Текст книги "Храбрый Тилли и другие истории (сборник)"

Автор книги: Ян Ларри

Соавторы: Алексей Ольгин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Тогда ты и не знаешь даже, что такое настоящее сладкое! Пошли со мной! Угощу тебя мёдом. Я тоже живу сейчас один и тоже не прочь завести товарища. Пошли! Тебя как звать-то?

Я сказал с радостью:

– Тилли меня зовут! А Лена называла меня иногда «Тилли-тилли бом, звонкий голосочек». Я хорошо лаю и могу охранять вашу берлогу.

– Это хорошо! – сказал медведь. – Зимой, когда я засыпаю до весны, мне пригодится, пожалуй, хороший сторож. Пошли, Тилли.

Ломая кусты, медведь пошёл напролом, а я побежал за ним, помахивая хвостом, и понемножку рычал, чтобы все слышали в лесу, что я охраняю медведя.

Мы пробирались сквозь кусты, шли от дерева к дереву, и мне показалось, что и лес стал каким-то другим. Весёлым, красивым! По земле ползали полосы солнечного света, вокруг горели красные россыпи брусники, чёрные ягоды черники и сизые голубики попадались то тут, то там. Под деревьями стояли грибы. А запахи были такие густые и приятные, какие не бывают даже в городском парке.

Наконец мы пришли на солнечную полянку. Медведь остановился, повёл носом вправо, влево, крякнул и сказал:

– Вот и пришли!

Он подошёл к толстому дереву и начал карабкаться на него. Когда я жил в городе, я не знал, что медведь может лазить по деревьям, как кошка, и потому закричал с перепугу:

– Смотри не упади, уважаемый медведь!

– Ништо! – проворчал медведь. – Не впервые!

Он добрался до дупла, засунул в него лапу.

– Держи, малыш! – закричал медведь и бросил на землю кусок чего-то жёлтого, похожего на помятый хлеб.

Я лизнул языком и залаял. Мёд был сладкий, как сахар, даже ещё слаще сахара, а запах у него походил на запахи цветов. Но не успел я лизнуть мёд три раза, как со всех сторон налетели большие мухи. Они набросились на меня и стали кусаться, да при этом визжали противными тонкими голосами. Одна такая муха укусила кончик моего носа, три мухи впились в губу, а все остальные старались кусать уши и глаза. Я завизжал от обиды.

Медведь крикнул сверху:

– Ничего, ничего, малыш! Не обращай внимания! Это пчёлы! Бесятся они просто сдуру! Но ты плюнь на них. Ешь побыстрее!

Хорошо медведю говорить «не обращай внимания». Его, наверное, не кусали они, а вот меня облепили так, что мой нос стал похож на перчатку из пчёл. И кусали они так больно, будто прошивали меня насквозь иголками. Я визжал, но всё-таки лизал мёд, но тут несколько пчёл вцепились в мой язык, и я завыл во весь голос.

Медведь закричал:

– Беги к воде, малыш! Сунь морду в воду, иначе, вижу, одолеют пчёлы тебя.

Я бросился бежать и скоро прибежал к большой воде. Кругом шумели камыши, а на воде плавали красивые белые цветы. Сунув голову в воду, я сразу избавился от пчёл. Потом я поплавал немножко, вылез на берег и посмотрел на себя. В воде покачивалась моя морда, она так распухла, что я еле-еле узнал самого себя. Морда моя стала такой же толстой, как у боксёра Бульбуля, один мой глаз закрылся, и над ним выросла большая шишка.

Скажу честно: мёд мне понравился, а пчёлы – нет! Они такие кусачие, что и мёду не захочешь. Я ещё раз искупался, и хотя от пчёл избавился, но морда моя была всё такая же распухшая, и глаз никак не хотел открываться. И вдруг я подумал: «А что, если я останусь одноглазым? Таким же, как Барсик?» И мне стало так жалко свой глаз и самого себя, что я сел и начал выть.

Вдруг над моей головою зашумели крылья, и я увидел большую белую птицу с длинным-длинным носом.

Птица опустилась на берег, посмотрела на меня, щёлкнула носом, как большими ножницами.

– Ты что тут делаешь?

– Я ничего не делаю! Я просто Тилли! Меня искусали пчёлы! Мы с медведем взяли у них немножко мёду, а они стали кусаться.

– И поделом тебе! – сказал аист. – Не для тебя с медведем пчёлы мёд собирают. Но откуда ты такой появился? Я что-то не встречал таких в лесу.

Тогда я рассказал аисту про город, про Лену, про лису и о том, как я подружился с медведем.

Аист помотал носом вправо, влево и сказал:

– Какой же тебе товарищ медведь? Придёт зима, он заляжет в берлогу, и ты снова останешься один. Как будешь жить в лесу? Умрёшь ты с голоду, а того ещё раньше тебя самого съедят тут. Или волк, или лиса! Тебе, малыш, надо в город возвращаться.

Конечно, в лесу хорошо жить, но всё-таки в городе гораздо лучше. Я бы вернулся в город, да только вряд ли сумею найти теперь дорогу обратно. Всё-таки я бегал в лесу целый день и уже не знаю точно, куда мне бежать: направо или налево, прямо или в какую-то другую сторону. Я так и сказал аисту.

– Ну, это не беда! – сказал аист. – Напиши письмо своей Лене, расскажи ей о своей жизни в лесу, а я полечу в город и опущу твоё письмо в почтовый ящик. Лена придёт за тобою и возьмёт тебя в город.

– А на чём я буду писать? – спросил я. – И чем писать?

– Писать можешь хвостом, а бумагу и чернила я принесу тебе! Недавно видел у сороки-воровки в гнезде тетрадку, чернила и даже ручку для писания. Жди меня здесь, я вернусь быстро. И, не ожидая от меня ответа, аист улетел, а когда он вернулся с тетрадкой и чернилами, я быстро написал всё, о чём здесь написано, а на письме надписал адрес: «Большой город, дом около парка. Получить моей Лене, у которой живёт противный Мурзик».

В конце письма я указал и свой адрес: «Зелёный лес, большая вода, где я живу под кустом с белыми цветами».

Аист полетел с письмом в город, а я сижу на берегу и буду сидеть, пока не придёт за мной Лена. А если она ещё сердится, пусть возьмёт меня кто-нибудь другой. Мы, шотландские терьеры, всегда были и будем самыми верными друзьями человека. Приходите и возьмите меня, а уж я стану караулить вас всю жизнь. И больше никогда-никогда не буду убегать в лес.

Алексей Ольгин
Весёлые знакомства
Рассказы голубого терьера

Моя биография

Как сейчас, слышу голос маленькой девочки:

– Мама! Опять этот, с подпалинами, вылезает! Нельзя! Нельзя!

«С подпалинами» – это про меня. Таким я родился: грудь и лапы почти белые, чуть рыжеватые. Мои пять братьев, чёрные, как лисья нора, возились в углу, где дремала похожая на гору наша мать Алиса. А я…

– Как тебе не стыдно заглядывать в чужую тарелку?! – Опять тот же голос.

«Почему же чужая? – думаю я про себя. – Кошка ведь хозяйская, своя?»

Хуже нет, когда ты чем-то отличаешься от своих братьев – все шишки на тебя.

А потом я остался один. Всех братьев разобрали разные люди. Только меня никто не брал. Вообще-то мне и здесь было неплохо, и молока у Алисы – хоть отбавляй!

Я жил и радовался и думал, что так будет всегда.

Но вот однажды появились двое. Они так развеселились, взглянув на меня, будто никогда не видали собак. Я нарочно ложился на спину, показывал лапы – не помогло.

Моих новых хозяев звали Ты́нис и Э́стер. Мы долго ехали поездом. Я не спал и думал, увижу ли когда-нибудь Алису и моих лопоухих братьев…

Если вы встретите кого-нибудь из них, напишите, пожалуйста: город Таллинн, до востребования, Жюлю.

В нашем доме

В нашем доме шумно и весело. Тынис всё время стучит на машинке, а когда он устаёт, Эстер стучит по клавишам – не соскучишься!

Так мы и живём. Тынис пишет книги, Эстер учит музыке девочек и мальчиков, а я… Тынис считает, что обо мне говорить ещё рано, надо чуть-чуть подрасти. У меня всё впереди.

В нашей семье друг без друга – никуда. А если я и остаюсь дома один, то недолго, – мало ли куда Тынису надо. Но, уходя, он всегда скажет:

– Я сейчас, Жюль, вернусь, только в магазин сбегаю.

– В магазин – это хорошо, иди, – говорю. – Про меня не забудь, купи чего-нибудь вкусненького…

Тынис без Эстер не садится обедать, и я один есть не стану, не хочется. Так у нас заведено. Вместе как-то веселей и вкусней даже. Или, может, привычка?

Привычка – великое дело! Как говорил мой знакомый французский бульдожка, привычка – это вторая натура. И ни за что по утрам не ел творог. А я его порцию уплетал за милую душу.

Раньше я ел много, а теперь обедаю всего два раза в день. Утром и вечером или вечером и утром – как получится.

Что ещё рассказать о себе? Люблю я поспать, а хозяин мой полуночник, как говорится – «сова». Не спит допоздна. Сидит или лежит, шелестит бумагой – то читает, то пишет.

Когда живёшь среди людей, волей-неволей подчиняешься их обычаям… Он не спит, и я не сплю. А уйти в другую комнату не могу – не выношу одиночества.

Чтобы никому обидно не было

Лежу сразу в двух комнатах. Лежу посередине. На пороге. Одна половина здесь – другая там. Головой к Эстер, хвостом к Тынису, чтобы никому обидно не было.

Вдруг звонок. Бегу к двери.

– Жюль, – говорит Эстер. – К нам гости… Нина Ивановна!

Вошла старушка.

Заглянул за дверь – может быть, кто-то там на лестнице задержался?.. Нет никого… Только одна старушка, пальто снимает, Тынису подаёт.

– А где же гости?! – спрашиваю.

– Жюль, познакомься… Это Нина Ивановна.

– Здравствуй, Жюль, – говорит старушка. – Очень приятно познакомиться.

– Мне тоже приятно, – говорю. – Только непонятно: Нина есть, а Ивановну не вижу.

Эстер и музыка

Люблю, когда Эстер играет что-нибудь тихое. Лежишь, дремлешь, закрыв глаза, и мечтаешь о чём-нибудь приятном. Хорошо!

А если Эстер играет слишком громкое – мне не нравится. Я подхожу тогда к ней и говорю:

– Бух-бух…

– Ты чего бухаешь? – спрашивает Эстер. – Не понимаю.

– Бух-бух… – говорю.

– Не понимаю…

– Чего тут понимать? Сыграй, – говорю, – что-нибудь другое, чтобы не так громко.

А Эстер опять за своё. Руки бегают то по белым, то по чёрным косточкам, туда-сюда, туда-сюда…

– Бух-бух, – говорю и кладу лапу на белые косточки.

– Жюль, – спрашивает непонятливая Эстер, – может быть, ты хочешь заняться музыкой?

– Нет, – говорю, – сыграй другое.

– Ну-ка, Жюль, давай проверим твой слух.

– При чём тут мой слух? – говорю. – Я и без того хорошо тебя слышу, в какой бы угол ни спрятался!

– Давай, Жюль, я тебе сыграю, а ты спой.

Я молчу. Пусть себе играет.

– Ну что же ты, Жюль? Я тебе играю, а ты…

Я молчу.

– Жюль, ещё раз, – не унимается Эстер. – Слушай внимательно!

Она играет. Я молчу.

– Нет, – говорит Эстер, – музыкант из тебя не получится.

– Не получится, – говорю. – Давай лучше поиграем.

И несу Эстер свою любимую игрушку.

– Жюль, ты мешаешь мне заниматься.

– Занимайся, – говорю, – занимайся, только не так громко.

Подружка Несси

Меня ещё на свете не было, а остроносая Несси уже пятнадцать дней бегала по весенней земле. Топала вовсю своими коротенькими лапками…

Несси – карликовый пудель, только женского рода. Я её знаю всю свою жизнь, она нисколечко не меняется. Всё такая же замухрышка, но вёрткая – настоящий вьюн! А как бегает! Стелется по земле, уши пропеллером… Когда Несси бежит, она похожа на зайца, только чёрного.

Носимся мы с ней по парку, прыгаем через кусты, через скамейки, кувыркаемся – в общем, играем… Извозимся в грязи по уши, а хозяева наши ничего – довольны… Хозяева Несси даже говорят: благодаря Жюлю у них собака спортивного сложения.

Несси – моя лучшая подружка. Очень она мне нравится.

Мороженое

Очень трудно ходить рядом с Тынисом без поводка, на доверии. Так и подмывает улизнуть в сторону. То длинноухий пудель пройдёт мимо, то пекинес раскосый, то мальчонка на тоненьких ножках, то сладкий фантик валяется… Уйма приманок, и одно самое большое желание – как для детей мороженое – это побегать на свободе.

От мороженого, впрочем, я бы тоже не отказался. Знаю только, как оно пахнет – по палочкам… Но попробовать не довелось. А вот Несси довелось. Кашляла потом, простудилась вся… Неделю из дома не выглядывала.

Ходил к Несси в гости. Лежит, глаза – грустные черничины.

– Что, – спрашиваю, – болеешь?

Она только мигает и скулит.

– Ничего, – говорю, – поправишься… Молоко горячее пьёшь?

– Не люблю! – вдруг прохрюкала Несси.

– Надо, – говорю.

– Постараюсь…

– Постарайся, а то мне в парке гонять некого.

Близнецы Малле и Мильви

Пришёл я однажды на песочную горку. Ребятня кувыркается на ней. Шум стоит. Это по мне.

Погнался я за одной девчуркой, вдруг смотрю – их две! Обе в сапожках и жёлтых курточках. Было две рукавички, а теперь четыре… «Что с моими глазами? – думаю. – Не может быть! Ничего не понимаю. Обе девочки светленькие, в одинаковых шапочках, совсем одинаковые… Никогда не видел такого».

– Жюль, познакомься, – говорит Эстер. – Эти девочки – близнецы. Их зовут Ма́лле и Ми́льви.

– Очень приятно, – говорю.

Подошёл к одной, подал лапу:

– Здравствуй!

Подошёл к другой, подал лапу:

– Здравствуй!

– Они так похожи, – говорит Эстер, – что даже родная мама иногда их путает.

– Ну я-то не спутаю, – сказал я.

– Жюль, – кричит одна девочка, – где Малле? Ищи!

Бросаюсь к Малле.

– Нет, Жюль! Это не Малле, это Мильви…

– Зачем, – говорю, – обманываешь? Если ты Малле – так и скажи!

Порхают на горке две жёлтые бабочки. Весело гоняться за ними! И мне всё равно, как кого зовут.

Толстый Макс

Макс появился неожиданно, из-за кустов. Я в это время «задавал зайца» Несси – гонялся за ней сломя голову. И вдруг на дороге светло-коричневый спаниель. Круглый, будто пролез в бочку, а голова и ноги наружу.

– Ну-ка, Макс, побегай с ребятами! – сказал его хозяин, тоже круглый, только как яблоко.

– Куда ему бегать! – усомнился я. – Ему легче катиться…

– Он у меня в лагере был, – говорит хозяин.

– Неужели в лагере так кормят? – спрашиваю.

– Он у нас на кухне жил, – поясняет хозяин. – Ты погоняй его, Жюль, может, он похудеет, а?

Я – пожалуйста. Подошёл к «бочонку» и спрашиваю толстяка:

– Сколько тебе лет, ушастый?

– Мне?

– Тебе.

– Мне только месяцев…

– Ну?! А я думал – ты уже старый.

– Нет ещё…

– А ты что – в какао валялся? – спрашиваю толстяка.

– Почему?

– У тебя цвет такой.

– Нет, я его пил. Может быть, поэтому.

– Он не в какао валялся… Он валялся, как сыр в масле, – сказала тощая Несси и облизнулась.

– Давай «гонять зайца», – сказал я и показал на Несси.

– Я не смогу, – сказал Макс.

– Откуда ты знаешь? А ну, вставай, не то укушу за ухо!

Поднялся Макс-ленивец и потащился за Несси. Пробежал три с половиной шага и остановился.

– Я ведь говорил – не могу.

– А через не могу – можешь?

– А как это?

– А ты не знаешь?

Повалил я его на спину.

– Защищайся, – говорю.

Вскочил Макс и наутёк! Только с боку на бок переваливается, как корабль во время качки.

Так толстый Макс попал в нашу компанию.

Выдумщик Тынис

– Ну что, – спрашивает Тынис, – намотался?

Мы с Эстер только что вернулись с прогулки. Я сижу в коридоре и жду, когда кто-нибудь за мои лапы примется. На улице слякоть – не то дождь, не то снег с неба падает. Лапы мокрые, хоть выжимай.

– Он, – говорит Эстер (это она про меня говорит), – за спаниелем Максом гонялся. Бедный пёсик чуть живой домой поплёлся… А нашу собаку позови – снова пойдёт.

– Я готов, – говорю, – мне что…

Пошёл и лёг у двери.

– Ты хвастун, – смеётся Эстер. – Сам уже сидеть не можешь, падаешь…

– Ну что, намотался? – опять спрашивает Тынис и чешет меня за ухом.

Этого слова я не понял. «Наматывать» – знаю. Это когда бабушка шерсть на клубок наматывает… А куда я должен наматываться?

– Я никуда не намотался, – говорю, – вот он я! Лежу, глаза закрыл… Люблю, когда за ухом чешут.

Как Несси бороды перепутала

Играли мы с Несси во дворе. Двор большой – весь в асфальте. Побегаешь по такой лужайке – сразу когти сточишь.

Надя с Эстер разговоры разговаривают, а мы вытворяем что хотим.

Тем временем во двор «Запорожец» въехал. Вышел из него бородатый водитель и стал в моторе ковыряться. А дверцу открытой оставил.

Смотрела-смотрела Несси и вдруг сорвалась. Подбежала к машине, шасть в неё и уселась на заднем сиденье, как у себя дома.

А бородатый водитель перестал ковыряться, сел за руль и дверцу захлопнул. Мотор завёл. Собирается уезжать.

Я подбежал, залаял, чтобы всем слышно было.

Надя услыхала – прилетела!

– Жюль! Где Несси?

– Там, – говорю. – Там!

А водитель уже разворачиваться стал. Тут Надя увидела Несси в окне, бросилась к машине.

– Стойте! – кричит. – Отдайте мою собаку!

Машина остановилась.

– Вам чего? – спрашивает водитель.

– Отдайте сейчас же мою собаку! – говорит Надя.

– Я у вас ничего не брал, – отвечает водитель.

– А кто же у вас сзади сидит? – возмутилась Надя.

– Никто не сидит, – отвечает. Обернулся, увидел Несси: – Да как она сюда попала?

– Это я вас хочу спросить! – рассердилась Надя.

– Вы не подумайте, – раскраснелся бородатый. – Я её не крал…

– А как же она у вас очутилась? – удивляется Надя.

– Правда, не знаю… – говорит водитель и разводит руками. Спросили бы меня. Я-то знаю, я-то видел! Я им хочу объяснить – они меня не слушают.

Тут появился Саша.

– Что случилось? Что за шум? – спрашивает.

– Вот, – говорит Надя, – нашу Несси чуть не увезли.

– Честное слово, – говорит бородатый, – я её в глаза не видел!

– Как же так? – удивился Саша и почесал свою бороду. – Вот так номер!

– Да что там думать, – вмешался я. – Несси сама всё перепутала.

– Я понял, в чём фокус, – перебил меня Саша. – Я понял, – сказал он и дёрнул себя за бороду. – И как я сразу не догадался! Эта машина и наша похожи как две капли воды. И цвет одинаковый!

– Да, ты прав, – согласилась Надя.

– Эх ты, неразумная собака, – говорит Саша. – Как же ты чужую машину от нашей отличить не смогла?

– Нет, – говорю, – она не машину, она чужую бороду с хозяйской спутала.

Но меня почему-то никто не слушает.

Собака с крыши

Ро́бби живёт на самой крыше, в мансарде. Поначалу я этого не знал… Бывало, прохожу через соседний двор, слышу, кто-то заливается:

– Не подходи! Здесь я живу!

Оглянусь – никого… Выйду на улицу, опять слышу:

– Я тебя вижу! Не подходи!

Оглядываюсь – никого…

– Жюль, посмотри, – говорит Тынис и показывает наверх, туда, где дом кончается.

Поднял голову… Надо же! Высоко-высоко торчит чёрная голова и гавкает. И не боится!

Возвращаюсь с прогулки: Робби, как был, на своём посту, голос подаёт.

«Стану я с тобой разговаривать, – думаю про себя, – вот слезешь с крыши, тогда и поговорим!»

Идём как-то мы с Тынисом через Роббин двор. Смотрю, собака бегает – не то крошка терьер, не то пудель-колобок мохнатый катится. Подкатил ко мне.

– Ты откуда взялся? – спрашивает, а сам пятится к своему подъезду.

– Я мимо прохожу, – отвечаю.

– А зачем на мою территорию забрался? Неужели другой дороги нет?

– Есть, – говорю, – дорога, далеко обходить.

– Ты что, – говорит, – собачьих законов не знаешь? – А сам пятится и пятится.

Рявкнул я на него, а он в ответ как зарычит, как залает:

– Не подходи! – Поперёк двери встал и стоит заливается. Маленький, а храбрый…

Какая-то женщина выглянула:

– Вы зачем собачку дразните?!

– Мы? Мы и не думаем… Мы только мимо проходим.

Прыжок без парашюта

Не видел бы собственными глазами, ни за что бы не поверил. Эстер может подтвердить, если сомневаетесь.

Всем известно: кошка упадёт с высоты – и ничего, даже не ушибётся… А тут собака…

И прыгнул с крыши не кто-нибудь, а знакомый нам Робби. Нет, конечно, он не хотел прыгать. Какой собаке взбредёт в голову бросаться с пятого этажа? У собак тоже ум есть. И у Робби есть. Ростом-то он малюсенький, а соображает не хуже дога.

А было это так. Робби сидел, как всегда, на своей крыше. На беду, откуда ни возьмись, голубь, прилетел и сел на Роббину территорию. Вот здесь Робби и сплоховал. Голубь ведь не собака, ему бы только посидеть отдохнуть. Не нужна голубю чужая территория. Да и стоит ли за голубями гоняться? Пустое дело, всё равно не поймаешь. Кинулся Робби и – не рассчитал…

Мы с Эстер видели, как он летел: комочек, все четыре лапы в стороны… «Берегись – зашибу-у-у!» И как шлёпнется! И надо же, поднялся и заковылял к своему подъезду. Выбежала хозяйка:

– Робби! Робби! Ты живой?! – схватила его на руки и скорее домой.

На следующий день иду через двор и слышу – знакомый голос! Посмотрел наверх – торчит голова… и гавкает!

– Привет, Робби! Спускайся, поговорим!

Какого цвета пылесос?

У меня воображение развито. Это Тынис говорит. А говорит он так, когда я чью-нибудь сумку издалека за собаку принимаю или карапузика – за мячик.

Идём мы как-то с Эстер через город. Смотрю, лежит камень. Камень как камень. Только замечаю у него руки, ноги и голову. А голова похожа на голову Нади, хозяйки Несси. И лежит Надя почему-то посреди площади. Неспроста, думаю… Подкрался, зарычал на всякий случай…

Собрались вокруг люди, смеются.

– Вашей собачке скульптура не понравилась? – спрашивают.

Эстер говорит, что я весь в Тыниса. Такое напридумаю, что другому и в голову не придёт… А сама Эстер так рассказала эту же историю, что даже Тынис не поверил.

Нет, Тынис поверил, но не совсем. Сомневался.

– Гуляем мы с Жюлем по городу, – рассказывает Эстер. – И вдруг Жюль увидел скульптуру… Припал к земле, рычит, ни с места, испугался.

– Не может быть, – говорит Тынис. – Жюль не из робкого десятка.

– Нет, испугался, – настаивает Эстер. – Потому что глыбу из камня за наш пылесос принял, такого же цвета.

По правде говоря, я пылесос не люблю – очень шумит.

– Но Жюль вряд ли разбирается в цвете, – говорит Тынис.

– Собаки прекрасно различают цвета, – возражает Эстер.

– Это надо ещё проверить, – сомневается Тынис и надевает свитер зелёного цвета.

Ура! Зелёный свитер! Это значит, что мы с Тынисом идём на прогулку.