Текст книги "Мир Книги джунглей"

Автор книги: Ян Линдблад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Обитающим вне заповедника отныне запрещено пасти свой скот на землях малдхари. Самим малдхари выпас позволен всюду, кроме центральной части, то есть национального парка. Хариджанам не разрешается отгонять львов от добычи и уносить мясо и шкуры. (Однако если лев зарезал животное за пределами заповедника, хариджаны могут забирать его добычу.)

Чтобы исключить шоры о границах национального парка, 1050 кв. км обнесены каменной стеной – трудовой подвиг, который был бы по достоинству оценен моими предками в Смоланде. Длина стены свыше 200 км. Если внутри стены будет обнаружен скот, на владельца налагается штраф. Запрещена заготовка сена; ранее ежегодно заготавливалось 2000 т, что чрезвычайно сильно ударяло по диким животным.

Конечно же 180 львов не протянули бы здесь долго, кормись они только за счет скудной дикой фауны. Они по-прежнему режут буйволов малдхари – теперь уже без помех, так как государство возмещает владельцам стоимость убитого львами скота. Но многие прайды, пятая часть всей популяции, получают корм от сотрудников национального парка. Если поблизости от какой-нибудь из дорог появляется прайд, туда подвозят буйволов и свиней. Заодно эти кормопункты используются как туристские объекты; администрация надеется, что туризм покроет большую часть расходов на подкормку.

На туристов, которые посещают Гир, ничего не зная о его истории, здешние львы часто производят довольно невыгодное, бледное впечатление. «Вялые ручные львы» – слышишь от них то и дело, и я до такой степени оказался в плену подобных суждений, что смотрел на посещение Гира как на обязательное мероприятие, которое желательно провернуть возможно скорее. Сниму сколько-то кадров, иллюстрирующих печальные факты, и все… Вышло иначе. Гирские львы одарили нас незабываемыми минутами, мы смогли в буквальном смысле слова поглядеть в глаза царю зверей.

Львиное шоу, предложенное нам в первый день пребывания в Гире, вряд ли кого-нибудь могло привести в восторг.

В косых лучах вечернего солнца мы шли через лес в обществе двух вооруженных объездчиков и одной козы. Коза то и дело блеяла, и как раз на этот сигнал мы и рассчитывали. Для опытного льва блеяние означает, что коза отбилась от стада и пастуха – стало быть, появилась легкая добыча. Сама коза, привычно идущая с объездчиками, вроде бы не сознает, что ей грозит внезапное появление одного или нескольких львов. Правда, ее не отдают на заклание, она служит только для приманки.

Мы прошли совсем немного, когда на козий голос примчался сильно потрепанный лев, чья морда выглядела так, словно ее искромсал зуб времени. На самом же деле она пострадала от других зубов, в чем я смог убедиться два дня спустя.

Объездчики спокойно дождались льва, а он, обнаружив, что коза не одинока, остановился и… лег. Поглядел на козу, поглядел на нас, потом широко зевнул и перевернулся на спину с грацией мешка, набитого картофелем. На том практически и ограничилась активность сего царя зверей…

Я добросовестно запечатлел его величество на кинопленке, после чего аудиенция была окончена… Лев продолжал лежать, словно его оглушили дубиной.

Что ж, все это примерно соответствовало впечатлению, которое осталось у меня от изученных ранее кинорепортажей, и я еще больше утвердился в убеждении, что моя версия окажется такой же бессодержательной, как этот эпизод или, говоря словами объездчиков, это шоу.

Но если встреча со львом разочаровала, то на обратном пути через лес нас сопровождал концерт, от которого поистине веяло дикой природой. Мало какие звуки внушают такое благоговение, как голоса крупных кошек. Львиное рыканье сливалось в гулкий хор редкой красоты.

А на дороге нас ожидал приятный сюрприз. Два львенка примерно трехмесячного возраста выглядывали из-за спины своей мамаши, возлежавшей в позе сфинкса. Обаятельные озорники задирали родительницу и подкрадывались к козе, не проявляя ни капли робости, но мы видели, как пристально львица следит за каждым движением незваных гостей. Вечернее небо быстро серело, сгущались сумерки, и мы продолжали наблюдение, пока не стемнело настолько, что львиное семейство начало сливаться с окружающей травой.

На другой день мы всецело сосредоточились на этой львице и ее львятах. На сей раз они вели себя намного осторожнее – все крупные кошки, как правило, увереннее чувствуют себя ближе к ночи, обеспечивающей наиболее благоприятные условия для их активности. Мамаша укрылась со своими отпрысками в кустарнике и не была настроена ни на какие шоу.

Мы приблизились; метров с двадцати между кустами было хорошо видно всю троицу. Объездчики сами никогда не фотографировали, но видели, как работают фотографы. Они предлагали помочь мне поснимать с разных точек и заметно удивились, когда я предпочел до самого вечера сидеть на одном месте. В Гире за право на съемку платят 500 рупий в день, уже поэтому желательно как можно эффективнее использовать время, и объездчикам было невдомек, как это мы, получив такую возможность, не используем ее на всю катушку.

Между тем мой метод в конечном счете оказался самым разумным. Львица, у которой на первых порах при всем ее видимом спокойствии были напряжены все мышцы, вскоре убедилась, что мы не опасны и в общем-то можно не обращать на нас внимания. В итоге мы смогли наблюдать вполне естественное поведение матери и детенышей. Понятно, это далось нам не сразу.

Но еще до тех пор, через два дня после описанных событий фея счастья взмахнула волшебной палочкой. Время только перевалило через полдень, когда мы услышали львиное рычанье. Столь ранний концерт малость удивил меня, но, когда рыканье повторилось спустя четверть часа, я смекнул, что тут есть определенное сходство с поведением леопардов во время гона. Что если? И, услышав рыканье в третий раз, я решил проверить свою догадку. Объездчики явно не рвались меня сопровождать, а поскольку, мое знание хинди равнялось нулю, я не мог взять в толк, что их смущает, ведь оба были хорошо вооружены. В конце концов они уступили, и один из них сел, достал тряпочку, сломал длинную тонкую ветку и принялся тщательно чистить свое ружье. Извлек патрон с дробью, заменил его патроном с круглой, явно самодельной пулей. Теперь можно было искать львов.

Осторожно прокравшись через лабиринт деревьев и кустов, мы увидели возлюбленную пару. Самка лежала на боку, а самец уставился на нас с видом режиссера, разъяренного тем, что кто-то вломился в студию в разгар записи. С великим удивлением я узнал того самого льва, которого два дня назад мы посчитали дряхлым и ни к чему не пригодным! Все та же испещренная шрамами морда, но сейчас он был полон энергии, как и надлежит правящему монарху. Сей царь зверей отнюдь не думал отрекаться от престола, напротив. Оттого и дуэльные шрамы – ему явно приходилось биться за право сохранять положение фаворита царицы. Не мудрено, что он показался нам таким изнуренным!

Несколько позади четы лежал другой самец, такой же крупный, как «регент», но, очевидно, рангом ниже в иерархии. Вероятно, как и у леопардов Вильпатту, он играл роль запасного на тог случай, если самка останется недовольна фаворитом…

Осторожно приблизившись, метрах в двадцати от львов мы установили камеру на штативе и стали безмолвно ждать. Примерно через четверть часа львица издала негромкое ворчание, поднялась, сделала несколько шагов и припала к земле в той же позе, какую принимали самки леопардов в. Вильпатту. Лев откликнулся на ее призыв, не смущаясь нашим присутствием. Половой инстинкт настолько силен, что не признает помех. По этой самой причине возлюбленная пара чрезвычайно опасна. Окажись вы между самцом и самкой, риск нападения будет не менее велик, чем если вы преградите львице путь к детенышам.

Копуляция, как и у леопардов, длилась недолго и завершилась гулкими рыканьями; бас самца и несколько более высокий голос самки слились в подобие фуги, раскатившейся по всему лесу. При этом львица лежала плашмя, а лев повернул голову в нашу сторону. Не припомню более внушительной демонстрации силы, чем этот случай, когда я так близко, стоя на открытом месте, наблюдал, как могучий лев утверждал свое право на территорию и самку.

Находясь, как говорится, в первом ряду партера, я спешил запечатлеть на пленке все происходящее. Вскоре львица глухим ворчанием предложила льву повторить. Из собственных наблюдений за леопардами и из сообщений Джорджа Шаллера я знал, что спаривание повторяется с небольшими промежутками целый день.

В перерывах оба зверя лежали совершенно спокойно, не обращая внимания на публику, то есть на Пиа, меня, двух вооруженных объездчиков и третьего объездчика, постарше, который сидел с длинной палкой в руках. Внезапно лев поднял голову и прислушался. Немного погодя и мы услышали звук множества шагов. По нашим следам на поляну притопала целя толпа!

Возглавлял шествие махараджа Ванканера, с которым меня познакомили в Дели. Дигвиджай Сингх (так его зовут) живо интересуется природой; в частности, бывая в Швеции, он познакомился и с нашей фауной. Махараджа подошел к нам, и мы шепотом поздоровались. Лев тем временем рассматривал его свиту, которая насчитывала не менее тридцати человек! Хотя государственный строй Индии изменился, в глазах индийцев, еще не изживших вековые кастовые предрассудки, махараджа чуть ли не полубог. И когда мистер Синх собрался навестить львов, в желающих сопровождать его не было недостатка.

Махараджа поздравил нас с успехом. За двадцать лет регулярных посещений Гирского леса ему лишь однажды привелось видеть спаривающихся львов. Многочисленные зрители замерли в благоговейном молчании, в «студии» воцарилась полная тишина, и львиная чета, успокоившись, повторила перед жужжащей кинокамерой сцену любви с профессиональным навыком Марлона Брандо и его партнерши.

Когда махараджа собрался уходить, за ним последовали все зрители – включая наших двух вооруженных объездчиков! Остался только старик с длинной палкой. Я попросил Пиа дойти вместе со всеми до дороги, где стоял наш джип, чтобы принести оттуда еще пленки и несколько объективов.

Когда среди деревьев и кустов стихли все шаги, львы явно расслабились. Мы со стариком сидели молча, и львица, очевидно, решила, что публика разошлась. Она встала, самец шагнул в ее сторону, но на сей раз мадам встретила ухажера шипением и затрусила прочь от него. Да только вот беда: сопровождаемая по пятам возлюбленным, она бежала прямо на нас. Ситуация была опаснейшая. Старик принялся стучать палкой и кричать, что было мочи, а я приготовился обороняться деревянным штативом. Львица остановилась в каких-нибудь пяти метрах от нас, и морда сопровождавшего ее льва выражала сатанинскую ярость. А дальше произошло следующее. Из кустов за моей спиной выскочила Пиа, львица, осознав свою ошибку, повернулась почти кругом и ринулась в лес, а лев, смерив нас взглядом Сонни Лисгона, побежал за той, которая сейчас была для него важнее всего на свете. «Займись любовью, а не войной!»

Услышав крики объездчика, Пиа почти инстинктивно вместо джипа бросилась ко мне и львам; на поле боя ее поступок несомненно был бы оценен как высокое проявление боевого духа. И я еще раз подумал о том, сколько редкостных качеств у этого маленького сорокапятикилограммового существа… Ее внезапное появление в немалой степени способствовало тому, что львица изменила курс и увлекла за собой ухажера.

Последующие дни мы посвятили львице с малыми львятами. Отыскивали их там, где они отдыхали в послеполуденные часы, и ждали, стараясь не шуметь, когда семейство оживет. Детеныши довольно скоро приступали к ежедневной «тренировке» – устраивали беззлобную возню, задирали свою на редкость терпеливую мамашу.

И мне удалось выяснить, каким образом действуют связи между львицей и львятами, когда она оставляет их в надежном укрытии или же ведет за собой через лес. Вопросы не такие уж элементарные. Что заставляет львят либо ждать там, где нужно матери, либо следовать за ней? Как известно, научить собаку лежать на месте, когда хозяин куда-то отходит, – задача далеко не из легких.

Я быстро установил, что в основе лежит естественная осторожность кошачьих. Когда львица вставала и трогалась с места, детеныши всегда продолжали лежать. Отойдет на 20–30 м, остановится, посмотрит крутом и, если все в порядке, издает негромкий звук, что-то вроде «уфф». По этому сигналу, но не раньше львята встают и направляются к ней. Львица встречает их уже в лежачем положении. Львята «здороваются», легонько бодая ее подбородок или щеку, и послушно ложатся. Выждав и убедившись, чего путь свободен, мать снова встает и вдет дальше, оставив детенышей лежать. И так далее. Описанный порядок позволяет львице оставлять малышей в подходящем, на ее взгляд, месте и совершать подчас долгие охотничьи вылазки, не опасаясь, что детеныши покинут безопасное убежище. Просто и эффективно. По мере того как детеныши подрастают, надобность в такой системе отпадает, но какие-то остатки ее я наблюдал даже у львят, которым пошел второй год.

В своей книге «Львы Серенгети» Шаллер показывает, что львята и взрослые львы больше времени уделяют игре после удачной охоты, когда желудок набит; если же с кормом туго, игры происходят реже и в конце концов вовсе прекращаются. Поскольку наблюдаемую нами самку регулярно подкармливали служащие национального парка, времени для игр оставалось много. И я подметил в отношениях между львятами и львицей деталь, о которой не упоминают ни Шаллер, ни другие известные мне авторы.

Львята ведут себя все более развязно, атакуя и задирая мамашу. Но время от времени можно видеть, как она весьма решительно напоминает, кто сильнее, кто доминирует. Повалив ударом львенка на землю, захватывает его голову пастью и держит достаточно крепко; сожми она челюсти еще сильнее, и сломает ему шею. И когда мать наконец выпускает озорника, он ведет себя куда смирнее.

Однажды вечером, когда львица с львятами, пройдя изрядное расстояние, спустились в лощину, родительница вдруг задала отпрыскам такую жестокую трепку, что грань между наказанием и закланием почти исчезла. Одного за другим она нещадно трясла зубами жалобно скулящих львят, потом отпускала. Позднее я нередко видел, как другие львицы, словно бы играя, хватали «мертвой хваткой» львят, почти равных им ростом. Видимо, таким способом самка напоминает о своем доминировании – и способ действует, пока отпрыск не превзойдет мамашу размерами и силой.

Стайные связи у львов намного прочнее, чем у других кошачьих. Видно, эволюция так распорядилась потому, что в Африке (а в прошлом и в Индии) составляющие их добычу копытные были гораздо многочисленнее в служащей естественной средой для львов открытой местности, чем в густом лесу. Хищникам легче ладить друг с другом, когда нет недостатка в корме и несколько особей могут разделить добычу; в свою очередь объединение усилий для совместной охоты позволяет убивать более крупных животных. Случаи, когда две самки с малыми детенышами делят добычу, известны не только у львов, но и у тигров, хотя они, как принято считать, более других кошачьих привержены к одиночному образу жизни.

В Африке зачастую можно видеть, что львицы образуют одну группу, а львы – другую. Так же обстоит дело и в Гире. Несмотря на частые усобицы, жестокие следы которых запечатлены на мордах самцов, они предпочитают держаться вместе, не смешиваясь без нужды с другими членами группы.

В один из дней нашей кинодобычей стали два самца. А было это так. Вместе с объездчиками и козой мы шли через лес, точнее, через древесно-кустарниковую саванну, когда из зарослей вынырнул сперва один, потом и второй лев. Случай был поистине драматическим, и нигде, кроме Гирского леса, неожиданное столкновение человека со львом не могло бы принять такой оборот.

Началось с того, что мы вдруг увидели крупного льва, который, опустив голову и набирая скорость – типичный признак начинающейся атаки, – трусил курсом на блеющую козу. Он словно не видел объездчика, но, когда зверя от желанного ужина отделяли какие-нибудь секунды, тот рывком убрал козу за спину и выставил вперед ружейный ствол! Кошки берегут свои зубы и избегают кусать твердые предметы. (Вот почему в цирке укротитель часто пускает в ход стул, если его лев артачится.) Наш лев опешил и растерянно остановился. Коза продолжала блеять, но, хотя глаза голодного 150-килограммового зверя хищно сверкали, он не решался отнять добычу у человека! Мы увидели невероятную картину: лев кротко лег на землю и широко зевнул (типичная реакция кошачьих, когда они теряют инициативу и уверенность).

Однако этим дело не кончилось. Внезапно зашуршали кусты, и еще один лев таких же размеров вступил в игру, повторив маневр товарища.

Два зверя, хорошо знающие, что вечером их угостят свининкой, лежали перед нами, уподобившись динамитным зарядам, готовые взорваться при малейшем проявлении слабости со стороны решительного объездчика.

Заглянуть в глаза льву – право же, в этом есть что-то очень воодушевляющее. Укрепив камеру на малом штативе, почти с уровня земли смотрю на суровые львиные морды. Смотрю внимательно: с такого расстояния можно буквально заглянуть в «душу» зверя. Вижу, как счетная машина в мозгу льва, перебирая запас накопленных данных, направляет его поведение. На весах лежат: стремление умертвить добычу, почтение перед объездчиками, сознание, что ужин будет так и так, любопытство при виде опустившегося на колено человека с жужжащей камерой, неуверенность, вызванная этим явлением, и так далее. Подобно мелькающим цифрам на электронных весах в продуктовом магазине, меняется блеск и выражение львиных глаз. Морфологически сетчатка и зрительный нерв представляют собой часть мозга, они напрямую соединены с ассоциативными центрами. Глаз – зверя ли, человека ли – не обманет того, кто умеет смотреть. И я отчетливо читаю в глазах льва итог информационных слагаемых. Вижу, что можно подобраться с камерой и штативом еще ближе. Объездчик поднял козу на руки, чтобы утихомирить ее, и львы посматривают в его сторону, но в основном их взгляд прикован к моим глазам, вернее, к моему объективу. Через видоискатель ясно вижу, что мелькание «электронных весов» остановилось, все спокойно, хотя меня уже отделяет от львов всего четыре-пять метров.

Вдруг «весы» заработали снова. Один из львов делает бросок вперед, в видоискателе помещаются только его глаз и нос, я меняю фокусное расстояние, объектив работает как широкоугольник. Мышцы льва, остановившегося менее чем в двух метрах от меня, дрожат от взрывного напряжения, в глазах жестокий блеск атаки, укуса, смерти, но угроза направлена не на меня. Объездчик спустил козу на землю, однако прикрывает ее поблескивающим ружейным стволом. Коза рассеянно щиплет листья с видом школьника, которому осточертели уроки, и он ждет не дождется, когда прозвенит звонок и можно будет идти домой. А в глазах льва после новой фокусировки объектива явственно читаются вспышки хищного инстинкта и полная утрата интереса ко мне и моей камере. Объектив находится на полметра ниже львиной головы, и на таком близком расстоянии «царь зверей» производит поистине величественное впечатление.

Пока все это происходило, Пиа не пребывала в бездействии. Она отсняла другой камерой весь эпизод и теперь напоминает мне, чтобы я не забыл (это бывает, увы, слишком часто) сделать также фотоснимки. Пиа удивляет и радует меня тем, что ведет себя с поразительным спокойствием в обстоятельствах, когда многие другие потеряли бы голову. Итак, мы беремся за фотоаппараты, и Пиа снимает, в частности, фото, помещенное на вклейке между стр. 112 и 113.

Оба льва, похоже, испытывают то же чувство сдерживаемого охотничьего задора, с каким они, подобно всем кошачьим, терпеливо (за этим терпением – инстинкт и жизненная школа) выжидают момент для нападения на пасущегося быстроногого оленя, который медленно приближается к месту, где зверь уверенно настигнет его. Но едва объездчик с козой начинает удаляться, львы встают и крадутся следом, не спуская глаз с беспечной козы, а стоит нам остановиться – они тоже терпеливо останавливаются в ожидании ужина.

Второй объездчик ушел еще раньше, чтобы сообщить, в каком месте обнаружены эти два льва. Как я уже говорил, появившихся около дороги или селения малдхари львов вечером подкармливают. В обнесенном высокой сеткой загоне, где содержатся предназначенные для подкормки свиньи, под вечер отбирают то количество жертв, какое может понадобиться с расчетом поступивших за день сведений о львах.

Солнце клонится к горизонту, окрашивая вечерним багрянцем ландшафт и зверей. Пиа, коза и объездчик сидят в нескольких метрах от меня и одного из львов – второму, видимо, наскучила эта история, и он отступил в кусты. У меня по-прежнему стоит наготове камера на коротком штативе, и при виде ныряющего за акации румяного солнца мне приходит в голову мысль: «Что если снять закат, как его еще никогда не снимали?»

Осторожно придвигаюсь с камерой ближе, еще ближе, насколько вообще позволяют параметры объектива. Навожу резкость, устанавливаю диафрагму и успеваю снять, как солнце спускается за макушки деревьев, – не само солнце, а его отражение в львином глазу. Потом вижу, как в кадре что-то движется, одновременно и сам глаз чуть поворачивается. Движется отражение объездчика, который подошел ко мне сзади, полагая, видимо, что расстояние в 1,6 м до львиной головы чересчур мало.

Это передвижение объездчика могло обернуться бедой. Он-то подошел, чтобы защитить меня, однако тем самым оставил без защиты Пиа с козой. Последние полчаса Пиа была занята тем, что гладила и почесывала козу, и та, надо думать, прекрасно чувствовала себя. Но когда объездчик направился ко мне, она забеспокоилась, встала и заблеяла. И пока мы с объездчиком сосредоточили свое внимание на одном льве, второй, выйдя из-за кустов, начал подкрадываться к козе – и к Пиа!

Представьте себе картину: коза блеет, Пиа лихорадочно гладит ее, чтобы угомонилась, и смотрит, как лев заходит на цель!

К счастью, объездчик в это время оглянулся и, увидев, что происходит, поспешил вернуться к Пиа. Так что все обошлось благополучно.

Мы дождались того часа, когда солнце сдало дежурство луне. До полнолуния оставалось два дня, и спутник Земли успел подняться высоко, прежде чем налился серебром в вечернем небе. Для меня, лунатика, было настоящей фантастикой сидеть на земле и видеть лунный диск над двумя львами.

С приближением поры оптимальной активности было заметно, как дневная ленца исчезает из львиных глаз, сменяясь чем-то, чего словами не передашь; надо самому видеть вблизи, чтобы понять. Назову это приливом энергии, ускоряющим жизненные ритмы. Львы двигались плавно и настороженно, их уши ловили каждый звук, глаза с расширившимися зрачками впитывали все кругом. Еще немного, и они переступят грань, за которой кончается «шоу» и начинаются серьезные дела, станут орудием смерти, помогающим формовать жизнь.

Пришла пора нам уходить – по правилам парка посторонним не разрешается присутствовать, когда привозят и выпускают свиней. Но я примерно знаю, что было дальше, потому что позднее нам довелось раза два наблюдать эту процедуру. Свинью (или свиней) со связанными ногами снимают с грузовика и несут к намеченному месту, после Чего веревки разрезают. Почуяв свободу, свинья тотчас встает и стремглав бросается наутек – это вам не те физически дегенерировавшие розовые хрюшки, которые становятся котлетами в нашем рационализированном мире. Серо-черная чушка успевает отбежать не больше чем на 20–30 м, когда лев бросается в атаку, наращивая скорость, словно магнит, падающий на железную плиту.

Запрет для посторонних присутствовать при кормлении объясняется несколькими причинами. Одна из наиболее очевидных заключается в том, что свинья, спасаясь от преследующего льва, может броситься к человеку, а это, тем более в темноте, чревато весьма тягостными последствиями не только для свиньи.

Как я уже говорил, в Гирском лесу подкармливают так до 20 % львов. Из чего следует, что около полутораста хищников сами добывают корм в лесу. Мне хотелось снять также и этих, более осторожных львов, еще не постигших связи между любопытными людьми и пищей. И такая возможность нам представилась.

Из одного несса сообщили, что большая группа львов докучает малдхари; правда, скот охраняется надежно, и пока все буйволы целы. Туда направили двух объездчиков с непременной козой, и мы присоединились к ним.

Несс находился довольно далеко, так что на нашу долю выпала долгая поездка по дороге, отнюдь не приспособленной для автотранспорта. Наконец мы рассмотрели в лесу впереди несколько развалюх возле мелкого пруда. Объездчики принялись расспрашивать малдхари, которые показывали то в одну, то в другую сторону. По их словам, группа львов состояла из девяти или одиннадцати особей и они появлялись в разных местах.

Естественно спросить, так ли уж необходимо выслеживать и приучать к подкормке этих полудиких львов. Тут все решают денежные соображения. Свинина обходится дешевле зарезанного буйвола, за которого государство обязано платить компенсацию владельцу; вот и получается, что для заповедника лучше постепенно уводить львов подальше от буйволов и ближе к проезжей дороге, где можно к тому же рассчитывать на доход от туризма…

Как ни старались малдхари сориентировать нас, в тот день мы не нашли большую группу львов, но скорее всего именно она или, точнее, две части ее – одна из пяти, другая из шести особей – встретились нам в последующие дни.

Не один километр отшагали мы по сухому лесу, прежде чем увидели упомянутую шестерку. В последние дни января еще зеленела листва и было относительно прохладно, но все равно в лесу царила полнейшая сушь. Я думал с состраданием, как же чертовски жарко должно быть людям и зверям в мае – июне в здешнем редколесье с преобладанием тика, чьи большие, но немногочисленные листья вообще дают мало тени, а в мае, когда опадает почти вся листва, и подавно. Не трудно было представить себе, как пустыня ежегодно поглощает обширные площади вдоль окраин Гирского леса.

Мы взяли курс на один из немногих водопоев, где нет домов малдхари и они не поят свой скот. Наш расчет оправдался, здесь мы застали львов. В эту самую минуту они окружили лужу величиной с таз, добираясь до скудной влаги, и были так поглощены этим занятием, что не заметили нас. Я живо укрепил камеру на штативе и снял шестерку; только тут львы увидели нашу компанию и стремглав бросились в лес. Эта стая состояла из двух самок с почти взрослыми детенышами.

Объездчик с козой направился к тому месту, где шестерка нырнула в чащу. Второй объездчик последовал за ним, держа наготове дробовик, а мы с Пиа замыкали шествие. Не так-то просто было продираться сквозь заросли со всем нашим снаряжением, включающим два штатива.

Пересекая лощинку, мы под воздушными корнями большого баньяна вдруг рассмотрели, словно на загадочной картинке, лежащую львицу. Быстро вытащили из рюкзака кинокамеру и приготовились снимать. Объездчики успели уйти так далеко, что мы уже не слышали никакого блеяния. Зато отчетливо услышали глухое ворчание, которое завершилось шипением. Львица была отнюдь не рада гостям. Она встала и сделала несколько неуверенных шагов в нашу сторону. Отсняв кассету, я передал камеру сидящей за моей спиной Пиа и получил от нее вторую, заряженную камеру. Львица начала обходить нас по кругу, я панорамировал следом. Поднимаясь наискосок, она очутилась на краю двухметрового берегового обрыва. И остановилась, видимо чувствуя себя спокойнее в такой позиции, которая позволяла ей смотреть на «исконного врага» сверху.

Продолжая снимать, я вдруг спохватился – куда подевалась Пиа? Сдернул черную тряпку, которой по привычке накрыл кинокамеру и голову, – вот она, прямо под львицей перезаряжает первую камеру! Добросовестность похвальна, но ведь всему есть предел…

Правда, все обошлось благополучно, и, когда львица проследовала дальше, мы поняли, почему она ворчала. Всего в нескольких метрах от нас притаились ее отпрыски, и, когда мамаша поравнялась с нами, вся троица пошла искать в лесу более укромный уголок.

Вторая часть большой группы состояла из двух самок и трех молодых львов. Мы отыскали их в один из последующих дней и убедились, что они намного привычнее к людям, чем другие члены стаи. И намного голоднее. Не отрывая глаз от козы, все пятеро неотступно шагали следом за петлявшим между деревьями объездчиком. Редкостно красивая картина: пять львов почти одного роста идут через лес общим курсом. Видя этот рассыпной строй – интервал между особями составлял три-четыре метра, – нетрудно было оценить преимущества коллективной охоты для львов. При таком сотрудничестве, когда хищники прочесывают один участок леса за другим, легче перехватить добычу; к тому же прямая шеренга может быстро превратиться в дугу или даже кольцо вокруг намеченной жертвы.

Мы направлялись к грунтовой дороге, куда должны были доставить ужин для львов. И эти звери явно знали о предстоящей трапезе. Они не ворчали и не шипели на нас, людей, вот только не сводили глаз с козы. Особенно трудно было удерживаться от атаки молодым львам. Что ж, и мы, люди, больше всего нажимаем на еду, пока растем…

Солнце уже коснулось горизонта, когда мы вышли на дорогу, но машин на месте не оказалось. Ни грузовика со свиньей, ни машины, которая должна была отвезти нас к входу в парк. Время шло, становилось все темнее. Поход через лес основательно утомил нас, и мы сели отдыхать прямо на дороге, держа козу при себе. Львы легли, окружив нас кольцом, и я воспринял это как нечто само собой разумеющееся, пока меня вдруг не осенило, что ситуация-то буквально фантастическая. Кто мог бы в Африке спокойно сидеть поздно вечером в окружении пятерки изрядно проголодавшихся львов, отделенных всего тремя метрами от добычи? Здесь стоит подчеркнуть, что и в Гире, особенно в начале века, было немало человеческих жертв. В 1901 году в когтях львов побывало 39 человек, из них 31 скончался; в 1904 году подверглось нападению 40 человек, и 29 не выжили. Зато в последние годы жертв как будто не было. Крайне удивительно, если учесть, что численность малдхари намного возросла с начала столетия. Правда, и скота прибавилось, и можно предположить, что после 1904 года, когда было убито много львов-людоедов, изменились, так сказать, и львиные обычаи.

Иногда мы заходили в селения малдхари. Жители нессов производили впечатление очень дружелюбных и прямодушных людей, но я не могу, к сожалению, утверждать, что получил вполне достоверное представление, как они относятся к планам переселения за пределы леса. Все, что они говорили, Переводилось на английский язык и, надо думать, в какой-то мере фильтровалось…