительно ярко улыбаясь. Парнишка порывисто заключил меня в крепкие объятья и даже приподнял над полом, сжав при этом так, что я не то что возразить, я вздохнуть не могла!
– Сава!!! Как же я по тебе скучал! – он раскачивал меня на весу как маятник, из стороны в сторону, и я не знала, чего хочу больше – то ли треснуть его по голове, то ли засмеяться. – Не знал, доведётся ли нам ещё встретиться… Но, боги, как же я рад!!!
Я всё-таки захрипела что-то протестующее, чувствуя, что ещё совсем немного и мои рёбра в этих медвежьих объятьях просто-напросто захрустят.
– Марк, поставь Митрес на место, будь добр… – голос самайна прозвучал осуждающе. Но, как только мои ноги вновь обрели опору, а насупленный юноша сделал шаг назад, Сарфат расплылся в редкой и несвойственной ему улыбке и, обернув руки вокруг моей талии, легко оторвал меня от пола, так, будто я вовсе ничего не весила. – …Не один ты по ней скучал!
– Пожалуй, этого я папе рассказывать не буду… – задумчиво протянула Лия, но бесенята в уголках зелёных глаз выдали её с головой. – Идёмте уже!
Упоминание о Деспиле неуловимо, но как-то очень отчётливо понизило температуру в широком холле на пару градусов по Цельсию, и если бы мои плечи сейчас не были так крепко сжаты руками самайна, то я бы поёжилась от пробежавшего по телу озноба. Кажется, это почувствовали все присутствующие, и Сарфат аккуратно поставил меня на землю, машинально одёрнув закатавшиеся рукава ненавистного платья.
– Кажется, мой ученик плохо на тебя влияет, старый друг, – проговорила я, тепло улыбнувшись. – Раньше за тобой не водилось склонности к подобной сентиментальности.
– Может и так, – самайн не стал спорить. – Остаётся только надеяться, что и моё влияние не проходит для него бесследно. В Ваше отсутствие я взял на себя смелость попытаться хоть чему-то его обучить.
– Неужели всё так плохо? – я с удивлением перевела взгляд на насупившегося Марка. Может, на великого воина он и не тянул, но чтобы быть совсем уж безнадёжным… Нет, ну как-то же он тут без меня выживал!
– Вы даже не представляете насколько, – неизвестно чему рассмеявшись, ответил Сарфат.
– Эй! – парень всё-таки не выдержал и вмешался в беседу. – Вообще-то я здесь! И, между прочим, по классу контроля над даром уже не уступаю Савелии!
Я удивлённо подняла брови и присвистнула. Это же сколько должно было пройти времени, чтобы он меня «догнал»?…
– За десять лет он многому научился, это верно, – сам того не зная, самайн ответил на мой невысказанный вопрос, – но есть то, в чём он совершенно не хочет развиваться, не смотря на все приложенные мной усилия.
– И что же это?
Кажется, я совсем запуталась.
– Скоро увидите, Митрес, – он хитро прищурился и добавил: – не желаете ли составить мне компанию на тренировке?…
Ровная утоптанная площадка располагалась за особняком, в практически слепой зоне, и была отгорожена от мира плотным кольцом высокого кустарника. Неподалёку был слышен шум морского прибоя, и, наверное, я сочла бы этот звук ужасно романтичным, если бы прямо сейчас не лежала на уже изрядно отбитых об землю лопатках и не пыталась выпутаться из просто нечеловечески сильного и столь же болезненного захвата самайна. Вот же чёрт меня дёрнул с ним связаться! Да, прошло уже очень много лет с тех пор, как мне приходилось драться с реальным противников врукопашную; да, в стазисе всё значительно проще и да, симуляторы не заменяют ежедневных схваток с нежитью, которыми когда-то была наполнена до отказа моя жизнь в качестве бойца Обители… Но чёрт возьми! Меня ни разу в жизни никто не укладывал в спарринге на лопатки восемь раз подряд!
Я дёрнулась, попытавшись выдернуть из захвата хотя бы одну руку, но какое там! Сил хватило только на то, чтобы не взвыть в голос! Я, конечно, знала, что самайны – хорошие бойцы, да и Сарфата в бою видела, но чтобы так… Да чтоб его четыре раза!
– Сава, сдавайся, – меланхолично крикнул Марк с края площадки, где он сидел по-турецки и жевал загодя припрятанное в кармане яблоко. – Из этого захвата ещё никто не выворачивался. Ни разу. В лучшем случае плечо себе вывернешь.
– Угу, – согласилась растянувшаяся прямо на земле рядом с парнем Амелия. – Мам, тут без шансов.
– Да идите вы все… – зло пропыхтела я, тихо радуясь тому, что Лия перед тренировкой предусмотрительно видоизменила моё платье в мягкий спортивный костюм. В противном случае зрелище сейчас было бы гораздо более пикантным.
Собственно, я так и не поняла, как смогла угодить в такую ловушку, но выхода из положения найти не могла никак – лёжа на земле, с завёрнутыми за спину крест на крест руками, запястья которых с обманчивой лёгкостью удерживал мой противник, я чувствовала себя так же обидно-беспомощно, как на тренировках с Арти в далёкой юности. Нет, ну как же этот гад так меня скрутил-то?!… А, чёрт с ним. Резко согнув ноги в коленях я ударила ими в живот нависавшего сверху самайна и с силой крутанулась по земле вправо. Послышался неприятный щелчок, но рука самайна всё-таки разжалась, и, быстро поднявшись на ноги, я с разворота и от всей души врезала ему ногой по лицу.
Уверена была, что он успеет уклониться, но он этого делать почему-то не стал и теперь смотрел на меня с лёгким осуждением, сидя на земле и стирая кровь с уголка губ.
– Прости за будущий фингал, – ровно заметила я. – Этот раунд за мной.
– Вот уж вряд ли.
– Я вывела тебя из строя. Ты лежишь на земле, а я стою на ногах. Что не так?
– Вы освободились только благодаря тому, что вывихнули себе плечо.
– И что?…
Я не понимала к чему он клонит. Какая разница, что я себе вывихнула, если удалось достичь цели?
– И то. Вы получили возможность ударить потому, что я отпустил Вашу руку, побоявшись причинить серьёзный вред. Будь на моём месте некто, не обеспокоенный Вашей безопасностью, и он просто эту руку бы Вам оторвал.
– Ну не ногу же!
– В смысле? – теперь озадаченным выглядел самайн.
– Я уложила тебя ударом ноги. Какая разница была бы у меня при этом на месте рука или нет?…
Громкий, проникновенный ржач Марка и тяжёлый вздох Лии дали нам понять, что на сегодня с меня тренировок, пожалуй, хватит.
– Лия?…
– Да, мам.
Дочь уже подскочила на ноги и, наскоро отряхнувшись, спешила в мою сторону.
– Будь добра, вправь мне плечо. И пойдём посидим где-нибудь. У меня есть пара тысяч вопросов, которые мне не терпится тебе задать… Ах, да, Сарфат!
– Митрес?
Он даже не запыхался. Возмутительно.
– Продолжим завтра с утра. Если ты не против.
Лёгкая улыбка на тонких бледных губах не предвещала мне ничего хорошего, но действовала странно успокаивающе.
– Почту за честь.
Следующие два месяца мы с Сарфатом провели в дальнем мире и это были не лучшие два месяца в моей жизни. Всё тело теперь покрывали бесконечные синяки – от иссиня-чёрных до заживающих желтоватых, а вывихи и растяжения Амелия вынуждена была вправлять и лечить мне практически ежедневно. Именно по настоянию дочери мы отправились в такую глушь смежных миров, о которой я раньше и слыхом не слыхивала. Однако в её словах был резон: здесь время текло намного быстрее, чем в Цитадели и за полных шестьдесят три дня моих тренировок мы потеряли в нижних мирах меньше суток. Терять время – это то, что никак не можешь себе позволить, когда на кону стоит жизнь правящего монарха, в вызволении которого из неприятностей ты опрометчиво пообещала принять участие.
Лия находилась рядом со мной всё это время и практически не отходила ни на шаг. Она скучала. Я видела это по глазам дочери так отчётливо, что едва могла справиться с давящим чувством вины перед своим ребенком – оно был столь огромным, что, казалось, стоит только вдохнуть чуть поглубже и меня просто раздавит под его толщей, как мелкое насекомое. Нет, она ни разу меня не попрекнула. Она даже не задала тот вопрос, которого я с ужасом ждала всё это время и на который до сих пор не знала как отвечать. «Почему ты ушла, мама?»… Да, на её месте я спросила бы именно это, вне всяческих сомнений. Но она молчала и улыбалась, и мне от этого становилось еще противнее смотреть на своё отражение в зеркале. Всё, что я сейчас могла сделать – это помочь ей. Строго говоря, мне не было особого дела до того жив ли Владыка. До сих пор он не сделал для меня ничего такого, ради чего стоило бы совать свою голову в пасть к выверне, и уж тем более тащить за собой свою дочь и своих друзей. Но мой ребёнок просил меня об этом. Просил, хотя у неё были все основания требовать и топать ногами. И, значит, я просто обязана была ввязаться в эту войну.
Марк отправился в добровольную ссылку вместе с нами, и уже через пару дней мне стало понятно, что имел в виду самайн, говоря о «безнадежности» моего ученика. За десять лет он сильно «вырос», без сомнения, неплохо овладел навыками рукопашного боя, освоил стрельбу из лука и даже вполне сносно держал в руках меч, но… Когда дело доходило до решающего удара, он просто не мог его нанести. Ему проще было подставить под клинок собственную шею, чем уложить противника последним росчерком клинка или стрелы. Сарфат ежедневно выбивал из него дурь на спаррингах, видимо, надеясь, что однажды это принесет нужные плоды, но мне быстро стала понятна вся несостоятельность этой затеи. Марк просто не мог даже подумать о том, чтобы убить кого-то своими руками. В настоящих сражениях, в которых им с Сарфатом довелось побывать за последние годы, он всегда занимал периферийную позицию в рядах лучников. Стрелял отменно, но ни разу никого не убил. Уму непостижимо! Мне, как человеку, привыкшему с пятнадцати лет убивать врагов так же легко, как дышать воздухом, было совершенно неясно его поведение. В реальном бою всегда есть только один выбор – ты или тебя. Марк это понимал. Но каждый раз с завидным упрямством отстаивал свою позицию – лучше умереть самому, чем отнять жизнь другого. В общем, по-моему скромному мнению, как он идиотом был, так им и остался.
Шестьдесят четвёртый день моей тренировочной каторги был ознаменован приходом Тали. Она просто возникла посреди площадки для спаррингов из ниоткуда, с шелестом сложила за спиной огромные сияющие крылья и, задорно улыбнувшись, помахала мне ручкой, с интересом взирая на то, как я сосредоточенно пытаюсь открутить самайну голову. Кстати, в этот раз у меня почти получилось.
– Кажется, ты возвращаешь свою прежнюю форму, дорогая! И даже быстрее, чем я ожидала.
– Но сильно медленнее, чем хотелось бы, – с недовольством заметила я, потирая ушибленный бок.
– Неважно, – отмахнулась нимфа. – Времени больше нет. Ниэтель собирает совет через пять с половиной минут по времени её безвозвратного. И лучше бы тебе прийти на него пораньше. То есть здесь у нас есть от силы часов двадцать. Пора собирать вещи.
– Ясно.
Я смахнула со лба пот подрагивающей от усталости и перенапряжения рукой и в очередной раз испытала желание очень вдумчиво и витиевато выругаться. В глубине души я всегда считала виртуозное складывание изящных матерных конструкций ещё одним даром, принесённым мной из родного мира. Что сказать, когда проводишь детство с отцом-шахтером и дедушкой-строителем, это накладывает определённый отпечаток. Очень полезный в моей нынешней жизни, надо признать!
Оставив Тали спокойно общаться с местным лесом, я направилась в небольшой деревянный домик, где мы с Лией жили последние месяцы. Чуть поодаль стоял ещё один, точно такой же, занимаемый мужской половиной нашей компании. Однако, стоило мне переступить порог, привычно пригибаясь под слишком низкой притолокой дверного проёма, как я поняла, что Лия в очередной раз меня опередила. Все наши немногочисленные пожитки уже были аккуратно стянуты в два компактных тюка, и ровно в этот момент их готовилась поглотить бледно-серая телепортационная сеть.
– Разве у тебя есть дар Проводника?… – спросила я с нескрываемым интересом.
– Нет, конечно, – легко отмахнулась Лия. – От отца его унаследовал только Лис. Но у меня есть Асхет, а он был отменным Проводником! Это одно из свойств души, и оно сохраняется даже в посмертии.
Только сейчас я заметила, что дочь крепко сжимает рукоять своего обнаженного клинка, и, не удержавшись, протянула вперёд руку, легко пробежавшись пальцами по тонкому лезвию. Асхет мелодично запел в приветствии – он тоже меня узнал.
– Ты никогда не говорила кем он был, – задумчиво протянула я, всматриваясь в отраженные клинком блики здешнего ярко-рыжего солнца.
– Асхет? – дочь легко убрала меч в ножны и положила кожаную портупею на широкий деревянный стол. – Ты никогда и не спрашивала. Он был моим учителем с того дня, как я впервые переступила порог Цитадели и была представлена ко двору. Полных пятьдесят лет, вплоть до завершения моего обучения. И ещё он был близким другом отца.
– Но как же тогда…
– Что?
– Как ты позволила ему отдать за тебя свою жизнь? Не в пылу сражения, когда подобный исход невозможно предугадать, а… вот так. Добровольно. Как Деспил это позволил?…
Лия подняла на меня задумчивый и какой-то невероятно взрослый взгляд своих невозможно-зелёных глаз и отчетливо, едва ли не по слогам произнесла:
– Отдать свою жизнь на служение госпоже – честь для него. Принять его дар и быть всегда рядом с ним – честь для меня. Он до сих пор учит и защищает меня. Он до сих пор мой друг и наставник. Разве может найтись лучшая участь для того, кто служит королевской семье?
Я не нашлась что ответить. Её слова ударили меня по дых и напрочь отмели все теснившиеся в голове мысли. И эта девушка, так спокойно рассуждающая о смерти того, кого она считала своим другом – моя дочь?… Та, которую я держала на руках, когда она только-только пришла в этот мир? Та, что доверчиво прижималась ко мне во сне, щекоча нос пушистой куделью волос, бывших в детстве невероятно светлыми? Та девочка, в глазах которой с самого рождения я видела столько света и тепла, что иногда на это больно было смотреть, не сощурив глаза? Что с ней стало?…
Лия сощурилась и склонила голову набок, скрестив руки на груди.
– Мама, напомни мне попросить Талиссу поработать над твоим экранированием эмоций. Ты меня с ног сбиваешь.
– Я просто не понимаю тебя, Амелия.
– Ничего удивительного. Ты или забываешь, или же до сих пор так и не поняла одной важной истины. Я – не ты. Я – на четверть демон, и Цитадель нижних миров – мой дом. Я думаю не так, как ты. Чувствую не так, как ты. Я даже мир этот вижу по-другому. И… Ты ведь знаешь, чем мы питаемся, верно?…
Слышать её слова было больно. Осознавать, что твой ребенок так спокойно говорит о столь чудовищных вещах – страшно. Понимать, что в этом есть изрядная доля твоей вины – почти невыносимо.
– Мама… – Лия подошла ко мне вплотную и положила ладони на мои напряжённые плечи. – Я просто хочу, чтобы ты поняла меня. И поняла отца. Я знаю, что ты до сих пор на него в обиде. Ты ведь даже ни разу не спросила меня, что с ним сейчас происходит, за всё это время!
– Думаешь, у меня нет права держать на него обиду?!
– Да! – она тяжело выдохнула и её глаза на мгновение полыхнули лиловым. – Именно так я и думаю! Если хочешь кого-то винить в смерти своего Мастера, то вини Влада! Это он сунулся в Цитадель, не имея ни плана, ни шанса на успех! Вини Тали, которая не смогла его остановить! В конце концов, вини себя, за то, что не смогла это предотвратить! Но не вини моего отца лишь за то, что он исполнил приказ своего Владыки!
– Смерть Ойди лишь одна из причин моей не… моего отношения к Деспилу. С тех пор, как я увидела его впервые, у меня не было ни малейшего выбора. Он знал наш путь наперёд, но даже не попытался мне этот выбор дать! Он просто наблюдал за тем, как я иду, спотыкаюсь, падаю и набиваю себе шишки! Разве я просила его призывать сартур?! Разве просила его о такой защите? Боги, да будь моя воля, я бы вообще к нему на милю не приблизилась! В моей жизни до его появления был порядок! А всё, что он принёс мне – это хаос и боль!
Я слишком поздно поняла, что именно сейчас сказала. Но отмотать время назад было не в моих силах. Лия сделала всего один шаг, отступила от меня всего на полметра, но нам обеим стало понятно, что в этом шаге – пропасть обиды и непонимания.
– Не думала, что для тебя наша семья была таким бременем.
– Лия, прости, я….
– Подожди! – она вскинула руку и упрямо тряхнула головой. – Дай мне сказать. Как бы там ни было, но сейчас у нас с тобой есть общая цель. Мы должны найти моего деда и вернуть его домой. И ты должна помочь мне хотя бы для того, чтобы иметь возможность высказать свои претензии, глядя отцу в глаза. Но если это не кажется тебе достаточным поводом… Чтож, тогда просто помоги мне. Как своей дочери. Помоги Лису. Верни порядок в нашу семью. Думаю, за те сотни лет, что мы провели вдали от тебя, мы заслужили хотя бы такую малость.
Дверь за Лией закрылась с громким хлопком, а я в поисках хоть какой-то поддержки оперлась руками о край стола, на котором всё ещё лежал клинок моей дочери. И тут же почувствовала острую боль в запястье. Лезвие Асхета выглядывало из ножен буквально на пару сантиметров, но я ухитрилась глубоко и болезненно им обрезаться даже в таком положении. От оружия разносилось тихое шипение, демонстрируя мне то, насколько хранитель был разозлен моим поведением. Может быть, Лия была права. Вечность служить своей госпоже и её крови – это и правда честь для него. Я не могла этого слышать, но чувствовала, что он думает именно так. Сейчас я обидела его госпожу, и клинок недвусмысленно намекал мне на то, что в следующий раз порезанным запястьем дело не ограничится.
Как только все сборы были завершены, Лия деловито выстроила нас в кольцо и, обнажив клинок, проговорила:
– Харат шартафт, Асхет! Ниэтель!
Если Вам не доводилось пропускать себя через центрифугу, или на худой конец попадать под пресс весом в пару тон, то вы вряд ли сможете понять, что испытывает человек, когда его насильно затаскивают в пространственно-временной портал. Воздух из лёгких пропадает почти моментально, а все внутренности завязываются в узел настолько плотный, что, кажется, ещё немного – и ты просто взорвёшься. Я сотни раз проходила порталы рука об руку с Проводником. Но тогда это были живые люди, и я шла с ними по своей воле. А то, что вытворял Асхет… Это было чем-то совершенно омерзительным! В самом крайнем значении слова «омерзение»! И длились эти непередаваемые ощущения так долго, что я успела трижды проклясть и своё драгоценное бессмертие, и всю прожитую вечность.
– С возвращением, – проговорила Ниэтель, пока я, согнувшись пополам в центре её кабинета, была сосредоточена на том, чтобы не оставить на дорогущем ковре всё содержимое своего желудка. – Рада видеть вас, друзья мои. А теперь, прошу, подите вон. Все, кроме Савы и Её Высочества.
До чего же вредная, мерзкая и противная всё-таки старушенция!
– А можно мне тоже пойти вон? – обречённо пролепетала я, наощупь находя ближайшее кресло. – Честное слово, мне ну очень хочется пойти куда-нибудь… подальше.
– Сидеть! – рявкнула Нити. – И слушать!
Амелия невозмутимо протанцевала через всю комнату и устроилась на краешке необъятного письменного стола. И либо мои глаза меня обманывают, либо до Ниэтель этот стол принадлежал возлюбленной Наполеона Бонапарта.
– Что Вы хотели нам сказать, мадемуазель Футо?
Лия без зазрения совести подхватила стоявший рядом с ней фужер вина и опустошила его одним махом.
– Милое дитя, – обречённо вздохнула моя наставница, – скажите, в Вашей семье хамство и неумение вести себя в обществе передаётся по наследству?
Принцесса подняла на Ниэтель удивлённый взгляд и, листая в руках её ежедневник, уточнила:
– Я Вас чем-то оскорбила?
– Ваше Высочество, после всех стараний Вашей матушки оскорбить меня не так-то просто. Но я не ожидала столь фривольного поведения от человека, воспитанного при королевском дворе.
– Ооо… Прошу меня простить, Ваша Светлость. – Лия стянула куртку и одним слитным движением опустилась на ковёр. С явным удовольствием вытянула ноги и размяла плечи. После чего попросту уселась по-турецки и спокойно посмотрела на Ниэтель, словно так и надо. Глядя на свою дочь сейчас я никак не могла решить – то ли начинать за неё краснеть, то ли от души посмеяться.
Нити махнула рукой куда-то в сторону и, досадливо сощурившись, произнесла несколько слов на языке, которого даже я не знала! А я, к слову сказать, способна была распознать несколько сотен различных наречий и свободно говорить как минимум на сорока из них! Впрочем, долго удивляться этому мне возможности не представилось – пришлось удивляться кое-чему иному. После слов Ниэтель воздух в комнате сгустился и из него буквально на глазах соткались несколько фигур, отдалённо напоминавших человеческие. Нет, не фигуры, скорее плотные коконы тумана – источающие холод и молчаливые. Но я удивилась даже не этому. Все они материализовались на ковре рядом с Лией, сидящие на коленях и образующие круг. А в центре этого круга мерцало какое-то неясное марево, и я чувствовала нутром, что в нём присутствует кто-то живой. Более того – кто-то мне знакомый.
– Теперь Вы довольны, Ваше Высочество? – уточнила Ниэтель, тщательно скрывая досаду. Как видно, Лия помешала какому-то хитрому плану нашей дражайшей старой интриганки.
– Более чем, – Амелия склонилась над маревом низко-низко, и, ехидно улыбаясь, проворковала: – Привет. Подслушиваешь?…
Голову готова дать на отсечение – марево после слов Лии чертыхнулось. Затем раздался тихий хлопок, и всё исчезло – и туман, и фигуры, и ощущение холода на коже.
– Это… – я с трудом сглотнула и потрясла головой, собираясь с мыслями. – Нити, это что за чертовщина такая была вообще?!
Старший наставник агентуры Оффтайма, руководитель с практически безупречной репутацией и по совместительству женщина с просто невероятным чувством собственного достоинства грязно выругалась. Правда очень тихо, почти себе под нос.
– Это муари, мама. Одна из самых примитивных демонических форм, – с готовностью пояснила Лия, легко поднявшись на ноги. – Разум этих существ настолько плохо развит, что их даже сложно назвать отдельной разумной расой. В Цитадели их слегка… модернизировали, так скажем, и сумели использовать в качестве переносного хранилища информации. Этакое облако данных, которое привязывают к конкретному владельцу. Плюс ко всему муари обладают просто сверхспособностью к маскировке – засечь их крайне сложно. Тихонько посади личную группу муари на самых секретных переговорах и с вероятностью в девяносто девять процентов никто и ухом не поведёт! Идеальное орудие шпионажа, знаешь ли. А ещё неплохое средство связи при наличии нужных навыков… Не так ли, Ольга Сергеевна?
С лица Ниэтель в мгновение ока схлынули все краски, и мне стало понятно, что Лия обратилась именно к ней. Ольга Сергеевна?… Выходит, так её зовут? Но откуда Амелии это знать?…
– Вы забываетесь, юная леди, – с неожиданной страстью, достойной лучшего применения, ответила Ниэтель. – Не Вам судить меня и мои методы.
– О, нет, что Вы! – дочь замахала руками, изображая искреннее желание убедить собеседника в кристальной чистоте своих помыслов. – Я сужу вовсе не Вас! Я возмущена лишь поведением того мерзавца, что подослал сюда своих нюхачей!
Ниэтель открыла было рот, но, наткнувшись на насмехающийся взгляд зелёных глаз с отчётливыми лиловыми переливами, сочла за благо промолчать.
– Вот и правильно, – удовлетворенно кивнула принцесса. – Я прекрасно знаю, что они не Ваши, можете не пытаться доказать мне обратное. Более того… Я точно знаю кому они принадлежат.
– Ваши навыки достойны восхищения, Ваше Высочество, – с неохотой признала Ниэтель и, глядя на мою дочь очень странным, почти материнским взглядом, добавила – Вы очень выросли.
– Просто мы слишком давно не виделись, моя дорогая, – в голосе Лии отчётливо прослеживалась обида, и это заставило меня сделать неутешительные выводы о том, что этих двоих связывает нечто мне неизвестное. – Заглядывали бы домой почаще, и моё взросление не прошло бы для Вас незаметно.
Ниэтель склонила голову набок, и голубизна её глаз покрылась тонкой корочкой льда.
– Савелия… Твоя дочь уже знает, что вам нужно делать дальше.
– Ооо! – Я почти подпрыгнула на кресле, изобразив крайнюю степень удивления. – Вы всё ещё помните, что я здесь?! Ну надо же!
– Она права, мама, – Лия, как ни в чём не бывало, накинула на плечи жакет и направилась к выходу, задержавшись на пороге в ожидании меня, очевидно. – План я уже перехватила. Нужно выдвигаться.
– Амелия, – Нити даже не повернула головы в нашу сторону, но во всём её виде, в том как неестественно ровно она держала спину, в том, как напряжены были её плечи чувствовалась какая-то внутренняя борьба. – Если увидишь Джафара, передай ему… Скажи, что я прошу у него прощения.
– За что, Ольга Сергеевна?… – принцесса усмехнулась и её рука легла на рукоять Асхета, кажется, без ведома своей хозяйки. – Разве человек должен извиняться за то, что сделал ради другого человека? Да к тому же перед тем, ради кого это было сделано?
– Должен, Ваше Высочество, – тихо проговорила наставница, внезапно представшая передо мной хрупкой и до боли уставшей от своей бесконечно долгой борьбы женщиной. – Если этим он причиняет боль тем, кто его любит, то должен. И неважно сколь благими были его намерения.
Лия задумалась на секунду и, тряхнув головой, открыла дверь кабинета.
– Я передам ему, что Вы искали встречи, Ваше Светлость.
Когда полумрак коридора в поместье Ниэтель перестал давить на плечи и я смогла свободно вздохнуть, то задала лишь один вопрос, хотя в моей голове их сейчас были сотни.
– Лия?…
– Ммм?
– Кто такой Джафар?
Дочь посмотрела на меня со странной смесью надежды и недоверия, но тут же спрятала все эмоции под непроницаемую маску приветливой улыбки.
– Ты правда его не помнишь?
– Абсолютно, – честно ответила я, отчётливо сожалея о том, что пустила Тали в свою голову и позволила наводить там порядки. – В первый раз слышу это имя.
– Чтож… Это к лучшему, поверь мне.
Я резко выдернула руку из стального капкана её пальцев. Мельком подумала о том, что на запястье теперь наверняка останутся синяки.
– Что для меня лучше, а что хуже позволь мне решать самой! Ты моя дочь, и это я должна обеспечивать твою безопасность, а не наоборот! И если я спрашиваю, ты должна отвечать!
– Серьёзно?… – эта несносная девчонка усмехнулась и, вытащив меня на улицу, обнажила мечь. – Запомни эти слова, матушка. Однажды я их тебе верну. Харат шартафт, Асхет! Леса Первородных. 3/17 на 85.
